Текст книги "Смерть по высшим расценкам"

– Ищу место, где вам удалось поставить машину.

– Вот. – Она подошла к двухместному серебристому «порше». Время оплаты за стоянку было просрочено, счетчик рядом с машиной был выключен, к ветровому стеклу прикреплена штрафная квитанция.

Пригнувшись к боковому стеклу, всмотрелась. Вздохнула:

– Я оставила на сиденье жакет. Возможно, сумочка под ним. – Выпрямилась. – Ладно, теперь уже ничего не сделаешь. Пошли?

– Пошли, только, может, я все же сниму квитанцию? – Снял квитанцию. – Вас что, не волнует, что вашу машину отбуксируют и она окажется в руках полиции?

– Волнует, но я не виновата, что у меня пропала сумочка.

– Не виноваты, вы правы. Идемте, моя машина стоит за углом.

Когда они сели, спросил:

– Куда едем?

– Давайте прямо в проезд. Мой дом сразу за Пятой авеню, он стоит в глубине между Восточной Восемьдесят четвертой и Мэдисон.

Дав газу, он пересек авеню Сентрал-Парк-Вест и въехал в окаймленный каменными стенами проезд, рассекающий весь Центральный парк. Лина сидела, безмятежно глядя вперед, изредка легким движением головы отбрасывая спадающие на лоб волосы. Она хороша, подумал он, пожалуй, даже слишком хороша. Да еще живет на Пятой авеню и ездит на «порше» последней модели.

Выехав из проезда, свернул на Восточную Восемьдесят четвертую улицу. Сбавив скорость, спросил:

– Куда дальше?

– Встаньте у тротуара.

Свернув, затормозил у тротуара. Посмотрел на Лину – она сидела, покусывая губу, так, будто раздумывала, стоит выходить или нет.

Выключив мотор, спросил:

– Какие-то проблемы?

– Не знаю.

– Не знаете?

– Да, не знаю.

– Простите, но… – Он помолчал. – Вы живете одна?

– Одна. Слушайте, у вас есть здесь мобильник?

– Есть.

– Дайте, пожалуйста.

Открыв бардачок, протянул ей телефон. Набрав номер, подержала трубку у уха. Отключив связь, положила телефон на сиденье.

Он ждал, что она объяснит свое поведение, но она молчала. Покосившись, спросил:

– Что-то не так?

– Еще не знаю. Джон, может, посидим еще в баре?

– Вы хотите вернуться в «Мершантс»?

– Зачем в «Мершантс», бар есть тут рядом, на Мэдисон. Посидим там. Насчет денег не волнуйтесь, затраты я возмещу.

– Перестаньте, о каких затратах вы говорите. Какой бар вы имеете в виду? «Коллинз»?

– Да, «Коллинз», здесь, на Мэдисон. Там неплохо.

– Хорошо, я вас приглашаю, едем в «Коллинз». Только не уверен, удастся ли мне втиснуть куда-то свою телегу.

– Так зачем ехать, оставьте ее здесь, это стоянка для гостей нашего дома. Пойдем пешком, идти два блока. Только захватите телефон.

– Хорошо. – Взяв телефон, вышел из машины.

Бар «Коллинз» на Мэдисон-авеню был заполнен только наполовину. После того как они сели за столик в углу и Джон заказал «Кампари-Оранж», Лина улыбнулась обольстительной улыбкой, от которой у него учащенно забилось сердце.

– Спасибо, Джон. Тихая пристань.

– Да, здесь мило.

– Может, расскажете о себе?

– О себе?

– Да. Кто вы, чем занимаетесь, где живете и все такое.

– Что? Вам это интересно?

– Почему нет? Конечно интересно. Мы же сидим вместе в баре.

Потянув через соломинку коктейль, посмотрел на нее в упор. Его взгляд ничуть ее не смутил, она по-прежнему смотрела на него с невинным видом, продолжая улыбаться.

Джон был сыном состоятельных родителей, но в Тенафлае, штат Нью-Джерси, где он родился и рос до семнадцати лет, он, по настоянию отца, окончил обычную школу. Он был самым большим драчуном и капитаном футбольной команды, считаясь при этом еще и компьютерным гением. Поступив после школы в Вест-Пойнт и окончив академию в звании второго лейтенанта, он сразу же попал в разведку особой воздушно-десантной части «Дельта Форс». С небольшими группами этой части он побывал в нескольких горячих точках, бывало, что он попадал в серьезные переделки. Действовал он в основном в составе небольших автономных групп. Судя по наградам и благодарностям, а также нашивкам, которые прибавлялись на погонах, во всех местах, куда его посылали, он проявил себя неплохо. Однако после легкого ранения, из-за которого один его глаз стал видеть чуть хуже другого, приговор врачей был неумолим: со службой в спецчастях он должен проститься. Ему предложили несколько мест, связанных с бумажной работой, что для него, дослужившегося до майора, было вполне приемлемо, но, конечно, в корне ему противопоказано. Он знал, что может все так же метко стрелять и точно приземляться с парашютом. Но спорить с врачами было бессмысленно, и он уволился из армии.

Ему была назначена приличная пенсия, но сидеть без дела он не мог и вскоре основал консультационно-детективное агентство «Консалтинг Интернейшнл». Работа была опасной, но это-то как раз ему и нравилось.

Встретив взгляд Лины, в котором соединялись легкая насмешка и искренний интерес, пожал плечами:

– Хорошо, расскажу. Но и вы мне расскажете о себе. Кто вы, чем занимаетесь и все такое.

Она надолго приложилась к соломинке. Не отрываясь от нее, покосилась:

– Мне нечего рассказывать. Я ничем не занимаюсь.

– Что – совсем ничем?

– Совсем ничем. Живу, и все.

Он снова попытался прорваться сквозь ее улыбающийся взгляд, и у него снова ничего не получилось.

– Нет, серьезно, Джон, расскажите, чем вы занимаетесь?

– Я владелец одного агентства.

– Интересно… – Протянув это, отпустила соломинку. – У этого агентства есть название?

– Есть, «Консалтинг Интернейшнл». – Достал и протянул визитку: – Здесь исчерпывающие данные, спрячьте на всякий случай.

Покрутив картонку, спрятала ее в кармашек платья.

– Хорошо. А что оно делает, это агентство?

– Многое. Дает консультации, помогает в маркетинге, проводит расследования.

– Расследования чего?

– Всякие расследования.

– Что, в том числе и уголовные?

– Бывает, что и уголовные.

– Надо же… – Снова приложилась к соломинке. – Так выходит, вы вроде этого… вроде детектива?

– Можно считать и так.

– Вы совсем не похожи на детектива.

– А я и не должен быть на него похож.

– Надо же… – Помолчала. – Знаете, а ведь я сейчас как раз ищу детектива.

Этого он ожидал от нее меньше всего. Помедлив, переспросил:

– Ищете детектива?

– Да. Точнее, охранника. Вы могли бы поработать немного охранником? А также детективом?

– В принципе мог бы.

– Ну вот. – Она отодвинула бокал. – В десятку.

– В десятку?

– Да, в десятку. Мне сейчас нужна охрана. Надежная охрана. И человек, который умеет разбираться… скажем так, в запутанных ситуациях. Возьметесь меня охранять? А заодно помочь мне распутать одну ситуацию?

Он снова попытался проникнуть в тайну ее мыслей, но тщетно. Ее губы улыбались, но глаза, зрачки которых в середине были зелено-голубыми, а по краям карими, оставались непроницаемыми.

– Если вы серьезно, возьмусь.

– Я серьезно. Не волнуйтесь, я вам заплачу очень хорошо. Останетесь довольны. – Помолчав, спросила уже без улыбки: – Как, уговор?

– Хорошо, уговор.

– Ну и отлично. Если можно, дайте снова ваш мобильник.

– Пожалуйста.

Он протянул аппарат. Взяв его, она набрала тот же номер. Подержав трубку у уха, отключила связь. Протянула телефон:

– Все.

– Что «все»?

– Все «все». – Вздохнула. – Разве этого мало?

Она явно обладала способностями внушения, иначе он не ответил бы покорно:

– Да нет. Не мало.

Несколько секунд она изучала его взглядом, будто пытаясь понять что-то очень важное о нем. Вздохнула:

– Джон, проводите меня домой. До самых дверей моей квартиры.

– Хорошо.

– Только… Понимаете, ключи мне придется взять у портье. Поэтому, когда мы войдем в холл, ведите себя так, будто знаете меня тысячу лет. Сможете?

– Постараюсь.

– Тогда пошли.

– Пошли. – Положив на стол двадцатку, он встал. Уже подходя к выходу, Лина бросила небрежно:

– Можете даже зайти ко мне в квартиру. Выпьем по чашке кофе, если, конечно, вы не против.

– Да нет, я не против. Посторонившись, он пропустил ее вперед.

