Текст книги "Леонид Квасников. Разведчик эпохи атома и космоса"

НТР в преддверии войны

Что происходило в разведке в преддверии Второй мировой войны? В 30-е годы разведка госбезопасности проводила в интересах страны весьма полезную работу по экономическому и научно-техническому («техническому») направлениям.

Степень готовности к работе научно-технической разведки в годы войны была весьма ограниченная. Ей стали придавать особое значение в самый канун нападения Германии на Советский Союз. Да, оценки добываемой информации шли положительные, и работа велась по заданиям Инстанции. Однако даже сама структура в системе госбезопасности и внешней разведки была более чем скромная, хотя само направление было выделено в самостоятельные отделения (8-е – в 1930-м и 10-е – в 1938-м годах). Но тревожил вопрос с кадрами…

Справка. Когда Квасников пришел в отделение в 1938 году, он оказался там «сам четвертый». И вот что он увидел в стенах разведки: «Перед войной разведка была полностью ликвидирована: было много арестов, разгром полный. После моего оформления в отдел разведки я обнаружил трех человек. Все новички…»

Но уже в следующем году его назначили руководить научно-техническим направлением. Пришедший в разведку одновременно с Квасниковым ее начальник Павел Михайлович Фитин быстро разобрался в потенциальных возможностях нового сотрудника. О нем вскоре стали говорить, как о человеке, который «обладал цепкой памятью, незаурядными аналитическими способностями, имел познания в разных областях науки и техники… Но имел и собственное мнение».

Через многие годы, когда приводили примеры выдающихся разведчиков, о Леониде Романовиче говорили: «великого разведчика отличает интуиция».

…И все же в целом правительство работой НТР (тогда «техническая разведка») были довольны. В обширном издании «Разведка Великой Отечественной» об этом направлении разведки в предвоенный период говорится, что «усилия НТР оценивали еще в 30-е годы, „как жизненное звено внешней разведки“; соответствующая ее деятельности информация в целом отвечает потребностям оборонных и народнохозяйственных отраслей промышленности страны».

Ставка на проникновение в секреты передовых по промышленному развитию государств – США, Англии, Германии – оправдала себя и тогда, и позднее, в мирное время. Появление разведчика-ученого Квасникова в стенах штаб-квартиры разведки оказало явное положительное влияние на развертывание работы НТР по многим аспектам, в рамках особого научного и технического интереса советских ученых и специалистов. Естественно, на все это требовались средства и время, и разведка, в силу специфики своей тайной деятельности, компенсировала это в процессе создания передовых технологий.

Справка. Испокон веков «техническая разведка» велась государствами и частными организации (бизнесом). Причем для бизнеса это было получение выгоды – экономия средств и времени («промышленный шпионаж»), а для тех, кто занимался проникновением в научные и технические секреты Запада, – это обеспечение безопасности государственного уровня для, казалось бы, также экономии средств и времени, но… в условиях запретных санкций – то есть еще и способ выживания («научно-техническая разведка»).

Преддверие и канун войны… В указанных странах (да и других) наши разведчики получали информацию, сыгравшую существенную роль в техническом насыщении отечественной промышленности, особенно в стремительном развитии военных ее отраслей – для сухопутных, воздушных и морских сил.

Документальная информация от разведки затрагивала фактически весь круг вопросов по улучшению вооружения РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии). Речь шла об авиа– и танкостроении, артиллерии, кораблестроении, производстве боеприпасов. Эти материалы – западные научные и технические наработки, казалось бы, должны были оказывать реальную помощь в укреплении обороноспособности государства и в дальнейшем развитии науки и техники в Союзе в предвоенные годы. Однако…

Известно, что располагать передовой информацией и образцами техники – это означает только первый шаг к отечественным наработкам – нужно было создавать реальные промышленные мощности. Нужно было готовить технические кадры… И все же, материалы, получаемые разведывательным путем, сокращали время на разработку собственных систем вооружения и экономили значительные средства промышленного роста. И этот рост определялся девизом вождя: «За годы пятилеток пройти столетия!» (И ведь прошли! Это было реальное и значительное подспорье в канун нападения Германии, когда 43 % всех средств страны шло на оборону.)

