Текст книги "Милашка"

20

Курум прорвал оборону.

Мы недооценили врага и его решимости наступать. После первых побед в Сахья впали в эйфорию. Сорвано наступление противника! Уничтожены его передовые отряды! Пленных провели по улице столицы! При этом как-то забыли, что враг очень силен, а потери его невелики. И что он не собирается отступать.

Рубежи обороны выглядели прекрасно – узкие участки местности в окружении лесов и болот. Бронеходы могли пройти только здесь. Путь им преградили доты и окопы. В доты поместили рельсотроны. Сотни ружей укрепили оборону. Казалось, не преодолеть, но курумцы смогли.

Щиты они использовали не так, как мы ждали. Подтянув рельсотроны, они запитали их от наших линий. Энергию взяли со своих станций. Это мы прозевали – не вели дальней разведки. В результате враг получил артиллерию. Прикрываясь щитами, он подкатил рельсотроны к линии обороны и начал обстрел. Мы открыли ответный огонь. Рельсотроны обеих сторон были укрыты. Наши – в дотах, противника – за щитами. В амбразуру попасть трудно, но если снарядов не жалеть… Дуэль кончилась ничьей. Противник замолчал, но и мы – тоже. Оборона осталась без тяжелой артиллерии.

Этого и требовалось курумцам. Они двинули бронеходы. Те шли, прикрываясь щитами. Не будь у нас минных полей, они б пронизали оборону, как нож сквозь масло. Но поля и ружья были, расчеты уцелели. По рельсотронам они не стреляли – ждали приближения противника. Мы нарастили минные поля, и это помогло. Враг вступил на них, загремели взрывы. Мины рвали колеса – щиты падали, открывая бронеходы. Вступили в дело ружья. Их были сотни. Над линией обороны стояла канонада. Бронеходы приседали и валились. На миг курумцы смешались, и казалось, что они отступят. Но частями руководили решительные командиры, они скомандовали атаку.

Бронеходы рванулись вперед. Они мчались, не обращая внимания на мины. Это было моей ошибкой. Минное оружие специфическое: оно не столько убивает, сколько останавливает врага. Его боятся. Мне приходилось читать, что, наступая через минное поле, часть теряет менее 10 процентов бойцов. Это прекрасно знал маршал Жуков, потому посылал войска на поля. При таких атаках потери были намного меньше, чем при вялом наступлении. Мы заигрались в секретность, и это вылезло боком. Курумцы просто не понимали, почему на поле гремят взрывы. Бронеходы падали, бежавшие следом перескакивали через поверженных товарищей и неслись к линии обороны, чтобы через минуту погибнуть самим.

Это было жутко. Поля боя затянули пыль и дым. Гремели взрывы. Огонь ружей оглушал. Но враг рвался вперед. Самоубийственный порыв принес результат. До линии обороны добежали немногие бронеходы, но их хватило, чтобы смять и отбросить защитников. Уцелевшие отступили.

Их было немного – люди бились до конца. Расчеты стреляли в упор, получая молнии в ответ.

Я следил за боем по беспилотнику: мой тучим стоял в резерве. Я уговорил Хойю отправить нас на фронт. Она не верила в прорыв, но уступила, велев, не рисковать. Командующая обороной отправила нас в тыл, запретив действовать без приказа. В напряженный момент боя я стал вызывать ее по рации. Командующая не ответила. Позже я узнал, что она и весь ее штаб погибли. Я приказал атаковать.

Сотня грузовиков вылетела к линии обороны. Развернувшись, они выстроились в цепь. Этот маневр мы отрабатывали на учениях. Звонко заколотили ружья. Курумцы попытались нас сбить, но их было мало. Мины и ружья собрали обильные жертвы. Бронеходы остановились и побежали назад. Рубеж остался за нами.

Мы подъехали к линии обороны, и я приказал собрать уцелевших. Спустя полчаса передо мной стояли все, кто выжил. Сто с небольшим человек из нескольких тысяч. Я достал клач, связался с Хойей и доложил обстановку.

– На левом фланге тоже, – сказала она, помолчав. – Но там тебя не было, противник захватил линию. Отводи людей к станции и грузи в эшелоны. Приказ на дальнейшие действия последует.

