Электронная библиотека » Анатолий Цыганов » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 4 августа 2017, 18:48


Автор книги: Анатолий Цыганов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Мельник

Клемешев ещё немного задержался в отделе регистрации бедняцких семей и выехал домой. Лошадь бодрой рысью вынесла бричку к знакомому просёлку. Клемешеву даже не пришлось управлять вожжами. Поэтому он немного подремал дорогой. Очнувшись, некоторое время не мог сообразить, где находится, и только увидев строения мельницы на реке Барлак, понял, что доехал до дома. Остановив лошадь, Пётр взял её под уздцы и подошёл к реке. На крыльце избушки мельника дремал облезлый «кабыздох». Завидев незнакомца, он приподнял голову, лениво тявкнул и, широко зевнув, снова предался сладкому сну. На запруде, возле мельничьего колеса, сидел заросший старик с окладистой бородой.

– Здорово, дед! – крикнул Клемешев, громким голосом перекрывая шум реки.

– Доброго здоровьица, Пётр Панфилович, – дед встал, внимательно из-под ладони, закрывая слепящее солнце, посмотрел на собеседника и приподнял серую от муки кепку с широким козырьком.

– Откуда меня знаешь? – Клемешев изумлённо остановился.

– Так земля слухами полнится, а новый человек как муха на стекле: со всех сторон виден.

– Ты, дед, философ, – снова подивился Пётр.

– Работа у меня такая. Река на философский лад настраивает. А начальство положено знать в лицо. Потому как оно уважительного отношения требует, хотя само не всегда рабочего человека замечает. Ты, видать, не из тех.

– Я, дед, тоже недавно в начальстве, а раньше в депо слесарил, – Клемешев принялся подправлять упряжь.

Дед подошёл ближе, внимательно посмотрел в лицо собеседника и вытащил кисет с махоркой:

– Вопрос у меня до тебя, Пётр Панфилович.

– Серьёзный видать вопрос, – рассмеялся Клемешев, глядя на то, как ловко дед скручивает «козью ножку» и аккуратно засыпает табак, не уронив ни крошки.

– Да, сурьёзней не может быть. Тут, понимаешь, такое дело. Мельницу зерном Игнат Терентьев снабжает. Это тот, что на Кубовой. Да и сама мельница в его собственности. Он и гарнцевый сбор выплачивает, а я, стало быть, у него в работниках числюсь. Только вот в последнее время что-то совсем работы нет. Советская власть отменила наёмный труд, – дед зажёг самокрутку, глубоко затянулся, выпустил струю дыма из обеих ноздрей и хитро прищурил глаза. – Теперь мне как быть? Другую работу искать?

– Другую работу искать не надо. Мельницу наше хозяйство у Терентьева реквизирует. Да и самому Игнату недолго осталось лютовать. Мы железной рукой будем искоренять кулацкую сволочь, – Клемешев посерьёзнел, понимая, что мельник фактически над ним смеётся.

– Тогда я спокоен, а то люди разное болтают. Только вот Игната ты понапрасну в кулаки зачислил. Я с малолетства его знаю. Такой же трудяга. Мы вместе и мельницу ставили.

– Вместе. А теперь ты на него работаешь, – взорвался Пётр.

– Не работаю я на него. Мельница его, не отрицаю. Но и лес он же поставил, и оборудование он привёз, и зерном он снабжает. Так что большая часть приработка его, а мне оплата полагается от помола.

– А ты не думал, откуда у него деньги на лес и оборудование?

– Что мне думать? – рассмеялся дед. – Они ещё в малолетстве со своим батей, царство ему небесное, из Монголии коней гоняли, а потом в Новониколаевске продавали.

– Где же он деньги на покупку коней взял? – усмехнулся Клемешев.

– Дык, ему ещё дед Петьки Ваганова под процент ссудил.

– Интересная у нас с тобой сказка про белого бычка получается, без начала и конца. А итог один: мироед мироеду в помощь.

– Вам, начальству, виднее, а нам без разницы, чьё ярмо носить.

Клемешев не на шутку разозлился:

– Ты, дед, мне антисоветчину не разводи. Это ты сейчас ярмо кулацкое на шее несёшь, а будешь работать на себя.

– То есть, мельница моя будет? – мельник растянул губы в широкой улыбке.

