Текст книги "Бешеный куш"

Глава 19

Дерябко и Хрулев, сидя в креслах в кабинете начальника отдела, ждали, что он скажет.

Гущин, только что выслушавший доклад Хрулева, молчал. Молчание длилось достаточно долго, при этом Гущин то крутил лежащую на столе ручку, то передвигал сотовый телефон, то просто неподвижно разглядывал столешницу.

Наконец сказал:

– Черт… За это время они могли уже его убить. Хрулев покачал головой:

– Вряд ли, Виктор Александрович.

– Вряд ли?

– Да. Мне кажется, им прежде всего нужны от него деньги. Если это так, он продержится несколько дней. Точно продержится несколько дней. Убивать его в первый день они не будут.

– Может, ты и прав.

– Что, если талыши здесь вообще ни при чем? – сказал Дерябко. – И мы гоняем пустышку?

Ему долго никто не отвечал. Наконец Хрулев возразил:

– Нет, Саша, это талыши. Я видел их «додж-караван», он стоял сегодня утром у служебного входа на шереметьевском КПП. Потом я специально еще посмотрел на это место. Через час после посадки самолета машины уже не было.

– «Додж-караван» не подтверждение.

– Саша, оставь. Я только что тебе все разжевал, нет, ты опять. Виктор Александрович лично загнал меня в этот гараж, когда я начал искать трейлеры. Один из трейлеров, приписанный к Ярдымлынскому району Азербайджана, стоял там. Там же стоял этот зеленый «додж», номер 87–69 МОБ. Владелец – Ибрагимов Таллят Исмаилович. Что тебе еще нужно?

– Ты сам сказал: нет подтверждения, что Юру замели на КПП.

– Подтверждения нет. Но где еще его могли замести? Из самолета он вышел, стюардессы это подтвердили. А у выхода в зал ожидания, где я стоял и ждал его, он так и не показался. Шереметьевские таможенники таких вещей не практикуют, ты это знаешь. У них своя сфера. Значит, его взяли на КПП.

Гущин, не глядя на Хрулева, сказал:

– Говоришь, Кудрявцев? У погранцов?

– Да, сегодня смена капитана Кудрявцева, – подтвердил Хрулев. – Вы его знаете.

– Знаю.

– Бандюга, пробы ставить некуда. Работает на Бакинца. Хотя будет работать на любого, кто даст деньги.

– Покажи-ка мне еще раз эту бумажку из ГАИ, – сказал Гущин.

– Виктор Александрович, вот же она… – Хрулев тронул лежащую на столе бумажку. – Перед вами, на столе.

– Вижу, прости… – Гущин подтянул к себе бумажку. Прочитав, отодвинул. – Говоришь, ты видел этого постового Бодрова, старшего сержанта?

– Видел. Обычный постовой, не заинтересованный в этом деле нисколько. Таких сообщений я получил в течение дня около восьмидесяти. Сообщение Бодрова – одно из них. Врать, что он видел, как зеленый «додж-караван» с московским номером свернул у Баковки в сторону Измалковки, ему не было никакого интереса. Его запросили – он ответил. Я к нему подкатился как представитель транспортной милиции, и он сказал, что уже видел здесь раньше этот «додж-караван». Все сходится, даже то, что этот «додж» оказался там, у Баковки, будто точно по расписанию. Как раз чтоб успеть доехать туда от Шереметьева. Уверен, он встал у одного из трех мест. Или у дачи Буденного, или у дачи Руслановой, или у базы спортобщества «Локомотив». За Измалковским озером его уже никто не видел.

– Точно? – спросил Дерябко.

– Да. С гарантией. Места эти, дачи Буденного и Руслановой, а также «Локомотив», находятся довольно близко друг от друга. Определить, куда точно этот «додж» направлялся, можно минут за двадцать.

– Что собой представляет деревня Измалковка? – спросил Гущин.

– Типичная подмосковная деревня. С козами, курами и так далее. Уверяю вас, талышам там делать нечего.

– А что это за детский туберкулезный санаторий? Из которого ты черпал сведения?

– Он стоит на берегу Измалковского озера, как раз напротив деревни. Там, в этом санатории, есть одна девушка… Врач… Симпатичная… Ну… – Хрулев криво улыбнулся. – Понимаете сами, пришлось раскрутить. Я даже и не спрашивал у нее ничего, она сама все рассказала.