Справка. Пример из военного лихолетья лондонской резидентуры раскрывает, какими «мелочами» занималась НТР. Конечно, тема атомного оружия была не единственной в «заботах» этой резидентуры. Вспоминал историограф Барковский, получивший задание от Квасникова: «Радиоэлектроника, локация, достижения в науке и технике… Нам в те годы, а я всю войну работал в Англии, многого не хватало. Однажды пришла шифровка: добудьте рецепт безмасленной эмульсии для обточки снарядов. Вот такой диапазон работы разведки…»

На фоне забот по организации работы с атомной агентурой этот случай, казалось бы, выглядит казусом! Но… Ускорение и удешевление обточки снарядов означало прирост их появления на фронте, вероятнее всего, на долю или один процент, а для всей артиллерии – это уже миллионы конкретных боеприпасов «сверх нормы».

В тридцатые годы «техническая» информация попадала, казалось бы, в нужные руки, но не всегда. Особенно когда речь шла лишь о первых шагах в создании новых вооружений. Так, от ценного источника берлинской резидентуры «Брайтенбаха» – Вилли Лемана (работал с 1928 года: передавал материалы политического, экономического, контрразведывательного и научно-технического характера) поступило две информации. Одна – по ракетной технике (была принята к сведению и использована), а другая – об уровне работ германских ученых над атомным оружием. Но это было в середине тридцатых годов: к сожалению, эти сведения некому было оценить, и они осели в архивных делах источника – о них не знали ни компетентные разведчики НТР, ни советские ученые-физики. Лишь спустя десятилетия после войны эти сведения стали достоянием историков, в том числе историографа Барковского.

* * *

У истоков НТР. И все же, с чего начиналась советская научно-техническая разведка к моменту прихода в нее ученого Квасникова? Это произошло в 1925 году.

Молодой советской внешней разведке госбезопасности насчитывалось всего пять лет, когда в ее недрах было создано самостоятельное направление – научно-техническое (по своей сути, а не по названию). Это было связано со стремительными темпами восстановления народного хозяйства, порушенного двумя войнами, Первой мировой и Гражданской. Запад не оставлял намерения ликвидировать военным путем Страну Советов – это «инородное тело» в системе капиталистических государств. Более того, в который раз вынашивались планы поделить Россию между странами, именуемыми Великими Державами, – Англией, США, Францией, Германией, Японией.

Советскому государству предстояло в кратчайшие сроки подготовиться отстаивать свою независимость на полях сражений. И потому НТР, в условиях дефицита времени и средств, вменялось добывать научную и техническую информацию – технологии, образцы, идеи, прямо касающиеся усиления оборонной мощи страны. К таким отраслям промышленности относились: тяжелая металлургия, горнодобывающая, станкостроительная, тракторостроительная; а из специально военных – по авиации, танкам, артиллерии, стрелковому оружию, всем видам боеприпасов и производству топлива на основе нефтепереработки. Работа НТР организовывалась, в первую очередь, в высокоразвитых в промышленном отношении странах, которыми стали упомянутые выше государства.

…Идеолог НТР Квасников умел подбирать кадры. Сложилось такое положение, что два разведчика с инженерной специализацией на двух берегах Атлантики и затем в штаб-квартире НТР в Москве оказались тесным образом связаны с научно-техническим направлением разведки госбезопасности. И Квасников – в штаб-квартире и в Штатах, и Тарковский – в Лондоне и штаб-квартире в годы войны и после нее активно формировали основные аспекты НТР. Об этом уникальном явлении коллеги говорили: «создавали заделы на послевоенный период». Например, Тарковский, по «велению» идеолога НТР, стоял у истоков первых практических шагов, сделанных «атомной разведкой» в Лондоне, дважды за океаном, и, как продолжатель «дела Квасникова», до конца шестидесятых годов.

Но в чем «формирование»? В конкретных аспектах деятельности НТР в области сбора информации по насущным для обороны страны отраслей промышленности и вооружений, а это – авиация и реактивная техника, радиолокация и электроника, взрывчатые вещества и химия, химбакоружие и защита от него. Ведь шла кровопролитная война…

Справка. Весьма характерно, что Барковского направили в лондонскую резидентуру в канун войны не как сотрудника по линии НТР, а в качестве «разведчика общего профиля». Но его инженерная подготовка, естественно, привела его на стезю работы с «техническими источниками». А это – более двадцати агентов, из которых шесть он привлек самостоятельно, а остальные были источниками по указанным выше аспектам разведывательной тематики.

Итак, почему все же линия НТР с удивительной последовательностью и оптимальная по структуре, кадрам и способностью проводить уникальные операции зарождалась «из полруки» идеолога Квасникова, разведчика-ученого?

Это случилось в тот момент, когда на нее легло решение специфических разведывательных задач. И такая линия появилась, в первую очередь, в союзных по антигитлеровской коалиции странах – Англии и США. В силу высокого научного и технического потенциала эти страны создавали виды и системы оружия, превосходящие своими параметрами вооружение фашистской Германии. Именно Квасников проявил прозорливость, еще в довоенное время включая резидентуры в Англии, США, Франции, Германии, Австрии, Италии в число своеобразного «плацдарма» для расширения работы НТР за рубежом.

Де-факто одно из таких направлений появилось в Лондоне. Можно предположить, случайность? Но еще древние категорически утверждали, что в жизни рассчитывать на случайность может только… идиот. В «лондонской одиссее» Барковского вроде бы просматривается случайность, если бы не одно «но»… Ведь именно там уже были агенты из числа ученых и специалистов, и именно там появился «технически грамотный» разведчик «общего профиля». С позиции сегодняшнего взгляда на историю НТР, пятилетняя «одиссея» в Лондоне могла бы без преувеличения быть названа «линией Дэна», то есть Барковского. Как и «линия Романова», то есть Квасникова, в бытность его руководства НТР в Америке (1943–1945).

Правда, в Штаты к началу войны Квасниковым уже были посланы его «технически грамотные» коллеги – Анатолий Яцков и Александр Феклисов. Правда и то, что этих будущих Героев России подключили к работе по линии НТР фактически только с появлением в США самого идеолога этой специфической службы. А вот предвидящим полезность работы с «технической агентурой» оказался к тому моменту только лондонский резидент Анатолий Горский. Именно он вручил своеобразные «ключи» к этим источникам своему молодому коллеге Барковскому.

Конечно, в первую очередь атомная бомба, однако добычей материалов по этой проблеме отнюдь не исчерпывался круг разведзадач, решаемых НТР все годы войны. Уже в первые дни войны задачи, поставленные ГКО страны перед разведкой госбезопасности, сформировали общее направление ее работы: «осуществлять НТР в развитых капиталистических странах в целях укрепления военной и экономической мощи СССР».

Перечень наиболее интересных для нашей военной промышленности вопросов в виде разведывательных заданий был подготовлен в НТР и направлен за подписью Квасникова и Фитина в Нью-Йорк и Лондон. Именно в этих городах по обе стороны океана резидентуры все годы войны стали основными поставщиками научной и технической информации по военно-прикладной тематике.

* * *

1941. Сталин – резиденту Зарубину. Известный разведчик-нелегал Василий Михайлович Зарубин в конце 1941 года готовился к работе в США в качестве руководителя «легальной» резидентуры в Нью-Йорке. В это время руководство разведки госбезопасности распределяло задания между резидентурами с учетом их возможностей, а главное – степени осведомленности по Германии и роли союзнических отношений к ней.

