Текст книги "Античность – это средневековье"

В заключение выскажем одно полезное наблюдение. Многие классические «античные» тексты написаны на пергаменте или папирусе. Причем написаны они великолепным литературным языком. С другой стороны, действительно старые средневековые тексты написаны корявым, кратким стилем. И это естественно. Лишь со временем примитивный язык шлифуется и становится высоко-литературным. Более того, в древности при письме воспроизводились лишь согласные – как костяк слова. Гласные опускали вообще, либо заменяли их мелкими надстрочными значками. Поэтому и возникла так называемая проблема огласовки многих древних текстов, в частности, библейских. То есть, как вставить нужные гласные, чтобы восстановить подлинник. По-видимому, ввиду редкости и дороговизны писчего материала в древности, писцы, попросту, экономили материал, сокращали текст, оставляя лишь согласные. Возникает естественная мысль, что отточенный литературный стиль свидетельствует не только о длительной эволюции культуры, но и о доступности писчего материала. Дабы можно было много тренироваться в выработке хорошего языка. Например, бумага довольно дешева (причем стала таковой тоже далеко не сразу). Но ведь в «античности» бумаги не было. Как нам объясняют сегодня, «античные» классики писали исключительно на пергаменте. Насколько же был доступен пергамент?

Для того, чтобы приготовить один лист пергамента, нужно, см., например, [544]:

1) содрать кожу с молодого теленка не старше 6 недель или с молодого барашка;

2) размачивать ее до 6 суток в проточной воде;

3) создать мездру особым скребком;

4) разрыхлить шерсть гноением кожи в сырой яме и золением известью от 12 до 20 суток;

5) ободрать разрыхлившуюся шерсть;

6) проквасить голую кожу в овсяных или пшеничных отрубях, чтобы удалить из нее избыток извести;

7) продубить кожу растительными дубильными экстрактами, чтобы она после высыхания стала мягкой;

8) выровнять неровности, натирая пемзой кожу, предварительно посыпанную мелом.

Это – приготовление КАЖДОГО ЛИСТА пергамента. Все это ставило пергамент (и папирус) на уровень драгоценных предметов, и такое положение сохранялось вплоть до изобретения тряпичной бумаги накануне Эпохи Возрождения. А теперь откроем труд, например, «античного» Тита Ливия. Вот как цветисто и многоречиво начинает он свое повествование.

«Будет ли стоить труда, если я напишу историю римского народа от основания столицы? Этого я хорошо не знаю, да если бы и знал, то не решился бы сказать. Дело в том, что предприятие это, как я вижу, и старое и многими спробованное, причем, постоянно появляющиеся новые писатели думают или принести нечто новое со стороны фактической, или превзойти суровую древность искусством изложения…» [482].

Нас уверяют, что таким легким и витиеватым слогом написаны, якобы в I веке до н. э., сто сорок две, а по другим данным даже сто сорок четыре, книги Тита Ливия. Для выработки такого уверенного стиля нужно было, надо думать, исписать много черновиков. Сколько же пергамента (телят и барашков) потребовалось для этого! По нашему мнению, объяснение простое. Все эти «античные» книги созданы в средние века, когда бумага подешевела и уже широко распространилась.

На рис. 1.3 показана известная средневековая Херефорд-карта (Hereford), датируемая якобы концом XIII века [1177], с. 309–312. Она достаточно большого размера – 1,65 метра на 1,35 метра. Считается, что карта базируется на «Истории» Павла Орозия, жившего якобы в IV веке н. э. [1177], с. 311. На самом деле, как мы понимаем, изготовлена эта карта, скорее всего, не ранее XVI века.

В левом нижнем углу карты изображен знаменитый «античный» римский император Август. Он вручает трем географам свой эдикт, требующий составить описание Мира [1177], с. 206. См. рис. 1.4. Современные историки пишут так: «На левом краю карты мы читаем, что измерения мира начал Юлий Цезарь. В левом нижнем углу мы находим изображение императора Августа, держащего в руках свой эдикт» [1177], с. 309.

Рис. 1.3. Известная Херефорд-карта (Hereford), якобы конца XIII века.

