Текст книги "Мы восстанем завтра"

Глава 8

Пока Юрка Васенков крутил баранку, мне надо было еще раз заскочить в бригаду, но я не смог удержатся, чтобы не завернуть на расположенное в черте города кладбище. Среди старых могил два братских захоронения. В них лежат все наши погибшие в первый день переворота. Бойцов лейтенанта Сметанина и его самого мы решили похоронить отдельно, тем самым отдавая дань их доблести. Небольшие гранитные обелиски – пока небольшие, скромные, но ребята из Военно-мемориальной компании уже начали работу над памятниками, естественно, бесплатно. Вот только все успокоится – и мы их установим, но тихо, без лишней, ненужной помпезности. Пусть ребята спят.

Захоронения не слишком далеко от дороги, идти недолго, времени много не займет.

– Юра, тормозни. – Автомобиль замедлил ход, прижался к тротуару. – Я быстро. – Хлопнув дверью, я быстро зашагал по узкой тропинке. Подойдя, замедлил ход, остановился подле обелисков, пробежал взглядом по строкам со знакомыми фамилиями.

«Аверьянов, Артемов, Ахметов… Бабкин, Балабаев… Камчадалов… Чурсин… Януковский… Почти две сотни фамилий. Если ваххабиты повернут в город, то скоро к этим именам добавятся новые, будет ли среди них и мое? Кто знает? Бог? Наверное. Или еще ничего не предопределено? Спросил бы, но он не ответит. Оно и к лучшему…»

В первый день, когда все началось, мы могли и проиграть, но ваххабиты просчитались – вместо того чтобы, смяв группу антитеррора, направить свой удар на штаб и казармы, они атаковали здание офицерского общежития, рассчитывая, захватив его, воспользоваться женщинами и детьми как живым щитом и вынудить гарнизон городка капитулировать. Но они допустили роковую для себя ошибку. Разве мы могли отдать им наши семьи? Мы держались буквально зубами. В ход пошло все – охотничьи ружья и карабины, арбалеты и ружья для подводной охоты. Мы продержались, а затем в спину ваххабитам ударили прибывшие с полигона ребята из третьего отряда. Впрочем, в тот день нам повезло (это стало ясно чуть позже) дважды – даже встретив серьезное сопротивление, ваххабиты и тогда могли успешно завершить начатое, вызови Рустам – урод, руководивший захватом территории части, подмогу с другого участка города. Но его подвела самоуверенность. И он, и его ближайший помощник, взятые в плен, были расстреляны. Но эта сволочь еще имела наглость ползать на коленях, выпрашивая прощение… Яйца мы ему прищемили, во всех смыслах, в тот же день. И не только яйца…

Все, пора. Махнул рукой.

– Юра, разворачивай. Пока, мужики. Мы выстоим! – пообещал я и почти бегом поспешил к выходу с кладбища.

Одну группу наблюдателей Потапенко оставил на перекрестке дорог.

– Нефедов, ты со своей тройкой остаешься здесь, – выйдя из машины, объявил майор, пнул подвернувшуюся под ногу банку и какое-то время молчал, поглядывая по сторонам, после чего подошел к ожидающим дальнейших указаний разведчикам. – Машину бросите, сами укроетесь или в лесочке, или, еще лучше, в одном из брошенных домов и станете наблюдать. Наблюдать, – добавил он с нажимом. – Никакой самодеятельности, только наблюдение. «Арахисами» не пользоваться. Могут засечь. Работаете с «Шансом», отсюда берет, я пробовал. Считаете технику, людей, докладываете: «Что, куда, сколько».

– Вы, – майор обернулся к бойцам, сидевшим во второй машине и тоже внимательно его слушавшим, – остаетесь на следующем перекрестке. Займете позиции за лесопосадкой и поступаете точно так же: наблюдение – доклад, наблюдение – доклад. Я и Серый, – кивок в сторону сидевшего за рулем Ивушкина, – дуем дальше. О результатах наблюдения сообщайте напрямую в бригаду. Без команды – из штаба или моей – позиции не покидать. Хоть неделя пройдет. Все понятно?

– Так точно. – Ларин покосился на заднее сиденье, где лежали три пайка и упаковка полуторалитровых бутылок воды, невольно насупился – «маловато, однако», но промолчал, справедливо рассудив, что на «сегодня-завтра хватит», а дальше «будет день – будет пища».

– Раз все понятно, то на следующем перекрестке останавливаться не будем. Радиостанции включены. О всех непонятках докладывайте сразу. И осторожно, не засветитесь.

– Ушки на макушке. – Нефедов улыбнулся.

– Ни пуха! – пожелал Потапенко, садясь в машину.

– К черту! – донеслось под звук заработавшего стартера. Мотор взревел, и, набирая скорость, «двадцатка» рванула по уходящей вдаль трассе…

Неизвестно, из каких соображений исходили ваххабиты, но на подступах к областному центру они в этот день так и не появились. Ночь прошла мирно, но стоило слегка забрезжить рассвету, как серость окрестностей огласилась гулом моторов и лязгом гусениц выдвигающейся колонны. Промотав на большой скорости мимо нескольких сел, передовой отряд ваххабитов проскочил находившийся на пути районный центр и, не замедляя скорости, рванул в направлении лежавшего на пути к столице рабочего поселка.

Головные машины уже въехали в поселок, а арьергард противника, провожаемый взглядами наблюдавших за ним разведчиков, еще только-только выбрался за околицу райцентра. Оказавшись же в рабочем поселке, машины головной походной заставы резко сбавили темп продвижения и, видимо, дожидаясь отставших, поползли по трассе черепашьим шагом. Из-за горизонта медленно поднималось темно-красное солнце. Вглядываясь сквозь утренние сумерки на ползшую по дороге бронированную змею, Игорь сердито хмурился. Он насчитал более двух сотен бронированных машин, а техника продолжала прибывать, медленно проползая мимо опустевшего притихшего поселка. Бронетехника двигалась плотно, иногда в два, а то и три ряда. Чувствовалось, что за рулем сидят опытные механики – зачастую танки и БМП буквально соприкасались бортами, тем не менее столкновения не происходило. Бывший министр обороны, находившийся сейчас неизвестно где, мог бы гордиться – деньги из федерального бюджета, выделяемые на обучение и оснащение сорок второй дивизии, использованы по целевому назначению – боевая подготовка в подразделениях оказалась на высоте. Вот только… Из раздумий майора вывело внезапное появление нового звука, идущего не со стороны дороги, а доносившегося откуда-то со стороны поселка. Звук нарастал, превратившись в рокот авиационного двигателя и свист винтов низко летящего вертолета.

– Серый, – окликнул Потапов спавшего в машине и теперь при новом звуке начавшего шевелиться водителя.

– Да, я, – сонно отозвался тот и, открыв дверцу, начал выползать из салона.

– Не суетись, – предостерег его майор, внутренне радуясь тому, что еще с вечера озаботился не только загнать «двадцатку» в самые дебри посадки, но и замаскировать ее сверху срезанными неподалеку ветками. – Сидим в машине, – приказал и, распахнув дверцу, плюхнулся на пассажирское сиденье.

– Интересно, сколько у них «крокодилов»? – Ивушкин стрельнул глазами вверх.

– Не знаю, – майор пожал плечами, – будем надеяться, что два.

Свист и гудение приблизились, на мгновение сидевших в машине накрыла серая мерцающая тень, и хищная фигура вертолета, едва не задевая днищем вершины деревьев, стремительно полетела дальше. Игорь какое-то время продолжал наблюдение, сидя в салоне машины. Затем вылез, отошел немного в сторону, опустившись на расстеленный на земле коврик, сделал очередные пометки в своем блокноте и взял в руки радиостанцию.

Спустя три часа он потянулся к ней вновь.

– Потап – Центру, Потап – Центру, колонна противника в составе… – Он начал перечислять количество прошествовавшей через рабочий поселок техники. Сопоставив собственные подсчеты с данными, переданными Нефедовым и Лариным, Игорь не сомневался, что вся вражеская армада прошла мимо. И даже если где-то и затерялись две-три боевые единицы, угрозы городу они не представляли. – …Ваххабиты покинули рабочий поселок и сейчас движутся в направлении столицы.

Получивший это сообщение сидевший «на приеме» прапорщик Игнатов радостно подскочил и закричал, обращаясь к Кравчуку, находившемуся в том же кабинете:

– Товарищ полковник, ура, ваххабиты прошли мимо!

– Заткнись! – грубо оборвал его Кравчук, не до конца уверенный в том, что продолжение ваххабитами своего движения на столицу – это есть лучший вариант решения проблемы. Хорошо, если москвичи устоят, а если нет? Алексей Степанович поднес к губам серо-зеленую коробочку радиостанции «Шанс», настроенной на частоту, по которой связывалось друг с другом руководство бригады.

– Николаевич, – обратился он к Пащенкову, – надо срочно собраться, есть новости.

– Хорошо, – откликнулся майор и тут же начал отдавать указания. – Всем находящимся на территории части членам совета сбор через пять минут в комнате для совещаний. И не опаздывать. Остальным до поступления новых команд работать по плану. – И как бы отрезая возможные вопросы: – До связи.

Через десять минут в комнате для совещаний собрались четверо – майор Пащенков, подполковник Кравчук, майор Лисицын и старший лейтенант Нигматулин, отвечавший за эвакуацию и размещение гражданских лиц. Окинув взглядом собравшихся, Пащенков сразу же перешел к делу.

– По сообщению Потапенко, колонна противника миновала рабочий поселок и выдвинулась в направлении столицы. – Короткая пауза. – Виктор, – Пащенков обратился к что-то быстро черкавшему в блокноте Нигматулину, – что у тебя по докладам?

– Население окрестных сел оповещено. Жители Н-ка предупреждены, и большая часть заблаговременно покинула город.

– Почему не все?

– Одни, опасаясь мародеров, не пожелали оставить имущество, другие остались помирать в родных стенах. Транспорт с «матюгальниками» разъезжал по городу со вчерашнего обеда.

– Ладно, пусть так. Кому выехать – выехали, кто остался – остались, своего ума никому не добавишь… – Майор хотел еще что-то сказать, но тут звякнул телефон внутренней связи. Пащенков поднял трубку.

– Товарищ майор, – донесся взволнованный голос прапорщика Игнатова.

– Что у тебя?

– Новое сообщение от майора Потапенко. – Игнатов замолчал, и стало слышно, как зашуршал лист бумаги, на котором тот записал переданное сообщение.

– Слушаю, – ответил майор. Игнатов начал говорить, и сидевшие увидели, как напряглось и вмиг осунулось и без того худое лицо слушавшего сообщение Виктора Николаевича.

– Твою мать! – выругался Пащенков и, бросив на рычаги трубку, провел по лицу рукой сверху вниз, словно сдирая с кожного покрова несуществующую пыль. – Н-да… – Майор еще раз выругался и вновь умолк, собираясь с мыслями.

– Не тяни, – поторопил Кравчук, – выкладывай.

– В общем, так. Игорь передал: «Колонна противника на выезде из рабочего поселка произвела разворот на сто восемьдесят градусов и теперь полным ходом движется в направлении областного центра».

– Сколько у нас времени? – задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, протянул Кравчук и, взглянув на часы, как будто именно там и был нарисован ответ, выдал: – Полчаса. Максимум сорок минут.

– Степаныч, на связь все точки обороны. Закончить работы, бойцов на огневые позиции. Через двадцать минут подразделения должны быть по своим объектам. И срочно перебрасывай людей на участок Ерохина.

– А если вахи захотят взять город в кольцо и часть сил отправят на южное направление?

– Я разве сказал перекинуть оттуда всех? Пока снимаем пятьдесят процентов. А там… а там по муке.

– Работаем. – Кравчук поднялся первым и, ни на кого не глядя, покинул совещательную комнату.

Глава 9

Пока шли инженерные работы, я занимался распределением сил и средств – одним словом, тасовал людей, как колоду карт, – этого сюда, этого сюда, этих вот – вон туда. Сержанта Кудрина и его рядовых Вадима Дементьева, Павла Серова, Григория Москаленко и Максима Чепелюка я решил отправить на правый фланг, на стык двух участков обороны.

– Сережка, – понимая, что практически отправляю пятерку в самостоятельное плавание, я был просто обязан провести маленький инструктаж, – ведете наблюдение. Доклад сразу же, как только противник появится в пределах видимости. Открытие огня по проведении подрыва либо в случае обнаружения противником. Но запомните, – мой голос зазвучал глуше, – если противник вас заметит, то после боя я вас сам грохну! – заверил я, при этом улыбнулся так, что бойцы не поняли: сказанное шутка или все на полном серьезе. – Отход на запасные позиции по согласованию с линией обороны или моему прямому приказу. Вопросы есть? – Молчание. – Если нет – то вперед… И ни пуха!