Я запустил беспилотники, и они помогли оценить последствия боя. Поле перед линией обороны покрывали уничтоженные бронеходы. По ним можно было пройти, не ступая на землю. Оператор включил подсчет, на экране с бешенной скоростью плясали цифры. Тысяча, другая… Дойдя до третьей, счетчик остановился. 2748 уничтоженных бронеходов. Если и у соседей так, то это пиррова победа.

Видно, до курумцев дошло. Беспилотник показал, что они не собираются наступать. На их стороне шла суета. Бронеходчицы вылезали из машин и садились на землю. Бегали командиры. Они что-то говорили бронеходчицам, но те не реагировали. Санитары тащили раненых к грузовикам. Время у нас было, и я приказал собрать и похоронить погибших.

Их свозили на грузовиках. Нашлись экскаватор и бульдозер – работали на строительстве укреплений. Питались они от кабелей, но ток в линиях был. У холма вырыли ров, куда и сложили тела. В один ряд клали командиров и рядовых. Разбирать было некогда. «Здесь раньше вставала земля на дыбы, а нынче могильные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы, все судьбы в единую слиты…»

Бульдозер засыпал траншею, сформировав гряду. Я велел построить личный состав – свой и с линии обороны и встал перед людьми. Сотни глаз смотрели на меня. Я снял кепи. В горле запершило.

– Здесь лежат герои. Каждый из них не щадил жизни в бою. Мы это запомним. После войны поставим мемориал, чтобы все помнили, какой ценой завоевана свобода.

Я умолк. Слова, которые я говорил, были холодными и не пробуждали чувств. Другие на память не приходили. По глазам людей я видел, что они ждут чего-то проникновенного. Что сказать? Внезапно мелькнуло воспоминание. Я заглянул на форум по Русско-японской войне 1904 года. Меня она мало интересовала, но глаз зацепился за факт, верней, песню. Стихи, посвященные гибели «Варяга», написал австрийский поэт. Слова перевели на русский язык, сочинили музыку. Песня стала популярной в России. Да так, что ее не забыли и в СССР. В 1955 году в Севастопольской бухте взорвался и перевернулся линкор «Новороссийск». В бронированной утробе корабля обреченные на смерть моряки пели «Варяга». Это слышали прибывшие к месту катастрофы спасатели, которые не могли им помочь. Они плакали. В 1989 году вследствие пожара погибла подводная лодка «Комсомолец». Оказавшись в ледяной воде, уцелевшие моряки запели «Варяг». Мы не моряки. Но чем героизм погибших защитников линии обороны уступает их мужеству? Слова сами стали складываться в голове, и я запел, дирижируя себе кулаком:

 
Вставайте, товарищи, каждый герой.
Последний парад наступает!
Врагу не сдается наш орх боевой,
Пощады никто не желает!
На линии нашей мы битву ведем
И мы не страшимся здесь смерти.
За Родину мы, если нужно, умрем.
Вы нам в этом, люди, поверьте…
 

Потому, как засверкали глаза и сжались кулаки офицеров и солдат, я понял, что поступил правильно.

 
Наш враг наступает, их орды темны.
Грозят своей злобой излиться.
Но мы не боимся, мы духом сильны
И их не пропустим к столице.
Пускай мы погибнем – они не пройдут.
Навечно здесь лягут костями.
Запомните все, как стояли мы тут,
И Родина была за нами…
 

Я смолк и надел кепи. Вскинул руку к козырьку.

– Огонь!

Грянул залп ружей.

– По машинам!..

На станции меня позвали к правительственной связи. Здесь она есть. У меня был клач с шифрованной передачей, но ей не слишком доверяли – проводная надежней. Я взял трубку. Звонила Хойя. Я приветствовал ее, но доложить не успел.

– Все знаю, – сказала она. – Дочь прислала видеозапись.

Я поручил Клейе это сделать. В столице должны знать о результатах сражения. Клейя отправила запись с линии обороны.

– Благодарю тебя! – сказал Хойя. – За то, что отбил атаку, спас уцелевших и похоронил погибших. Мы видели, как ты пел у могилы.

А вот это я снимать не поручал…

– Лейя плакала. Через час эти кадры покажут по телевизору. Поле с подбитыми бронеходами, результат их подсчета. Потом похороны. Других кадров нет, с левого фланга донесений не поступало. Полагаю, послать было некому. Потом выступит Лейя.