– Понятно. – Гущин надолго замолчал. Наконец, посмотрев на часы, сказал: – Ну что, ребята, уже семь вечера. Что бы вы предложили?

– Я бы предложил осназ, нулевой вариант, – не глядя на него, сказал Дерябко.

– Пожалуй, ты прав. Я тоже другого выхода не вижу. Помедлив, Дерябко посмотрел на Гущина:

– Сами будете разговаривать?

– Сам. Только надо узнать, что у нас там сейчас есть, кроме Москвы. Вологда? Северный Кавказ?

– Виктор Александрович, если честно – я таких вещей не помню.

– Уточни у Веретенникова.

– Сейчас. – Сняв трубку и набрав номер, Дерябко сказал: – Максим, это я. Какие на сегодня дежурные группы по осназу, будь добр? Нет, нулевой вариант? Да, нулевой… Понял. – Положил трубку. – Кроме Москвы, Вологда, Северный Кавказ и Липецк.

Глава 20

На суточное дежурство в липецких казармах частей особого назначения ГРУ при Генеральном штабе Вооруженных сил России, более известных как Липецкий осназ, эта команда, в которую входили Николай, Сергей, Владимир и Игорь, заступила в восемь вечера. Всем им еще не было тридцати, все они были прапорщиками, и за плечами у каждого было не менее десяти лет службы в ГРУ. Они входили в число мало кому известных команд нулевого варианта. Командам нулевого варианта, как особо засекреченным формированиям ГРУ, не полагалось иметь никаких названий, цифровых обозначений или еще каких-либо присваиваемых другим частям осназа отличительных знаков. Фамилии «нулевиков» также не подлежали распространению, их знали только непосредственные начальники. Остальные же, с кем по роду службы «нулевики» сталкивались в казармах осназа, знали лишь их имена и воинские звания.

Старшим команды, заступившей на дежурство в этот вечер, был Николай. Он был среднего роста, с коротко стриженными светлыми волосами, серыми глазами и тяжелым подбородком, что, по контрасту с маленьким носом, сразу бросалось в глаза. Лицо Сергея, худощавое, смуглое, с калмыцким разрезом глаз, было подвижным, в отличие от лица увальня Владимира, который, пытаясь скрыть следы угрей, оставшиеся еще с поры юности, носил усы и короткую светлую бородку. Самый молодой из всех, Игорь, единственный из четверки холостяк, был высок, чуть сутуловат и отмечен хоть и тонким, но хорошо заметным шрамом, рассекавшим всю правую половину лица. Все четверо пришли на дежурство с большими, набитыми под завязку рюкзаками и в гражданской одежде.

На время дежурства команде предоставлялось помещение из двух комнат, в одной находились телевизор, компьютер и полки с книгами, в другой же, называвшейся комнатой отдыха, стояли четыре койки, на которых спать было нельзя, но можно было отдыхать. Кроме этих двух комнат, дежурное помещение располагало также туалетом и крохотной кухней, в ней едва помещались газовая плита и холодильник.

По уставу сменяться все четверо должны были в восемь вечера следующего дня, спать в течение дежурства запрещалось, однако, пока команда находилась в дежурке, каждый мог заниматься чем хотел.

Заступив на дежурство в восемь, вся четверка, оставив рюкзаки в комнате отдыха, по традиции заварила чай и устроила легкий ужин. В холодильнике имелись все необходимые продукты, тем не менее каждый выложил на стол бутерброды, пирожки и прочую снедь, заботливо приготовленную женами, а Игорь, как единственный холостяк, выставил торт, купленный в местном ларьке. После ужина, также по традиции, был брошен жребий, кому мыть посуду, и, после того как жребий выпал Игорю, он, ворча и подшучивая по этому поводу сам над собой, начал собирать посуду.

Остальные занялись тем, чем обычно занимались на дежурстве в ожидании задания. Николай и Сергей уселись смотреть телевизор. Владимир, включив компьютер, с головой ушел в карточную компьютерную игру под названием «Солитер».

Покончив с мытьем посуды, Игорь прошел было в комнату отдыха, но долго отдыхать ему не пришлось – над дверью в дежурное помещение раздался звонок.

