Текст книги "Дети Лубянской Империи"

Анатолий Крымский
Дети Лубянской Империи

«Если враг неумолимо наступает, мы должны

сделать все возможное, чтобы остановить его на дальних рубежах».

Президент РФ В. В. Путин

Мы в кино не снимались… Нам ролей не давали… Нас снимали в приуеле… На фоне дувалов…

Нас снимали на минах – на крутых перевалах…

(песня ветерана)

Пролог

В тени аллей Пискаревского кладбища сидела на скамеечке за оградкой пожилая женщина. Аккуратная неброская одежда. Тщательно уложенные пряди седых волос под элегантной шляпкой. Со стороны она была похожа на завуча Гимназии или отставного декана технического вуза.

С мемориальной плиты черного камня смотрело на нее мужественное лицо лихого казака. Сдвинутая на бок папаха, лихо подкрученные чапаевские усы…

– Слава юным дзержинцам! – неожиданно прозвучал за ее спиной сиплый мужской голос.

Бабуся резко вскочила, на ходу зажав связку ключей в боевом положении в одной руке. И с замахом зонтиком в другой.

Седой, пожилой мужчина, в элегантном костюме, улыбнулся боевому настрою: – А ты, Елизавета, нисколько не изменилась, – затем с поправкой на возраст, – извините, Вы.

Елизавета Петровна внимательно осмотрела посетителя, отбросила в сторону ненужный зонтик и бросилась обниматься: – Хамид Мустафаевич! Сколько лет, сколько зим!

– Ага, сначала грохнуть пыталась: зонтиком пырнуть, а затем вдруг замурчала, как кошка! – бурчал бывший «шеф». – А на приветствие так и не ответила.

– Юным дзержинцам слава! – бойко, по – военному отрапортовала пенсионерка.

Они неторопливо прогуливались вдоль тенистых аллей: пожилой, но крепкий Учитель и его когда – то юная ученица.

– Что «Деда Чапая» не забываешь – это хорошо. Наших кого – нибудь видишь?

– Одну видела. Малику.

– Как Малику? Ничего не путаешь? Я же все твои рапорты читал, во всех подробностях. Как группа погибла… Ах, да, Малики в списках не было…

Елизавета во всех подробностях изложила «случайную встречу в «Сапсане».

Учитель нахмурился: – Вот так: учишь вас, учишь, а вы на сторону врага – раз! Да не обижайся ты, я образно. Человеческая душа – потемки! А все – таки жаль. Я ведь в вас столько сил вложил, можно сказать: всю душу!

Затерянный в лесу. Странный лагерь. Чупакабра. Памятник железному Феликсу

Вековой лес стоял стеной непроходимой чащи. Раньше в нем скрывалась от любопытных глаз воинская часть: батальон спутниковой связи. В девяностые часть расформировали, но судя по поведению местных жителей деревушки, стоящей в нескольких километрах, в лагере кто – то жил.

Об этом свидетельствовало несколько фактов. Первый: раз в сутки над лесом делал круг бесшумный беспилотник. Второй, и об этом местные вообще избегали говорить: заезжали лесники или охотники за цветным металлом. Однажды покусившись на тайну леса – исчезали навсегда. Некоторых находили с идиотской улыбкой, в изодранной и изрезанной одежде, с многочисленными ушибами и синяками. Потерпевшие ничего не могли внятно объяснить, мало того они не могли вспомнить даже свои паспортные данные.

У местных жителей на походы в лес было наложено табу. Особенно боялись отпускать в лес по ягоды детей. Иногда в холодные зимние ночи или в осенние, с проливным дождем из леса нечто и истребляло птицу и мелкий домашний скот. Внешне птица и зверь выглядели неповрежденными, но бывалые охотники и зоотехник уверяли, что животные обескровлены. Словно нечто огромным шприцем высосало из живности жизненную силу.

Пробовали ставить капканы, караулить – все напрасно. Среди местных жителей пошел слух о таинственном звере – чупакабре – вампире животных…

В бывшей воинской части не было замечено людей или техники. Никто туда не заезжал и не выезжал. Ржавые ворота оставались закрытыми. Одно выглядело странным: стоящий посреди плаца памятник Ф. Э. Дзержинскому всегда, при любой погоде, выглядел, как новенький. Словно кто – то невидимый его постоянно обновлял или реставрировал.

Шахта забытого детства «Чи – Чи – Ва». Наглухо задраенный звездолет

Детское отделение разведшколы ГРУ находилось глубоко под землей. Внешне ничего не говорило о его жителях и местонахождении. Заброшенная воинская часть. Ржавый пудовый замок на не менее ржавых воротах. Единственная причуда: до желтого металлического блеска надраенный памятник Дзержинскому.

