Текст книги "Иначе не выжить"

Тот уже собрался продолжить свой путь, но следователь вышел из машины и приблизился к молчаливому продавцу зоомагазина с явным намерением о чем-то его спросить.

– Извините, но я тороплюсь, – предупредил старикан Беспалого.

– Неконтактный вы человек, Серафимыч, – заметил навязчивый следователь. – Курите? – протянул он старикану распечатанную пачку «Мальборо».

Тот покачал головой. Пал Палыч закурил, обдав богатыря клубами дыма. – Я вас не задержу. Мне показалось, что вы что-то утаиваете, не хотите говорить при коллегах. Верно?

– Неверно, – был ответ. – Я могу идти? Беспалый подчеркнуто пустил ему в лицо струю дыма и резко произнес:

– Нельзя! – И, уже не церемонясь, добавил:

– Будьте любезны открыть свой портфельчик!

– Открыть, значит? – с ухмылкой переспросил Серафимыч.

Его правая рука потянулась к замку, но вдруг сжалась в увесистый кулак, взметнулась к левому плечу и от плеча ударила в скулу обескураженного следователя. Пал Палыч потерял равновесие и очутился на земле. Удар старикана был такой силы, что изо рта выпала не только сигарета, но и пара зубов.

Беспалый почувствовал во рту привкус крови.

– Научись сначала с людьми разговаривать, щенок! – услышал он над собой и уже хотел приподняться, чтобы перебить старику ребра, как на его голову со всего размаху опустился злосчастный портфель, предоставив следователю возможность оценить свой пудовый вес.

В глазах Беспалого еще несколько секунд полыхал сказочный фейерверк, потом сознание помутилось, и он припал выбритой до синевы щекой к пыльному асфальту.

На город спустились сумерки.

Настроение у Шаталина не поднялось даже после крупного выигрыша в «блэк джек». Ему часто везло, но сегодня он прямо-таки вызвал всеобщее восхищение своей игрой. Друзья хлопали по плечу, поздравляли, а он оставался хмурым, с ярко выраженным недовольством на лице.

В клубе «Большие надежды» он проводил каждый свой выходной. Здесь были все свои и чужих не пускали.

После тяжелого разговора с Питом Криворотым Сане пришлось убивать время, ведь клуб открывался в шесть часов вечера. Он пообедал в недорогом ресторане, где даже днем бывают посетители. Потом поехал в Парк культуры на выставку собак. «Лучше собаки, чем это», – сказал он себе. Дело в том, что с недавних пор Александр Емельянович страдал приступами клаустрофобии – боязни замкнутого пространства. Приступы случались в основном дома, в одиночестве, поэтому он старался бывать на людях. Вчерашний «подарок» к юбилею и убийство Сергея Демшина грозили обратиться в новый затяжной виток болезни.

Домой он не торопился, решив: вернусь под утро, отосплюсь и снова в клуб. Сунув внушительную пачку долларов во внутренний карман пиджака, Саня устроился под пальмой в мягком кресле. Рядом журчал экзотический фонтанчик: папуасы танцуют вокруг уродливого божества, из головы которого и била вода.

Прохлада, исходившая от несуразной композиции, приятно освежала разгоряченное лицо счастливчика, как его многие сегодня здесь называли в глаза и за глаза. Он заказал проходившему мимо кельнеру виски со льдом. Напитки в клубе выдавали бесплатно.

Девчонка, дочка Овчинникова, весь день не шла у него из головы. Даже во время игры он не мог отвлечься, думал о ней. Она явилась из небытия, из кровавого прошлого. Не зря помянул сегодня Витяя. Тот все прекрасно понимал. Он сразу догадался, где она прячется, но никому не сказал. Он решил за всех. И за себя. Тогда, на кухне, Витяй посмеивался над ним. Конечно, Витяю уже было все равно. Он будто предвидел сегодняшний день, когда хочется лезть в петлю. И не стал откладывать в долгий ящик.

Кельнер принес на подносе невысокий хрустальный фужер с напитком чайного цвета. Предложил гаванские сигары.