Диаметр около 1,3 метра. В левом нижнем углу изображен «древний» римский император Август на троне. На его голове корона с христианским крестом. Взято из [1177], с. 311

Рис. 1.4. Левый нижний угол Херефорд-карты. «Античный» римский император Август. На его голове – корона, увенчанная ХРИСТИАНСКИМ КРЕСТОМ

В рамках скалигеровской истории совершенно поразителен тот факт, что на голове «античного» римского императора Августа мы видим средневековую корону с христианским крестом. Очень похожую, кстати, на папскую тиару, рис. 1.5 и рис. 1.6. Да и вообще, весь вид известного римского императора абсолютно непохож на те «античные наглядные пособия» к скалигеровской истории, которые в массовом порядке стали штамповать в западно-европейских мастерских XVI–XVIII веков. На рис. 1.7 мы приводим, как пример, одну из таких пропагандистских «античных» статуй Августа, хранящуюся сегодня в Ватиканском музее [304], т. 1, с. 489. Октавиан Август представлен здесь очень красиво, сурово-героически, как достойный пример для юношества.

Рис. 1.5. Фрагмент Херефорд-карты.

Рис. 1.6. Христианская корона с крестом на голове «античного» Октавиана Августа. Взято из [1177], с. 206 На голове «античного» Августа Октавиана – средневековая корона с христианским крестом. Взято из [1177], с. 206

Рис. 1.7. «Античная» статуя императора Августа Октавиана. Ватиканский музей.

Изготовлена, скорее всего, не ранее XVII века, как «наглядное пособие» к скалигеровской истории. Взято из [304], т. 1, с. 489

Изготовлена эта «древнейшая» статуя, скорее всего, не ранее XVII века. А вот на Херефорд-карте тот же римский император Август изображен совершенно по-иному, в короне с христианским крестом, с бородой, в типично средневековом одеянии. Как мы теперь понимаем, ничего странного в этом нет. Карта права. Потому что жил этот правитель не ранее XII–XIII веков н. э.

2. «Античный» историк Тацит и известный писатель эпохи возрождения Поджо Браччолини

Сегодня считается, что знаменитый «античный» римский историк Тацит жил в I веке н. э. [833], т. 2, с. 203, 211. Самое известное его произведение – «История». В скалигеровской хронологии книги Тацита затем надолго исчезают, никому неизвестны и всплывают лишь не ранее XIV–XV веков н. э. Вот что рассказывают нам историки.

«У средневековых писателей XI–XIII веков непосредственного знакомства с Тацитом обычно нет, его знают только на основании Орозия… В XIV веке Тацит становится более известным. Рукописью из Монтекассино пользовался (между 1331–1334 гг.) Паулин Венетский… а затем… Боккаччо… Потом она… попала к известному флорентийскому гуманисту Никколо Никколи, а ныне находится в той же Флоренции в Медицейской библиотеке… Наша традиция последних книг "Анналов" и "Истории" восходит в основном к этой рукописи. Только одна итальянская рукопись 1475 г., находящаяся ныне в Лейдене, имела, по-видимому, еще какой-то другой источник. С 20-х годов XV века итальянские гуманисты начинают разыскивать рукописи Тацита в Германии. История этих поисков во многом остается неясной из-за того, что обладатели новонайденных текстов нередко утаивали свои приобретения, особенно если они сделаны были нечестным путем. В 1425 г. известный гуманист, папский секретарь Поджо Браччолини получил от монаха из Герсфельдского аббатства инвентарную опись ряда рукописей, в числе которых находилась рукопись малых трудов Тацита… Откуда была эта рукопись – из Герсфельда или из Фульды, – получил ли ее Поджо и когда именно, до конца не выяснено. В 1455 г. она, или копия ее, уже находилась в Риме и легла в основу дошедших до нас рукописей» [833], т. 2, с. 241.

Итак, нам сообщили следующее.

1) По скалигеровской хронологии, Тацит жил якобы в I–II веках н. э., якобы около 58—117 годов н. э. [797], с. 1304.

2) Однако, в средние века его «История» известна не была.

3) «Биография» имеющейся сегодня в нашем распоряжении тацитовой «Истории» реально прослеживается от нашего времени вниз лишь до XIV или всего лишь до XV века н. э.

