Текст книги "Бешеный куш"

Глава 11

Выйдя из квартиры и спустившись вниз, Седов сел в стоящий у тротуара «москвич». Впереди был целый день, и он стал думать, куда может сейчас поехать. Все же в первую очередь он должен попасть наконец в свою настоящую квартиру, на 3-ю Владимирскую. С момента, как он стал Алексеем Федоровым, он жил на подставной квартире в районе Миусской площади, куда, естественно, не приходило никакой почты. Ключ от почтового ящика на 3-й Владимирской он, как всегда, оставил соседке по лестничной площадке. Служебная почта к нему домой не приходила, с живущими в Петербурге родителями переговаривался по телефону, поэтому писем от них тоже не ждал. Но он был подписан на «Известия», «Литературку» и «Вечерку», так что сможет сейчас хотя бы забрать газеты.

Выехал по набережной Москвы-реки к Таганке. Миновав несколько привычных в это время дня заторов у перекрестков, выбрался в конце концов на шоссе Энтузиастов – и, дав полный газ, уже минут через десять был дома.

Позвонил в дверь к соседке, она открыла, заулыбалась:

– Юрочка, приехал… Как съездил-то?

– Все в порядке, Мария Афанасьевна.

– Совсем вернулся-то?

– Нет, Мария Афанасьевна, опять уезжаю. Так что корреспонденцию продолжайте доставать. Если не трудно.

Соседка вынесла набитый газетами полиэтиленовый пакет.

В квартире Седова стоял запах затхлости, пыли, слежавшейся бумаги и еще чего-то трудноуловимого, что очень точно определяется как запах нежилья.

Пройдя в спальню, настежь распахнул окна. От ударившего в грудь холодного осеннего воздуха сразу стало легче.

Несколько минут стоял, разглядывая открывшийся из окон вид на Измайловский лесопарк. Знакомая картина… Облетевшие темные деревья, изредка поднимающиеся над ними стаи ворон, тяжелые осенние облака над уходящим вдаль лесом.

Пройдя на кухню, заглянул в холодильник. Здесь, если не считать двух коробок с бульонными кубиками, было пусто. От яичницы он бы не отказался, но подумал, что ему вполне хватит чашки кофе.

Заварив кофе, вернулся с чашкой в спальню. Взял пакет, сел в кресло, придвинул журнальный столик – и начал не спеша разбирать почту.

Как он и ожидал, писем оказалось мало. Писали из общества охотников и городского яхт-клуба, приглашая на очередные собрания, два напоминания с просьбой вернуть книгу прислала библиотека, которой он до сих пор не отдал подшивку журнала «Секретный путеводитель по компьютерам».

Допил кофе и стал сортировать газеты. Машинально перебирая и распрямляя согнутые газетные полосы, нашел среди них еще одно письмо.

Конверт был узким и длинным, из тех, которыми в России пользуются крайне редко.

Прочел обратный адрес, написанный по-английски: «От мистера Джеймса Стюарта, 14, Беннетт-Роуд, Дюмон, штат Нью-Джерси, США». Это был адрес отца Аллы.

Его опять охватила тоска. Тупая, ватная, безнадежная тоска.

Посмотрел в распахнутое окно. Подумал: будь оно все проклято. Это будет всегда. Любое напоминание об Алле, абсолютно любое, всегда будет вызывать у него приступ тупой отчаянной тоски. Он знает, он никогда не сможет смириться со смертью Аллы. Никогда не сможет поверить, что она вдруг ни с того ни с сего, ничего ему не объяснив, ничего не сказав, взяла и ушла, исчезла, растворилась в небытии. Не сможет.

В первом письме, которое ему прислали сразу после смерти Аллы ее родители, они просто уведомляли его, что Алла погибла в автомобильной катастрофе. И все. Непонятно, зачем они прислали ему второе письмо.

Взяв ножницы, вскрыл конверт. Достал листок, прочел короткое послание:

«Уважаемый мистер Седов! Заранее прошу прощения, что вынужден побеспокоить Вас еще раз. Приводя в порядок бумаги моей дочери Эллен после ее смерти, я выяснил, что на ее счете в «Чейз Манхэттен банк» лежит довольно большая сумма денег, записанная на Ваше имя. Для того чтобы Вы получили эти деньги, необходимо Ваше физическое присутствие в США. Прошу выяснить, как скоро Вы сможете вылететь в Нью-Йорк, и заранее сообщить номер Вашего рейса. Я Вас встречу. Все расходы, связанные с проездом и пребыванием в США, моя семья берет на себя.

С уважением, искренне Ваш Джеймс Стюарт».

Отложив письмо, подумал: большая сумма денег… Конечно, он помнил про миллион сорок тысяч долларов, которые они вместе с Аллой нашли на яхте, в тайнике за телевизором. Перед отлетом Алла как-то туманно сказала ему о том, что, хоть она и положила эти деньги на свой счет, это отнюдь не значит, что деньги будут принадлежать только ей. Ясно, он тогда не придал этим ее словам никакого значения. И довольно скоро о них забыл.

Если речь действительно идет о тех самых одном миллионе сорока тысячах долларов – это не его деньги. Это деньги Глеба.

Еще раз прочитав письмо, спрятал его в конверт. Подумал: хорошо, завтра, когда он поедет к Гущину, он возьмет это письмо с собой.

Глава 12

Письмо, которое Седов показал ему утром, Гущин прочел несколько раз. Покончив с листком, занялся изучением конверта.

Наконец сказал:

– Штемпель на конверте видел?

– Видел. Судя по штемпелю, из США письмо было отправлено двадцать три дня тому назад.

– Вот я про то и говорю. Ты уже давно должен был ответить.

– Ответить – что?

– Что ты вылетаешь. – Вложив листок в конверт, Гущин протянул его Седову. – Держи.

Седов положил конверт на стол.

– Вы считаете, я должен вылететь?

– Обязательно. Причем вылететь немедленно. И получить деньги, о которых сообщается в письме.

– Но… – Седов посмотрел на Гущина. – Я ведь даже не знаю, что это за деньги.

– Так уж и не знаешь? Ты ведь рассказывал о миллионе сорока тысячах долларов, которые Довгань оставил Алле? И которые она положила на свой счет.

– Рассказывал.

– Скорее всего, это те самые деньги.

– Возможно.

– Вот и получи их.

– Виктор Александрович, но я не могу получить эти деньги.

– Почему?

– Они принадлежали Довганю, а Довгань оставил их Алле. Это не мои деньги.

– Понимаю, Юра. Очень хорошо все понимаю. – Гущин довольно долго смотрел на него. – А теперь послушай меня. Послушай внимательно. Мы с тобой, помимо всего прочего, юристы и понимаем, что, раз ни Довганя, ни Аллы уже нет, речь в первую очередь должна идти об их наследниках и родственниках. Но у Довганя наследников и родственников не осталось, ты мне говорил об этом сам.

– Но остались родственники Аллы.

– Объясняю все, что касается родственников Аллы. Как ты думаешь, Алла рассказала отцу о том, что она несколько месяцев жила с Довганем фактически на правах жены?

– Не знаю. Могла рассказать, а могла и не рассказать.

– Согласен. Но узнать об этом уже после смерти дочери ее отец ведь мог вполне?

– Да, конечно.

– Но даже если он не узнал об этом, он легко мог определить, что миллион сорок тысяч долларов, о которых мы ведем речь, появились на счете его дочери после того, как она вернулась из России. Так?

– Так.

– Он, Джеймс Стюарт, конгрессмен, знает что-нибудь о происхождении этих денег, миллиона сорока тысяч долларов, привезенных из России?

– Нет, конечно. Сама Алла не знала об этом.

– А теперь подумай сам. Вспомни лекции по зарубежному госустройству, которое ты проходил в академии.

– Я их помню.

– Если помнишь, то должен знать, что члены правительства и законодательных органов США, каковым является и Джеймс Стюарт, обязаны регулярно ставить в известность определенные инстанции, в первую очередь комитеты конгресса, об источниках своих доходов. Нужно ли Джеймсу Стюарту, чтобы кто-то обнаружил, что на его счете лежат один миллион сорок тысяч долларов неизвестного происхождения, попавшие к нему из России?

– Нет, не нужно.

– Вот и я так думаю. Если об этом узнают, это будет стоить Стюарту политической карьеры. Деньги, о которых тебе пишет Стюарт, нам послала сама судьба. Они висят в воздухе, они не принадлежат никому. Лично я представляю себе дело так: отец Аллы, конгрессмен Стюарт, хочет от них избавиться всеми возможными способами. Так пусть эти деньги будут принадлежать охранному агентству, которое мы хотим открыть. Тем ли, иным путем – но эти деньги в таком случае пойдут на правое дело. Или ты не согласен?

Седов усмехнулся:

– Ну, Виктор Александрович… Вы даете.

– Неужели ты не согласен?

– Да нет, согласен.

– Если согласен, быстро бери зубную щетку и смену белья – и езжай в Шереметьево. Покупай билет до Нью-Йорка, отбивай телеграмму Джеймсу Стюарту с указанием номера рейса – и в путь. Пять тысяч долларов у тебя ведь в сохранности?

– В сохранности.

– Две тысячи из этих пяти тебе придется сейчас отдать Хрулеву. Он по своим каналам сделает тебе блатной загранпаспорт. По своему загранпаспорту, на имя Седова, ты ведь выехать не можешь. Тем более это Шереметьево, вотчина Тофика Бакинца. Там все просвечивается насквозь.

– Понял, Виктор Александрович.

– Езжай, я с Хрулевым свяжусь. Он найдет тебя в Шереметьеве. Да, еще одно. Учти, для твоей легенды нужно, чтобы деньги, о которых пишет Стюарт, были переведены не в Россию, а на твой счет в каком-нибудь иностранном банке. Лучше всего в американском. Так что открой в Нью-Йорке свой счет, думаю, с этим тебе поможет Стюарт. Причем счет открой на настоящее имя, на имя Юрия Седова, иначе Стюарт запутается. Так что настоящий паспорт тоже возьми. И вот что. Постарайся, чтобы у тебя сложились хорошие отношения с Джеймсом Стюартом.

– Постараюсь.

– А если постараешься, попроси его порекомендовать тебе хорошего адвоката. Который помог бы тебе открыть счет в Нью-Йорке.

– Хорошо, Виктор Александрович.

– А когда ты станешь говорить с этим адвокатом, скажи ему, что счет в Нью-Йорке ты открываешь на одну фамилию, а охранное агентство в Москве – на другую. На имя и фамилию Алексей Федоров.

– Как я ему это объясню?

– Интересами бизнеса. Скажи, что имя и фамилию Алексей Федоров ты выбрал как псевдоним. Под которым и собираешься вести дело в Москве. И предупреди, чтобы он учитывал это, когда на одну из этих фамилий в его адвокатскую контору в Нью-Йорк будут приходить запросы. Понял?

– Понял.

– Есть какие-то вопросы?

– Как я должен вести себя со Стюартом?

Несколько секунд Гущин, нахмурившись, вглядывался в него. Наконец, обняв за плечи, прошел с ним к двери. Улыбнулся:

– Ты должен вести себя со Стюартом, будто этого нашего разговора не было. В частности, и в том, что касается денег. Развей тему, что это не твои деньги. Но не очень настойчиво. – Похлопал его по плечу. – Ладно, счастливого полета. Особо не задерживайся, Заня ведь дал тебе только неделю.

Глава 13

На работе член правления банка «Витязь» Виталий Хайдаров появился в половине двенадцатого дня. Ожидавших его охранников, а также помощника Равиля Таллаева это нисколько не удивило, они знали, их шеф редко придерживается рабочего расписания. Он может появиться в банке в любое время – в шесть вечера, в двенадцать ночи, а то и в пять утра.

После того как стальные ворота открылись и темно-синий «мерседес» въехал во двор, Хайдаров, не обращая внимания на тех, кто его встречал, вошел в здание. Выше среднего роста, светловолосый, голубоглазый, одетый в скромный, но очень дорогой темно-серый фланелевый костюм от лондонского «Сэвил Роу», Хайдаров выглядел типичным преуспевающим европейцем. Его внешний вид говорил о том, что это современный деловой человек, подтянутый, тренированный, с отличными манерами, человек, каждая минута которого и каждая встреча расписаны на несколько недель вперед.

Войдя вместе с Таллаевым в персональный лифт, ведущий прямо к нему в кабинет, Хайдаров на языке таджикских памирцев, который во всем банке знали только они двое, бросил: «Рассказывай, слушаю».

