Текст книги "Без выстрела"

Часть 2. Ведьма путает след

Глава первая

Тайга обступила, вобрала в себя, как вбирает вода ныряльщиков.

Семён через плечо покосился на спутницу. Девушка шла, высоко поднимая ноги, огибая валежины. Казалось, для неё не существовало ничего, кроме заботы о сохранении резиновых сапог, заменивших модные босоножки.

– Давайте-ка мне ваш чемодан, – предложил Гостинцев, хотя и догадывался, что любезность его отвергнут.

– Спасибо, не тяжёлый.

Ну что ж, была бы, как говорят, честь предложена. Перейдя по уроненной ветром берёзе через довольно широкий ручей, он протянул руку. Девушка сделала вид, что не замечает протянутой руки. Впрочем, и без помощи ей удалось ловко перебежать по зыбкому мостику. Пожав плечами, Семён зашагал вперёд, стараясь не оборачиваться. В конце концов, он лично не особенно нуждался в налаживании дипломатических отношений.

Местность повышалась. Колкие негостеприимные ёлки сменились высокоствольными лиственницами. Они покровительственно протягивали могучие ветки над кудрявыми головами молодой поросли. Пугая неожиданностью, из трав вылетали тетерева. Перья, потерянные ими при ударах крыльев о ветки подлеска, падали не отвесно, а по спирали.

Прежде чем увидеть дорогу, путники услышали её. Гудение автомобильного мотора возникло где-то далеко-далеко справа, потерялось в шорохе тайги, послышалось вновь. Усиливаясь и понижая тон, совсем близко пронеслось мимо.

Через несколько шагов неожиданно открылась дорога.

Она, точно оранжевая река, текла внизу под носами. Некруто сбегающий склон сопки был одним берегом. Другой, сложенный из камня, круто нависал над нею, грозя придавить своей тяжестью.

Дорога выглядела узкой, дикой, безлюдной.

– Боюсь, безнадежное мы дело затеяли, – вздохнул Семён. – Ищи ветра в поле. А как его искать, с чего начинать?

– Пойдемте вниз. Будем спрашивать у прохожих.

– Если такие окажутся…

С километр прошли, никого не встретив. Наконец впереди опять загудел мотор; минут через пяток из-за поворота вынырнул «ЗИЛ» с нагруженным ящиками прицепом. Семён поднял руку.

– Далеко, морячок? – осведомился молодой, пропыленный шофёр, введенный в заблуждение флотской фуражкой Семена.

– В другую сторону. Не попадался навстречу парень с полевой сумкой?

– Нет, вроде… Двух охотников – видел. А вы откуда такие?

– Из Карымской, – соврал Семен, чтобы не пускаться в долгие разговоры. – Ладно, жми.

Шофер прищурил один глаз, нахально разглядывая Людмилу, и тронул машину.

Водитель старенькой полуторки, встреченной на следующем километре, ответил коротко: «Не встречал, браток!» Неторопливо закурив, громыхнул заводной ручкой о пол кабины – пошел заводиться.

– Совсем отказал стартер, черт бы побрал слесарей. Ремонтировали, называется…

Шоферы автомашин разных марок…

Прохожие, дважды попавшиеся навстречу…

Маленький сгорбленный старичок с возом сена…

Все они отвечали одно и то же – «нет!», «нет!», «нет!».

Тени, бежавшие впереди, постепенно перемещались за спину.

Солнце садилось, когда путники добрались до полустанка. И голод, и усталость давали себя чувствовать. Бесполезность дальнейших поисков сегодня казалась очевидной. Что можно увидеть в темноте?

– Придется здесь ночевать. Как вы смотрите на это?

Люда пожала плечами.

– Мне безразлично.

В первом же доме, куда они постучались, немногословная старуха согласилась дать им приют и напоить парным молоком. После ужина хозяйка уложила Люду на диване, одетом в цветастый чехол. Семён ушёл спать на сеновал.

Во сне видел широкую спину уходящего вдаль человека. Спина покачивалась в такт шагам. Когда проснулся, – через полукруглое окошко на сеновал заглядывало солнце. Оно поднялось уже довольно высоко.