– Не твоя, а общая.

– Это получается: ничья, – чувствовалось, что дед продолжает насмехаться, и Пётр решил прекратить разговор:

– Я смотрю: каши кулацкой у тебя в голове выше крыши. Но ничего, мы ещё с тобой подискутируем, а пока некогда мне. Хозяйством заниматься надо. Пока, прощевай, дед.

Клемешев пожал мельнику руку и сел в бричку. Тронув вожжи, он, было, отъехал, но внезапно остановился и, повернувшись всем корпусом, крикнул:

– Звать-то тебя как?!

Мельник быстрыми шагами, совершенно несвойственными его возрасту, подошёл к Петру и негромко спросил:

– Зачем тебе моё имя?

– Как зачем? Вроде беседовали, а с кем и не знаю.

– Малофеем кличут, – опять же еле слышно ответил мельник.

– А по отчеству?

– Не велика честь, батюшку поминать.

– Все же?

– Отца Иваном звали.

– Интересный ты человек, Малофей Иванович. Думаю, мы с тобой ещё встретимся, – Клемешев тронул вожжи.

– Куда ж мы денемся, коли тебя над нами командовать прислали, – дед в ухмылке почесал бороду.

Бричка, поскрипывая колёсами, въехала в реку. Лошадь остановилась и принялась жадно пить воду, хватая нижней губой быстрый поток. Пётр не стал торопить разгорячённое животное, он сидел на подстилке из сена и раздумывал. Объём работ создаваемого хозяйства не пугал. Объединить разрозненных крестьян в единый коллектив было простым делом, но как этот коллектив сработается при такой отсталости в головах? Как запустить работу, чтобы всё крутилось и не было сбоев? Что будет с вагановской коммуной? Голова пухла от невесёлых дум. Напившись, лошадь энергично помчалась по дороге, проступавшей среди буйной травы еле заметной колеёй. Через несколько минут показались неказистые постройки Лебедевской дачи. Лошадь весело заржала, завидя навес конюшни, совмещённой с пожарным депо. Бочка, наполненная водой, установленная на телеге, стоявшей поодаль ворот, была окрашена в ярко-красный цвет и выделялась на фоне серых стен конюшни. Это придавало праздничный вид мрачноватому пейзажу. Передав лошадь конюху, Клемешев заметил, что она постоянно прихрамывает. Конюх принялся опять изливать жалобы на отсутствие кузнеца, который мог бы подковать лошадей, но управляющий уже не слышал. Усталость навалилась полной силой, и Клемешев, махнув рукой, пошёл спать.

Приезд комсомольцев

Утром в барском доме, переоборудованном в контору, тренькнул недавно проведённый телефон. Звонили из крайкома комсомола. Секретарь, молоденькая девушка, звонким голоском сообщала, что в селение направляются шестеро комсомольцев из оргнабора. Сейчас они уже на пути с представителем Крайисполкома, который командирован дальше, в Кубовую.

Клемешев выслушал доклад и посмотрел в окно. Возле дома стояла лошадь, запряжённая в телегу, из которой выпрыгивали молодые люди в красноармейских шлемах с котомками за плечами. Отдельной кучкой толпились девушки, пестрея одинаковыми красными платками. Старший из приезжих, по виду это был представитель исполкома, привязывал вожжи к столбу. Остальные робко жались к телеге. При этом представитель исполкома распоряжался по-хозяйски и несколько свысока поглядывал на своих спутников. Делегация направилась в контору. Через минуту дверь распахнулась и, громко топая, в комнату ввалилась толпа молодёжи. Впереди шёл представитель исполкома. Поздоровавшись, сказал, что у него времени в обрез, поэтому он едет дальше. Управляющий не возражал, и представитель тут же удалился.

– Давайте знакомиться, – Клемешев подошёл к комсомольцам. – Откуда прибыли? Как доехали?

Один из прибывших протянул документы:

– По оргнабору, из Перми. Доехали нормально, в райкоме сразу определили к вам. Вот направление. Я комиссар группы Иван Бугаев, это мои братья Алексей и Василий, Иванова Надя. Братья Грачёвы: Иван, Александр, Молчанова Нина.