Пока Таллаев докладывал обстановку, лифт медленно полз вверх. Шестиэтажный особняк конца XIX века, в котором размещалась штаб-квартира одного из крупнейших банков России, стоял в самом центре Москвы. Когда-то это здание, облезлое, серое и мало чем примечательное, было занято множеством мелких учреждений и несколькими оставшимися еще с довоенной поры коммунальными квартирами, но, после того как здание было приобретено банком «Витязь», все изменилось. Мелкие учреждения и жильцы коммунальных квартир были расселены по разным местам Москвы, и за рекордно короткий срок хозяева здания обновили здесь все, вплоть до последнего гвоздя. Были сменены даже междуэтажные перекрытия, выполненные из дерева, – новые владельцы банка заменили их перекрытиями из сверхпрочной нержавеющей легированной стали, изготовленными по их заказу в Германии, на крупповских заводах. Не пожалели хозяева денег и на внутреннюю отделку, выполненную на уровне мировых стандартов.

Дом занимал идеальную для банка точку: с Арбата он был закрыт комплексом зданий Министерства обороны, со стороны Кремля – правым крылом Государственной центральной публичной библиотеки, и даже со стороны входа банк ухитрился тщательно замаскироваться, выходя на улицу лишь примыкающим к нему скромным двухэтажным флигельком. Дополняла удобное расположение мощная, продуманная и хорошо организованная охрана. Даже пройдя в банк, любой посетитель не оставался предоставленным самому себе: в случае необходимости каждый его шаг фиксировался видеокамерами и контролировался операторами, сидящими у телемониторов Центрального поста охраны. При любой подозрительной ситуации они тут же предупреждали по телефону охранников, находящихся практически в каждом помещении банка.

Главным этажом здания считался второй, где располагалась приемная председателя правления банка Станислава Лавлинского. Попасть сюда и удостоиться чести лично поговорить с Лавлинским было чрезвычайно трудно. Записаться на прием к Лавлинскому могли лишь избранные, и оказаться в сверкающей роскошью приемной, где сидели две секретарши и три помощника, было все равно что попасть в святая святых.

Безусловно, Лавлинский, один из богатейших людей России, мог решить в банке многое. Но не все. Реально же человеком, который мог решить в банке все, был член правления банка, бывший полковник ФСБ Виталий Хайдаров. Ему едва перевалило за сорок, он пришел в банк с момента его основания и, начав с поста директора службы безопасности, сделал стремительную карьеру – став при этом еще и обладателем крупного состояния. Именно он реально определял сейчас политику банка, и посвященные знали, что на самом деле главным этажом банка нужно считать не второй, где располагается приемная Лавлинского, а третий, где находится кабинет Хайдарова. Но об этом знали лишь единицы.

Оказавшись в своем кабинете, который с таким же успехом можно было назвать и небольшим залом, Хайдаров сел в одно из кресел и закурил. Стряхнув пепел в стоящую на журнальном столике серебряную пепельницу, спросил:

– Что еще?

Таллаев, приземистый плотный рыжеволосый человек, сказал на том же языке:

– Хозяин, в приемной с утра сидело много народа.

– Этого следовало ожидать. Что, они и сейчас там?

– Сейчас почти все ушли, осталось только три человека.

– Среди тех, кто меня ждет, есть человек, которого зовут Владимир Авдонин?

– Есть.

– Давно он пришел?

– Минут пятнадцать назад.

– Понятно. Ты пытался еще раз связаться с Феро?

– Я несколько раз звонил ему утром. Днем же по моему поручению ему постоянно звонили секретарша и второй помощник.

– И что?

– Безрезультатно. Трубку все время поднимала секретарша.

– Что говорила?

– Говорила, что ее шефа нет, а сама она ничего не знает.

– То есть Феро дал нам понять, что к нам в банк он не придет точно. А?

Таллаев сказал сдержанно:

– Вам судить, хозяин.

Пригасив сигарету и оставив ее в пепельнице, Хайдаров встал. Прошелся по кабинету, сел за стол.

– Ладно. Попробую заняться этим сам. Мне нужно с ним встретиться во что бы то ни стало. Он должен поверить, что я хочу пойти с ним на мировую. И что бомбу под его машину подложил не я.

