Текст книги "Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар"

Поэтому посол был даже рад, когда из Министерства иностранных дел пришел запрос на встречу с неким Робертом Блейком. Судя по тому, что посол не слышал о нем ранее, это был чиновник не очень крупного ранга, но даже такая встреча все же лучше, чем ничего. Прибывший Блейк удивил Майского своей молодостью, незначительностью должности и непривычно прямолинейной манерой разговора. Вместо обычных протокольных вежливостей он сразу заявил протест в отношении действий советского правительства, нарушившего все нормы международного права прекращением связи с посольством Его Величества в Москве.

Майский вызвал шифровальщика и приказал срочно передать сообщение в Москву, а сам вызвал на совещание первого и третьего секретарей посольства. Совещание закончилось за полночь, но ничего конкретного решено не было. Разве что третий секретарь был необычно оживлен и несколько раз уточнял детали разговора с чиновником. Утром он отправился в город, где и пробыл несколько часов. Вернувшись, он зашел к послу и сказал, что ввиду чрезвычайности ситуации может сообщить послу имеющиеся у него сведения о том, что советская разведывательная сеть в Великобритании также потеряла связь с СССР. Поэтому, похоже, ситуация не просто катастрофическая, а сверхкатастрофическая. Но в этот момент в кабинет посла вбежал запыхавшийся шифровальщик, который нес, словно величайшую драгоценность, расшифрованную телеграмму с Родины. Выпроводив всех, посол внимательно изучил полученную телеграмму. В ней за подписью Молотова, известного ему как нарком иностранных дел СССР, сообщалось о смерти Сталина и о других новостях, часть из которых он уже знал из пойманных радиопередач. В принципе, несмотря на некоторые непонятные моменты, телеграмма все же была первой достоверной вестью о последних событиях вокруг и внутри СССР. Получены были и инструкции по действиям посольства в сложившейся ситуации. Особый упор в них делался на доведение до британского правительства единства целей обеих стран и необходимости создания антигитлеровской коалиции. Требовалось также довести до англичан, что неизвестная природная катастрофа препятствует установлению связи с посольством Великобритании в Москве, но правительство СССР принимает все меры для восстановления ее нормального функционирования.

Собрав коллектив посольства, Майский сообщил полученные сведения и наметил предстоящие дела. Первым делом требовалось договориться о встрече с министром иностранных дел Иденом.

Второй важнейшей задачей стало налаживание тесных контактов с де Голлем. Посол должен был сделать все возможное, чтобы де Голль осознал – единственной серьезной силой, способной освободить Европу от гитлеровских орд, является Советский Союз. А он очень заинтересован в помощи «Свободной Франции» и установлении дружественного правительства в послевоенной Франции. При этом следовало осторожно намекнуть, что во главе правительства освобожденной Франции Москва видит именно Шарля де Голля.

Отправляя через некоторое время в Москву отчет о проделанной работе, посол отметил, что де Голль, несмотря на всю перспективность его как лидера свободной Франции, больше склонен к союзу с Великобританией и САСШ. Поэтому Майский предлагал поискать другую кандидатуру на пост главы свободной и демократической Франции, если, конечно, не будет принято решение о помощи в продвижении к власти Коммунистической партии.

Об отношениях с Великобританией посол докладывал, что в связи с неожиданными успехами СССР в борьбе с Германией в высших кругах Британии начинают побеждать антикоммунистические настроения из-за того, что многие высокопоставленные деятели боятся усиления влияния СССР в послевоенной Европе.

Лондон. Резиденция премьер-министра

Собравшиеся в кабинете Черчилля министры и военные были олицетворением власти и силы Британской империи. Империи, над которой солнце никогда не заходило и которая, несмотря на потери в Первой мировой, пыталась остаться в ранге ведущей державы и в ходе начавшейся Второй мировой войны. А это требовало умения использовать малейший шанс, умения реально оценивать любые, самые невероятные возможности и извлекать из них выгоду для своей страны. Которая «права или не права, но это моя страна» и у которой «нет ни друзей, ни союзников, есть только постоянные интересы».

