Текст книги "Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар"

Интерлюдия

Генеральный штаб, Кремль, да и все правительственные учреждения в эти дни напоминали растревоженный муравейник. Многочисленные курьеры, звонки, пакеты и просто устные распоряжения отнюдь не добавляли порядка в этот хаос. Все было абсолютно непонятно – ни сам агрессор, ни его действия, ни международное положение.

Несомненно, в мирных условиях попытки проанализировать и понять произошедшее потребовали бы очень долгого времени, но в условиях войны пришлось воспринимать все как данность. Конечно, пришлось списать со счетов все группы войск за границей, вооруженные большим количеством современной техники, но она была и во внутренних округах, хотя и в меньшем количестве. Например, освоение танков Т-54 начиналось именно в Белорусском военном округе, и теперь все танковые дивизии Пятой механизированной армии были оснащены именно этими новейшими машинами, с броней, не уязвимой даже для хваленых немецких зениток, и стомиллиметровой пушкой. Кроме того, немцы столкнулись отнюдь не с РККА образца сорок первого года, а с Советской Армией – победительницей в закончившейся всего лишь восемь лет назад войне, еще не растерявшей опыт, имевшей среди командиров и запасников множество обстрелянных ветеранов. Еще бо́льшим плюсом ситуации была постоянная готовность к ядерной войне – напряженная международная обстановка заставляла держать порох сухим и быть готовым к любым неожиданностям. В те времена Руст был бы сбит уже при пересечении границы, попытка захватить остров на Амуре закончилась бы, едва начавшись, после огневого налета и атаки ближайшей войсковой части…

К концу недели удалось связаться и с войсками в Белостокском и Закарпатском выступах и принять их под свое командование. Немцы и их союзники затормозили на расстоянии от двадцати до восьмидесяти километров от границы. Особенно неудачно для нас шли бои на южном направлении. Слишком уж большим был перевес в силах над войсками Одесского военного округа, в котором базировалось всего три стрелковых корпуса, по две стрелковые и по одной механизированной дивизии в каждом. Дальнейшее продвижение немецких войск остановилось как из-за удара советских войск из Прибалтики и Прикарпатья, так и из-за упорного сопротивления войск и пограничников на остальных направлениях, да и начавшаяся распутица отнюдь не добавляла им скорости.

Из речи председателя Совета Министров СССР товарища Г. М. Маленкова:

«Граждане и гражданки Советского Союза! Дорогие товарищи, к вам обращаюсь я, друзья мои! Весь советский народ, партия и правительство СССР, все прогрессивное человечество понесло тягчайшую утрату – после продолжительной болезни вчера скончался секретарь ЦК КПСС, вождь и учитель советского народа товарищ Иосиф Виссарионович Сталин…

Пользуясь смертью товарища Сталина, западные империалисты развязали новую войну против нашей страны. В результате наша Родина снова вынуждена отбивать нападение империалистических орд…

Но ни империалисты, ни немецкие реваншисты, ни примкнувшие к ним японские милитаристы не смогли учесть главного – величия духа советского народа, его готовности отдать все без исключения, даже жизнь, для защиты своей Советской Родины, для защиты завоеваний Октября.

Закончу свое выступление бессмертными словами Великого Вождя советского народа товарища Сталина, уже однажды предсказавшего закономерный итог любой агрессии против свободы нашей Советской Родины. Наше дело правое! Враг будет разбит, победа будет за нами!»

Из выступления по радио Патриарха Московского и всея Руси Алексия Первого:

«Помните же, братия и сестры, не в силе Бог, а в правде! Выступим же дружно на защиту Родины, против сатанинского, человеконенавистнического агрессора! Несть больше счастия, чем душу положить за други своя, за свободу своей Родины!»

Аэродром «Береза», 927-й истребительный авиаполк

Петр Логичев с его счетом в семь сбитых самолетов считался теперь одним из асов полка. Поэтому, когда командир четвертой эскадрильи был ранен во время очередной штурмовки немецких войск, других кандидатов у командира полка не нашлось. Документы на повышение и на внеочередное звание ушли наверх одновременно. Понятно, что Петр радовался, но радость эта была с печалью пополам. Он-то жив, идет на повышение, а Лева Звягинцев как был, так и останется навечно лейтенантом. Да и не он один… Хотя, надо заметить, времени на рефлексию у летчика на войне не так уж и много. Два или три вылета в день выматывают не только физически, но и психологически до последней степени, оставляя только простейшие желания. Летать же приходилось все больше и больше, в том числе и на прикрытие войск в Белостокском выступе. В отличие от войск 53-го года, войска 41-го практически не имели зенитного «зонтика», и их приходилось непрерывно прикрывать истребителями до перебазирования к ним современных частей зенитной артиллерии.

Линия фронта постепенно, медленно, но неумолимо сдвигалась на восток. Наши войска, имея качественное превосходство, уступали немцам в численности, а подошедшие резервы были небольшими, так как мобилизация только разворачивалась. Распутица и климатические пертурбации в виде внезапных похолоданий и потеплений, сменявших друг друга, внезапный паводок на реках – все это затрудняло ведение боев как авиации, так и наземным войскам, но не могло остановить боев. Летчики радовались периодам такого ненастья, приковавшим немецкую, а часто и нашу авиацию к аэродромам, как радуются люди, несущие тяжелый груз, возможности немного передохнуть.

В конце месяца Логичев вместе с несколькими опытными пилотами погрузился в старенький Ли-2, который отвез их на тыловой аэродром. Там они получили новые, прямо с завода, МиГ-15бис. В отличие от старых машин эти самолеты сразу шли в камуфляжной окраске. Более мощный двигатель и возможность установки подвесных баков сразу понравились Петру. А после выполнения облета он влюбился в свою «ласточку» крепче, чем в любую из девушек, за которыми ухаживал за всю свою жизнь. По прилете в полк из этих самолетов была сформирована новая 4-я эскадрилья. Летали они над аэродромом, в бои их пока не пускали, но несколько раз заставили ночью летать всей эскадрильей на полную дальность с подвесными баками. В одном из ночных тренировочных полетов Петр опять пополнил свой счет. Привычно осматривая пространство, он на грани восприятия заметил летящую на малой высоте пару «новейших» немецких истребителей «фоккер» и, спикировав с левого полупереворота на них вместе с ведомым, сбил один. Ведомый догнал и расстрелял пытавшийся уйти второй. Вместо благодарности за сбитых Логичев получил выговор от командира дивизии за срыв учебного полета. При атаке он и ведомый, конечно же, сбросили подвесные баки и выработали топливо быстрее всех остальных самолетов, поэтому эскадрилье пришлось прервать полет и вернуться на аэродром.

Вскоре особое положение для четвертой эскадрильи отменили, и Логичев с друзьями окунулся в уже привычный ритм боевых вылетов.

Москва. Кремль. Зал совещаний

Совместное заседание ГКО и Государственной комиссии по чрезвычайной ситуации (ГКЧС) при ЦК КПСС началось с доклада академика Курчатова. Сведенные воедино факты и гипотезы, приведенные в докладе, выглядели абсолютно абсурдно и не раз вызывали недоверчивые перешептывания присутствующих. Наконец академик начал зачитывать заключительную часть доклада:

– Кроме прочего, при исследовании имеющейся англоязычной литературы был обнаружен небольшой рассказ о создании машины, перебрасывающей в прошлое как отдельных лиц, так и участки местности. Возможно, это была утечка информации, аналогичная вышеприведенному примеру, с описанием атомной бомбы в художественном рассказе. Следовательно, можно сделать вывод о причастности иностранных, вероятнее всего англо-американских, ученых к созданию данной ситуации. Исходя из анализа имеющихся данных и соответствия их приведенным выше гипотезам следует считать установленным факт о хронологической катастрофе или опыте, перенесшем территорию Советского Союза из тысяча девятьсот пятьдесят третьего в тысяча девятьсот сорок первый год.

