Текст книги "Русские Курилы. История и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы"

Именно обязательность условий Ялтинского соглашения вызывает сейчас наибольшее неприятие со стороны тех, кто хотел бы отказаться от его исполнения (прежде всего США и Великобритании, которые приняли на себя по этому соглашению конкретные обязательства перед СССР) и тех, кто настаивает на существовании т. н. «проблемы северных территорий». Признание Ялтинского соглашения, а значит и обязательства передать Советскому Союзу Курильские острова, не оставляет никакого основания для утверждения о том, что часть этих островов должна быть «возвращена» Японии.

Японская сторона при этом утверждает, что она не была участником Ялтинского соглашения и потому ни юридически, ни политически не связана его положениями.

Однако юридическая обязательность для Японии Ялтинского соглашения со всей очевидностью вытекает из подписанного Японией Акта о безоговорочной капитуляции, согласно которому она обязалась выполнить Потсдамскую декларацию союзных держав от 26 июля 1945 г., где предусмотрено, что «условия Каирской декларации будут выполнены и японский суверенитет будет ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку и теми менее крупными островами, которые мы укажем».

Обязательность для Японии Ялтинского соглашения вытекает также из Сан-Францисского мирного договора 1951 г., в котором зафиксировано, что Япония признает все решения и все договоры союзников периода Второй мировой войны, а, следовательно, и Ялтинское соглашение. По этому договору Япония отказалась «от всех прав, правооснований и претензий» на южную часть Сахалина и Курильские острова.

Таким образом, в Каирской и Потсдамской декларациях, а впоследствии в Сан-Францисском договоре, был подтвержден принцип международного права о возможности ограничения территориального суверинитета государства-агрессора в качестве меры наказания за осуществленную агрессию. Япония, как государство-агрессор, была лишена части территорий на том же основании, что и фашистская Германия, у которой были изъяты Эльзас и Лотарингия, земли по Одеру и Нейсе и Кенигсберг (Восточная Пруссия).

Важно отметить, что видные японские юристы, выступавшие в качестве защитников подсудимых на Токийском военном трибунале, это обстоятельство знали и учитывали. Они не поднимали вопроса о Курильских островах и не ставили под сомнение правомерность их передачи Советскому Союзу. Напротив, в своей заключительной речи, они заявили: «Если Япония была побеждена в войне, вся нация должна испытывать на себе последствия этого. Она должна в зависимости от обязательств платить репарации или возместить ущерб, или должна быть лишена своей территории» (см. Материалы Токийского трибунала над главными японскими военными преступниками).

В оправдание своих притязаний японская сторона ссылается на Пакт о нейтралитете между СССР и Японией от 13 апреля 1941 г., в соответствии с которым стороны взяли на себя обязательство поддерживать мирные и дружественные отношения, взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность друг друга, соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав.

Одновременно в Пакте указывалось, что он сохраняет силу в течение пяти лет, и что если ни одна из договаривающихся сторон не денонсирует его за год до истечения срока, он будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.

Однако с самого начала Пакт о нейтралитете со стороны Японии фактически не соблюдался. После нападения Германии на Советский Союз Япония действовала в нарушение принятых на себя по Пакту обязательств оставаться нейтральной: активно помогала Германии (поставляла стратегическое сырье, предоставляла разведданные о Советском Союзе), систематически нарушала государственную – воздушную и сухопутную – границу СССР, держала у советских границ Квантунскую армию численностью более миллиона человек, препятствовала морскому судоходству (захватив и потопив более 150 судов), совершала другие враждебные действия.

Подобное отношение Японии к своим обязательствам по Пакту о нейтралитете проявилось уже через два месяца после его подписания, когда японский министр иностранных дел Мацуока в беседе с советским послом 25 июня 1941 г. заявил о вторичности для Японии Пакта о нейтралитете по сравнению с ее обязательствами по Тройственному пакту с Германией и Италией (ранее то же самое было заявлено министру иностранных дел Германии Риббентропу).