Николай открыл дверь. Увидев стоящего за дверью сержанта с повязкой дежурного, спросил:

– Боевая?

– Так точно, товарищ прапорщик, боевая тревога. На сборы пятнадцать минут. Просят сразу же пройти в первый отдел.

– Понял.

Сержант исчез. Осторожно закрыв дверь, Николай со значением кивнул давно уже стоящим за ним Сергею, Владимиру и Игорю. Те, ничего не спрашивая, прошли в комнату к рюкзакам. Бегло проверив их содержимое, закинули рюкзаки за плечи и вместе двинулись к хорошо известному им помещению, именовавшемуся в казармах первым отделом.

Здесь их встретил полковник, одетый в пятнистый защитный комбинезон. Пригласив сесть, спросил:

– Все готово?

– Так точно, товарищ полковник, – сказал Николай. – Все готово.

– Вылетаете через полчаса, в Москву. Самолет уже ждет.

– Ясно, товарищ полковник.

Положив на стол две фотографии, отпринтованные с компьютера, полковник кивнул:

– Посмотрите. Это люди, в чье распоряжение вы поступите в Москве.

Некоторое время четверо изучали фотографии Гущина и Дерябко. Николай поднял голову:

– Поступаем в распоряжение обоих?

– Не совсем. Этот… – полковник тронул фото Дерябко, – встретит вас на аэродроме в Москве и отвезет на место. Второй даст задание. Он старший.

– О характере задания не сообщалось?

– Много хочешь, Николай. Нет. Центр сказал, вы должны выполнить то, что вам скажет второй. Это все, что я знаю.

– Понятно. – Николай кивнул. – Пароли, условные слова?

– Никаких паролей и условных слов. Узнаете друг друга по фотографиям. Как я понял, эти двое из нашей системы, но ни их званий, ни имен Центр мне не сообщил. Так что для вас они должны быть просто «товарищами офицерами». – Полковник помолчал. – Ну что, братцы-кролики. Все, желаю удачи. Ни пуха ни пера.

– К черту… – нестройно отозвались четверо.

– Давайте. – Полковник чуть заметно скривился, что могло обозначать усмешку. – Машина у входа.

Выйдя, все четверо сели в ожидавший их у входа в казарму джип. Через пятнадцать минут бешеной гонки по пустынному загородному шоссе джип подъехал к стоящему у начала взлетной дорожки военного аэродрома самолету.

Не успела за последним из четверки закрыться бортовая дверь, как самолет, вырулив на дорожку, тут же начал разгон.

На военном аэродроме под Москвой ВТ-2 приземлился меньше чем через полчаса. После того как четверка сошла по трапу на летное поле, их встретил Дерябко. Поочередно всматриваясь в лица, пожал всем руки, затем кивнул в сторону стоящего здесь же крытого грузовичка-фургона. На каждой из трех сторон фургона буквами, стилизованными под славянскую вязь, было выведено слово «Россоюзпечать». Раскрыв задние двери, подождал, пока все четверо заберутся в фургон, и, сев за руль, на большой скорости повел машину в Москву.

В квартиру в Замоскворечье Дерябко провел четверку, открыв дверь своим ключом. Войдя вместе с ними в кабинет, сказал:

– Вот. Это они.

Гущин встал из-за стола, по очереди пожал каждому руку. Каждый из четверки при этом называл свое имя, Гущин же ограничивался улыбкой. Когда процесс знакомства закончился, показал рукой:

– Садитесь. – Подождав, пока все сядут, придвинул к себе карту и стопку фотографий. – Начнем по порядку.

С полминуты после этого он молчал. Четверо терпеливо ждали.

– Вы должны освободить человека, захваченного сегодня утром. Захватили его люди из криминальной среды, кавказцы, бывшие коммандос из спецназа ФСБ. По нашим расчетам, захватчиков четверо, но их может быть и больше. Точных данных, где они держат захваченного, у нас нет. Но предположительно и захваченный, и захватчики находятся сейчас где-то в районе подмосковного поселка Баковка. Вот крупномасштабная карта, посмотрите. – Протянул карту. – Здесь отмечены три объекта, условно называемые «дача Буденного», «дача Руслановой» и «Локомотив». Мы думаем, и захваченный, и захватчики находятся на каком-то из них. Посмотрите внимательно.

