Текст книги "Пасынки Страны"

Все эти попытки уйти от щекотливой темы следовало пресечь, если бы не один нюанс: желание уснуть стало воистину непереносимым. Дошло до смешного: я и на ноги-то сумел встать, лишь опёршись о стол, а Риту так и вовсе успели поймать, когда она начала падать с табурета.

Подорожник семенил впереди, придерживая за руку, словно я был слепцом, а он – моим поводырём.

– Вот сюдой, сюдой, – бормотал старичок, нащупывая какой-то крюк на стене, – здеся дверка имеется. Её не видать, а она – есть, как тот суслик. Ага, так, переступай порожек… Батюшки, убьёшься! Я ж тебе говорю – порожек. Темновато тут, конечно, так это потому как окошек нету. Ну, это ничего, это даже хорошо. Так, ты сюдой ложись, а твоя подруга – сюдой.

Я хотел поправить его, объяснить, что Рита – не моя подруга, но вместо этого провалился в сон.

И странный это оказался сон… Чудилось, будто я лежу с открытыми глазами, и крохотная комнатушка вокруг наполнена мягким голубым сиянием. Я всё вижу, но пошевелиться не могу, словно тело спеленали невидимой, но очень прочной верёвкой. Рядом, на низкой кушетке, лежит Маргарита, и её бледное лицо напоминает мраморное изваяние.

Время от времени входная дверь открывалась, и кто-то входил внутрь, посмотреть на нас. Чаще всего это был наш хозяин. Он топтался на пороге, дёргая себя за длинную бороду и неразборчиво бормотал под нос. Почему-то во сне у него были круглые совиные глаза. Пару раз заглядывали Сергей с Верой. Сновидение странно искажало их тела, то покрывая кожу чешуёй, то приделывая перепонки между пальцами, а то и вовсе заменяя ноги рыбьими хвостами.

Когда парочка уходила второй раз, мой друг ущипнул женщину за ягодицу и обнял за талию, по-хозяйски прижимая к себе. Жена засмеялась, пихнула его локтем под ребро, но вырываться не стала. Я холодно отметил этот факт – и только.

Последним на пороге комнаты появилось нечто совсем странное: спутанный клубок шерсти с тусклыми жёлтыми глазами в глубине торчащих нитей. Это непонятное нечто прокатилось по полу и вскарабкалось на мою грудь. Я ощутил раздражение. Круглые глаза ощупали моё лицо цепким взглядом и существо явственно пробормотало какое-то ругательство. Потом спрыгнуло вниз, внезапно растворившись в голубом сумраке.

Хлопнуло – и я проснулся.

Как ни странно, но всё осталось без изменений: то же бледное сияние и дверь, открытая после визита непонятного создания. Рядом медленно поднялась Рита и уставилась на меня тёмными угольками раскосых глаз. Хм, странный у неё разрез, а я прежде и не замечал. Впрочем, как и её вполне приличные формы: грудь и бёдра плотно заполняли ткань костюма. Наваждение, не иначе.

– С добрым утром, – сказала она и улыбнулась, – вот это отдохнула, чувствую себя заряженной батарейкой!

Сравнение оказалось очень точным. Но с утром она немного ошиблась: был глубокий вечер. Дом казался абсолютно пустым, и Марго отправилась наружу, поискать хоть кого-нибудь. Однако не успела она выйти, и кто-нибудь обнаружился сам. Под протяжное кряхтение с печи начал сползать абсолютно заспанный Подорожник. Старик напялил на себя длинную, до пят, белую рубаху, низ которой, казалось, кто-то пытался употребить в пищу.

– А, проснулись, – он сочно зевнул, – прошу прощения, но не дотерпел, дрёма сморила. Привык ложиться пораньше: старость – не радость. Вот, друзей ваших на сеновал устроил – и баиньки, – в глазах старика появился хитрый огонёк, – вот уж парочка! Хе, хе… Такие оба горячие! Он её и за попку, и за титьку, а она только взвизгивает!

– Дед, – сумрачно сказал я, – вообще-то Вера – моя жена, А Сергей – муж Риты.

– Ась? Не понял… – Подорожник потёр лоб, потом хотел что-то сказать, но передумал и, постояв с открытым ртом, тихо пробормотал: – Вона чё… А я-то! И чё делать?