Шаталин никак не мог взять в толк, почему она подарила ему пупса, а Питу бросила в почтовый ящик коллекцию засушенных скорпионов. С коллекцией более или менее ясно: пять насекомых – это они, пять боевиков Поликарпа. Но при чем здесь пупс? Может, девчонка думает, что он убил ее брата? Только этого не хватало – брать на себя чужие грехи, будто своих недостаточно! Пит поклялся что не сегодня завтра найдет и обезвредит малолетку. Питу с его охраной вообще нечего бояться. Ей сроду не добраться до босса, на что она рассчитывает? А вот он, Саня Шаталин, президент известной на всю страну фирмы, очень даже уязвим, потому что может всегда положиться только на самого себя. Что ж, из-за какой-то дрянной девчонки заводить теперь мордоворотов? Да пошла она!..

– Грустишь, Санек? Сорвал куш и грустишь? Этот мягкий, приятный баритон на многих наводил ужас, а для него был связан с самой счастливой порой в жизни. Он не боялся этого голоса, не цепенел, не впадал в панику. Саня даже не заметил, как в соседнее кресло приземлился «отец».

Георгий Михайлович Лосев, по кличке Лось, сутулый и сухопарый, напоминал престарелого хиппи. На плечи спадали длинные белые волосы, в ухе болталась серьга… Мутноватые серые глаза пронзали собеседника насквозь, большой горбатый нос казался неподвижным монолитом на худом, продолговатом, изрезанном морщинами лице.

– Нет-нет, вам показалось, – попробовал улыбнуться Саня.

– Кого ты хочешь обмануть, мой мальчик? Я не из тех, кому боятся сказать правду.

Лось отпил из своего фужера и замолчал, откинув голову назад и прикрыв веки.

Саня вспомнил, что во время игры в «блэк джек» босса не было в клубе.

Значит, он только что появился. И уже успели оповестить о сорванном куше!

– Не хочешь говорить – не надо, – не поднимая век, произнес «отец».

Несколько секунд они молчали, и Саня наблюдал, как по длинной шее босса поднимается и опускается острый кадык.

– Что тебе вчера шепнул мэр во время поздравления? – перевел разговор в другое русло хозяин.

– Шепнул? – удивился Шаталин. – Не помню. Наверно, какую-нибудь непристойность. Я уже пьяный был.

– Не правда. Ты напился после того, как он уехал. После того, как увидел один из подарков. Кукла и скорпион произвели на тебя неизгладимое впечатление. Кстати, что это значит?

– Не знаю.

– Опять врешь. Ну да ладно! А что тебе подарил мэр?

– Понятия не имею! Я еще не разбирал вчерашних подарков. И даже не представляю себе, какой из них от мэра.

– Я тебе подскажу. Это черный ящик.

– Черный ящик? – снова удивился Александр. – Что там может быть?

– А ты не любопытный, в отличие от меня, – натянуто улыбнулся Лосев, не меняя позы и не поднимая век. – Как мало ты узнал за минувшие сутки! Подарка мэра не распечатал, тайны куклы и скорпиона не разгадал! – На этой фразе он открыл глаза, оторвал голову от спинки кресла и уставился неподвижным взглядом на Шаталина. – Я начинаю за тебя беспокоиться, мой мальчик.

– Не стоит, Георгий Михайлович, – как можно беспечнее бросил Саня, отчего лицо босса еще больше ожесточилось, брови нахмурились, кадык заработал быстрей.

– Не стоит, говоришь? А для чего тебе понадобилось свидание с Питом Криворотым?

Такого поворота Шаталин не ожидал. Это походило на раскат грома в середине зимы.

– Вы что, следите за мной?

– Разве такой примечательной персоне нужна специальная слежка? – ответил вопросом на вопрос Лось. – Я не люблю, Санек, когда со мной играют в тайны. Ты не шестерка, чтобы твои встречи на высшем уровне проходили бесследно.

– С Питом я встречался именно как шестерка, – усмехнулся Шаталин. – Убили нашего общего приятеля, и Пит позвонил мне домой.

– Надо так понимать, что вы вместе служили у Поликарпа?

Александр кивнул в ответ, а потом поведал свою грустную повесть, не утаив от «отца» ничего. Он даже был рад, что представилась возможность выговориться. Родителям никогда бы такого не рассказал. Они и про Афган-то узнали за два месяца до демобилизации. И батюшке на исповеди не решился бы, хоть и был однажды соблазн. Не отпустил бы такого греха батюшка, наложил бы епитимью. А времени каяться в содеянных грехах у него пока нет. Времени – в обрез! Не пришло еще время…

Выслушав, Лось долго молчал, вновь запрокинув голову и поигрывая ужасным кадыком.

– Дрянь дело! – заключил он. – Эта девка не остановится ни перед чем.

Тебе нужна охрана. Не возражай! – предупредил «отец» его протестующее движение.

– Тебя будут охранять, мой мальчик. Это мы уладим. Думаю, девке этой недолго осталось ходить по земле. Пит слов на ветер не любит бросать. Что касается скорпионов, не бери в голову детские забавы!

Шаталин допил свое виски и почувствовал легкое головокружение: выпито за день было много. Стрельнул у проходившего мимо кельнера еще одну сигару и затянулся от души.

– Вот что, сынок, – продолжал босс, – постарайся все-таки вспомнить, что тебе ляпнул на ухо мэр. Меня все это очень интересует накануне выборной кампании. Понимаешь? И содержимое черного ящика в особенности. – Он похлопал Саню по руке, мирно лежавшей на подлокотнике кресла, поднялся и направился в глубь зала.

Остаток ночи Саня провел за рулеткой и проиграл не только свой счастливый выигрыш в «блэк джек», но и сверх того.

Когда наконец с первыми лучами солнца он плюхнулся в серебристый «крайслер» и завел мотор, то услышал, что за его спиной взревела еще пара моторов. «Заботливый у меня „отец“!» – ухмыльнулся Шаталин и рванул с места на максимальной скорости.

Геннадий Сергеевич вернулся к вечеру. Федор уже бодрствовал, смотрел по телевизору крутой американский боевик, но сюжет не захватывал и не отвлекал от грустных мыслей.

Найти в городе с миллионным населением девушку Алису ему казалось невозможным. На это он и не рассчитывал. Вся умственная энергия была направлена на то, у кого бы занять денег, чтобы расплатиться с Поликарпом, потому что заработать необходимую сумму в оставшиеся дни – нечего даже думать! Он перебирал в памяти друзей и знакомых, которые однажды уже отказали, но тогда и сумма была в пять раз больше. И оттого, что он снова вынужден идти к этим людям на поклон, на душе становилось тошно. Еще Федор мучительно переживал будущую встречу с Мишкольцем. Как он посмотрит в глаза «изумрудному королю»? Что скажет в свое оправдание? Ведь по инструкции Балуева он не имел права останавливаться ни на Рабкоровской, ни в любом другом месте.

Дурак, ругал он себя. Почему сначала не отвез ее на Западную? Ведь тогда она бы его не выследила!

– Уже освоился? Молодец! – заглянул в гостиную исполняющий обязанности, и Федор обратил внимание на его элегантный, зеленоватого оттенка костюм и яркий галстук.

«В театр он, что ли, ходил?» Это даже несколько раздосадовало парня.

– Сейчас мы с тобой чего-нибудь перехватим и пустимся в путь, – сообщил Балуев, нарезая карбонад тонкими кружочками и укладывая их на хлеб.

От Федора не ускользнуло мрачное настроение начальника. Спектакль ему, видать, не понравился, смекнул он.

– Как поспал? Голова свежая? Томатный сок пьешь? – засыпал вопросами Геннадий Сергеевич, стараясь замаскировать свой внутренний дискомфорт, но получалось наоборот.

Та, которая не отвечала ему взаимностью, сегодня была на редкость холодна. Он приехал к ней с делом, предупредив о визите по телефону. Вероятно, у нее были свои планы. Ему показалось, что она кого-то ждет и хочет поскорее от него избавиться. Тем не менее дело есть дело. Она выслушала с интересом о новых поползновениях Карпиди. С гробовщиком у нее свои счеты. Потом он довольно откровенно посвятил ее в свой план. Она поинтересовалась, согласовано ли это с Мишколь-цем. Гена не стал врать. Она попросила дать ей время подумать. Потом извинилась: готовится к приезду из Латинской Америки матери, с которой не виделась несколько лет. В легенду о латиноамериканской маме он не поверил и засим откланялся. Шофера с машиной отпустил, решив немного проветриться.

Посидел на скамейке в Ботаническом саду. «Могла бы придумать что-нибудь пооригинальней, чем экзотическая мамаша! – никак не мог успокоиться Геннадий Сергеевич. – Например, приглашена в гости и уже опаздывает! Нет, у нее кто-то появился. Определенно, кто-то есть». И, тяжело вздохнув, он сделал вывод: «Не дай Бог полюбить богатую, независимую женщину! Но ничего, мы как-нибудь с этим справимся…»

– Голова до такой степени прояснилась, что я даже вспомнил, где раньше встречал того мужика с Рабкоровской!

– Ну да? – Балуев чуть не поперхнулся бутербродом, настолько это сообщение заинтересовало его и вернуло в реальность из тягучих, невеселых дум.

– Это точно человек Поликарпа, но видел я его не на кладбище. Это было примерно два года назад, когда я тратил деньги налево и направо. У меня тогда была подружка, веселая и беспечная, избалованная родителями, не привыкшая себе ни в чем отказывать. Она растворилась, как сахар в чае, как только начались мои несчастья. Но я ее не осуждаю. Мне с ней было хорошо, и на том спасибо. Так вот взбрело однажды в голову моей подруге, что для полноты жизни ей не хватает макаки. «Хочу макаку!» – говорила она при каждой нашей встрече. Что ж, цель ясна, тем более не за горами был день ее рождения. Начал я потихоньку расспрашивать знакомых, где раздобыть обезьяну. Некоторые смотрели на меня, как на сумасшедшего, кто-то посоветовал выкрасть из зоопарка, но до такого в своих чувствах к подруге я еще не дошел. И вот одна моя бывшая одноклассница бросила мимоходом: «Нет ничего проще!» – Тут он прервал свой рассказ, что-то припоминая, и вдруг воскликнул:

– Да вы, Геннадий Сергеевич, прекрасно знаете, о ком речь! Я весной вас знакомил с моей одноклассницей, Анхеликой Артющенко.

Она известная всему городу телеведущая. Помните?

– Красавица Анхелика? Как не помнить? Кажется, это жена одного из влиятельных людей в команде Поликарпа?

– Именно, – подтвердилФедор. – Она-то меня и свела два года назад с этим мужиком с Рабкоровской. Он – директор зоомагазина.

– Достал обезьянку?

– Разумеется. Но тип, доложу вам, пренеприятнейший!

– Что, содрал много?

– Не в этом дело. Мы пришли к нему вместе с подругой – я не стал делать тайны из своего подарка. Так этот кобель, не стесняясь, при мне начал обольщать мою девушку! Все бы кончилось хорошей потасовкой, если бы не явилась Анхелика.

– Случайно?

– Не знаю, – пожал плечами Федор. – Вроде случайно. Она явилась к нему тоже с каким-то заказом.

– Больше ты этого типа не встречал?

– Кажется, нет.

– Откуда он мог узнать о твоей нынешней работе? Анхелике ты что-нибудь говорил?

Федор залился краской и опустил голову.

– Та-ак! – пропел Балуев, как воспитательница в детсаду, подкараулившая в кустах мальчика с девочкой во время показа «глупостей».

– Мы всегда доверяли друг другу, – начал оправдываться парень. – Она знала всех моих подруг, я – ее друзей, мы как брат с сестрой… Анхелика не могла меня выдать! – твердо заявил он. – Ни для кого не было тайной, что я работаю у Мишкольца, и какую работу выполняю, тоже все знали!

– Ты говорил ей, где ведутся разработки?

На Геннадия Сергеевича было страшно смотреть: желваки заходили по широким скулам, губы побледнели.

– Нет! Честное слово – нет! – Федор испугался больше оттого, что ему не поверят.

– О Рабкоровской она знала? Федор смущенно кивнул.

– Как-то проговорился.

– Какой же ты болван! – в сердцах произнес Балуев и грохнул кулаком по столу.

Есть больше не хотелось. Он закурил.

– Это не может быть Анхелика, – мотал головой Федор и тут же признался:

– Кажется, в июне я назвал ей дату своего возвращения в город. Она спросила, в каком часу я обычно приезжаю. Я сказал: сразу после полуночи… – Он закрыл лицо руками и стал медленно раскачиваться. – Я не верю, что это она, – упрямо пробурчал Федор.

– Может, это для Анхелики старалась пресловутая Алиса? – предположил Балуев.

– Геннадий Сергеевич! – затрясся от возмущения Федор.

– Заткнись! – приказал тот. – Тоже мне, нашел святую! Возможно, ей дела не было до твоих камешков, но проболтаться мужу или любовнику она могла!

– Директор зоомагазина не был ее любовником.

– Значит, брат, сват, приятель мужа, черт возьми! Какая разница?! – Геннадия злило еще то, что его изначальная версия не подтверждалась. Поликарп вряд ли отправит на такое дело не боевика.

– Правда ваша, – согласился наконец Федор. – Больше никто не знал о моем маршруте.

– Ладно, нечего лясы точить, – немного успокоился исполняющий обязанности. – Упущенного не вернешь. Надо действовать, Федя.

– Что это значит?

– Искать девчонку.

– Как?..

Уже в машине Балуев посвятил его в свой план, не отличавшийся оригинальностью. Для начала он хотел осмотреть гараж Федора.

– Давай займемся арифметикой, – предложил начальник. – От магазина «Игрушки» ты вернулся на Рабкоровскую. Сколько это по времени?

– Полчаса, от силы.

– Сколько времени ты там находился?

– Минут двадцать.

– А сколько от Рабкоровской до твоего гаража?

– Это я точно знаю. Сорок минут.

Балуев произвел в уме сложение и сообщил:

– Получается, что с тех пор, как ты покинул гражданку Алису и вернулся в гараж, прошло полтора часа. Немало, но и не много. А теперь скажи мне, сколько ты затратил на дорогу от гаража до магазина «Игрушки»?

– По-моему, не больше двадцати минут.

– Значит, у нашей красавицы был час с хвостиком на добычу изумрудов.

Подобрать отмычку к висячим замкам для профессионала – плевое дело. Но профессионалка ли наша Алиса?

– Не проще ли их было сбить?

– Тоже мне умник! Колотить в пустом дворе железом по железу в четыре часа утра! Тут наперед все было продумано. Даже спланировано твое возвращение на Рабкоровскую. К тебе, Федя, подошли с психологией, не просто так. Она была уверена на сто процентов, что ты захочешь взглянуть на парня, у которого хранились изумруды. – После паузы он сделал открытие:

– Сдается мне, что девчонка действовала не одна! Там, во дворе магазина «Игрушки», ее кто-то ждал.

И, скорее всего, с тачкой. Не стала бы она снова ловить машину в таком виде!

– А почему бы ей просто не пойти домой переодеться? Вы не допускаете, что она живет в этом дворе?

– Отчего же? Однако тут сразу возникает два больших «но». Во-первых, надо подняться в квартиру, переодеться, вернуться на шоссе, поймать машину, что, кстати, не так уж легко сделать в четыре часа утра. И на все уйдет уйма времени, тогда как ей дорога каждая минута. Во-вторых – и это тоже очень существенно, – мы ведь не с дурочкой имеем дело: какого черта она будет показывать тебе место своего обитания? Теперь представь: она заворачивает за угол магазина, скрывается с твоих глаз, садится в тачку, переодевается – хотя это вовсе не обязательно – и преспокойно возвращается к твоему гаражу. Ты сразу уехал, как она ушла?

– Нет. Стоял минуты три-четыре.

– Зачем? – Он с любопытством взглянул на Федора, будто видел его впервые. – Значит, и вправду привлекательная особа! – сделал вывод Балуев. – Думал, вернется? Бросится в объятия?

– Ничего я не думал, – буркнул Федор. – Вела она себя бесцеремонно, даже нагло. Я стоял, чтобы успокоить нервы.

– За это время из двора никто не выезжал? – Федор помотал головой. – Она оглядывалась на тебя, когда шла во двор? – Парень повторил отрицательное движение. – Интере-есно, – пропел Балуев.

– Более того, я держал магазин под прицелом в зеркальце, пока не свернул на проспект Мира, там, кстати, работал светофор и произошла еще задержка. В общей сложности минут десять из двора никто не выходил и не выезжал.

