Текст книги "Гильотина в подарок"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тот же день

Полежаев не успел переступить порог своей квартиры, как его настиг глас следователя. Еремин был на взводе.

– Где тебя черти носят? – орал он в трубку. – Раньше по утрам ты предпочитал валяться в постели!

– Я не изменил своим привычкам. Просто иногда валяюсь в чужих постелях. И тебе советую!

– Послушай, советчик, у меня мало времени. Бери такси и гони ко мне в контору!

– Что за спешка?

– Есть кое-какие новости! Нужна твоя помощь. Подробности не по телефону!

* * *

Утро частного детектива началось с намеченной встречи.

Лицо секретарши Аллочки было восторженно-загадочным.

– К вам пришли, Константин Николаевич, – произнесла она полушепотом.

– Кто?

– Такой… такой… – беспомощно размахивала руками Аллочка. – У него бакенбарды, как у Элвиса Пресли…

– Понятно. Что же ты фамилию не спросила?

– Не знаю… – смутилась девушка.

– Доиграешься у меня! – пригрозил строгий начальник. – Будешь заглядываться на всяких Элвисов Пресли – уволю!

Старцев явно нервничал. Константин уловил это с первого взгляда. Юный авторитет вел себя как-то осторожно, неуверенно. Долго осматривался в кабинете следователя. Подошел к окну, слегка отодвинул штору.

– Опасаетесь слежки? – напрямик спросил Еремин. – Вам бы не помешала пара-тройка мордоворотов. Времена тревожные!

Элвис не удостоил его ответом. Сел в кресло напротив и закурил. Помолчал.

– Я пришел не за тем, чтобы выслушивать ваши советы! – наконец открыл он рот.

Сегодня Элвис был одет просто – в джинсы и ветровку.

«И во дворе его ждет какая-нибудь „трахома“! – смекнул сыщик. – Как пить дать за парнем началась охота! Но видит Бог, я не имел к этому касательства!»

Он разложил перед Старцевым три фотографии трех женщин. Тот внимательно изучил каждую, а потом презрительно усмехнулся.

– Впервые вижу.

Тогда следователь убрал два снимка, оставив лишь портрет Констанции Лазарчук.

– Посмотрите внимательней. Она могла быть в парике.

– Не она, – покачал головой Элвис.

– Вы уверены?

– На все сто!

Версия с Констанцией терпела крах. «Слишком гладко все выходило, чтобы походить на правду!» – невесело рассуждал про себя Константин, но наниматель не дал ему собраться с мыслями.

– Вот что, Еремин, мне придется на несколько дней покинуть столицу.

«По одному твоему виду, голубчик, я понял, что собрался в бега!»

– Приостановить расследование?

– Ни в коем случае! – запротестовал Старцев. – Наше соглашение остается в силе. Деньги будут перечисляться на ваш счет. Через день с вами свяжется один человек, мое доверенное лицо…

– Он знает о коллекции? – удивился сыщик.

– Нет. Он ничего не знает, и вы не вздумайте его посвящать!

– Зачем же он тогда нужен? Не проще ли было вам дозвониться до меня из другого города?

– Не проще, – произнес он тоном, подтверждающим самые мрачные прогнозы следователя. – Доверенное лицо будет интересоваться только конечным результатом. Вы ему назовете похитителя.

– А если мне очень повезет и в моих руках окажется похищенная вещь?

Авторитет задумался.

«Видно, в его планы раньше не входило, что я доберусь до безделушки. Мне отводилась скромная роль – найти похитителя, с которым он разберется без моей помощи. Похититель отправляется к праотцам. И я, скорее всего, вслед за ним! Но кто-то перебежал дорогу Элвису. Он должен уносить ноги. А значит, придется все переигрывать».

– Если вам повезет, оставьте ее у себя. До моего возвращения. Надеюсь на вашу честность.

Он поднялся. Пожал следователю руку, но, прежде чем покинуть кабинет, подошел к окну и вновь слегка отодвинул штору.

* * *

Потом был неожиданный телефонный звонок.

– Это детектив? Частный?

– Кто спрашивает?

– Это из того самого дома, откуда журналиста украли. Вчера утром мы с вами разговаривали.

– А-а, – припомнил Еремин хиленького матросика. – Вы хозяин Тима?