Понятно. «Братья и сестры!.. К вам обращаюсь я, друзья мои!»[28]28
  Цитата из выступления Сталина 3 июля 1941 года.


[Закрыть] Пришло, значит, время.

– Слушай меня, Влад! У столицы возводят рубеж, к нему отводят войска. Это наша последняя надежда. Нужно время. Врага следует задержать любой ценой, и Лейя поручает это тебе.

– У меня всего лишь тучим!

– Дадим еще три. Их командиры получат приказ перейти в твое подчинение. Встретитесь на станции Ахой. Они отправляются туда.

– Они подчинятся грону?

– Ты арх. Твой заместитель стал гроном. Повышены в званиях и другие офицеры – Лейя подписала указ. Сделай, Влад! Пять дней, нам нужно всего пять дней…

Я вышел из здания станции. На перроне ждала Клейя.

– Погрузились? – спросил я.

– Да, домин грон!

– Арх, – сказал я. – С сегодняшнего дня. Ты – грон. Повышены в званиях и другие офицеры. Председатель Высшего Совета подписала указ.

– Поздравляю, домин! – заулыбалась она.

– Благодарю, – сказал я. – Но это аванс. Его нужно отработать. Следует задержать курумцев на пять дней.

Лицо ее вытянулось.

– Карты у нас есть? – спросил я.

– Да, домин.

– Тогда будем работать. Поспать, думаю, не придется…

* * *

Хойя не обманула. На перроне Ахоя нас встречали три офицерши. В одной из них я узнал арха, с которой столкнулся при отъезде из столицы. Как ее? Лойя Слиж? Другие дамы имели нашивки гронов и были мне не знакомы. Я спрыгнул на перрон.

– Приветствую вас, дому! Я арх Влад Хома. По приказу Военного Совета вы переходите в мое подчинение.

– Мы получили приказ, – сообщила Лойя.

– Возражения есть? – спросил я.

– Нет, – покачала она головой. – И не могло быть.

Я ожидал другого, готовясь к этому разговору, потому удивился.

– Правда?

– Мы знаем о вас, арх, – сказала Лойя. – Как сорвали наступление врага, уничтожили сотни бронеходов, взяли в плен орх, не потеряв при этом ни человека. Вчера вы отбили прорвавшихся курумцев и опять-таки без потерь. Мы хотим так воевать.

Стоявшие рядом гроны закивали.

– Научите?

– Затем и приехал, – сказал я. – Прошу в вагон.

В купе я расстелил на столике карту.

– У нас приказ задержать противника на пять дней.

– На сколько?! – лицо Лойи вытянулось. – У нас три тучима!

– Четыре, – поправил я. – Не забывайте про мой.

– Но их тысячи!

– Воюют не числом, а умением. Мы задержим их.

Офицерши уставились на меня.

– Я б не поверила, – произнесла Лойя и вздохнула, – но вы, домин, стоите передо мной. В эшелоне ваши люди. В резерве левого фланга обороны находился тучим бронеходов, которым командовала подруга. Когда враг прорвался, она связалась со мной. Сообщила, что ведет тучим в бой. Попрощалась. Она понимала, что погибнет, так и произошло. Мы высылали разведку: там никто не уцелел, а вы живы. Слушаю вас, домин!

– Смотрите! – я склонился над картой. – Курмцы пойдут этими путями. Тут, тут и тут.

– Почему не здесь? – Лойя указала пальцем. – Дорога короче. Зачем разделяться?

– Логистика, дому. У них тысячи бронеходов. Снабжать их сложно. Людей нужно кормить, бронеходам менять батареи. Зарядить их негде, поскольку линии обесточены. С каждым мергом плечо доставки растет. Наступление станет терять темп, а они спешат. Выход – идти вдоль железных дорог. Они их восстановили и будут использовать. На станциях снаряжение перегрузят в грузовики и доставят в войска.

– Почему не везти войска в эшелонах?

– Они пробовали, – я усмехнулся. – Потеряли три орха. Если б они ехали в эшелонах, я остановил бы их сам. Но они сделали выводы и не повторят ошибок.

– Понятно! – сказала Лойя. Офицерши кивнули.

– Где находятся ваши тучимы?

Они показали.

– Закрываете ближние дороги. Здесь, здесь и здесь. Мины и ружья имеются?

