Электронная библиотека » Анатолий Логинов » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Война"


  • Текст добавлен: 29 мая 2018, 18:40


Автор книги: Анатолий Логинов


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Признаетесь? – Агент смотрел торжествующе.

– В чем? – еще больше удивился он.

– Что вы знали его настоящую фамилию и род занятий?

– Не признаю. Не помню я ничего, к величайшему моему сожалению.

Доносящийся из-за занавески музыкальный фон вдруг резко усилился. Словно кто-то прибавил звук радиоприемника.

– То есть и фамилия Панцетти вам ничего не говорит? – Агент даже привстал и сжал кулак, словно собираясь ударить Тома.

– Спокойнее, Лемми, – неодобрительно пробасил шериф. – Без этих ваших методов. Иначе…

– Врет он, ублюдок, – зло заметил Лемми. – Причем нагло.

– Извините, мистер Кохен…

– Кошен! – зло бросил агент.

– Извините, мистер Кошен, – послушно повторил Том. Обострять отношения не входило в его планы. Сначала бы разобраться, кто он такой и что вообще происходит. – Не знаю я никакого Паникетти.

Агент столь же зло буркнул:

– Панцетти.

Том в ответ лишь благодарно наклонил голову.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь в этом вопросе. Так что оскорблять меня не стоит.

Тут в голове его мелькнули воспоминания из прочитанной книги об итальянской мафии. К тому же названная федералом фамилия очень походила на итальянскую. «Они что, решили, что я мафиози? Ну уж нет. Буду отбиваться до последнего, а в тюрьму не пойду», – подумал он и спросил, старательно акцентируя удивление:

– Вы полагаете, что я имею дела с итальянской мафией? Я, коренной русский?

– Вы – русский? – удивление его собеседников было огромным и явно не наигранным. – К тому же мафии не существует, – быстро добавил опомнившийся Кошен.

– Да? – удивился Том. – Кто это сказал?

– Вы считаете, что глава ФБР мистер Джон Эдгар Гувер не осведомлен об истинном положении дел? – Видимо, шериф все-таки недолюбливал федералов, раз Токсби спросил об утверждении Гувера с такой иронией.

– Спасибо. Видите, я даже про это забыл. – Отвечая, он мысленно вспомнил старый анекдот: «Ну да, конечно. Задницы нет, а слово есть». Так и с мафией.

Еще несколько минут таких же ничего не решающих перебрасываний словами закончились тем, что разозленный агент резко встал и, не попрощавшись, вышел, впрочем, довольно аккуратно задернув за собой штору. Неторопливо поднявшийся шериф весело посмотрел ему вслед и, повернувшись к Тому, столь же неторопливо достал из кармана брюк сложенную бумагу. Развернув ее, Токсби зловеще усмехнулся, мгновенно превратившись из «доброго полицейского» в «злого шерифа».

– А это вам, мистер Том Томпсон из Пенсильвании, повестка. Мне ее любезно переслал через ФБР ваш призывной участок в ответ на наш запрос. Так что берите, дядюшка Сэм срочно нуждается в вас. Вы можете пройти медкомиссию на нашем призывном участке, адрес записан внизу на бланке. Советую не тянуть. Грязному Гарри сейчас не до вас, но у него еще остались друзья. Элмер помолчал, глядя на совершенно обалдевшего Тома, и добавил: – Не верю, что вы ничего не знаете, но своим надо помогать. Мой дед тоже был из России, – и, уже отдергивая ширму, сказал негромко, не оборачиваясь к лежащему Тому: – Только не надо говорить всем, что вы русский, пан. Не поймут.

«Твою же маму! Это что, я еще и поляк? Или нет?» Мучительные раздумья привели к тому, что голова опять сильно разболелась. Хотелось еще полежать, но шестое чувство подсказывало, что предупреждение шерифа игнорировать не стоит. Подумав, он позвал медсестру, но, видимо, музыка заглушала его голос, и никто не появился. Тогда, поколебавшись несколько мгновений, он медленно присел. Голова побаливала, но терпимо. А самое главное – не кружилась. Поэтому он встал и подошел к шторе, протянул руку…

Неожиданно занавеска дернулась и отошла в сторону. Медсестра, та же молоденькая ирландка, вскрикнув: «Ой!» – испуганно отшатнулась.

– Вы зачем встали? Почему не позвонили? Доктор же сказал, что выпишет вас завтра. Сегодня вам надо полежать, – затараторила она.

– Простите, не запомнил, как вас зовут? – Он категорически не хотел лежать здесь, мучаясь неизвестностью, особенно после полученного недвусмысленного предупреждения.

– Мэри, – кокетливо улыбнулась сестра.

– Милая Мэри, позовите доктора. Я чувствую себя совершенно здоровым и хочу выписаться.

Сестра, еще раз ойкнув, умчалась, словно унесенная ветром. Доктор тоже появился быстро, словно принесенный ураганом. Полчаса споров и уговоров, час на сборы – и вот уже Том Томпсон, переодетый в слегка помятый костюм, опять напомнивший ему клип с негром, стоял у выхода из больницы. В одном из карманов лежал похудевший на полсотни долларов бумажник. Сумма оплаты за лечение, как ему показалось, была отнюдь не такой уж малой, как его уверял врач.

А в другом кармане лежал ключ с номером «тринадцать» и названием, похоже, отеля – «Калифорния». Осторожные расспросы показали, что такой отель действительно существует и находится всего в четверти часа ходьбы от больницы.

Вид улицы поверг его в полный ступор. Несколько минут Том-Толик стоял, разглядывая абсолютно непохожий на подсознательно ожидаемый пейзаж и совершенно незнакомые здания. Необычные, построенные, по первому впечатлению, задолго до его рождения и в совершенно непонятных архитектурных традициях. Например, прямо напротив больницы стоял мрачный трехэтажный кирпичный дом в каком-то псевдосредневековом стиле, с выступающим полукруглым эркером, напоминающим башню рыцарского замка. По улице, разделяющей больницу и здание, проезжали машины, при виде которых всплыла мысль об антиквариате. Какие-то странные, с блестящими решетками радиаторов, торчащими фарами, подножками у дверей, они словно специально собрались на парад ретроавтомобилей.

Но еще большее потрясение ждало его впереди. Пройдя по замощенной булыжником пешеходной дорожке вдоль забора, Том вышел, как ему сразу стало понятно, на центральную площадь города. И увидел здание в псевдогреческом стиле с выступающей лестницей перед огромными дверями входа, окруженного колоннадой. Огромные часы на фронтоне показывали пятнадцать минут седьмого. Подумав, он решил, что все эти непонятные впечатления – остаточные последствия удара и пройдут сами собой. Поэтому, отложив раздумья о происходящем на потом, Том стремительно преодолел площадь, желая быстрее добраться до отеля.

Войдя в отель и приветливо кивнув портье, он, с видом, что так и должно быть, смело двинулся к лестнице на второй этаж. Но как только поравнялся со стойкой, портье внезапно что-то вспомнил и окликнул его.

– Мистер Томпсон? Вам конверт принесли, уже целый день лежит. И хозяин отеля, мистер Смит, просил напомнить вам, чтобы вы расплатились за два дня. И не забирали больше с собой ключ. – Портье посмотрел на медленно повернувшегося разозленного Тома, подал конверт и добавил слегка дрогнувшим голосом: – П-п-п…пожалуйста, сэр.

– Сколько с меня? – совладав с волнением, которое работник принял за озлобление, спросил Томпсон.

– Десять долларов и двадцать центов… э… сэр, – слегка приободрился портье. – Хозяин скинул за неиспользуемые услуги, сэр, ввиду вашего отсутствия.

– Хорошо, добавьте в счет еще сутки. – Подойдя к стойке, он выложил две бумажки по десять долларов.

– Слушаюсь, сэр. – Командный тон, с которым всё это было произнесено, заставил портье подтянуться, словно солдата на плацу. «А может быть, и не голос, а выложенные деньги, явно превосходящие любой счет», – запоздало подумал Толик.

– Это всё, сэр? – подобострастным тоном добавил «работник гостиничного сервиса».

– Хотелось бы поужинать. Этого хватит?

– Заказать вам в номер, сэр? – увидев вытащенную дополнительно пятидолларовую бумажку, портье, казалось, был готов немедленно выпрыгнуть из-за стойки и помчаться выполнять любую его прихоть.

– Да. И ужин побыстрее, – уже двигаясь к лестнице, ответил Том.

Номер оказался небольшим, но довольно уютным. Мягкая кровать, стол с двумя стульями, сразу у входа дверь в совмещенный с душем ватерклозет заставили его недоуменно покачать головой, поскольку увиденное опять вызвало неприятное чувство несоответствия. Но зато стоящий в небольшом встроенном шкафчике чемоданчик и, главное, наличие там же еще одного костюма и шляпы его обрадовали. Ощущать на себе взгляды прохожих из-за отсутствия головного убора было неприятно.

Он быстро воспользовался ватерклозетом и душем. Как раз когда Том добривал вторую щеку найденной в номере безопасной бритвой «Жиллет», в дверь постучали.

– Войдите и оставьте ужин на столе! – крикнул он.

Выйдя из умывальника, он обнаружил на столе несколько тарелок и кувшинчиков. Сервировано было словно в ресторане, из чего Том заключил, что явно переплатил портье. И тут же мысленно чертыхнулся, отмахиваясь от приступа «амфибиотрахической асфиксии»[7]7
  Шутливое название синдрома «удушения большой зеленой жабой», т. е. жадности.


[Закрыть]
. Если он идет в армию, то деньги ему первое время не понадобятся. А потом так потом и будет видно. К тому же в бумажнике оставалось еще достаточно банкнот для того, чтобы прожить не один день. Даже с такими-то ценами.

Отбросив размышления, он поужинал и, аккуратно составив использованную посуду, взял лежащую на столе газету, напоминающую своей толщиной и весом журнал, прочел несколько статей, чтобы ознакомиться с новостями. Особенно его заинтересовали героическая борьба англичан в Северной Африке и продолжающееся наступление немцев в России. Прочел, посидел, обдумывая, и достал, наконец, повестку. Открыл, начал читать, и тут…

На него накатило. Он отбросил на стол бумажку, исписанную непонятными буквами на неизвестном языке, и застыл. Перед мысленным взором человека, невидящими глазами уставившегося в стену, проносилась, словно кадры цветного, объемного и передающего запахи кинофильма, жизнь. Его? Да, его жизнь, не имеющая ничего общего ни с этим отелем, ни даже с этой страной… ни с этим телом?!

Он дернулся, вставая, и обрушил на пол часть посуды, даже не обратив на это внимания. Потому что мысленно он снова был там, в этой проклятой стране, прокаленной солнцем, населенной непонятными, живущими по-средневековому людьми. И опять раскалывалась на части голова его лучшего друга. Опять он тер и не мог оттереть от присохшей крови руки. Снова впереди стоял дувал, за которым прятались «духи». Не те, бесплотные и ни для кого, по сути, не опасные привидения из сказок, а люди из плоти и крови, готовые убивать всех, кого считали чужими. А у него заканчивался магазин, и не было времени, чтобы сменить. И ни одной гранаты…

Он, не раздеваясь, упал на кровать и застыл, продолжая мысленно переживать свою – не свою жизнь, год за годом…

В дверь несколько раз робко стучали, но, не дождавшись ответа, уходили. Стемнело, а он все так же лежал, почти не двигаясь и пытаясь понять, что произошло.

Если бы не прочитанная не так давно… Или теперь уже невероятно давно – в будущем? Он выругался вслух, припоминая все самые черные ругательства, которые только знал. Да, книга, в которой описывалось, как инопланетяне засовывали сознания людей в самые разные тела в прошлом, стремясь заставить их работать на себя. В конце концов герои попали в тела Сталина и одного из его генералов и устроили немцам антиблицкриг в сорок первом.

Но он-то ни с какими инопланетянами не сталкивался и к тому же, кажется, практически ничего не помнит о жизни этого… тела. Всплывали отдельные отрывки воспоминаний, вспомнилось, что сохранились навыки говорить и читать… по-английски. Толик-Том засмеялся, представив, что Гарри – тот самый Гена Водохлебов, с которым он играл в футбол, лазил по чужим садам, гонял на великах – на самом деле инопланетянин.

Мозг, казалось, готов был расплавиться от размышлений, когда сработал какой-то защитный механизм, и неожиданно для себя Толик заснул. Успев только подумать, что утро вечера мудренее.

Утро, вопреки пословице, оказалось не только не мудренее, но и не приятней, чем вечер. Голова не то чтобы болела, но была словно налита свинцом. На полу остатками вчерашнего пиршества хрустели осколки пары тарелок и стакана. Уцелевшая часть посуды откровенно припахивала. Тело неприятно чесалось после сна в одежде. Двигаться не хотелось, но Толик, еще раз вспомнив любимые ругательства замкомвзвода, прапорщика Мимоходова, всё же встал, привел постель в относительный порядок, сдвинул в угол кучку из осколков посуды и наконец, в завершение всех этих утренних хлопот, принял душ и побрился.

Было не совсем комфортно осознавать, что все это проделывает чужое тело. Но зато оказалось приятно снова почувствовать себя двадцатилетним и знать, что ты ничем не отличаешься от остальных жителей этой страны. И еще неожиданней было почувствовать себя одновременно и Толиком, и Томом.

«Черт побери, а ведь теперь это моя страна. И что делать?» К американцам Толик относился двояко. С одной стороны, как к людям, сумевшим построить сильное и удобное для жизни государство, с другой – как к врагам его родины, сделавшим всё, чтобы ее разбить и унизить. Поэтому оказаться в шкуре такого врага было… не совсем приятно. Но бросаться под поезд не в его характере, и Толик начал прикидывать план действий. «Как это называется? Инфильтрация? Штирлиц шел по коридору рейхсканцелярии и никак не мог понять, почему все узнают в нем шпиона. Неужели по ордену Красной Звезды или по буденовке на голове?» – мысли постоянно сбивались на незатейливый юмор, словно отгораживаясь от шокирующей правды. Причем, как неожиданно обнаружил Толик, думал он именно по-английски, словно на родном языке.

Закончив бриться, он уже собирался выйти в коридор и вызвать кого-нибудь, чтобы убрали в номере, как вдруг вспомнил о конверте. Судя по солнцу и наручным часам, время было раннее, а значит, в военкомат (Толик тут же мысленно поправил себя, напомнив, что военные комиссариаты остались где-то там, в будущем, в совершенно другой стране) можно было не торопиться.

Достав слегка помятый конверт, он уже хотел вскрыть его, когда в дверь постучали. Конверт стремительно скрылся под подушкой.

– Кто?

Что-то заставило Тома насторожиться. Предостерегающе заныла даже несуществующая теперь рана в боку. Он осторожно подошел к двери, по старой афганской привычке прижался к стене, чтобы не перекрывать дверной проем. Щелкнул замок…

Дверь рывком открылась, и в комнату ворвался, точнее влетел, споткнувшись о вовремя выставленную ногу, шкафообразный громила. Большой шкаф падает обычно громко. Не стал исключением и этот. Но Толику было уже не до того. Его нога, продолжив прерванное столкновением с нижними конечностями первого нападающего, продолжила свое движение. Неожиданный удар в самое важное для мужчины место заставил второго нападающего согнуться в три погибели. Второй удар, выполненный на автомате, сцепленными в замок руками в основание черепа. Вот и другой бандит упал, выронив большой блестящий пистолет на ковер прямо под ноги. Толик обернулся, готовый ко всему. Громила уже приходил в себя, пытаясь приподняться. При взгляде на него у любого нормального человека неминуемо возникло бы чувство предсмертной тоски. И даже Том не стал исключением, несмотря на боевой азарт. Непомерно широкий в плечах, выше среднего роста громила с блестящим кастетом, зажатым в левой руке, пугал одним видом. На низком, с развитыми надбровными дугами лбу начала возникать шишка, а лицо, порезанное об осколки посуды, напоминало зомби из фильма ужасов. Толик мысленно вздохнул и легким, отработанным движением (настоящее мастерство не пропьешь!) оказался возле шкафо-зомби. Удар! Еще один! Прапорщик Мимоходов, вбивавший в него приемы рукопашного боя, остался бы доволен своим учеником. Открывший рот, полный обломков гнилых зубов зомби рухнул второй раз. И застыл, на этот раз явно навсегда. Трудно жить с носом, вбитым вглубь черепной коробки.

Толик печально оглядел окончательно разгромленный номер и грязно выругался: хотя бы одного надо было оставить в живых! Он попытался нащупать пульс сначала у громилы, потом у незадачливого стрелка. Еще раз выругавшись, Том быстро подошел к открытой двери. Выглянул. В коридоре и на видимом из номера участке лестницы было тихо и пустынно, как ночью в центре Аляски. Ни человека, ни звука – ничего и никого.

Удовлетворенно хмыкнув, Толик запер дверь. Проверил еще раз наличие пульса у обоих тел. Естественно, не ожидая положительного результата: настоящий рукопашный бой – это убийство голыми руками, а не балет. Удовлетворенно кивнул, поняв, что не ошибся. И, морщась от боли в мышцах, быстро покидал все вещи в чемоданчик, не забыв и конверт из-под подушки. Осмотрел номер, несколько минут подумал – брать или не брать пистолет. В конце концов решил не связываться с криминальным стволом и, подхватив чемодан, вышел из номера.

Портье, увидев спускающегося по лестнице Тома, удивленно распахнул глаза, дернулся и тут же начал с деловым видом перебирать что-то за стойкой, изображая бурную деятельность. Решив не осложнять себе жизнь, Толик кинул на стойку еще десятку и, не прощаясь, покинул отель.

Десант в прошлое

 
We all have been selected from city and from farm,
They asked us lots of questions, they jabbed us in the arm.
We stood there at attention, our faces turning red,
The sergeant looked us over and this is what he said:
«This is the Army, mister Jones!»[8]8
Нас всех собрали вместе, из городов и ферм,Заставили писать нас, спросили кучу тем.По стойке смирно ставили, заставив покраснеть,И осмотрев нас всех, сержант сумел лишь прореветь:«Это армия, мистер Джонс!»(И. Берлин, «Это армия, м-р Джонс»).

[Закрыть]

 

Призывной пункт напоминал офис небольшой компании накануне обеденного перерыва. Если не учитывать, конечно, что из пятерых присутствующих трое были в военной форме. Правда, если приглядеться, на двоих из них форма сидела как на корове фартук – понятно было, что настоящий кадровый военный тут только один. Старший сержант, как расшифровал Толик его нашивки, распекал за что-то одного из подчиненных, негромко, но внушительно. Даже Толик от одной донесшейся до ушей интонации невольно перешел на строевой шаг. Заметив его, мастер-сержант отпустил распекаемого и с явно выраженным удовольствием наблюдал за подходом рекрута. Подойдя к начальственному столу, Том вытянулся по стойке смирно и поздоровался.

– Вольно, мистер, – встав со стула, ответил военный. – Служили? Где?

– Нет, сержант, – ответил Толик, неожиданно вспомнив, что его носитель не служил и не мог служить. – Вневойсковая подготовка, сэр.

– Хорошо вас подготовили. Инструктор был из немцев? Характерный строевой шаг, – забирая повестку, заметил сержант. – Думаю, и со здоровьем в порядке? И куда хотите? К нам, в пехоту?

– На здоровье не жалуюсь, сэр! И хотелось бы в парашютисты, сэр!

– Не стоит так тянуться, мистер Томпсон. Вы пока еще гражданский, – мастер-сержант вздохнул. – Вы хотя бы представляете, что такое десант? За пятьдесят долларов доплаты вы получите столько работы… С парашютом прыгали?

– Так точно! Три раза, – преуменьшил свои достижения Том.

– Хм, – окинув его недоверчивым взглядом, сержант, не поворачивая головы, скомандовал: – Капрал Райан! Проводите рекрута к медикам!

Медкомиссия ничем практически не отличалась от той, что проходил когда-то Толик. Те же звери в белых халатах, разве что женщин не было. Не дошла еще видимо, женская эмансипация до таких высот, или извращений. Но в целом процедура нисколько не изменилась: «Пройдите туда… сюда, разденьтесь, встаньте, лягте, наклонитесь…» Рекрутов, вопреки опасениям Толика, постепенно прибавлялось, и к обеду набралось не меньше сотни человек. Увидев такую толпу народа, он успокоился, решив, что ни один самый отмороженный мафиози не станет ничего предпринимать при таком числе свидетелей.

Столовая напомнила обычное советское заведение годов восьмидесятых с самообслуживанием. Разве что столы и стулья, сделанные полностью из натуральных материалов, да плакаты на стенах с надписями на английском выбивались из общей картины. Обед был обильный, пусть и не слишком изысканный. Подали огромный кусок обжаренной говядины с жареной же картошкой и напитки по выбору. К удивлению Толика, соус и приправы отсутствовали, из-за чего многие рекруты поглощали блюда без всякой охоты. Сидящий же напротив худощавый веснушчатый парень съел все до капли и с явным сожалением разглядывал остатки на тарелках соседей. Перехватив любопытный взгляд Томпсона, он усмехнулся и негромко спросил:

– Не был безработным?

– Нет, – ответил удивленный Толик, – и что?

– Тогда понятно. Поел бы хотя бы месяц бесплатного супчика от Армии Спасения, ты бы добавки раза три попросил, – пояснил он.

Пристыженный, Том быстро допил довольно-таки скверный кофе и поднялся из-за стола. Пришлось почти пять минут простоять со своим подносом, дожидаясь, пока поевшие раньше сдадут свои в специальное окно приемки. Но вот и эта нудная процедура закончилась, и он вышел из пропитанного тяжелыми кухонными запахами помещения во двор.

При взгляде на собравшихся у курилки рекрутов ему тоже захотелось закурить, но Толик без труда подавил это неуместное желание. Это грязное дело он бросил сразу после армии, по просьбе девчонки, которую очень любил, и не курил до последнего дня в прежнем теле. Нравилось ли курево Тому, Толику было абсолютно наплевать. Впереди была война, пусть и не столь тяжелая, как на Восточном фронте, но вполне реальная, и он не хотел, чтобы даже малейшая мелочь помешала ему выжить.

Дальнейшее было совсем неинтересно. Мастер-сержант с помощью своих помощников с трудом построил не привыкших к дисциплине рекрутов. Неожиданно быстрая церемония присяги, после чего сержант выдал короткую, абсолютно казенную патриотическую речь и отправил, как он выразился, «это стадо» на вокзал, вместе с уже знакомым капралом Райаном. Там их уже ждал поезд. Всех запихнули в один вагон. Капрал выдал документы назначенному старшим среди отправлявшихся в лагерь подготовки высокому бугаю по фамилии Джонсон и, отдельно, Толику. Он даже уделил последнему на несколько минут больше, чем всем остальным, любезно объяснив, что Тому еще предстоит пересадка на поезд, идущий в Форт-Беннинг.

Капрал оказался настолько добр, что даже попрощался с новоиспеченными солдатами. Он стоял в конце вагона у дверей – невысокий человек средних лет, подтянутый и еще довольно стройный, несмотря на начинающий отрастать и уже слегка заметный под обтягивающей формой животик.

– Там, куда вы направляетесь, будет нелегко, – обратился капрал к притихшим новобранцам. – Когда вы попадете в лагерь подготовки, то сразу поймете, насколько это не похоже на гражданскую жизнь. Вам это не понравится. Вы даже решите, что ваши командиры требуют от вас слишком многого. Вы подумаете, что все они полные дебилы. Вы будете думать, что попали к самым грубым и жестоким людям в мире. Я собираюсь сказать вам одну вещь: вы сильно ошибетесь! Если вы хотите облегчить себе жизнь, прислушайтесь к моим словам сейчас. Делайте все, что вам говорят, и держите рот на замке.

– Спасибо, капрал! – ответил кто-то, и все засмеялись.

Они еще не знали, насколько он прав, не представляли всего, что их ждет, и веселились, словно дети на каникулах. Один Толик сидел мрачный, пытаясь понять, насколько опыт советской учебки и службы в ВДВ сможет ему помочь. Впрочем, и он скоро отбросил в сторону все эти размышления, очарованный интересными видами из окна неторопливо, по меркам его опыта, едущего поезда. Остальные новобранцы, давно привычные к подобным пейзажам, откровенно скучали, не зная, чем заняться. Но скоро нашлись карты. В другой части вагона сбилась в кружок тесная компания вокруг одного из парней, рассказывающего интересные истории и короткие анекдоты. И только Томпсон сидел в гордом одиночестве у окна, разглядывая непривычную и в то же время смутно знакомую жизнь. Поездка заняла почти два дня. И только к вечеру второго он оказался у ворот лагеря, где уже толпились еще с десятка два таких же, как он, одетых в гражданское парней и ждали вызванного караулом сержанта-инструктора.