Лагерь разведчиков напоминал собой наглухо задраенный звездолет. Сменяемые часовые, шли тренировки и занятия, все работало, как часы, но выбраться из подземного города было невозможно. Даже бытовые отходы и мусор здесь не вывозился, а спрессовывался с опилками и торфом, и сжигался в специальной печи.

Детей привозили отовсюду: детдомовцы, беспризорные бродяги, заблудившиеся грибники. Все приходили жесткий отбор и анкетирование у опытных военных психологов. Детей разделяли на группы по способностям и талантам. Самые – самые в будущем будут элитой ГРУ, остальные техники различных служб: охранники, водители спецтранспорта, саперы, корректировщики…

Основной упор в первые месяцы «Курса молодого бойца» делался на физо. Самые крепкие и перспективные переходили в сектор единоборств. «Троечники» «просеивались» через сито профпригодности.

Обучение вели ветераны Спецназа и ГРУ. Строгие, но справедливые. Если бы детям спецшколы сказали, что за малейшую провинность их лишат на неделю интернета или поставят в угол – они бы восприняли бы это, как приз.

Суровые наставники гоняли попавших в «прорыв» до седьмого пота изнурительными марш – бросками, отжимали лежа и сидя. Если «залетал» один – наказывали все отделение. У каждого отделения был свой куратор – наставник, но отдохнуть от «военного» детства курсанты убегали в единственное тихое место – местную котельную. Здесь у пожилого механика, прозванным за свои лихо закрученные усы – Чапаевым и отводили душу воспитанники.

Дети все равно оставались детьми. Горячий чай со сладостями и сушками, рассказы Чапая о военной молодости позволяли детям расслабиться и забыть о суровых буднях и тиранах – инструкторах. И в главном их лозунге: «Чи – чи – ва – человек, человеку волк». Имелось ввиду: чужой человек – враг.

Чапай из котельной. Герой – инвалид. Родная дядькина «жилетка». Шахматная рулетка

«Дед Чапай» – как прозвали его воспитанники, не всегда работал в котельной. В молодости он служил в спецназе. Выполнял боевые задания в Афганистане, Таджикистане, Чечне. Заслужил боевые награды. Однажды, во время разминирования вражеского фугаса, попал на замысловатую ловушку. После госпиталя и многочисленных операций в строй так и не встал. Не может служить в спецназе инвалид. Получив пенсионные корочки Сергей Михайлович и благословения военкомата: Мы вас туда не посылали! Майор запил. Однажды, проходя по городскому парку, заметил необычного обывателя. Мужчина сидел на скамейке, рядом на шахматной доске, аккуратно были расставлены фигуры.

Сергей Михайлович присел напротив:

– Сыграем?

– На что играем? – вежливо спросил хозяин шахмат.

– На интерес! – Выпалил Сергей Михайлович.

– Нет. Давайте на биографию, – с нажимом переиначил собеседник.

– Идет. Нам за свою биографию не стыдно, – с задором выпалил инвалид.

Игра затянулась. Оба долго обдумывали ходы, просчитывая возможности противника. Легко сдаваться никто не хотел. В итоге сошлись на ничьей.

– Смирнов Виталий Евгеньевич – военный советник, представился незнакомец.

– Ха! Вот так удача! Сергей Михайлович Яковлев – инвалид. Ветеран спецназа. Может посоветуешь, советник, как жить дальше?

Знакомство и беседу продолжили в хрущобе Сергея Михайловича. Смирнов внес в холостяцкую обстановку новые элементы: дорогой коньяк и хорошую закуску. Пили, говорили о жизни, судьбах поколений, о чести, мужестве, доблести…

Через неделю Сергей Михайлович обнаружил в ржавом почтовом ящике новенький конверт. В нем предписание: прибыть к новому месту службы и банковская карточка с «подъемными».

Добравшись до лесной деревушки Сергей Михайлович, расспросив местных, заковылял пешком к воинской части. Местные крутили ему вслед пальцем у виска. Побрякав ржавым замком и еще более ржавые ворота Сергей Михайлович подумал, что его «развели» и уже собирался уходить. Инвалид развернулся восвояси и тут, словно грибы, из – под земли перед ним выросли два часовых. Несмотря на молодость экипированы они были хорошо. В новенькой военной форме. Сергей Михайлович протянул «предписание»: «Куда идти – то, сынки?». Один из солдатиков сказал, чуть касаясь ладонью уха: «Специалист прибыл» – видимо в подшлемнике была миниатюрная рация.