– И вправду, ёб-теть, детектив! – с восторгом откликнулся тот. – Даже собаку не упустил!

– У вас какие-нибудь новости?

– Да-да! – заорал импульсивный матросик. – Та баба с таксой ни хрена не видела! Врет или прикидывается – не знаю! Зато объявился другой свидетель. Я с ним немного поработал. Он готов дать показания. Так что с вас причитается, ёб-теть! По бутылю на рыло!

Отсмеявшись, доброволец сообщил свой адрес, и они условились о встрече.

– Закрутилась карусель! – высказался вслух сыщик.

В кабинет без доклада секретарши вошел Полежаев.

– Что себе позволяет эта девка! – возмутился строгий начальник.

– Кончай строить из себя! – Антон уселся напротив. – Можно подумать, ты забыл, как меня зовут!

– Не в этом дело! Во всем должен быть порядок!

– Ой, Костян! – поморщился тот. – Ненавижу, когда из тебя прет ментовский чинуша!

– Вот такие апофигисты, как ты, и довели страну до распада!

– Ночами не спал. Доводил страну до распада. Не хочешь перекусить? Тут поблизости неплохая кафешка. Тебя вечно с голодухи тянет на политику.

– Времени в обрез. А у меня интересная информация.

– Выкладывай! Не зря же я мчался как угорелый! Кстати, вычту с тебя за такси!

Еремин больше не реагировал на шпильки товарища. Он сделал непроницаемое лицо, как бы давая понять, что время для пустых разговоров исчерпано.

– Муровцы-тимуровцы, оказывается, тоже ловят мышей… – начал он иносказательно. – Просмотрев дискеты Констанции Лазарчук, они обнаружили одну прелюбопытную. На ней набран текст отрывка с отравленным тортом, только в более развернутом варианте. Почти на ста страницах. Есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Все проясняется, Костян! – вскочил писатель. – Все три отрывка, найденных нами в квартирах жертв, есть не что иное как капуста, или синопсис, если по-научному. Чтобы тебе совсем понятно было – краткое содержание романа, но романа, разбитого на отрывки. У нас в руках оказались синопсисы отрывков.

– Зачем огород городить?

– Сейчас объясню. – Полежаев сделал небольшую паузу, а потом задал вопрос: – Как ты думаешь, сколько нужно писать в год детективных романов, чтобы твое имя было у всех на устах во имя процветания издательского бизнеса?

– Сколько? – удивился Еремин. – Разве дело в количестве, а не в качестве?

– Скажешь тоже! Гора трупов, море крови – вот тебе и качество! Обыватель лопает за милую душу!

– Ну, не знаю. Два-три романа в год.

– Это я пишу два-три. А для настоящей раскрутки необходимо шлепать четыре-пять.

– Разве такое бывает?

– Бывает, но редко. Таких гигантов – раз-два и обчелся. У остальных, как говорится, кишка тонка. Тогда издатель идет на хитрость. Нанимает поденщиков. Нельзя, чтобы процесс приостановился и публика хоть слегка забыла любимого автора.

– Если я тебя правильно понял, некоторые авторы не являются авторами своих произведений.

– Ты меня правильно понял. Это практиковалось и в советские времена, но не имело такого размаха, как сейчас, не было поставлено на конвейер. Мне известны два вида поденной работы. Первый – когда нанимается один человек, который тянет весь роман от первой страницы до последней. Это не наш вариант. В другом случае – издатель нанимает сразу нескольких поденщиков на один роман. Каждый пишет свой заранее заданный отрывок. Такой метод получил название «братская могила».

– Уму непостижимо! Что могут написать совершенно разные люди? Качество пострадает.

– Про качество я тебе уже сказал. Обычно в таких романах одна линия не сходится с другой. Выпирает разностилье. Впрочем, о стиле говорить не приходится. Усредненный журналистский – это то, что нужно. Ведь обыватель любит почитывать газетенки. И чем пресса желтее, тем массовей. Любой издатель стремится к массовости, а всякие там Прусты и Достоевские могут идти спать. Обычно, когда издатель прибегает к услугам «братской могилы», он уже ничем не рискует. Автор раскручен настолько, что издай под его именем «Пособие для начинающего вулканизатора», и то бы раскрутили! Зато какая скорость! «Братская могила» может отшлепать роман за две недели! А то и быстрее! Чем больше занято в работе поденщиков, тем живей идет процесс!

– И тем мертвей роман, – с грустью добавил следователь.

– Точно. Теперь мне понятна ирония Шведенко. Он вывел на полях своего синопсиса: «А. Б. Полежаев? Нарочно не придумаешь!» Он решил, что выполняет поденную работу за меня. Он плохо представлял ситуацию в издательском бизнесе. Просто жена ему запудрила мозги моими книгами, которые он, по всей видимости, не читал.

– Значит, кое-что разгадали? – довольно подмигнул Константин. – Попробуем докопаться и до остального. Как ты думаешь, сколько поденщиков взяли на этот роман?

– Если у Лазарчук на дискете сто страниц – человек пять, не больше. Объемы детективных романов стандартные.

– Пять… – задумчиво повторил Еремин. – Троих уже нет. Идет охота на поденщиков одного романа. Зачем?

– Ума не приложу! Кроме того, что все случившееся с ними идиотски точно оправдывает название «братская могила», ничего добавить не могу.

– Почему у Шведенко и Саниной при обыске не обнаружили развернутых вариантов синопсиса?

– Они в отличие от Лазарчук пользовались пишущими машинками и наверняка делали только один экземпляр. Значит, их варианты уже на столе у редактора, а может, даже пущены в набор.

– Ты хочешь сказать, что роман уже написан?

– Кто его знает. Вполне возможно.

– Как нам узнать имена остальных? Или тебя в конце концов наведут и на их трупы?

– Ты находишь в этой ситуации уместной иронию?

– Сами вы, Антон Борисович, ни в чем таком не замешаны?

– Брось дурака валять, Костя! Ты читал все мои романы.

– Да, их мог написать только ты! – признался Еремин. – Только ты знаешь меня, как облупленного! А скажи, если мы выйдем на издательство, они откроют нам имена остальных поденщиков?

– Исключено.

– Даже если тем угрожает смертельная опасность? А ведь им сейчас должно быть тревожно. Ой как тревожно, Антоша! Кто-то убивает одного за другим поденщиков. И какие-то детали совпадают с романом, который, возможно, уже в наборе. По-слу-шай! – произнес он по слогам. – Так ведь это проще пареной репы! Задачка для первоклассника! Кто написал им эти чертовы синопсисы?

– Я тоже об этом сейчас подумал. Вряд ли их писал сам автор. Точнее – тот, под чьим именем выйдет роман.

– Еще один поденщик!

– Скорее – разработчик сюжета.

– Сильный разработчик!

– Знаешь, Костян, я ведь долго сомневался: синопсисы ли это? Синопсисы пишутся обычно канцелярским языком, а тут – явно оригинальный подход и слишком много эмоций.

– Женщина?

– Возможно.

– Люблю иметь дело со специалистами! – польстил писателю сыщик.

– Давно ли я стал специалистом… – скромно отмахнулся Полежаев.

– И заметь, убийца регулярно и добросовестно кладет синопсис на видное место в квартире поденщика.

– Ты хочешь сказать, что мотив преступления скрыт в самом романе?

– Не думаю, – покачал головой Константин. – Скорее всего, это отвлекающий маневр. И не стоит глубоко вдаваться в суть этих кровожадных отрывков.

– Опять ты за свое! – с досадой выпалил Антон. – Но связь жертв налицо! Они делали одну работу. Они, черт возьми, просто были знакомы!

– Ну ты даешь! Скажи, а разве издатель заинтересован, чтобы поденщики «братской могилы» знали друг друга?

– Скорее, наоборот. – Полежаев задумался. Было видно, что вопрос следователя его смутил. – Ведь все они – соучастники преступления. Такие же, как фальшивомонетчики. Опасаясь утечки информации, издатель предпочтет держать в тайне каждого.

– А они, по-твоему, прекрасно знают друг друга!

– Может, случайность?

– Давай-ка все по порядку, – предложил сыщик. – Что тебе известно о связи Шведенко – Лазарчук?

– Они были вместе в «Иллюзионе» неделю назад на французском сеансе. Смотрели «Призрак свободы» на французском языке без субтитров.

– Кто их там видел?

– Патрисия.

– Еще кто?

– Санина.

– Она уже не свидетель. Кто еще?

– Все. Но зачем Патрисии выдумывать?

– Действительно. Констанция была ее подругой?

– Не совсем. Просто знакомая. Иногда сталкивались в одних и тех же компаниях.

– Так вот, Антоша, по моей просьбе в МУРе еще раз переворошили видеотеку Констанции Лазарчук, и, представь себе, нашли «Призрак свободы» на французском языке с русскими субтитрами.

– И что с того? – парировал писатель. – Если мы рассматриваем Лазарчук как соучастницу похищения журналиста, то ради успеха всей операции она могла подыграть, сделать вид, что в жизни не видела этого фильма.

– Ты считаешь, что инициатива посмотреть фильм на французском, в котором он ни бельмеса, исходила от Шведенко?

– Да, странно, – согласился Антон.

– Ведь очевидно, что он согласился, когда девушка пообещала, что будет ему весь сеанс переводить каждую фразу. Его можно понять. Это, в конце концов, приятно, когда девушка шепчет тебе в ухо. А теперь смотри, что выходит. Констанция повела его в общественное место, ничуть не заботясь о собственном алиби. Притом что существовала альтернатива – пригласить Шведенко к себе домой. Куда менее гласно.

– Ты прав. Так что же тогда получается? В кинотеатре была не Констанция? Патрисия мне наврала?

– Не надо делать поспешных выводов, – улыбнулся Еремин. – Сегодня я попробую оказаться на месте Шведенко.

– Ты пойдешь в кино?

Следователь заговорщицки подмигнул.

– Один?

– Нет. С одной привлекательной особой, проходившей у меня свидетельницей по делу Грызунова. Она любезно согласилась переводить.

– Я смотрю, ты времени даром не теряешь! – похвалил друга Антон.

– У меня появилась идея. Почему бы тебе вместе со своей невестой не присоединиться к нам? Вы ведь, кажется, познакомились в «Иллюзионе»?

– Ты все-таки подозреваешь в чем-то Патю?

– Бог с тобой! Просто хочу познакомиться.

– Чтобы сделать сравнительный анализ? И потом выговаривать мне, какой я дурак и что Ида в сто раз лучше!

– Ты и в самом деле дурак! Кстати, Ида на днях мне должна позвонить.

– Я вижу, вы спелись.

– Я дорожу нашей с ней дружбой. – Константин подчеркнул слово «дружба». – Я могу ей сообщить о твоей женитьбе?

– Еще ничего не решено.

– Так ты придешь в «Иллюзион»?

– Не знаю. Дел по горло, – заупрямился писатель.

Еремин уже пожалел, что развил тему Иды. Прекрасно знал, чем кончаются разговоры о ней.

– Могу я тебе поручить кое-что? – начал он издалека.

– Это касается нашего дела? – осторожно поинтересовался Антон.

– Разумеется. Я подумал, что тебе сподручней заняться поиском романа.

– Ты имеешь в виду «братскую могилу»?

– Да. Если роман писался для известного, раскрученного автора, то наверняка анонсировался. По названию романа и по аннотации ты можешь понять, наша эта ахинея или нет.

– Пожалуй. Тем более сегодня открывается Международная книжная ярмарка. Там будет масса каталогов.

– Тебе и карты в руки!

На прощанье Еремин сказал:

– До вечера! В «Иллюзионе»!

Антон бросил на друга испепеляющий взгляд и вышел из кабинета.

* * *

Хлюпенький матросик встретил частного детектива с распростертыми объятьями, будто они годами вместе бороздили моря и океаны, а на суше судьба развела их.

В квартире пахло чем-то подгоревшим.

– Нюрка, жена моя, продрыхла целый час, а про фасоль забыла! – информировал с порога хозяин. – Теперь вместо фасоли – шрапнель!

Однако Нюрка не спешила показываться. Видно, чувствовала свою вину за испорченный обед.

– Фу! Я сказал «фу»!

Это уже относилось к бульдогу, не менее импульсивному, чем хозяин, бросившемуся к Еремину чуть ли не с поцелуями.

– Я сказал «на место»! Разгильдяй, ёб-теть! Разве такому поручишь охрану материальных ценностей!

Но пес не слушал матросика, а знай свое – прыгал к следователю на грудь, пока тот не приласкал его.

– Пройдете или как? – осведомился хозяин.

– У меня мало времени. Может, покажете своего свидетеля?