– Да, домин, – сказала Нойя. – Перебросили из столицы. По орху стрелков и минеров. Мин три грузовика.

– Закажите еще. Мин много не бывает. Железная дорога недалеко, пусть подвезут.

Они закивали.

– Теперь о тактике. Никаких линий обороны и битв до последнего бронехода. Нас раздавят. Работаем из засад. Орх ставим в заслон. Маскируем позиции стрелков, на подходах – мины. Бронеходы прикрывают засаду. Враг подошел – открываем огонь. Он идет в атаку и нарывается на мины. Что будет дальше, объяснить?

– Они отступят и развернутся в боевые порядки, – сказала Лойя.

– Правильно! После чего пойдут в наступление. А нас уже нет – сели в машины и укатили. Враг собирает колонну и идет дальше. Но через пять-десять мергов натыкается на другой заслон.

– Интересно! – улыбнулась Нойя.

– Разумеется, враг попытается нам мешать. Обходить засады, искать другие пути. Пускай! Это время, а оно играет за нас. Вот здесь, – я раздал папки, – изложение методов засад. Придерживайтесь их! Никаких атак и попыток добить! Ударили – и отошли. Я хочу, чтоб вы уцелели. Пусть гибнут курумцы.

– Откуда это? – Нойя указала на папку.

– Из страны, где я жил. Там это задержало врага.

– Ясно, домин! – Нойя прижала папку к груди. – Что будете делать вы?

– Пойдем в тыл врага и устроим хаос на железнодорожных путях. У меня лучшие минеры. Мы станем рвать рельсы и опоры линий электропередач. Их, к слову, восстановить труднее, чем пути. Будем нападать на колонны грузовиков – вряд ли они движутся под охраной. Станем жечь машины и грузы. Без снабжения продвижение курумцев замедлится.

– Это опасно, – сказала Лойя. – Вас смогут перехватить.

– Война – всегда риск, но мы будем осторожны. Например, не использовать рации. В этом случае враг не сможет нас обнаружить. Рекомендую делать это и вам.

– Ясно, домин! – сказала Лойя.

Гроны кивнули.

– Разрешите отбыть в часть?

– Удачи вам, арх! И вам, гроны!

Они отдали честь и ушли. Я позвал Клейю…

* * *

Мы шли на юг. Катили грузовики, висел в воздухе дрон. Проносились мимо деревни и поселки. Они выглядели покинутыми: не бегали по улицам дети, не ходили взрослые. Жители уехали или попрятались. Выяснять это я не стал – не было времени. К вечеру мы приблизились к железнодорожной станции. А вот здесь жизнь была. Пыхтел на путях паровоз, курумцы разгружали вагоны. Дрон облетел станцию. Охраны не наблюдалось – глубокий тыл.

Я скомандовал атаку. Грузовики вынеслись к станции, стрелки открыли огонь. Стреляли по паровозу – других целей не было. Курумцы побежали, как тараканы. Сопротивляться они не стали – тыловые части. Я зашел в здание вокзала, в кабинете начальника застал испуганного мужчину.

– Не убивайте меня, господин! – завопил он. – Я мирный человек. Меня прислали обеспечить разгрузку.

– Много разгрузил?

– Один эшелон. Движение только восстановили. Колонна с грузами ушла на Перей.

– Давно?

– После полудня.

– Живи! – сказал я и вышел.

У эшелона суетились бойцы. Минеры закладывали взрывчатку. Ко мне подбежал Тим.

– Эшелон практически пуст, домин! – доложил сходу. – Успели разгрузить.

– Поспеши! – сказал я. – Рвем паровоз и рельсы. Не забудь про стрелки. Нужно догнать колонну.

– Есть, домин! – козырнул он и убежал исполнять.

Ко мне подошла Зайка.

– Хоть бы бронеход! – сказала недовольно. – Стрелять не в кого.

– Настреляешься! – сказал я. – Следишь за подходами?

– Никого нет, – фыркнула она. – Попрятались.

– Мы научим их бояться, – подтвердил я.

Спустя полчаса мы катили в Перей. За спиной грохотали взрывы. Взлетел в воздух паровоз и вагоны, стрелки и подъездные пути – станция вышла из строя.