При этом каждый комсомолец подходил и жал управляющему руку. Клемешев внимательно ознакомился с бумагами, сложил их в папку и обратился к комиссару:

– Понимаешь, Иван. В госхозе уже работают комсомольцы. У них есть секретарь: Маруся Стадникова, поэтому предлагаю пока власть не делить. Приглядитесь друг к другу, поработайте, а потом соберём собрание и выберите общего секретаря ячейки. Ты как, согласен?

Бугаев утвердительно кивнул.

– Вот и хорошо, сейчас располагайтесь. Вас временно поселят в бараке. Вы его сразу увидите, Длинное здание с высоким крыльцом. Там, конечно, тесновато, но по воскресникам начнём строить землянки. На зиму всех расселим. А пока вас распределят по бригадам, распоряжение я дал. Так что устраивайтесь, а завтра за работу. Ну что, вперёд, комсомол! А сейчас мне надо ехать. Вы уж тут сами.

Клемешев стремительно вышел, за ним, чуть поотстав, потянулись комсомольцы. Разыскав секретаря ячейки, Бугаев переговорил о дальнейшей работе и пошёл искать товарищей, уже определившихся с жильём. В бараке было действительно тесновато, но всё равно каждому нашлось место. Прибывшим парням отвели целую комнату, где хранился различный инвентарь. Нину и Надю подселили к девушкам. До утра в бараке не затихал смех. Здесь были все, кроме вновь возникшей молодой семьи, Якова Ширинкина и Агафоновой Марфы, которым, по общему согласию, отвели закуток в недавно отстроенном телятнике. Ещё до приезда группы комсомольцев молодая семья сыграла скромную свадьбу. Тогда же в конце телятника повесили одеяло, сколотили нары, и получилось что-то подобное комнате. К тому времени Яков был избран в охрану общественного порядка, как тогда говорили, ОСОДМИЛ, и имел винтовку, поэтому «отдельная комната» оказалась кстати.

Утром братьев Бугаевых бригадир направил на обустройство силосной ямы. Вместе с ними работал местный парень. Необходимо было укрепить края глиной, которую таскали с крутого берега реки. Через два часа работы присели перекурить. Василий Бугаев вытащил вышитый матерью кисет и сложенную гармошкой газету. Парень тут же потянулся за куревом:

– Дай-ка попробовать твоего, городского.

Василий рассмеялся:

– Какого городского? С чего ты взял?

Парень удивился:

– Вы же из Перми?

– Это мы по оргнабору из Перми. А так мы из деревни, – пояснил Василий.

Паренёк рассмеялся:

– То-то парни удивлялись, как ловко управляетесь с лошадьми. А оно видишь как. Если вы из деревни, чё тогда к нам приехали?

– Понимаешь, какое дело? У нас деревня была маленькая, а налоги большие. Осенью что собрали, то сдали, а сами остались ни с чем. А как голодно стало, мы, все братья, в город подались. А там тоже работы нет. Тут в райкоме комсомола и посоветовали ехать на освоение таёжных земель. На выбор дали несколько районов. Мы с братом выбрали Новосибирский. Это уже из города нас сюда направили, – вмешался в разговор Алексей

– Не жалеете, что поехали?

– А что жалеть? Работа как работа. А развлечения у вас есть?

– Здесь нет, мы в воскресенье ходим в Кубовую. Там у Ваганова вся молодёжь собирается. Сам Петька Ваганов на гармошке наяривает. Игры, танцы. Так что весело.

– А как его найти?

– Зачем искать? Если хотите, то можете с нами идти.

Братья обрадовались:

– Конечно, хотим. А можно?

– Можно. Завтра воскресенье, вечером и пойдём.

Работа закипела. К вечеру яма была готова, оставалось её наполнить травой, что решено было сделать, начиная с понедельника. А пока довольные парни разошлись, договорившись о завтрашнем походе в соседнее село.