– А как насчет… – Матросик сделал красноречивый жест, означающий, что ему позарез охота выпить, но вслух произносить не стал, видимо, опасаясь Нюрки, хотя и провинившейся.

– Всякий товар имеет цену, – усмехнулся Константин. – Я должен убедиться, что ваш товарищ не вешает мне лапшу на уши.

– Васек – парень чистой души! Врать не станет! Что видел, то видел.

Васек жил на двенадцатом этаже. Следователь сразу смекнул, что его квартира граничит с квартирой, которую снимал Шведенко, хоть и находятся они в разных подъездах.

Им открыл молодой человек примерно одного с Ереминым возраста, в клетчатой рубахе не первой свежести и спортивных штанах. Клочья белых волос обрамляли намечающуюся лысину, в голубых глазах светилась простота.

– Заждался я уж, – пробурчал он без улыбки. – Собирался уж в магазин.

– Не шути так, Васек! – откликнулся хлюпенький и с деловитостью, на какую только был способен, добавил: – Мы со следователем по важному вопросу.

– Какой я тебе Васек! – возмутился тот. – Викентием меня звать. Кеша я.

Ворчливый Кеша провел их на свою замызганную кухню.

Белый пудель, выбежавший им навстречу, как-то не вязался с интерьером, хоть и был похож на хозяина особой вихрастостью и простотой в глазах. Сыщик вообще-то не был любителем собак, больше нравились кошки, но чтобы заслужить доверие хозяина, пришлось приголубить глупенького пуделька.

– Сколько лет собаке? – спросил он для проформы, чтобы смягчить недовольство Васька-Викентия.

Ответ его мало интересовал, тем более матросик взял уже соседа за жабры. Видать, жажда не угасала и гнала события вперед.

– Колись, друган! Все, что мне рассказывал! Валяй, и побыстрей! А то у частного детектива времени в обрез!

– Вот еще! – пробормотал тот. – Журну, говорят, голову отвинтили. И мне отвинтят!

– Да кому ты нужен, Васек! – негодовал матросик. – Он же журн, а ты кто? Ассенизатор!

– Я – кассир! – произнес Викентий с достоинством.

– Знаете, где он кассир? – обратился хлюпенький к следователю, по-жеребячьи заржав. – В платном сортире!

Еремин понял, что если не возьмет сейчас инициативу в свои руки, уйдет ни с чем.

– Вы не могли бы нас оставить наедине?

Словоохотливый матросик поерзал было на табурете, но колючий взгляд сыщика будто приподнял его за шкирку и выставил за дверь.

– Откуда вы узнали про отвинченную голову журна?

Вопрос был задан резонно, потому что гибель Шведенко никак не освещалась в прессе, тем более такие подробности, как отрубленная Голова.

– Люди болтают, – ответил тот неопределенно.

– Какие люди?

– Разные.

– Конкретно можете назвать?

– Да любого спросите в нашем дворе!

«Что я к нему привязался? Василина вполне могла проболтаться. Да хотя бы тому неприятному типу, который сдавал журналисту жилье».

– Что вы видели в то утро?

– Ничего такого, – пожал плечами Кеша. Он предпочитал почему-то не смотреть Еремину в глаза, интересуясь больше протертым ковриком на полу, как бы спрашивая: «А это у меня откуда? Кто подсунул мне этот клоповник?»

– А все-таки? Играет роль любая мелочь. Вы видели машину возле мусорных ящиков, когда гуляли с собакой?

– Ну, предположим.

– Что значит – предположим? Видели или нет?

– Ну видел.

– Марку можете определить?

– «Форд». Я прочитал на крышке багажника. Там как раз фонарь светил.

– Вы подходили так близко?

– Ну да.

– Сидевшие в машине вас заметили?

– Кажется, нет. Они о чем-то болтали. Я даже расслышал кое-что. Женщина сказала мужчине: «Раз она пошла на это, значит, у нее туго с деньгами. Завтра ты ей позвонишь и предложишь свои услуги».

– Описать их можете?

– Они сидели в темноте. Я ни черта не видел.

– Женщина молодая?

– Голос молодой.

– Что было дальше?

Кеша снова уставился в коврик.

– Ничего. Я загнал собаку домой.

– Не надо скрывать, Викентий.