Солдатики проводили Сергея Михайловича к памятнику Дзержинского. Ветеран удивился, но подошел вместе с ними. Едва он шутливо начал: «Ну, здравствуй Феликс Э – Э – Э…». Земля под ногами стремительно стала уходить вниз. Когда платформа остановилась, Сергей Михайлович перевел дух и договорил: «Эдмундович». К ним вышел старший офицер. В комбинезоне, без знаков различия. Хамид Мустафаевич, позывной: «Грач».

– Сергей Михалыч Яковлев.

– Пройдемте ко мне в кабинет. Вы свободны. Занять места, согласно штатному расписанию, – обратился начальник к подчиненным.

Так Сергей Михайлович стал главным механиком подземного города. Все механизмы, насосы, котельное оборудование, находились в его подчинении. Первое время много сил ушло на устранение «ляпов» предшественника. Насосы пришлось поочередно перебрать и настроить вручную. Котельную отладить на безопасный, энергосберегающий уровень.

Однажды Сергей Михайлович, весь перемазанный машинными маслами и сажей, вышел в тамбур покурить. Он сделал пару затяжек и замер, ему послышался какой – то непривычный звук. Словно скулил маленький щенок. Механик пошел на звук и обнаружил в углу сгорбившегося мальчугана. Услышав шаги, малыш вскочил и ощерился. Слезы в глазах разом высохли, и он смотрел на взрослого глазами затравленного зверька.

– Ну, что ты, милый? Ты извини, что я в таком виде, – Сергей Михайлович показал на грязную робу, – «Мотор барахлит» вот и чиню. Даже чай попить некогда. Хочешь, вместе попьем? – по – отечески спросил он парнишку. Паренек удивленно и недоверчиво пошел за инвалидом.

Путь Малики. Веселый оскал добра. Столичное гостеприимство

Родители малолетней Малики бежали в Россию из Таджикистана. Бежали от войны, в поисках мирной, спокойной жизни, размеренных трудовых будней и воскресного отдыха в кругу семьи. Москва встретила беженцев жестко. Помыкавшись по оптовым рынкам, стройкам в поисках работы Салим, отец Малики, нашел таки работу для себя и своей жены Айсулу.

Директор КСК взял семью гастарбайтеров под свою опеку. Правда платил пакетами лапши «Ролтон», зато регулярно и без задержек «зарплаты». Поселил сердобольный работодатель семью таджиков в подвале, в отстойнике мусоропровода. Спать приходилось с заткнутыми ватой ушами, чтобы не слышать грохота, падающего по трубе сверху мусора.

На работу вставали рано. В обязанности семейной пары входила уборка двора элитного микрорайона. Как объяснил наниматель, показывая площадь раскинутыми в стороны ручищами: «Отсюда и до заката».

Таджикская семья трудилась качественно, невзирая на погодные условия. И в дождь, и в снегопад супруги кропотливо, словно муравьи, копошились на вверенной территории. Зарплату в сумме тридцати тысяч рублей совестливый хозяин оформил на свою жену. Должен же кто – то расписываться в ведомости!

Семья таджиков бедствовала, но не сдавалась. Сердобольные жильцы, в основном пенсионеры, делились с бедолагами кто чем мог. Так у Малики появились игрушки. Она играла ими на ковре, застланном поверх бетонного пола, в отсутствие родителей.

Однажды к хозяину КСК заглянул одноклассник. Он «служил» наркодилером и ему нужен был ребенок, чтобы делать закладки спайсов и доз на его территории. Вечером директор КСК вызвал на ковер родителей Малики. Сурово сообщил, что цена на электроэнергию и отопление растет, а семья таджиков задолжала ему э – э – кругленькую сумму. В качестве компенсации он забирает у них девочку. Сколько не валялась в ногах хозяина мать Малики, сколько не рыдала, она не могла растопить ледяное сердце коммерсанта.

Малику забрал друг хозяина. Мать не смогла выдержать удара, слегла и вскоре умерла. Отец взял лопату и решил напасть на Хозяина, чтобы отомстить за разрушенный семейный очаг. Таджика скрутили гориллы – охранники и отвезли в полицию с заявлением директора КСК о покушении на его честную богатую жизнь. Следователь, обрадовавшись заказу и щедрой оплате, повесил на таджика три «мокрухи» и несчастный отец семейства ушел по этапу на севера. Где благополучно и сгинул от побоев и цинги…

Малика оказалась никудышной ученицей. Ее новый хозяин пробовал все методы воздействия от кнута до пряника – все зря. В итоге, чтобы снять с себя обузу, наркоделец решил продать девочку на органы «черным хирургам» (хоть какая – то копейка в дом). Однако, не учел одной мелочи: все разговоры тщательно слушала и фиксировала бригада ФСБ. При передаче ребенка покупателям наркодиллер был арестован.

Девочку следовало отвезти в приют. Молодая женщина – следователь так и сделала, с одной лишь поправкой: отвезла девочку в лесной лагерь. Так в жизни Малики появился «Феликс».

Первая ласточка. Душевное чаепитие. Мостик душевного равновесия

Парнишку звали Максим. Судя по тому, как он затравленно смотрел на взрослого при первом знакомстве, парню в жизни крепко досталось.

Максимка пил чай, жадно заедал сладостями и сушками. Сергей Михайлович молча наблюдал со стороны, добавляя чай себе и гостю, обновляя сладости. Парнишка был крепко сбит, чувствовалось, что несмотря на молодость его организм хорошо натренирован. Костяшки на пальцах были набиты мозольными наростами. Мальчик постоянно слушал пространство, словно ожидая нападения.

– Ты, вот что, расслабься, – дед ласково взглянул на «звереныша». – Я тоже таким был, когда служил в Спецназе.

Малыш удивленно уставился на инвалида в засаленной робе: «Вы служили в Спецназе? Вы что, военный?».

– Да это когда было. Столько воды утекло. Я к тому, что здесь ничего не бойся. Тут тебе никто зла не причинит. Островок безопасности. Понимаешь?

Мальчишка с набитым конфетами ртом кивнул: «Угу!».

С той поры так и повелось: где какая беда – курсанты бегут к спасительному островку. Пришлось у кладовщика выпрашивать доппаек: сгущенку, печенье и конфеты.

Кладовщик, тоже отставник, пошучивал, набивая увесистые пакеты: «Слышь, Михалыч, а у тебя это… не слипнется?».

– Не боись, клади с горкой.

Затравленные военным детством дети в каптерке механика оживали. Сначала робко, а затем все больше доверяясь, рассказывали старику о своих злоключениях. А кому еще? Инвалида может понять только инвалид.

Мария Ивановна – психолог в маскхалате. Очень сладки чай

Закон сохранения энергии гласит: если убудет в одном, значит прибудет в другом, образно говоря.

Мария Ивановна – миловидная военный психолог, отвечающая за души курсантов, с некоторых пор стала замечать, что ее «очки» уходят телезрителям. Если раньше она была в курсе всех успехов и переживаний учеников спецшколы, то внезапно вдруг образовался вакуум. Информационный.

Будучи профессионалом, она быстро расставила сети и, отлавливая одну за другой мелкие рыбешки, вычислила схрон крупной.

Сергей Михалыч разгадывал кроссворд, привезенный фельдшерской связью по блату. На пороге котельной обозначилась фигура миловидной дамы в военном камуфляже. По слухам, Сергей Михалыч знал о военном психологе. Но что он выглядит так завораживающе не думал. Женщина стояла в дверном проеме, бодбоченясь, с легкой усмешкой на накрашенных губах. Весь ее вид, как – бы говорил: «Ну, что поговорим здесь или т – а – т?»

В рукопашную после сытного обеда идти не хотелось и Сергей Михайлович просто предложил, указывая на стул: «присаживайтесь, чай, кофе?»

– А я смотрю, вы здесь неплохо устроились! – смеясь и выдавая игривые ямочки, возразила гостья.

За чашкой хорошего кофе, под мирный рокот моторов и состоялось их первое знакомство. Затем второе. Однажды психолог пришла в ночную смену и устроила «допрос с пристрастием». Впервые смена выдалась по – настоящему тяжелой. Во – первых, Михалыч отвык от женского пола, а во – вторых, в этот раз от него ничего не зависело. Надо было продержаться до рассвета. За нас, за вас, за весь Спецназ…

Пепел детства. Холодный вокзал. Волшебная конфета

Своих родителей Лиза очень любила. Кем они работали, она не знала и не интересовалась. Красавица мама, папа в новой форме полковника полиции, нежная и дружная семья.

Однажды девочку разбудили громкие голоса взрослых и свет в окна. Словно на улице разом включили мощные прожектора. Отец Лизы вел дело крупной ОПГ. Главари пытались договориться через адвокатов. Предлагали крупную сумму денег, недвижимость, яхту, но «следак» попался честный.