После этих слов в зале наступила оглушительная тишина. Затем поднялся Маленков и спросил:

– Есть вопросы? Нет? Тогда будем считать, что выводы ГКЧС верны, и будем исходить из них при дальнейшем планировании. Благодарю вас, товарищ Курчатов. Сделаем перерыв.

Через пятнадцать минут члены ГКО, включая военного министра Василевского, опять собрались в душном от летней жары зале. Вопросов было много, все они были срочными, и практически по всем высказывались разные, порой прямо противоположные мнения. Серьезный спор разгорелся о применении атомных бомб. Соколовский, Булганин, Хрущев, Молотов были за бомбардировки. Первым выступил Булганин:

– Слишком большими были наши потери в Великой Отечественной войне. Теперь, после Катаклизма, мы можем ответить. Нам выпал второй шанс переиграть все. У нас появился единственный шанс стать сверхдержавой, а то и просто – единственной сверхдержавой. За такое дерутся до последнего. Имея полсотни боеприпасов старого типа и учитывая поступление до нового года еще не менее двадцати штук нового типа, можно решиться на расход как минимум десяти изделий.

На его выступление откликнулся Берия:

– Давайте проанализируем возможные последствия такого решения. По-моему, в результате мы откроем всему миру секрет возможности создания такого оружия, ускорим принятие американцами решения о начале Манхэттенского проекта, немцы тоже пересмотрят отношение к своему проекту. Считаю невозможным применение спецбоеприпасов до решения вопросов с американцами и немцами. МВД совместно с ГРУ уже разрабатывает план мероприятий по данному вопросу. До его завершения применение данного оружия нецелесообразно. А к тому же мы получаем много проблем с последствиями применения оружия, с остаточным заражением местности.

Тогда эстафету переняли Молотов и Хрущев.

– Мы не выдержим второй Отечественной войны. Народное хозяйство с трудом оправилось от последствий первой, внезапный переход от весны к лету оставляет нас в этом году без сельхоззаготовок. Результатом может быть нехватка продовольствия и резкое падение производства. Необходимо закончить войну в короткий срок, – сказал Молотов.

– Мы не готовы, мы многое потеряли в первой войне. К тому же у нас нет поддержки США, Англии, нет никаких союзников, кроме Монголии. А ведь мы можем показать кузькину мать Гитлеру и его присным, причем в кратчайшие сроки, ограничив потери наших людей, – добавил Хрущев.

Маленков предложил выслушать начальника Генштаба.

– Применение спецбоеприпасов позволит нанести поражение противнику с наименьшими потерями для своих войск. Вполне логичным представляется план нанесения ударов по наиболее важным точкам противника и скоплениям его войск на фронте. Согласно докладу главнокомандующего ВВС главного маршала авиации Жигарева, кроме полков Ту-4, имеющих всего десять специальных носителей, мы можем нанести удары еще несколькими современными бомбардировщиками: двумя Ту-85, двумя Ту-16, двумя М-4, одним Ту-95. Все они проходят испытания, но вполне могут быть привлечены для ведения боевых действий. Их характеристики позволяют не опасаться существующих средств ПВО противника. Зная историю развития средств ПВО противника, Генштаб считает неприемлемым затягивание с применением, уменьшающее неуязвимость наших бомбардировщиков. План нанесения ударов разработан, он включает несколько первоочередных целей: Цоссен, Пенемюнде, Бертехсгаден, Берлин, города Рура, группы немецких войск на левом фланге и в центре фронта, – доложил Соколовский.

– А ракеты? Мы можем их применить? – спросил Хрущев. – Насколько я помню, они вообще неуязвимы и позволят нанести внезапный и неотразимый удар.