«Силосники»

В воскресенье, как всегда, Маруся Стадникова созвала комсомольцев на воскресник. Посёлок расширялся, рабочие прибывали, в большинстве это были комсомольцы, которых надо было где-то расселять. Вот тогда Клемешев принял решение копать землянки. При надвигающейся угрозе зимних холодов это был самый приемлемый способ расселения людей. Каждая землянка с двухэтажными нарами и железной печью – буржуйкой посредине была рассчитана на тридцать человек. Две землянки предназначались парням, и одна – девушкам. Работы в поле не прерывались. Короткое сибирское лето не давало расслабляться, и все работы по благоустройству личной жизни велись в неурочное время. Парни пилили доски для пола и накатывали брёвна, накрывая готовые ямы, девушки обмазывали стены глиной, чтобы те не осыпались. Одна землянка уже была построена, и внутри шли работы по обустройству нар. К вечеру закрыли вторую землянку, можно было передохнуть. Братья Бугаевы, потихоньку пятясь к конюшне, незаметно исчезли из поля зрения глазастой Маруси и присоединились к местным парням, направляющимся в соседнее село. Весёлая компания с хохотом переправилась через мелководную речушку и почти бегом устремилась по просёлочной дороге к Кубовой.

Было уже сумрачно, когда ватага дошла до подворья Ваганова. Окна освещались мощными керосинками, слышались звуки гармошки. Парни вошли и, удивлённые, остановились в дверях. Большая комната была почти пуста. Только у стен кое-где стояли длинные лавки, и на отдельном табурете сидел гармонист. Местная молодёжь играла в «ручеёк». Под звуки гармошки парни чопорно вели девушек. Те, прикрывая платочками лица, вполголоса что-то напевали. При виде гостей всё смолкло. Из дальнего угла раздался голос:

– Смотри-ка, силосники припёрлись!

Окружающие рассмеялись. Гармонист рванул трёхрядку. Раздался туш, и напряжение спало. Все начали знакомиться, по очереди протягивая руку. При этом девушки прикрывали лица и тихонько хихикали. Гармонист заиграл кадриль. Девушки столпились возле окна, а парни стали приглашать то одну, то другую. Василий обвёл взглядом комнату и внезапно встретился глазами с миловидной черноволосой девушкой, скромно стоящей в окружении подруг. Василия как магнитом потянуло к ней, и он пригласил незнакомку на танец с уверенностью, что девушка откажет. К его удивлению, та согласно кивнула и вышла из толпы. Потом были ещё танцы. К черноволосой подходили другие парни, но она им отказывала, отыскивая взглядом Василия. Во время третьего или четвёртого танца парень решился спросить, как её зовут. «Полина», – скромно ответила девушка. Уже под утро молодёжь разошлась, и Василий пошёл провожать Полину. Она жила недалеко от дома Петра Ваганова в полуразвалившейся убогой избушке. Контраст с огромным домом Ваганова был явным. Василий поинтересовался, не родственник ли Пётр бывшему помещику, хозяину Вагановки. Полина рассмеялась:

– Ты что думаешь, если у него фамилия Ваганов, то он буржуйский родственник? Тогда и я родственница, и вся моя семья. Я ведь тоже Ваганова. Только вот отец за всю жизнь так из нужды и не вылез, а последний год вообще слёг. У нас полсела Вагановы. Конечно, есть и те, которые друг другу родственники или кумовья. А у Петра только дом огромный, это ещё отец его строил. Внутри, ты же видел, ничего нет. Не такой он и богатый.

– А почему нас силосниками называют?

Девушка залилась смехом:

– Ты что, обиделся?

– Нет, но как-то странно.

– Ничего здесь странного нет. Ваши нас тоже парёночниками обзывают.

– Почему?

– У нас любят парёную калину, и по осени запах стоит на всё село. Зато от вас за версту силосом прёт.

– А тебе что, неприятно?

– Да нет, нормальный запах. И коровам нравится.

– Ты почём знаешь, что им нравится?

– Я сызмальства с коровами. Нас в семье шестеро, я старшая. Вот и приходится по соседям подрабатывать, у кого коровы есть.

– У богатеев что-ли?

– Да каких богатеев? Вон у Векшиных трое маленьких, жена больная, а корову доить надо. Вот меня и просят помочь. Им хорошо, и нам молоко. А сейчас я в коммуне, дояркой работаю, там вообще всю зиму на силосе. А сейчас не знаю, где работать буду.

– Почему не знаешь? – Василий насторожился.

– Так ваш управляющий коммуну разорить решил.

– Как это разорить?

– А ты что, не знаешь? Он половину хозяйства коммуны отбирает.

– Ты поосторожней с выражениями. Не отбирает, а в госхоз переводит.

– Нам от этого не легче.

– А ты не расстраивайся. Выходи за меня замуж, вот и будешь работать в госхозе.

