Текст книги "Мужчина – руководство по эксплуатации"

Глава 3
Мужская ревность и двойственность женщины

ЗА ЗАКРЫТЫМИ ДВЕРЯМИ

В какие моменты мужчина испытывает ревность? В те, когда он начинает подозревать, что что-то в жизни женщины, которую он любит и которой дорожит, от него скрыто. Что есть пространство, из которого он исключен. Он чувствует, что связь и контроль в этот момент потеряны, и начинает подозревать, что в эту самую секунду кто-то, скрытый от взгляда, наслаждается его драгоценностью. Иногда это может приобретать совершенно гротескные формы бреда ревности, когда мужчина, выходя из дома и закрывая за собой дверь, сразу начинает подозревать, что жена принимает там любовника.

Некоторые мужчины не жалеют ни средств, ни времени, ни сил, чтобы уличить неверную в обмане и найти доказательства, которые он может с торжествующим видом ей предъявить: «Ты думала, что я не знаю, что я исключен, а я все знаю и все вижу!»

Что мы из этого можем понять о ревности? Ревность возникает в отсутствие объекта и всегда связана с тем пространством в жизни другого, которое от тебя скрыто. И в отношении этого пространства мучают смутные сомнения и подозрения. Если невротик мучается сомнениями, то психотик с бредом ревности уже абсолютно уверен, что ему изменяют: просто любовник успел выскользнуть из шкафа и в следующий раз надо действовать быстрее и хитрее.

Так вот, как только мужчину и женщину начинает разделять дверь – то есть возникает что-то скрытое от его взгляда, – то у ревнивца сразу же возникает множество фантазий: где она, с кем, что там между ними происходит. Как если бы жена, в которой он уверен, когда она рядом, с выходом за дверь становилась совершенно другим человеком. Образ верной жены в его голове сменяется образом лживой изменщицы. Он чувствует, что там начинается другая жизнь, скрытая от него. Конечно, иногда эти подозрения небезосновательны. Как говорится, если человек параноик – это еще не значит, что за ним никто не следит. Если он патологический ревнивец – это еще не значит, что жена ему не изменяла. Часто даже наоборот.

МАТЬ, ТЫ КУДА НАМЫЛИЛАСЬ?

Чтобы понять истоки такой ревности, а заодно пояснить, откуда возникает разделение на материнский и сексуальный образы женщины, давайте обратимся к ранним этапам жизни ребенка.

Вся психическая жизнь младенца и его отношения с материнским объектом выстраиваются вокруг пульсации присутствия и отсутствия матери: вокруг того, что происходит по эту и по ту сторону двери.

У ребенка формируется два женских образа: когда мама рядом и когда ее нет. Первый, присутствующий, образ матери – когда она его держит, обнимает, когда она рядом, когда она с ним нежна, когда она смотрит на него любящим взглядом и полностью в его распоряжении. И второй, фантазийный, образ, который возникает в отсутствие матери. И касается он того, что происходит за дверью родительской спальни, куда ребенку доступа нет.

Когда мать ночью уходит от ребенка, она, как правило, удаляется к своему мужчине, и ребенок в этот момент открывает для себя, что он занимает совсем не все место в ее жизни, как бы болезненно для его самолюбия это ни было.

Во-первых, он чувствует, что у матери есть свое независимое желание, которое направлено не на ребенка, а на мужчину, вероятно, на его отца. Ребенок сталкивается с тем, что в этом мужчине есть нечто притягательное для матери, чего нет у него самого и что заставляет мать уходить к мужчине и уединяться с ним. То есть он открывает для себя материнское желание и наслаждение, в котором ему, как ребенку, места нет. И о котором наш малыш, конечно, ничего знать не хочет, но «одним местом чует».

Вообще, скрытая часть жизни близкого всегда вызывает фантазии о наслаждении, которому этот ближний предается втайне. И эта фантазия о скрытом наслаждении партнера – важнейшая причина ревности.

И во-вторых, ребенок открывает, что у его отца есть что-то, чего нет у него самого. Отец – потентный и желанный для матери мужчина. У отца есть власть забирать мать себе и наслаждаться ею. И, уходя от нашего малыша, мать из родной мамы превращается в сексуальную женщину рядом с другим мужчиной.

Отсюда и берет начало мужское расщепление – на присутствующий материнский объект (стабильный, надежный, верный и заботливый) и на отсутствующий женский сексуальный объект (который в ревнивой фантазии многих мужчин может втайне изменять и наслаждаться, подобно тому, как мать, уходя, превращалась в сексуальную женщину и «изменяла» малышу с отцом).