– Да откуда я знаю! – я обошёл его и вышел на улицу. – Может, ничего и не надо.

Риту я нашёл не сразу. У входа в дом её не было, только на плетне сидела, нахохлившись, смутно знакомая птица. Она – или очень похожая на неё пернатая – наведывалась к нам прошлой ночью. А может, это и не птица совсем, хрен его знает. Очень трудно усваивалась мысль о потере родного мира.

Завернув за угол дома, я обнаружил Марго, которая задумчиво рассматривала небольшой сарай с островерхой крышей, крытой потемневшей соломой. Видимо, это и был сеновал, о котором упоминал Подорожник. Рита повернулась ко мне, и я увидел загадочную ухмылку на её бледном лице.

– Ты чего? – спросил я вполголоса и кивнул на домик. – Наши?

– Закончили трахаться и легли спать, – так же негромко ответила женщина и покачала головой: – Уму непостижимо! Как поступим?

– Ты уже вторая, кто меня об этом спрашивает, – я взял её за руку и повёл прочь, – пошли. Уже, один чёрт, ничего не изменишь, пусть спят. Не портить же людям впечатление.

Мы посмеялись. Нет, конечно, лёгкая горечь оставалась, но я как будто уже был готов к такому исходу. Тем не менее утром следовало обсудить всё начистоту – достаточно проблем и без нелепых тайн.

Знакомая птица успела улететь, и мы спокойно расположились на крохотной лавке, прильнувшей к ограде. С вершины холма открывался совершенно восхитительный вид, который просился на холст или хотя бы в чьи-то стихи.

Золотой шар луны утопал в звёздном небе, отражаясь от тёмной полосы, петляющей в полях. Лес, через который мы прошли минувшим днём, казался издыхающим костром, так много в нём было всяких сверкающих точек, блуждающих звёздочек и прочей пиротехники. Кроме того, я заметил, как бутоны цветов, растущих на склоне холма, светятся призрачным розовым цветом.

– В любой ночи есть волшебное очарование, – негромко сказала Рита, когда я попытался выразить обуревавшие меня чувства, – но в здешней, его просто через край. А если представить, как там внизу рыщут всякие монстры из сказок – аж мурашки по коже! Думаешь, дед не соврал?

– Не похоже, – я накрыл ладонью её пальцы, ощутив их вздрагивание. – О матери беспокоишься?

– Да, но уже не так, как во время того разговора, – она покачала головой, – столько всего… Да ещё и такое странное ощущение, будто я – это не совсем я, а кто-то другой. Мой балбес ещё… Ну, я ему утром устрою! – она рассмеялась. – Знаешь, с тех пор, как мы попали в Страну, во мне словно что-то открылось. Я больше никого и ничего не боюсь. А ведь мне с самого детства хотелось стать такой – смелой, гордой, у которой мужики падают к ногам и шепчут: о, моя богиня!

Я опустился на колено и, протянув руки к Марго, пафосно провозгласил:

– О, моя богиня!

– Дурень! – она засмеялась и хлопнула ладонью по моему лбу. – Но порыв мне понравился. Хотелось-то хотелось, но получалась всякая ерунда. То пыталась наколку сделать, то – пирсинг в пупке, но всё боялась, как бы родители не заругали. А какой был дома скандал, когда я чуть готкой не заделалась!

– Ты – готкой? – я покачал головой. – Ну да, сейчас типаж почти соответствует, ещё бы одежонку сменить…

– А что! – она гордо задрала подбородок, но покосившись на меня, не удержалась и хихикнула: – Ну, я же тебе рассказывала о своих пристрастиях в кино. Одно время я вообще была без ума от всей этой тематики: с кладбищами, склепами и вампирами. О, это такие няшки! Нет, не эти современные сладкие мальчики. Брэд Питт в «Интервью с вампиром», о! Я от него просто кончала, прости за такие подробности.

– А чем это я хуже какого-то бреда? – я повернулся и так и сяк. – Ну? Ведь ничем не хуже.

– Ну да, ну да, – она согласно покивала, – пару десятков пластических операций – и даже лучше. Ладно, не обижайся, ты тоже очень красивый и на вампира, кстати, похож. Хм, а я этого раньше даже не замечала…

Я сделал большие глаза и тут же получил дружеский хлопок по коленке.