– Шустрый какой, – Полина рассмеялась, – раз проводил, и уже замуж. Надо время, подумать.

– А что думать? Время быстро летит.

– Мы с тобой даже не целовались.

– Эка невидаль. Поженимся, вот и нацелуемся вдоволь.

– Заладил – поженимся, поженимся. А поженимся, поди, бить будешь?

– Ты эти буржуйские замашки брось, – возмутился Василий. – Сейчас время другое.

Только под утро Бугаев вернулся домой. Тихонько пробираясь по едва наметившейся улице вновь создаваемого посёлка, в полусумраке раннего рассвета он чуть не столкнулся с Марусей Стадниковой, направляющейся на утреннюю дойку. Поспешно юркнув в кровать, Василий забылся коротким сном молодого человека, не особо обременённого заботами.

Наступление на «кулаков»

Дня через три поздним вечером в окно Клемешева раздался стук. Пётр отодвинул занавеску и в лунном свете увидел лицо уполномоченного ОГПУ. Клемешев открыл дверь, впустив уполномоченного и двух красноармейцев.

– Ты что это, Пётр Панфилович, без опаски выглядываешь? – спросил тот, протягивая для приветствия руку. – Принимай гостей. Мы к тебе по делу. Я смотрю, ты и не рад.

– Рад, рад, Михаил Емельянович. Без дела ты бы не приехал, а опасаться мне вроде некого, тихо у нас, – управляющий жестом пригласил вошедших рассаживаться. – Выкладывай, какие дела погнали вас в этакую глухомань.

– Насчёт тишины, это ты расслабился. Читал в «Правде» речь товарища Сталина? Классовая борьба, брат, обостряется. Вражеская гидра голову подняла. Белогвардейские недобитки, кулаки, вражеские лазутчики из всех щелей повылазили. Даже на самом верху враги засели. Кругом раскинули свои щупальца. Наша задача – обрубить их и одним ударом уничтожить гадину. По всей России готовится полное уничтожение кулацкого элемента. Ладно, давай к делу. По сообщениям активистов, в селе Кубовая окопались злостные антисоветские элементы. Председатель сельсовета всячески им потворствует. Да ты его знаешь. Читал твою докладную. Мы уже много раз указывали на его бесхребетность, но никаких мер пока не принимали. Наконец, кулаки совсем распоясались, стали укрывать хлеб и гнать из него самогон. Это в то время, когда по всей стране недород. И снова от председателя одни отговорки, «недоимки собраны, задолженности нет». Барлакский райком ВКП (б) и исполком вынужден подключить твоих комсомольцев принять участие в экспроприации кулацкого элемента. Вот постановление о выселении трёх кулацких семей в Кубовой.

– Понятно. Местную бедноту привлекать будем?

– Жители села опутаны псевдородственными связями. Все друг для друга сродственники или кумовья. Поэтому не будут помогать нам, а, вероятнее всего, станут мешать. А надо одним ударом покончить с врагами. У тебя как с оружием? – уполномоченный полез в, прихваченную из брички, сумку.

– Смеёшься? Какое оружие? Винтовка в ячейке ОСОДМИЛа и десяток патронов к ней.

– Я так и предполагал. Держи револьвер. Система наган, калибр 7,62. В управлении для тебя взял, под свою ответственность. Потом отчитаешься. Не забыл, как пользоваться? – Уполномоченный протянул оружие и коробку с патронами.

Клемешев обхватил ладонью рукоятку, почувствовав знакомую тяжесть нагана:

– Не бо’йсь. Рука не дрогнет.

– Вот и до’бре. Я в тебе не сомневался. А пока определи нас где-нибудь переночевать и предупреди своих активистов: завтра выступаем. Подводы приготовь. Заодно мою лошадь пусть покормят.

– У меня и ночуйте. А я – к осодмиловцам.