4) РАНЕЕ XIV ВЕКА Н.Э. О СУДЬБЕ «ИСТОРИИ» ТАЦИТА НИЧЕГО ДОСТОВЕРНО НЕИЗВЕСТНО. Потому возникает гипотеза, что КНИГИ ТАЦИТА МОГЛИ БЫТЬ НАПИСАНЫ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ КАК ПОДЛИННЫЕ ТЕКСТЫ, РАССКАЗЫВАЮЩИЕ О РЕАЛЬНЫХ СРЕДНЕВЕКОВЫХ СОБЫТИЯХ X–XIV ВЕКОВ Н.Э. Правда, потом их могли отредактировать в XVI–XVII веках.

Этим резюме можно было бы и ограничиться. Однако обратим внимание на интересный факт. Процитированный нами из академического издания [833] рассказ о судьбе книг Тацита звучит сдержанно, нейтрально и ничем особенным нас не поражает. Разве что странным полутора-тысячелетним разрывом между моментом написания книги и ее реальным появлением на свет в XV веке н. э.

На самом деле, за этим сухим текстом скрываются достаточно странные обстоятельства, плотно окутывающие историю обнаружения книг «античного» Тацита. Современные историки не любят вспоминать об этих фактах, так как они сразу вызывают много недоуменных вопросов и серьезные сомнения в правильности датировки событий, описанных в книгах Тацита.

Расскажем здесь, что же на самом деле происходило в XV веке. Следуя работам [1195], [1379], [21], посмотрим на историю открытия знаменитой «Истории» Корнелия Тацита. В конце XIX века французский эксперт Гошар [1195] и английский эксперт Росс [1379] независимо друг от друга выступили с утверждением, будто «История» Корнелия Тацита в действительности написана в XV веке н. э. знаменитым гуманистом Эпохи Возрождения Поджо Браччолини. Другими словами, они обвинили Поджо Браччолини в преднамеренной фальсификации.

Публикация работ Гошара и Росса сначала вызвала большой скандал в сообществе историков. Затем, однако, будучи не в состоянии возразить что-либо Гошару и Россу по существу, оппоненты свернули дискуссию и грамотно окружили их исследование плотной завесой молчания. Обычный прием ненаучной борьбы. См., например, хотя бы цитированный нами современный комментарий к [833]. В нем о работах Гошара и Росса – ни слова.

Гошар и Росс проделали действительно очень важный анализ. Сразу скажем, что сегодня, располагая информацией, неизвестной Гошару и Россу, мы не можем согласиться с их выводом, будто «История» Тацита – фальсификат. Из обнаруженных нами фактов и из новой концепции хронологии следует, что в основе «Истории» Тацита, скорее всего, лежит утраченный подлинник, но описывавший не какую-то «ветхую древность», а реальные события средних веков. Впрочем, этот текст дошел до нас в поздней редакции, вероятно XVI–XVII веков.

Гошар и Росс обнаружили явные следы, указывающие на позднесредневековое происхождение «Истории» Тацита. Гошар и Росс ошиблись лишь в одном – в интерпретации их собственного результата. Не подозревая ошибочности хронологии Скалигера-Петавиуса, и считая Тацита за «античного» историка, они расценили вскрытые ими факты как доказательство подложности «Истории». С нашей же точки зрения, эти же самые факты указывают на XIV–XV века н. э. как на время создания «Истории» Тацита – подлинного исторического текста, описывавшего реальные события XIV–XV веков н. э. Но потом тенденциозно обработанного «заботливыми редакторами» XVI–XVII веков.

Теперь посмотрим – в какой атмосфере «обнаруживались» в Эпоху Возрождения «древние» рукописи.

Поджо Браччолини считается одним из самых ярких писателей Возрождения XV века. Его старинный портрет мы приводим на рис. 1.8 и рис. 1.9. Он – автор первоклассных исторических и моралистических книг. «О богословских вопросах… он умеет говорить языком, который без подписи Браччолини всякий принял бы за язык какого-либо из отцов церкви» [21], с. 358–363. Он – автор археологического руководства к изучению памятников Рима и известной «Истории Флоренции» – труда типа Тацитовой летописи.