– Да не парься, я пошутила. Но, всё равно, ты – очень красивый мужчина. У меня таких никогда не было, – она вдруг порывисто вскочила на ноги, – а знаешь, чего я сейчас хочу?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что я даже растерялся. В голове вертелось самое разнообразное: от кекса до секса и чуть дальше. Рита протянула руку и взяв меня за ладонь, потянула к себе. В её тёмных глазах плясали лунные чертенята.

– Я хочу, – с придыханием, сообщила она, склоняясь к моему уху, – побегать!

– Что?!

– Пошли, – меня тащили с неудержимой силой и я едва успевал переставлять ноги, – идём, идём. Смотри, какая чудесная ночь. Сколько в ней тайн и странных ароматов. Луна какая! Неужели у тебя нет желания нестись куда глаза глядят и ни о чём не думать?

Как ни странно, но такое желание присутствовало. Действительно, прозрачный ночной воздух струился вокруг, и дикие запахи в нём вынуждали сердце биться подобно обезумевшей птице, запертой в клетке из рёбер. В мышцах скользили крошечные электрические искры, заставляя ноги двигаться быстрее и быстрее.

Не отпуская моей руки, Марго начала стремительный бег и пришлось сильно постараться, чтобы не отстать от неё. Какие-то тонкие паутинки задевали лицо, а тёплый воздух пружинил, но поддавался под напором двух психованных бегунов.

Я даже не успел сообразить, куда мы держим путь, а спуск уже закончился и мы оказались на краю поля, поросшего высокой густой травой. В сиянии ночного светила пространство казалось покрытым тонким слоем блестящего серебра. Рита отпустила мою руку и остановилась, лукаво улыбаясь. Чёрные волосы почти скрывали бледное лицо, но я всё равно видел хитрый прищур раскосых глаз.

– Догоняй! – шепнула ночная спутница и нырнула в расступившийся платиновый ковёр.

Это оказалось настоящим безумием: мы носились в свете луны точно две тени, потерявшие хозяев. Такого возбуждения и азарта я не испытывал с самого детства, когда мы играли в догонялки. Казалось, я вот-вот коснусь рукой плеча, но Марго ускользала, растворяясь в звенящих сумерках. Самое странное – несмотря на бешеный темп наших побегушек, я совершенно не ощущал одышки или усталости.

Незаметно для самих себя, мы приблизились к лесу, продолжив развлекаться среди редких деревьев, изумлённо уставившихся на нас тёмными провалами дупел. Здесь игра стала ещё интереснее: Маргарита на мгновение показывалась между стволами, покрытыми лунной изморозью, и тотчас пропадала в пляшущих тенях, оставляя лишь шлейф цветочного запаха.

Всё это время в кустах непрерывно хрустело, гулко ухало с ветвей и светило глазами-плошками из мрака. Но нам было не до того. Почему-то преследование начало приобретать странный сексуальный оттенок, словно превратившись в некую необычную прелюдию.

Внезапно гибкое тело оказалось совсем рядом и в одном стремительном прыжке я настиг неуловимую цель, прижав её к гладкому тёплому стволу. Тёмные глаза вдруг оказались совсем рядом, а из приоткрытых ярко-красных губ вырывалось тяжёлое дыхание. Грудь высоко вздымалась, распирая ткань костюма, и я хорошо различал мраморную кожу шеи с тонкой жилкой, возбуждающе бьющейся около изящной ключицы.

Я потянулся губами и ощутил освежающий холод поцелуя, когда Марго ответила мне. Необычайное ощущение, точно во рту медленно таяли кисло-сладкие кристаллики льда. Голова шла кругом и хотелось немедленно рвануть материю одежды, добравшись до желанного тела.

– Не надо, – вдруг сказала Рита и отвернулась, – нет, не сейчас. Так не хочу. Это… Это будет, как месть, за то, что они сделали, а я так не хочу! Это – слишком вульгарно.

Остановиться оказалось очень сложно: водоворот в голове и огонь в груди требовали продолжения, но женщина была права: стоило подождать. Встряхивая затуманенной головой, я медленно отнял руки от её плеч и отступил на шаг назад. Рита поймала мою ладонь и прижала к груди, там, где бешеной птицей колотилось её сердце.

– Максим, – хрипло сказала она, – я тоже хочу тебя. Очень. Уже второй день, и это – настоящее наваждение. Ты только дай мне немного времени. Совсем чуть-чуть.

Она приблизилась и легко коснулась губами губ.

– Спасибо, – прошелестело в ночи.

Тихо хрустнула сухая ветка за спиной и мы тотчас уставились на тощую старуху в драном плаще, изумлённо разглядывающую нас. Облик незнакомки непрерывно плыл, странно изменяясь, словно у гостьи было два лица: одно – типичная физиономия старого человека с тёмной морщинистой кожей, бесцветными глазами и крючковатым носом, нависшим над тонкогубым ртом. Второе… В общем, не лицо это было. Скорее – морда ужасного хищного существа.

– Ты кто? – поинтересовался я. – То есть, доброй ночи.

– Вероника, – хрюкнула старуха и сделала маленький шажок назад, – я уже ухожу.

– Ты же не…

В голосе Риты сквозило сомнение.

– Нет, я не человек. Шишига я местная, не из залётных. Тут меня любой межевой знает.

Шишига? Межевой? Какого хрена? Ну и страшная у неё морда!

– А для людей ты не опасная? – как ни странно, но я ощутил страх, исходящий от гостьи.

– Людей? Так нету тут никого, – похоже, мой вопрос поставил её в тупик. Старуха поправила рукой одежду и только теперь я разглядел, что торчащий на плече лоскут – спящая серая птица. – А! Вы, должно, новенькие! Не, не, вам я не опасная. Совсем. Можно, я пойду?

Она у нас спрашивала разрешение! Ни хрена себе, тут нечисть пугливая – увидела человека и в кусты.

– Да, иди, – Рита махнула рукой, и я увидел, как она с трудом удерживается от хохота, – счастливого пути.

Старуха трусцой нырнула в кусты, непрерывно оглядываясь назад, как будто опасалась нашего преследования. Кто-то чёрный тут же спрыгнул с ветки дерева и рванул следом, хрюкая какое-то изощрённое ругательство. Маргарита схватила меня за руку и, прижавшись, принялась громко хохотать.

– Шишига! – она качала головой. – Это же надо!

– Ты чего? – поинтересовался я.

– Название смешное, – она смахнула слёзы. – Пошли, по лесу походим. Никогда раньше не была в лесу ночью, а тут так интересно, шишиги всякие бродят.

– Будешь обижать старушку, обидится и съест. Ты же видишь, она тут в почёте: каждый межевой знает.

Ночной лес оказался весьма оживлённым местом, хоть и без разноцветных птичек, виденных днём. И теперь стало окончательно ясно: мы находимся не в своём мире, а в каком-то другом. То мы натыкались на коричневого толстого человечка, деловито свежующего белку; то на странное косматое существо, чем-то смахивающее на моего сонного посетителя; то на развалившегося поперёк ручья огромного зелёного старика, вычёсывающего косматую бороду от налипших листьев. Самое странное – на нас никто не обращал особого внимания: так, косились, и всё.

Рита была в полном восторге и подолгу рассматривала каждое встреченное существо, иронично комментируя их особенности. Я же только покачивал головой, пребывая в странном состоянии полусна-полуяви. Казалось, всё это – невозможно, невероятно. Однако тварюшки бегали вокруг нас, занимались своими делами и всячески развлекались. Их можно было рассматривать, ощущать мускусную вонь и даже потрогать.

Похоже, мы несколько перегрузились впечатлениями, и когда небо начало сереть, я ощутил дикую усталость и желание уснуть. Маргарита выглядела не лучше. Хорошо хоть холм, с домом Подорожника, находился не так уж далеко. Позёвывая, мы поднимались наверх, щурясь от слепящих лучей восходящего светила.

Хозяин дома уже ожидал нас около калитки, распространяя удушливую вонь от огромной самокрутки, исходящей сизым дымом. Кроме Подорожника, нас встречала давешняя птица, вроде сычик, косящая ярко-жёлтым глазом сквозь серые спутанные перья.

– А я ужо взволновался, – хм, а по виду и не скажешь, – утро на двор, а гости со двора. Не видать и не видать. А места тут безлюдные…

– Ну, это мы заметили, – я не смог удержаться от зевка, – зато весьма оживлённые. Уже кое с кем и познакомиться успели. Просто очаровашка. Вероникой звать.

– А, эта, – Подорожник поморщился, – вздорная баба. Сплетничать любит – хлебом не корми. Помнится, как-то, пару лет назад…

– Дед, – я махнул рукой, – ты прости, конечно, но мы немного подустали. Боюсь, я всё равно ничего не соображу. Как там наши полюбовнички, не думают просыпаться?

Старик попятился и бросил настороженный взгляд через плечо. Не дожидаясь окончания этих манёвров, Маргарита обошла его и, прикрывая рот ладонью, направилась за угол. Вид у неё был хоть и усталый, но крайне решительный. Ох, бедный Серёга… Кстати, нужно бы обдумать предстоящий разговор. Но в голову, как назло, ничего не лезло.

Стоило нам подойти к сараю, как дверь, тихонько скрипнув, отворилась, явив заспанное и слегка виноватое личико Веры. Увидев нас, она тотчас замерла, словно мышь, застигнутая котом в интимный момент поедания кусочка сала. Зелёные (да почему они такого цвета?!) волосы падали на красивую физиономию, а травяные глаза сверкали, словно два изумруда. Жена выглядела необычайно привлекательно. Морда Серёги смотрелась не так очаровательно, но весьма напоминала личико милого карапуза, изрядно напроказившего в отсутствие родителей.

Рита молча поманила супруга пальцем и пошла в сторону дома, даже не удосужившись проверить, следует ли благоверный за ней. Однако в её жесте оказалось столько властности, что муж и пикнуть не посмел, засеменив к супруге. На меня он косился с таким ужасом, будто опасался немедленной жестокой расправы.

Удивительно, но я не ощущал даже того слабого укола ревности, который присутствовал вечером. Поэтому я спокойно наблюдал за неверной, которая приближалась ко мне, пряча виноватые глаза. В её волосах торчали соломинки, отчего Вера напоминала то ли шаловливую школьницу, то ли какого-то лесного духа разврата.

– С добрым утром, – иронично поприветствовал я её, – как спалось на новом месте? С новым партнёром?

– Максим, – она подняла руку, словно защищалась от возможных обвинений, – я всё понимаю: вела себя, как настоящая блядь, но прошу – выслушай меня. Просто есть кое-что…

Хлёсткий звук оплеухи разнёсся в утреннем воздухе и Вера испуганно втянула голову в плечи, не рискуя оборачиваться. Я беззвучно хихикнул, мне-то было видно абсолютно всё и кивнул: продолжай мол.

– Макс, всё это началось после той ночи, когда мы попали сюда. Я тогда проснулась рядом с Серёжей, ну, с Сергеем, и ощутила его самым близким мне человеком. Ты прости, но с тобой такого никогда не было, а тут… И потом, в реке, когда мы купались, было так весело! Я совершенно забыла обо всём на свете, и этот поцелуй… Да, я понимала, нас могут увидеть, но мне было абсолютно плевать! Потеряла голову, как девочка! Да и вообще, всё казалось таким странным, словно я должна остаться в реке и жить там. Чудно?

Я только плечами пожал: вокруг и так сплошные странности, одной – больше, одной – меньше… Вера необычайно привлекательным движением отбросила прядь волос, упавшую на глаза, и прищурилась. Прежде это вызвало бы прилив желания, а сейчас… Ничего.

– Так и получилось: чем дальше – тем ближе мы становились с Серёжей, а вечером, когда вы спали… Ну, в общем, сдерживать оказалось некому, а хотелось просто невыносимо. Прости, пожалуйста. Если хочешь, можешь ударить, я не обижусь.

Я удивлённо уставился на неё:

– Это чего ты себе такого напридумывала? Я тебя хоть раз пальцем тронул?

– Ну, это, – она словно пыталась подобрать нужные слова, и вдруг её прорвало, – Максим, это ещё не всё. Понимаешь, я тебя бояться начала! Страшный ты стал.

– Ну, спасибо! – я даже хрюкнул, от изумления. – Это чего: рожу перекосило или прыщами обсыпало? Вроде всегда говорила, будто муж у тебя имеет единственное достоинство – симпатичную морду.

– Да нет, с внешностью всё в порядке, – она сделала попытку улыбнуться и вдруг начала плакать, покусывая пухлые губки, – даже лучше стал, хоть в кино снимай. Но вот посмотрю на тебя и аж в дрожь кидает. И Рита эта твоя, – угу, уже моя, значит, – тоже. Вроде как ещё позавчера могла спокойно её овцой назвать, а сейчас как зыркнет своими чёрными глазищами, так аж уписаться охота. И Серёжа говорит – холодом от неё тянет.

– Да? Хм, не замечал. Кажется, только лучше стала.

– А вы, с ней? – в глазах Веры был не вопрос – просьба. Как бы ей хотелось услышать, что мы тоже переспали, и я даже поразился, насколько Марго оказалась права. – Нет?..

Подошёл Сергей, прижимая ладонь к пылающей щеке, и стал в сторонке, выжидающе глядя на меня.

– Бить будешь? – поинтересовался он с такой странной интонацией, что я едва не расхохотался.

– Тебе мало? – хмыкнул я. – Вернись, попроси ещё. Марго, как я погляжу, сегодня в ударе.

– Ну, и дальше-то как? – подошёл Подорожник, посасывая кусок чёрного сухаря. – Нет, понимаю, не моё это дело, просто не хотелось бы видеть смертоубийство какое… Вон та дамочка – ух и сердитая, того и гляди – загрызёт!

Пока он болтал, я потянулся, похрустывая костями, и огляделся: солнце уже успело оторвать розовое брюхо от полосы горизонта и, любопытствуя, уставилось на меня. По безоблачному небу вовсю носились быстрые длиннокрылые птицы, напоминающие формой стрижей, а окраской – попугаев. Похоже, пора двигаться дальше, пока я вновь не свалился без сил.

– Какое там убийство, – пробормотал я, почёсывая нос, – пусть живут вместе, если им так охота. Серёга, – он поспешно приблизился, – в общем, так, хоть оно и звучит как бред, но забирай Веру себе. Видишь, как подфартило: в новый мир – с новой подругой. Только запомни одно: будешь обижать, на правах законного супруга дам в рыло.

Кто-то хихикнул. Оказывается, Маргарита успела подкрасться и внимательно выслушала весь этот чудовищный монолог, иронично покачивая головой во время особо забористых пассажей.

– Так поцелуйтесь же, дети мои, то есть – наши, – дополнила она мою мысль, – благословляем вас. Плодитесь и размножайтесь.

Невзирая на общий сюрреализм происходящего, мой товарищ не растерялся: подмигнув мне, он схватил Веру за руку и потащил куда-то за дом.

– Куда это они? – поинтересовался я у хозяина.

– Дык, рукомойник там, – он развёл руками, – вам-то оно ни к чему, вон пахнете, точно клумба, а им просто необходимо. Тут ишшо такое дело: вашим я вчера предложил походную одежонку, дабы хорошую не пылить и не рвать. Они согласились.

Только теперь я сообразил, Вера и Сергей расхаживали в плотных зелёных штанах, вроде как кожаных, и таких же коротких курточках. Как ни странно, но обоим шла перемена, даже толстый товарищ выглядел намного стройнее и моложе.

– Вот и вам хотел предложить. У меня ишшо имеется всякое…

– Нет, – не задумываясь отрезала Рита и провела ладонью по ткани своего костюма, – не желаю терять последнюю связь с родным миром. Да и удобный этот костюм, хоть раньше, честно говоря, казалось, будто он немного великоват. Спасибо, конечно, но – нет.

– Пожалуй я тоже воздержусь от перемен, – джинсы и ветровка показались мне такими родными, хоть обними и плачь. Обменять их, ну просто святотатство, – лучше скажи: опасности впереди нет никакой? И куда нам вообще идти?

– Дык, прямиком по дороге, – Подорожник радостно рубанул воздух ладонью, – днём тут вообще опасности нет никакой, иди себе и иди, семки лузгай да ворон считай. А к полудню встретится вам ишо один такой домик, там мой брат будет, старшой, Подорожником кличут. Вот он вам всё окончательно и растолкует.

– Какое распространённое имя, – пробормотал я, – нетрудно предположить, младшего тоже Подорожником зовут?

– Младший – это я, – поправил старик и лукаво ухмыльнулся, – а тот Подорожник – средний. У меня ж работа самая что ни на есть простая: встречай путников, да разъясняй, куда попали, а вот у братьев посложнее будет. В общем, сейчас друзья ваши себя в порядок приведут, накормлю их и в путь-дорогу.

Выпалив последнюю фразу, дедуган заторопился, и едва не бегом скрылся в доме, выкрикивая своего пропавшего Егорку. Мы с Ритой переглянулись.

– Ты зачем Серёгу лупила? Можно подумать, тебе не всё равно, чем они занимались.

– Для профилактики, – она пожала плечами и отбросила волну чёрных волос за спину, вызвав у меня взрыв сексуального желания, – пусть знает, кто в доме хозяин. Ты лучше объясни, почему дед нас кормить не желает? И ещё, почему я и сама кушать не хочу. И пить. А ведь уже сутки прошли.

– Да и прочие физиологические потребности никто не отменял, – мы переглянулись, – может, здесь всё по-другому?

Ответов не было. Старик определённо чего-то не договаривал, а других источников информации не имелось. Да и наступающая апатия не слишком способствовала поискам истины. Поэтому мы просто присели на лавку, рядом с нахохлившейся птичкой. Рита опустила голову мне на плечо и начала подрёмывать, когда двери домика открылись и Подорожник вывел наших (или уже нет?) супругов. Кроме новой одежды, дед снабдил постояльцев крепкими полусапожками и рюкзаками, где очевидно хранились личные вещи. Теперь Вера окончательно превратилась в очаровательного эльфа-хиппи, а Сергей напоминал мудрого гуру.

Подорожник пошептал каждому на ухо, а потом подошёл к нам, нащупывая на поясе продолговатый тряпичный мешок. Пошарив внутри узловатыми пальцами, старик извлёк наружу два кожаных медальона на толстой чёрной нити и протянул нам.

– Вот, в дорожку… Берите, берите, пригодится, – поскольку причин отказать не было, мы взяли подарки и я помог Марго повесить украшение на шею, – во-от, теперь ты. Хорошо. Не, я конечно, от сглаза или лиха большего не могу, но по мелочи – завсегда. Носите на здоровье. Вы уж извините, если чё не так, помог, как смог. Счастливого пути и светлой звезды.

Пока мы спускались по склону, я несколько раз обернулся: старик продолжал стоять у открытой калитки, взмахивая поднятой рукой. Когда мы оказались у подножия холма, я последний раз взглянул на Подорожника и мне показалось, будто у его ног появилось нечто, напоминающее спутанный клубок шерсти.

Главная дорога огибала горку и убегала прямиком в пологую низину, поросшую серебристой высокой травой, напоминающей ковыль, виденный мною в каком-то заповеднике. Среди гибких блестящих стрел торчали высокие сухие стебли с ярко-синими цветами, напоминающими звёзды. Повсюду деловито-оживлённо жужжали огромные полосатые насекомые, похожие на шмелей-мутантов. Их гудящая идиллия иногда нагло нарушалась дерзкой пёстрой птахой, прореживающей ряды работяг и спешно удирающей прочь.

Вера и Сергей шли впереди, почти не обращая внимания на нас и оживлённо обсуждали нечто весёлое. Нам было не до веселья, спать хотелось очень сильно, и приходилось сдерживать желание заползти в заросли травы и там захрапеть. Марго, опёршись о подставленную руку, пыталась мурлыкать нечто смутно знакомое, но постоянно сбивалась с мотива.

– Ого, – вдруг сказал Серёга и остановился, рассматривая дорогу, под ногами, – одноколёсный трактор проехал или как?

Мы подошли. Широкая ребристая борозда, отпечатавшаяся в пыли, весьма напоминала отпечаток единственного трака. Или… Я пристально всмотрелся в спутанные заросли травы и обнаружил два огромных жёлтых глаза, пристально следящие за нами. Сообразив, что его заметили, змей тотчас удрал прочь, позволив оценить почти десятиметровую длину золоточешуйчатого тела.

– Ой, ой! – взвизгнула Вера. – Змея!

– А я всё думаю, – пробормотал товарищ, обнимая спутницу, – вроде – волшебная страна, а никого не видать.

– Это вы не в то время гуляете, – зевнула Рита, оставшись равнодушной к появлению огромной змеюки, – ночью надо прогуливаться.

– Шишига, – пробормотал я, и на Маргариту напал приступ неконтролируемого хохота.

– Вы это чего? – не понял Сергей и пожал плечами. – Совсем с катушек слетели.

По дну низины медленно несла воды река, почти в два раза шире чем та, которая попалась нам вчера. Через тёмно-зелёную поверхность, отражающую ребристое небо, перебирался каменный мост. Массивные щербатые блоки, торчащие из реки, успели покрыться коричневым налётом, а деревянный настил, лишённый ограды, похоже, стелили ещё охотники на мамонтов. Впрочем, может, в Стране эти зверушки водятся до сих пор…

– Можно, мы немного поплаваем? – спросила Вера, и в её голосе промелькнули умоляющие нотки. – Совсем чуть-чуть… Пыль смыть?

Серёга посмотрел на меня, и вид у него был, как у котёнка, просящего сочную рыбку. Да они свихнулись на этом купании! Вчера, сегодня… Словно их непрерывно окунают в пыль.

– Смыть грязь блуда! – торжественно продекламировала Марго и захихикала. – Ступайте, неверные, очиститесь.

Ух! Не успела она закончить ёрничанье, а сладкая парочка успела обнажиться почти догола и с визгом плюхнулась в реку, распугав ошалевших жаб. Какая-то неведомая фигня пустила огромные круги на самой середине потока и быстро удрала против течения. Не знаю, кто тут водится, но хвост напоминал дельфиний.

Мы с Ритой медленно выбрались на середину мостика и настороженно взглянули друг на друга. Эта река вызывала тревогу, точно как и предыдущая, но по крайней мере мы смогли к ней приблизиться. Тем не менее желания коснуться самой воды никто из нас не испытывал. Поэтому, по молчаливому согласию, мы быстро перебрались на другой берег и спрятались от палящих лучей светила под поникшими ветвями местной ивы, целый выводок которых облюбовал пологий склон.

Марго положила голову на моё плечо и потёрлась щекой. Глаза её были закрыты, а бледное лицо выглядело спокойным. Я поцеловал холодный лоб и тут же маленькая ладошка проникла под ткань рубашки, упокоившись на моём животе. Почти упокоившись. Я прижал её и тут же тонкие пальчики начали почёсывать кожу. Возбуждающе.

Полуобнажённая Вера тоже выглядела весьма впечатляюще, когда скользила в сверкающих брызгах, но почему-то никакого желания не вызывала. А вот Сергей, тот был в восторге, то и дело подбрасывая женщину в воздух.

– Не жалеешь? – спросила вдруг Марго, приоткрыв один глаз. – Она у тебя такая красавица, а ты, не задумываясь, отдаёшь её другу. Неужели ни о чём не жалеешь?

– Нет, – я обнял её за тонкие плечи и прижал к себе, – уверен: замена окажется намного лучше.

Чёрный глаз хитро покосился на меня и скрылся под длинными пышными ресницами.

Мы уже начали подрёмывать, когда наши водоплавающие соблаговолили выбраться на сушу. Оба пытались извиняться, ссылаясь на увлечённость, но по всему было видно: им ни капельки не стыдно. Мокрые волосы ещё больше позеленели, а глаза так и вовсе напоминали кусочки малахита. Какая-то фигня содержалась в воде местных водоёмов, недаром встреченные речки вызывали у меня такое отторжение.

Дальше путь лежал вверх, петляя между зарослями приземистых крупнолистных деревьев, украшенных крошечными шариками алых плодов, напоминающих продолговатые яблоки. Пахли они просто замечательно, но наши спутники так и не решились попробовать неизвестные фрукты, а нам с Ритой просто не хотелось.

Ещё пару часов мы шагали по плоской однообразной равнине, изредка сменяющейся небольшими лесополосами, состоящими по большей части из высоких стройных деревьев с гладкой белой корой. Единственное встреченное живое существо – какой-то грушеподобный мешок с метёлкой вместо головы, сидевшее в тени раскидистой липы (дерево пахло липой) – удрало, не дожидаясь нашего приближения. Женщины долго хохотали, наблюдая, как увалень медленно ковыляет прочь, переваливаясь с одной короткой лапы на другую. Как сие называется, никто не понял.