Минут пять четверо изучали карту. Закончив, Николай посмотрел на Гущина:

– Товарищ офицер, с картой, в общем, все ясно. Фотографии объектов у вас есть?

– Да. Только общий вид, но есть.

Гущин протянул фотографии. Просмотрев их, Николай спросил:

– Можно оставить себе?

– Конечно. Все, что здесь есть, вы возьмете с собой. – Придвинул по столу фото Седова в образе Федорова, с темными волосами и небольшими усиками. – Это захваченный. Зовут его Федя, если будете входить с ним в контакт, зовите его так.

Изучив вместе с товарищами фото Седова, Николай сказал:

– Понятно. Федя.

– А вот те, кто, как мы предполагаем, его захватил.

Гущин аккуратно разложил перед четверкой фотографии талышей. В углу каждой фотографии были выведены белым фломастером имена, фамилии и клички: «Вагиф Саидов – Сулик», «Мамед Абдуразаков – Мамо», «Зейнулла Алиев – Зорик», «Таллят Ибрагимов – Слон».

– Основной приметой для вас, которая укажет, где могут находиться захваченный и захватчики, должен быть зеленый автомобиль марки «додж-караван» номер 87–69 МОБ, – сказал Гущин. – Ориентируйтесь на него. Мы думаем, этот автомобиль должен быть там. Мы своими силами местность не проверяли, чтобы не спугнуть захватчиков.

Николай кивнул:

– Понятно. Зеленый «додж-караван» номер 87–69 МОБ. Как мы должны действовать, товарищ офицер?

– Действовать вы должны так. Во-первых, крайне нежелательно, чтобы во время операции вас кто-то заметил. Придите и уйдите, как тени. Если же это не удастся и вас кто-то заметит, он должен подумать, что вы криминалы. Братва. Понятно?

– Понятно, товарищ офицер.

– Далее. Если вы обнаружите, что захваченный, к несчастью, мертв, вы должны постараться взять захватчиков живыми. И доставить вместе с телом захваченного туда, куда укажет он. – Гущин кивнул на Дерябко.

– Ясно, товарищ офицер. А если мы обнаружим, что захваченный жив?

– Если вы обнаружите, что захваченный жив, с самого начала ведите по захватчикам огонь на поражение. Эти люди миндальничать не любят. Если обстоятельства позволят, одного захватчика возьмите живым. Вообще, по легенде, на месте операции вы должны оставить точно такой след, который оставляют после расправы криминалы. Точно такой.

– Понятно, товарищ офицер.

– Знаете, что это за след?

– Да, конечно. Контрольные выстрелы в голову, следы пыток. Трупы укладываются рядом, в закрытом помещении. Я правильно понял?

– Совершенно правильно. Когда с захватчиками будет покончено, оставьте трупы именно в том положении, как вы описали. И с нужными следами. Захваченному, если потребуется, окажите немедленную медицинскую помощь. Выполняйте все его требования.

– Будет сделано, товарищ офицер. Какие-нибудь еще указания будут?

Помолчав, Гущин сказал:

– Пожалуй, нет. – Посмотрел на часы. – Сейчас ноль часов одиннадцать минут. Приступайте. С этого момента вы поступаете в его распоряжение.

Встретив взгляд Николая, Дерябко кивнул:

– Пошли.

Спустившись вниз, четверо снова забрались в фургон грузовичка «Россоюзпечать». Дерябко залез в фургон вместе с ними, сказал:

– Сейчас едем на место. Машину я остановлю в лесу, в секторе карты «Б-4». До всех трех объектов хода оттуда – от полутора до трех километров. Когда вы уйдете, я буду ждать вас в машине. Ждать до упора. В любом случае, удачном или неудачном, возвращайтесь к ней. Ясно?

– Ясно, товарищ офицер, – сказал Николай.

– Тогда все. Поехали. Выйдя из фургона, Дерябко закрыл дверь, сел за руль, развернулся – и направил машину в сторону Можайского шоссе.