Тогда, исчерпав добрые методы, бандиты явились к дому правдолюбца. Светом слепящих фар осветили окна, открыли огонь и стали забрасывать внутрь «коктейли Молотова». Маму убили, когда она бежала в детскую. Раненый отец, что спастись не удастся, подполз к дочери, одной рукой зажимая кровавую рану, другой из последних сил выбросил девочку в окно за домом.

Девочка отползла в кусты и боясь плакать, смотрела, как сгорает охваченный пламенем дом. Когда рухнули перекрытия Лиза потеряла сознание. Сколько она так пролежала, она не помнила. Встала и побрела, куда глаза глядят, подальше от пепелища…

Грязная девочка жила на вокзале. Просила у прохожих еду. Одни ее жалели, другие бурчали: «Развелось попрошаек, пройти не дадут, когда уже власти наведут порядок!»

Лиза ничего не говорила, не обижалась, просто стояла и долго смотрела голубыми, как незабудки глазами на орущую, богато одетую тетю…

Однажды к ней подошла незнакомая, скромно одетая женщина:

– Девочка, ты голодна?

Лиза кивнула в знак согласия.

– Пойдем в пирожковую. Я накормлю тебя.

Добрая тетя понравилась девочке. В пирожковой тетя вкусно и сытно накормила девочку. А главное никто не кричал и не прогонял оборвашку. Тетя назвала себя: «Меня зовут Мария Ивановна, а тебя?».

– Лиза, – просто сказала девочка.

– Лиза, на, скушай, пожалуйста конфетку.

Кушать не хотелось, но и обижать хорошую тетю тоже. Лиза раскусила конфету. Вкусно. Перед глазами пошел снег, затем все закрутилось, и Лиза стала куда – то падать… Она услышала, как тетя зовет такси и провалилась в забытье. Конфета оказалась с сюрпризом. Волшебной.

Первое пробуждение. Сон наяву. Отделение для девочек

Очнулась Лиза от тряски. Она удивленно открыла глаза и сразу успокоилась: рядом сидела ее знакомая тетя, за рулем улыбающийся приятный дядя. «Хочешь пить?» – Мария Ивановна протянула девочке пакет апельсинового сока с заботливо вставленной трубочкой. Лиза сделала глоток, сок приятно смягчил сухость в горле.

Девочка впервые удивилась: на ней была новая одежда, руки кто – то заботливо отмыл. Вместо сажи и грязи, пачку с соком сжимали чистые розовые ручки с аккуратно подстриженными ноготками. Лиза не испугалась, нет, напротив, ей не хотелось возвращаться на кричащий и грязный вокзал. Она бы вот так ехала бы всю жизнь. В теплой машине с добрыми людьми.

Машина неторопливо проехала пост ДПС. Ни машина, ни сидящие в ней пассажиры не вызвали у «гойца» вопросов. Семья едет домой… Машина съехала с федеральной трассы и помчалась по проселочной дороге. В лесной лагерь приехали ночью. Водитель включил фары. Женщина с девочкой пошли по освещенной дороге в сторону памятника. Лиза удивилась: ночь, дядя из железа в свете фар. Ей казалось, что это какая – то игра. Они стали с провожатой у подножья памятника, внезапно пол ушел у них под ногами, и они понеслись вниз. Когда платформа через какое – то время плавно остановилась, Лизу вырвало желтым соком.

Марину Ивановну и Лизу встретила другая женщина в военной форме, с короткой, под мальчика стрижкой. Лизу отвели в медчасть, послушали дыхание, затем отвели в теплый душ. После душа ее переодели в такую же, как у военной тети форму. Затем отвели в теплую уютную комнату, где Лиза впервые уснула на чистой пастели. Помаявшись и набравшись впечатлений Лиза провалилась сквозь сон.

Утром ее разбудил резкий сигнал. Лиза села на постели, не понимая, где она находится. На пороге появилась женщина в военной форме:

– Новенькая, подъем. Выходи строиться. Привыкай к порядку.

Что такое «строиться» Лиза не знала, она вышла из каюты и увидела много девочек разных возрастов. Они зачем – то становились в ряд по линеечке. «Наверное, это и есть «строиться»», – решила Лиза и побежала в конец шеренги.

С этого дня началась ее новая жизнь. Лиза поначалу сильно уставала и вечером буквально валилась с ног от усталости. Постепенно она влилась в коллектив и уже встречая новичков, думала: «Ну, как можно быть такой бестолковой?». Забывая, что еще недавно сама была на их месте… Голод и промозглое существование на вокзале ушли в прошлое. Лиза все еще не верила в счастливое превращение, принимая все происходящее с ней за игру: «Юным дзержинцам слава!».