– Нужна моя помощь?

– Нет, тут ты ничем не поможешь. Не забудь о приезде Рустамбека.

– Я все помню, хозяин. Стол в гостиной уже сервирован.

– Смотри. Он будет в двенадцать.

– Хозяин, я все сделаю, как вы сказали. Окажу ему всяческие знаки почтения, перехвачу машину, во двор он въедет без досмотра, охрана предупреждена. Вместе с ним поднимусь в лифте прямо сюда.

– В гостиную.

– Конечно, хозяин. Я имел в виду именно гостиную.

– Ладно. Сейчас зови Авдонина. Перед остальными извинись, объясни, что меня срочно вызвали на важное совещание. Скажи, всех их я приму на следующей неделе.

– Слушаюсь, хозяин.

Таллаев вышел. Встав из-за стола, Хайдаров прошел в дальний конец кабинета. Кабинет с просторным рабочим столом и мягкой мебелью был обставлен с большим вкусом. На столе, если не считать коммутатора и компьютера, стояли лишь два серебряных канделябра работы Фаберже и стилизованный под XIX век хрустальный стакан, в котором размещались ручки и карандаши. На стенах висели две большие картины, подлинники Верещагина и Айвазовского. За дверью, замаскированной под книжный шкаф, находились скрытые апартаменты со всеми удобствами, где при желании можно было переодеться, отдохнуть и переночевать. Рядом с кабинетом была оборудована гостиная для приема особо важных гостей, стол в ней сейчас был накрыт для ланча а-ля фуршет.

Постояв в гостиной, Хайдаров вернулся к письменному столу. Почти тут же в кабинет вошел Владимир Авдонин.

Плотный и мощный охранник, работавший сначала на даче Анри Балбоча, а теперь перешедший в охрану Феро, был одет в простую парусиновую куртку и джинсы. Войдя, сказал с некоторым упреком:

– Здравствуйте, Виталий Хайдарович. У меня летят все сроки. Если я задержусь, Гутин может что-то заподозрить.

– Ты не задержишься. Спасибо, что пришел. Мы коротко. Садись.

Авдонин сел в кресло, Хайдаров – за стол. Некоторое время хозяин кабинета смотрел на гостя в упор. Наконец сказал:

– Забыл спросить – слежки не было?

– Не знаю, Виталий Хайдарович. Думаю, нет. Я специально даже Волхонку проехал два раза.

– Понятно. – Хайдаров помолчал. – А в остальном как?

– В смысле?

– Все без изменений? Луи не хочет встречи?

– Я старался не влезать в эти разговоры. Но, судя по тому, о чем они говорили с Рудиком, Луи не прочь встретиться с вами. Просто он считает, что для этого разговора не он должен ехать к вам, а вы к нему.

Некоторое время Хайдаров с каменным лицом разглядывал обтянутую кожей столешницу. Спросил, не поднимая глаз:

– Считаешь, он по-прежнему думает, что покушение на него совершил я?

– Он думает на всех. И на вас в том числе.

– Слишком уж чрезмерная осторожность. Выпьешь что-нибудь?

– Нет, спасибо. На работе я не пью. Сейчас же, считаю, я на работе.

– Смотри.

Подойдя к бару, Хайдаров налил в стакан виски, бросил кубик льда. Пригубив, сказал:

– Ты ведь хорошо его знаешь?

– Достаточно хорошо.

– Как это сделать – с ним поговорить?

– Думаю, лучше будет, если вы просто наберете номер его пейджера. И сообщите, что готовы встретиться с ним на его условиях. В любом месте, которое он предложит.

– А где я могу с ним встретиться? В «Метрополе»?

– Он уже не бывает в «Метрополе».

– Это новость… – Хайдаров поставил стакан. – Где же он бывает?

– В Доме журналиста.

– Неплохое место. Что еще слышно? Как старик?

– Старик слаб. Бригада реаниматоров с дачи не уезжает.

– Дышит на ладан?

– Вроде того.

– Но в сознании?

– В сознании. Но двигается уже с трудом. Большую часть времени передвигается по даче в коляске.

– Что насчет наследника?

– С наследником вопрос решен.

– Луи?

– Да. Балбоч считает, Луи заменил ему сына. И в соответствии с этим составил завещание.

Покончив с виски одним глотком, Хайдаров некоторое время сосредоточенно разглядывал пустой стакан. Улыбнулся:

– Прекрасно. Ладно, Володя, все. Да, двадцать тысяч долларов можешь получить сразу же. Как ты считаешь, за одну встречу это достаточная сумма?

После некоторой паузы Авдонин сказал:

– Думаю, да.

– Форма оплаты? Наличными? Чеком?

– Я бы предпочел, чтобы вы, как всегда, перевели деньги на мой офшорный счет.

– Кажется, Багамы, банк «Барклайз»?

– Да.

– Только я забыл номер счета.

Авдонин назвал номер счета. Хайдаров включил компьютер, его пальцы быстро забегали по клавишам. Закончив, выключил машину.

– Все. Деньги на твоем счете.

Авдонин встал. Поднявшись вслед за ним, Хайдаров проводил его до двери.

– Еще раз спасибо, Володя, что пришел. Связываемся, как обычно?

– Да. Если я вам понадоблюсь, наберите номер моего пейджера. И я перезвоню.

– Договорились.

Авдонин вышел. Прикрыв за ним дверь, хозяин кабинета вернулся к столу. Почти тут же загудел сотовый телефон. Хайдаров поднес трубку к уху:

– Да? Ответил голос одного из охранников:

– Рустамбек уже здесь. Он приехал с телохранителем. Сейчас они вместе с Таллаевым идут к лифту.

– Понял.

– Будут распоряжения, шеф?

– Никаких. Стойте, где стоите.

Спрятав телефон, Хайдаров подошел к дверям лифта. Двери открылись, в центре лифта, одетый в строгий, отлично сшитый синий костюм, стоял Рустамбек. За ним, на шаг сзади, – Таллаев. Еще дальше, в глубине лифта, настороженно застыл рослый телохранитель, по всей видимости, иранец.

Хайдаров заговорил первым, на фарси:

– Рад видеть вас, дорогой господин Рустамбек. Рустамбек улыбнулся:

– Я тоже очень рад видеть вас, дорогой господин Хайдаров.

– Проходите, дорогой господин Рустамбек. Ваш человек может пройти с вами.

– О… – Рустамбек обернулся. – Он мне не нужен. Эльдер, подожди внизу.

– Ты, Равиль, тоже подожди внизу, – сказал Хайдаров.

После того как двери закрылись и лифт уехал, двое прошли в гостиную.

– Легкий ланч? – спросил Хайдаров.

Оглядев стол, Рустамбек поднял брови:

– Пожалуй. Отказываться от такого стола – грех.

– Что-нибудь выпьете? Шампанское?

– Если можно, что-нибудь покрепче.

– Мартини?

– Пожалуй.

– Если позволите, я приготовлю. – Хайдаров сделал коктейль себе и Рустамбеку. – Прошу, господин Рустамбек, угощайтесь. Свежие устрицы, икра, крабы. Я знаю, вы любите дары моря.

– Есть такая слабость, люблю. – Положив на тарелку несколько устриц и кусочек краба, Рустамбек поднял стакан: – За встречу, господин Хайдаров?

– За встречу, господин Рустамбек! Но только садитесь. Мы с вами выросли здесь, есть стоя не в наших правилах. Так ведь?

– Верно, в ногах правды нет. Сядем.

Сев и пригубив мартини, оба принялись за еду. Хайдаров подал пример, съев ломтик краба и тост с черной икрой, Рустамбек занялся устрицами. Изредка они обменивались ничего не значащими замечаниями. Наконец, после того как оба еще раз пригубили мартини, Рустамбек, промокнув рот салфеткой, посмотрел на хозяина:

– Отличные устрицы. Давно не ел таких.

– Рад слышать. Берите еще.

– Спасибо. Устрицы очень питательны, я стараюсь быть в форме.

– Вы в прекрасной форме, господин Рустамбек. Сигару?

– Не курю. Но вы можете курить, мне дым не мешает.

– Спасибо. – Хайдаров достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Затянувшись, посмотрел на гостя. – Знаете, у меня есть одна идея, которую я хотел бы с вами обсудить. Интересная идея.

– Идея – это хорошо. И мы ее обязательно обсудим. – Рустамбек сцепил пальцы. – Но сначала, господин Хайдаров, я хотел бы поговорить с вами начистоту.

– С удовольствием, господин Рустамбек.

– И поставить все на свои места.

Хайдаров улыбнулся, хотя глаза его чуть сузились.

– Внимательно слушаю, господин Рустамбек.

– Отдаю вам должное, вы прекрасно руководите своим банком. То, какое место сейчас занял «Росэнергобанк» в мировом рейтинге, – целиком ваша заслуга. Но мы с господином Талаяти хотим быть уверены, что вы честный партнер.

– Вы сомневаетесь, что я честный партнер?

– Нисколько. Но бывает, что и честные партнеры пытаются вести двойную игру. И не выполняют то, что обещали выполнить.

– Господин Рустамбек… Вы ведь отлично знаете, если я обещал что-то – я это выполняю.

Встав, Рустамбек подошел к одной из висевших на стене гостиной картин. Повернулся:

– К сожалению, в случае с Луи Феро этого не произошло. Или я не прав?

– Правы, но не совсем. В случае с Луи Феро взрыв все-таки состоялся.

– Состоялся. Но Феро при этом остался жив.

– Остался жив, потому что его спасла случайность. В другой раз этой случайности не произойдет.

– Будем надеяться. – Сев за стол, Рустамбек улыбнулся. Поднял стакан: – Хочу сказать, что в целом господин Талаяти и я довольны вашей деятельностью.

– Спасибо. Я очень ценю ваше доверие.

– Так что остается лишь выпить за то, чтобы случайности нам не мешали.

– Хороший тост, господин Рустамбек. Выпьем за это. Даю вам слово, Феро будет устранен.

– Господин Талаяти пожурил вас. Но в то же время попросил передать вам благодарность.

– Благодарность за что?

– За то, что вчера поздно вечером указ об утверждении победителя конкурса на приобретение концерна «Комлин» был подписан президентом России. И мы, я имею в виду концерн господина Талаяти «Истерн интерконтинентал», стали одними из совладельцев.

Положив сигарету в пепельницу, Хайдаров театрально развел руками:

– Господин Рустамбек! С вами невозможно работать…

– Это почему?

– Я собирался вас удивить. А вы уже все знаете. У вас отличная агентура.

– Неплохая.

– Думаю, вы знаете также, что все обоснования для указа были подготовлены Петраковым, а указ на подпись к президенту отнес лично премьер-министр. Сегодня утром я специально ездил в Кремль, чтобы убедиться в том, что указ подписан.

– Да, все это я знаю. Важно, что условия остались теми же.

– Они остались теми же. Доля, принадлежащая концерну «Истерн интерконтинентал», будет максимальной для иностранной компании – сорок девять процентов. Если учесть, что из российских пятидесяти одного процента десять процентов принадлежат нашему банку, вопрос распоряжения капиталом «Комлина» будет решаться однозначно.

– Надеюсь.

– Мы, я имею в виду концерн «Истерн интерконтинентал» и банк «Витязь», стали теперь де-факто полновластными хозяевами всей системы связи России. А в ней как-никак ежегодно крутится более сорока миллиардов долларов.

– Это серьезное достижение. Но мы должны думать о главном. Об избрании нового президента России.

– Полностью с вами согласен. Я считаю, Петр Николаевич Петраков достоин стать президентом.

– Безусловно.

Наступила короткая пауза. Рустамбек, съев устрицу, снова промокнул рот салфеткой. Откинулся на стуле:

– Господин Хайдаров, я знаю, вы честолюбивый человек. И не можете не относиться ревниво к появлению в банке «Витязь» человека, с которым вы вынуждены теперь делить властные полномочия. Я говорю о Владимире Лапике.

– Господин Рустамбек, уверяю вас, у меня нет никакой ревности.

– Есть, есть, не скрывайте.

– Я действительно не согласовываю с ним все решения. Но лишь потому, что каждый из нас делает свое дело. Лапик свое, я свое. Он в Нью-Йорке, я в Москве.

– Это-то и плохо. Напомню, на случай если вы этого не знаете, что приобретение «Комлина» – лишь своего рода компенсация убытков, которые в свое время понес господин Талаяти на инвестициях в российскую экономику. И господин Лапик приложил значительные усилия для того, чтобы мы эту компенсацию получили. Естественно, этого никогда бы не случилось, если бы господин Лапик не был тесно связан с семьей Петраковых.