Колонну мы нагнали к вечеру. Курумцы остановились на ночлег, а в их лагере горели костры, мелькали тени. Я рассмотрел это в бинокль, заметил бронеходы и решил перенести нападение на утро. В темноте можно понести непредвиденные потери. Оно нам нужно? Курумцы не уйдут. Бронеходы затормозят их продвижение. У них скорость меньше, чем у грузовика.

Найдя проселок, мы обогнули лагерь курумцев, проехав пару километров, остановились у леса. Перекусив, легли отдыхать, выставив часовых. Спали крепко. На рассвете меня растолкали.

– Курумцы готовятся выступать, – сообщил оператор дронов.

– Подъем! – приказал я.

Колонну сопровождал десяток бронеходов. Разглядев это в бинокль, я не стал мудрить и поручил бронеходы Зайке. Та улыбнулась и побежала расставлять стрелков. Тем временем колонна подошла. Бронеходы пылили впереди, за ними тащились грузовики. Это даже неинтересно.

Зайка подпустила бронеходы в упор. Застучали ружья. Бронеходчицы не успели ответить. Их машины стали приседать, одна повалилась набок. Секунды – и охранения не стало.

– Вперед! – приказал я.

Грузовики выкатили из леса и окружили колонну. Из кузовов на врага смотрели ружья. В моей машине имелись динамики, и я включил громкую связь:

– Внимание! Колонна окружена. Ваше охранение уничтожено. При попытке сопротивления открываем огонь. Приказываю выключить моторы, выйти из кабин и встать рядом с машинами. Любой, кто не подчинится, будет уничтожен. Даю минуту, после чего открываю огонь.

Пару секунд ничего не происходило. Затем стали открываться дверцы кабин. Одна, другая, третья… Скоро возле машин встали водители – их было по двое на автомобиль. Все женщины. Электрические моторы…

– Отправляйтесь обратно. До станции не далеко, дойдете. Пошли!

Курумцы поспешили назад. По пути они постоянно оглядывались, похоже, не верили, что их отпустили.

– Домин! – раздался в наушниках голос Зайки. – Они так и уйдут?

– Ты предлагаешь убить?

– Они враги!

– Врагов ты застрелила. Это всего лишь водители. Пусть живут.

– Добрый вы, командир, – пробурчала Зайка. – Они вернутся, сядут за руль и повезут грузы для бронеходов.

– А мы их отберем. Проверь грузовики. Вдруг, кто затаился.

– Есть, домин!

От наших машин отделились фигуры и побежали к колонне, стали заглядывать в кабины и кузова. Это продолжалось недолго.

– Никого нет, – сообщила Зайка. – Они везли батареи и продовольствие. Еще военную форму.

– Сжечь!

– У них вкусные пайки. Ветчина, хлеб, сладости. Может, заберем?

– Хорошо, – сказал я. – Только без фанатизма. У нас мобильная группа, а не грузовая колонна. Минеры берут груз, стрелки охраняют.

– Благодарю, домин! – сказала Зайка.

Я смотрел, как минеры облепили машины курумцев. Передавали через борта картонные ящики, мешки и стальные фляги. Другие тащили это к грузовикам. Интересно, что во флягах? Думаю, молоко. Сарказм.

Мародерка не затянулась. Оттащив груз, минеры понесли к колонне канистры. Взрывчатку следовало экономить, а бензин у нас есть. Спустя час группа катила по дороге. Позади тянулись к небу жирные столбы дыма.

Мы вернулись к железной дороге. Рвали рельсы, опоры контактных линий. Последние падали на пути – замучаются убирать.

Покончив с этим, мы отступили на восток и укрылись в лесу. Следовало переждать. После разгрома станции нас ищут. В небе беспилотники, один из них мы видели. Он пролетел стороной, и нас не заметил. Зачем давать врагу шанс? Подождем темноты и покатим домой.

Я приказал обедать. Народ потащил коробки из кузовов. Ко мне подошла Зайка и протянула упаковку с пайком. Я вскрыл коробку. Нарезанная и завернутая в пергаментную бумагу ветчина. Хлеб, консервная банка с рыбой, вяленые плоды в коробочке. Булочки… Неплохо кормят курумцы!

– Там во флягах…

Зайка ковырнула землю ботинком.

– Вино, водка, коньяк?

– Всего понемногу, – сказала она и посмотрела на меня.

Я обвел взглядом бивак. Все смотрели на меня.

– По глотку для аппетита. Больше – ни-ни! Пьяных брошу, и пусть выбираются пешком.