Красноармейцы тут же повалились спать, и через минуту раздался громкий храп здоровых глоток. Уполномоченный покачал головой, чуть завидуя молодости, сел за стол и, вытащив из сумки пачку бумаг и газету, задумался. Несколько минут он смотрел на листы с грифом «секретно», затем начал читать, беззвучно шевеля губами:

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА

ЗАСЕДАНИЯ РАЙОННОЙ ПЯТЕРКИ ПО ЭКСПРОПРИАЦИИ И ВЫСЕЛЕНИЮ КУЛАЧЕСТВА Барлакского района


п. Барлак 25 июля 1929 года


СЛУШАЛИ: об экспроприации и выселению из с. Кубовая

1.ВАГАНОВА. Петра Савельевича 23 года

Состав семьи: жена 22 года, дочь 3 года, дочь 2 года, сын 1 год

2. СИЗОВА Тараса Матвеевича 26 лет

Состав семьи: жена 23 года, детей нет

3.ТЕРЕНТЬЕВА Игната Кузьмича 30 лет

Состав семьи: жена 26 лет, дочь 7 лет, сын 6 лет, дочь 5 лет, дочь 4 года, дочь 3 года, сын 2 года.

Признаки кулацкого хозяйства: Эксплуатация наёмного труда.

ПОСТАНОВИЛИ: Хозяйства признать кулацкими, подлежат экспроприации и выселению за пределы района.


Выписка верна: Секретарь Райпятерки Подпись

Резолюция исполкома:

Подлежат выселению за пределы района


Отложив выписку в сторону, уполномоченный взялся за газету (это была районная «Бедняцкая правда») и углубился в чтение:

«Решением XV съезда ВКП (б) взят курс на экономическое вытеснение и политическую изоляцию кулачества. Новое изменение политики по отношению к зажиточному крестьянству принято на заседании Барлакского райкома. За основу взята речь товарищ Сталина, где говорится, что наступил перелом в сторону политики ликвидации кулачества как класса».

Уполномоченный задумался: «Что имел в виду товарищ Сталин? Ага, вот и постановление ВЦИК» – «Об изменении статьи 61 уголовного кодекса РСФСР». Здесь как раз и написано: «усилить меры ответственности лиц, отказывающихся от выполнения повинностей, общегосударственных заданий или производства работ, имеющих общегосударственное значение».

Вот и главное, на что надо опираться:

«При отягчающих обстоятельствах, когда подобные действия совершаются группой лиц по предварительному соглашению с оказанием активного сопротивления органам власти, применять строгие меры вплоть до лишения свободы на срок до двух лет с конфискацией всего или части имущества, с выселением из данной местности».

Через час Клемешев вернулся с тремя комсомольцами, один держал в руках винтовку. Уполномоченный удивлённо поднял бровь. Клемешев успокоил:

– Я вот что подумал: надо бы пораньше выезжать, чтобы не волновать народ. Тут, понимаешь, тоже родственники могут быть, кумовья кулаков. Могут и предупредить, а так все под рукой. Подводы тоже готовы: на заднем дворе. А сейчас давайте спать.

На сон оставалось слишком мало времени, поэтому быстро потушили лампу и тут же попадали, раздвинув красноармейцев.

Перед самым рассветом уполномоченный растолкал Клемешева. Красноармейцы уже встали и, весело переговариваясь, плескались у рукомойника. Разбудив комсомольцев, Пётр присел к столу, где уполномоченный развернул лист с пометками исполкома.

– Вот список кулаков с перечнем имущества, подлежащего передаче госхозу. С кого начнём?

– Лучше всего знают комсомольцы. Они в село на посиделки бегали. Яков! – позвал Клемешев осодмиловца.

Тот сосредоточенно осматривал винтовку. Передав её товарищу, подошёл к начальству. Уполномоченный показал ему список:

– Ну-ка, дай совет, с кого начнём?

Яков внимательно прочитал перечень и, ткнув на одну из фамилий, уверенно произнёс:

– Игнат Терентьев. Он как раз на самом краю живёт. Если от нас ехать – он первый. Дальше по улице – Пётр Ваганов, а Сизов на отшибе, у самого леса. Того надо вместе с Терентьевым брать, а то может и сбежать.

– Да куда он сбежит? От Советской власти не скроется.

– Вам виднее, а я бы не стал рисковать.

Уполномоченный рассмеялся:

– Поучи ещё. Я не одну контру вот этими руками взял, а ты мне указываешь.

– Сами просили, – Яшка обиженно отошёл.

– Мы тебя просили указать, с кого начнём, а не советовать, как нам действовать! – зло кинул уполномоченный и начальственным голосом распорядился, – Пётр Панфилович, распределяй по подводам и поехали.