– Я не скрываю…

– У вас есть телефон?

– Нет.

– Значит, вы не могли вызвать милицию, когда услышали крики за стеной.

– Криков не было, – признался тот, – был какой-то жуткий храп. До сих пор стоит в ушах, как вспомню. Я остолбенел. Вы понимаете меня?

– Понимаю. За стеной душили журналиста, но вы ничего не предприняли для его спасения.

Свидетель посмотрел на детектива затравленным, умоляющим взглядом.

– Бог вам судья, – продолжал Константин, – сходите в церковь, если веруете. Меня же интересует все, что вы слышали или видели в то утро.

– Я слышал, как за стеной вскрикнула женщина. И мужской голос спросил: «Порезалась, что ли? Оставь, я сам все протру!»

– У вас такая прекрасная слышимость?

– Да не жалуемся. К тому же окна были распахнуты настежь. И еще – раннее утро. Никаких посторонних шумов.

– Идеально для подслушивания, – согласился Еремин.

– Только больше они не переговаривались. Видно, все было обговорено заранее, – покачал головой Кеша.

Светившаяся из-под белесых бровей простота показалась в этот миг следователю обманчивой.

– Потом вы подошли к окну?

– С двенадцатого этажа не много разглядишь. Я видел, как ко второму подъезду подкатила тачка.

– Это был тот самый «форд»?

– Конечно.

– Погодите-ка! Получается, что за рулем сидела женщина?

– Видимо.

– А когда вы гуляли с собакой, кто сидел за рулем?

– Мужчина.

– Продолжайте.

– Из подъезда вышли еще двое. У мужика за спиной был мешок. Я сразу догадался, что в этом мешке.

– Во что мужчина был одет?

– На нем была штурмовка. В таких раньше студенты ходить любили. Мне он показался невысоким и полноватым, но с двенадцатого этажа все кажется приплюснутым.

– Волосы? Какого цвета волосы?

Кеша задумался.

– Трудно определить. Ни светлые, ни темные. Зачесаны назад.

– Хорошо. А что можете сказать о женщине, которая вышла вместе с ним?

– Она сразу впрыгнула в машину, а тот еще возился с багажником. Я не успел ее разглядеть. По-моему, была в брюках и свитере. Может, я ошибаюсь. Бросилось в глаза что-то зеленое.

– Свитер в белую и зеленую полоску. Так?

– Вроде бы. – Кеша удивленно посмотрел на следователя.

– Скажите, а женщина с таксой еще гуляла во дворе?

– Нет. Никого не было. Я еще подумал о том, как этим в машине повезло. Но когда они выезжали со двора, наткнулись на пенсионера. Он возвращался с бульвара. Бегает там каждое утро со своей овчаркой. Вот он наверняка кого-нибудь из них «сфотографировал».

– Выловить бы нам этого пенсионера! – размечтался Еремин.

– Так нет ничего проще! Дом-то кооперативный.

Старика действительно нашли довольно быстро через председателя кооператива, но, увы, старания были напрасны. Пенсионер удостоил сыщика жгучим пронзительным взглядом и промямлил с искусственной хрипотцой:

– Зрение у меня сла-а-бое. Ничего не вижу без очков…

Константин отсчитал угрюмому Кеше и счастливому матросику по два червонца и пустился в дальнейший путь.

* * *

С Елизарычем он связался по телефону.

– Как живешь, Престарелый Родитель?

– Неужели опять труп? – взволновался эксперт.

– Пока нет, но в скором времени ожидается.

– Бог с тобой, Костя! Как ты можешь это знать?

– Если не пошевелюсь, то еще два как минимум. При встрече объясню. А ты мне скажи вот что. У Констанции Лазарчук были какие-нибудь порезы на руках или на ногах?

– Ничего не было.

– Точно?

– За кого ты меня принимаешь? Я каждый труп держу в памяти. И хотел бы не помнить, да не забываются. Что стряслось-то?

– Кажется, мы лопухнулись с этой девчонкой. Она только жертва и к убийству Шведенко непричастна. И в кино с ним ходила не она. Что-то темнит Антошина подруга. А зачем темнит, постараюсь узнать.

– Ты смотри, не обижай Антона! – предостерег Елизарыч. – Он парень душевный.

* * *

«Парень душевный» решил разыграть не только Патю, но и Константина.