Подошедший сержант словно сошел с экрана голливудского фильма. Высокий, мускулистый, в идеально подогнанном обмундировании, на котором, казалось, не найти и пятнышка, с лицом стопроцентного белого анлосаксонского[9]9
  WASP – («белый англо-саксонский протестант») – термин, обозначавший привилегированное происхождение и положение. Синоним понятия «стопроцентный американец».


[Закрыть]
американца, он так и просился на обложку иллюстрированного журнала. Заметив реакцию сержанта, командовавшего караулом, Толик сразу понял – ничего хорошего ждать от этого человека не стоит. Но первое время все прошло без происшествий, хотя Толик и был наготове в ожидании какой-нибудь подлянки.

Сержант отвел их в столовую, где новобранцев покормили холодным ужином из колбасы и фасоли. После чего, дав всего пару минут на отдых после еды, инструктор собрал всех в некое подобие строя и минут тридцать гонял на плацу, заставляя ходить туда-сюда небольшой колонной и обрушивая на обалдевших от такой неожиданности рекрутов целые потоки брани. Толику досталось меньше всего, хотя и он получил свое. За неправильное выполнение строевых приемов. Почти все они выполнялись совершенно не так, как привычно пытался делать Томпсон, опираясь на старые навыки.

– Кто тебя учил такой пакости, проклятый ублюдок? Ты двигаешься словно джерри[10]10
  Jerry (джерри) – немец, сокращенное от англ. German.


[Закрыть]
, а не добропорядочный американский солдат! Придется позаниматься с тобой дополнительно! – прорычал сержант стоящему в первой шеренге Толику.

Услышав же чей-то сдавленный смешок, сержант вообще рассвирепел и минуты две орал, что если стоящие перед ним павианы думают, что их неумение передвигаться строем лучше, чем пусть неправильные, но армейские навыки рекрута Томпсона, то они дико ошибаются. И он, сержант Чак Мак-Гвайр, докажет им это в ближайшие дни. После чего, заставив еще раз пройтись строем по плацу, повел их колонну к интендантскому складу.

У склада их уже ждали несколько групп новобранцев. После того как всех построили и завели внутрь склада, началось превращение толпы гражданских индивидуалов в единообразный строй солдат. Новобранцы по очереди подходили к одному из четырех недовольных неожиданно свалившейся работой интендантов, раздевались и стояли, слегка подрагивая от холодных прикосновений портновского метра и напряженных взглядов стоящих в очереди. Всё происходило быстро, относительно тихо и напоминало конвейер. Вот только что перед Толиком стоял бравый ковбой в пропыленной, еще сохранившей слабый запах лошадиного пота одежде. А буквально через несколько минут он исчез в глубине склада, и появился у другого выхода уже одетый в новенькую, топорщащуюся униформу, с набитым вещами мешком в руках, обалдевший и даже как бы еще не понявший, что произошло. Вот и сам Томпсон (или всё же Пискунов?) уже стоит голый перед скучающе-озлобленным сержантом и так же непроизвольно вздрагивает от холодных прикосновений железных наконечников. Он тут же получил огромное, просто непредставимое количество пилоток, шапок, перчаток, носков, ботинок, нижнего белья, рубашек, ремней, штанов и мундиров. Из всего этого изобилия Толику больше всего понравились ботинки. Настоящие прыжковые «коркораны» из натуральных материалов, мечта российского парашютиста восьмидесятых. Впрочем, как всегда, реальность оказалась совсем не похожей на мечту. Но обувь была вполне сносной, то есть носимой. Впрочем, как и вся форма. Разве что галстуки к повседневной форме, удавки, которые Толик тихо ненавидел еще там. Но деваться было некуда, и вот он уже занял место в строю сразу за бывшим ковбоем. Форму, конечно, требовалось ушить, но он ее слегка обдернул, кое-где подтянул – и выглядел, на его взгляд, более-менее удовлетворительно. Что, однако, явно не понравилось сержанту Мак-Гвайру.

– Это кто у нас тут такой умник яцеголовый? Ну-ка, выйди из строя. Ты думаешь, что ты в модном салоне, ублюдок? Червяк поганый, понял?

– Так точно, господин сержант, червяк поганый, сэр! – ответил Толик, вызвав несколько неуверенных смешков в строю за спиной.

– Остряк-самоучка из яйцеголовых? Ничего, ты меня еще не знаешь, но ты меня узнаешь. И не обрадуешься, щенок! – рявкнул на едином дыхании разозленный дрилл-сержант[11]11
  Cержант-инструктор.


[Закрыть]
. И добавил, усмехаясь: – Джамп![12]12
  Прыгай!


[Закрыть]

К удивлению сержанта, Толик, задержавшись буквально на секунду, сгруппировался и, подпрыгнув в воздух с криком: «Одна тысяча, две тысячи, три тысячи, четыре тысячи!» – приземлился на согнутые, пружинящие ноги, с растопыренными руками. Откуда было знать простому дрилл-сержанту из Америки, что многократно читаная-перечитанная книга о Джине Грине была одной из немногих, которые Толику действительно нравились.

– Отставить! – снова рявкнул сержант. – Ложись! Тридцать отжиманий!

Конечно, новое тело было нетренированным, но чисто на упрямстве Толик, очередной раз удивив Чака, сделал тридцать пять отжиманий, крикнув в конце:

– И пятерочку за десантуру!

– Встать! Самый хитрый? – немного смягчившись, однако всё еще изображая недовольство, спросил сержант. Но, видимо, поняв, что теряет время, скомандовал: – Становись в строй! Взвод! Направо! Бегом!

Бежать пришлось недалеко, иначе бы Том совсем запыхался.

В новом здании их уже поджидали со своими инструментами парикмахеры.

Теперь, обритые наголо, одетые в униформу, они казались одинаковыми. Настоящими солдатами. Но только казались. Сержантам пришлось еще раз потрудиться, чтобы снова собрать из них более-менее организованную колонну и отвести к казармам. Где им щедро выделили полчаса на обустройство, душ и прочие туалеты. Но Толику, подсознательно ожидавшему еще какой-нибудь пакости, времени хватило как раз. Остальные, особенно те, кто раздевался медленно, мчались в душ бегом, расталкивая сослуживцев, и быстро мылись, чтобы успеть забежать еще и в туалет. А кое-кто не успел и вылетал из душа под крики и брань сержантов. Наконец все собрались у коек. Сержант Мак-Гвайр медленно прошелся вдоль центрального прохода, разглядывая стоящих с обернутыми вдоль бедер полотенцами солдат.

– Ладненько, ублюдки, – сказал он, дойдя до конца помещения. – Пора спать. Приготовиться к отбою!

И тут же прозвучала команда «Ложись!». Новобранцы как ужаленные рванули к койкам. Легли, затаились.

– Спать! – скомандовал сержант, выключая свет.

И в казарме наступила тишина, прерываемая лишь редким кашлем кого-то из новобранцев и прочими неожиданными звуками, издаваемыми во сне. Но Толик никак не мог заснуть. Спокойно обдумывая свое поведение, он снова решил, что вел себя как последний дурак. Убил, так и ничего не узнав, двух мафиози (не важно, что их в нынешних штатах «нет», уж на братков Толик в девяностые насмотрелся), в призывном пункте и здесь устроил представление. А ведь помнил же, что в армии таких слишком умных не любят. Помнил, а сделал всё наоборот. «Тело, что ли, со своими привычками подводит? Вообще-то, если мой пациент тоже мафиози, наверняка привык творить, что левая нога пожелает. Черт побери, надо как-то сдерживаться, иначе меня тот же сержант заклюет». Не отрывая голову от подушки, он приоткрыл глаза и всмотрелся в темноту. Всё было спокойно. Пока спокойно. «Будь проще, екарный бабай, говорил же мне в свое время прапорщик Мимоходов, и люди к тебе потянутся». Он еще некоторое время обдумывал, как же теперь выйти из ситуации, в которую попал из-за собственного разгильдяйства, и, так ничего не придумав, неожиданно крепко заснул.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 4 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации