Текст книги "Танки и люди. «Битвы в пути» главного инженера Демьяновича"

Малышев дал мне указание в течение двух часов вывести максимальное количество танков на боевые рубежи.

Были приняты срочные меры к укомплектованию танков оружием и боеприпасами, организованы боевые экипажи танков. Из задела машин, находящихся в сборочном и сдаточном цехах, могли принять участие в бою 82 единицы. Такое значительное количество танков Т-34, занявших оборону по оврагу Сухая Мечётка, остановило врага.

Еще 3–4 дня это была единственная сила, противостоящая немецким войскам. Впоследствии позиции укрепили полком артиллеристов и соединениями пехоты. В период с 24 августа до ночи 4 октября 1942 г. основными задачами оставшихся на заводе 5 тысяч работников были изготовление и ремонт танков и арттягачей, а также сохранение от пожаров оборудования и цехов завода.

На СТЗ находилось более 5 тысяч единиц различного оборудования. Эвакуация заводов Сталинграда была запрещена Верховным командованием. Тем самым подчеркивалось, что не может быть и мысли о сдаче города фашистам. «Стоять насмерть» относилось не только к советским войскам, но и к работникам промышленных предприятий и населению заводских поселков.

Следует отметить, что это себя оправдало: в городе не было никакой паники, работа по помощи фронту боевой техникой продолжалась. Отремонтированные танки, орудия, автомашины «Катюши» продолжали ночью выходить из ворот завода. Рабочие разделяли участь солдат, защищавших город, и так же презирали опасность быть ранеными или убитыми.

Фронт проходил в сотнях метров от заводского забора. В случае захвата завода оборудование не должно было достаться фашистам. С этой целью была продумана и осуществлена следующая система мер.

Важнейшие сооружения и оборудование завода срочно заминировали, но с таким расчетом, чтобы в момент артобстрелов или бомбардировок их можно было разминировать и таким образом предупредить взрывы от детонации. С этой целью во всех цехах были организованы специальные отряды рабочих, и они по команде из штаба завода в требуемые моменты производили минирование или разминирование завода.

Если положение на линии фронта ухудшалось и подкрепление из-за Волги не поступало, и мы ожидали атаки фашистов на завод, тогда давалась срочная команда минировать объекты. Иногда команды «минировать» или «разминировать» подавались 5–6 раз в течение суток. В общей сложности до 1500 человек круглосуточно дежурили, выполняя такие обязанности; 72 т тола то закладывались под оборудование, то опять уносились в специальные укрытия.

Соседние заводы – «Баррикады» и «Красный Октябрь» тоже заминировали оборудование и сооружения, но в момент авианалета его не разминировали, и оно было уничтожено от детонационных взрывов.

Следующее мероприятие по сохранению оборудования заключалось в том, чтобы обезопасить его от пожаров в результате налетов авиации. С этой целью мы 1400 станков вывезли из цехов и погрузили на железнодорожные платформы. Это позволяло в случае отвоевания у немцев железнодорожной переправы, ранее действовавшей вблизи завода, эвакуировать оборудование на левый берег Волги и сохранить. Кроме того, примерно то же количество станков было вывезено из цехов и помещено на дорогах между цехами, что также предупреждало гибель оборудования от пожара.

Наиболее ценные станки в количестве 820 единиц были вывезены из завода к переправам, из них только 113 удалось переправить через Волгу и по железной дороге направить на другие заводы. Остальные станки в количестве 1550 единиц находились в цехах завода и были уничтожены при налете фашистских бомбардировщиков на завод 29 сентября 1942 г.

Вышеизложенные меры по сохранению оборудования тракторного завода все же помогли при восстановлении выпуска тракторов на СТЗ с конца 1943 г.

На левый берег Волги было переправлено следующее количество материальных ценностей:

– приспособлений для механической обработки деталей танка – 290 единиц;

– цветных металлов – 1810 т;

– подшипников – 120 т;

– электрооборудования и покупных деталей танка – 500 т;

– мерительного инструмента – 280 мест.

В Свердловск и Барнаул были отправлены с материальными ценностями и людьми с Заволжья (г. Ленинск) 18 железнодорожных эшелонов и один пароход – на г. Ульяновск.