В холл дома, к которому они подошли, вели сверкающие зеркальными стеклами и позолотой деревянные двери. Толкнув одну из них, Лина вошла в тамбур и нажала кнопку звонка. Сидящий за стойкой портье поднял голову, затем, увидев ее сквозь дверное стекло, опустил руку, после чего вторая дверь тамбура загудела и открылась. Кивнув Джону, Лина вошла вместе с ним в холл.

Помещение заполнял исходивший от трех больших торшеров мягкий свет, пол был выложен мраморной плиткой, вдоль стен стояли кожаные диваны и кресла, портье в ливрее с галунами сидел за конторкой из мореного дуба.

Как только Лина приблизилась к стойке, латиноамериканец средних лет почтительно склонил голову:

– Добрый вечер, мэм.

– Добрый вечер, Роберто. Мне что-нибудь есть?

– Да, мэм. – Сунув руку под конторку, Роберто протянул конверт. – Мистер Луксман оставил для вас.

– Давно он был?

– Примерно часа с два.

– На словах ничего не просил передать?

– Ничего. Только оставил конверт.

– Ладно. – Взяла конверт. – Слушай, Роберто, я потеряла ключи, выручи, пожалуйста.

– Конечно, мэм.

– У тебя ведь есть запасные?

– Конечно. – Открыв ящик, портье протянул связку ключей. – Берите. Я закажу новые.

– Отлично. – Взяв ключи, улыбнулась Джону: – Пошли.

Квартира находилась на девятнадцатом этаже. Когда они вошли, в прихожей автоматически зажегся скрытый в углу светильник, распространивший вокруг себя тусклую зеленую ауру. Лина кивнула:

– Джон, проходите. Что вам сделать? Скотч, бурбон, коктейль?

– Скотч, если не трудно.

– Не трудно. Проходите на балкон. Я сделаю скотч и переоденусь. Проходите вот сюда.

Повинуясь ее жесту, он прошел через две большие комнаты на балкон, открытый и непривычно просторный. Вдоль стен, увитых плющом, стояли кадки с пальмами и магнолиями, к перилам были прислонены сложенные шезлонги, в углу стоял стол, окруженный стульями.

– Садитесь. – Подождав, пока он сядет, кивнула: – Сейчас будет скотч.

Поставив через пару минут на стол скотч, Лина исчезла уже надолго.

Взяв стакан, он принялся рассматривать открывающуюся отсюда панораму. На фоне темно-голубого неба хорошо были видны силуэты мигающих огоньками небоскребов на той стороне парка, редкие светляки фонариков в самом парке и освещенные прожекторами колонны Метрополитен-музея. Звук машин, мчащихся по Пятой авеню, сюда почти не долетал, и это создавало иллюзию, что перед ним не настоящий город, а огромная декорация.

Лина вернулась минут через двадцать. На ней были короткое ситцевое платье-халат, легкие домашние туфли, в руке она держала бокал с коктейлем.

Присев, состроила гримасу:

– Я долго? Он улыбнулся:

– Долго, но я выдержал.

– Люблю сидеть здесь и смотреть на парк. – На секунду приложилась к соломинке. – Вид ведь хороший, правда?

– Да, вид замечательный. – Пригубив скотч, спросил: – Давно вы здесь живете?

– Да нет, года три. – Она вздохнула, видимо думая о своем. – А вы где живете? На Западной Восемьдесят четвертой?

– На Западной Восемьдесят четвертой, в доме двадцать один, примерно там, где мы сели в машину. – Сделав глоток, встретил ее взгляд. – Насколько я понял, вы родились не в Нью-Йорке?

– Да, я родилась далеко отсюда. – Потянув через соломинку коктейль, тряхнула головой. – Чего вы вообще хотите сейчас?

Встретив ее смеющийся взгляд, откинулся на стуле.

– Лина… Я многого хочу.

– Например?

Увидев ее глаза, сказал сам себе: «Все, сейчас я поплыву. Выдержать такой взгляд невозможно. Он зовет, манит, да что там манит – засасывает».

Может быть, именно поэтому он ответил, почти не скрывая иронии:

– Да многого. Например, просто сидеть здесь с вами и смотреть на звезды.

– Сидеть и смотреть на звезды? Скажите, а вы любите танцевать?

Несколько секунд он смотрел ей в глаза, уже не пытаясь сопротивляться колдовству взгляда. Она ободряюще улыбнулась:

– Пойдем?