Перед отъездом в Америку Зарубина принял Сталин, определив его разведточке следующие задачи (стиль текста сохранен):

– следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и вместе не пошли против Советского Союза;

– добывать сведения о военных планах Гитлера в войне против СССР, которыми располагают американцы;

– выявлять секретные планы союзников в войне с Германией;

– попытаться узнать, когда западные союзники собираются в действительности открыть «второй фронт» в Европе…

Гитлеровские войска ко времени этой беседы подошли к столице. И тем не менее, еще одно здание ставил Сталин резиденту: «организовать работу по научно-технической проблематике в интересах укрепления боеспособности Красной Армии».

Весьма характерен сам факт появления подобного задания главы страны в сверхкритический момент сражения под Москвой. Оно, это краткое задание, дышит уверенностью в победе над фашистской Германией и четко расставляет приоритеты в делах разведки за океаном на длительное время борьбы с нацистской Германией, ее сателлитами, с прогермански настроенными «нейтралами» и оккупированными странами с их коллаборационистскими правительствами.

ЗАРУБИН Василий Михайлович (1894–1972). Талантливый разведчик-нелегал. Сотрудник госбезопасности с 1920 года и внешней разведки с 1925 года. На нелегальной работе: в Китае, Финляндии, Дании, Германии,

Швейцарии и Франции (1925–1933). Активная работа в Германии (1934–1937). Восстановил связь с ценным агентом в Китае в канун нападения Германии на СССР. В годы войны возглавлял «легальную» резидентуру в США (1941–1944): информация, включительно по атомной проблематике, регулярно поступала в ГКО. Работал в центральном аппарате (1944–1948).

К 1943 году резидентура в Америке имела 29 источников ценной информации в правительственных учреждениях Белого дома, среди сенаторов Капитолия и сотрудников Пентагона и ЦРУ.

Резидентурой в Америке были добыты материалы о работе американской комиссии в выстраивании отношений с Германией; о позиции США по открытию «второго фронта»; меморандум по Германии, принятый Рузвельтом и Черчиллем в канадском Квебеке в 1943 году («план Ренкина»), о недопущении Красной Армии в Европу; о стратегических планах США и Англии по послевоенному устройству мира; а также информация контрразведывательного характера (а это означает проникновение в спецслужбы этого неустойчивого союзника).

Трагические обстоятельства первого периода войны требовали ото всех резидентур за рубежом интенсивной работы по проникновению в планы гитлеровских генералов. И все разведчики всех резидентур с их источниками были нацелены на получение информации по советско-германскому фронту. Но пребывание в Штатах Квасникова было целевое – наладить действенную работу линии НТР. Что и было блестяще сделано.

В Старом и Новом свете

Так в чем заключался триумфальный успех НТР НКВД-НКГБ, руководимый Леонидом Романовичем Квасниковым и его «гвардейцами»-единомышленниками в штаб-квартире в Москве и в резидентурах в Англии и США?

Как уже говорилось, становление реальной работоспособной линии НТР в США началось с приездом в Нью-Йорк Леонида Квасникова. Работая в американо-советском торговом обществе «Амторг» под прикрытием «Международная книга», он принял от резидента Василия Зарубина все дела по НТР. А это – десятки источников, в большей степени нацеленных на активную работу. Положение дел с этой линией выявляло, хотя и объективно оправданный, но все же печальный факт: она оказалась на втором плане, после политической разведки.

Конечно, это было оправдано – вермахт только что стоял у стен Москвы! Но… линии НТР, как таковой, не было. Леонид Романович с грустью вспоминал: «И вот опять я оказался один. Оперативного состава, по существу, не было. Но я отметил двух толковых молодых людей, работавших по другим направлениям разведки. Я связался с Москвой и забрал их себе. Это были Анатолий Яцков и Александр Феклисов. Они-то стали потом основными работниками, которые встречались с людьми и через которых я получал основные материалы от физиков, работавших непосредственно в Лос-Аламосе…»

А пока было известно, что из 150 тысяч сотрудников Манхэттенского проекта полностью владели информацией якобы только человек 10–12. Генерал Гровс, руководитель американского атомного проекта, говорил, что «не более 15 человек, участников проекта, знали всю проблему научных исследований…».

Казалось бы, проникнуть в проект было невозможно, но развернутая Квасниковым агентурная сеть методически подбирала «ключи» к атомным секретам. Проблемы были и со срочной передачей актуальной научной информации. Вот как Квасников вспоминал об этих трудностях: «Полученные данные передавал шифровкой. Помню, как я мучился, передавая восьмикратный интеграл… Часть материалов переправлялась курьерами, чаще через канадскую границу. Даже Тоня, моя жена, несколько раз ездила таким образом любоваться Ниагарским водопадом».

* * *

Тайный фронт разведки госбезопасности охватывал три главных «поля войны»: военно-политическое, военно-экономическое, внешнеполитическое. Но «военный фронт» был поставлен на первое место, потому что «горячий», и требовал немедленных действий ото всех других «полей войны», причем ежедневно и ежечасно.

Центр еще в довоенном апреле 1941 года, с подачи Квасникова, принял решение о переходе на линейный принцип работы НТР, да и всей разведки госбезопасности. Это означало, что разведчики не должны были заниматься всеми вопросами, а только – в зависимости от их целевого использования: политического, экономического, научно-технического.

Так, талантливый разведчик-агентурист Семен Семенов имел на связи около двадцати источников информации по науке и технике, но работал лишь с половиной из них, и то по линии политических интересов резидентуры. На год раньше в страну прибыли молодые разведчики Александр Феклисов и Анатолий Яцков, причем с целевым заданием как сотрудники НТР. Но их уделом с начала войны стала работа по той же политической, хотя и основной линии, но не в интересах НТР. И это было оправдано: шла война, германский вермахт стремительно продвигался к Ленинграду и Москве, захватывая все большую территорию нашего Отечества. Была нужна информация по советско-германскому фронту, каждодневно и ежечасно.

К 1944 году из полученных Центром с двух берегов Атлантики 1167 комплектных материалов документальной информации было реализовано только 616. И вот что характерно: эти материалы были получены не только в результате работы с агентами «классического образца», но и в результате весьма доброжелательного отношения американских граждан и британских подданных к Стране Советов. А отношения эти оказались весьма показательными.

Разведчик-ученый и его единомышленники подметили эту особенность в душах простых англичан и американцев, которые знали, что наша страна является союзником в борьбе с общим врагом, и потому стремились быть полезными. То есть в ходе выполнения «союзных обязательств» сложилась любопытная обстановка: более активная поддержка на «низком уровне», чем официальные общения «по делам союзников».

В Англии Барковскому пришлось работать с несколькими «инициативниками», носителями военной информации научного и технического характера. Ряд из них привлекался к сотрудничеству с Советами в «одно касание», то есть с первой же встречи. А в Штатах «массовость» приобрела, на первый взгляд, необычный характер. Дело в том, что в состав советской Закупочной комиссии, работавшей по линии ленд-лиза в Вашингтоне и Нью-Йорке, в основном входили советские военнослужащие. Им был дан приказ (секретное указание от члена ГКО А.И. Микояна) о тотальном сборе информации технического характера в области военных отраслей промышленности в США. Предвидение «сверху»? Но именно эту особенность подметил идеолог НТР Квасников стразу после приезда в Штаты. И «массовая охота» за секретами принесла весьма ощутимые плоды: проекты целых заводов, спецтехника, фотографии и чертежи для производства самолетов, подводных лодок и узлов к ним, а также всех видов вооружений. Резидентуры работали с людьми на основе их патриотических и антифашистских настроений. А в Америке преобладало еще и протестное настроение против запретов на передачу американскими властями информации военного значения воюющей России. И конечно, помогала еще общая антифашистская атмосфера в стране.

В телевизионном фильме о Леониде Квасникове об источниках информации говорилось: «Это были люди, убежденные в том, что секретов ядерного оружия не должно быть у одной страны, потому что это приведет к трагедии». С экрана сам Леонид Романович о таких помощниках замечал так: «Мне всегда как-то неприятно говорить „агент“, потому что это были наши близкие друзья…»

Защита Москвы и противостояние у Сталинграда с приездом Квасникова, резидента по НТР, позволили реорганизовать работу на этом направлении разведки: в Центр пошел поток целенаправленной информации по всему спектру пяти главных операций НТР – «Воздух», «Радуга», «Зелье», «Парфюмерия» и, конечно, «Энормоз».

Справка. В конце войны из Штатов был получены, можно сказать, весьма любопытные материалы, например по авиастроению. Появление на фронте германских реактивных самолетов обеспокоило американцев. И тогда они за 180 дней разработали свой вариант реактивного истребителя и двигателя к нему. Тотчас по линии НТР в Москву от агента-участника этого проекта ушло 98 комплектных материалов: НИР общим объемом в 5000 страниц (оценка отечественных специалистов: «весьма ценные»). Хотя, казалось бы, опыт у нас, в Союзе, был значительный и стремительный в разработке технологии и создании фронтовых крылатых машин.

А «любопытного» в этой информации было то, что она содержала последние достижения авиационного конструирования, применения современных материалов и синтеза авиационной мысли в области новой для советских конструкторов реактивной авиации. И все это «богатство» оказалось у наших специалистов – а это справочно-сравнительный материал для советского авиастроения. (С большой степенью вероятности можно говорить, что именно подобные материалы позволили в Корейской войне 1950 года нашим МИГам выиграть воздушное сражение с американскими «Сейбрами»! – Прим, авт.)

Подобное вершилось по обе стороны океана. В феврале 1945 года резидент Квасников из Нью-Йорка в записке к руководству разведки с полным правом выполненного долга докладывал, что агентурная сеть «является в основном довольно работоспособной, а по своей технической квалификации стоит на высоком уровне. Большая часть агентов в стране работоспособна…».

(Прим. авт. Довольно объективная оценка достигнутого линией НТР в США высказана в одном из докладов Комитета представителей сената США по антиамериканской деятельности о годах войны (1951). Там говорилось: «Сталин имел относительно промышленности США настолько же полную и подробную информацию, как и сведения, которыми располагало правительство США».)

Что значит в устах Квасникова – «дружеское отношение к нашей стране»? От историографа Барковского известно, как он, разведчик-инженер, в полной мере испытал эту «основу» воюющей Британии под бомбами и ракетами германского люфтваффе. Причем эту же основу, уже после Квасникова, в последующие годы он испытал дважды, поработав в Америке. А ведь сразу после войны в Америке была развернута истерия под лозунгом «охоты на ведьм».

Конечно, в годы войны «дружеские отношения» с американцами проявлялись повседневно, но почувствовал это, развил и закрепил в Штатах резидент Квасников. И потому поколению «гвардейцев Квасникова» есть чем гордиться. Потрясенный германским вандализмом мир в лице простых граждан и подданных перенес свои симпатии на Страну Советов. Это способствовало тому, что Москва была в курсе научных и технических достижений Англии и США, а после освобождения – в Италии, Франции и Австрии.

Советские разведчики за рубежом в годы войны прекрасно чувствовали, что в Советском Союзе люди всей планеты видели единственную силу, которая реально сражалась с фашистской Германией, сорвала ее «блицкриг» в России, создала предпосылки к полному разгрому гитлеровского вермахта и уничтожению Третьего рейха с его нацистской идеологией. А началось все с Битвы за Москву, когда мир понял: фашистов можно побить! Но наряду с антифашистскими настроениями населения стран мира было видно и другое – западные неустойчивые союзники России медлили с открытием «второго фронта». Россия долгие годы вела борьбу на восточном фронте в одиночку И этот факт весьма наглядно убеждал антифашистов в реальной полезности их работы по передаче Советам информации оборонного значения под девизом: «Помочь русскому союзнику!» Так было в Америке и Англии, в Швеции, в освобожденных Италии и Франции. И те, кто работал в рядах «гвардейцев» по линии НТР, остро чувствовали разницу между «первым» – советско-германским фронтом и длительно ожидаемым «вторым» в Европе. Само отношение населения разных стран к героической борьбе Советского Союза вылилось в появление понятия (хотя и не зафиксированного) «третий фронт» в лице сознательных антифашистов. Они помогали России с агентурных позиций и по доброй воле как участники и свидетели мужественной борьбы русских. В этом неоспоримом факте также видится триумфальный успех руководителя НТР Квасникова и всех его «гвардейцев».

Справка. Когда говорят, что разведчики в резидентурах Нью-Йорка и Лондона работали «не по своей линии», то следует понимать, что разведзадания НТР доводились до сведения и тех источников, которые имели широкие потенциальные возможности по добыванию научно-технической информации. Именно такой подход провидца Квасникова нацелил в канун войны на инициативное отношение к добыванию информации по «атому».

Как, например, это случилось с членами «Кембриджской пятерки» – Дональдом Маклином и Джоном Кернкроссом. Талантливый агент Кернкросс в канун Курской битвы передал в Москву данные по новому германскому танку «тигр» с его главной отличительной характеристикой в мощной броне. С этими полученным сведениями – толщина брони, марка стали – ознакомили наших конструкторов артиллерийских систем. И немедленно был разработан новый, более мощный снаряд (За указанные сведения и информацию о месте сосредоточения всех эскадрилий люфтваффе в районе Курской дуги весной 1943 года, когда было уничтожено более 500 самолетов, Кернкросс был награжден орденом Боевого Красного Знамени. – Прим. авт.).

Пространное изложение ситуации с линией НТР по обе стороны Атлантики имеет целью показать, как поток научно-технической информации формировался в руках талантливых разведчиков-энтээровцев под руководством идеолога линии Леонида Квасникова. Специфика работы с источниками такой информации требовала знаний. Более того, эти материалы – «разносортного характера» по науке и технике – предварительно обрабатывались на месте получения, и затем Анатолий Яцков, Александр Феклисов и сам Квасникоов (а в Лондоне – Барковский) направляли их в Центр.

Пример тому: в Штатах – сведения о новом реактивном самолете, в Англии – о новых типах самолетов, которые еще только готовились к производству. А это – характеристики, чертежи, описания, документация по технологии изготовления. И все эти документы требовали особого качества – комплектности, а это тысячи листов…

Не в этом ли заключается «положительный» парадокс с оценкой информационной отдачи разведки за все годы войны: 41 000 материалов с припиской – «без материалов НТР». И никаких обид – потому что один комплект документации, например, по заводу производства самолетов или добыванию урана из руды, либо строительство атомного реактора, уже может содержать сотни материалов с их тысячами страниц…

Годы работы в Центре, но особенно в бытность резидентом в Америке, позволили Леониду Квасникову до мельчайших подробностей выявить пути и способы предвидения специфики работы этого направления разведки, причем на последующие годы «холодной войны». В этом сказался личный и профессиональный подвиг разведчика-ученого.

И если в канун войны в группу НТР входило 3–4 сотрудника, то в годы войны – уже десятки сотрудников в рамках формального отделения. Сразу после войны силы НТР стали превалировать по количеству занятых сотрудников по сравнению с другими направлениями работы разведки – до сотни человек.

Леонид Квасников оставил в Штатах для нужд НТР хорошо «вспаханное разведывательное поле». На нем его коллега-единомышленник Владимир Барковский дважды работал в качестве резидента НТР и в качестве резидента госбезопасности. Естественно, вместе с «гвардейцами» идеолога, которые проявили себя в борьбе с запретами Запада и на равных с разведчиками других линий получали, даже открытым путем, информацию о достижениях в области науки техники.