– В настоящее время ни одна из ракет не приспособлена для несения спецбоеприпасов. Разработка специальных ракет-носителей еще не закончена. Формируемые сейчас две первые инженерные бригады РГК могут применять только неэффективные изделия Р-1 и Р-2, которые не могут нести спецзаряд. Поэтому их применение на фронте нецелесообразно, – ответил Соколовский.

Микоян, внимательно слушавший все эти выступления, попросил слова и предложил компромиссное решение:

– Подготовку к нанесению ударов спецсредствами провести в полном объеме, но пока не наносить. Применение спецсредств – только по личному разрешению товарища Маленкова и его заместителя, товарища Берии. Мое мнение – применять только в самом крайнем случае. Цоссен и Пенемюнде разбомбить необходимо, но обычными бомбами.

– А применять спецзаряды на своей территории не вижу вообще никакой необходимости. Не забудьте, что при этом пострадают и наши советские люди, – добавил Берия.

Маленков поставил вопрос на голосование. Неожиданно на сторону Берии встал Василевский.

– Считаю, что необходимо сохранить в тайне наличие у нас спецбоеприпасов. Вспомните, как вели себя англо-американцы после победы. Вот для них и надо подготовить сюрприз, – сказал он.

Эти слова оказались решающими. С тем, что атомное оружие применять не следует, в итоге согласились все. Сразу обсудили вопросы о продолжении работ по созданию водородной бомбы и новых носителей оружия. С учетом возможности получения решающего превосходства было решено ускорить создание более мощной, чем урановые, водородной бомбы, а также новых бомбардировщиков и ракет. Особое внимание планировалось уделить бомбардировщикам межконтинентального радиуса действия, способным при необходимости достичь Америки.

Затем обсудили положение на южном участке советско-германского фронта. По предложению Хрущева на Второй Украинский фронт назначили Г. К. Жукова.

Не меньше времени заняло и обсуждение дальневосточных вопросов. Решено было поставить главнокомандующим войсками Дальнего Востока Р. Я. Малиновского. Как заметил при этом Маленков:

– Опыт действий на этом участке и с этим противником у него есть. Вот пусть и использует его.

На этом заседание ГКО закончилось.

Аэродром «Жуковский». Главный летно-испытательный центр

Генерал Молодчий был счастлив. Знаменитый летчик Дальней авиации, прошедший всю войну, получил в свое распоряжение группу таких самолетов, о которых раньше мог только мечтать. В его распоряжение перевели лучших летчиков из тяжелых бомбардировочных полков, и теперь они осваивали сверхновые, сверхскоростные и сверхдальние машины. А еще ему было обещано пополнение из спешно достраиваемых нескольких бомбардировщиков Туполева Ту-85, заканчивающего испытания туполевского же изделия «95» и нового варианта мясищевского реактивного сверхбомбовоза. Радости добавлял и самостоятельный полет, выполненный на Ту-85. Огромная серебристая машина, способная долететь до Америки со скоростью, превосходящей максимальную для самолетов военного времени, на недосягаемой ранее высоте, способная нести до цели вагон бомб и защищенная пушечными установками, была «лебединой песней» советских тяжелых бомбардировщиков с поршневыми двигателями. Именно это и стало причиной прекращения выпуска вполне готового к серийному производству бомбардировщика, по опыту войны в Корее устаревшего с появлением реактивных истребителей. В нынешней же ситуации он оказался вполне востребован, и на заводе в Казани поспешно восстанавливали его производство.

Тем временем летчиков переучивали по ускоренной программе, изучая самолеты и инструкции по их эксплуатации. Порой казалось, что летчики ночуют прямо в самолетах, столько времени проводили они в кабинах, «насиживая» и осваивая их. Прошло немного времени, и начались полеты над советской территорией на предельной высоте, тренировки в ночных и дневных сверхдальних перелетах.

Большой потерей для всех стала авария новейшего «девяносто пятого»[10]10
  Разрабатывавшийся бомбардировщик Туполева «95» действительно разбился во время испытательного полета в 1953 г.


[Закрыть], разбившегося в очередном испытательном полете из-за отказа двигателей. Несколько дней лихорадило весь ГЛИЦ и даже группу Молодчего. Представители МВД, армейские комиссии, представители КБ и заводов изучали, осматривали и едва ли не вынюхивали все бумаги, состояние всех самолетов и двигателей, опрашивали всех причастных и непричастных. Происшествие оказалась для Александра Молодчего вдвойне печальным: вместе с летчиками и испытателями ГЛИЦ погиб и его старый друг, полковник Журавлев. Он должен был получить этот самолет после испытаний и с разрешения командования знакомился с особенностями пилотирования, летая вместе с бригадой испытателей.

Это печальное событие ненадолго задержало подготовку, и уже к концу месяца специальная авиагруппа Молодчего вылетела на разведку и бомбежку целей в Германию. Боевые полеты оказались не сложнее тренировочных. Огонь зенитной артиллерии практически не доставал до самолетов, летевших на большой высоте, а истребители, если и поднимались до них, на практическом потолке маневрировали, как сонные мухи. Да и вооружение их не могло сравниться с оборонительным вооружением «туполевых». А уж мясищевские реактивные «эм-четвертые» вообще никого не боялись, уходя от немцев как от стоячих, даже на крейсерской скорости.

Увы, авария опытного «девяносто пятого» привела к замедлению программы его строительства – решено было сначала довести двигатели. Молодчий был за этот самолет, понравившийся ему своей дальностью и высотностью. К тому же привычные винты, хотя и вращаемые не поршневым, а турбовинтовым двигателем, казались надежнее. Но его мнение было всего лишь «принято во внимание». Впрочем, возможно, оно вместе с мнением Хрущева и оказалось решающим при изучении вопроса о закрытии программы «девяносто пятого». Решено было продолжать постройку второго опытного экземпляра, но уже во вторую очередь работ завода. Первоочередным стал запуск в серию Ту-85.

Группа Молодчего тем временем провела тренировочные полеты на сброс специзделий и испытания системы дозаправки в воздухе для самолетов Ту-85. Адаптированная для них система дозаправки, спроектированная изначально для Ту-4, давала «восемьдесят пятым» возможность достичь практически любой точки на земном шаре. И летчики группы активно готовились к этому.

Глава 3. Наша служба и опасна и трудна…

(Июнь – август 1941/53 г.)

Москва. Территория Выставки достижений сельского хозяйства

Резидент ЦРУ, начинавший службу еще в УСС, Роберт (Боб) Гарри Поттер-младший уже пятую минуту торчал в кабинке общественного туалета, ожидая связи с представителем посольства. Да, разведка США не могла пока похвастаться большими успехами в СССР, и Боб Гарри был, пожалуй, самым большим ее достижением. Под видом армянина-репатрианта Роберта Мерзосяна он сумел не только проникнуть в Советский Союз, но даже устроиться на работу в редакцию газеты «Советский железнодорожник». Ему удалось найти несколько источников информации, от одного из которых, студента Михаила Гробачева, жившего в одной комнате с американскими студентами, он получил интересную информацию о происходящем.

Вот наконец-то в соседней кабинке стукнула дверца, и рука из-под перегородки вручила ему сверток, забрав у него другой. Вообще-то такой неудобный способ связи, конечно же, не был основным. Но в последнее время из-за непонятных происшествий нормальные каналы стали опасными, так как вокруг иностранных посольств прямо-таки кишели агенты ГБ в штатском, а всех иностранцев при передвижении по Москве сопровождал как минимум один такой агент. Однако нынешний, такой экстравагантный способ связи наверняка был отброшен русскими как невероятный. Поэтому Боб уже третий раз посещал ВДСХ, якобы собирая данные для очерка о достижениях строительства советских железных дорог. Впрочем, он опасался, что скоро будет писать не о достижениях строительства, а о результатах боев. Хотя официально он числился ограниченно годным к воинской службе, Боб подозревал, что его могут отправить в какую-нибудь фронтовую газету. Теперь же следовало немедленно передать бесценные сведения, полученные от студента Михаила. Будучи вхож в академические круги, тот сумел достать данные о создании в СССР новой сверхмощной атомной бомбы и о планировании ее испытания в августе – сентябре. Кроме того, удалось получить кое-какие сведения о нападении непонятных агрессоров на западной границе, чрезвычайно интересные и невероятные. Все это и вынудило Боба передать в посольство сигнал об экстренной встрече.