Примерно через полчаса фургон оказался в районе Одинцова. Шоссе выглядело пустынным, машин было мало. Проехав немного и выбравшись за границы поселка, Дерябко у указателя «Баковка – 5 км» сбавил ход и, выключив фары, повел грузовичок на первой скорости, вглядываясь в лес, темневший с левой стороны шоссе. Узнав по одному ему известным приметам место, свернул налево, через осевую, и, мягко перевалив через придорожную канаву, углубился в чащу. Выключил мотор. С минуту сидел, прислушиваясь.

Стоявшая вокруг тишина лишь изредка прерывалась шумом проносящихся по шоссе машин. Ночь была холодной, лунной и светлой, но здесь стояла почти абсолютная тьма. Свет фонарей с шоссе в гущу не доходил, лунный свет поглощали ветки. Можно было различить лишь очертания некоторой части деревьев и кустарников, на которые падал слабый отсвет луны.

Посидев, Дерябко осторожно открыл дверцу кабины. Сошел на землю. Обойдя машину, которая почти полностью сливалась с окружавшей ее темнотой, взялся за ручку задней двери. Открыл ее.

В проеме двери было темно, но в слабом отсвете луны он смог увидеть лицо Николая. Осназовец сидел на корточках у открытой двери и взглядом спросил: что? Дерябко ответил жестом большого пальца, направленного вниз, что означало: можете выходить. Не оборачиваясь, Николай поднял руку, и почти тут же он и еще трое с рюкзаками за плечами, не издав ни одного звука, оказались на земле. Показав рукой направление, где находились объекты, Дерябко кивнул. Николай кивнул в ответ – и через несколько секунд четверо бесшумно исчезли в темноте.

Расставшись с Дерябко, они некоторое время пробирались в кромешной тьме сквозь сухой облетевший кустарник, ухитряясь при этом не издать ни звука.

Наконец, когда двигавшийся первым Николай, выйдя на небольшую полянку, поднял руку, остановились. Сели на землю и начали разбирать рюкзаки.

Руки всех четверых двигались при этом почти автоматически. Большинство вещей, которые они вынимали из рюкзаков, были сделаны из металла или стекла, но, когда они появлялись, чтобы потом занять свои места на плечах или поясных ремнях, в воздухе не раздавалось ни малейшего стука или звяканья.

Первыми были извлечены компактные автоматы А-10, стрелявшие пулями со смещенным центром тяжести. Потом появились глушители, которые все четверо быстро и ловко навинтили на стволы. Затем – пистолеты ПСМ последней модели и финские ножи. Затем гранаты, по три на каждого. Пластиковая взрывчатка. Сотовые телефоны. Приборы ночного видения. Приборы «биосонар», определяющие наличие в помещениях живых существ. Магнитные радиодатчики и миниатюрные магнитные мины. Сигнальные фонари синего свечения. Карманные компасы. Карманные радиопеленгаторы. Дымовые шашки. Шашки, заряженные нервно-паралитическим газом. Мелочи, вроде набора ключей и отмычек всех систем и размеров, сухой подкормки для собак со снотворным, миниатюрных дамских зажигалок, огненная струя из которых бьет на три метра, прочих произведений спецлабораторий осназа.

Все это в течение нескольких минут было абсолютно беззвучно закинуто за плечи, подвешено к поясам, засунуто в карманы и надето на головы. После того как пустые рюкзаки вернулись на те же места, где они были раньше, за спины, Николай сделал знак «расходимся». Четыре тени тут же бесшумно растворились в темноте, двигаясь каждая в известном только ей направлении.

Членам команды «нулевиков» не надо было объяснять друг другу, что делать дальше. Роли были распределены заранее, каждый знал, что делать, а если не знал, после двух-трех жестов Николая понимал, в чем состоит его задача.

Вслух друг с другом они почти не говорили, объясняясь в случае необходимости жестами и знаками, смысл которых знали только они.

Николай взял на себя самый дальний объект – «дачу Руслановой». Он рассчитывал выйти на объект быстро, за полчаса, но прошло больше часа, прежде чем он смог наконец увидеть в окулярах очков ночного видения забор и возвышающуюся над ним крышу дачи. После недолгого изучения понял: контуры крыши один к одному похожи на контуры крыши изученного им по фотографиям объекта.

После обхода, занявшего около пятнадцати минут, убедился: никаких машин возле дачи нет. Теперь оставалось выяснить самое главное – есть ли на даче люди или собаки.