Понукаемые комсомольцами, лошади потянули подводы к реке. Преодолев брод, кавалькада выехала на просёлок. Красноармейцы бодро вышагивали рядом. Лошади, пофыркивая, косились на незнакомцев и лениво помахивали хвостами. Вскоре показалось село. Улица была застроена низенькими кособокими избами, и только на самом краю высилось огромное здание с резными ставнями и флюгером на крыше. Это был дом, выстроенный Кузьмой Семёновичем Терентьевым, богатым владельцем паровой и водяной мельниц, земельных угодий и пастбищ. Паровая мельница давно была национализирована, угодья отошли коммуне, водяная мельница почти полгода простаивала из-за отсутствия зерна. О былом достатке напоминали только добротные ворота и просторный двор. Там жило нынешнее поколение Терентьевых: сын Игнат, его жена и шестеро погодков, младшему только исполнилось два года.

Красноармейцы распахнули ворота и подводы въехали во двор. Не обращая внимания на рвущегося с цепи кобеля, уполномоченный взошёл на крыльцо. Навстречу вышел хозяин:

– Кто такие? Чего надо?

– Игнат Терентьев? – грозно надвинулся уполномоченный.

– Он самый. А вы кто такие? – Игнат встал в дверях.

– Я – Мезис Михаил Емельянович, представитель Советской Власти. Решением Барлакского исполкома ты и твоя семья подлежит раскулачиванию и высылке, – уполномоченный подошёл ближе и вытащил из сумки бумаги.

– Какому такому раскулачиванию? Я по налогам всё сдал. У меня и бумага есть, – Терентьев не сдвинулся с места.

– Вот решение исполкома о взятии тебя под стражу, выселении семьи и конфискации имущества, – уполномоченный помахал перед лицом Игната постановлением, отпечатанным на желтоватом листе бумаги. Терентьев взял бумагу, внимательно стал читать.


Выписка из протокола

Заседания районной Пятерки по экспроприации и выселению кулачества Барлакского района.

п. Барлак 25.VII/1929 г.

Слушали: Об экспроприации и выселении за пределы района гр-на:

ТЕРЕНТЬЕВА Игната Кузьмича, с. Кубовая, состав семьи:

Жена Александра 26, сын 6 лет, дочь 5 лет, дочь 4 года, дочь 3 года и сын 2 года.

Признаки кулацкого хозяйства: эксплуатация наёмного труда.

Постановили: Хозяйство признать кулацким, подлежит экспроприации и выселению за пределы района.

Выписка верна: Секретарь Райпятерки п/п.


Внезапно разорвав на части бумагу, Терентьев кинул обрывки под ноги. Глядя с ненавистью на толпу, наступил на клочки сапогом:

– Нет твоего решения. И права у тебя такого нет. Пошли вон, пока я кобеля с цепи не спустил.

– Это ты зря, – уполномоченный повернулся к красноармейцам. – Вяжите его.

Те навалились на Игната, пытавшегося схватить топор. Терентьева связали и посадили на подводу, а комсомольцы уже выводили причитающую жену Игната с ребёнком на руках и хныкающих ребятишек. Всех рассадили по свободным подводам и тут же принялись выносить вещи. Один из красноармейцев выстрелил в охрипшего от лая пса. Сразу стало тихо. Сам Терентьев неподвижно сидел в телеге, безучастно уставившись в одну точку. Его жена молча обнимала перепуганных детей, которые изредка всхлипывали, и только уполномоченный отдавал команды выносившим вещи красноармейцам. Скарб грузили на подводы без разбора: посуду и матрацы, инвентарь и одежду. Всё кидали внавалку для отправки в город. Лошадь впрягли в стоявшую во дворе лобогрейку, и один из комсомольцев сразу отправился назад. Все оставшиеся вместе с арестованным Игнатом Терентьевым, его женой и ребятишками, а также подводами с добром двинулись ко двору Петра Ваганова. Добротные ворота подворья Ваганова были заперты на засов. Это не смутило уполномоченного. Он послал одного из комсомольцев перелезть через забор и отпереть засов изнутри. Когда первая телега въехала во двор, из сеней выскочил сам Ваганов. В руках у него были вилы. Взмахнув ими как копьём, он метнул их в первого же попавшего под руку. На своё несчастье, им оказался Яков Ширинкин, которому вилы попали в грудь. Больше Пётр ничего сделать не смог, так как подоспевшие красноармейцы скрутили ему руки. К связанному Ваганову, которого крепко держали красноармейцы, подошёл Мезис. Вытащив из портфеля выписку из протокола, он почти по складам, с издёвкой, зачитал постановление и подал сигнал выносить вещи.