В приговоре Токийского военного трибунала (который Япония также официально признала в Сан-Францисском договоре) в этой связи было специально оговорено, что «Япония заключила Пакт о нейтралитете неискренне и, будучи далеко не нейтральной, какой она должна была быть в соответствии с ним, оказывала значительную помощь Германии, продолжая активную подготовку к войне против Советского Союза».

Именно поэтому в заявлении СССР о денонсации Пакта о нейтралитете от 5 апреля 1945 г., в частности, говорилось: «обстановка изменилась в корне… Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза».

Как известно, международное право традиционно содержит положение о том, что «существенное нарушение двустороннего договора одним из его участников дает право другому участнику ссылаться на это нарушение как на основание для прекращения договора или приостановления договора» (см. пар. 1 ст. 60 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.).

Следовательно, ссылки Японии на то, что, поскольку Советский Союз объявил о денонсации Пакта о нейтралитете в апреле 1945 г., он должен был оставаться в силе еще год (до 25 апреля 1946 г.), являются неправомерными: Пакт фактически утратил свою силу намного раньше апреля 1945 г. и лишь формально сохранял значение обязательного юридического документа до того момента, когда какая-либо из сторон не заявила бы о его денонсации.

Восьмого августа 1945 г. Советский Союз, в строгом соответствии со своими обязательствами по Ялтинскому соглашению, объявил Японии войну с 9 августа 1945 г.

14 августа 1945 г. японское правительство заявило о принятии условий Потсдамской декларации, однако на деле сопротивление японских войск продолжалось до конца августа; Акт о безоговорочной капитуляции Япония подписала 2 сентября 1945 г.

Южный Сахалин и Курильские острова в ходе боевых действий были освобождены в августе; южные Курильские острова – Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи были заняты советскими войсками в конце августа – первых числах сентября 1945 г.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1946 г. эти территории были включены в состав РСФСР.

Следует подчеркнуть, что в первые годы после войны ни у кого не вызывало сомнения, что к Советскому Союзу отошел весь Курильский архипелаг, включая, естественно, его южные острова, также как ни у кого не возникало мысли о том, что «группа южных Курильских островов к Курильским островам не относится» – тезис, который не перестает использовать японская сторона, несмотря на всю его абсурдность и нелепость.

В связи с этим напомним, что меморандум главнокомандующего союзных держав, направленный японскому правительству в январе 1946 г., предписывал изъятие из состава территории Японии Сахалина и Курильских островов, включая острова Шикотан и Хабомаи. Можно привести также многочисленные издания (включая японские) и свидетельства (публикуемые в настоящем сборнике) о том, что понятие «Курильские острова» всегда включало в себя гряду островов, лежащих между южной оконечностью Камчатки (мыс Лопатка) и северо-восточным побережьем острова Хоккайдо (гавань Немуро), крупнейшими из которых являются Шумшу, Парамушир, Симушир, Уруп, Итуруп, Кунашир и Шикотан.

Сейчас, чтобы доказать «правомерность» территориальных притязаний Японии, ссылаются иногда на упоминавшийся Сан-Францисский мирный договор с Японией от 8 сентября 1951 г., в котором США и Великобритания, встав в период «холодной войны» на путь отказа от договоренностей военного времени с СССР, преднамеренно четко не оговорили, что указанные территории переходят к Советскому Союзу (на чем настаивал СССР).

По этой, а также по ряду других причин, СССР (и некоторые другие страны, включая Китай и Индию) этот договор не подписал.

Однако это никак не ослабляет правовой силы принятых на себя Японией по этому договору обязательств, которые, повторим, носят абсолютный и полный характер, и не дают ей никаких прав и оснований выступать с какими-либо претензиями по этому поводу.

Абсолютный и полный отказ Японии от Курил и Сахалина дополнительно подтверждается тем фактом, что ни при подписании, ни при ратификации договора Япония не сделала никаких письменных оговорок на это счет.