Собаки во время выполнения заданий вроде этого были одним из главных неприятных моментов. Ни в коем случае нельзя было доводить учуявшую тебя собаку до злобного продолжительного лая: такой лай настораживал хозяев, но главное – после него вся округа узнавала, что в определенное время возле объекта находились незнакомцы.

Включив биосонар, Николай попробовал определить, есть ли на территории дачи собака. Наушники отдались множеством шумов и шуршаний, но, вслушавшись, Николай понял: эти звуки в лучшем случае могут издавать небольшие животные вроде мышей или ежей.

Все же он решил подстраховаться и, выключив сонар, достал из кармана сухую приманку со снотворным. Вскрыв пакет и разделив подкормку на равные куски, стал бросать их через забор. Минут через пять услышал позвякивание цепи и почти сразу же – злобное рычание крупной собаки.

Застыв, подумал: собака, вернее всего, спала, и звук падающих кусочков ее разбудил. Лаять она вряд ли будет, куски выделяют особо привлекательный для собак запах. Собака должна сразу начать их есть.

Он не ошибся – почти тут же за забором раздалось громкое чавканье. Дождавшись, пока чавканье прекратилось и наступила тишина, подтянулся на руках – и одним движением перемахнул через забор.

Собака, крупная кавказская овчарка белой масти, лежала на земле шагах в двух от него. Длинная цепь, соединяющая ошейник пса с тянущейся вокруг всего участка проволокой, большей своей частью лежала на земле. Пасть овчарки была чуть приоткрыта, язык вывалился. Убедившись, что собака спит, он подошел к даче. Включил сонар. В наушниках возникли те же самые шуршания и слабые шумы, которые он уже слышал. Судя по звуку датчика, крупных живых существ, чей стук сердца сонар улавливает, на даче нет. Дача пуста.

Подойдя к двери подземного гаража, достал связку отмычек. Открыв замок, проскользнул внутрь. Посветил ночным фонарем – гараж пуст.

Вышел из гаража, запер замок – и, подойдя к забору, бесшумно перевалился через него. Отойдя в глубь леса, остановился.

Подумал: без всякого сомнения, этот объект отпадает. Это облегчает задачу, поскольку теперь остаются только два объекта: «дача Буденного», которую должен проверить Владимир, и спортбаза «Локомотив», за которую отвечает Сергей. Последний из команды, Игорь, как обеспечивающий подстраховку и аварийную связь, сейчас, по их уговору, должен находиться где-то между «дачей Буденного» и «Локомотивом».

Включив сотовый телефон, Николай набрал номер Владимира. Осторожно три раза постучал пальцем по мембране, что означало: «Как дела?»

Владимир ответил сразу же. Судя по комбинации постукиваний, поступившей от него, объект был им осмотрен, захваченного и захватчиков на нем не оказалось. Набрав номер Сергея, Николай послал тот же запрос – и получил тот же ответ.

Некоторое время стоял, обдумывая ситуацию. Ответ Сергея серьезно осложнял их задачу, а может, вообще срывал всю операцию. Тем более что из слов инструктирующего их офицера Николай понял: уверенности, что захваченный и захватчики находятся именно на одном из этих трех объектов, у инструктирующего не было.

Последним, с кем он должен был связаться, был Игорь. Набрав его номер, постучал три раза – и услышал в ответ двойной стук. Это означало: «Вышел на объект, где находятся захваченный и захватчики».

…Игорь, которому выпало отвечать за подстраховку и аварийную связь, занял свою позицию, среднюю точку между «дачей Буденного» и «Локомотивом», сразу же после того, как команда рассредоточилась по лесу. Первые полчаса он просто стоял, спрятавшись в высоких кустах и прислушиваясь к ночным звукам. Затем, когда стоять ему надоело, начал осторожно перемещаться. Он перемещался, как маятник, сначала в одну сторону, потом в другую, не забывая непрерывно сверяться с компасом, чтобы не потерять исходную точку.

Во время одного из таких перемещений, заметив в просвете между деревьями довольно большую поляну, решил к ней подойти.

Поляна оказалась давно пришедшим в упадок футбольным полем. Впрочем, Игорь, сам игравший в футбол, назвал бы ее лишь подобием футбольного поля. Поверхность поляны, покрытая лежалым бурьяном, была неухоженной, кочковатой. На то, что здесь когда-то играли или тренировались футболисты, указывали лишь стоящие с двух сторон поляны футбольные ворота, сбитые из почерневших и покрытых мхом бревен.