Впрочем, это было, конечно же, не главным, признавал в глубине души Боб. Главным был полностью изменившийся характер радиопередач, которые ловил его приемник, и полное отсутствие шифровок с родины. Впервые с тех пор как он, потомок армянских эмигрантов, приехал в эту загадочную страну, ему стало страшно.

«Ладно, передача прошла удачно, скоро узнаем, что же произошло», – думал Боб Гарри, выходя из здания туалета. Но тут он увидел несколько внимательно разглядывавших его глаз. Взявшие его в полукольцо люди были, несомненно, чекистами. Боб попытался рвануться в сторону, но холодный вежливый голос остановил его порыв:

– Не дергайтесь. Бегство бессмысленно, гражданин. Прошу пройти с нами.

Повернувшись, Боб Гарри увидел невысокого плотного крепыша, который показывал ему удостоверение в красной сафьяновой обложке. Оглядевшись, Боб Гарри криво усмехнулся – справа от здания несколько человек сажали в машину работника американского посольства.

– МВД. Майор Пронин. Вы задержаны по подозрению в шпионской деятельности против СССР.

Москва. Заседание коллегии Министерства внутренних дел

Заседание коллегии объединенного с Министерством госбезопасности Министерства внутренних дел было посвящено решению вопроса утечки информации о необычной ситуации в Советском Союзе за границу. На нем присутствовали, кроме самого Л. П. Берии и его заместителей С. Н. Круглова и Б. З. Кобулова, также начальник Третьего (разведывательного) управления МВД С. А. Гоглидзе и его подчиненные.

– Всего из балтийских портов успело уйти четыре судна: голландское, датское, польское и гэдээровское. Судьба последнего уже установлена: нашими торпедными катерами подобрана шлюпка с двумя уцелевшими членами команды, судно потоплено подводной лодкой. Об остальных никаких сообщений нет. На Дальнем Востоке в течение первого дня ушло восемь кораблей, из них два американских, одно английское, четыре китайских и одно наше. Последнее вернулось вчера во Владивосток, – докладывал генерал Джуга.

– Какова вероятность захвата этих судов немецкими и японскими кораблями? – спросил Берия.

– Считаю, что на Балтике все суда, вероятно, потоплены немцами. Вряд ли они позволят судам под флагом противника спокойно пройти мимо. Возможно, ими захвачены уцелевшие члены команд. На мой взгляд, это несущественно, поскольку немцы могут уже иметь информацию с фронта, – ответил Джуга. – Сложнее на Дальнем Востоке. Японцы обязательно пропустят американские и английские суда и постараются захватить или потопить китайские. Раз боевые действия еще не начаты, японцы получат или уже получили сведения о положении в СССР от их команд, – добавил он.

– Плохо работаем, товарищи. Почему не смогли удержать корабли под любыми предлогами? Ждали указаний? – спросил Берия.

– Не было никаких оснований для задержания. Обстановка была неясной, но неугрожающей. Можно было спровоцировать международный скандал, – заметил заместитель Берии Круглов.

– Ладно. С этим понятно. Что с посольствами? И с агентурой империалистических разведок? Докладывайте, товарищ Гоглидзе, – продолжал Берия.

Из доклада Гоглидзе стало ясно, что английская резидентура известна МВД из нелегальных источников и может быть практически нейтрализована в течение нескольких дней. Сложнее с американской разведкой. Точных данных по ней не было, хотя те же нелегальные источники имели сведения, что она весьма малочисленна и не имеет серьезного значения. Данных по остальным разведкам было намного меньше, но можно было предположить, что разведка западных немцев практически не имеет своих агентов в СССР, как и японская, после недавних чисток. Турецкая разведка оценивалась также весьма низко, но на всякий случай приняты дополнительные меры безопасности на советско-турецкой границе и на Кавказе.