С Якова сняли рубаху, и один из комсомольцев принялся осматривать рану. Та оказалась глубокой. По всей видимости, было задето лёгкое. Чуть левее, и вилы попали бы в сердце. Расстелив кое-какие тряпки, Ширинкина уложили на телегу, подложив соломы, перевязали рану и велели пока потерпеть.

В то же время связанного Петра посадили рядом с Терентьевым. В отличие от молчаливого Игната, Ваганов грязно матерился и выкрикивал угрозы.

– Силосники проклятые! – кричал он. – Запомните, не пойдёт вам впрок моё добро! Жаль, Яшка, что тебя сразу не порешил! Жив буду, найду гадёныша!

– Да заткните ему рот – мешает работать, – спокойно обратился уполномоченный к одному из красноармейцев. Тот выхватил из кучи выносимого из дома тряпья полотенце и запихнул Петру в рот. В установившейся тишине раздавались только всхлипывания троих ребятишек, прижимавшихся к молчаливой жене Ваганова. Комсомольцы закончили выносить вещи, вывели из стойла двух коров и лошадь, и кавалькада двинулась в конец села, ко двору Тараса Сизова. Вокруг арестованных стала собираться толпа. В основном подходили женщины. Видно было, что люди настроены враждебно. То тут, то там раздавались недовольные голоса. Агрессивный настрой людей подогревался непрерывным плачем ребёнка на руках жены Терентьева. Посыпались прямые угрозы отбить арестованных. Видя серьёзность намерения сельчан освободить взятых под стражу «кулаков», уполномоченный пригрозил, что любая попытка приблизиться к выселяемым будет караться расстрелом. Недовольно ворча, толпа отступила.

Возле избы Сизова уполномоченный остановил подводы и в сопровождении красноармейцев подошёл к воротам. Во дворе было тихо. Красноармейцы опасливо вошли в дом. Через минуту оба сошли с крыльца, удивлённо приглашая уполномоченного пройти. В избе никого не было. Вещи лежали на своих местах, как будто хозяева только что вышли. Возле печи стояла наполненная водой кадушка, на столе высилась аккуратная стопка тарелок. Даже прибранная кровать с перьевыми подушками указывала на недавнее присутствие людей. Но кругом было пусто. Хозяева бесследно исчезли. Кошка и та пропала. Уполномоченный грязно выругался, угрожая хозяину дома всеми небесными карами и сокрушаясь, что не послушал осодмиловца. Красноармейцы с комсомольцами вынесли более-менее ценные вещи, погрузили на пустые подводы и опечатали двери.

На обратном пути Клемешев обратился к уполномоченному, ехавшему рядом с ним в бричке:

– Михаил Емельянович, а куда потом конфискованное добро пойдёт?

Тот хитро прищурился и в свою очередь спросил:

– А у тебя какой интерес к кулацкому имуществу?

– Видишь ли, мои комсомольцы прибыли в большинстве без пожиток. Иногда и переодеться не во что, не говоря уж о том, что у многих тёплых вещей нет. Вот я и думаю, а как бы нам было кстати что-нибудь прихватить.

Мезис откровенно рассмеялся:

– Ну, насчёт прихватить, здесь ты немного припозднился. Пока ты был занят кулацкими семьями, твои ребята кое-что припрятали. Я сделал вид, что не заметил: пускай пользуются, мои красноармейцы тоже не без греха – у каждого ведь семьи в городе. А вещи мы сдадим по описи для раздачи неимущим.

– Значит нельзя, – сник Клемешев.

– Да ты что? Я не сказал нельзя. Опись ещё не составлена. Возьмёшь, что тебе надо, вот тогда и составим.

– Это было бы здорово. А сельскохозяйственный инвентарь?

– Инвентарь получишь по акту. Здесь всё на законном основании. Есть распоряжение исполкома передать часть конфискованного имущества и инвентаря госхозу.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации