Текст книги "Политология"

Партисипаторная теория демократии

В этой теории в качестве отличительной черты демократии рассматривается то, что считается второй характеристикой полиархии – широкая возможность участвовать во влиянии на поведение правительства (в соответствии с олимпийским принципом: «главное не победа, а участие»). Можно ли предоставлять кому-либо право принимать решение за себя? Отрицательный ответ на данный вопрос предполагает, что демократия невозможна без принятия самими людьми политических решений. Термин «представительная демократия» употреблял еще в XVIII веке французский мыслитель Детю де Трасси. К древнему стволу демократии привили средневековую представительную систему и получилась новая «порода» демократии. Р. Даль соглашается, что представительная система изначально не была демократической, «…система представительной власти была порождена не практикой демократии, а возникла в виде некоего инструмента, благодаря которому недемократические правители – прежде всего монархи – могли прибрать к рукам огромные доходы страны, необходимые им главным образом для ведения войн» (Даль Р. О демократии. М., 2000, с. 102). Какую роль играет представительная система сейчас?

Даль убедительно доказывает, что в большом государстве не только прямая, но и представительная демократия практически невозможна. Члены Конгресса избираются от округов, в которых в среднем проживает более 400 тыс. совершеннолетних граждан. Если конгрессмен будет тратить на встречи с каждым по 10 мин в течение 8 час рабочего дня, то ему понадобится 20 лет. Соглашаясь, по существу, с выводами Михельса, Р. Даль формулирует закон соотношения времени и численности: «чем более количество граждан входит в состав политической единицы, тем меньше степень непосредственного участия этих групп в принятии решений, касающихся управления государством, и тем больше прав они должны делегировать своим представителям» (там же, с. 108).

Ответом на эту критику является партисипаторная теория демократии. Она основывается на классификации типов политической культуры, в соответствии с которой выделяют провинциалистский тип, представители которого интересуются лишь местными проблемами своего региона и не стремятся участвовать в управлении государством; подданнический тип, представители которого всегда поддерживают человека или партию, находящуюся у власти в данный момент (таких насчитывают 8—10 % населения); партисипаторный тип, представители которого интересуются государственными делами и стремятся принимать в них посильное участие. С точки зрения партисипаторной теории, демократия характеризуется преобладанием именно такого типа политической культуры.

Партисипаторная теория демократии создана усилиями американского политолога Дж. Барбера и других. Политическое участие Барбер определяет как взаимодействие или коммуникацию с правительственными и неправительственными политическими лидерами в самых различных формах (от написания писем до забастовок и пикетов), даже если это не оказывает непосредственного влияния на ход государственного и местного управления.

Данная теория подверглась основательной критике. Действительно, чтобы элиты были ответственны перед населением, граждане должны действовать в соответствии с рационально-активистской моделью поведения. «Однако для достижения другой составляющей демократии – власти элит, необходимо, чтобы обычный гражданин имел совершенно иные позиции и вел себя соответственно им. Чтобы элиты были сильными и принимали властные решения, следует ограничивать участие, активность и влияние обычного гражданина… Потребность во власти элит предполагает, что обычный гражданин будет относительно пассивен, выключен из политики… таким образом, от гражданина в демократии требуются противоречащие одна другой вещи: он должен быть активным, но в то же время пассивным» (Антология мировой политической мысли. Т. II. М., 1997, с. 604). Это и реализуется, когда гражданин считает, что от него что-то зависит. Элита действует, и гражданин не испытывает чувства бессилия. Важна, стало быть, по Г. Алмонду, потенциальная демократия, в то время как реальная демократия приведет к дестабилизации политической системы, т. е. действующая система, называясь демократической, на самом деле не может быть таковой. Должно быть сочетание активности и пассивности граждан, и среди граждан должны быть активные и пассивные, что и имеет место практически.

Участие граждан необходимо в демократическом обществе, но само по себе участие, даже очень активное, не делает общественное устройство демократическим. Множество участвующих в состязании бегунов никогда не станут победителями, лицами, принимающими решения. Высказывалось мнение, что расширять масштабы участия за пределы голосования опасно для самой демократической системы. Лозунгу «больше участия в интересах демократического развития» противопоставляется принцип «Не будите спящую собаку».

Концепция государства всеобщего благосостояния: Дж. Кейнс

Данная концепция возникла после того, как в конце 20-х годов XX века западный мир потряс сильнейший экономический кризис, показавший, что рынок сам по себе не способен нормально функционировать и гарантировать всему населению минимум благ и услуг. Внезапное обнищание широких слоев продемонстрировало важность благосостояния общества для нормальной работы производящей экономической системы. Тогда и возникла, благодаря усилиям Дж. Кейнса (1883–1946), концепция государства всеобщего благосостояния, а путем к нему стало государственное регулирование экономики, создание смешанной экономики, политика социальных услуг.

Суть концепции – в преодолении социальных конфликтов путем создания с помощью государства сносных условий жизни для всех слоев общества посредством реализации программ социальной помощи низкодоходным и неимущим слоям, принятия мер для уменьшения безработицы и т. д., т. е. решении всех тех проблем, которые сам по себе не способен решить рынок. В какой-то мере это было перениманием опыта СССР, в котором осуществлялась широкая социальная программа, но без столь кардинальных изменений, как отказ от частного предпринимательства.

Получил хождение термин «социальное государство». Конечно, любое государство в определенном смысле социально, так как в нем живут люди и оно состоит из социальных групп, но здесь имеется в виду другой смысл. Социальным называется государство, которое обеспечивает всем жителям определенное количество социальных благ, включая прожиточный минимум, право на образование, медицинское обслуживание и т. д. Социальное государство должно помогать (путем налогообложения) тем, для кого без такой помощи гражданские права оказались бы пустыми обещаниями. Цель социального государства «гарантировать всем гражданам минимальный уровень цивилизованного существования» (там же, с. 799). Сторонники данной концепции полагают, что в будущем будет решена экономическая проблема. Людям больше не придется перенапрягаться на работе, они будут вполне обеспечены, любовь к деньгам будет восприниматься так, как и должно – как болезненное состояние. Люди станут снова ценить больше цели, чем средства, и предпочитать хорошее полезному.

В целом данная концепция представляет собой либерально-капиталистический эквивалент социалистической идеологии, к которому многие политологи не относятся вполне серьезно. Концепции государства всеобщего благосостояния грозит опасность превратиться в пропаганду общества потребления со всеми вытекающими последствиями.

Потребительское общество и одномерный человек: Г. Маркузе

В новых индустриальных условиях, по мнению Г. Маркузе (1898–1979), совершенно иначе предстает свобода людей. Так, экономическая свобода означала бы свободу от экономики – от контроля экономических сил и отношений, от ежедневной борьбы за существование, от того, что нужно зарабатывать себе на пропитание. Политическая свобода означала бы освобождение индивидов от политики, над которой они не осуществляют действенного контроля. Соответственно, духовная свобода означала бы обновление сознания, которое сейчас сформировано средствами массовой информации и воспитанием, ликвидацию «общественного мнения» вместе с его создателями… Самая действенная форма борьбы против освобождения заключается в формировании таких материальных и духовных потребностей людей, которые увековечивают устаревшие формы борьбы за существование» (Американская социологическая мысль. М., 1996, с. 127). Формируя потребности человека, его закабаляют психологически, делают одномерным (здесь точка зрения Маркузе близка к психологической школе в социологии). Поэтому освобождение должно быть прежде всего личностно-психологическим, нравственно-сознательным.

Маркузе различает истинные и ложные потребности. «Ложными являются те, которые навязаны индивиду частными общественными силами, заинтересованными в его подавлении: это те потребности, которые увековечивают тяжелый труд, агрессивность, нищету и несправедливость… Большинство из господствующих потребностей – отдыхать, развлекаться, вести себя и потреблять в соответствии с рекламой, ненавидеть и любить то, что ненавидят и любят другие, – принадлежит к этому набору ложных потребностей… Единственными потребностями, которые имеют неограниченное право на удовлетворение, являются витальные потребности – питание, одежда и жилье на доступном культурном уровне» (там же, с. 127–128). Навязанные, или ложные, потребности Маркузе называет репрессивными. Соответственно, их удовлетворение будет репрессивным удовлетворением.

Социальный контроль навязывает «господствующую потребность в производстве и потреблении ненужных вещей; потребность в отупляющей работе, где она в действительности больше не нужна; потребность в разнообразных видах разрядки, которые смягчают и продлевают это отупление; потребность сохранять такие обманчивые свободы, как свободная конкуренция при фиксированных ценах, свободная пресса, которая сама для себя является цензурой, свободный выбор товаров и мелких принадлежностей к ним при принципиальном потребительском принуждении… Свободные выборы господ не ликвидируют господ или рабов» (там же, с. 129).