Именно так понимался отказ Японии от Сахалина и Курил в то время и японскими официальными лицами. В частности, вопрос о пределах Курильских островов, от которых Япония отказалась по Сан-Францисскому договору, затрагивался в заявлении директора договорного департамента МИД Японии К. Нисимура в парламенте Японии 19 октября 1951 г. и в выступлении японского премьер-министра С. Йосида в октябре того же года, в которых совершенно определенно говорится о том, что понятие «Курильские острова» включает как северные, так и южные острова архипелага.

И лишь позднее Япония стала отходить от этой позиции, выдвинув совершенно необоснованные требования о передаче ей т. н. «северных территорий», о чем уже говорилось выше.

Поскольку СССР, как отмечалось, Сан-Францисский договор не подписал, между Советским Союзом и Японией были проведены отдельные переговоры о заключении мирного договора, который однако из-за неприемлемых для нашей страны территориальных требований Японии заключен не был.

В итоге была подписана Совместная советско-японская декларация от 19 октября 1956 г., которая прекращала состояние войны и восстанавливала дипломатические и консульские отношения между двумя странами. В совместной Декларации было зафиксировано согласие СССР и Японии на продолжение переговоров о заключении мирного договора, а также согласие Советского Союза на передачу Японии островов Малой Курильской гряды («Хабомаи» и Шикотан) при условии, что их фактическая передача состоится после заключения мирного договора.

Подписав Декларацию 1956 г. с оговоркой, содержащей упоминание об островах Малой Курильской гряды как о советской территории, Япония тем самым официально признала суверенитет Советского Союза над южной частью Курильского архипелага, а значит и советско-японскую границу, установленную в этом районе после Второй мировой войны. Уже одно это обстоятельство лишает Японию права заявлять о непризнании ею границы на Курилах, о чем будет сказано ниже.

Совместная декларация была утверждена парламентом Японии 5 декабря 1956 г. и ратифицирована Президиумом Верховного Совета СССР 8 декабря 1956 г.

В дальнейшем, по мере расширения «холодной войны», Япония стала усиливать свое сотрудничество (прежде всего военное) с США и, как следствие, проводить все более антисоветскую политику.

В 1960 г. был заключен откровенно агрессивный, направленный против СССР и КНР новый японо-американский договор о безопасности, в связи с чем Советский Союз выступил с заявлением, в котором обусловил передачу Японии островов Малой Курильской гряды выводом с японской территории всех иностранных войск. В ответ Япония выступила с заявлением, что Советский Союз не имел право выдвигать дополнительные условия и в одностороннем порядке менять содержание Декларации 1956 г.

В связи с этим следует отметить, что действия Советского Союза в данной ситуации соответствовали принципу международного права о том, что Договор может быть не исполнен (или отложен с исполнением) полностью или частично в том случае, если после его заключения возникли обстоятельства, существенно изменившие первоначальные условия, из которых стороны исходили при его заключении (см. пар. 2, 3/а ст. 44, ст. 62 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.).

Таким обстоятельством для Советского Союза стал японо-американский договор безопасности, имевший очевидно выраженную антисоветскую направленность, чего не могут отрицать ни Япония, ни США.

Таким образом, ситуация изменилась коренным образом, поскольку создались новые условия, чем те, что существовали в 1956 г., и передача в этих условиях (при сохранении американского военного присутствия в стране) Японии группы южных островов Курильского архипелага расширила бы территорию, используемую войсками враждебно настроенного по отношению к СССР иностранного государства (США), как об этом было заявлено в Памятной записке (Ноте) советского правительства от 27 января 1960 г.

Кроме того, нельзя не учитывать, что в Японии была развернута широкая антисоветская кампания, включавшая выступления государственных и общественных деятелей, организацию антисоветских и реваншистских митингов, передач в средствах массовой информации и другие недружественные действия, что противоречило принятым на себя Японией в Декларации 1956 г. обязательствам.

Возникло и еще одно принципиально-важное обстоятельство.

В ответной Записке японского правительства от 5 февраля 1960 г. было заявлено, что Япония «будет неотступно добиваться возвращения (обращаем внимание: не передачи, а возвращения) ей не только островов Хабомаи и Сикотан (Шикотан), но также и других исконных японских территорий» (т. е., в соответствии с трактовкой этого понятия рядом влиятельных в Японии политических сил, не только островов Кунашир и Итуруп, но также южного Сахалина и всех других Курильских островов к северу от Итурупа).

