Текст книги "Бешеный куш"

– Уверены, что отвечаете?

– Господин Рустамбек, я ведь не просто изложил вам идею как таковую. Перед этим я провел большую работу. Собственно, у меня давно уже все подготовлено.

– Что, серьезно?

– Серьезно. Есть даже человек, который наложит вето на сделку.

– Даже так? – Рустамбек сделал большой глоток. – И что же это за человек?

– Амритсингх, руководитель отдела вооружений Министерства торговли Индии.

– Амритсингх?

– Да. Слышали когда-нибудь это имя?

– Нет. У меня практически не было дел в Индии. Но я наведу справки. Вы с ним знакомы?

– Скажем так: знаком заочно. Причем знаком заочно не только с ним, но и с его семьей. У него красивая жена. Две дочери. И сын Риши.

Рустамбек отставил стакан. Встав, подошел к окну, выходящему во двор банка. Сказал, не оборачиваясь:

– Чувствую, вы действительно провели большую работу.

– Действительно, господин Рустамбек.

– За чем же дело стало?

– Только за одним: чтобы вы сказали «да».

– Конечно, я говорю «да». Я даю вам полную свободу действий. И обещаю полную поддержку.

Глава 14

Проехав от Арбата, где она жила, к Остоженке, Полина остановила «тойоту» в одном из тихих переулков, у кафе «Пойма». Это кафе было ее любимым местом, здесь вкусно кормили, всегда было тихо, и, главное, она знала, что не встретит здесь никого из своих знакомых.

В кафе сидели всего две пары, и, к счастью, ее любимый столик в углу, с видом на Москву-реку, был свободен. Сев спиной к залу, так, чтобы ее никто не видел, она заказала подошедшей официантке кофе, яйцо всмятку и яблочный пай и стала смотреть на реку.

Она любила смотреть на Москву-реку. Она выросла далеко от Москвы, но Москва ей нравилась. И особенно ей нравилась Москва-река. Эта река, такая же небольшая, как ее родная Сухона, ничем особенным не поражала. Но ей нравилось в этой реке все – каменные набережные, возникающие то тут, то там белые храмы и луковки церквей, проплывающие мимо баржи и речные трамваи, качающиеся на мелкой волне утки, изредка пролетающие чайки.

Впервые за долгое время она провела эту ночь одна в собственной квартире и, проснувшись, решила одна позавтракать в кафе. Накануне Луи предупредил, что будет весь день занят, – что ж, она посвятит этот день себе. Посвятит, хоть и будет по нему скучать.

Покончив с яйцом всмятку и паем, налила в чашку кофе. И услышала шорох. Краем глаза заметила: к ней за стол без всякого разрешения садится какой-то парень.

Как вести себя с нахалами, она отлично знала. Повернула голову, чтобы осадить наглеца, и увидела: это Чика.

Меньше всего она ожидала увидеть здесь Чику.

Со времени, когда она, оказавшись в Москве, сразу же попала в его лапы, став путаной в «Балчуге», прошло уже несколько месяцев. Теперь она другая, многое поняла. Все то страшное, вся грязь и мерзость, связанные для нее с Чикой, постепенно забываются. Чика вычеркнут из ее жизни. И вот – он возник снова.

Чика, как всегда, одетый с парикмахерским лоском, надушенный своими любимыми «Труссарди», усевшись, улыбнулся ей своей отвратительной сутенерской улыбочкой, о которой она уже успела забыть.

Вдруг она почувствовала, что задыхается от ярости.

Понаблюдав за ней, Чика сказал вкрадчивым голосом:

– Привет, зайчик. Как жизнь?

Растерянность длилась лишь несколько секунд. Тут же она сказала себе: возьми себя в руки. Будь спокойна и холодна. С такими подлецами, как Чика, иначе нельзя.

Сделала каменное лицо, процедила:

– Чика, я что-то не вижу здесь зайчика. Кто зайчик? Уж не ты ли?

– О-о, радость моя… – Чика вынул и раскрыл портсигар, взял сигарету. – Вот как ты заговорила. Стала важной дамой, да?

Отхлебнув кофе, сказала спокойно:

– Чика, ты кто мне? Опекун? Родной отец? Какое тебе дело, кем я стала?

– О’кей… – Щелкнув зажигалкой, Чика прикурил. Затянулся. – Ладно, цыпленок, точить с тобой лясы у меня нет времени. Ты ведь сейчас свободна, да?