И опять они шли по обочине дороги. Пыль, придавленная с утра росой, скоро начала снова скрипеть на зубах.

Семён покусывал горькую травинку, думая о том, что за вчерашний день человек с полевой сумкой мог добраться до Читы, сесть в поезд. Наверное, так и сделал.

Шофер догнавшего их порожнего «ЗИЛа» – широкоскулый парень в солдатской гимнастерке – притормозил без просьбы, распахнул дверцу:

– В Маккавеево, служба? Места хватит, садитесь.

Семен оглянулся на спутницу, обескураженно махнул рукой.

– Подъедём, может? Всё равно…

Та молча полезла в кабину.

– Чемодан киньте в кузов. Никуда не денется, – посоветовал шофер.

Семён, захлопывая дверцу, постарался сесть, оставляя свободное пространство между собой и девушкой.

– В отпуск? – полюбопытствовал шофёр.

– Вроде того. Слушай, парень с полевой сумкой, в кирзовых сапогах, тебе не встретился?

– От Карымской ни души не видел. Вы первые. Вроде, и на встречных машинах пассажиров не было.

– Наверное, к Маккавееву подался.

– Спросишь на шлагбауме. А вы как с ним растерялись?

– Бывает, знаешь…

Шофер покосился на соседку, кивнул понимающе:

– Бывает…

Люда вспыхнула, но ничего не сказала.

Мотор загудел басовито, на первой скорости одолевая подъём. Навстречу спускались сразу три автомашины с громыхающими металлическими бочками в кузовах. В первой рядом с шофером сидела женщина, в других пассажиров не оказалось.

На спуске обогнал мотоциклист на «ИЖ-49». Жал он, что называется, на все педали, рубаха пузырём надувалась за спиной.

Возле шлагбаума «ЗИЛ» отвернул к обочине и затих. Шофер достал из-за сидения резиновую посудину – обрезок камеры. Сказал Семену:

– Спроси про друга иди, я покамест воды подолью.

Студент направился к будке.

Давно небритый человек в железнодорожной фуражке ответствовал на расспросы нелюбезно:

– Не видал. Много вас тут шатается…

К машине пришлось вернуться не солоно хлебавши.

– Найдётся. Айда до следующего шлагбаума, – ободрил шофер.

Но Семён уже потерял надежду.

В самом деле, как заметить человека, если он догадался идти не по дороге, а тайгой? Где его догонишь, если сел в машину? Оставалось рассчитывать только на чудо, на счастливый случай.

Неожиданно такой случай выпал.

Километрах в пятнадцати – двадцати от переезда машина вырвалась на просторную автостраду. Проехали Дарасун. Еще десяток километров – и впереди закачались чёрно-белые журавлиные шеи шлагбаума перед Маккавеево. Здесь командовала полная простоволосая женщина в калошах на босу ногу. На вопрос Семёна ответила не задумываясь:

– Уехали уже, милок. Не дождались.

Семён растерялся. Значит, речь шла не только о человеке с полевой сумкой? Значит, Костя с горным инспектором их опередил, задержали того и двинулись к Чите?

Более подробные расспросы позволили выяснить, что все происходило не так. Часа три – четыре назад к переезду подъехал всадник со второй заседланной лошадью в поводу. Лошадей привязал «вон к той столбушке». Погодя немного с подошедшего грузовика спрыгнул человек с полевой сумкой. Вот именно – с кирзовой, в сапогах и чёрном пиджаке. Покурили, видимо дожидаясь кого-то. Долгонько-таки ожидали. Потом тот, что приехал первым, сказал: «Ладно, чёрт с ними. До Ново-Троицкого надо успеть сегодня. Ещё коней в дороге кормить придется. Поди часа три успело пройти, как отправились…»

Семён спросил, где находится это самое Ново-Троицкое. Женщина была словоохотливой – видимо, радовалась возможности поговорить. Но шофёр, словно обрубая её пространные объяснения, хлопнул дверцей:

– Садись, служба. До поворота довезу, а дальше сами добирайтесь, ежели в Ново-Троицкое. С машинами на той дороге не разбежишься.