– К черту! – бросил Кудрин, и они потянулись к стоявшей неподалеку машине.

Часом позже Вадим Дементьев лежал во влажном окопе, мысленно окунувшись в прошлое:

«Надя, Наденька, – звучит его голос. – Я люблю тебя, Наденька! – шепчет он, поражаясь собственной смелости. – Я люблю тебя! – Теперь Вадим уже кричит на всю улицу, на весь город, на весь свет. И нет никого счастливее. Она идет рядом и смеется. Она молчит, но он знает, что она тоже его любит. Разве это не счастье – идти рядом? Так бы и шел всю жизнь, не останавливаясь. Но…

Вечер, с которого все и началось, ничем не отличался от десятков таких же вечеров этой весны. Если бы дано было предугадать, чем все обернется, он бы ни за что не вышел в тот день из дома и Надю никуда не отпустил. Ни за что, никогда. Если бы знать, если бы предугадать…

… – Пашли! – Когда ее нагло хапнули за руку, не ожидавшая ничего подобного Надя вздрогнула.

– Ну ты, – гневно заблестели ее очи, – отвянь!

– Ха-ха-ха, – рассмеялся схвативший ее запястье смуглый тридцатилетний мужчина – Зураб Ахмедов из осевшей в городке…кой диаспоры. – Пашли патанцуем! – Словно и не заметив неудовольствия девушки, он с силой потянул ее в круг танцующих.

– Да отстань ты! – громко потребовала Надя, и на ее крик возмущения обернулся до этого в стороне разговаривавший с другом Вадим. Разворот, три широких шага, и он оказался подле смуглолицего.

– Зураб, отпусти ее, – довольно миролюбиво попросил Дементьев, но тот, которого звали Зураб, только похабно улыбнулся.

– Она танцевать со мной станет, гаворю, и сегодня станет, и завтра, и ваще, пошли. – До боли сжав запястье девушки, Ахмедов вновь потянул ее в сторону танцующих.

– Это моя девушка, и никуда она с тобой не пойдет! – Широкая ладонь Вадима легла на кисть Зураба, сжала так, что тот сморщился и зашипел:

– Ступай мима, па-харошему прошу. – Он похабно улыбнулся. – Дагаваримся, да? Сиколько за нэе хочешь? – Кивок в сторону девушки.

– Ты, тварь! – И без того с трудом крепившийся Вадим пришел в бешенство. С трудом удержавшись, чтобы не врезать негодяю в челюсть, он вывернул ему руку и, продолжая движение, завел за спину, взяв на болевой и тем самым заставив Зураба согнуться в унизительном поклоне.

– Слюшай, ты, – кривясь от боли, изошел пеной Зураб. – Отпусти руку, жизнь надоел?

– Заткнись! – Вадим направился к выходу, толкая впереди себя плюющегося Ахмедова. Со всех сторон к ним сквозь ряды танцующих начали пробиваться соплеменники Зураба, но не успели. Вадим протолкался к выходу и, распахнув дверь на улицу, с силой вытолкнул вопящего от боли и унижения Ахмедова. Едва не упав, тот слетел по ступенькам и с переполненным яростью лицом повернулся в сторону Дементьева.

– Зря ты так, паря, зря! – Ахмедов сплюнул, в руках у него появился нож. – Пагаварим?

– Вот падла! – У Вадима никакого оружия не было, но он сделал шаг вперед, в этот момент его ударили сзади, он устоял, развернулся, врезал в ответ.

– Прекратить! – зычный голос Семенова – начальника охраны клуба прорвался сквозь шум начинающейся драки. В этот момент трое его помощников перекрыли выход, тем самым оттеснили соплеменников Зураба, остававшихся в зале, а еще двое охранников оказались снаружи, недвусмысленно поигрывая травматическими пистолетами. Хотя были ли они травматическими? Кто знает…

Все замерли, с рукопашниками Семенова предпочитали не связываться. Зло зырясь на Дементьева, Зураб снова сплюнул.