Они прибыли в «Иллюзион» задолго до сеанса и сидели в кафе, смакуя кофе с коньяком.

Патя без умолку болтала, строя планы на будущее и живописуя их свадебное кругосветное путешествие.

– Я возьму с собой машинку! – заявил писатель. – Мой отдых слишком затянулся.

– Еще не хватало таскать за собой эту махину!

– Она легкая.

– Я куплю тебе ноутбук!

– Я вообще-то не нищий, – обиделся Полежаев. «Вот твоя коза!» – вспомнились слова Иды и старенькая механическая машинка со сломанными литерами…

«Какое-то декадентское настроение. Вот-вот уроню слезу в рюмку! Я люблю в этой девочке балерину? Я люблю, когда она подражает грациозным па? Нет! Зачем себя обманывать? Я люблю в ней Иду! Я люблю, когда она подражает королеве! А когда она на нее не похожа, я раздражаюсь, выхожу из себя!..»

– Алло! Ты где? – дернула она его за рукав пиджака. – Не обижайся. Ведь я могу тебе к свадьбе сделать подарок?

– А что подарить тебе?

– О-о! – протянула многозначительно Патя. – Есть одна вещь, которую мне бы хотелось иметь.

– Что это?

– Давай поговорим в другой раз.

– Почему?

– Потому что время еще не пришло.

– По-моему, ты кокетничаешь и набиваешь цену.

– Ты меня видишь насквозь!

– Тогда выкладывай!

– Ладно. Только смотри, как бы потом не пожалеть!

– Кончай набивать цену!

– Ничего не поделаешь! – притворно вздохнула она. – Все тайное когда-нибудь становится явным. Эту вещь не так-то просто увидеть. Потребуются кое-какие формальности.

– Какие?

Он слушал ее довольно равнодушно, не придавая особого значения разговору.

– Тебе предстоит отыскать один маленький антикварный магазинчик, затерянный в старых московских переулках… – загадочно начала Патрисия. – При входе в него колокольчики сыграют «Марсельезу».

– Что дальше? – спросил он после паузы, которую она держала, наблюдая за его реакцией.

– Магазинчик настолько маленький, что обходится одним продавцом. Это довольно странный субъект. Мужчина твоих лет, альбинос, с неприятным лицом. Шея у него не поворачивается, и чтобы посмотреть в сторону, ему приходится разворачиваться всем корпусом. Наверно, последствие сифилиса.

– Приятная будет встреча! – усмехнулся Антон. Теперь он слушал ее внимательно.

– Ты с ним поздороваешься и скажешь: «Я от Патрисии Фабр. Вы не могли бы мне показать гильотину?»

– Что показать? – переспросил Полежаев.

– Гильотину. – Она загадочно улыбнулась. В уголках рта образовались очаровательные ямочки.

– Ты меня разыгрываешь! – махнул он рукой. – Бред какой-то! Могла бы придумать что-нибудь поостроумней. В центре Москвы – гильотина???

– Как знаешь, – пожала она плечами. – Я ведь говорила – время, очевидно, еще не пришло. – Она поднесла к губам чашку с остывшим кофе.

– Какая встреча! – вдруг закричал Антон. Патя сидела спиной ко входу и поэтому не видела, к кому обращается ее спутник. Она оторвалась от чудодейственного напитка и оглянулась: к их столику направлялись широкоплечий брюнет и красивая стройная женщина с копной рыжих волос. Патя с грохотом поставила свою чашку на столешницу и недоуменно посмотрела на Антона.

– Вот как бывает в жизни… – философски начал Еремин. – Два старых школьных друга из провинции встречаются в столичном кинотеатре. Неплохое начало для романа. А, писатель?

– Банально! – откликнулся тот. – Знакомьтесь. Патрисия! Костя!

– Ольга! Антон! – в свою очередь представил следователь.

Перед вновь прибывшими поставили по бокалу белого вина.

– Я заказал нам рейнское, – пояснил Константин. – А вы любите белое вино? – обратился он к Патрисии.

– Не очень. Я предпочитаю что-нибудь покрепче. Например, виски.

– Вот и неправда! – уличил ее Антон. – Я помню, как ты ночью ворвалась ко мне с бутылкой бургундского и принялась учить уму-разуму.