Иногда эти образы присутствующей матери и отсутствующего сексуального объекта распадаются на жену и любовницу. Именно поэтому мужчины могут совершенно не контролировать жену, которой они доверяют, и при этом тиранически контролировать любовницу и требовать отчета о каждом ее шаге.

Контроль – это беспомощная попытка не допустить скрытое от тебя пространство отсутствия, то есть предотвратить измену. Мужчина убеждает себя: «Я все вижу, я все контролирую, знаю, где она, и поэтому уверен, что она мне не изменяет». (Ха-ха!) Очень наивное убеждение, но в него верят многие мужчины.

Но вернемся к малышу. В психике ребенка происходит трансформация образа: присутствующий материнский объект, уходя в ночь к мужчине, преобразуется в женский сексуальный. И это превращение пугает многих детей. Ранние бессонница, тревога и ночные кошмары часто связаны со страхом перед этим превращением. Такие дети постоянно удерживают мать ночью около себя, «потому что им страшно». Они не дают ей уйти. Не дают ей отсутствовать. Они все время контролируют и не отпускают мать к отцу, не позволяя уединиться с ним за дверью. Они постоянно норовят вторгнуться ночью в родительскую спальню и спать между мамой и папой – подсознательно мешая их уединению и сексуальным отношениям.

И конечно, есть матери, которые действительно никогда не покидают ребенка. Для них он – центр мира, а мужчина – периферия. Ни к чему хорошему такое материнство не ведет – оно мешает детям взрослеть и принимать реальность жизни.

ДВА ЛИКА ЖЕНЩИНЫ: ВЕРНОСТЬ И ОБМАН

В процессе взросления у ребенка формируются два противоположных женских образа: присутствующий (материнский образ, объект нежности и заботы) и отсутствующий (сформированный вокруг фантазий о том, что происходит там, за закрытой дверью, в пространстве желания и страсти).

Сексуальное желание напрямую связано именно с этим пространством фантазии, с пространством, из которого человек исключен. Это будоражит и возбуждает, поэтому такими страстными бывают воссоединения между любовниками, которые не общались какое-то время и не знали о жизни друг друга в этот период. И наоборот, если другой человек все время присутствует рядом, то сексуальное желание в паре часто пропадает. Чтобы желать, необходимо отсутствие.

Если муж и жена уходят на работу и проводят день порознь, это поддерживает их тягу друг к другу. Напротив, если запереть мужчину и женщину дома в «однушке», то их желание быстро угаснет. Отсутствие другого сохраняет желание в паре.

Мужчины часто жалуются на двуличие женщин. В мужской фантазии у женщины есть любящее и заботливое материнское лицо, которому он доверяет, и скрытое лицо – лицо обманщицы, – которому доверия нет, но которое он желает. Именно в этом мужчины регулярно пытаются уличить женщин.

Женский лик, который связан с отсутствием, – это лик, с которого мужчина регулярно пытается сорвать маску. Да все никак не сорвет.

Многие нарциссические мужчины вообще не способны переносить отсутствие. И поэтому выстраивают систему полного и тотального контроля: «Куда поехала? Где была? С кем разговаривала? Кому звонила? С кем одним воздухом дышала?» Все это – попытка взять под контроль пространство, из которого они исключены, которое скрыто от них.

Для таких мужчин женщина, выходя из дома, превращается в обманщицу. Некоторые даже не способны выносить, когда женщина не отвечает на звонок. Каждый пропущенный вызов – это пространство, из которого мужчина исключен. И часто это пространство заполняется фантазиями, что эта тварь (которая еще двадцать минут назад была его любимой) его обманывает, изменяет и глумится над ним с другим мужиком. Такого мужчину мгновенно переполняют гнев, обида и ярость на женщину, которые проходят столь же быстро, как только она отвечает на звонок и говорит ему нежно: «Привет, любимый».

ПУП ЗЕМЛИ

Как правило, наименее способны выносить отсутствие те мужчины, чьи матери не имели собственной любовной жизни и сделали ребенка центром своей вселенной, целиком посвятив себя своему чаду.

Если ребенок обнаруживает, что есть пространство, из которого он исключен, то он может постепенно переварить этот болезненный, но ценный опыт переживания встречи с запертой дверью и в итоге захотеть самому стать таким, как отец. Раз мать желает отца, значит, в нем есть что желать. Таким образом, мальчик хочет приобрести то, что есть у отца. Это и есть пролог к его будущей мужественности.

Отец – это тот, кто вправе запереть дверь, это мужчина, у которого есть ключ. К сожалению, у многих маленьких нарциссов перед глазами такого примера не было. Мать не адресовала мужу своего желания, центром ее мира был ребенок. Такой мальчик, если повезет, начнет осознавать, что он не пуп земли, только во взрослой жизни. И это открытие будет происходить для него болезненно, с приступами гнева и обиды. На каждом шагу нашему половозрелому малышу будут мерещиться измена и обман. Ему не удалость в начале своего жизненного пути обнаружить, что он – не центр вселенной.

Скорее всего, такой нарцисс будет одержим именно ускользающей, невозможной или недоступной девушкой, в которой у него нет никакой уверенности. Как будто в отношениях с ней он сможет открыть то, что не открыл в свое время с матерью – отдельность ее желания. Мужчина открывает, что желание любимой женщины может быть связано не только с ним. И хотя это его страшно бесит, он часто бывает одержим именно такой женщиной – у которой есть закрытая от него дверь.

Нарциссу важно не только контролировать, но и соблазнять свой объект. Он будет всячески пытаться очаровать женщину подарками, обещаниями (обещаниями подарков, подарками обещаний…), то есть стараться завладеть ее интересом, оказаться в центре ее желания. Но, как только нарциссу удается соблазнить, влюбить в себя, как только закрытая дверь исчезает, он часто теряет интерес к ней, ведь ему важен сам процесс овладения. Овладев, он снова пуп земли. Можно выдохнуть, обесценить соблазненную и перейти к следующей, для которой он пока не пуп.

Глава 4
Мужчина, у которого есть

ЕВА И ЛИЛИТ

Мы остановились на том, что в голове мужчины присутствует расщепление образа женщины на материнский и сексуальный. Это расщепление играет ключевую роль в устройстве мужского желания и его отношении к женщине.

Женщина для мужчины является как бы двуликой, а иногда даже двуличной. Материнский объект – это Ева (на иврите Хава, буквально «дающая жизнь»). Сразу после грехопадения, под которое она подвела Адама, он нарек ее «эм коль хай» – «мать всякой жизни». «Ну, мать, ты дала!..» Хотя некоторые комментаторы настаивают на другой трактовке, где Хава – производное от «Хвия», что по-арамейски значит «змеюка». «Змея ты подколодная!» Согласно комментаторам, Адам 130 лет не разговаривал со своей женой за подставу, которую она ему устроила, – пожалуй, это самая долгая обида мужчины на женщину в истории.

Так вот, с одной стороны, Ева – Мать. А где же женский сексуальный объект? В тех строчках, где Бог являет Еву Адаму, а тот, смотря на нее, говорит: «В этот раз – плоть от плоти моей». И толкователи задаются вопросом: раз есть «этот раз», значит, был и «тот раз», первый раз. Значит, у Адама была и другая.

Одна из трактовок такова, что первой женщиной Адама была Лилит (производная от «Лайла» – «ночь»). Похоже, Лилит была слишком истеричной особой для того, чтобы стать женой Адаму: она просто сбежала, отказываясь подчиняться его патриархальной власти.

По легенде, Лилит и поныне продолжает преследовать мужчин по ночам, являясь им в снах и сексуальных грезах и будоража их желание.

Лилит – это порождение мужских грез, тот самый мираж, о котором мы говорили. Это его невозможная, ускользающая мечта. И для того, чтобы увидеть мужское расщепление, нет такой уж большой необходимости во Фрейде – Библии более чем достаточно.

ЕСТЬ И НЕТ: ОТЕЦ И СЫН

Если образ женщины делится на материнский и сексуальный, то на что делится образ мужчины? У мужчины разделение, которое определяет его мужскую судьбу, выглядит, конечно, иначе.

Фундаментальное различие образов мужчины, которое очень значимо и для мужчин, и для женщин, – это разделение на образ мужчины, у которого есть, и на образ мужчины, у которого нет. Метафорически можно сказать, что это образ Отца и образ Сына.

Хотя в реальности отношения Отца и Сына, конечно, намного сложнее и глубже, чем просто «есть» и «нет». Отношения Отца и Сына – фундаментальные, они до сих пор лежат в основе всей европейской цивилизации. Заметьте, само разделение на католицизм и православие, определившее судьбу Европы на тысячелетие, возникло вокруг спора об отношениях Отца и Сына внутри Троицы.