– Посольства и консульства в течение нескольких дней после Катаклизма взяты под усиленное наблюдение, консульства в других городах закрыты. Слежка за посольствами дала некоторые результаты – задержаны два шпиона, пытавшихся выйти на связь с американским и норвежским посольствами. В настоящее время глушатся помехами все радиопередачи из посольств. На предъявляемые протесты заявлено, что это результат какого-то не установленного пока природного явления, – докладывал Круглов.

– Хорошо. Возможно, через несколько дней будет принято решение о временном интернировании всех посольств империалистических государств. Необходимо подготовить специальные отряды для этой цели. Важно суметь захватить секретные документы и шифры. Есть мнение, что будут найдены документы, которые смогут пролить свет на происхождение и природу Катаклизма, – сказал Берия. – Но учтите, вся подготовка должна быть проведена в тайне, поскольку окончательного решения не принято. Возможно, будет решено, что выгоднее признать уже имеющиеся посольства, запретив въезд новым дипломатам.

Интерлюдия

В эту ночь самураи решили… Нет, отнюдь не перейти границу у известной всем реки, а решили они, что русские вот-вот нападут. Непонятные явления, случившиеся днем, очень подозрительно напоминали описания из русских же книг о будущей войне. Поэтому все войска Квантунской армии вдоль границы Маньчжоу-Го были подняты по тревоге и приведены в состояние боевой готовности. Еще больше японцев удивила попытка русских связаться с пограничным постом в районе Хасана и обратиться с просьбой пропустить делегата связи к советским войскам в Порт-Артуре. Впрочем, последнее было принято за попытку оскорбительно подшутить над армией Ямато. Свежие воспоминания о том же Хасане и Халхин-Голе заставили молча стерпеть обиду и запомнить это оскорбление на будущее. Аналогично пришлось поступить и по отношению к транспортному самолету, нагло пытавшемуся приземлиться на аэродроме около Порт-Артура. Его всего-навсего отогнали зенитным огнем, не сбивая и не препятствуя обратному возвращению во Владивосток.

Но самое непонятное творилось на Курилах и Сахалине – связи с ними не было. Попытка отправить делегатов закончилась неудачей – они просто не возвратились. Повторные и более осторожные попытки закончились возвращением посланного катера с известием о столкновении с русским пограничным кораблем.

Претензии к русским росли, и только невозможность связаться с посольством в Москве не давала Токио предъявить их русскому правительству, несмотря на ропот сторонников конфронтации с СССР, а также немедленного завершения разработки и ввода в действие плана «Кан Току Эн». Впрочем, по мере поступления новостей из Европы этот ропот сменился задумчивостью, поскольку становилось ясно, что хваленый вермахт, в пару недель захватывающий любую европейскую страну, завяз и его хребет трещит в лапах русского медведя.

Берлин. Запись переговоров фельдмаршала фон Бломберга, оберста фон Трескова и нескольких неустановленных лиц

(Архив Штази[11]11
  «Штази» – название Министерства государственной безопасности ГДР. Существовало в нашей реальности с 1952 по 1990 г.


[Закрыть] [гестапо]. Обозначения: Т. – фон Тресков, Б. – фон Бломберг, А., Ц. и Г. – неустановленные лица.)

«Т. – Итак, англичане согласны вступить с нами в союз только при аресте Гитлера, Геринга и Гиммлера. Геббельс, естественно, будет держаться за Гитлера до последнего. Поэтому предлагаю устранить этих господ и немедленно объявить о союзе с Великобританией.

Б. – Конечно, я за союз с англичанами, но в данной ситуации не вижу от него никакой пользы. Как союзники, они ничем не смогут нам помочь в борьбе с большевиками.