– Я знаю это.

– Поверьте, господин Хайдаров, в ваших же интересах сделать все, чтобы ваши контакты с господином Лапиком расширились.

– Обещаю, господин Рустамбек, что сделаю все для этого.

– Вы должны стать настоящими союзниками. И вместе решать все важные вопросы. В частности, господин Талаяти и я хотели бы, чтобы вы не реже четырех раз в году лично встречались с господином Лапиком для обсуждения текущих проблем.

– Так и будет. – Загудел сотовый телефон. Хайдаров, достав аппарат, отключил сигнал. – Где должны будут проходить эти встречи? В Москве? В Нью-Йорке? Или, может быть, во Владивостоке?

– Господин Талаяти предложил, чтобы вы, во избежание всяких неожиданностей, перенесли штаб-квартиру нашей теперь уже де-факто объединенной фирмы в другое место. Так что с Лапиком вы будете встречаться уже не в России. Я знаю, вы много раз бывали в городе Атлантик-Сити. В США.

– Естественно. У банка «Витязь» в Атлантик-Сити своя недвижимость, нам принадлежат там три казино и три гостиницы. Насколько мне известно, примерно столько же гостиниц и казино принадлежит в этом городе концерну «Истерн интерконтинентал».

– Совершенно верно. Именно поэтому мы и решили, что Атлантик-Сити будет лучшим местом для штаб-квартиры. И для ваших постоянных встреч с Лапиком. Как вы считаете?

– Считаю, выбор правильный.

– Что важно, к этим встречам всегда сможем подключиться мы с господином Талаяти. – Рустамбек протянул пустой стакан. – Если можно, еще столько же. И хватит неприятных разговоров. Думаю, пора выслушать идею, о которой вы упомянули.

Сделав два коктейля, Хайдаров передал один стакан Рустамбеку. Некоторое время смаковал мартини. Наконец сказал:

– Знаете, господин Рустамбек, я всегда разрываюсь между двумя крайностями.

– Любопытно. – Гость взял губами соломинку. – Какими же?

– С одной стороны, я очень осторожный человек. С другой – игрок. Я чувствую момент, когда можно сорвать крупную ставку. Сейчас, как мне кажется, наступил как раз такой момент.

– Что, действительно крупную?

– Действительно. Можно положить в карман чистыми полмиллиарда долларов.

– Серьезная сумма. Каким образом?

– Сейчас расскажу. Правда, для того, чтобы мы получили эту сумму, нужны связи с арабскими странами. И в этом смысле я надеюсь на вас.

– Связи с арабскими странами?

– Совершенно верно. С богатыми арабскими странами, такими, как Египет или Саудовская Аравия. Которые будут готовы купить крупную партию вооружений. Я знаю, господин Рустамбек, у вас такие связи есть.

– Связи есть, но я хочу выслушать идею.

– Прошу прощения, господин Рустамбек, но мне нужно также еще одно: помощь господина Лапика. Поскольку господин Лапик с его связями поможет мне получить доступ к некоторым документам в Министерстве торговли России. Это возможно?

– Возможно. Но в чем идея?

– Идея следующая. Сейчас готовится к подписанию договор о продаже крупной партии российского вооружения Индии. Сумма сделки – два миллиарда долларов.

– Я слышал об этом. Дальше?

– Дальше – если допустить, что сделка сорвется, России не останется ничего другого, как продать эту партию вооружения другой стране. Поскольку арабы всегда проявляют интерес к российскому оружию, лучшим вариантом будет одна из богатых арабских стран. Даже если в России представить дело так, что арабы дают за весь пакет меньшую сумму, Россия вынуждена будет согласиться.

– Допустим, мы такую арабскую страну найдем. Дальше?

– Дальше – арабы, если мы с ними договоримся, будут готовы отдать за эту партию ту же сумму, два миллиарда долларов. А России мы отдадим полтора миллиарда. Так что пятьсот миллионов долларов останутся у нас.

– Идея в самом деле интересная. – Рустамбек помолчал. – Но где гарантия, что сделка между Индией и Россией будет расстроена?

– Гарантия – я. Я за это отвечаю.