– Есть, домин! – улыбнулась Зайка и убежала. Вернулась с кружкой в руках. В ней болталась коричневая жидкость. Я принюхался – коньяк!

– За победу! – сказал я и поднял кружку.

– За победу! – послышались голоса. Спустя минуту все ели. Мы заканчивали обед, когда подбежал адъютант с рацией.

– Домин арх! – он протянул наушник.

Я приложил его к уху.

– …всем, кто слышит нас. Я Цая Крум, со мной десять человек. Отступаем от линии обороны. В грузовиках разрядились батареи. Враг догнал нас, ведем бой. Патроны на исходе. Передайте нашим родным…

– Далеко? – спросил я.

– Рядом. Десять мергов к востоку.

– Двадцать стрелков к машинам! Остальным занять оборону и ждать! Быстро!

21

С границы Цаю отвезли на линию обороны, доставили и других стрелков. Им отвели участки и велели готовить позиции. Несколько дней рыли землю и маскировали укрытия. Грунт оказался тяжелым, копать было трудно. Но девочки не роптали. Они помнили бой на границе, где доты помогли им уцелеть.

Цае доверили тан[29]29
  Тан – взвод.


[Закрыть]. В ее подчинении оказалось двадцать человек. Десять стрелков с ружьями и вторые номера. Вместе и работали. Так продолжалось пять дней, а потом приехали минеры. Они стали наращивать минные поля. Это было хорошо. С минерами приехал Тим, он нашел Цаю. Они просидели до зари – не могли наговориться. А потом курумцы пошли в наступление…

На участке Цаи они не прошли – пограничницы били метко. Прорвались в центре. Повернув, бронеходы растеклись по рубежу, выжигая защитников. Фланг Цаи устоял. Они вытащили ружья и стали бить по врагу. Часть девочек погибла, но бронеходы отступили.

Цая не испытывала иллюзий. Сейчас курумцы опомнятся, подтянут силы и пойдут в атаку. Жить им оставалось недолго. Всех спас Тим. Он подкатил на грузовике и выскочил из кабины.

– Живо в кузов!

Спорить Цая не стала. Враг захватил линию обороны, семь стрелков с ружьями ситуацию не спасут. Они погрузили ружья и вскочили сами. Грузовик рванул с места и покатил прочь.

Прямой путь к своим контролировал враг, и повернули на запад. Двигались по рокаде. Была надежда, что на правом фланге, и они присоединятся к своим. Увы. К концу дня они наткнулись на пустое селение. Жители его ушли. Беглецы заночевали в доме. Ток в линиях был, они зарядили батарею грузовика и посмотрели телевизор. Увидели заваленное бронеходами поле, похороны защитников, выступление Влада. Его песня перевернула души. Все осознали: бежать дальше нельзя. Врага нужно остановить, за ними – Родина.

Утром они выехали к перекрестку. Здесь рокада пересекалась с дорогой на север. Тан оседлал ее. В грузовике нашлись мины, Тим с приданными ему девочками, установил их на обочинах. Затем они оборудовали позиции для ружей. Плохо было с боезапасом – его расстреляли на линии обороны. На семь ружей осталось две сотни патронов.

– Подобьем сколько сможем, – сказала Цая. – Потом сядем в грузовик и поедем к своим. Нас никто не упрекнет – сделали что могли.

Цая не знала, что неподалеку расположился заслон Лойи, что им следовало ехать на север, и через десять мергов они оказались бы у своих. Но узнать это было сложно. Клач не брал Сеть – ее отключили. Переносные рации до своих не доставали. Не знала Цая, что и дорога, которую они оседлали, выбрана противником для передвижения колонн, и они встали на пути тысяч бронеходов.

В заслоне они простояли день. Еды было мало. В брошенном доме нашлось немного крупы, овощей, немного муки. Взамен Цая оставила деньги, объяснив ситуацию в записке. Шарить в других домах было стыдно. И без того нахамили. Вломились в чужой дом, забрали продукты, натоптали… Ей в голову не пришло, что селение займет враг, а тому на подобное будет плевать.

Курумцы появились на рассвете. Бронеходы шли плотной колонной, стучали по асфальту опоры. Над дорогой плыл гул. Он разносился далеко, сообщая о приближении врага. А тот шел беспечно, даже не выслал беспилотник.