– Это как-то не стыкуется с моей версией, – вздохнул Геннадий. – Если ее ждала машина, то почему они так долго не выезжали? Может, есть другая дорога?

– Двор другим концом должен выходить на Кутузовскую, – соображал Федор, – но там пришлось бы делать огромный крюк.

– Что же тогда? Либо она действительно пошла домой переодеваться, либо… За тобой следили, Федя! Но откуда?

– Из того дома, где магазин, – подсказал тот.

– Тогда получается, что их уже трое. Двое сидят в машине, третий подает знак. Нет, это мне не нравится. Слишком сложно, слишком много народа!

Свет в гараже показался Балуеву недостаточным, и он воспользовался карманным фонариком, который прихватил из дома. В первую очередь был исследован железный шкаф, откуда похитили изумруды. На одной из полок, в самом углу, он обнаружил окурок.

– Ты куришь в гараже?

– Боже упаси! – перекрестился Федор. Геннадий осторожно взял окурок за обгоревший кончик и рассмотрел его при свете фонарика.

– «Кэмэл», – прочитал он и, как опытный сыщик, подвел черту:

– Из твоего рассказа следует, что девица пользовалась помадой, а здесь следов помады я не вижу. Это еще раз доказывает, что она действительно не одна. Неплохо было бы снять отпечатки пальцев, но мы в этом вопросе не компетентны. Тем более если тут работал профессионал, то вряд ли будет чем поживиться самому дотошному эксперту.

– Окурок все-таки он оставил, – возразил тот.

– На радостях, празднуя победу, для пущего пон-та, – нашел объяснение этому факту Геннадий. – Много мы из этого выжмем? Если бы вместо дурацкого «Кэмэл» на нем были указаны адрес и телефон – тогда другое дело. – И он отшвырнул единственную вещественную улику в сторону.

Обшарив фонариком все темные закоулки гаража, Балуев заключил:

– Эта парочка не сильно позаботилась о нас. Больше нам тут делать нечего.

– Куда теперь? – спросил Федор, взявшись за руль своего «опеля» с решимостью полководца.

– На Западную, Федя. На Западную.

– А на Рабкоровскую не поедем?

– Думаю, что после ментов там уже нечего делать. – Недовольный уловом, он все же не падал духом и, подмигнув парню, добавил:

– Попробуй поехать той же дорогой, какой вез ее. И припомни еще раз, о чем говорили.

– Разговора почему-то больше не получилось. Она вроде надулась. Я решил, замерзла, устала, хочет поскорей домой…

– Зачем ей было растрачивать силы на лишние разговоры? Цели своей она достигла, выследила твой тайник. Ты поверил в ее легенду о девочке по вызову. О чем еще говорить? В таких случаях всегда есть риск проболтаться.

– Наверно, так, – согласился с ним Федор. – И все же мне показалось, что Алиса обиделась на меня, после того как я спросил, одна она живет или нет.

Это ее почему-то задело. Она ответила, что одна. Я, честно говоря, ей не поверил.

– Почему?

– Девчонка еще совсем.

– И что с того? Ты разве не один живешь?

– Действительно, – горько усмехнулся Федор. Вспоминая свое вчерашнее приключение, он поймал себя на мысли, что без злобы думает об Алисе, похитительнице изумрудов и убийце. И это открытие настолько ошеломило парня, что он на некоторое время лишился дара речи. И, только когда они подъезжали к проспекту Мира, встрепенулся. – В этом месте я включил радио, чтобы не скучать.

– Он нажал кнопку приемника – из динамика полились спокойная, светлая мелодия и низкий, хрипловатый женский голос. – Вот наваждение! – воскликнул Федор.

– Что такое?

– Не поверите, Геннадий Сергеевич! Та же самая песня!

– «Лили Марлен»? Что ж, бывает, у радиостанций не слишком разнообразный репертуар.

– На проспекте Мира она внимательно разглядывала дома, – припомнил Федор. – Причем верхние этажи. Наверное, знакомые или родственники живут…

– В каком именно месте? – заинтересовался Балуев.

– Сейчас подъеду. – Он остановился метров через двести. – Вот здесь.

Эти три дома.

Геннадий приоткрыл дверцу, выглянул наружу. Затем шагнул на мокрый тротуар. Он и не заметил, когда начал моросить дождь. Нежный, сентиментальный шлейф песни потянулся за ним в приоткрытую дверцу. Три шестиэтажных дома, как близнецы-братья, смотрели на него погасшими глазницами окон – третий час ночи, все спят. И только на первых этажах вовсю резвятся неоновые рекламы: в одном доме – булочная, в другом – кинотеатр «Знамя», в третьем – ювелирный магазин.

«Так-так. Забавно. А магазинчик-то наш!» – отметил про себя Балуев.

Он вернулся к машине, когда женский голос едва выдохнул слова: «It's you, Lili Marlene». – «Это ты. Лили Марлен».

– Одно можно сказать с уверенностью: квартиры в этих домах не для простых смертных! – Они снова тронулись в путь. – Не мешало бы, конечно, тебе попастись днем в этом районе. Может быть, встретишь вчерашнюю знакомую. Чем черт не шутит?

– Завтра воскресенье, – напомнил Федор. – Ювелирный не работает.

– Какой ты наивный, Федя! Неужели думаешь, она пойдет сдавать изумруды в магазин, тем более к нам? Не на ту напал! А вот за хлебом с утра пойти может.

И в киношку отчего бы не сходить? Хотя все же маловероятно, что она живет в этих домах. Здесь обитают солидные люди.

Свернув на Западную, они как-то разом утихли, каждый по своей причине: один в предчувствии крупного улова, другой – продолжая ощущать на себе дыхание роковой ночи.

Подкатив к магазину «Игрушки», они долго не решались выйти, обследуя местность. На противоположной стороне улицы находился ночной бар с трогательным названием «Ромашка», рядом с баром – какое-то административное здание, похожее на бывший райком партии. На той же стороне, где располагался магазин, сплошь были жилые дома.

– А «Игрушки» – то на ремонте! – обратил внимание Балуев на вымазанные известкой витрины. – Заг-лянем-ка для начала в бар, – предложил он.

– Я не проголодался, – пожал плечами Федор, вызвав улыбку на губах начальника.

Бар не ломился от посетителей. Бармен, парень лет двадцати, в пестрых подтяжках поверх белоснежной сорочки с короткими рукавами, дремал за стойкой.

Видно, сны посещали его чаще, чем местные жители.

– Эй, приятель! – Геннадий Сергеевич постучал костяшками пальцев по кассовому аппарату, отчего бармен мигом встрепенулся.

– Слушаю вас!

Со сна парень походил на едва оперившегося птенца, плохо держащего головку.

– Скажи-ка, земляк, – обратился к нему по-свойски Балуев, – не заходила ли сюда на днях девица – высокая ростом, брюнетка, с короткой стрижкой и с косой челкой, почти закрывающей правый глаз.

Бармен выслушал все это с таким постным выражением лица, будто ему предлагали повеситься на собственных подтяжках, и пробубнил казенным голосом:

– Тут разговоры не разговаривают. Тут выпивают и кушают.

– Конечно-конечно, – успокоил его Балуев и сделал заказ:

– Джин-тоник для меня и апельсиновый сок для моего друга – он за рулем. – И, протянув десятидолларовую банкноту, добавил:

– Только без сдачи, а то обижусь!

Бармен сразу просветлел, налился силой, как яблочко в сентябре, и подал им два внушительных фужера с напитками. Потом, осмотрев Балуева с ног до головы и сделав какие-то свои барменские выводы, поманил его пальцем и шепотом, будто кто-то, кроме Федора, мог их подслушать, сообщил:

– Описанная вами девица была здесь.

– Когда?

– Позавчера ночью. Примерно в это-же время.

– Одна?

Вместо ответа бармен отрицательно покачал головой и замер, как заводная кукла, у которой кончился завод. Чтобы снова привести его в движение, потребовалась еще одна банкнота, не меньшего достоинства, чем первая.

– С ней был парень, тоже высокий и тоже брюнет, в джинсах и темно-синей футболке, с вышитой на груди импортной надписью.

– Надпись не смог прочитать? – поинтересовался Геннадий.