Поэтому-то и ломали головы джентльмены, сидящие за столом в уютной гостиной на Даунинг-стрит, пока Черчилль, расхаживая по периметру ковра и поддерживая беседу, одновременно занимался своеобразной гимнастикой, подбирая с пола кусочки разбросанной бумаги.

Между тем имеющиеся сведения отнюдь не радовали. Вместо ожидавшейся длительной войны между Советской Россией и Германией немецкие войска топтались у самой границы. Кроме того, русские сумели крепко побить люфтваффе и разбомбить Варшавский, Краковский, Люблинский, Лодзинский и несколько более мелких железнодорожных узлов; бомбили Берлин, Цоссен и города Рура. При этом они показали такой уровень развития авиации, который не мог привидеться в самом жутком, кошмарном сне.

К тому же вчера из Гонконга были получены не менее невероятные сведения. Прочитав донесение, Черчилль сказал одну из своих знаменитых фраз:

– Или я, или мир – но кто-то явно сошел с ума.

Губернатор и военные власти Гонконга сообщали о прибытии из Владивостока английского судна «Корнуолл», не включенного ни в один реестр торгового флота Великобритании. Команда его состояла из англичан и пребывала в полной уверенности, что она вышла из Владивостока 5 марта 1953 года. Другие рассказанные ими факты были не менее невероятны. Оказывается, война закончится в 1945 году, послевоенным премьер-министром будет Эттли, а Черчилль произнесет речь в Фултоне, призывающую к борьбе с коммунистической Россией. Россия же по итогам войны захватит всю Восточную Европу и, установив на границах «железный занавес», начнет строительство «мировой системы социализма». Кроме того, она захватит половину Кореи и развяжет Корейскую войну, в которой англичане будут всего лишь одними из союзников САСШ. А самое главное, они утверждали, что сверхсекретный проект создания атомной бомбы, о котором во всей империи знали всего несколько человек, увенчается успехом, но… в Соединенных Штатах и в России. Которая, если верить «пришельцам», уже имеет огромное количество этих «атомных бомб».

– Во-первых, если верить этим сведениям, – заявил Черчилль, – Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира; во-вторых, надо немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения; в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток. Разница между военными силами, которые могут выставить на континенте русские и Англия, слишком велика. В нынешних условиях ее не может устранить даже союз Англии с Америкой. Поэтому необходимо срочно договариваться с антигитлеровскими заговорщиками, а после устранения господина Гитлера высаживать наши армии на континенте и организовывать единый антикоммунистический фронт европейских стран.

– Но как мы объясним народу столь резкий поворот в нашей политике? – спросил Первый морской лорд Дадли Паунд.

– Думаю, это будет несложно, но, конечно, потребует времени. Необходимо срочно начать публикации статей о полученных сведениях, доказывающих, что не немцы, а русские напали первыми. И что новости о немецком нападении – пропагандистская кампания русских, – заметил Энтони Иден, министр иностранных дел. – Кроме того, надо будет передать журналистам и сведения об отсутствии связи с посольствами в Москве, объяснив это происками русских.

– Хорошо. Но насколько достоверно мы знаем о происшедшем? Что сможет сказать нам наш уважаемый адмирал? – обратился Черчилль к скромно сидевшему чуть в сторонке человеку.

Широко известной этой персоне предстояло стать только после войны, когда будут опубликованы произведения одного из его подчиненных. Это был начальник Секретной службы империи адмирал Стюарт Мензис.

– К сожалению, после последних событий потеряна связь не только с посольствами, но и с нашей сетью в России. Сохранившиеся источники в Германии, европейских странах и нейтральных государствах во многом подтверждают сведения, полученные из Гонконга. Кроме этого, получены сведения из Японии, косвенным образом подтверждающие все вышесказанное, – ответил адмирал. – В настоящее время русский отдел собирает дополнительные сведения. Проверка в русском посольстве показала, что им тоже ничего не известно. Решено попробовать отправить несколько «корреспондентов» для освещения героической борьбы русских против немецкого вторжения и сбора необходимой информации.

