Текст книги "Реваншист"

– Думаешь, я не потерплю два дня?

– Сережа! Ты у меня…

Поцелуй. Как легко в этом времени сделать девочку счастливой! В моем они начнут требовать кольцо с бриллиантом, платье за тысячи долларов, роскошный лимузин напрокат. А то и машину в подарок. Оно-то не жалко, вопрос только: кому? И за что? Испорченную в будущем жизнь?

Мы вернулись в дом и продолжили. Словом, к кровати меня отвели. Коварный у тестя самогон. На вкус мягкий, голова от него светлая, и язык не заплетается. А вот ноги не идут.

Выспался я отменно. Лилю, естественно, уложили отдельно, так что никто не мешал. Когда открыл глаза, в комнате было светло. С учетом зимнего времени – часов девять. Так и оказалось. Нехорошо – в деревне принято вставать рано. Это подтвердил звук пилы за окном. Я отогнул занавеску на окне и выглянул. Толик с Виталиком пилили дрова. Рядом возвышалась гора чурбаков. Надо помочь, а то не поймут.

Я торопливо оделся, сбегал в сортир и умылся. Лиля накормила меня блинами со сметаной. Теща, по ее словам, возилась с живностью. У родителей Лили ее много. Корова, кабанчик, куры, индюки… Вацлав с утра отправился на мехдвор – какая-то срочная работа. Запив завтрак компотом – в деревнях чая не знают, я надел шапку и вышел во двор. Братья при виде меня прекратили пилить.

– Топор есть?

– Счас! – сказал Толик и принес из дома инструмент. Я осмотрел. Не колун. Они в этом времени редки. Лезвие не новое, видно, что его вдобавок оттягивали в кузнице. Разумно: зачем колоть новым топором. Я щелкнул по лезвию ногтем. Металл отозвался звоном. Отличная сталь, и топорище удобное.

Я выбрал чурбак помассивнее и поставил на него другой. В своем времени я любил колоть дрова. На даче у меня имелась банька, да и печь в доме требовала пищи. Правда, топор у меня был финский, но и этот неплох. Хэк!..

Поленья от чурбаков летели во все стороны. Елка и осина колются легко – структура древесины прямая. Хэк!.. Гора поленьев росла, когда ко мне подошла Лиля.

– Сережа…

– Что? – спросил я, отведя ее в сторону.

– Мама просит тебя не колоть.

– Почему? – изумился я.

– Что люди скажут? Не успел жених приехать, как его запрягли.

– Передай маме, что мне это нравится. А люди… Пусть видят, что муж у тебя работящий. И завидуют.

Лиля заулыбалась, ткнула меня в грудь кулачком и убежала в дом. Я вернулся к прерванному занятию. Работа шла споро. К обеду вернулся Вацлав. Окинул взглядом сделанное, одобрительно хмыкнул и прошел в дом. Вскоре Лиля позвала нас обедать. Мы с тестем выпили по стопке, поели и отправились во двор. В два топора быстро покончили с дровами. Толик с Виталиком только успевали пилить. Мы перекидали поленья в сарай и отправились в баню. Ее протопили, пока мы возились. От души выпарились. В доме женщины накрыли нам стол, а сами, в свою очередь, отправились мыться.

– Добра колиш! – похвалил меня тесть, напуская самогону в стопки. – Ня думаў, што ты, гарадски, можаш.

– Я много чего могу, – не стал скромничать я. – Вот! – Я взял со стола нож из числа подаренных мной Лиле. – Нравится?

– Добры, – согласился тесть. – Таких у дзярэуни ни у кого няма.

Мы выпили и закусили. Вскоре к нам присоединились женщины – помылись они быстро. После ужина Лиля предложила сходить в местный клуб. Суббота, танцы… Почему бы и нет?

Толик увязался с нами. Виталика оставили дома – мал еще. Он посмотрел на нас с завистью. Понятно. В своем времени я тоже мечтал поскорей вырасти и пойти на танцы. Это казалось вступлением в новую жизнь. Мы шли вдоль домов, Лиля держала меня под руку, Толик шагал рядом. Несмотря на вечер, на улице было многолюдно. Исход из деревень уже начался, но на выходные молодежь приезжает под родительский кров. Отрыв от корней произойдет позже. Мы здоровались со встречными, Лиля представляла меня знакомым. Выглядела она при этом весьма довольной. Неудивительно. Девушке в этом времени выйти замуж – перейти в новую, более статусную категорию общества. Засидевшихся в девках не жалуют…

Колхозный клуб был выстроен по новейшему образцу – то есть с оштукатуренными стенами и без колонн. К крыльцу вела расчищенная от снега дорожка, ярко освещенная фонарями. Мы прошли между сугробами и поднялись по ступенькам. Внутри было весело. Гремела музыка, в просторном фойе кружились пары. Мы сняли верхнюю одежду и включились в процесс – ненадолго, впрочем. Набежавшие подруги утащили Лилю поболтать. Читай: выспросить про жениха. Я отошел к стене. Внезапно передо мной возникла тень. Я присмотрелся. Парень лет двадцати. Моего роста, но худощавый. По лицу видно, что злоупотребляет.

– Ты с Лилькой прыйшов?

Ни «здрасьте» тебе, ни представления. И перегаром от него разит.

– Я.

– Яна мая дзевка.

– Это фигушки, – сказал я. – Мы с ней жених и невеста. После Нового года расписываемся.

– Кинь яе, гарадски!

– Счас! – хмыкнул я. – Только шнурки поглажу.

Он набычился.

– Выйдзем!

Это запросто. А то даже скучно. На крыльце нас догнал Толик.

– Адзин на адзин! – предупредил соперника.

Лилин ухажер скривился. В том, что Толик оказался прав, я убедился почти сразу. Нам навстречу шагнули две фигуры. В принципе не страшно. Рукопашник я не бог весть какой, но в армии кое-чему учили. Все же спецназ.

Толик нахмурился. Фигуры неохотно отступили. Мы с местным Отелло стали друг против друга. Краем глаза я увидел, как на крыльцо высыпают любопытные. Заметили. А что? Драка на танцах – это развлечение.

Ревнивец с ходу попытался засандалить мне между ног. Нет, это несерьезно! Стопой я подбил его ногу вверх. Он шлепнулся на спину.

– Вставай! – сказал я. – Простудишься.

Сбоку послышался хлесткий удар и шум падающего тела. Я повернул голову. Одна из фигур валялась на спине, Толик, морщась, дул на кулак. Хорош у братика Лили удар!

– Адзин на адзин, я казав! – напомнил Толик.

Второй из дружков отступил к крыльцу. Тем временем Отелло встал. Завопив, он ринулся ко мне с кулаками. Детский сад, честное слово! Я перехватил его правую кисть левой рукой, согнул книзу, присел и подхватил под бедро. Классическая «мельница». Вздернув ревнивца над головой, я сунул его головой в сугроб.

– Охолони!

На крыльце радостно закричали. Понравилось.

– Некаторым культурней надо быць! – наставительно произнес Толик, и мы двинулись к ступенькам. Навстречу метнулась Лиля.

– Что тут?

– Петька-прыблуда прыстав, – пояснил Толик. – Бицца палез. Вунь, ноги тырчаць.

Лиля глянула в указанном направлении и захохотала. Затем взяла меня под руку.

– У тебя еще есть ухажеры? – поинтересовался я. – А то даже не размялся.

– Нет! – засмеялась она. – Да и этот… С чего он взял, что я его девушка? Ничего между нами не было!

Это она оправдывается. Вдруг что подумаю? А что мне думать? И без того все ясно. Не было между ними ничего.

– Идем, я тебя с подругами познакомлю!

Почему бы и нет?..

Возвращались мы глубокой ночью. В чистом небе горели звезды. Под ногами скрипел снег. Лиля вновь держала меня за руку, Толик шел рядом.

– Ты приемы адкуль ведаешь? – спросил внезапно.

– А армии научили.

– Пакажэш?

– Запросто, – пообещал я.

Во дворе мы с Лилей притормозили. Толик ушел в дом, а мы некоторое время постояли. Целовались, как же без этого?

– Ты очень понравился моим родителям, – сказал Лиля. – Особенно батьке. Он грозился, что еще посмотрит, кому меня отдавать, поэтому был строг. Но потом разглядел…

– А подруги? – спросил я.

– Завидуют! – похвасталась Лиля.

То-то. Знай наших!

Глава 8

В Минск Лиля с Сергеем приехали поздно. В холле общежития быстро попрощались и отправились каждый в свой корпус. Оба устали, а завтра на работу. Маша встретила подругу радостно.

– Гостинцы привезла?

– Конечно! – сказала Лиля, ставя на пол сумку.

– Домашняя колбаска есть?

– И сало, – кивнула Лиля, – а также папина самогонка.

– Живем! – потерла руки Маша. – Давай так. Скоренько сходим в душ, ополоснемся и сядем за стол. А то после – лень.

Так и сделали. Обе в халатах, с полотенцами в руках спустились в подвал. В душевой на полу стояла огромная лужа мыльной воды – водосток в очередной раз забился. Но кто-то заботливый успел проложить деревянные трапы. Девушки прошли по ним к лавкам, сложили одежду и полотенца, сбросили тапочки и шмыгнули в кабинки. Людей в душе было немного: они вдвоем, да еще в крайней кабине кто-то плескался.

После вчерашней бани мыться особо не хотелось, поэтому Лиля не стала мочить голову. Быстро ополоснулась и вышла. Повернувшись к кабинкам, стала вытираться.

– Ага! – сказали сбоку. – Вот кто тут!

Лиля повернулась. Перед ней, уперев руки в бока, стояла Галька – голая и мокрая. «Это она мылась в крайней кабине», – догадалась Лиля. Взор Гальки не предвещал ничего хорошего. Лиля внутренне сжалась.

– И чего он в тебе нашел? – хмыкнула Галька, окинув ее оценивающим взглядом. – Ни рожи ни кожи.

– Зато не бл..! – не удержалась Лиля.

– Ах, вот как! – вспыхнула Галька. – Значит, это ты ему напела? Да я тебя!..

Она замахнулась. Лиля прикрыла глаза. Удара не последовало. Зато послышался звонкий шлепок, за ним – всплеск. Лиля открыла глаза. Галька сидела в луже. А рядом с Лилей стояла сердитая Маша.

– Ты чего дерешься? – всхлипнула Галька.

– А нечего руки распускать! – ответила Маша. – Нашла на кого!

– Она моего жениха увела!

– Это как? – усмехнулась Маша. – Да они познакомились через два месяца после того, как Сергей тебе отставку дал. При чем тут Лиля? Думать надо головой, а не передком. Меньше бы его совала всяким и не упустила бы жениха. Рожа красивая, а мозгов нет. На что ты надеялась? Тут половина общаги Сергею глазки строила. Кто-то из них и рассказал. Идем! – повернулась Маша к Лиле. – Нечего тут!

Они поднялись к себе в комнату, скоренько накрыли стол и уселись за него прямо в халатах. Маша вдобавок с полотенцем на голове. Лиля разлила по рюмкам самогонку, они хлопнули, поморщились и скоренько закусили. После чего глянули друг на друга и рассмеялись.

– Ой, не могу! – причитала Лиля. – Думала, Галька глаза мне выцарапает. Открываю глаза – а она в луже. Спасибо тебе!

– Не за что! – ответила Маша и улыбнулась. – Тоже мне, сучка! Нашла кого обвинять. Хотя… – Она вздохнула. – Быстрей бы ты замуж выходила!

– Это почему? – удивилась Лиля.

– Тебе вся общага завидует.

– Так уж и вся? – не поверила Лиля.

– Притворяешься или не понимаешь?

– Чего?

– Не понимаешь, – заключила Маша. – Объясню. То, что он парень порядочный, это ерунда. Таких много. Но он у тебя писатель, к тому же – талантливый. Его повесть в Москве напечатали. Соображаешь?

Лиля покрутила головой.

– Дите! – вздохнула Маша. – Много белорусских писателей публикуется в Москве? Единицы. Значит, его заметят и примут в Союз писателей. А это… – Маша зажмурилась. – Квартиру дадут сразу. Писатели их не ждут, как мы. У них свои дома отдыха, путевки в санатории. Поездки за границу опять же. Будет привозить тебе дефицит, одевать как куколку. Машину купите, дачу… – Она вздохнула.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Лиля.

– Навела справки, – ответила Маша. – Он тебе не говорил?

Лиля покрутила головой.

– Скрывает, – заключила Маша. – Умный. Не хочет, чтобы его любили за богатство.

– Так я с ним не из-за этого, – сказала Лиля.

– Но квартира не помешает! – подняла палец Маша. – И дефицит – тоже. Повезло тебе, Лилька! Даже я завидую. Только не богатству. – Маша покрутила головой. – Он у тебя умница. Я была на его читательской конференции в библиотеке. Из любопытства пошла. Таких, как я, набралось столько, что в проходах между полками стояли. Два часа… Представляешь, два часа слушали, открыв рты. Я запойная читательница и на конференциях бывала не раз. Обычно приходит писатель и начинает рассказывать о себе. Где родился, крестился, как ему в голову пришел гениальный замысел… Люди слушают и начинают зевать. А твой Сергей… Ни слова про себя и свою повесть. Все о литературе. Откуда знает? Со мной потом библиотекари делились. Даже для них было открытием, что Некрасов с женой Панаева прокутил наследство Герцена и поехал к нему в Лондон объясняться. А тот его не принял. Написал на визитной карточке: «Господин Герцен отказывает себе в удовольствии видеть господина Некрасова». И Некрасов эту карточку не порвал, как другой бы сделал, а сохранил. Теперь она в музее.

– Он и мне это рассказывал, – кивнула Лиля.

– Вот видишь! – вздохнула Маша. – А знаешь, чем конференция закончилась? Девочки рванули к нему, окружили и стали глазки строить. «Ой, Сергей, нам так интересно было! Можно с вами еще встретиться?»

– А он? – чувствуя ледок в груди, спросила Лиля.

– Отговорился занятостью. Но девочкам улыбался. Смотри, Лилька! Уведут.

– Нет, – сказала Лиля, подумав, – не получится.

– Это почему?

– Он меня любит.

– Это всего лишь слова.

– А он их и не говорил.

– Правда? – изумилась Маша.

– Напрямую – ни разу. Но зато другие… Говорит, что я – чудо. Что одна на миллион. Что я солнышко золотое, зайка пушистая, птичка певчая. На руках меня носит.

– Да ну? – не поверила Маша. – Не видела.

– Так он наедине. Говорит, что я как перышко и он готов так носить меня всю жизнь.

– Да-а… – завистливо протянула Маша.

– В деревне он за меня подрался. На танцах к нему прицепился один мой бывший ухажер. Ну, какой там ухажер? – Лиля сморщилась. – Это он за мной бегал, а я на него даже не смотрела.

– И что Сергей? – поторопила Маша.

– Воткнул его головой в сугроб.

Маша захохотала.

– Он очень заботливый, – продолжила Лиля. – Как приду в гости, накормит, напоит. Кто из парней так делает? Больше смотрят, чтобы их покормили да еще бутылку поставили. Сергей и готовит хорошо. Причем видно, что ему это в радость. И так странно на меня смотрит! Как папа. Иногда мне кажется, что я ему дочь, а не невеста.

Лиля помолчала.

– Он очень скромный. Его медалью в армии наградили, а он не говорит, за что. Мне Юзефа Ивановна рассказала. В армии учения были, солдаты боевые гранаты бросали. Сергей – командир отделения, присматривал. Один молодой солдат с испугу уронил гранату себе под ноги. Сергей ее сапогом в сторону отбросил, сбил молодого с ног и собой прикрыл. Граната разорвалась, ему осколками спину раскорябало. Шрамы остались, я видела.

– Когда? – заинтересовалась Маша.

Лиля смутилась.

– Да ладно, – сказала Маша. – Заявление подали, с родителями его познакомила, теперь можно спать вместе. Даже я слова не скажу. Эх, Девойно! Ты четвертая, кого я из этой комнаты замуж выдаю. А сама… – Маша всхлипнула.

– Что ты? – Лиля пересела к подруге на кровать и обняла ее за плечи. – Будет и на твоей улице свадьба.

– Кому я нужна? – пожаловалась Маша. – Никто даже не смотрит.

– И на меня не смотрели, – сказала Лиля. – Забыла? Теперь завидуют.

– Твои бы слова да богу в уши! – вздохнула Маша. – Поделись счастьем, а?

– Запросто! – ответила Лиля. – Сколько хочешь.

В тот миг она даже не подозревала, насколько пророческими станут ее слова…

Назавтра в обеденный перерыв к ней в приемную забежала Инна из заводоуправления.

– Вот! – Она шлепнула на стол газету. – Почитай! Жуть, что творится. Насилуют, убивают, а по телевизору говорят, что тишь да гладь.

Лиля взяла газету. «На страже Октября», орган МВД БССР.

– На третьей странице, – подсказала Инна.

Публикация называлась «Обжалованию не подлежит». Лиля углубилась в чтение. Репортаж из зала заседания Витебского областного суда знакомил читателей с процессом над насильником и убийцей, чьими жертвами стали шесть женщин. Читая, Лиля не могла отделаться от мысли, что нечто подобное она слышала. Но где? Эта страшная история ей была незнакома. Внезапно ее озарило: Сергей! Он рассказывал ей о маньяках, которые заманивают женщин в машины, завозят в глухие места, где насилуют и убивают. Он ее просил быть осторожной и не садиться в машины к незнакомым мужчинам. Тогда она сильно удивилась этой просьбе. Откуда в СССР маньяки? Они же на Западе. Выходит, Сергей был прав.

– Можно взять почитать? – попросила она Инну. – Завтра верну.

– Нет! – закрутила та головой. – Самой дали. Это ведь «На страже Октября»! Только в ней еще что-то пишут, да и то – для своих. Простому человеку подписаться на эту газету невозможно, в киосках не продают.

– А на пару часов?

– На пару можно, – согласилась Инна. – Только сама принесешь!

Лиля кивнула. Когда Инна ушла, она встала и направилась к участку Сергея. Слесари встретили ее улыбками – об их предстоящей свадьбе знали. Лиле подсказали, где искать жениха. Он нашелся у стеллажей со штампами.

– Соскучилась? – улыбнулся Сергей, увидев Лилю.

– Я всегда по тебе скучаю, – подтвердила Лиля. – Поговорим?

Он кивнул и вытащил из ушей беруши. За стеллажами было не так шумно, как возле прессов, разговаривать можно, не повышая голос.

– Читай! – Лиля протянула ему газету.

– Руки грязные, – посетовал он. – Испачкаю.

– Я подержу.

Лиля сложила газету, чтобы ему было удобнее. Он впился глазами в текст и пробежал его на удивление быстро. Лиля давно заметила: читает он быстро, но при этом отлично запоминает прочитанное. Сергей кивнул, и она убрала газету.

– Хорошая новость, – сказал он задумчиво. – Значит, получилось.

– Что?

– Поймать.

– Ты знал об этом, да? Поэтому учил не садиться в машину к незнакомым?

– Да ты у нас Шерлок Холмс в юбке! – засмеялся он. – Эркюль Пуаро.

– Я серьезно! – насупилась Лиля. – Отвечай: знал?

– Да.

– От кого?

– У меня есть источники информации.

– Какие?

– Что ты на меня набросилась? – удивился он.

– Мне непонятно, – сказала Лиля. – Никто ничего не слышал, а ты – пожалуйста!

– Это в Минске не знали, – хмыкнул он. – А вот Витебщина гудела. Мне знакомый рассказал.

– Какой знакомый?

– Вместе в бригаде служили. Он родом с Полоцка. После армии в милицию пошел. Нас, спецназовцев, туда берут – только заикнись. В мае мы с Гришей случайно встретились. Он здесь обучение проходил. Посидели, поговорили. Гриша и рассказал, что творится в их области. Про красный «Запорожец» упомянул. Этот Михасевич, – Сергей ткнул пальцем в газету, – на таком ездил. По нему и нашли. Читала ведь.

– Да! – кивнула Лиля.

– Вот и вся загадка. Чего, спрашивается, прибежала?

– Когда я чего-то не понимаю, то пугаюсь, – сказала Лиля. – Оказалось, все просто. Тебе многие удивляются, знаешь?

– Например? – сощурился он.

– Маша рассказывала про твою конференцию. Как тебя там слушали, открыв рты. Даже библиотекари поражались.

– М-да, – вздохнул он, – косяк. Первая встреча с читателями, не устоял. Перышки распустил. От радости в зобу дыханье сперло…

– А еще она рассказывала про девушек, которые хотели с тобой познакомиться, – добавила Лиля.

– Ревнуешь? – сощурился он.

– Конечно! – кивнула Лиля.

– Зря.

– Почему?

– Я не собираюсь тебе изменять.

– Все так говорят! – хмыкнула Лиля.

– Ладно, – сказал. – Объясню. Про любовь умолчу – это само собой. Попробую рационально. Как жена ты меня устраиваешь по всем статьям и параметрам. А раз так, зачем кого-то искать? Это первое. И второе. Я собираюсь стать известным писателем. Популярным, маститым, успешным – выбирай любое. Я изучал историю литературы. Все авторы, которые добились успеха, очень много работали. Помнишь, я рассказывал тебе о Пушкине?

– Да, – подтвердила Лиля. – Все думали, что он пишет легко, а он исчеркивал свои рукописи.

– Вот! – кивнул Сергей. – Когда мне бегать за юбками? К тому же измена мужа рано или поздно становится известна жене. Ты ведь не простишь?

– Убью! – пообещала Лиля. – С особой жестокостью.

– Могу представить, – улыбнулся Сергей. – У меня богатое воображение. Тогда зачем изменять? Но и тебе следует понять: поводов для ревности будет много.

– Это как? – насупилась Лиля.

– О чем моя повесть?

– О любви.

– А кто читает журнал «Юность»?

Она помедлила с ответом.

– Преимущественно молодые люди, – ответил он сам. – А теперь представь. Восторженная юная девочка прочла повесть о любви. Она ей понравилась. Девочка смотрит на фотографию автора. Тот молод и недурен собой. Ей в голову приходит замечательная мысль: стать музой полюбившегося писателя.

Лиля засопела.

– Что делает девочка? – продолжил Сергей. – Садится и пишет письмо. «Дорогой Сергей! Я с восторгом прочла вашу повесть. С этого дня вы мой любимый писатель. Я мечтаю стать близким вам человеком, разделить с вами трудности и горести…» Про успех она не напишет, это как бы неприлично, но в уме держать будет. Дальше последует продолжение: «Готова жить с вами на любых условиях. Обещаю: вы не пожалеете!»

– Ты уже получил такое письмо? – разозлилась Лиля.

– Нет.

– А откуда знаешь?

– Читал об этом. Так что, думаю, письма будут. Их отправят в редакцию, оттуда перешлют мне или передадут по случаю. Что с ними делать?

– Порвать! – выдохнула Лиля. – Еще лучше – сжечь!

– Можно и так, – согласился он. – Но тогда девочка, не получив ответа, решит встретиться лично. Сядет в поезд и приедет. Представляешь, звонок в дверь. Открываешь, а там – она.

– Да я ее!.. – Лиля сжала кулаки.

– Вот это уже статья, – улыбнулся он. – «Побои» называется. Нельзя до такого доводить. Поэтому девочке нужно ответить. Тебе.

– Мне? – изумилась Лиля.

– Если отвечу я, она воспримет это как приглашение к переписке. Так что придется тебе. Примерно так… – Он наморщил лоб: – «Дорогая Лида, Валя или, скажем, Марина. Спасибо за внимание к творчеству моего мужа. Меня тронула ваша искренность и чистый порыв. Я понимаю, что они вызваны талантливой прозой Сергея. К сожалению, вынуждена вас огорчить: Сергей женат. Мы с ним знакомы со школьных лет, сидели за одной партой. Там и полюбили друг друга…»

– Зачем врать? – удивилась Лиля.

– В противном случае девочка возненавидит тебя. Решит, что ты прибежала первой. А вот школьная любовь – это святое. Про нее песни поют.

Лиля подумала и кивнула.

– Ну, и дальше, – продолжил он. – «Уверяю тебя, что быть музой писателя – это трудно. Сергей рассеян, только и думает о своих книгах. Он забывает о моем дне рождения, не поздравляет Восьмого марта, а порой и вовсе бывает несносен. Я его, конечно, люблю, но никому бы не рекомендовала выходить замуж за писателя. Недаром поэт сказал: «Дай бог вам, девочка, мужа хорошего. Умного, доброго и не поэта…»

– Кто это написал? – заинтересовалась Лиля.

– Роберт Рождественский – как раз в ответ на такое письмо. Получив его от тебя, девочка поймет, что ошиблась в своих мечтах. Что у писателя Девойно есть жена и что жизнь с ним – не сказка. Одновременно она почувствует себя приобщенной к семейной тайне. Так мы получим преданного читателя.

– Жулик ты! – сказала Лиля. – Врун!

Он захохотал.

– Так я и в повести вру. Но тебе понравилось?

– Да! – призналась Лиля.

– Воспринимай это как литературный жанр – эпистолярный.

– Ты вправду забудешь меня поздравить? – спросила Лиля.

– Что ты! – покрутил головой Сергей. – Не переживай. Я засыплю тебя цветами и подарками. Я буду носить тебя на руках, душить поцелуями, холить и лелеять. Но зачем незнакомой девочке об этом знать?

Он подмигнул ей.

– Иногда я чувствую себя рядом с тобой маленькой, – вздохнула Лиля.

– Да, я и есть старик, – усмехнулся он. – Похитил юную деву и держу при себе. И не отпущу.

– Так я и не хочу, чтоб отпускал, – сказала Лиля. – Ладно, старик! Побегу. Зайти вечером?

– Разумеется. Прочтешь мне сказку, споешь колыбельную. Погладишь… В разных местах.

Лиля покраснела и оглянулась.

– Пошляк!

– На том и стоим. Я люблю тебя, солнышко!

– И я тебя!

Лиля чмокнула его в щечку и побежала к себе. «Надо же, – радовалась она дорогой. – Сказал, что любит. Но какой он все-таки у меня… – Она подумала и нашла определение: – Необыкновенный. Хотя, чего я парюсь? – Она использовала слово Сергея и улыбнулась. – Он же талант. Они все такие…»