Проехав поселок, затормозил у грунтовой, изрезанной тележными колесами дороги. Начиналась она бревенчатым настилом через кювет. За кюветом покосившийся столб с трудом удерживал щит из досок с намалёванным суриком противопожарным плакатом. К щиту вплотную подступала тайга.

– Дальше я вам не извозчик, – пошутил шофёр. – Мне прямо. А то давайте в Атамановку увезу?

– Спасибо. – Семён отрицательно мотнул головой и полез доставать из кузова чемоданчик Люды.

Шофер исподтишка, с явным любопытством рассматривал девушку. Очень хотелось расспросить Семёна кое о чём, но при ней было неудобно. Ещё раз заговорщически подмигнув студенту, сказал:

– Ну, валяйте! – и включил газ.

Семен посмотрел на спутницу – прочесть бы на её лице ту надежду на успех, которой очень не хватало самому, заручиться необходимым в таких случаях «чувством локтя»!

Но Люда смотрела в сторону.

На дороге за настилом чётко отпечатались конские подковы. Перекачиваясь с носков на пятки, засунув руки глубоко в карманы, студент задумчиво изучал следы.

У человека с полевой сумкой появился сообщник. Врагов стало двое. Наверное, вооруженных врагов. Положение осложнялось и тем, что следы уводили от населённых мест в глушь, тайгу. Туда, где выстрел из пистолета нетрудно принять за выстрел охотничьего ружья, если даже кто-то обратит внимание на стрельбу. А что может противопоставить пистолетам Семён? Свои кулаки? Смешно. Потом – с ним девушка.

– Я думаю, нам следует расстаться, связная. Доберётесь до Читы, объясните товарищам положение. Я пойду по следам. На развилках буду… ну, например, делать ножом затесы на деревьях. Или оставлять записки под камнями на видных местах…

Люда повернула голову.

– Пойдёмте вместе туда. – Девушка показала на тайгу за противопожарным плакатом. – Понимаю, что я – плохой помощник, а их двое. Но… я не имею права бросать вас одного.

Гостинцев пожал плечами: с женщиной спорить бесполезно; ладно, он выследит логово врагов, останется караулить, а её пошлёт за помощью.

– Не возражаю, – сказал он, подхватывая чемодан.

– Не стоит тащить с собой, давайте спрячем в кустах, – предложила Люда. – Захватим на обратном пути – нам во всех случаях придётся возвращаться на трассу.

Поставив чемодан в кусты, Семен забросал его сухими ветками. Люду догнал там, где дорогу сжал с обеих сторон частый сосняк.

Шли по обочинам, не разговаривая, не раздумывая, сколько успели пройти. Не до того, когда приходится неустанно отмахиваться от полчищ гнуса, а он только свирепеет при этом!

– Не давите! – напомнила Люда. – На запах крови полетят с большим упорством…

Студент скрипнул зубами, пробормотал:

– Дорожка…

Здесь не было ни дорожных знаков, ни километровых столбов. Там, где дорога как бы проламывалась над разложиной, кто-то соединял концы мало надежными мостиками. Натыкаясь на эти мостики, таежные ключи начинали журчать звонче, сбивались в пену. По еловым покатым сучьям, склоненным над ключами, безбоязненно прогуливались рябчики. Не верилось, что такая дорога приведёт в жилые места, не к русалкам и лешим, а к людям.

– По-моему, где-то сзади шумит машина.

– Разве что самолет, – возразил Семён: смешно в самом деле думать, что по такой дороге может пробраться автомобиль. На первом же подъеме засядет. Трактором не вытащишь.

Но через несколько шагов приостановился и он.

– Действительно гудит что-то. С трассы ветром доносить не должно, больно далеко ушли. И на самолет не похоже.

А шум мотора то затихал, словно машина ныряла в распадки, то усиливался.

– Если трактор, так слишком уж быстро двигается… – недоумевал Семён.

– Легковушка, вот чёрт! – восторженно закричал он, когда путники одолели очередной подъем и увидели сверху спускающийся по противоположному склону кургузый «ГАЗ-67».

Автомобиль, похожий издалека на детскую игрушку, пофыркивая, перекатился через мостик. Через каких-нибудь пять или десять минут Семён уже похлопывал его по угловатому крылу, как хлопают по крупу доброго скакуна. Водитель – маленький человек в больших роговых очках – горделиво ходил вокруг, пиная носком сапога туго надутые покрышки.

– Садитесь, садитесь! С грузом на такой дороге машине легче. Да и подтолкнуть пособите, если застрянем. Мне за ваше Ново-Троицкое пятнадцать километров ещё. На Ильинский.

Через полчаса Люда с Семёном знали уже, что замечательная машина именуется «козлом», а его водитель – Фёдором Фёдоровичем Рукосуевым. На Ильинском Фёдор Фёдорович командует опытным звероводческим хозяйством. Сейчас возвращается из Читы, куда ездил за какими-то медикаментами для своих питомцев – соболей. Соболи у него замечательные, баргузинского кряжа, но истинная красота их постижима только зимой. Покамест соболь носит ещё некрасивую летнюю шубу. Но посмотреть «чертенят» стоит и в летней одежде…

Рассказывая о своем хозяйстве, Рукосуев увлекался. Даже пытался жестикулировать, отчего «козел» бросался из стороны в сторону.

– Куда ты? Куда? – кричал он, когда «ГАЗ-67» собирался отвернуть в тайгу. Поймав баранку, выравнивал движение.

Если автомобиль буксовал на подъеме или в луже, которых после «сволочного позавчерашнего ливня» встречалось немало, Фёдор Фёдорович подключал передний мост и уговаривал:

– Тяни, тяни же… Тяни, милый! Ну, ещё немножко! Ну, самую малость только!..

«Козёл» пыжился в угоду хозяину и – вылезал.

Но когда под передними колесами раздвинулся настил очередного мостика, скользнув по гнилым опорным бревнам, «козлу» не помогли никакие уговоры. Фёдор Фёдорович вылез и засвистел.

– Сели. Даже основательно, – сказал он.

– Что же делать? – робко полюбопытствовал Семён.

– А что сделаешь? Надо рубить вагу. Поднимать передние копыта. Выправлять и крепить настил. Дело длинное, идите себе…

Семён посмотрел на Люду: следовало спешить, но не бросать же попавшего в беду товарища. Девушка поняла этот немой вопрос.

– Если удастся выручить машину, мы наверстаем потерянное время. Не так ли? – обернулась она к Рукосуеву.

Тот только плечами пожал.

– Если выручим…

Решительно сбрасывая пиджак, Семён спросил коротко:

– Где топор?

Топор лежал под сидением. Подавая его студенту, Фёдор Фёдорович показал на берёзку за обочиной:

– Вот эту давайте…

Сам он принялся разбирать настил в той части моста, по которой автомобиль проехал благополучно. Выдранные брёвна клеткой складывал перед радиатором.

Вершину очищенной от сучьев березы загнали под переднюю ось «козла». Клетка из брёвен настила служила точкой опоры для полученного рычага.

Вытерев о брюки перемазанные глиной ладони, Фёдор Фёдорович посмотрел на задранный к небу конец ваги.

– Придётся вам, – сказал он Семёну, глазами показывая наверх.

Поплевав на ладони, студент подпрыгнул, повис на руках и, перебирая ими, начал подниматься. Через минуту он был наверху, сделал «вышмыг» и лёг животом на самый конец ваги. Комель закачался, пружиня, но автомобиль остался неподвижным.

– Мало! – огорчился Рукосуев. – Мало весите. Я бы залез к вам, так настил надо исправлять, пока на весу машина. Вот чёрт, придётся рубить дополнительный рычаг и противовесы…

– Подождите!

Люда шпилькой сколола пониже колен подол юбки, тоже поплевала на ладони и с неменьшей, чем Семён, ловкостью полезла по ваге. Машина дрогнула и задрала передние колёса.

– Так-так-так, – поощрительно заорал Фёдор Фёдорович, поспешно принимаясь настилать приготовленные лесинки. – Так, так… Можете опускать потихоньку.

Спустя полчаса «козел» стоял на твёрдой земле, а водитель петушком ходил вокруг и опять лягал колеса, проверяя наполнение камер.

– Трогаем? – спросил Семён, собираясь влезать в машину.

Фёдор Фёдорович показал на искорёженный мост.

– Надо подновить настил и укрепить, чтобы не катался по маткам.

– А в следующий раз нельзя это сделать?

– Что вы, что вы, молодой человек! А вдруг поедет кто-нибудь не знаючи да и засядет, как мы?

– Кто же, кроме вас, поедет по такой дороге?

– Ездят, батенька мой, ездят. Если бы не ливень, я бы вам следы показал. И «ГАЗ-53», и «ГАЗ-69» гидрологический. Давайте-ка мне топор…

Дорогу ему заступил Семён:

– Фёдор Фёдорович, нам очень нужно спешить. Где-то впереди находится очень опасный человек; его необходимо задержать. Он на ходу спрыгнул с поезда и теперь пытается скрыться.

Рукосуев на несколько мгновений опешил, – больно уж не походила Люда на сотрудника розыска, – а потом закивал поспешно и растерянно:

– Понятно. Прошу прощения, но вы – не в форме, и я не мог знать… Садитесь, пожалуйста, я сейчас… Сию минуточку.

Разбрызгивая грязь, «козёл» рванулся, полез на склон. Разговорчивый водитель точно воды в рот набрал, и машина шла, что называется, «по ниточке».

Молчание нарушила Люда.

– Фёдор Фёдорович, вы, кажется, принимаете нас за сотрудников МВД? Вы не так поняли…

– Нет, что вы! Я вас… не принимаю. Честное слово… Конспирация, это естественно.

– Да нет, Фёдор Фёдорович! – против воли улыбнулся Семён. – Получилось так, что мы вынуждены были вмешаться в эту историю. – И Семён сжато рассказал о событиях, предшествовавших встрече с водителем «козла».

– История! – пробурчал тот, выслушав. – Ваших действий одобрять не могу, но уж если так вышло… К кому же эти субъекты направились в Ново-Троицком? Честное слово, – не к кому! Если бы вы знали, какие у нас люди…

– Не все, видимо, – вздохнул Семён. – Попробуйте подумать, вспомнить. Может быть, потянете за какую-нибудь ниточку…

– Да как можно думать такое про человека? Ни с того ни с сего? Вы представляете, что это значит теперь – внутренний враг? Это, это… ну, вроде людоеда, что ли! Или марсианина из «Борьбы миров»!.. Ненормального, наконец!.. Кретина!..

– Однако факт налицо. Впрочем, вполне возможно, что это уголовный преступник. Ограбил сберкассу или банк.

– Зачем? – удивился Рукосуев. – Зачем грабить банк? Что станет он делать с деньгами? Автомобили покупать, что ли? Не так просто и, опять-таки, зачем?

– Вам тоже… кажется невозможным это… эта история? – вмешалась Люда.

– Нет, почему же! Приходилось даже читать книжки, но я считал фантазированием. Помилуйте, разные акваланги, и подводные пещеры, и какие-то дома на манер Удольфского замка с ужасами. Но, конечно, и зря человек с поезда не выпрыгнет на ходу, нет!

Люда молча отвела взгляд.

– Далеко ещё? – спросил Рукосуева Семён. – Как бы не проскочить мимо. Дело-то к вечеру, скоро темнеть начнет.

Ещё не услыхав ответа, он поймал себя неожиданно на том, что думает совсем о другом.

– Через полчаса должны быть в Ново-Троицком.

Полчаса так полчаса. А Люда, значит, не верит «в эту историю»? Не хочет, не желает верить вопреки фактам.

– Тот фрукт подошёл к вам на станции? У билетной кассы?

– Нет, – смело встретила его насмешливый взгляд Люда. – Мы… ехали на одной автомашине. Вас ещё что-нибудь интересует?

Семён отрицательно качнул головой. Его интересовало многое, но спрашивать об этом было бессмысленно. Об этом можно только догадываться. Можно, хотя и не нужно. Не следует.

Он искренне попытался погасить не совсем понятное раздражение. Чепуха какая… Ну, нет! Он – не Костя Моргунов, никакие девушки не выведут его из равновесия!

Люда напряженно смотрела на бегущую навстречу дорогу. На ухабах она цеплялась за поручень с такой силой, что пальцы начинали белеть, и забывала разжимать их, когда машина выравнивалась.

– Ново-Троицкое, – сказал Федор Федорович. И Люда и Семён умудрились просмотреть посёлок в разложине.

Рукосуев подрулил к домику за нарядным зелёным забором, заглушил мотор.

– Лукич! Дома? – позвал он, не вылезая из машины.

– А где ему быть? – дребезжащим тенорком отозвался кто-то. Окно распахнулось, чья-то рука раздвинула цветастую занавеску, но хозяин оставался невидимым за густо разросшимися на подоконнике геранями. – Моё почтеньице, Фёдор Фёдорович. Чаевничать будешь, поди?

– Не знаю, Лукич. Ты бы на минутку вышел сюда, дело есть.

– Добро. Кисет, обожди, найду…

Через минуту-другую брякнуло железное кольцо на дверях. К машине подошёл старик в наброшенной на одно плечо телогрейке. Время не смогло согнуть его, только выбелило бороду и давно не стриженные космы, прикрытые картузом.

– Ты, однако, везёшь кого-то? – удивился он и поклонился с достоинством. – Здравствуйте вам, люди дорожные!

– Андрей Лукич, тебе два верховых не попались на глаза сегодня? Мимо должны были проехать, твой дом первым стоит…

– Видел, как же. Серега-водомер, а с ним приезжий какой-то. Давно уже проехали-то оне. Далече должны теперь быть.

– Сергей… Скурихин?… С гидрологической станции? – У Рукосуева словно дыхание перехватывало.

– Он самый. А дорога, видать, шибко худая. Кони у обоих по самые холки в грязи. У приезжего пиджак из чёрного красным от глины сделался, ей-богу! Да и твой драндулет не лучше, – глазами показал старик на машину.

– Так… – сказал Фёдор Фёдорович. Руки его, лежавшие на баранке, бессильно упали на колени. – Так…

Старик, неторопливо сворачивая «козью ножку», спросил:

– Сказать старухе, чтобы самовар вздула?

– Нет… Поедем мы, Лукич… Да…

– Как знаешь, неволить не стану.

– Да… поедем… – повторил Рукосуев и тряхнул головой, словно борясь с дремотой. – Надо ехать.

Через поселок ехали с зажжёнными фарами. Оттого казалось, что дома стыдливо прячутся, отодвигаясь в тень, в сумрак. Когда свет фар уперся в серо-чёрную стену тайги за поворотом, «козёл» сбавил скорость, а водитель его заговорил, ни к кому не обращаясь:

– Вот тебе и Сергей Скурихин… Сергей Михайлович, мастер чучела набивать… Рыбий заступник… – Он вдруг затормозил круто и почти крикнул, рывком оборачиваясь к Семёну: – Не может! Не может Серёга!

А закончил тихо, добавляя газ и сутуля плечи:

– Опутать могли. Поди, не подозревает Скурихин, как опутали…

Дорога, обманывая игрой света и теней, металась, приплясывала в лучах фар. Она то вставала дыбом, как бы норовя привалиться к ветровому стеклу, то обрывалась вниз, и тогда поток света терялся в черноте неба. Помедлив секунду или две, свет начинал скользить вниз, нащупав сначала вершины деревьев за разложиной, в которую стремительно упала дорога.

– Торопиться незачем, – хмуро сказал Фёдор Фёдорович. – Адрес известен: за Никольское километров двадцать… Знакомые места…

Семён понимал состояние водителя. Нелегко открывать в привычном облике хорошо знакомого человека скрывающую его личину. Наивно думать, будто этого Скурихина опутали! Заметая следы, волк уходил в логово к другому волку. Неясно было только одно: каким образом договорились они о встрече у шлагбаума?

Допустимо, что встреча была условлена заранее. «Геолог» предполагал сойти в Дарасуне, а они заставили его поторопиться. Билет до Москвы – просто манёвр… Или – он успел добраться до Читы? У этого Скурихина, или, как его там, конечно, есть рация. Как у всех таких. Возможно, подобные Скурихины имеются и в Чите. Два или три шифрованных слова по рации – вот и всё. Просто и ясно.

Главное – он здесь, человек с полевой сумкой. Как ни петлял, ни хитрил, он оставил-таки след, не сумел замести. А как старался, наверное?