Но в самом простом понимании Отец – это тот, у кого есть. Отец в голове мальчика – изначально фигура весьма могущественная, иногда даже всемогущая. Как в детской песенке: «Папа может, папа может все что угодно, папа в доме, конечно, главный… если мамы случайно нет».

Мы говорили, что мать ночью оставляет своего маленького сына и уходит к мужчине (вероятно, к отцу ребенка), потому что у этого мужчины есть что-то, что желанно для матери. Образ отцовской фигуры, у которого есть что-то, что действует на мать как магнит, и определяет будущую судьбу мальчика. Он хочет сам занять это место – место того, у кого есть. Для мужчины обретение этого «есть», то есть становление мужчиной, всегда лежит через Отца и через отношения с Отцом – земным или небесным.

Если мальчик хочет быть тем, у кого есть, то девочка хочет быть с тем, у кого есть. И получить от того, у кого есть. Кто может ей дать. Образ мужчины, у которого есть, определяет устройство и женского желания тоже.

Отсюда настойчивое женское «дай!», адресованное мужчине. Про девочку и женщину, которая хочет что-то получить от мужчины, у которого есть, мы поговорим в следующей части книги.

УНИЖАЮЩИЙ ОТЕЦ И УНИЖЕННЫЙ СЫН

Что же беспокоит сына, который ощущает, что у него нет? Он чувствует, что ему чего-то не хватает, чтобы быть «настоящим» мужчиной.

Какая самая большая мужская тревога? Фрейд говорит, что это – страх кастрации. Что же это значит не на психоаналитическом жаргоне, а на простом человеческом языке?

По сути, это страх оказаться мужчиной, у которого нет: быть, во-первых, лишенным, а во-вторых, униженным перед лицом других людей, от мнения которых он зависит. Если совсем упростить – это страх оказаться недостаточно мужественным.

Многие мужчины постоянно преследуемы страхом очутиться в ситуации унижения со стороны других мужчин. Обнаружить себя в позиции, где ты не смог постоять за свою честь и достоинство.

Вся тюремная субкультура построена как раз вокруг унижения: это и есть хорошая иллюстрация страха кастрации, о котором говорит Фрейд, – страха оказаться униженным и беспомощным. Страха, что ты окажешься не сильным мужчиной, а слабым мальчиком, который не может за себя постоять. В глазах других мужчин ты будешь тем, у кого нет.

К сожалению, многие мужчины живут с глубинным ощущением себя маленьким мальчиком в большом мужском теле. Они могут чувствовать это так: «Все думают, что у меня есть, что я большой и сильный, а я чувствую себя слабым и скрываю это, чтобы не потерять лицо». Эта тревога перед разоблачением, перед потерей лица – самая типичная мужская тревога.

Эти чувства могут проявляться самым различным образом. Во-первых, в виде страха перед начальством: страха, что начальник тебя унизит или обнаружит твою некомпетентность, несостоятельность, слабость.

Мужчины вообще большое значение придают атрибутам власти и силы, статусу и званиям. Например, при виде полицейского мужчина часто испытывает легкое беспокойство: а вдруг у тебя попросят предъявить документы, а потом заберут в отделение и там «надругаются». Женщины обычно такой тревоги и пиетета перед представителями власти не испытывают. Им, например, гораздо легче заговорить гаишника при нарушении ПДД, чем мужчине. Игра в «глупышку» для женщины гораздо более естественна. Мужчина более напряжен перед теми, кто олицетворяет власть, порой он даже немеет или робеет перед ними. Для мужчины полицейский – персонифицированный Закон, а для женщины – просто очередной мужчина в форме, который докопался по поводу какой-то бессмысленной ерунды.

И полицейский, и начальник для мужчины – это доминирующая отцовская фигура, которая скрыто несет угрозу подчинения и унижения. К тому же мужчина всегда неосознанно вовлечен в скрытую мужскую конкуренцию за доказательство и утверждение собственной мужественности, за демонстрацию другим: «У меня есть!» Иногда это выражается в конфликтности и враждебности по отношению к начальству и тем требованиям, которые оно ему предъявляет. Поэтому он может бояться смотреть в глаза вышестоящим – опасаться, что начальник увидит его негативные чувства – ненависть к отцовской фигуре или его страх перед ней. Многие мужчины, разговаривая друг с другом, не смотрят в глаза – как если бы прямой взгляд содержал в себе вызов и был расценен как провокация.

ПУБЛИЧНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ИЛИ ПУБЛИЧНЫЙ ПОЗОР

Еще одно яркое проявление мужской тревоги – это страх публичных выступлений.

Некоторые мужчины очень боятся выступать на публике. Им кажется, что так все вокруг увидят их позор и они станут объектом насмешек. Они боятся, что не смогут вымолвить ни слова и будут разоблачены. Что будут выглядеть как маленькие растерянные мальчики.

В чем же проблема с публичными выступлениями у мужчин и откуда берется ощущение, что сложно начать говорить? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что такое речь. Во-первых, речь – это то, что у нас есть, и это мы предъявляем. Недаром говорится: «умение владеть словом». Слово «инфант» буквально означает «не владеющий словом». И в этом отличие взрослого мужчины от ребенка: ребенок не умеет выражать себя в слове.

Во-вторых, право публичного слова – это изначально отцовская привилегия. Иметь право голоса или повышать голос на другого – это отцовское право, право начальника. «Тебе слова не давали!» – может одернуть отец своего сына. Таким образом, выступать – то есть занимать место говорящего, держать речь, – это значит претендовать на место того, у кого есть. У кого есть что сказать и у кого есть что предъявить. То есть бессознательно это претензия на право занять отцовское место.

Многие тревожные мужчины сомневаются, что они вправе занимать место того, у кого есть. Они наполнены постоянными сомнениями в себе и в собственной мужественности. Такие мужчины очень боятся провала, потому что он как будто подтвердит их сомнения в себе, и это станет очевидным для всех доказательством их несостоятельности.

Отсюда страх многих мужчин занимать высокую должность. Они боятся, что не соответствуют, что им чего-то не хватает, в отличие от «настоящего» начальника. Они чувствуют себя не вправе, как самозванцы, которых могут в любой момент разоблачить.

В этом причина того, почему многие мужчины годами получают все новые и новые образования, дипломы, сертификаты, бумажки, а потом обклеивают ими стены кабинета. Как будто это продемонстрирует всем, что они вправе: у них есть нужный документ с нужной печатью. Но у них всегда остается глубинное ощущение, что не хватает какой-то одной, окончательной бумажки с окончательной печатью. Бумажки, которая подтвердит и докажет всем: он тот, у кого есть!

АТРИБУТЫ НАСТОЯЩЕГО МУЖЧИНЫ

Мужчинам очень важны атрибуты: атрибуты власти, принадлежности к образу силы, господства, братства. Особенно мужчинам важны премиальные, эксклюзивные атрибуты, которыми можно похвалиться и обладание которыми выделяет их из ряда других мужчин, делает исключительными. Очень привлекательны атрибуты тех мужчин, которыми все восхищаются и которым завидуют. Такие атрибуты желанны для всех.

Типичным мужским «атрибутом» является женщина, особенно женщина другого уважаемого мужчины. Например, жены или любовницы успешных людей никогда не испытывают недостатка в ухажерах. Они, как магнит, притягивают мужчин. И не только по причине удивительных личных достоинств этих прелестных созданий, но и часто по причине их связи с известным Мужчиной с большой буквы.

Бессознательно мужчина чувствует: «Она была женщиной того мужчины, который вызывает у меня восхищение, и теперь, вступая в отношения с ней, я тем самым (на уровне фантазии) занимаю его место. Я как Он. Теперь у меня есть его главный атрибут – его женщина».

Правда, женщина обычно хорошо считывает, что это интерес не к ней как таковой, а к мужчине, который ей обладал. Она оказывается в позиции драгоценности или «Мерседеса», в позиции атрибута, который передают как трофей. Не слишком приятное ощущение, наверное.

Завладев этим атрибутом, как на аукционе, мужчина бессознательно как будто занимает место предыдущего обладателя. Но постоянно претендуя на чужое место, он, как правило, обречен гнаться за миражом, доказывая и себе, и другим, что у него есть.

Многие мужчины верят, что есть какой-то окончательный атрибут – диплом, миллион долларов, собственность, женщина, – который делает мужчину мужчиной.

Им кажется, что с помощью этого атрибута они смогут наконец почувствовать, что они вправе.

Но это так не работает. Дело не в конкретных атрибутах, а в глубинном ощущении себя мужчиной.