– Что я, в школе не учился? – недовольно хмыкнул тот. – Там было написано «Горизонт». Есть такой французский одеколон. Футболочка фирменная, у меня глаз наметан.

– А раньше эта девица здесь появлялась?

– Не припомню.

– А парень?

– Он постоянно околачивается. У него напротив магазин.

– «Игрушки»? – удивился Балуев.

– Были «Игрушки», а теперь будут «Пушки», – сострил парень. – Магазин переоборудуется в оружейный. Этот, в «Горизонте» который, его недавно купил.

Так что веселая жизнь скоро начнется!

«У нас уже началась!» – подумал Геннадий, допивая свой джин.

– Вот как иногда полезно, Федя, побывать в питейном заведении, пообщаться с любознательным человеком, – развеселился при выходе из бара Балуев. – Удружил парень, ничего не скажешь! Зацепочка – так зацепочка! В понедельник мы накроем этого молодчика, не успеет он тут появиться.

– А разве это наша территория? – угрюмо напомнил Федор, и тот сразу осекся.

– А чья?

– По-моему, Криворотого.

– Ах, черт! – Балуев с досады ударил кулаком в ладонь и подтвердил:

– Верно. Западная улица – это бывший Советский район. Я и забыл…

– Что же нам теперь делать?

– Будем искать, как говорил Семен Семеныч в «Бриллиантовой руке».

Вынюхивать, вынюхивать и еще раз вынюхивать.

Они направились во двор, прилегавший к магазину, куда в прошлую ночь ушла Алиса. Во дворе было тихо и темно, хоть глаз выколи, так что пришлось снова воспользоваться услугами карманного фонарика. Прежде всего обследовали заднюю часть дома и сразу обнаружили железную дверь черного хода в магазин.

– Вряд ли для нас с тобой сделали исключение, не заперев черный ход.

При этих словах Геннадий Сергеевич пнул дверь ногой, и та со страшным скрежетом поехала внутрь, как будто зевнул невиданный зверюга.

Мужчины в недоумении переглянулись и, освещая путь фонариком, вступили в мглистое пространство разинутой пасти.

– Нет сомнений, что девица переодевалась именно здесь.

Они шли по узкому коридору административной части, и каждое слово и каждый шаг отдавались гулким эхом. Пахло известкой, цементом и нитроэмалью. По всему было видно, что в административной части ремонт уже закончен. В торговый зал их вывела недавно сконструированная арка, выложенная из кирпича и еще не заштукатуренная. Зал представлял собой склад стройматериалов. Здесь было не так темно, как в остальной части здания. Сквозь запыленные витрины проникал свет с улицы, и даже можно было прочитать название бара – «Ромашка». Балуев подошел к витрине вплотную и воскликнул:

– Вот и разгадка! Они следили за тобой отсюда. Вся улица как на ладони! Видимость, конечно, не ахти какая, но твой «опель» им врезался в память, и уж его они не упустили!

Федор встал рядом и кивнул в знак согласия.

– Похоже, так оно и было.

Они простояли еще несколько минут, будто завороженные собственным открытием, и тронулись в обратный путь.

– Парню не следовало так подставляться, – рассуждал Балуев. – Бизнесмен, вскрывающий сейфы отмычкой, как это узнаваемо! Потянуло на старенькое? Или ремонт обошелся в копеечку, а кредиторы поджимали? – прикидывал он. – Да что я, в самом деле? Кому не хочется легких денежек, особенно если они в камешках и лежат в обыкновенном гараже, замки которого можно вскрыть мизинцем?

Федор следовал за философствующим Геннадием молча, понурив голову. Тот по-прежнему освещал путь, по возможности обследуя каждую щель.

– Это что еще такое? – вдруг остановился он. – Нам сегодня везет на незапертые двери.

Федор поравнялся с ним. Действительно, одна из дверей административной части была чуть приоткрыта.

– Само Провидение указывает нам цель! – с пафосом произнес Балуев неожиданно для себя самого и дернул дверь незапертого кабинета.

Они разом ахнули, разглядев за письменным столом человека, откинувшегося на спинку кресла. Окно, плотно закрытое жалюзи, не позволяло надеяться на дополнительное освещение.