Рис. 1.8. Поджо Браччолини. Миниатюра в книге: Poggio Bracciolini, «De varietate fortunae», якобы XVвек. Современный комментатор пишет так: «Эта прекрасная миниатюра изображает Поджо, одного из наиболее известных авантюристов всего пятнадцатого столетия, исследовавшего классическое прошлое. Поджо Браччолини прогуливается по улицам, осматривая развалины Рима» [1374], с. 92

«Этот блистательный подражатель был в полном смысле слова властителем дум своего века. Критика ставила его на один уровень с величайшими авторами Возрождения… Первую половину итальянского XV века многие находили возможным определять „веком Поджо“… Флоренция воздвигла ему заживо статую, изваянную резцом Донателло» [21], с. 358–363.

«Широкий образ жизни стоил Поджо Браччолини дорого… и заставлял его вечно нуждаться в деньгах. Источником добавочных доходов явились для него розыски, приготовление и редактирование списков античных авторов. В XV веке… это была очень доходная статья. При содействии флорентийского ученого, книгоиздателя… Никколо Никколи (1363–1437)… Поджо Браччолини устроил нечто вроде постоянной студии по обработке античной литературы и привлек к делу целый ряд сотрудников и контрагентов, очень образованных, но сплошь – с темными пятнами на репутациях… Первые свои находки Поджо Браччолини и Бартоломео ди Монтеггульчано сделали в эпоху Констанцского собора… В забытой, сырой башне Сен-Галленского монастыря, "в которой заключенный трех дней не выжил бы", им посчастливилось найти кучу древних манускриптов: сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Аскония Педиана, Нония Марцелла, Проба и др. Открытие это сделало не только сенсацию, но и прямо-таки литературную эпоху» [21], с. 363–366.

Через некоторое время Браччолини «обнаружил» фрагменты «из Петрония» и «Буколики» Кальпурния. Обстоятельства всех этих находок никогда не были разъяснены.

Рис. 1.9. Изображение Поджо Браччолини, якобы XV века. Взято из [1374], с. 92

Кроме оригиналов Браччолини торговал и копиями, которые сбывал за огромные деньги. Например, продав Альфонсу Арагонскому копию рукописи Тита Ливия, Поджо на вырученные деньги купил виллу во Флоренции.

«С герцога д’Эсте он взял сто дукатов (1200 франков) за письма св. Иеронима, – и то с великим неудовольствием… Клиентами Поджо были Медичи, Сфорца, д’Эсте, аристократические фамилии Англии, Бургундский герцогский дом, кардиналы Орсини, Колонна, богачи, как Бартоломео ди Бардис, университеты, которые в ту пору… либо начинали обзаводиться библиотеками, либо усиленно расширяли свои старые книгохранилища» [21], с. 363–366.

Перейдем теперь к истории открытия книг Тацита. Основные списки книг Тацита – так называемые Первый и Второй Медицейский списки – хранятся во Флоренции, в книгохранилище, среди директоров-устроителей которого был Поджо. Эти списки, согласно скалигеровской хронологии, являются прототипами всех других древних списков Тацита.

Первое печатное издание Тацита сделано якобы в 1470 году со Второго Медицейского списка, или с его копии, якобы хранившейся в Венеции, в библиотеке Св. Марка. «НО ОТСЮДА ОН ИСЧЕЗ, А МОЖЕТ БЫТЬ, НИКОГДА В НЕЙ И НЕ БЫЛ» [21], с. 366–368.

«Два Медицейских списка… дают ПОЛНЫЙ СВОД ВСЕГО, ЧТО ДОШЛО ДО НАС ОТ ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ТАЦИТА» [21], с. 366–368.

Скалигеровская хронология считает, что Тацит родился в интервале 55–57 годы н. э. «Год смерти Тацита неизвестен» [833], т. 2, с. 203, 211. Таким образом, предполагается, что Тацит жил якобы в I веке н. э.

Затем его имя исчезает на многие века вплоть до Эпохи Возрождения [833]. Гошар и Росс собрали все упоминания о Таците ранее находки его Поджо в XV веке. Оказывается, этих упоминаний совсем немного. Причем носят они весьма общий и неопределенный характер, могут относиться к людям, не имеющим ничего общего с автором «Истории». Таким образом, даже в скалигеровской хронологии, никаких реальных сведений о Таците – авторе «Истории» – ранее XV века, попросту, нет.

Как же «нашли Тацита»? «В ноябре 1425 года Поджо из Рима уведомил Никколи во Флоренции, что "некий монах" предлагает ему партию древних рукописей… в числе их "несколько произведений Тацита, нам неизвестных"» [21], с. 382.

Никколи немедленно соглашается на сделку. Но покупка почему-то затягивается на много месяцев. «Поджо тянет дело под разными предлогами… На запрос Никколи Поджо дал довольно запутанный ответ, из которого ясно только одно, что в эту пору книги Тацита у него еще не было… С монахом Поджо что-то немилосердно врет и путает: монах – его друг, но, будучи в Риме, почему-то не побывал у Поджо… книги в Герсфельде, а получить их надо в Нюрнберге и т. д.» [21], с. 382.

Раздраженный Никколи вытребовал себе «обнаруженный» Поджо каталог книг. И тут неожиданно выяснилось, что «в каталоге никакого Тацита не оказалось»!

«В такой странной волоките недоразумений, имеющих вид искусственности, проходят 1427 и 1428 годы» [21]. Наконец, якобы в 1428 году Поджо извещает Никколи, что таинственный монах опять прибыл в Рим, но – без книги!

«Растянувшись чуть ли не на пять лет, открытие Поджо огласилось раньше, чем было совершено, и вокруг него роились странные слухи. Последним Никколи очень волновался, а Поджо отвечал: "Я знаю все песни, которые поются на этот счет… так вот же, когда прибудет Корнелий Тацит, я нарочно возьму да и припрячу его хорошенько от посторонних". – Казалось бы, – справедливо замечает Гошар, – самою естественною защитою рукописи от дурных слухов – показать ее всему ученому свету, объяснив все пути, средства и секреты ее происхождения. Поджо, наоборот, опять обещает хитрить…» [21], с. 374–382.

Гошар и Росс обнаружили, что в «много позднейшем издании писем своих к Никколи Поджо, упустив из виду даты переписки своей о Таците 1425–1429 годов, с каким-то задним намерением ФАЛЬСИФИЦИРОВАЛ ДАТЫ 28 декабря 1427 года и 5 июня 1428 года в двух вновь оглашенных письмах» [21], с. 374–382.

В этих письмах Поджо просит Никколи выслать ему (!?) другой экземпляр Тацита, находящийся будто бы уже у Никколи. Сопоставляя даты переписки и тексты писем, Гошар утверждает, что этот таинственный «второй экземпляр» есть не что иное, как Первый Медицейский список, обнаруженный, якобы, лишь много лет спустя!

Гошар считает, что «ДАТЫ ПИСЕМ ПОДЛОЖНЫ, сочинены post factum появления в свет Тацита от имени Никколи затем, чтобы утвердить репутацию первого… списка (так называемого Второго Медицейского – А.Ф.), пошедшего в обиход разных княжеских библиотек, и подготовить дорогу второму списку» [21], с. 374–382. Сегодняшние историки считают, что эти два списка были обнаружены в обратном порядке.

Амфитеатров, которого мы здесь часто цитируем, писал: «Изучая историю происхождения Первого Медицейского списка (обнаруженного вторым – А.Ф.)… нельзя не отметить, что повторяется легенда, окружавшая 80 лет тому назад список Никколо Никколи… Опять на сцене северный монастырь, опять какие-то таинственные, неназываемые монахи. Какой-то немецкий инок приносит папе Льву X начальные пять глав "Анналов". Папа в восторге, назначает будто бы инока издателем сочинения. Инок отказывается, говоря, что он малограмотен. Словом, встает из мертвых легенда о поставщике Второго Медицейского списка (найденного первым – АФ.), герсфельдском монахе… Посредником торга легенда называет… Арчимбольди… Однако Арчимбольди не обмолвился об этом обстоятельстве ни единым словом, хотя Лев X – якобы через его руки – заплатил за рукопись 500 цехинов, то есть 6000 франков, по тогдашней цене денег – целое состояние (тут не до хронологии! – АФ.). Эти вечные таинственные монахи, без имени, места происхождения и жительства, для Гошара – продолжатели фальсификационной системы, пущенной в ход Поджо Браччолини. Их никто никогда не видит и не знает, но сегодня один из них приносит из Швеции или Дании потерянную декаду Тита Ливия, завтра другой из Корвеи или Фульды – Тацита и т. д., – всегда почему-то с далекого, трудно достижимого севера и всегда как раз с тем товаром, которого хочется и которого недостает книжном рынку века» [21], с. 374–382.