Японское заявление также принципиально меняло ситуацию и создавало совершенно новые условия по сравнению с теми, из которых стороны исходили в момент заключения Декларации. Это действительно означало не что иное, как одностороннее изменение и пересмотр первоначальных условий Совместной декларации, но не со стороны Советского Союза, а со стороны Японии.

Это также означало открытый отказ Японии от соблюдения соответствующих международных соглашений, в частности упоминавшегося Сан-Францисского мирного договора.

Поэтому совершенно закономерно, что в последующих Записках советского правительства от 24 февраля и 22 апреля 1960 г., Японии было заявлено, что территориальный вопрос в отношениях между СССР и Японией решен в результате Второй мировой войны «соответствующими международными соглашениями, которые должны соблюдаться».

Памятные записки советского правительства от 27 января, 24 февраля и 22 апреля 1960 г. – остающиеся официально не дезавуированными до настоящего времени – в этой связи являются неотъемлемой частью Декларации 1956 г., которая не может рассматриваться в отрыве от них.

Таким образом, подписание мирного договора было сорвано по вине японской стороны, которая своими действиями, прежде всего – выдвижением дополнительных территориальных требований к Советскому Союзу, нарушила условия Декларации 1956 г., что привело к невозможности для СССР исполнения второй части ее 9-й статьи.

Как известно, во многом это произошло из-за грубого вмешательства и откровенного шантажа США, которые, не желая установления подлинно добрососедских отношений между СССР и Японией, приняли все меры (включая угрозу, в случае заключения с Советским Союзом мирного договора на условиях Декларации 1956 г., не возвратить Японии остров Окинаву) для того чтобы толкнуть Японию на путь дополнительных территориальных претензий к СССР, понимая, что выдвижение новых и заведомо неприемлемых для нашей страны требований приведет к срыву договоренностей 1956 г. и не позволит заключить мирный договор.

В любом случае Декларацию 1956 г. в части статьи № 9 следует безусловно признать утратившей свою силу как ввиду отказа Японии от первоначальных условий, на которых была заключена Декларации, так и ввиду того, что предусмотренная в этой статье передача Японии островов Малой Курильской гряды была рассчитана на заключение мирного договора в ближайшие годы в конкретных условиях послевоенного времени. За прошедшие десятилетия ситуация в районе южных Курил полностью изменилась, так как создалась совершенно новая демографическая, экономическая и геополитическая обстановка, которая поэтому и может рассматриваться только с позиций сегодняшнего дня.

Впрочем, отсутствие мирного договора с Японией не является препятствием для развития сотрудничества между нашими странами, на что постоянно ссылаются в Японии, поскольку состояние войны, напомним, было прекращено, и дипломатические отношения восстановлены еще в 1956 г. В качестве примера можно указать на отсутствие до настоящего времени у нашей страны формального мирного договора с Германией, что, как известно, никак не препятствует развитию всестороннего сотрудничества между двумя государствами.

Кроме того, следует особо подчеркнуть, что Япония и фактически и юридически на практике признала юрисдикцию Советского Союза над южными Курильскими островами, подписав с СССР, помимо Совместной декларации, также серию рыболовных соглашений, в частности, Соглашения о промысле морской капусты в районе острова Сигнальный (Кайгара) 1963 г., и аналогичное ему соглашение 1981 г., обязавшись в них соблюдать действующие там советские законы и правила.

Поскольку и остров Сигнальный, и район, обозначенный в соглашении 1981 г., входят в состав островов Плоских (Хабомаи), Япония тем самым признала юрисдикцию Советского Союза над южными Курилами (в данном случае над островами Малой Курильской гряды).

В соответствии с международным правом государство, действия которого свидетельствуют о ясно выраженном или молчаливом согласии с условиями международного соглашения, не вправе ссылаться на недействительность для него этого соглашения. Иными словами, если государство своими действиями фактически выполняет или признает какое-либо международное соглашение, оно не имеет права заявлять, что данное соглашение для него недействительно (см. ст. 45 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.).