– Павезло табе. – Поиграв ножом, он сложил лезвие и сунул его в карман штанов. – Дэвушка твоя тэперь моя будет, понял, да?

– Что ты сказал? – Вадим шагнул вперед.

– Остынь. – Семенов положил на плечо парня свою широкую ладонь. – А тебя, – он обратился к Зурабу, – я здесь больше не вижу.

– Эта пачму? – делано возмутился Ахмедов. – Он первий начал.

– Мне без разницы, кто начал, а за ножички я предупреждал. У нас в заведении никаких колюще-режущих. – Он повернулся к высыпавшим из дверей землякам Зураба, теперь, когда ситуация нормализовалась, охранники их выпустили. – Вы что, хотите Пугачевска, Кандолаги, Волгограда или…

Напряженное сопение и ни одного ответного слова.

– Если еще у кого замечу нож, закрою двери для всех. Надоело! – сказал как отрезал.

– Чего шумишь, Степаныч? Ошибся парень, с кем не бывает?

– Бывает, согласен, но про ножи я все сказал. Мне тут мокруха не нужна. Не поделили что, вышли один на один. Набили морды и разошлись. И то желательно на соседней улице. – Семенов обвел собравшихся суровым взглядом. – Все, конец базару…

В тот вечер все вроде бы закончилось благополучно. Синяки и шишки не в счет…

Глава 10

Майор Потапенко не спешил возвращаться в пункт постоянной дислокации, не столько опасаясь внезапного появления какой-либо заплутавшей техники ваххабитов, сколько желая удостовериться в окончательном уходе вражеской колонны. На душе что-то свербело.

– Заводи, – приказал он, усаживаясь на пассажирское сиденье и аккуратно захлопывая дверцу. – Давай помаленьку вперед.

Ивушкин подозрительно покосился на командира, но, ничего не сказав, отпустил педаль сцепления, и машина плавно покатила вперед. Низко свисающие ветки берез несколько раз скребанули по крыше, и «двадцатка», вынырнув из тени посадки, резко свернула влево и, выскочив на трассу, прибавила скорости.

– Не гони! – предостерег майор, перегнулся через спинку сиденья, достав лежавшую на задней сидушке бутылку с питьевой водой. – Будешь? – предложил водителю, тот отрицательно покачал головой, и майор, открутив пробку, с наслаждением прильнул к горлышку. Напился, вытер ладонью губы, закрутил пробку, не слишком озабочиваясь точностью попадания, кинул бутылку за спину. Та тяжело шлепнулась и сразу застыла в неподвижности.

– Куда едем? – не удержался от вопроса водитель.

– Сейчас будет перекресток с аркадой мостов. На въезде тормозни. Слегка оглядимся, и домой. – Игорь вдруг почувствовал, что нервничает. Мало того, его нервозность передалась Ивушкину, тот сам по себе сбавил скорость и теперь полз, почти не глядя на дорогу, вместо этого беспрерывно вертя головой по сторонам. Хотя, возможно, и правильно – окружающая местность была открытой, и в случае внезапного появления противника шансов на благополучное «делание ног» оставалось не так много.

– Вот тут и тормози. – Майор ткнул пальцем за окошко, указывая на начало подъема на нависающий над дорогой мост.

С легким шорохом «двадцатка» съехала на обочину и застыла в неподвижности. Майор сразу же распахнул дверцу.

– А вы куда? – встревоженно поинтересовался Ивушкин, глядя на выбирающегося из салона Потапенко.

– На мост. Осмотрюсь и вернусь. – Майор потянулся через сиденье, взял бинокль и, прикрыв дверцу, быстро начал подниматься вверх по плавно поднимающейся поверхности моста.

«Наконец-то можно будет как следует выспаться. Сколько же можно не спать? И, пожалуй, на речку съездить успею, помоюсь, поплаваю. И плевать, что вода уже холодная, зато чистая. – Майор представил освежающую прохладу, мысленно погрузился под воду и услышал рокот набегающей волны. – Рокот речной волны? Рокот!!! Это же рокот двигателей! Но они же должны быть уже далеко, очень далеко!» Полуявь-полусон, частично сковавшие сознание майора, мгновенно исчезли, растаяв без остатка, уступив место привычной собранности, но… но, похоже, бежать было поздно. Игорю даже не стоило подносить к глазам бинокль, чтобы увидеть противника и понять, что колонна врага, произведя рокировку, двигалась в обратном направлении. Майор не пытался размышлять на тему «что это было – заранее спланированный маневр с целью обмана или же спонтанное решение вождя всей этой братии», но было ясно одно: противник возвращался, и не было сомнения, что являлось его ближайшей целью.