Изучение переписки Поджо лишь усиливает подозрения. Авторы писем либо вообще умалчивают о находках, либо приводят взаимоисключающие версии.

«Бейль рассказывает (уже в XVIII веке – А.Ф.), что папа Лев X так желал найти недостающие главы Тацита, что не только обещал за них деньги и славу, НО И ОТПУЩЕНИЕ ГРЕХОВ. Удивительно ли, что их поторопились найти? (Тут не до хронологии – А.Ф.). Итак, обе части Тацитова кодекса одинаково ЗАГАДОЧНЫ ПРОИСХОЖДЕНИЕМ СВОИМ. Гошар предполагает по единству темнот и легенд, их окружающих, что они обе – одного и того же происхождения и общей семьи: ЧТО ОНИ ВЫШЛИ ИЗ РИМСКОЙ МАСТЕРСКОЙ ФЛОРЕНТИЙЦА ПОДЖО БРАЧЧОЛИНИ» [21], с. 374–382.

Гошар и Росс приводят данные, наглядно показывающие изумительную способность Поджо к перевоплощению. Для Поджо латынь – родной язык. «Он пишет не иначе как по-латыни и как пишет! По гибкости подражания – это Проспер Мериме XV века… Когда читателю угодно, Поджо – Сенека, Петроний, Тит Ливий; как хамелион слова и духа, он пишет под кого угодно» [21], с. 385.

Анализ книг Тацита обнаруживает серьезные расхождения между их содержанием (об истории и географии «античного» Рима) и принятой сегодня скалигеровской версией «древне»-римской истории. «Громадный список противоречий приводит и Гастон Буассье… Перечислив множество ошибок (ошибок ли? – А.Ф.), которые не мог сделать римлянин первого века (в представлении скалигеровских историков – А.Ф.), Гошар отмечает те из них, которые обличают в авторе ЧЕЛОВЕКА С МИРОВОЗЗРЕНИЕМ И ТРАДИЦИЯМИ XV ВЕКА» [21], с. 387–390.

Это – важный момент. Для Гошара, Росса, Гастона Буассье и других критиков Тацита все это доказывает подложность «Истории» Тацита. Будучи воспитанными на скалигеровской истории, и будучи убеждены, что «настоящий Тацит» должен был жить в первом веке н. э., они и не могут иначе трактовать обнаруженные ими следы пятнадцатого века в «Истории» Тацита. Для нас же никаких противоречий тут нет. Достаточно сказать следующее: «История» Тацита описывает реальные события XIII–XV веков н. э. При этом Тацит – как автор XV века естественно имеет «мировоззрение и традиции XV века». И обнаруженные историками «промахи» оказываются свидетельствами ПОДЛИННОСТИ «Истории» Тацита. Но только при условии, что мы перенесем ее время действия в средние века.

В то же время, Гошар и Росс вскрыли действительно исключительно странные обстоятельства появления на свет «Истории» Тацита. По их мнению они указывают на подлог. По нашему – на тенденциозное редактирование Поджо Браччолини подлинного текста «Истории». Впрочем, не исключено, что «Тацит» – это просто литературный псевдоним Поджо Браччолини. Он действительно мог описать события «античного» Рима, происшедшие в XIII–XV веках н. э., опираясь на какие-то подлинные дошедшие до него документы. Судите сами.