Таким фактическим признанием Японией советской границы на Курильских островах и являются подписанные ею с Советским Союзом Рыболовные соглашения, в частности, Соглашения 1963 и 1981 гг.

По этой причине следует констатировать, что Япония не имеет юридических оснований утверждать, что вопрос о линии прохождения российско-японской границы остается неурегулированным со времен войны ввиду отсутствия до настоящего времени мирного договора между двумя странами.

Что же касается самого мирного договора между РФ и Японией, то, если таковой и будет заключен, в нем в нынешних условиях может быть зафиксирована только та фактическая граница, которая существует сейчас, и которую Япония, как было показано, признала и «де-юре», и «де-факто», подписав Сан-Францисский договор, Декларацию 1956 г. и Рыболовные соглашения 1956—80-х гг.

Требования Японии о передаче ей южных Курильских островов являются не чем иным, как нежеланием признавать территориальные итоги Второй мировой войны, и потому подписание между РФ и Японией мирного договора на выдвигаемых Японией условиях будет означать юридическое подтверждение пересмотра этих итогов со всеми вытекающими отсюда опасными последствиями не только для Азиатско-Тихоокеанского региона, имея в виду, что потенциально конфликтных и спорных территорий после Второй мировой войны в мире осталось более чем достаточно.

Возвращаясь к Памятным запискам советского правительства 1960 г., следует сказать, что занятая СССР с этого времени в вопросе о советско-японской границе твердая и четкая позиция о том, что этот вопрос решен, оставалась неизменной до конца 80-х гг., что нисколько не мешало развитию советско-японских связей и сотрудничества в торговой, научно-технической, культурной и иных областях. Это также убедительно свидетельствует о том, что отсутствие мирного договора не является препятствием для успешного сотрудничества между странами, если к нему действительно стремиться.

Прошедшее время с очевидностью показало, что в действительности Япония видит в мирном договоре лишь средство удовлетворения своих территориальных претензий к Советскому Союзу, которые и являются для официального Токио условием его заключения.

В этой связи недальновидным и опрометчивым шагом с нашей стороны стало признание «территориального вопроса» не только в отношении островов Малой Курильской гряды, но и в отношении островов Кунашира и Итурупа. Это признание было зафиксировано в Совместном советско-японском заявлении от 18 апреля 1991 г., принятом по завершении переговоров с японскими руководителями президента СССР М. С. Горбачева в Токио, где было отмечено, что стороны провели переговоры по вопросам, касающимся заключения между СССР и Японией мирного договора, «включая проблему территориального размежевания с учетом позиций сторон о принадлежности островов Хабомаи, острова Шикотан, острова Кунашир и острова Итуруп».

Практически то же самое было повторено и в Токийской декларации о российско-японских отношениях от 18 октября 1993 г., принятой по итогам переговоров в Японии президента РФ Б. Н. Ельцина. В этой декларации было также подтверждено, что правопреемником СССР является РФ, и что все договоры, заключенные между СССР и Японией продолжают «применяться в отношениях между РФ и Японией».

Следует особо подчеркнуть, что при этом ни Декларация 1991 г., ни Декларация 1993 г. не изменили статуса нынешней российско-японской границы. Более того, обе Декларации не были в установленном законом порядке рассмотрены и одобрены парламентом нашей страны. Фактом является и то, что принятие Деклараций 1991 и 1993 гг. не привело к заметному улучшению российско-японских отношений и расширению двустороннего сотрудничества.

В 1995–2001 гг. переговорный процесс по обсуждению наряду с вопросами экономического сотрудничества также и японских территориальных претензий был продолжен. Уступая нажиму японской стороны, президент России Б. Ельцин изъявил тогда готовность заключить до конца 2000 года мирный договор, в котором предполагались некие шаги навстречу японским территориальным требованиям. Однако обсуждение этого вопроса свелось в дальнейшем к вялотекущему переговорному процессу, в ходе которого российская сторона не проявила стремления ни к явным территориальным уступкам, ни к твердому отпору необоснованным претензиям японского правительства.