– Согласен. Однако у русских огромное преимущество в воздухе. Что мы можем противопоставить авиации русских? – спросил Черчилль лорда Бивербрука.

– В настоящее время проводятся работы по двум проектам скоростных истребителей: «Тандерболт» и «Спайдер-Краб». Фирма «Глостер» достраивает двенадцать экземпляров опытных истребителей «Тандерболт». Планировалось к концу года закончить испытания и при получении положительных результатов начать серийное производство. Фирма «Де Хэвиленд» приступила к разработке реактивного двигателя и истребителя под него в январе. Результаты планировалось получить к началу сорок третьего года. В связи с полученными сведениями финансирование проектов увеличено, работы ведутся ускоренными темпами, – ответил Бивербрук. – Предположительно к началу сорок четвертого года мы будем иметь освоенные истребители того же класса, что и у русских.

– Плохо. Очень плохо. Необходимо насколько возможно ускорить производство новой техники. По сообщениям с русско-германского фронта, именно русская авиация стала основной ударной силой, противостоять которой не могут даже новейшие немецкие самолеты. Привлекайте все возможные силы, финансирование будет увеличено. Также надо увеличить финансирование проекта «Тьюб аллой»[12]12
  «Тьюб аллой» («Трубный сплав») – английский проект создания атомной бомбы. В начале 1940 г. немецкие ученые-эмигранты Отто Фриш и Рудольф Пайерлс представили Генри Тизарду, научному советнику Черчилля, меморандум «О создании супербомбы, основанной на ядерной реакции и уране». Английское правительство образовало сверхсекретный комитет МАУД для изучения возможности производства урановой бомбы. В конце 1940 г. Лондон принял решение о начале строительства завода по выделению урана-235 методом газовой диффузии. 16 сентября 1941 г. британский военный комитет рассмотрел специальный доклад о создании в течение двух лет урановой бомбы. Правительство выделило средства профессору Пайерлсу для развертывания работ по проекту «Трубный сплав» в Бирмингемском университете.


[Закрыть]. Если русские действительно имеют бомбу, мы должны их догнать, – сказал Черчилль.

– Тогда придется уменьшать финансирование в других областях, – заметил министр финансов.

– Что ж, значит надо провести анализ всех наших расходов и изыскать средства, – вздохнул Черчилль.

– Признаться, мне кажется, что без помощи американцев нам не обойтись, – заметил Иден.

– Нет. Попробуем справиться сами. Разве вы не заметили, что в показаниях команды судна прямо говорится, что Британия станет младшим партнером САСШ. Необходимо избежать этого любым путем. Не думаю, что мы, несмотря на переживаемые трудности, должны становиться их вассалами, – сказал Черчилль.

– Значит, сейчас самым важным для нас становится успех немецких заговорщиков, – подвел итоги Иден.

– Да. И наших ученых, работающих над проектом «Тьюб аллой». Иначе у свободного мира не останется никаких шансов, – добавил Черчилль.

Москва. Зал заседаний ГКО

Очередное заседание ГКО началось с неожиданного заявления Маленкова. Признав, что многочисленные катастрофические последствия Катаклизма, стихийные бедствия в различных районах Союза, возможные перебои в снабжении продовольствием и проблемы внешней политики требуют постоянного его внимания как председателя Совета Министров СССР, в результате чего заседания ГКО чаще всего проходят под управлением Берии, он предложил назначить последнего председателем, а сам Маленков стал бы его заместителем. Таким образом, они взаимно дополняли бы друг друга, при этом получив возможность более глубоко заниматься неотложными делами в сфере своей компетенции. На возражения Булганина и Хрущева, что ГКО именно и задумывался как единственный центральный орган управления, Маленков заметил, что это было справедливо в условиях Великой Отечественной, когда страной управлял товарищ Сталин. В нынешних же условиях необходимо именно сосредоточение усилий каждого управляющего органа в своей области, при координации усилий с помощью ГКО. После длительных и бурных обсуждений предложение Маленкова было принято при двух голосах «против» и одном воздержавшемся.