– Подпустить близко! – приказала Цая. – Бить наверняка. Мой выстрел первый. Патронов мало.

Мало было и мин. Тим с девочками выставили их по сторонам от шоссе. Чтобы спрятать под асфальт, нужны инструменты, а их не было. Цаю это не смутило. На дороге они создадут завал, а вот не позволить врагу его обойти – дело мин.

Она подпустила курумцев вплотную. На бронекоконах машин уже различались глазки камер. Она прицелилась в корпус передней и потянула спуск.

Приклад мягко толкнул в плечо – отдачу взял на себя станок. Заколотили выстрелы девочек. Передние бронеходы присели, и Цая перенесла огонь дальше. Стреляла, тщательно целясь. Аналогично били и девочки. Один за другим бронеходы врага замирали на дороге. Отдельные падали. Это увеличивало завал. В короткое время враг потерял десятки машин и показал спины. Бронеходы улепетывали на скорости. Вслед им неслись крики и улюканье.

– Не стрелять! – приказала Цая. – Беречь патроны!

…В наступление курумцы пошли спустя час. В этот раз двигались осторожно. Для начала выслали беспилотник. Тот пролетел над дорогой и стал выписывать круги. Цая прогнала его выстрелом. Попасть не попала, но заставила удалиться. А потом на них ринулась лавина. Они стреляли, не переставая, но враг рвался вперед. Обходя подбитые машины, бежал к защитникам. Даже мины его не остановили. Цая и другие стрелки били метко, и атака захлебнулась. Защитникам она обошлась дорого. Прорвавшись на левом фланге, бронеходы уничтожили расчеты, и, что хуже того, спалили грузовик. Теперь им не уйти, это понимали все. Пользуясь передышкой, Цая собрала людей.

– Можно бросить оружие и убежать, – сказала им. – Возможно, нас не будут искать. Но я б не рассчитывала – мы им здорово насолили. Догонят и сожгут. Другой вариант – умереть здесь. В плен брать нас не будут.

Девочки смотрели на нее.

– У меня есть ящик тола, – сказал Тим. – Успел вытащить из машины. Есть взрыватели и машинка. Нас разнесет в пыль. Если бронеходы подойдут близко, достанется и им.

– Другие предложения будут? – спросила Цая.

Все покрутили головами.

– Делай! – сказала Цая Тиму.

Вот тогда она и вышла в эфир. Умереть было не страшно, но ей хотелось, чтоб об этом знали. Она перечислила имена своих людей, мертвых и живых, и занялась обороной. Они оттащили ружья от завала и поставили их в ряд. Маскировать не было нужды. Во-первых, враг знал, сколько их. Во-вторых, оставалось по магазину на ружье. Их хватит на пару минут, потом все. Тим принес ящик с толом. Примостил его позади строя, вставил взрыватели. Присоединил провода к машинке.

– Готов! – доложил Цае.

– Взорвешь по моей команде, – приказала она и добавила, помолчав: – Или по обстановке.

В этот раз курумцы не спешили. В атаку пошли спустя час. Двигались с опаской. Бронеходы маневрировали, сбивая прицел. Но стрелки не спешили. Подпустив врага ближе, били наверняка. Один за другим бронеходы замирали и присаживались на опорах. Это продолжалось недолго. Бахнул последний выстрел, и наступила тишина.

– Все ко мне! – приказала Цая.

Девочки подошли и встали по сторонам.

– Тим, жди!

Шеренга встала на дороге, преградив путь врагу. Курумцы сообразили не сразу. От неожиданности они остановились, но потом двинулись вперед. Шли, поглядывая по сторонам, видно, опасаясь подвоха, но потом поняли, что враг безоружен. Бронеходы с флангов стянулись в центр. Они шли к противнику, шевеля манипуляторами. Молниями не били, хотя расстояние позволяло – видимо, наслаждались картиной. Цае это не понравилось, и она запела:

 
Вставайте, товарищи, каждый герой.
Последний парад наступает!
Врагу не сдается наш орх боевой,
Пощады никто не желает!..
 

Слова у этой песни были простыми, запоминались сходу, поэтому ее поддержали:

 
На линии нашей мы битву ведем
И мы не страшимся здесь смерти.
За Родину мы, если нужно, умрем.
Вы нам в этом, люди, поверьте…
 

Курумцы внезапно остановились и затоптались на месте. Цая удивилась: песни испугались? Внезапно ожила рация в кармашке:

– Эй, певуны! Быстро залегли!