«В Лондоне он (Поджо – А.Ф.) жил, очень обманутый в расчетах на щедрость Бофора… В 1422 году… ПЬЕРО ЛАМБЕРТЕСКИ ПРЕДЛАГАЕТ ЕМУ ПРОЕКТ КАКОЙ-ТО ИСТОРИЧЕСКОЙ РАБОТЫ, КОТОРАЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ВЫПОЛНЕНА ПО ГРЕЧЕСКИМ ИСТОЧНИКАМ И В СТРОГОМ СЕКРЕТЕ, В ТРЕХГОДИЧНЫЙ СРОК, во время которого Поджо будет обеспечен гонораром в 500 золотых дукатов. «Пусть он даст мне шестьсот и – по рукам!» – пишет Поджо, поручая Никколи сладить это дельце. «Занятие, им предлагаемое, очень мне нравится, и я надеюсь, что произведу штучку, достойную, чтобы ее читали». Месяцем позже он пишет: «Коли я увижу, что обещания… Пьеро перейдут от слов к делу, то – не только к сарматам, к скифам я рад буду забраться ради работы этой… ДЕРЖИ В СЕКРЕТЕ ПРОЕКТЫ, КОТОРЫЕ Я ТЕБЕ СООБЩАЮ. Если я поеду в Венгрию, это должно остаться тайною для всех, кроме нескольких друзей».

В июне… "Будь уверен, что если мне дадут время… я сочиню вещь, которою ты будешь доволен… Когда я сравниваю себя с древними, я опять верю в себя. Если взяться хорошенько, то я ни перед кем не ударю в грязь лицом…". Где он был затем – неизвестно. По Корниани, в самом деле, зачем-то жил в Венгрии. По Тоннели, приехал прямо во Флоренцию. Состоялась ли его загадочная сделка с Ламбертески, мы также не знаем. Имя Ламбертески исчезает из переписки Поджо, что Гошар объясняет тем условием, что Поджо сам был редактором издания своих писем…

Но даже если бы сделка и не состоялась, и дело разошлось, то какой же осадок все-таки остался на дне этого эпизода? А вот какой: ЛАМБЕРТЕСКИ ПРЕДЛАГАЛ ПОДЖО ВЫПОЛНИТЬ КАКОЙ-ТО ТАЙНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ТРУД. ТАЙНА ПРЕДПОЛАГАЛАСЬ НАСТОЛЬКО СТРОГОЮ, что Поджо должен был работать в Венгрии, между тем как его предполагали бы все еще в Англии. Для работы этой он должен был изучать греческих авторов… В ЭТОЙ РАБОТЕ ЕМУ ПРЕДСТОЯЛО СОСТЯЗАТЬСЯ С АНТИЧНЫМИ ИСТОРИКАМИ, ЧЕГО ОН ХОТЕЛ И БОЯЛСЯ. И, наконец, весь секрет, которого от него требовали, а он принимал, показывает, что дельце-то предполагаемое было, хотя и литературное, и ученое, но – не из красивых» [21], с. 393 и далее.

Ламбертески имел моральное право обратиться к Поджо с таким предложением, так как Поджо уже был один раз пойман на ИЗГОТОВЛЕНИИ ФАЛЬСИФИКАТА. Несколькими годами ранее Поджо выпустил в свет у Никколи «Комментарии Кв. Аскония Педиана».

«Оригинала, с которого были выпущены эти "Комментарии", никто никогда не видал, а все копии Никколи переписывал тоже с копии, присланной ему Поджо из Констанца. Успех был громадный, хотя… ученый мир быстро разобрал, что дело тут неладно… Успех подложного Аскония Педиана вызвал серию других подлогов от имени того же фантастического автора, но все они были слишком грубы и немедленно разоблачались. Поджо… оказался лишь искуснее других…

Прежде чем начать свою аферу с Тацитом, он пробует запродать Козьме Медичи и Леонелло д’Эсте какой-то великолепный экземпляр Тита Ливия – и опять в таинственной обстановке: на сцене дальний монастырь на островке Северного моря, шведские монахи и пр. Тут дело вряд ли шло о подлоге сочинения, но очень могло идти – о подлоге экземпляра. Известно, что Поджо владел ломбардским почерком в совершенстве, а именно такой рукописью он и соблазнял… принцев. Но тут у него дело сорвалось, и затем драгоценный экземпляр исчезает куда-то без вести… Замечательно, что в этот период жизни своей Поджо, столь вообще плодовитый, не пишет ничего своего… Зато он бесконечно много учится, – и систематически, односторонне, видимо, дрессируя себя на какую-то ответственную работу по римской истории императорского периода. Никколи едва успевает посылать ему то Аммиана Марцеллина, то Плутарха, то Географию Птолемея и т. д.» [21], с. 394 и далее.