– Свободна в каком смысле?

– В том… – Чика усмехнулся. – В том, что можешь спать, с кем хочешь?

На секунду закрыв глаза, она постаралась подавить приступ ярости. Посмотрела на него, холодно улыбнулась:

– Представь себе, Чика, свободна. Абсолютно.

– Понятно… – Взяв блюдце из-под ее чашки, Чика положил в него дымящуюся сигарету. – Но, по-моему, ты забыла, что за свободу надо платить. А?

– За мою свободу тебе уже заплатил Липницкий. Пятьдесят грандов. Достаточная цена. Или ты об этом забыл?

– Нет, не забыл. Но ты ведь уже не с Липницким. Не выдержав, посмотрела на него ненавидящим взглядом:

– Слушай, Чика, твое ли собачье дело, с кем я? Тебе заплатили – исчезни. Уйди в осадок, не возникай. Я буду с тем, с кем я хочу. Все.

Чика взял сигарету, затянулся. Откинулся на стуле.

– Никуда я не исчезну. Ты с другим. Так что готовь новые пятьдесят грандов.

Ей наконец удалось снова взять себя в руки. Холодно улыбнувшись, спросила:

– А если я не приготовлю – что будет?

– Будет нехорошо, зайчик. На первый раз к тебе на улице подойдет дяденька. И плеснет в лицо соляной кислотой. Так плеснет, что от твоей мордахи останутся одни воспоминания. Это я тебе гарантирую на сто процентов.

Она слышала, в Москве именно так расправляются с непослушными путанами. Похолодев, подумала: а что, если именно так и будет? Все же, собрав остаток бушующей в ней ярости, твердо посмотрела ему в глаза:

– Да? А что, если я сейчас скажу об этом Луи? И он разберется с тобой?

– Во-первых, зайчик, со мной не очень разберешься. Я так легко не разбираюсь. А потом, хорошо, пусть он со мной разберется. Пусть он даже меня замочит. Это ничего не изменит. Запомни, если ты не отдашь пятьдесят грандов, дяденька с соляной кислотой все равно к тебе подойдет. И мордаху попортит.

Глядя в прищуренные глаза Чики, она выругала себя. Дура, ведь с самого начала повела себя с ним совсем не так. Она сделала ошибку, начав угрожать ему. Ее угрозы ничуть его не трогают. Угрозы вроде этих он слышит каждый день и давно уже не реагирует на них. Ясно, он с самого начала знал, что она вынуждена будет ему уступить. Что она в конце концов поймет: от его бандитов, входящих в долгопрудненскую бригаду, ее не защитит никто, даже Луи. Не может же Луи посадить ее в какую-нибудь каменную башню или в подземный бункер и запретить выходить на улицу.

То же самое касается и выкупа. Хорошо, допустим, она расскажет об этом разговоре Луи. Он наверняка заплатит за нее. Но она ведь хорошо знает: даже получив новые пятьдесят тысяч долларов, Чика от нее не отстанет. Пройдет время, и он придумает еще какой-нибудь предлог. И снова потребует пятьдесят тысяч. И это будет длиться всю ее жизнь.

Вдруг она поняла: она знает, что она сделает. Знает точно.

Тут же принялась ругать себя за это решение. И тут же сказала сама себе: нет, все правильно. Это будет единственный, самый лучший выход из положения. И, что важно, самый справедливый.

Да, она решила это. Точно решила. Но вести себя с Чикой в таком случае надо совсем по-другому. Изобразив растерянность, выдавила:

– Знаешь, Чика… Мы об этом поговорим… О твоем предложении. Только не сейчас, хорошо?

– Что значит – не сейчас?

– Я должна подумать. Пятьдесят штук зелени – большие бабки.

– Зайчик, что тебе эти бабки? При твоих знакомствах ты и не такие деньги достанешь.

– Да, тебе хорошо говорить, достану… Все вокруг такие жмоты…

– При чем тут жмоты? О чем ты вообще говоришь? Ты только скажи сейчас, что отдашь бабки. И скажи, когда. И с концами.

– Чика, я пока не могу сказать тебе, что отдам бабки. У меня не собирается даже половины таких бабок. Как я могу сказать?

Пригасив сигарету, Чика посмотрел в окно. Повернулся к ней:

– Слушай, не заливай. Неужели Луи не даст тебе пятьдесят косых?

– Может, и даст, а может, и нет. Давай поговорим попозже.

– Когда попозже?