Такая противоречивая и «шаткая» политика Кремля, очевидно, не могла принести положительного результата и в результате только осложнила и запутала ситуацию.

Приходится с сожалением констатировать, что позиция исполнительной власти и руководства российского МИДа, занятая на переговорах с японской стороной, оказалась непоследовательной и малоэффективной. Между тем японская сторона, используя некоторые двусмысленные формулировки, вошедшие в Токийскую декларацию 1993 и в Московскую декларацию 1998 гг. (документы, подписанные главами двух государств), продолжала настойчиво проводить курс на наращивание давления на российское руководство, упорно добиваясь реализации своих территориальных притязаний. При этом подчас стало проявляться стремление японской стороны изменять в свою пользу терминологию и трактовку принимавшихся на переговорах документах.

Так, например, в ряде двусторонних документов по настоянию Токио начали употребляться японские названия географических объектов, в первую очередь на островах Малой Курильской гряды. В частности, в «Соглашении о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов» 1998 г. (действует до настоящего времени) японские названия употребляются в отношении даже таких объектов, как островной мыс.

В этом же Соглашении были внесены формулировки, дающие, по сути дела, японским подданным право вести практически бесконтрольный лов в российских территориальных водах в районе южных Курил и даже претендовать на преимущественное право заниматься там рыболовством.

Сделанные с российской стороны инициативные шаги навстречу Японии и, в частности, предложение заключить всеобъемлющий «Договор о мире, дружбе и сотрудничестве», имея в виду рассмотрение японских территориальных притязаний в дальнейшем, не были по достоинству оценены в Токио и не принесли желаемого результата.

Японская сторона продолжала и далее повторять свои прежние заявления о том, что она намерена неукоснительно добиваться возвращения «всех северных территорий»[1]1
  Следует напомнить, что в интерпретации ряда влиятельных в Японии политических сил под термином «все северные территории» понимаются не только южные Курилы, но и весь Курильский архипелаг, а также южная часть Сахалина.


[Закрыть]. По существу, переговоры по территориальному спору двух стран, как и следовало ожидать, зашли в тупик.

В этих условиях, в ходе очередной встречи в Иркутске в марте 2001 г. президентом В. Путиным и премьер-министром Японии Иосиро Мори было принято совместное заявление, в котором была сделана ссылка на все предшествовавшие межгосударственные договоренности послевоенного периода как на документы, являющиеся основой для формирования двусторонних российско-японских отношений. Однако трудно безоговорочно согласиться с включением в названное совместное заявление тезиса о возврате двух стран к Совместной советско-японской декларации 1956 года как к базовому документу, определяющему развитие современных отношений между Россией и Японией.

Ведь, как известно, в предыдущие десятилетия государственные деятели нашей страны не раз уведомляли японскую сторону об утрате по ряду объективных причин действенно сти второй части статьи 9 названной декларации, предусматривающей передачу Японии после заключения мирного договора островов Малой Курильской гряды (напомним, о. Шикотан и группа островов, называемых в Японии «Хабомаи»).

Период 2002–2014 гг., документы которого представлены в новом, 8 Разделе настоящего, третьего издания «Русских Курил», отражают все противоречивые тенденции в подходах к формированию официальной позиции в отношении территориальных претензий Японии на южные Курилы, бытовавших в высшем политическом руководстве РФ в первое пятнадцатилетие XXI века, которые условно можно разделить на три периода: начало – середина 2000-х гг.; 2008–2009 гг. и 2010 г. – по настоящее время.

В первый период, относящийся к началу президентства В. Путина, фактически была не только продолжена двусмысленная, противоречивая и непоследовательная линия предыдущего десятилетия на проведение с Японией переговоров о заключении мирного договора «путем решения вопроса» о «принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи», но и предпринята крайне опасная и, как показало время, ошибочная тактика «заигрывания» с официальным Токио путем реанимации давно утратившей свое значение (и политическое, и правовое) и «несостоявшейся» статьи 9.2 Совместной советско-японской декларации 1956 г., о чем говорилось выше.

Эта «установка» была зафиксирована в Совместном заявлении Президента РФ и Премьер-министра Японии о принятии Российско-японского плана действий от 10 января 2003 г.

В этом смысле позиция российской исполнительной власти резко контрастировала с мнением общественности и позицией парламента (Государственной Думы – далее ГД) страны о безосновательности и неприемлемости каких-либо территориальных уступок Японии, выраженной в Рекомендациях парламентских слушаний 2002 г.

Эта позиция официальной Москвы давала японской стороне – как и ранее в период президентства Ельцина – основания считать, что Россия готова на уступки не только «двух островов» (в действительности, как уже отмечалось, эта группа из более чем полутора десятков островов, входящих в состав Малой Курильской гряды), и что ее можно «додавить» в отношении других «северных территорий» (Кунашира и Итурупа), дополнительно усиленное односторонней передачей РФ Китаю в 2004 г. «спорных» – с точки зрения Пекина – островов на реках Аргунь и Амур, создавшей очевидный и весьма опасный международный прецедент, к которому сразу стала апеллировать Япония.

В этой связи вполне закономерно, что – в ответ на эту инициативу Москвы – официальные японские власти выступили с заявлением о том, что решение т. н. «территориального вопроса» возможно только при условии «возвращения Россией всех северных территорий», наиболее четко и твердо озвученное премьер-министром Японии Д. Коидзуми.

Такая бескомпромиссная позиция японской стороны очевидно «отрезвила» политическое руководство РФ и вызвала ответные заявления МИДа РФ, из которых наиболее важным и принципиальным было заявление «О проблеме мирного договора в российско-японских отношениях» от 22 июля 2005 г., где впервые за постсоветский период обсуждения территориальных претензий Токио было дано правовое обоснование законности принадлежности РФ всего Курильского архипелага, и также впервые острова Шикотан и Хабомаи были официально названы «островами Малой Курильской гряды».

Окончательный перелом ситуации произошел в 2009 г., когда японским парламентом была принята поправка к «Закону о специальных мерах по содействию решению проблемы Северных территорий» – где южные Курилы впервые на законодательном уровне были объявлены «исконно японской территорией» – а также утверждена японским правительством новая редакция т. н. «Основного курса по содействию решению проблемы Северных территорий» по практической реализации данного решения парламента.

Наиболее жесткая реакция на эти действия Токио с российской стороны последовала от ГД РФ, принявшей 24 июня 2009 г. по этому вопросу специальное заявление.

После этого политическим руководством РФ была окончательно сформулирована четкая и понятная – и, как показывает история российско-японских отношений, – единственно верная в данной ситуации позиция, смысл которой сводится к тому, что «южные Курильские острова, как и весь архипелаг, перешли к Советскому Союзу и РФ на законных основаниях по итогам Второй мировой войны, получившим закрепление в Уставе ООН, и что суверенитет Российской Федерации в отношении Курильских островов пересмотру не подлежит». Эта позиция остается неизменной и сейчас.

Таким образом, в настоящее время фактически речь идет о возврате РФ в вопросе о территориальных претензиях Японии к позиции Советского Союза, зафиксированной в памятных записках (Нотах) советского правительства 1960 г. (о которых говорилось выше) о том, что «Территориальный вопрос между СССР и Японией решен и закреплен соответствующими международными соглашениями, которые должны соблюдаться».

В завершении настоящего раздела хотелось бы отметить следующее.

В связи с тупиковым состоянием российско-японских переговоров по «территориальному вопросу» – очевидным, кажется, уже для всех задействованных в нем сторон – перед российским руководством стоит непростая задача не только окончательного снятия с обсуждения заведомо надуманного вопроса «о принадлежности островов Кунашир и Итуруп», но и признания японской стороной в связи с переменами, происшедшими в отношениях двух стран за минувшие десятилетия, утраты силы второй части статьи 9 Декларации 1956 г.