Затем Берия довел полученные из Англии сведения об утечке информации по атомному оружию. Из нескольких ушедших из портов СССР иностранных судов дошли до портов назначения один английский и два американских.

– Так что меры по засекречиванию наличия спецбоеприпасов потеряли смысл, – заметил Берия.

– В таком случае возможно их применение? – спросил Булганин. – Напоминаю, что я предлагал такой вариант с самого начала. Мои оппоненты уверяли, что нельзя выдавать наличие этого оружия у нас. И что? В результате утечка все равно произошла, а мы понесли потери, которых могли избежать.

– Полностью поддерживаю товарища Булганина. Если бы мы вовремя применили спецзаряды, я полагаю, сейчас мы бы уже принимали капитуляцию Германии, – добавил Хрущев.

– Не уверен, что Германия сразу бы капитулировала. А вот озлобление населения, международный резонанс и будущие проблемы в отношениях с Германией мы бы получили точно. Поэтому я против применения спецзарядов без крайней необходимости, – заявил Микоян.

– Ну, про международный отзыв могу сказать сразу – применим мы бомбу или нет, мы все равно окажемся виноваты. Применим – из-за того, что применили, не применим – потому что собирались применить. Поэтому это возражение считаю неправомерным, – сказал Булганин.

– Я считаю неправильным вновь поднимать уже решенный вопрос, – заметил Берия. – Поэтому предлагаю перейти к вопросам по операциям «Кольцо», «Лес» и «Степь».

Доклад Василевского по планам операций и их обсуждение затянулись надолго. Закончилось заседание поздно ночью, хотя после смерти Сталина старая традиция ночной работы понемногу отмирала.

Едва заседание закончилось, Булганин и Хрущев сели в одну машину и уехали на квартиру Хрущева. Вслед за ними на своей машине поехал и Молотов.

Согласно полученному генералом Кобуловым донесению, все трое пробыли на квартире Хрущева почти до четырех часов утра. Кобулов передал эти сведения Берии, но тот быстро, без всякого интереса просмотрев бумагу, предложил заняться более важными военными вопросами.

Северо-Американские Соединенные Штаты. Нью-Йорк

Художник и корреспондент нескольких нью-йоркских газет Руди Абель (он же лейтенант советского НКВД Рудольф Абель[13]13
  Автор знает, как было на самом деле.


[Закрыть]) с терпением, присущим художникам и рыбакам, ждал восстановления связи с Центром.

Автор уже видит, как читатель в этом месте предвкушает погони и перестрелки, слежку и рестораны, красивых агентесс и коварных контрразведчиков. И напрасно. На самом деле работа разведчика сильно отличается от того, что пишет Флеминг. Фактически это нудное и кропотливое вживание в абсолютно чуждую тебе среду, с попытками выхода на значимые источники информации, поиском и анализом мельчайших фактов из газет и наблюдаемой действительности. И к тому же вместо красивой жизни непрерывный стресс из-за возможности разоблачения и ареста.

Но Абель связи все же дождался. Правда, самым неожиданным образом. Однажды вечером в дверь его квартиры позвонил незнакомый крепкий брюнет. После обмена чрезвычайными паролями, он сообщил о последних новостях, о которых газеты писали туманно и непонятно. Самым большим потрясением для Абеля стал даже не перенос его страны, а то, что он, оказывается, и в пятьдесят третьем году был в САСШ. Он-то рассчитывал, что вернется домой намного раньше. Но это были эмоции, а впереди предстояла, как выяснилось, довольно опасная и напряженная работа. Используя свои связи в журналистских кругах, он должен был проследить за несколькими физиками, подробно разузнать о месте их работы, привычках и повседневном распорядке. Для успешного выполнения работы в его распоряжение были отданы еще два человека.

Так вот, под предлогом написания статьи для газеты «Нью-Йорк геральд» он поехал в Нью-Йорк, а затем в Калифорнию, в Беркли. Оказалось, что найти нужных людей проще, чем он думал. У прикомандированных оказался список практически всех разыскиваемых с адресами работы, а в некоторых случаях и проживания.

Все прошло быстро, и скоро он читал в газете о таинственных происшествиях с физиками Хансом Бете и фон Нойманом, а также внезапном отъезде в Швецию Роберта Оппенгеймера с супругой. Чуть позже в газетах промелькнуло известие об ученом Понтекорво, уехавшем в СССР.

Единственным трудным вопросом оказалось налаживание контактов с полковником Гровсом. Отсутствие общих знакомых затрудняло подход к нему, и Абель вынужден был запросить у Центра помощи. Тогда резидент в США «Максим» перенацелил его на другой участок – следить за сенатором Труменом. Абель был в полном недоумении. Этот недавно появившийся в Вашингтоне сенатор был незначительной фигурой, не имевшей практически никакого веса[14]14
  По некоторым данным, Трумена можно считать схожим со скандально известным российским политиком В. Жириновским.


[Закрыть]. Но приказ был и его требовалось выполнить – найти на Трумена компрометирующие материалы, способные прервать его карьеру или поставить его в полную зависимость от советской разведки. После длительных поисков Абелю удалось раскопать незначительные, не подтвержденные документами и свидетелями данные о связях Трумена с итальянской мафией, от которой он получил деньги на выборы. Параллельно Абель нашел множество сведений об антисоветских взглядах и высказываниях Трумена. Передав эти сведения резиденту, Абель вернулся назад в Нью-Йорк. Через несколько дней ему пришлось писать некролог на безвременно ушедшего из жизни сенатора, попавшего под машину. Поговаривали, что и водитель, и сенатор были изрядно навеселе, хотя официально сообщалось о несчастном случае.

По возвращении в Нью-Йорк его ждало новое задание: поддерживать связь с физиком Ферми. Подвижный и разговорчивый, типичный итальянец Энрико Ферми быстро подружился с Рудольфом. Он категорически отказывался уезжать из САСШ, но согласился сотрудничать с Абелем и передавать ему сведения о работе, ведущейся в области атомной физики.

Уже на третьей встрече Ферми заметил, что в последнее время ассигнования на исследования увеличены в меньших размерах, чем ожидалось. Ходили слухи, что правительство собирается начать какой-то новый большой исследовательский проект, который и получит максимальное финансирование. Для участия в проекте уже приглашены А. Эйнштейн и несколько ученых из Колумбийского и Чикагского университетов, в том числе Э. Теллер из Чикаго. Все попытки Ферми узнать подробнее о теме проекта закончились неудачей. Кроме того, его вызвали в местное отделение Федерального бюро расследований и попросили заниматься своими, весьма важными для США исследованиями, а не соваться в чужие дела.

Полученные сведения оказались настолько важными, что Абелю пришлось организовывать встречу Ферми с новым резидентом советской разведки в САСШ.

Конечно, Абель не знал его истинного имени и места работы. А между тем это был недавно приехавший в посольство на должность третьего секретаря из СССР Василий Зарубин. Естественно, Абель и не подозревал, что Зарубин только недавно, в начале пятьдесят третьего года вернулся из США, где был резидентом разведки с октября сорок первого года, в СССР.

Средних лет, явно имевший большой опыт разведывательной работы в САСШ, «Максим» в короткие сроки активизировал работу сети разведки. Абель заметил это по увеличивавшемуся количеству заданий и по конкретизации поставленных задач.

Встреча Энрико и «Максима» (представленного Ферми в качестве одного из друзей СССР в Штатах) прошла в небольшом итальянском ресторанчике неподалеку от Бродвея. Во время разговора «Максим» сумел заставить Ферми вспомнить несколько мелких подробностей, оказавшихся весьма важными. Вспомнив их, Ферми вдруг понял, что наиболее вероятным направлением проекта может быть исследование природы времени, и сказал об этом «Максиму».

А уже дома, анализируя разговор, Абель пришел к выводу, что возможным местом расположения лабораторий проекта могут быть окрестности Санта-Фе. Конечно, он сразу же рассказал о своей догадке резиденту, надеясь, что его (Абеля) отправят проверить ее правильность. Но увы, он получил благодарность и приказ продолжать сотрудничать с Ферми.

Позднее стало известно, что выбор места для проекта поручили Сцилларду. А тот неожиданно вспомнил о разговоре с Р. Оппенгеймером, описавшим ему пребывание в изолированном пансионе для мальчиков в Лос-Аламосе. Причудливы пути судьбы! Самым смешным было то, что аптека в городе Санта-Фе (неподалеку от Лос-Аламоса) была прикрытием для агента советской разведки[15]15
  Реальный факт. В действительности проект, над которым работали в Лос-Аламосе, был посвящен разработке атомного оружия, а не исследованию времени. Полагаю, понятно, почему автор пошел на такое изменение реальности: имея перед глазами темпоральный перенос целой страны, американцы не могли не начать таких исследований.


[Закрыть]. Имея сведения о беспрецедентных мерах безопасности при разработке атомной бомбы в прошлой реальности, советская разведка получила великолепный подарок для проникновения в секреты действующего проекта.

Штутгарт. Дом советника концерна «Бош А. Г.» Гёрделера

Собравшиеся в доме Гёрделера господа были настроены очень серьезно. Впервые после прихода Гитлера к власти множеству людей стало абсолютно ясно, что проводимая им политика привела Германию к краю пропасти. Начавшееся наступление русских и налеты их неуязвимых для ПВО Германии бомбардировщиков наглядно подтверждали этот тезис. Именно этот факт объединил всех – правых и левых, сторонников договора с Англией и сторонников договора с СССР, желающих уничтожить национал-социалистическую партию, желающих вернуться к Веймарской республике и желающих сохранить все то полезное, что, по их мнению, было создано наци. Шло тщательное и серьезное обсуждение конкретных планов захвата власти. Но, несмотря на объединение, разногласия все же сохранялись. Меры по отстранению Гитлера предлагались разные. Наиболее радикальная партия стояла за убийство, другие предлагали всего лишь арест. В конце концов победили все же сторонники крайних мер, получив большинство голосов. Решающим стало эмоциональное выступление Хеннинга фон Трескова, в котором он заявил:

– Покушение должно произойти любой ценой. Даже если мы потерпим неудачу – надо действовать. Ведь практическая сторона дела уже ничего не значит; важно то, что германское сопротивление пошло на решительный шаг перед глазами всего мира и истории. По сравнению с этим все остальное значения не имеет.

Выполнение акции было поручено полковнику фон Трескову и его адъютанту Ф. фон Шлабендорфу. Планировалось взорвать Гитлера, когда тот прибудет в штаб группы армий «Центр». На всякий случай были подготовлены два запасных варианта. Согласно одному из них, бомбу должен был установить Фрайхер фон Герсдорф на выставке трофейного вооружения из России. Согласно другому – захватить или убить Гитлера должна была группа егерей из подготовленного для Норвегии пополнения под командой обер-лейтенанта Вернера фон Хафтена во время поездки фюрера в Цоссен.

Большие споры вызывал также состав правительства. «Правые» предлагали выбрать президентом Бека, канцлером – Гёрделера, а верховным главнокомандующим – Браухича. Новое правительство, по их мнению, должно было попытаться заключить мир с Великобританией при посредничестве США. Таким образом появится возможность избежать наихудшего, по их мнению, варианта исхода войны – вторжения на территорию Германии армии СССР.

«Левые» же предлагали на место канцлера вместо антикоммунистически настроенного Гёрделера социал-демократа Юлиуса Лебера, согласного на сотрудничество с коммунистами и ведение переговоров в первую очередь с СССР. Однако они оказались в меньшинстве и были вынуждены согласиться с доводами «правых» о том, что после заключения мира с Великобританией можно будет начать и соответствующие переговоры с русскими с более сильных позиций. Несмотря на соглашение, представитель «левого» крыла Шахт все же заявил, что считает кандидатуру Гёрделера приемлемой только на переходный период.

Уже позднее выяснилось, что сторонники мира с СССР все же подстраховались. Действуя через Риббентропа и Мюллера, они во время переворота тайно освободили Тельмана из берлинской тюрьмы Плетцензее и переправили в Швецию. Там он провел от их имени переговоры с послом СССР в Швеции Коллонтай.

Вот так, под грохот русских бомб и реактивных бомбардировщиков, под гром русской артиллерии, во время наступления на всем протяжении Восточного фронта началась самая волнующая в мире охота – охота на человека. А то, что фамилия этого человека Гитлер, только придавала ей еще больше азарта и легитимности в глазах большинства населения земного шара…

На 20 июля в Цоссене было назначено очередное совещание о положении дел на фронтах. Адольф Гитлер выехал туда из рейхсканцелярии в сопровождении обычной небольшой охраны из «Лейбштандарта». Недалеко от деревни Вюнсдорф кортеж Гитлера попал в засаду, но командовавший егерями обер-лейтенант фон Хафен допустил одну принципиальную ошибку. Стремясь прежде всего захватить Гитлера, он приказал не открывать огонь, а просто остановить кортеж. Эсэсовцы из «Лейбштандарта» оказались подготовлены не хуже егерей «папаши Диттля», разбавленных, кроме того, новобранцами. Они среагировали правильно, и машине Гитлера удалось прорваться. Оставшиеся охранники были уничтожены группой фон Хафена, но понесшие в бою потери и потерявшие время егеря уже не успевали догнать прорвавшийся автомобиль. Самое же обидное, что пулями была повреждена радиостанция группы, и они не могли сообщить о своей неудаче.

Ворвавшийся на территорию командного пункта в Цоссене автомобиль Гитлера производил страшное впечатление. Весь в отметинах от пуль, с остатками резины на заднем правом колесе, с трудом поддающийся управлению, он едва не снес шлагбаум КПП.

Как только автомобиль остановился и адъютант помог Гитлеру выбраться из машины, к нему устремились Кейтель, Браухич, Бок и… фон Тресков. Последний приостановился, неожиданно выхватил у стоявшего рядом солдата охраны МР.38, быстро передернув затвор, выпустил очередь в Гитлера и окружающих. Повезло Кейтелю и Боку – из-за слишком длинной очереди пистолет-пулемет задрался вверх и пули лишь слегка зацепили их. Гитлер же и его адъютант Г. Николаус фон Белов, Браухич и двое подбежавших ефрейторов охраны получили по нескольку пуль каждый. Срикошетировавшими от кузова автомобиля пулями ранило нескольких офицеров и солдат. Подскочившие солдаты охраны штаба расстреляли фон Трескова в упор, не обращая внимания на приказ Бока, запрещающий стрельбу.

Неудачи прямо-таки преследовали заговорщиков в этот день. С запозданием узнав о смерти Гитлера, они не успели арестовать Гиммлера и Бормана. Геббельс, когда его пришли арестовать, покончил с собой, приняв яд. К тому же выяснилось, что многие из высшего командного состава армии отнюдь не одобряют убийства Гитлера. Воспользовавшись этим, группа «левых» во главе с Юлиусом Лебером выступила с воззванием. Их поддержала часть армии во главе с фон Боком, не принявшая убийство Гитлера, но не поддержавшая и его преемника Гиммлера. Выяснилось, что главнокомандующий войсками во Франции генерал-фельдмаршал Витцлебен и главнокомандующий войсками в Бельгии генерал фон Фалькенгаузен также принадлежали к заговорщикам. Ими были арестованы все крупные чины СС и люфтваффе, способные поддержать Гиммлера и Геринга. Флот же во всеуслышание заявил о своем нейтралитете и готовности поддержать любое «правительство, выражающее волю народа Германии».