Гошар считает, что начинал свой подлог Поджо один, но был вскоре вынужден посвятить в это дело и Никколи. Сначала они, вероятно, пустили в обращение так называемый Второй Медицейский список, а Первый список придерживали в целях «содрать две шкуры с одного вола». Однако вскоре рынок был испорчен появлением значительного числа разоблаченных подлогов. Поджо не решился рисковать второй раз. Этот Первый список был, вероятно, пущен в обращение его сыном – Джованни Франческо, после того, как он промотал все состояние отца.

Кроме указанных произведений фирма Поджо-Никколи пустила в обращение тексты следующих «классических» авторов: полного Квинтилиана, некоторые трактаты Цицерона, семь его речей, Лукреция, Петрония, Плавта, Тертуллиана, некоторые тексты Марцеллина, Кальпурния Секула и др.

После находки Тацита рынок всколыхнулся. В 1455 году «Энох д’Асколи нашел в каком-то датском монастыре (и снова монастырь, и снова на севере) Тацитовы "Диалог об ораторах", "Жизнеописание Агриколы" и "Германию", язык которых и характер, как известно, значительно разнятся от "Истории" и "Анналов"… Появились на рынке "Facetiae", приписываемые Тациту, и подлог был не скоро разоблачен» [21], с. 350–351.

Еще раз повторим – Гошар и Росс настаивали на подложности «Истории» Тацита лишь потому, что безоговорочно верили скалигеровской хронологии. Отказ от нее и перенос событий «античного» Рима в XIII–XV века н. э. кардинально меняет наше отношение даже к таким событиям, как загадочное участие Поджо в обнаружении книг Тацита.

В заключение приведем старинную миниатюру из книги Тита Ливия «Historiarum ab Urbe condita», изданной в Италии, якобы в XV веке [1485], с. 264. Миниатюра помещена на самой первой странице книги, см. рис. 1.10. Внизу написано: Titi Livii… Мы видим на миниатюре типично средневековую обстановку в доме средневекового писателя, работающего над книгой, рис. 1.11. Надо полагать, художник пытался изобразить здесь Тита Ливия, автора труда. Впрочем, историки предпочитают уверять нас, будто это вовсе не «античный» Тит Ливий, а просто некий гуманист, пишущий некую книгу. Вот лукавый комментарий историков к этой миниатюре: «Первая страница текста. Вверху показан сочинитель, завершающий свою работу… Изображен ученый гуманист в своей рабочей комнате» [1485], с. 264. Однако, скорее всего, художник изобразил здесь автора труда, то есть средневекового писателя Тита Ливия. Может быть, это был кто-то из современников Поджо Браччолини. Или сам Поджо. Который действительно был ученым гуманистом.

Рис. 1.10. Первый лист труда Тита Ливия «Historiarum ab Urbe condita», изданного якобы в XV веке. Изображен, вероятно, автор, то есть сам Тит Ливий. Вся обстановка – явно средневековая. Взято из [1485], илл. 349

Рис. 1.11. Фрагмент. Средневековый писатель, скорее всего, сам Тит Ливий. Взято из [1485], илл. 349

В связи с этим стоит отметить, что на страницах книг «античного» Тита Ливия и других «античных авторов» то и дело встречается средневековая символика, например, христианские кресты и гербы, рис. 1.12. Современные комментаторы, конечно, давно заметили этот факт. Например, по поводу данного издания книги Тита Ливия они пишут так. «Начало 21-й книги… Изображен герб с крестом и ангелами» [1485], с. 265. Но сегодня комментаторы предпочитают уверять нас, будто все эти очевидные приметы позднего средневековья художники вносили в «античные» книги лишь для того, чтобы угодить средневековым владельцам книг. Скорее всего, объяснение в ином. Христианские средневековые художники иллюстрировали христианской средневековой символикой книгу поздне-средневекового христианского автора, рассказывавшего о современных ему событиях.

Рис. 1.12. Христианский крест на странице книги «античного» Тита Ливия. Взято из [1485], илл. 350