Вглядевшись, он увидел, что перекладина дальних от него ворот сломана и одним концом лежит на земле. Ближние же ворота, которые он ясно различал в свете луны, еще держались. Увидев за этими воротами какую-то темную массу, подошел ближе. И застыл. Темная масса была машиной «додж-караван».

С минуту Игорь стоял в тени ближнего кустарника, напряженно прислушиваясь. По словам инструктировавшего их офицера, «додж-караван» был приметой, указывающей, что захваченный и захватчики находятся где-то близко. Если это в самом деле так и они сейчас его обнаружат, он может сорвать всю операцию.

Постояв и не услышав никаких подозрительных звуков, решил подойти к машине. Прежде всего посмотрел на номер. Номер был тем самым – 87–69 МОБ. В машине было темно, ни один прибор не светился. Пощупал радиатор – тот был холодным. Значит, машина стоит давно.

Попытался представить, где могут быть сейчас те, кто приехал сюда на этом «додж-караване». Вряд ли они на «даче Буденного» или «Локомотиве», от этих объектов машина находится слишком далеко. Но здесь, в районе этой поляны, никаких строений, в которых могли бы находиться люди, он не видел. Подумал: может, у них здесь оборудовано какое-то подземное укрытие вроде блиндажа?

Отойдя от «додж-каравана», двинулся в глубь леса – и тут же остановился. Из-под нижней лапы огромной ели выглянуло длинное одноэтажное строение, напоминающее большой барак. Обернулся – от строения до «доджа», стоящего за футбольными воротами, было около двадцати метров. Все сходилось.

Он помнил карту – никаких строений на этом участке на карту нанесено не было. На самом же деле строение было, он хорошо его видел. Именно то строение, в котором могли находиться и захваченный, и захватчики.

Подойдя ближе, увидел: строение большое, около сорока метров в длину и двенадцати в ширину. Судя по наполовину обвалившейся мозаике на стенах, изображавшей играющих футболистов, здесь когда-то мог размещаться или спортивный зал, или общежитие для спортсменов. Когда-то, но не сейчас – строение даже в темноте выглядело сильно запущенным. Стены, сложенные из силикатного кирпича, покрывала штукатурка, часть ее обвалилась; проржавевшая до дыр водосточная труба у угла здания висела криво, удерживаясь непонятно на чем; доски деревянной скамейки у входа, которые он пощупал, превратились в труху.

Тем не менее дом не был полностью заброшен. Все стекла больших окон на стене, обращенной в его сторону, были целы, что доказывало: дом обитаем.

Приблизившись вплотную к окнам, включил биосонар. Возникший в наушниках сигнал был достаточно сильным. Сигнал реагировал на температуру тела, дыхание и биение сердца и указывал, что в помещении есть крупные живые существа. Этими крупными живыми существами могли быть только люди. Обойдя строение по периметру, Игорь определил, что людей несколько и они рассредоточены по всему зданию. Сигналы датчика были спокойными, размеренными и постоянно шли из одних и тех же точек. Это означало, что люди не двигаются. Почти наверняка он мог считать, что люди, находящиеся в строении, сейчас спят.

Достал сотовый телефон. Хотел нажать на вызов – но на панели почти тут же замигала красная точка. Это означало, что его вызывает Николай. Включив связь, услышал три стука по мембране. Тут же, не колеблясь, ответил двумя.

Владимир и Сергей подошли к нему через десять минут, Николай появился чуть позже, примерно еще через две минуты. Им не нужно было ничего объяснять, увидев «додж» и строение, они все поняли с одного взгляда.

После того как Игорь показал знаками, что в строении находятся несколько человек и они скорее всего спят, Николай знаками же объяснил план. Состоял план в том, что они сначала должны уточнить расположение помещений в строении и определить, сколько человек находится в каждой его части. Затем – выяснить, есть ли в этом строении захваченный, жив ли он и, если жив, в какой части строения находится. Последнюю часть плана можно было выполнить, лишь дождавшись рассвета. Рассвет должен был наступить примерно через час, и они взялись за работу.