– Потап – Центру, Потап – Центру. – Игорь уже почти сбежал вниз, когда понял – мощности «Шанса» достучаться до своих не хватит.

– Черт, – выругался он, теперь уже бросаясь вверх и продолжая вызывать дежурившего в ПВД радиста.

– Центр для Потапа на приеме, – донесся до майора знакомый голос прапорщика Игнатова.

– Колонна противника на выезде из рабочего поселка произвела разворот на сто восемьдесят градусов и теперь полным ходом движется в направлении областного центра. Как понял меня? Прием.

– Понял тебя.

Ехавшая в голове вражеской армады самоходка встала, ее ствол качнулся из стороны в сторону, и его жерло поползло в направлении моста.

– Этого еще не хватало! – Сунув «Шанс» за пазуху, Потапенко поднес к глазам бинокль и, тут же осознав сотворенную глупость, бросился вниз по эстакаде. Их засекли! Он совершил ошибку, большую ошибку. Непростительную.

«Расслабился, идиот, раскудрить твою через коромысло! Придурок! Бездумно поперся вверх… Вляпался, как салабон!» – мелькали мысли. Он бежал изо всех сил. Но мгновения таяли. Их засекли, и Игорь знал, что нет ни единого шанса убежать от неприятеля.

– Серый, уматывай! – Майор мчался вниз, на ходу размахивая руками. – Уезжай, Серый, уезжай! Вахи!

Все понявший Ивушкин завел двигатель, развернул машину, но рвать с места не спешил. Дожидаясь бегущего командира, распахнул заднюю дверцу, вперил взгляд в зеркало заднего вида и молчал. На лице Ивушкина не отражалось ни тени эмоций, вот только костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели от напряжения.

– Уезжай! – надсаживая горло, рявкнул майор, и его следующий вопль потонул в грохоте взрыва. Легковушку приподняло, вознесло вверх. На землю рухнули искореженные металлические детали, и все объяло пламя.

Множество осколков, устремившись навстречу бегущему майору, изрешетили грудь, конечности. Два или три небольших кусочка металла угодили в голову. Потапенко споткнулся, упал и, оставляя за собой на темном асфальте еще более темные влажные полосы, покатился вниз, к краю образовавшейся от взрыва воронки. На исщербленной поверхности дороги серыми комочками остались лежать ошметки разбитой радиостанции.

Игорь пришел в себя не от рева двигателя, не от скрежета гусениц, не от смрадного дыхания сгорающей соляры, а от едва слышимого во всем этом грохоте шороха гравия под подошвами чужих ботинок. Он не чувствовал ни ног, ни рук по отдельности, а только одну общую, расползающуюся по всему телу боль. С трудом разлепил веки. Сжав зубы, попробовал пошевелить пальцами рук, и ему удалось частично сжать левый кулак. Правая же рука так и осталась лежать «перебитой плетью», нет – это неправильное сравнение, скорее уж сплошной болью.

– А, собака живая! – Подошедший увидел уцелевшую на плече звездочку. – Майор кличка. – Громко засмеялся, несильно ткнул носком ботинка в обрубок ноги. Игорь скрипнул зубами, но удержал стон.

– Стойкий, да? – поинтересовался ваххабит и пнул ногой еще раз, на этот раз сильнее. Игорь прокусил губу, но смолчал.

– Аслан, иди сюда, едем. Не тяни. Нас ждут городские девчонки. – Кто-то хлопнул крышкой люка.

– Иду я, – ответил, пнул майора еще раз, но тот снова не издал не звука. – Сука, так и будешь молчать?

– Да пошел ты, пидор! – Игорь приподнял голову и, собрав последние силы, плюнул. Промахнулся.

– Собака! – Стоявший над ним ваххабит стянул предохранитель с автомата. Выстрел, и голова русского офицера беззвучно поникла.

– Аслан, сюда ходи, шустро давай! – нетерпеливо позвали с брони, и палач, круто развернувшись, поспешил к ожидающей его «саушке».