Цая обернулась. С севера к ним катила колонна грузовиков.

– Наши! – крикнула Цая. – Ложись!

Привычка повиноваться сработала – все хлопнулись на асфальт. Вовремя. Молнии полетели поверх их голов. Большего враги сделать не успели. Спешившие на помощь грузовики развернулись, и из кузовов засверкали вспышки выстрелов. Над дорогой воцарилась канонада.

Цая подняла голову. Курумцы отступали. Теряя бронеходы, они неслись назад, спеша укрыться за подбитыми машинами. Удавалось это не всем. Не менее двух десятков замерли, присев на опорах. Остальные ушли. Стрельба затихла.

Цая встала, следом поднялись остальные. Повернувшись, они смотрели на подъезжавший грузовик. Тот остановился в шаге от стрелков. Из кабины выскочил мужчина в форме с нашивками арха. Цая его узнала, как и остальные.

– Поем, значит? – спросил Влад (а это был он), подходя ближе. – А кто врага бить будет?

– Патроны кончились, – сказала Цая.

– А это что? – Влад указал ящик с толом.

– Взрывчатка. Хотел взорвать, когда курумцы подойдут, – сказал Тим.

Лицо Влада вытянулось.

– Мы не надеялись… – объяснила Цая. – Рация молчала.

– Соблюдали радиомолчание, – сказал Влад. – Секретный рейд. Ну, что, девочки, едем домой?

– Да, – сказала Цая и вдруг заплакала. Слезы текли по щекам, и она не смогла их остановить.

– Ну, что ты, милая?..

Ее обняли и прижали к груди. Уткнувшись мокрым лицом в сильное плечо, Цая всхлипывала. Так продолжалась недолго. Усилием воли она взяла себя в руки и отступила на шаг.

– Простите, домин. Благодарю вас!

– Не за что, – сказал Влад. – Там, где я вырос, говорят: «Долг платежом красен…»

* * *

– Слушаю! – сказала Лейя.

Хойя подошла к карте.

– По донесениям с мест, курумцы находятся на этих рубежах, – она указала указкой. – За три дня продвинулись до сорока мергов. При таких темпах они будут идти до Мея десять дней. Возможно, больше.

– Значит, получилось?

– Да, дому. Назначение Влада помогло. Он придумал систему засад. На путях противника выставляют заслоны. Те наносят удар по колоннам. Враг теряет бронеходы и разворачивается для атаки. Но заслона нет: люди сели в машины и укатили. Противник собирает колонну, идет дальше и натыкается на следующий заслон.

– Остроумно, – сказала Лейя.

– Влад говорит, что так воевали в его мире.

– Все равно молодец. Что с потерями?

– У нас они минимальны, а вот у курумцев велики. Они утратили сотни бронеходов. Боевой дух наших войск высок, люди бьются до конца. Об одном случае сообщил Влад. На левой линии обороны уцелела горстка защитников: семь расчетов ружей и один минер. Они сели в грузовик и отступили, захватив при этом оружие и боеприпасы. Заночевали в брошенном селении. Там посмотрели по телевизору ваше обращение к народу и решили сражаться. Доехали до дороги, ведущий на север, и оседлали ее. Это здесь, – Хойя указала на карте. – Назавтра появился противник, они вступили в бой. У них было семь ружей, двести патронов и тридцать мин. Пятнадцать человек против сотен бронеходов, и они остановили врага! Дрались несколько часов. Два расчета погибли. Когда кончились патроны, уцелевшие решили взорвать себя вместе с подошедшими бронеходами. Перед этим обратились по рации ко всем, кто их слышит. Неподалеку находился Влад со своими людьми. Он выехал на помощь, отбил курумцев и вывез людей.

– Влез, все-таки! – покачала головой Лейя. – Я же запретила!

– Ему бесполезно запрещать, – вздохнула Хойя. – Как показывает практика, его вмешательство приносит успех. Так было и в этот раз. Он спас Цаю Крум и ее людей.

– Я слышала это имя.

– Пограничница с третьего участка. В первый день войны уничтожила десятки бронеходов врага. Награждена Серебряным и Золотым Знаками Доблести.