А. – Я тоже не склонен высоко оценивать возможности англичан как союзников. Но приходится признать, что других вариантов я пока не вижу. Вчерашняя бомбардировка Берлина показала наличие у русских таких самолетов, бороться с которыми наши противовоздушные войска просто не в состоянии. Население начинает паниковать. А тут еще эти нехорошие вести с фронта.

Ц. – Да, нас пока спасает мобилизация русских. При их огромных расстояниях они не могут быстро мобилизоваться. Но я считаю, что решение необходимо принимать немедленно. Каждый день задержки может привести к катастрофе. Гитлер не способен осознать данный факт, он вообще не слушает нас, военных профессионалов. Считаю, что его надо отстранить от власти. И немедленно решить вопрос о прекращении конфликта с русскими.

Т. – Но все же, раз уж мы согласны в данном вопросе, надо решиться и на следующий шаг – на союз с англичанами. В принципе, я бы согласился и на переговоры с русскими, но считаю, что в настоящее время это бессмысленно. Они не простят нам разрыва договора, к тому же, если верить имеющимся сведениям, они переживают это уже второй раз.

Г. – Я считаю, что наилучшим решением будут все же переговоры с русскими. Уход из жизни Сталина, который, конечно же, не простил бы нам разрыва договора, дает шанс договориться с его преемниками. Исходя из анализа русских радиопередач, на вершине власти у них сейчас находится триумвират из Маленкова, Берии и Хрущева. Первые два, по мнению наших дипломатов, были одними из сторонников договора с Германией, о позиции третьего серьезных данных нет.

Б. – Договариваться с большевиками? Нет уж, увольте.

Г. – А они уже и не большевики. По последним сведениям, их партия теперь называется КПСС – Коммунистическая партия Советского Союза, вместо наркоматов у них министерства, а самое интересное – вроде бы недавно расследовалось антиеврейское «дело врачей» и шла активная борьба с «космополитами»-евреями.

А. – То есть вы хотите сказать, что они сближаются с нашей позицией в этом вопросе?

Г. – Не уверен. Сведения очень противоречивы и добыты в основном из захваченных подшивок газет и допросов немногочисленных пленных. Но все же я считаю, что с русскими договориться будет надежнее, чем с англичанами.

Б. – Если все, что вы сказали, правда, то, возможно, ваша позиция может привести к успеху. Но я сделал бы ставку на англичан.

Т. – Господа, я считаю, что этот спор все же второстепенен. Если удастся захватить власть, мы можем пытаться договориться и с русскими, и с англичанами или даже с американцами. Без устранения клики Гитлера от власти ничего не может быть решено.

Б. – Согласен.

А. – Согласен.

Ц. – Согласен. Но все же я – за переговоры с русскими.

Г. – Согласен.

Т. – Тогда я предлагаю приступить к конкретным действиям…»

Лондон. Посольство СССР

После речи Черчилля в поддержку СССР полпред (посол) Майский ожидал оживления в отношениях с британским МИДом. Но вместо этого уже несколько дней посольство существовало в каком-то вакууме, англичане как будто забыли о существовании представительства СССР. Хуже всего, что, похоже, и на родине стало не до посла и его забот, потому что Наркомат иностранных дел тоже хранил загадочное молчание. А передачи советского радио, ловившиеся в посольстве, вообще были необъяснимы: в них присутствовало множество незнакомых имен, фактов и названий. Встречи на приемах в других посольствах тоже не прибавляли оптимизма. Почти все дипломаты расспрашивали о причинах прекращения связи между СССР и остальным миром. Приходилось все сводить к шутке или отмалчиваться. Особенно неприятным был разговор в японском посольстве, куда Майский был приглашен лично. Японский посол встретил его холодно, а в разговоре упомянул, что Япония недовольна несоблюдением СССР договора о взаимном ненападении и враждебными действиями со стороны Союза. Пришлось отговариваться отсутствием каких-либо инструкций и новостей из Москвы.