Интерлюдия

Да, такого сенсационного времени, как то неожиданно холодное лето 1941 года, не было давно. Сначала поступили новости о давно ожидаемом нападении Германии на СССР. Зато потом началось нечто невообразимое и весьма приятное для любого журналиста, редактора газеты или радиовещательной корпорации, а также для всех любителей новостей.

Первыми появились сведения о внезапном захвате русскими части территории Восточной Пруссии, Финляндии и самое сенсационное – Японии. Последнее было труднообъяснимо, так как если в Европе большевики захватили сравнительно «небольшие» территории, то захват протянувшихся на несколько тысяч километров Курильских островов требовал больших десантных сил. Мало того, эти силы должны были иметь невиданный ранее уровень координации. Новости же об огромных реактивных бомбардировщиках русских, безнаказанно бомбящих немецкие и бывшие польские города, об ордах большевистских танков с огромными пушками, сверхпрочной броней и огромной скоростью, непринужденно «закусывающих» хвалеными немецкими панцерами, еще недавно победно прошедшими через всю Европу, – это была настоящая сенсация!

Во всем мире резко выросли тиражи газет, а также взлетели продажи карт, глобусов и атласов. Букмекеры во многих странах, как нейтральных, так и воюющих, резко переквалифицировались и принимали ставки уже не на скачки, теннис и тому подобную ерунду, а на время, за которое большевики выйдут к Ла-Маншу. Самые оптимистично настроенные предсказатели давали Германии не более полугода, а пессимисты вообще ставили на тот день августа, когда русский Иван помоет сапоги в Английском канале. Наиболее популярной почему-то была дата 8 августа…

С не меньшим интересом весь мир следил за тем, как будут изворачиваться самураи. Потеря северных территорий грозила Японии потерей лица, но уроки Номонгана и Хасана показывали истинное соотношение сил двух стран. Завязшая в Китае, абсолютно уступающая технически и материально своему противнику Япония, по общему мнению, не имела шансов на успех, но все же большинство считало, что простыми стычками на границе захваченных территорий дело не закончится. Все помнили, как японцы отомстили русским за захват Порт-Артура.

Потом стало еще интереснее. В Германии, прежде единодушно поддерживающей своего фюрера, вдруг произошел военный переворот. Гитлер был убит, к власти попытались прийти вдохновители его убийства, а против них выступили уцелевшие сторонники прежнего режима во главе с Гиммлером и часть армии, выступающей против заговорщиков и против гитлеровцев. И все это происходило под аккомпанемент русского наступления.

Еще было несколько, правда впоследствии вроде бы не подтвердившихся, сообщений о прибытии в Сан-Франциско и Гонконг, Шанхай и Манилу кораблей, команды которых якобы уверяли, что они приплыли из СССР, но 1953 года…

Да, поистине холодное лето 41-го стало горячим для журналистов и политиков.

Вашингтон. Белый дом

В Овальном кабинете Белого дома происходило одно из тех судьбоносных совещаний, которые в это время проходили во многих странах мира. Президент Рузвельт, его советник Гарри Гопкинс, госсекретарь Корделл Хэлл, вице-президент Уоллес, военный министр Стимсон, морской министр Нокс, глава вновь созданного Управления стратегических служб У. Донован, начальник ФБР Г. Гувер, адмирал Гарольд Старк, начальник штаба ВМФ и генерал Маршалл, начальник штаба армии, определяли курс корабля под названием Соединенные Штаты в бурном и, главное, резко изменившемся мировом политическом океане. Казалось, уже предопределенный порядок вещей нарушился, вновь полученные сведения были невероятны и требовали серьезного осмысления.