В современном обществе потребления «товары поглощают людей и манипулируют ими; они производят ложное сознание, которое невосприимчиво к собственной лжи… Так возникает образец одномерного мышления и поведения» (там же, с. 132–133). Задача правящего класса – превратить «научный и технический прогресс в инструмент господства» (там же, с. 135).

Развитию тенденции рационализации мешает «растущая иррациональность целого, расточительство и ограничение производительности, потребность в агрессивной экспансии, постоянная угроза войны, обострившаяся эксплуатация, бесчеловечность. Все это указывает на историческую альтернативу: плановое использование ресурсов для удовлетворения жизненных потребностей при минимуме затрат на тяжелый труд, превращение свободного времени в действительно свободное, умиротворение борьбы за существование» (там же, с. 141).

Маркузе указывает на важность нравственных моментов и связывает их с обретением истинного сознания. «Люди должны обрести вместо ложного сознание истинное, вместо непосредственного интереса – настоящий. Они смогут сделать это, только почувствовав потребность изменить свой образ жизни, отказаться от того, что имеют от общества» (там же, с. 122). Что может кардинально изменить ситуацию? «Великий Отказ» от потребительских ценностей и соединение самого развитого сознания с самой эксплуатируемой силой – опальных и изгоев, лиц, находящихся на периферии современного общества.

Психологическая теория власти: Г. Лассуэл

Суть психологических аспектов власти заключается не в том, чтобы заставить человека делать что-то силой, а в том, чтобы убедить его, что он должен иметь именно такие взгляды и поступать в соответствии с ними. Здесь на первый план выходит свойство власти, которое названо хитростью, а помогает ей доверчивость народа.

В основе психологической теории власти лежат идеи популярного в США бихевиоризма, направления в психологии, идущего от знаменитых опытов И.П. Павлова. Бихевиористы изучают возможности управления поведением человека, и не удивительно, что этим направлением заинтересовались политологи. Основатель психологической теории власти – американский представитель бихевиоризма Г. Лассуэл (1902–1978). В основе данной теории лежит убеждение, что важнейшим атрибутом власти является формирование общественного мнения путем политической рекламы, специальной подачи информации, ее нацеленного комментирования с обращением к различным референтным группам, выявляемым с помощью опросов и политических рейтингов. Тем самым методы социологии и политологии применяются с целью манипулирования сознанием населения, и еще раз убеждаемся, что наука представляет собой обоюдоострый меч, который спасает и наносит раны. Здесь очень хорошо можно увидеть различие между политикой и политологией. Политология не заставляет принять какую-либо точку зрения, а проясняет сознание людей. В этом разница между политологом и имиджмейкером.

Важность информационных моментов несомненна. Информационно-развитая система ничего не отбрасывает, но все модифицирует в соответствии со своими целями, прежде всего самосохранения; она стремится утвердить статус-кво – динамическое, но без потери устойчивости. Это близко к модной ныне концепции устойчивого развития.

Кстати сказать, СССР проиграл Западу в «холодной войне» не потому, что был слабее, а потому что Запад тоньше вел информационную войну и психологически сильнее воздействовал на сознание жителей «социалистического лагеря». Значение психологических моментов в дальнейшем будет все более и более увеличиваться.

Концепция национального интереса: Г. Моргентау

Концепция национального интереса относится к внешней политике и подчеркивает вторую сторону обеспечения власти – силу. Ее разработчик Г. Моргентау (1904–1982), американский политолог немецкого происхождения, один из основоположников школы «политического реализма», который «базируется на трех постулатах: основным субъектом международных отношений является национальное государство, выражающее свои интересы в категориях силы (т. е. они обусловлены той силой, которой он обладает); следствием этого, внутренней пружиной, двигающей международные отношения, становится борьба государств за максимизацию своего влияния во внешней среде; оптимальным ее состоянием видится международное (региональное) равновесие сил» (Антология мировой политической мысли. Т. II. М., 1997, с. 500).

Моргентау определяет силу как все, «что связано с установлением и поддерживанием контроля одного человека над другим. – от физического насилия до самых тонких психологических связей, позволяющих одному разуму властвовать над другим» (там же, с. 501).

Политическую власть Моргентау определяет как «психологическое отношение между теми, кто ее осуществляет, и теми, над кем она осуществляется» (там же, с. 502). Такое определение могли бы дать сторонники психологической теории власти. «Это влияние проистекает из трех источников: ожидание выгоды, боязнь проигрыша, уважение или любовь к людям и институтам. Оно может осуществляться приказами, угрозами, убеждением, харизмой человека или института либо сочетанием любых этих факторов» (там же, с. 503).

Вывод Моргентау таков: «Внешнеполитические цели должны формулироваться через призму национального интереса и быть поддержаны адекватной мощью» (там же, с. 505). Концепция национальных интересов заставляет вспомнить фразу, сказанную известным английским политиком Г.Д. Пальмерстоном: «У Англии нет постоянных друзей и врагов, есть только постоянные интересы».

Концепция национальных интересов снимает моральные ограничения с межгосударственных отношений. В соответствии с ней можно делать все, что на благо национальным интересам, используя рычаги, которые присущи власти: силу и хитрость. Это видим в современном мире, нынешняя однополюсность которого позволяет все шире основывать внешнюю политику на силе, оставляя место в информационной сфере для хитрости. Последняя преобладает во внутригосударственных отношениях властвующей элиты с населением, тогда как первая – в международных отношениях. Эта концепция показывает, насколько наивно утверждать, что у какого-либо государства нет врагов, а только друзья. Концепция национального интереса не оставляет камня на камня от данной веры, действительно соответствуя «политическому реализму».

Сравнивая политологические концепции XIX и XX веков, можно сделать вывод о сближении противоположных позиций по линии: демократия – элитаризм. Демократические концепции эволюционировали от классической теории демократии Токвиля в сторону новой теории демократии, которая признала несостоятельными и утратившими силу многие традиционные представления, претендовавшие на роль неотъемлемых свойств демократии, – о народном суверенитете, обшей воле, представительстве, а взамен им ввела более скромные утверждения о рыночности, плюралистичности и партисипаторности демократии. Теория элит также продвинулась по пути к элитарной демократии, хотя исследования основоположника данного направления Р. Миллса порой напоминают выводы Парето и Моска.

Вопросы для повторения

1. Каковы основные положения классической теории демократии?

2. В чем суть теории элит?

3. Как формулируется закон олигархизации Михельса?

4. Как предполагал бороться с бюрократизацией М. Вебер?

5. Кто входит в заинтересованные группы?

6. Каковы основные положения новой теории демократии?

7. В чем суть плюралистической теории демократии?

8. В чем суть партисипаторной теории демократии?

9. Каково соотношение между концепцией государства всеобщего благосостояния и концепцией одномерного человека?

10. Каково соотношение между психологической теорией власти и концепцией национального интереса?

Литература

Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1994.

Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М., 1995.

Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959.

Даль Р. О демократии. М., 2000.

Глава 4
Политическая система общества

Структура политической системы

Политическая система общества представляет собой совокупность политических институтов, социально-политических общностей и взаимодействий между ними, в которых реализуется политическая власть. Политическая система состоит из нескольких подсистем.

1. Институциональная подсистема – совокупность институтов, связанных с функционированием политической власти (государство, политическая инфраструктура, СМИ и т. п.).

2. Идеологическая подсистема – совокупность политических идей, взглядов, представлений, чувств участников политической жизни (индивидуальных, классовых, общечеловеческих; теоретических, эмпирических).

3. Нормативная подсистема – совокупность политических норм и традиций, регулирующих политическую жизнь (конституция, законы, нормативные акты; нормы деятельности общественных организаций, обычаи, этические нормы).

4. Коммуникативная подсистема – совокупность отношений и форм взаимодействий по поводу организации политической жизни (встречи, собрания, митинги и т. п.).

5. Культурная подсистема – комплекс типовых образцов, политических представлений и поведения.

Политическая система имеет свой вещественный состав (материальный и духовный), структуру и функции. Структуру политической системы по аналогии с организмом можно назвать анатомией, а функции – физиологией. Политическая система обладает следующими функциями: организация деятельности общества, определение путей его развития, распределение материальных и духовных ценностей, согласование интересов государства и социальных групп, разработка законов, обеспечение безопасности граждан и контроль за их деятельностью, формирование политического сознания и культуры.

Эти функции политическая система осуществляет с помощью власти, опирающейся на авторитет, силу, насилие. Понятие власти, таким образом, и это следует из определения политической системы, является для нее основополагающим. Соотношение власти и политики обсуждалось в главе 1. Главное внимание в данной главе будет уделено государству как важнейшему институту современной политической системы.

Определение государства

Отметим, как в случае определения политики, широкое и узкое значение понятия «государство». В широком смысле понятие «государство» употребляется для обозначения страны (российское государство, американское государство и т. д.). В политологии используется более узкое понятие государства как части страны, осуществляющей функции по управлению населением и ресурсами. При таком определении двумя крайними вариантами будут утверждение Людовика XIV «Государство – это я» и модный в СССР лозунг «Государство – это мы». Первое является преувеличением, потому что один человек, каким бы могущественным он ни был, физически не в состоянии выполнять все государственные функции. Такое утверждение вызвано заносчивостью правителя и его стремлением выдать желаемое за действительное и создать у подданных преувеличенное представление о собственных возможностях. Второе утверждение преследует иные, во многом противоположные цели, а именно: закамуфлировать то обстоятельство, что государством управляет часть населения, и выдать остальных за соучастников своего правления, тем самым создав у них преувеличенное представление об их политической роли и сняв к тому же ответственность с себя.

Итак, в узком смысле государство – это часть политической системы, которая обладает властью, силой и авторитетом, необходимыми для распределения ресурсов и средств, поддерживающих социальную систему, и осуществляет политическую власть в процессе регулирования поведения людей. М. Вебер полагал, что управленческие функции государства настолько разнообразны, что лучше дать определение, исходя не из них, а из главного средства, которое государство использует для осуществления своих целей, – физического насилия.

Существуют различные виды власти: духовная, моральная, физическая, денежная, психологическая. Государство основано, прежде всего, на физической власти. Все остальные виды могут у нее быть или нет, но физическая необходима. Раскрывая этот подход, М. Вебер пишет, что государство претендует (с успехом) на монополию легитимного физического насилия. И дальше более строго: «государство… есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (т. е. считающееся легитимным) насилие как средство» (Антология мировой политической мысли. Т. II-М., 1997, с. 12). Легитимным называют порядок, обладающий престижем, в силу которого он диктует нерушимые требования и устанавливает образец поведения. Именно легитимность отличает царя от тирана у Платона, и монарха от деспота у Монтескье.

Еще Платон в «Законах» поставил вопрос об основаниях того, что одни правят, а другие обязаны им подчиняться, поскольку необходимо, чтобы в государствах были правители и подчиненные. М. Вебер выделяет «три вида внутренних оправданий, т. е. оснований, легитимности… Во-первых, это авторитет «вечно вчерашнего»: авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, – традиционное господство… Далее авторитет внеобыденного личного дара (харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и других, – харизматическое господство… Наконец, государство в силу «легальности», в силу веры в обязательность легального установления и деловой «компетентности», обоснованной рационально созданными правилами, т. е. ориентацией на подчинение при выполнении установленных правил» (там же, с. 12–13). Итак, существуют три обоснования господства: традиционное, харизматическое и рационально-легальное.

Следует подчеркнуть, что государство имеет монополию на насилие. Оно относится к тому виду принуждения, о котором писал Дюркгейм: «Институты… принуждают нас, а мы находим выгоду в их функционировании и в самом этом принуждении» (Дюркгейм Э. Социология. М., 1995, с. 18). Это особенно важно сейчас в нашей стране, потому что приходится слышать призывы, что нынешнее государство, будучи слабым, должно использовать для охраны порядка и безопасности граждан другие общественные силы и группировки, которые обеспечат порядок быстрее, чем официальные «стражи порядка». За такими утверждениями или стоят интересы криминальных структур, или наивность, связанная с непониманием принципа монополии государства на насилие. Если разрешить самостоятельное выполнение функций поддержания порядка каким-либо негосударственным структурам, то это приведет к тому, что они станут претендовать на выполнение государственной роли, и в конечном счете неизбежно обострится борьба за власть.

Государство обладает определенными признаками. К ним относятся:

1) обособленная от общества система органов и учреждений (законодательные, исполнительные и судебные органы, аппарат принуждения: армия, полиция, система исправительно-трудовых учреждений);

2) право, т. е. система обязательных норм и установок;

3) территория.

Этими признаками государство отличается от племенного строя, при котором есть вожди, но отсутствуют особые органы власти, и, что важно, имеет место всеобщее вооружение народа. Структура государства и его составные части изображены на следующей схеме.