– Это зависит от настроения, – быстро нашлась девушка. – Сегодня я настроена пить виски.

– Я закажу тебе со льдом.

Полежаев прошел к стойке бара, оставив их втроем.

Следователь едва открыл рот, чтобы еще о чем-то спросить, но Патя его опередила, обратившись по-французски к Ольге:

– Парле ву франсэ?

Та ответила утвердительно, несколько смутившись. И тогда девушка быстро произнесла две-три фразы с вопросительной интонацией. На этот раз гувернантка дала отрицательный ответ.

Еремин был несколько задет таким поведением француженки, но Ольга решила выправить положение:

– Патрисия поступила сверхгениально: чтобы не докучать вам нашими бабьими проблемами, обсудить их по-французски.

Девушки засмеялись, и следователю ничего не оставалось другого, как поддержать этот смех. При этом он все же чувствовал себя одураченным.

– У нас еще целых двадцать минут до начала сеанса, – сообщил Антон, возвратившись с двумя стаканами виски.

Между тем следователь не терял времени и учинил Патрисии настоящий допрос.

– Антон мне сказал, что вы были знакомы с Констанцией Лазарчук.

Перед тем как ответить, она пристально поглядела на писателя.

– Громко сказано. Просто бывали в одних компаниях, но никогда не общались друг с дружкой.

Полежаев пожалел, что привел ее сюда. Ведь дома неминуемо разыграется сцена, а этого он хотел меньше всего.

– А в прошлый понедельник Констанция была здесь?

– Да.

– Вы это утверждаете? А кто-нибудь еще может подтвердить ваши слова?

– Вряд ли. Я в тот вечер была одна.

– И она пришла с журналистом?

– Я не знала, что он журналист. Я вообще впервые видела этого человека. Мне потом Антон показывал его портрет.

– Вы ничего не путаете?

– Барменша тоже подтвердила, что видела в тот вечер Шведенко, – вспомнил писатель.

– Что журналист был в кинотеатре, сомнения у меня не вызывает. Но была ли здесь Констанция?

– Ее трудно с кем-либо спутать, – настаивала на своем Патя.

– Хорошо. Оставим этот вопрос открытым. Теперь поговорим о Саниной.

– Святая дева Мария! Сколько можно? Бывают же такие люди: мало того что при жизни докучают, так еще и после смерти не оставляют в покое!

– О ваших отношениях с Марией Степановной я наслышан.

Патрисия тяжело вздохнула, давая понять, как трудно ей говорить на эту тему.

– Именно она продиктовала вам адрес Лазарчук?

– А кто же еще? Степановна в тот вечер на меня надулась, когда увидела рядом Антона, и мне стоило немалого труда добыть адрес Констанции. Я пообещала Саниной, что на днях ей позвоню, и сердце бедной лесбиянки сразу оттаяло.

– Понятно. Значит, Санина и Лазарчук были знакомы, – задумчиво произнес следователь.

– Знакомы? Да я уверена, что их связывало нечто большее! – Патя полезла в рюкзак, достала пачку сигарет и закурила.

Еремин отметил про себя, что девушка курит «Голуаз». Пачка синего цвета.

– Не угостите сигареткой? – обратилась к ней Ольга, явно до этого скучавшая. – Забыла свои дома, – пояснила она и потянулась к синей пачке.

– Что это у вас, Оленька? – ласково обратился к ней Константин.

– Где? – не поняла гувернантка.

Сыщик перехватил ее руку и повернул ладонью вверх. С нижней фаланги указательного пальца на холм Юпитера спускался неровный шрам.

– Как это вас угораздило?

– Ах, это… – Она выдернула руку и ловко подцепила сигарету. – Порезала на днях кухонным ножом.

«От ножа шрам получился бы поровней, – сразу прикинул опытный детектив. – К тому же она порезала правую руку. Значит, нож должна была держать в левой. А сигарету держит в правой. Не левша».

– Патрисия, вы кому-нибудь говорили о случившемся? – продолжил он допрос.

– Кажется, нет.

– А если точно?

– Мама ничего не знает? – помог ей вспомнить Антон.

– Боже упаси! Я бы тогда не сидела здесь с вами, а была бы прикована к ней наручниками!

– Постарайтесь все-таки вспомнить, – настаивал Еремин. – Вот вам мой телефон. – Он протянул ей визитную карточку.