– Не знаю даже. Через месяц.

– Ладно. Через месяц я тебя найду. Так что будь готова. Лады?

– Хорошо, Чика. Лады.

Чика ушел. Некоторое время она сидела, глядя в окно. Смотрела – но ничего там не видела. Наконец сказала сама себе: все, решено. Она сделает это.

Расплатившись с официанткой, вышла из кафе, села в «тойоту». Она точно знала, куда поедет. К Даниловскому рынку. Сейчас середина дня, Андрюша должен быть там.

Подъехав к Даниловскому, поставила «тойоту» вплотную к одному из киосков. Вышла, тщательно заперла все четыре двери, включила охранную сигнализацию. «Тойота» стояла от киоска в двух шагах, но, когда оставляешь машину на Даниловском, лучше поостеречься.

Подойдя к киоску, облегченно вздохнула. Андрюша, бледный высокий мальчик с пушистыми ресницами, давно и безнадежно в нее влюбленный, стоял за прилавком. При виде ее сначала побледнел, потом покраснел:

– Ой, Поля… Ты?

– Я, Андрюш. У меня мало времени, сядем ко мне в машину, я не хочу ее одну оставлять.

– Конечно, конечно. Где твоя машина?

– Сразу за киоском. Я буду там ждать.

– Хорошо. Я секунду.

Открыв передние двери, села в машину. Почти тут же с другой стороны сел Андрюша. Покачал головой:

– Ой, Поля… Ну какая же ты красивая… Ты просто самая лучшая в мире красавица.

Улыбнулась, положила руку ему на плечо:

– Перестань. Ты тоже мальчик хоть куда.

Покосившись на ее руку, он сказал грустно:

– Хоть куда, да не для тебя.

– Ладно, ладно. – Убрала руку. – Мне сейчас вообще ни до чего. Тяжелые времена.

– Да? Я могу помочь?

– Можешь. Знаешь, последнее время, когда я стала ездить одна, я начала бояться.

– Бояться чего?

– Всего. В общем, я подумала, если бы у меня в багажничке, когда я буду ездить одна, был бы пистолет, – я меньше бы боялась.

– Тебе нужен пистолет?

– Да. Просто для спокойствия. Сможешь достать?

Андрюша кивнул:

– В общем, да. Конечно. Когда тебе нужно?

– Чем скорей, тем лучше.

– Но конкретно?

– Если бы ты смог прямо сейчас…

– Прямо сейчас… – Андрюша задумался. – Нет, прямо сейчас нет. Если через час – устроит?

– Конечно. Сколько он будет стоить?

– Ой, Поль… – Андрюша шутливо дотронулся щекой до ее плеча. – Неужели ты думаешь, я возьму у тебя деньги?

– Андрюша, подожди… Если ты не возьмешь деньги – я попрошу кого-нибудь другого.

– Но, Поля…

– Андрюша, никаких. Сколько будет стоить пистолет?

– О господи… Не знаю даже. Смотря какой.

– А какой ты мне посоветуешь?

– Тебе? – Андрюша критически осмотрел ее. – Тебе для обороны?

– Для обороны.

– Тогда лучше всего «байярд». Бельгийский пистолет. Он небольшой, компактный. С близкого расстояния бьет без промаха.

– Хорошо, достань мне «байярд». Сколько он будет стоить?

– Ну… – Андрюша помолчал. – Если дешево – тысячу баксов.

– А если не дешево?

– Если нормально – полторы.

Открыв сумку, тут же остановила взглядом его протестующий жест:

– Андрюша, перестань… Вот тебе полторы штуки. – Отсчитала деньги, вложила их ему в руку. – В следующий раз на эти полторы штуки купишь мне цветы. А сейчас, уж извини, «байярд». Через час, ты говоришь?

– Да, через час.

Андрюша исчез. Вернулся он меньше чем через час. Сев рядом, оглянулся и, убедившись, что людей возле машины нет, вытащил из-за пазухи сверток. Положил на сиденье, развернул.

На расстеленном лоскуте черного бархата лежал маленький аккуратный пистолет и две обоймы. Андрюша кивнул:

– «Байярд». И две обоймы к нему. Стрелять-то умеешь?

– Умею, – соврала она. – Спасибо, Андрюш.

– Да не за что. Для тебя, ты ж знаешь, я все сделаю. Баксы только зря мне дала.

Потянулась к нему и почувствовала, как он тяжело задышал, поцеловала его в щеку:

– Ладно, Андрюш, все. Давай. Чао.

– Чао… – Вышел из машины, пригнулся: – Не пропадай.

– Постараюсь. – Уже не гладя в его сторону, повернула ключ зажигания – и дала газу.

Глава 15

Сойдя с самолета, получив багаж и пройдя контроль, Седов двинулся вместе со всеми по узкому проходу. В конце прохода стояла кучка встречающих. Оглядев людей, большинство которых держали в руках таблички с именами, Седов понял: ни один из них не может быть Джеймсом Стюартом.

Остановился, огляделся. В суматохе, царившей в зале прибытия аэропорта Кеннеди, сориентироваться было нелегко, но все же он в конце концов обратил внимание на человека в светлой куртке и черных брюках, стоявшего в одиночестве у стеклянной стены. У человека был хрящеватый нос, тонкие губы, тяжелый подбородок. Заметив, что Седов оглядывается вокруг, человек подошел к нему. Его внешность ничем не напоминала Аллу, но, если всмотреться, можно было увидеть: у этого человека такие же синие, широко расставленные глаза, как у нее.

Человек спросил:

– Простите, вы мистер Юрий Седов?

– Я Юрий Седов. Вы – мистер Джеймс Стюарт?

– Да, я Джеймс Стюарт.

Они пожали друг другу руки. Не глядя на Седова, Стюарт буркнул:

– Приятно познакомиться.

– Мне тоже.

– Мы с женой очень благодарны вам, что вы прилетели.

– Я не мог не прилететь, мистер Стюарт.

– Спасибо. Вообще можете называть меня просто Джеймс. – Стюарт мельком осмотрел его закинутую за плечо сумку. – Сядем в машину. Она близко.

Они подошли к стоящему на платной стоянке за терминалом «кадиллаку». Сев за руль, Стюарт осторожно вывел машину со стоянки, провел мимо терминалов аэропорта и выехал на шоссе. В Москве уже давно наступила глубокая осень, но здесь, судя по ярко-зеленым листьям на деревьях и врывавшемуся в окно теплому воздуху, все еще продолжалось лето.

Уже за Гудзоном, съехав на обочину и остановив машину, Стюарт сказал:

– Это случилось тут.

Проследив за его взглядом, Седов увидел виадук хайвея с несущимся по нему потоком машин. Чуть ниже, под виадуком, располагались две развилки, по которым машины съезжали к дорогам местного значения. Сейчас, в первой половине дня, движение на этих развилках было редким.

– Видите развилки? – спросил Стюарт.

– Вижу.

– Алла свернула на правую, соблюдая все правила. Движение на этих развилках двустороннее, навстречу шел трейлер, перевозящий легковые машины. Очень громоздкое сооружение, у нас их называют машинами-убийцами.

Стюарт замолчал. Было заметно, как на его скулах ходят желваки. В конце концов Седов был вынужден спросить:

– Как все произошло?

– Водитель не справился с управлением, выехал на встречную полосу. Удар пришелся в лоб. Ну и… БМВ Аллы превратился в гармошку. Пылающую гармошку.

Дав газу, Стюарт свернул на местную дорогу – и минут через двадцать остановил машину у двухэтажного дома.

Дом, сложенный из потемневшего от времени кирпича, был расположен в густых лесных зарослях. Выключив мотор, Стюарт вышел. Пригнулся к окну, сказал:

– Все, Юрий, выходите. Это наш дом.

Выйдя, Седов заметил:

– Красивая местность.

– Местность неплохая. – Отец Аллы оглянулся. – Идемте. Вон жена уже вышла на крыльцо.

Взяв сумку, Седов двинулся за ним.

Когда он подошел к крыльцу, женщина, стоявшая у двери, улыбнулась. Подумав, что Алла была очень похожа на нее, Седов улыбнулся в ответ. Однако, стоило Стюарту подойти и встать рядом с ним, как вдруг женщина, рухнув на стоящее на крыльце плетеное кресло, разрыдалась.

Стюарт подошел к жене, молча обнял ее одной рукой. Почти тут же из двери выскользнула девочка лет двенадцати. Она была совсем не такой, как Алла, но было ясно: это ее сестра.

Присев на корточки, девочка сказала по-русски:

– Мама, пожалуйста, не надо… Мама, ну пожалуйста, ну я очень тебя прошу… Ну пожалуйста, мама… Ну не надо…

Встав, женщина взглянула на Седова и выдавила сквозь слезы:

– Простите… Ради бога, простите меня… Просто это выше сил…

Тут же ушла в дом вместе с девочкой. Стюарт вздохнул:

– Извините. Но вы должны понять.

– Я понимаю.

– Пройдемте в дом?

– Да, конечно. Стюарт показал его комнату на втором этаже.

Здесь у окна стояли два мягких кожаных кресла, стены были заняты книжными полками. Всюду – на столе, на полках, на стене – можно было увидеть Аллины фотографии. Алла играет в теннис, Алла с родителями и сестрой, Алла в купальном костюме на пляже. Войдя вместе с Седовым в комнату, Стюарт посмотрел на фотографии:

– Вам не мешает?

– Нет, нисколько.

– Сейчас эта комната – мой кабинет. Прошу, садитесь.

После того как они уселись в кресла, Стюарт сказал:

– Юрий, очень серьезный вопрос.

– Да, я слушаю, мистер Стюарт.

– Джеймс.

– Простите, забыл. Да, я слушаю, Джеймс.

– Вы предполагали, что на счете Аллы может быть какая-то сумма, записанная на ваше имя?

– Предполагал.

– И имели какое-то представление о цифре?

– Имел.

– Можете ее назвать?

– Я могу ошибаться… Джеймс. Но думаю, эта сумма составляет один миллион сорок тысяч долларов.

– Все правильно. На счете Аллы, помимо ее собственных денег, лежит один миллион сорок тысяч долларов, записанных на ваше имя. И сейчас я хотел бы, чтобы мы оформили перевод этих денег на вас. Официально.

– Есть один маленький нюанс, мистер Стюарт. Я, лично я, считаю, что это не мои деньги. А деньги Аллы.

Стюарт потер лоб, будто пытаясь решить абсолютно неразрешимую для него задачу.

– Послушайте, Юрий… Если Алла выделила эту сумму в своем счете на ваше имя, значит, на то была ее воля. И мы, ее родители, должны эту ее волю выполнить. Миллион долларов – немалые деньги, но гораздо больше для нас значит память о дочери. Я просто прошу вас взять эти деньги. Прошу как отец Аллы.

– Джеймс, надеюсь, вы знаете, что с Аллой я познакомился на яхте, названной в ее честь – «Алка»? Причем познакомился в тот период ее жизни, когда она была подругой, практически женой шкипера яхты?

– Я все знаю, Юрий. Все. Алла рассказала мне обо всем. Рассказала, что миллион сорок тысяч долларов принадлежали этому шкиперу и что шкипер, умирая, сказал, что эти деньги после его смерти должны принадлежать Алле. Но мы в тупике. – Пройдясь по кабинету, Стюарт остановился у окна. Повернулся к полке, чуть выдвинул из ряда одну из книг. Вернул томик на место и продолжил: – Есть причина, по которой мы должны настаивать, чтобы вы взяли эти деньги. Не знаю, насколько хорошо вы знаете наши американские реалии. Если не знаете, постараюсь объяснить. Как член конгресса США, я должен очень аккуратно вести свои финансовые дела. В частности, я обязан, если меня об этом попросят, в любой момент отчитаться во всякой полученной мной сумме. И если выяснится, что на моем счете или на счете кого-то из членов моей семьи лежит миллион долларов, поступивший из России, деньги, происхождение которых я не могу объяснить, – я попаду в крайне неприятную для меня ситуацию. Крайне неприятную. Тем более что сейчас… – Стюарт помолчал. – Сейчас я выдвинул свою кандидатуру в Сенат. Выборы пройдут осенью.

– Джеймс, честное слово, я просто не знаю, что вам сказать.

– Хорошо. Если ваши принципы не позволяют вам оставить эти деньги себе, может быть, стоит просто передать их какой-то благотворительной организации?

Благотворительная организация, подумал Седов. Он хорошо знал, что могут означать эти слова – и здесь, в США, и в России. Встретив взгляд Стюарта, сказал:

– Ничего ведь не случится, если я сообщу вам свое решение завтра?

– Полагаю, нет.

– Я подумаю до завтра. И скажу.

– Спасибо. – Стюарт пожал ему руку. – Я еще не знаю, что вы решите. Но пока, во всяком случае до утра, вы сняли с меня груз.

Утром в комнату, предварительно постучав, вошел Джеймс. Он был в сером деловом костюме и строгом темном галстуке. Войдя, сдержанно поклонился:

– Доброе утро, Юрий. Давно встали?

– Давно. Я ведь еще не привык к вашему времени.

– Как провели ночь?

– Прекрасно. Садитесь, Джеймс.

– Спасибо. – Усевшись в кресло, Стюарт некоторое время смотрел на него в упор. – Ну как? Что-нибудь решили?

– Да, решил. Я готов заняться официально переводом денег, о которых мы вчера говорили, на мой личный счет.

Облегченно вздохнув, Стюарт улыбнулся.

– Я очень рад, Юрий, что вы пришли к этому решению. – Помолчал. – Как я понял, у вас не очень много времени, я имею в виду вашу поездку из России в Штаты?

– Вы правы, не очень.

– Сколько? День-два у вас есть?

– Примерно. Но желательно, чтобы дольше я здесь не задерживался.

– Каким рейсом вы предпочитаете вылететь в Москву? Утренним, вечерним?

– Утренним.

– Отлично. Сейчас позавтракаем и поедем в Нью-Йорк. Может быть, нам даже удастся оформить все за сегодняшний день. У меня очень хороший адвокат, я предупредил его, чтобы он был наготове. Если нам повезет и на него не свалилось за эти часы какое-нибудь неожиданное дело, он все провернет сегодня. И вы сможете вылететь завтра утром.

– Было бы хорошо.

– С вашего позволения, сейчас я ему позвоню. – Взял трубку и набрал номер. – Стелла, доброе утро, это Стюарт. Босс у себя? Да, пожалуйста. Ларри, привет. Вас ничего не сбило с колеи, на которую я вас вчера поставил? Пока ничего? Очень рад. Тогда ждите, сейчас я подъеду к вам с моим партнером, которого зовут мистер Юрий Седов. Надеюсь, вы поможете нам решить это дело. Что? А что нужно? Ага… Думаю, что да, но на всякий случай сейчас спрошу. Подождите минутку. – Посмотрел на Седова: – Мой адвокат спрашивает, есть ли у вас необходимые документы?

– Какие именно?

– Паспорт, свидетельство о браке, документы, подтверждающие наличие детей?

– Я холост, детей у меня нет. Паспорт, естественно, есть.

– Счет в банке?

– В американском банке счета у меня нет, но я хотел бы его открыть. Это можно?

– Вам все равно, в каком банке?

– Все равно.

– Думаю, что, безусловно, можно. Мы откроем вам счет в «Чейз Манхэттен». Для того чтобы иностранец мог открыть счет в американском банке, нужно ручательство, но Ларри, без сомнения, это ручательство вам даст. – Сказал в трубку: – Ларри, все в порядке. Да, мой партнер хотел бы открыть счет в «Чейз Манхэттен». Дашь ему ручательство? О’кей. Все, мы едем.

По пути в Нью-Йорк Седов, улучив момент, сказал:

– Джеймс, я собираюсь открыть в Москве свой небольшой бизнес.

– Очень хорошо. Какого рода бизнес?

– Частное охранное агентство. У меня есть юридическое образование, и вообще мне интересно это дело.

– Я тоже считаю это дело интересным.

– Но есть один нюанс. Я хочу открыть этот бизнес под псевдонимом.

– Под псевдонимом?

– Да.

– И какой же псевдоним вы выбрали?

– Алексей Федоров.

– Алексей Федоров. По-моему, звучит, а?

– Звучит не звучит, но так будет лучше. И с точки зрения бизнеса, и с точки зрения безопасности.

– Возможно. Я знаю, в Москве у вас сложная обстановка.

– Очень сложная. Я слышал, вы попросили своего адвоката помочь мне открыть счет в банке.

– Попросил, и он это сделает.

– Так вот, когда он будет это делать, вам не трудно будет объяснить ему эту ситуацию? С моим настоящим именем и с псевдонимом для бизнеса?

– Разумеется, не трудно. Когда мы встретимся, я ему это объясню.

Адвокат Стюарта, Ларри Голдсмит, то и дело улыбающийся неестественной улыбкой толстяк в пенсне с большой диоптрией, в самом деле оформил открытие счета на имя Юрия Седова, гражданина России, необычайно быстро. В два часа дня, за час до закрытия банка, Седов уже держал в руках пластиковую карточку «Чейз Манхэттен банк» с отметкой «платиновая». Эта отметка, как объяснил ему оформлявший открытие счета служащий, предоставляется лишь особо уважаемым клиентам с безупречной репутацией и дает им целый ряд преимуществ при финансовых расчетах со всеми банками мира.

Посмотрев на банковскую карточку Седова, Стюарт сказал:

– Ларри, если Юрий иногда будет обращаться к твоим услугам, ты не против?

– Ничуть не против.

– Так вот учти, в Москве Юрий хочет открыть новый бизнес, частное охранное агентство. И открыть его он хочет не под своими реальными именем и фамилией, а под псевдонимом. Напомните, Юрий, как звучит этот псевдоним?

– Алексей Федоров.

– Да, Алексей Федоров. Так вот, Ларри, запиши себе это имя и эту фамилию.

– Сейчас. – Голдсмит достал записную книжку. – Юрий, продиктуйте, пожалуйста, по буквам. – Записав имя и фамилию в книжку, закрыл ее. – Все в порядке.

– Ларри, – сказал Седов, – я просто хотел бы, чтобы вы знали, что Алексей Федоров – это тоже я. И что эти имя и фамилия будут тесно связаны с моим охранным агентством.

Голдсмит похлопал его по плечу:

– Юрий, не волнуйтесь, я все понял. Вы Юрий Седов, но в то же время – Алексей Федоров.

Они стояли на некоем подобии каменной балюстрады, внизу же, за решетчатой оградой, сразу от узкой набережной тянулись плотики пирсов, у которых были пришвартованы яхты. Яхт было много, не меньше чем под сотню. Седов начал считать и сбился. Кроме яхт, здесь стояло несколько катеров.

– Это место называется Вест-Сайд-Марин, – сказал Стюарт. – Обычная стоянка яхт, если не считать, что она расположена в самом центре Нью-Йорка, в Верхнем Вест-Сайде. Я не говорил вам, что в молодости яхты были моим любимым хобби?

– Нет.

– Это так. Конечно, потом, особенно после женитьбы, стало уже не до яхт. Идемте, я кое-что вам покажу.

Спустившись вниз вместе с Голдсмитом, они прошли на территорию стоянки. Стюарт махнул рукой человеку в капитанской фуражке, сидевшему за столом в небольшом застекленном строении сразу у входа, и посмотрел на Голдсмита:

– Ларри, это капитан-диспетчер, переговорите пока с ним. Мы с Юрием будем у яхты.

– Хорошо, Джеймс.

Не дожидаясь, пока Голдсмит пройдет в диспетчерскую, Стюарт кивнул:

– Юра, нам сюда. Я пойду впереди, идите за мной.

Двинувшись вслед за Джеймсом по узким, в расчете на одного человека, мосткам, Седов вскоре вместе с ним остановился.

Они стояли возле большой белой яхты, надпись на корме которой удостоверяла, что судно называется «Бриз» и приписано к Нью-Йорку. Стюарт спросил:

– Узнаете?

Вглядевшись, Седов понял: это «Алка». Дело даже не в том, что это был «Пассаж-450» фирмы «Хантер», обводы которого ни на миллиметр не отличались от обводов «Алки». Он ведь ремонтировал «Алку» вместе с Довганем и Аллой и знал здесь каждую царапину, особенно на корме. Одного брошенного на корму взгляда было достаточно, чтобы понять: это та самая яхта.

– Да, Джеймс. Как я понял, это «Алка»?

– «Алка». Ставшая теперь «Бризом».

– Вы решили изменить название?

– Да, взял на себя такой грех. Перейдем на яхту, я объясню вам почему.

Перейдя на яхту и сев вместе с Седовым у штурвала, Стюарт сказал:

– Поговорим, как мужчина с мужчиной, хорошо?

– Давайте.

– Название я переменил, еще когда была жива Элен. То есть Алла. С ее согласия. Знаете почему?

– Нет.

– Потому что узнал: яхта с названием «Алка» внесена в черный список. Ее до сих пор разыскивают, скажем так, органы правопорядка. Какие – не важно. – Стюарт посмотрел на него в упор. – Вы знаете что-нибудь об этом? – Помедлив секунду, добавил: – Впрочем, если не хотите – можете не отвечать.

– Да нет, Джеймс, у меня нет никаких причин не отвечать вам. – Седов сказал это не моргнув глазом. Он в самом деле понятия не имел, что яхта в розыске. – Клянусь, о том, что «Алку» кто-то разыскивает, я впервые слышу. А в чем причина?

– Причина в том, что, по данным опять же этих органов правопорядка, с хозяином яхты, Довганем, были связаны какие-то темные дела. Какие точно, я не знаю. Элен рассказала мне, что Довгань погиб и вы вместе с ней похоронили его в море. Это так?

– Да, это так.

– Понятно. Но органы правопорядка в это не верят. Впрочем, плевать на органы правопорядка, дело не в них. Дело в том, что Элен, узнав об этой ситуации, заявила мне категорически, что эту яхту никому не отдаст. А поскольку я понимал, что яхту с названием «Алка» у нее очень легко могут отобрать, я уговорил ее изменить название на «Бриз» – прозвище, которым я называл ее в детстве. Буквы, которые вы видите на корме и на борту, я вывел сам, лично. Ну а потом… Потом Элен не стало. Так что яхта… В общем, яхта сейчас не принадлежит никому.

– Она принадлежит вам.

– Нет, Юрий. Ни мне, равно как никому из моей семьи, эта яхта принадлежать не может ни в коем случае. У Элен с этой яхтой было, как я понимаю, многое связано. Но меня, как и Клавдию, и Дженни, эта яхта может только скомпрометировать. Вы согласны?

– В общем, да, – вынужден был признать Седов.

– Хорошо, что вы это понимаете. Конечно, я мог бы просто избавиться от этой яхты, скажем, элементарно утопив ее. Но, во-первых, жалко, как-никак это все же очень хорошая яхта. Ну а главное… Главное, если бы я, скажем, потопил эту яхту, я бы неизбежно почувствовал себя предателем. По отношению к Элен. Понимаете?

– Понимаю.

– Поэтому я и привел вас сюда. Вы должны записать эту яхту на свое имя и стать ее полновластным владельцем.

– Джеймс, даже не знаю.

– Вас что-то останавливает?

– Да нет, Джеймс. Пожалуй, меня ничто не останавливает. Я готов принять ваше предложение.

– Спасибо. – Улыбнувшись, Стюарт крепко пожал ему руку. – Вон идет Ларри, я думаю, он уже обо всем договорился. Сойдем на пирс.

На пирсе Голдсмит сказал:

– Все в порядке, Джеймс. В диспетчерской есть копия накладных на яхту, в которой указаны имена двух получателей: твоей Элен и мистера Юрия Седова. Для того чтобы оформить право на владение, нужно сначала составить, а потом заверить акт, удостоверяющий, что владельцем яхты становится мистер Юрий Седов. При составлении акта должны присутствовать два посторонних свидетеля. Они уже есть, это капитан-диспетчер и вахтенный матрос. Свои подписи на акте они готовы поставить прямо сейчас. Остальное я оформлю у себя в конторе. Идем?

– Да, конечно.

После того как в диспетчерской свидетели поставили подписи на бланке акта о введение во владение имуществом, Голдсмит спрятал бланки в кейс. Заговорщически подмигнул:

– Все. Едем ко мне. Выпишу мистеру Седову диплом владельца – и он станет полновластным хозяином «Бриза».

До адвокатской конторы Голдсмита в центре Манхэттена они ехали минут десять. Еще примерно полчаса, пока клерки оформляли диплом, ждали в приемной. Затем, когда Седов спрятал диплом в карман куртки, Стюарт пригласил его и Голдсмита отметить событие обедом в ресторане отеля «Мэрриот» на Таймс-сквер.

Во время обеда они со Стюартом решили, что «Бриз» останется там же, где и стоит сейчас, в Вест-Сайд-Марин. Седов сможет забрать яхту в любое время, пока же Стюарт договорится с вахтенными матросами, чтобы они присматривали за судном.

После обеда, оформив здесь же, в местной авиакассе, обратный билет на утренний рейс в Москву, Седов почувствовал: ему смертельно хочется спать. Шел седьмой час вечера. Это означало, что в Москве второй час ночи. Голдсмит давно ушел, и Стюарт, посадив его в «кадиллак», посоветовал поспать в машине, пока они будут ехать. Он так и сделал.

В Дюмоне, перед тем как пойти спать уже окончательно, он заранее попрощался с Клавдией Васильевной и Дженни: они с Джеймсом договорились, что выедут в пять утра, чтобы успеть к отправлению самолета «Американ эйрлайнз», вылетающего в восемь часов.

В начале девятого утра Седов уже сидел в кресле «боинга», рассматривая в иллюминатор просвечивающие сквозь облака воды Атлантики.