После 23 августа 1942 г. было вывезено 13 тысяч рабочих и служащих и 10 тысяч членов их семей. Большая часть членов семей была отправлена на восточные заводы Наркомата танковой промышленности в первой половине 1942 г. Туда же выехала значительная часть завода, так как программа выпуска по тракторам была снижена.

Эшелоны с эвакуированными тракторозаводцами особенно не задерживались в пути и вполне удовлетворительно обеспечивались питанием и одеждой. Во-первых, завод отпускал на каждый отправляемый эшелон продукты питания: муку, мясо, сахар. Во-вторых, на крупных станциях по пути следования Наркоматом были организованы пункты материального обеспечения наших эшелонов.

На левом берегу Волги, в селе Верхняя Ахтуба, размещалась база для эвакуации людей и вывезенных с завода материальных ценностей.

В обязанности начальников цехов и отделов входило собрать своих работников, заботиться об их питании и размещении в селах или лагере в г. Ленинске, подготовить к погрузке в эшелоны и т. п. Немецкие самолеты часто бомбили эти места сосредоточения тракторозаводцев. В одном из налетов были убиты начальник сборочного конвейера тракторов Харченко и другие работники.

Рабочие и служащие СТЗ были направлены на следующие заводы, изготавливающие танки и моторы: Уралмаш, ЧТЗ, Нижнетагильский, Барнаульский моторный, Свердловский турбомоторный, Омский танковый, Рубцовский тракторный, «Красное Сормово» в г. Горьком и др. Они оказали большую помощь этим заводам в увеличении выпуска танков и дизелей для них.

Работая в последующие годы на этих заводах в качестве главного инженера, я слышал прекрасные отзывы о работе сталинградцев, их большом производственном опыте, высокой ответственности за порученное дело. Многие из них были выдвинуты на должности директоров, главных инженеров заводов, начальников цехов и отделов. (И.И. Атопов, Л.Е. Макоед, Г.И. Вехов, Черногоров, Н.Т. Просви-ров, В.А. Семенов, С.Р. Филатов, Л.М. Яровинский, А.Е. Изотов, Н.Д. Малышев, Благодарный, А.И. Лебедев, Лопатин, К. Герасимов, В.А. Каргаполов, Г.М. Смойш, Жужгов, Борисов).

Когда эвакуировалась основная масса тракторостроителей, оставшаяся часть продолжала работу по ремонту танков, арттягачей и артиллерийских орудий.

Уничтожив многие заводы города, немецкое командование не имело намерения уничтожить Сталинградский тракторный, поскольку предполагало использовать его для ремонта своей военной техники. В течение августа и сентября 1942 г. немецкие самолеты сбрасывали на территорию завода и поселка цветные листовки, в которых призывали рабочих и инженеров не поддаваться агитации профсоюзных деятелей и не уничтожать завод: «Мы придем и будем вместе с вами ремонтировать немецкую технику».

Но в дальнейшем, признав большое материальное и моральное значение действовавшего завода для защитников Сталинграда и то, что завод в целости не захватить, фашисты изменили свою тактику. Немецкая авиация 29 сентября 1942 г. совершила массированный налет для уничтожения всех цехов завода. Пикирующие бомбардировщики «Юнкере» волна за волной сменяли друг друга и в течение трех часов сбрасывали смертоносный груз на территорию завода. От одновременного пожара десятков цехов над заводом образовался огненный смерч, высоко в небо уносились балки, доски кровли, все, что могло гореть.

В это же время фашистские войска пошли в наступление на завод. Путь к берегу Волги был отрезан на много часов огненным валом. Армейские части и рабочие из ополчения завода стойко отражали атаки фашистов, зная девиз защитников Сталинграда: «За Волгой для нас земли нет», поэтому надо стоять насмерть.

Приведу состав подразделений и вооружения отрядов, участвовавших в обороне завода:

– особый рабочий отряд – 180 человек, в том числе: пулеметная рота – 18 пулеметов; взвод патрулирования – 20 винтовок; 2 танка Т-34;

– батарея из 2 пушек;

– постовая огневая точка – I автоброневик;

– резервная рота – 2 пулемета, 8 автоматов, 8 винтовок;

– взвод бойцов пожарной охраны – 30 человек, 6 пулеметов;

– 30 винтовок;

– отряд вооруженной охраны завода – 80 человек, 15 пулеметов, 65 винтовок;

– отряд кузнечного цеха – 42 человек, 6 пулеметов, 10 винтовок;

– отряд сталелитейного цеха – 39 человек, 3 пулемета, 5 винтовок;

– рабочие отряды по цехам – 297 человек, 6 пулеметов, 5 винтовок;

– бойцы вооруженной охраны завода – 280 человек, 85 винтовок;

– отряд рабочего ополчения – более 300 человек.

Итого защитников – 1253 человека.

На завод до 23 сентября 1942 г. было сброшено 412 авиабомб, сколько сброшено 29 сентября, установить было невозможно (примерно несколько тысяч). Насчитывалось более 1200 попаданий снарядов и мин в цеха завода и на его территорию. Ранены было 230 рабочих, 80 убито, пропавших без вести и не найденных – 22 человека, всего потери составили 332 человека.

Как уже отмечалось, всего эвакуировалось 13 тысяч из 33 тысяч работающих. Остальные молодые рабочие в период после 23 сентября 1942 г. были призваны в Красную армию и защищали Сталинград.

Несмотря на работу в условиях фронта, коллектив СТЗ в августе и сентябре 1942 г. продолжал оказывать существенную помощь защитникам Сталинграда.

Это следует из перечисления значительных количеств боевой техники, произведенной заводом: танков Т-34 в августе выпущено всего 390 ед., в том числе с 23 августа до 1 сентября – 119 ед.; моторов В-2 – 373 ед., в том числе после 23 августа – 55 ед., отремонтировано танков – 32 ед., передано армии арттягачей – 367 ед., в том числе после 23 августа – 24 ед. (выпущено 339 ед., в том числе после 23 августа – 14 ед.). В сентябре 1942 г. изготовлено новых танков – 16 ед., отремонтировано танков Т-34 – 91 ед., отремонтировано моторов В-2 – 40 ед.

После уничтожения цехов завода 29 сентября 1942 г. все работы по ремонту военной техники для фронта прекратились, оставшуюся часть работников пришлось эвакуировать за Волгу. Но руководству покинуть завод не разрешалось. Только в ночь с 4 по 5 октября 1942 г., когда на заводе и в цехах происходили рукопашные схватки армейской советской части с фашистами, мы дождались темноты, так как все подступы к берегу Волги простреливались пулеметным и минометным огнем противника, и на небольшом заводском катере перебрались на другой берег Волги.

До конца октября 1942 г. руководство завода вместе с начальниками отделов заводоуправления организовывали эвакуацию из г. Ленинска заводских материальных ценностей и оставшихся рабочих и их семей. По окончании этой работы руководство двумя автоколоннами по заволжским степям направилось в г. Красный Кут, а из него железнодорожным эшелоном поехало в г. Челябинск, где тогда находился Наркомат танковой промышленности.

Челябинск-Омск-Нижний Тагил-Свердловск

Седьмого ноября 1942 г. наш эшелон прибыл в Челябинск, и пришлось, прежде всего, сдать личное оружие: автоматы, ручные пулеметы, ручные гранаты; пистолеты остались при нас. Прожив многие месяцы в затемнении, нам непривычно было видеть освещенные улицы и дома Челябинска, работу кинотеатров и прочее.

Руководство завода в составе до 30 человек сразу же получили назначение в г. Омск на танковый завод, организуемый там на базе паровозоремонтного завода. Туда же были эвакуированы рабочие и служащие Ленинградского танкового завода им. Ворошилова.

Вначале я был назначен Наркоматом танковой промышленности главным инженером Уралмашзавода с заданием организовать на нем выпуск танков Т-34 в количестве 1000 танков в месяц. Но, проработав на Уралмашзаводе несколько недель, отдельным распоряжением Сталина я был назначен главным инженером Омского танкового завода и с декабря 1942 г. приступил к работе.

Бывший паровозоремонтный завод располагался на территории вокзальных путей и был мало приспособлен для выпуска такой сложной машины, как танк Т-34.

Не было сталелитейного цеха – отливки поступали с Челябинского завода № 500, не было заводской ТЭЦ для получения технологического пара для кузнечных молотов и прессов, отсутствовали термические цеха для отжига и закалки танковых деталей, слабой была индустриальная база завода. Крепок был только коллектив, состоящий из работников трех эвакуированных заводов: танкового им. Ворошилова, Сталинградского тракторного и Мариупольского завода тяжелого машиностроения. Причем в первую эвакуацию этот завод был размещен на заводе «Красноармейская судоверфь» и в 1941–1942 гг. поставлял Сталинградскому тракторному заводу корпуса и башни танка Т-34.

В конце 1942 г. завод в Омске выпускал несколько танков Т-34 в сутки, «узкие места» не позволяли в дальнейшем наращивать выпуск.

Необходимо было освобождаться от зависимости в получении стального литья, отправляемого из Челябинска, кузнечных штамповок по кооперации и др. Завод срочно стал строить мартеновский и сталелитейный цеха, термический цех для закалки звеньев (траков) гусеницы и др. В течение 8 месяцев 1943 г. были построены четыре мартеновские печи, две 10-тонные электропечи и 4 пролета сталелитейного цеха. Работа по строительству и монтажу производилась круглосуточно.

Завод больше не нуждался в кооперированной поставке стального литья, которая тормозила выпуск танков, и стал набирать мощность, увеличивая количество машин.

Ввиду отсутствия на заводе крупных формовочных машин для изготовления литых башен танков пришлось выпускать танки со сварной башней, что было непроизводительно, и, кроме того, понижалась бронестойкость башен такой конструкции из-за нестабильности проката броневых листов. При отстреле таких башен был высок процент брака, что лихорадило танковый конвейер.

Тогда нами было принято смелое решение – отливать башни в кокиль.

Опытные металлурги завода восставали против этого, так как чугунный кокиль должен был сразу треснуть после заливки в него 8 т стали и, следовательно, не был бы пригоден для многократного использования. В этом металлурги были правы: чугунный кокиль, получив такую массу жидкой стали, нагрелся и дал трещину, образовав две симметричных половинки. Казалось, что опыт провалился, но отступать было некуда – формовочных машин приобрести было нельзя, сварочные же башни некачественны. Однако выпуск танков для фронта остановить нельзя.

Далее инженеры проанализировали: чугун не может работать на растяжение. А что если две половинки кокиля соединить в верхней и нижней частях стальными хомутами, и тогда составной кокиль будет свободно «дышать» и передавать температурные напряжения на стальные кольца, которые способны работать на растяжение.

Опыт получения отливок с треснутым кокилем подтвердил наши соображения. Стойкость такого кокиля была очень высокой, так как давала свыше 100 отливок башен.

Испытания отстрелом литых башен показали, что наружная часть башни, соприкасающаяся со стенками чугунного кокиля, получала так называемую «гомогенную структуру» и по бронебойности была выше, чем у броневого прокатного листа, из которого делались сварные башни, да и выше, чем у башен, отливаемых в земляные формы, так как те не имели гомогенной структуры. Трудоемкость изготовления таких башен была ниже, а производительность при этом – во много раз больше.

Огромные по весу и габаритам кокили мы отливали в разливочном пролете мартеновского цеха; чугун варили в мартенах, следовательно, кокили для башен обходились заводу дешево. «Узкое место» было устранено, выпуск танков возрос, тысячи омских танков Т-34 с башнями, литыми в кокиль, успешно сражались на фронтах войны.

Технологический пар для мартеновских печей (распыл мазута), для кузнечных молотов и прессов, для отопительных нужд мы получали от работы списанных паровозов. Два паровоза ставились в каждом цехе и использовались как своеобразные котельные, давая пар нужного давления.

Как известно, мазут в военное время был дефицитным нефтепродуктом. Мартеновские термические печи потребляли его в больших количествах. Фонды на мазут давались в обрез, что тормозило производство. Пришлось срочно построить большую газогенераторную станцию и получать необходимый дня печей газ из низкосортных уральских углей.

В 1943 г. на танках Т-34 с течением времени в эксплуатации стали появляться трещины в броне, идущие перпендикулярно сварочному шву. Танкисты ряда фронтов категорически признавали такие танки небоеспособными.

Верховный главнокомандующий предупредил одного из своих заместителей по Совнаркому, что если через три месяца не будут приняты меры против этого дефекта, то он будет расстрелян.

Трещала же броня в результате больших напряжений при сварке листов большой толщины, производимой под слоем флюса; в результате между листами оставался расплавленный металл электродов.

Производительность автоматической сварки под слоем флюса снижать было нельзя по технологическим причинам. Поэтому в самом срочном порядке в цехе изготовления корпусов были построены печи, в которые помещали корпус танка. Операция термического отпуска с целью снятия напряжений от сварочного шва должна была длиться несколько часов. Это очень осложнило производство танков, но снизить достигнутый выпуск 8 танков в сутки было недопустимо. В дальнейшем коллектив Омского завода, образованный из работников трех эвакуированных заводов, работал дружно и самоотверженно, преодолевая многие трудности военного периода и в том числе известную неприспособленность бывшего паровозоремонтного завода к серийному производству танков. Так был ликвидирован дефект трещино-образования литых башен в процессе эксплуатации танков в боевых условиях, сильно беспокоивший Верховного главнокомандующего.

В мае 1944 г. на Нижнетагильском танковом заводе № 183 выпуск машин стал определять цех, изготавливающий коробку перемены передач, муфты бортовых и главного фрикционов. Меня назначили начальником этого цеха. В цехе работало до 2,5 тысяч человек (всего на заводе трудилось до 65 тысяч человек).

Завод выпускал до 30 танков Т-34 в сутки. Корпуса и башни изготавливались на этом же заводе. Большинство коллектива составляли эвакуированные рабочие и служащие с Харьковского завода им. Коминтерна, Мариупольского заводам тяжелого машиностроения и Сталинградского тракторного завода. Директором завода работал Ю.Е. Максарев, главным инженером – Л.И. Кордунер. Начальниками основных цехов работали опытные специалисты с Харьковского танкового завода им. Коминтерна. Завод был хорошо приспособлен для выпуска танка Т-34 и являлся головным по этой машине. Там же работали прославленные конструкторы, создатели Т-34 А.А. Морозов и Н.А. Кучеренко, которые хорошо знали технологию производства танков и поэтому создали танк, простой и доступный для массового производства на ряде заводов. Изготовление танков производилось по единым чертежам конструкторского бюро, возглавляемого А.А. Морозовым.

В декабре 1944 г. на турбомоторном заводе в г. Свердловске произошла неприятность: при испытании 50 % танковых моторов В-2 браковались по причине искрения на выхлопе. Устранением дефекта занимались конструкторы, ученые, технологи. Была проделана кропотливая работа в цехах по проверке соблюдения технологического процесса при изготовлении деталей мотора и соответствия их чертежам и техническим условиям. Все это не помогло – моторы продолжали искрить на выхлопе.

Следует отметить, что на заводе трудились высококвалифицированные кадры рабочих и инженеров, имевших опыт авиационного моторостроения. В конце 1941 г. на еще не достроенный турбинный завод был эвакуирован из Харькова завод авиационных дизелей с оборудованием и кадрами рабочих и служащих. На турбинный завод были эвакуированы также рабочие и ИТР из Ленинграда. Это дало возможность организовать в короткие сроки в Свердловске завод по выпуску танковых моторов В-2. Моторы поставлялись на Уралмашзавод и Нижнетагильский танковый.

В конце 1944 г. и в начале 1945 г. советские войска вели успешные наступательные бои, освобождая страны Восточной Европы от немецких оккупантов, поэтому танки в наступательных боях приобретали большое значение. Между тем нависла угроза снижения их выпуска из-за недостаточной поставки моторов.

Зампред Совнаркома Малышев позвонил мне в Нижний Тагил и приказал немедленно выехать на турбомоторный завод и приступить к работе в качестве главного инженера. Малышев поставил передо мной задачу срочной ликвидации причин брака моторов В-2. Вместе с технологом испытательного цеха моторов мы постоянно находились на испытательных стендах, исследуя различные режимы нагрузок и обкатки моторов. Искрение на выхлопе объяснялось тем, что алюминиевые поршни нагревались от сверхдопустимых температур, по неизвестной причине появляющихся в камере сгорания, удлинялись в размерах, задевая торец гильзы цилиндров, срезали мелкую стружку, которая и сгорала на выхлопе мотора.

Но вследствие чего поднималось сверхдопустимая температура в цилиндрах, оставалось неизвестным. Было зафиксировано, что ранее такого дефекта при испытании не наблюдалось. Испытание моторов должно производиться на гидротормозах – устройствах, плавно меняющих нагрузку моторов с помощью перелопачивающих воду лопастей внутри закрытой емкости.

К сожалению, завод не имел необходимого количества гидротормозов и вынужден был приспособить испытания моторов на стендах, где нагрузка осуществлялась с применением авиационного пропеллера.

Мы с Соловейчиком заметили, что моторы, попадавшие на стенды с винтом для первичного испытания или на проверочных испытаниях после разборки для необходимого осмотра основных деталей, имели дефекты по искрению. Появилась догадка, что моторы перегружались на пропеллерных стендах, как при первичных испытаниях, так и при проверочных после разборки.

Получалось, что моторы, проходящие те же испытания только на гидротормозах, не искрили на выхлопе и были годными. Прежде всего, ввели порядок, чтобы моторы с гидротормозов не попадали на пропеллерные стенды. А это уже давало гарантию значительного выпуска моторов для поставки танковым заводам.

Далее начался поиск причин, почему пропеллерные стенды приводили к перегрузкам моторов. Установили, что дефект появился только в холодные зимние месяцы – декабрь и январь, значит, пропеллеры, имея обороты по задаваемой программе испытаний, перегружали моторы В-2 до 600–700 л.с. вместо допустимых 450 л.с. вследствие значительного повышения плотности воздуха во время больших морозов. Учтя это, в зимнее время на стенды ставились протарированные винты с меньшим диаметром. Конвейер сборки моторов вновь заработал на полную мощность. Угроза срыва плана по выпуску танков была предотвращена.

Этим примером было доказано, что в некоторое трудные моменты на производстве руководители должны нести личную ответственность за порученное дело, глубоко вникать в технические вопросы и тем самым быть примером для специалистов конструкторских и технологических служб, привлекать их к решению важных производственных задач.

После окончания Великой Отечественной войны необходимо было перестроить завод на выпуск гражданской продукции для нужд народного хозяйства. Конструкторы завода в срочном порядке создали конструкции двигателей на базе мотора В-2, например, однорядный мотор на 150 л.с. и двухрядный на 300 л.с. для бурильных установок, изготавливаемых на Уралмашзаводе. Постепенно мы начали подготовку производства паровых турбин, тем более что стенды для испытания турбин и сам испытательный цех во время войны сохранялись в консервации.

Для развития производства турбин пришлось постепенно переводить моторное производство во вновь построенные цеха, освобождая высокопролетные высотные корпуса для сборки турбин и изготовления крупных деталей для нее.

После окончания войны требовалось бы отдохнуть, пойти в отпуск после работы многие годы без выходных дней и по 17 часов в сутки. Я, онапример, не имел отпуска с 1936 по 1948 г. Дело в том, что во второй половине 1946 г. выпуск военной продукции на многих заводах был прекращен, рабочая сила и оборудование оказались в простое. Чтобы не допустить больших материальных потерь, предприятия в срочном порядке начали проводить подготовку производства для выпуска продукции гражданского назначения. За четыре года войны практически не выпускались паровозы, вагоны, трактора, комбайны, сельскохозяйственные орудия, турбины, речные и морские суда и др., в которых крайне нуждалось народное хозяйство, подорванное войной.

Поэтому напряжение в работе ряда отраслей промышленности не только не снизилось в послевоенные года, а даже возросло, особенно в районах, подвергшихся оккупации. Еще во время войны, в период освобождения советскими войсками территории нашей страны, начались восстановительные работы на предприятиях и в других отраслях народного хозяйства. В этот период заводам трудно было удержать людей, эвакуированных на восток страны, которые стремились возвратиться в родные места и участвовать в восстановлении своих заводов. Вначале уезжали члены семьи, а потом под разными предлогами за ними отправлялись и главы семей. Руководителям восточных заводов и партийным организациям приходилось проводить большую разъяснительную работу среди эвакуированных работников, чтобы доказать последним: война еще в самом разгаре, и для изгнания оккупантов с нашей земли советской армией требуется все больше танков, самолетов, орудий и боеприпасов. Но ленинградцы, киевляне, харьковчане, мариупольцы, одесситы, ворошиловградцы, сталинградцы были твердо убеждены, что они нужны на родных местах и едут туда не за легкой жизнью. Эта «реэвакуация» все же не носила массового характера, и восток страны продолжал постоянно наращивать поставки военной техники наступающим советским войскам.