– Хорошо. – Он встал. Помедлив, картинно поклонился: – Разрешите вас пригласить?

– Да… – Подождала, пока он ее обнимет. – Потанцуем пока без музыки, ладно?

– Ладно.

Он начал медленно кружить ее, чувствуя, что под платьем у нее ничего нет, ощущая странный, волшебный запах ее духов, напоминающий запах полыни, и понимая, что еле сдерживает себя, чтобы не поднять ее сейчас на руки и не унести в комнату.

Продолжая кружиться, она сказала:

– А вы хорошо танцуете. У вас есть чувство ритма.

– Спасибо. Вы тоже прекрасно танцуете.

– Я не танцую, я просто кружусь. – Сказав это, она поддалась его движениям, и он сам не заметил, как оказался вместе с ней в гостиной.

В следующее мгновение он уже лежал на широкой тахте, рядом с ней. Он чувствовал ее легкое дыхание, и его губы сами нашли ее губы. Он поцеловал ее, одновременно срывая с себя одежду, и даже не заметил, как все, что на нем было, в несколько секунд оказалось на полу. Ей же не нужно было ничего снимать, халат сам сполз с нее.

Глава 3

Проснувшись, Джон увидел сначала белый потолок, затем бледно-желтую стену, на которой висела картина Поллака, и затем, повернув голову, – Лину. Она лежала рядом с ним на животе, одна рука была откинута в сторону, другая обнимала подушку. Простыня, которой была накрыта Лина, лишь наполовину прикрывала ее спину, чуть изогнутую и покрытую ровным загаром. Но и этого было достаточно, чтобы понять, как совершенна ее фигура.

Кусок неба за открытой дверью на балкон был серебристо-розовым, это означало, что рассвет давно уже наступил. Он помнил, как вчера, перед тем как они окончательно заснули, она постелила простыни и бросила на тахту подушки. И они, утомленные донельзя после взаимных ласк, провалились в сон прямо здесь, в гостиной. Черт, подумал он, у него в жизни было множество любовных связей, но близость с этой женщиной оказалась чем-то совершенно особенным. С ним никогда в жизни ничего подобного не происходило, он и сейчас не может опомниться от случившегося. Лина оказалась самой идеальной женщиной в физическом смысле, которую он когда-либо встречал, при этом она оказалась еще и самой нежной, самой искусительной, самой желанной, самой понимающей – понимающей его, именно его, Джона Лейтнера. Сейчас, когда она лежит, прижавшись щекой к подушке и легко дыша, он не может поверить, что все это случилось. Что она всю ночь принадлежала ему, только ему одному.

Часы на стене показывали половину девятого. Вообще-то в это время ему уже полагалось ехать в агентство. Ничего, подумал он, агентство потерпит.

Осторожно, чтобы не разбудить Лину, сел на тахту. Рядом, на серо-зеленом пушистом ковре, валялась его одежда. Собрав ее, отправился в ванную, оказавшуюся в другом конце огромной квартиры. Принял душ, оделся, повязал галстук, прошел на кухню. Найдя кофеварку, сварил кофе, поставил на поднос кофейник, чашки, молочник со сливками и сахарницу и вернулся к Лине.

Она лежала в той же позе и дышала так же ровно.

Он сидел в кресле, решая про себя, стоит ли ее будить, как вдруг, не меняя позы, она прошептала:

– Ты давно здесь сидишь?

– Да нет. Ты проснулась?

– Еще не знаю. – Повернувшись, приподнялась на локте, протерла глаза. – Да, почти.

– Я на всякий случай принес кофе.

– Очень мило с твоей стороны.

– Какой кофе ты любишь? Черный? Со сливками?

– Со сливками, но без сахара.

Налив ей и себе, протянул чашку. Взяв ее, она сделала несколько глотков, поставила чашку на пол, натянула на себя простыню:

– По-моему, ты куда-то собрался? Или я ошиблась?

– Нет, не ошиблась, мне нужно в агентство.

– Да? – Помолчала. – Но мы ведь договорились, что ты будешь меня охранять? Ты ведь сказал вчера слово «уговор», и я сказала, что заплачу за это. Это было?

– Ну… Да, было.

– Значит, с этого момента ты должен был считать себя моим охранником. И забыть обо всем, в том числе и о своем агентстве. – Допив чашку до конца, посмотрела на него: – Я слушаю.

– Лина, но сегодня понедельник, меня будут ждать клиенты. Я должен хотя бы отменить встречи.

Она отвернулась, делая вид, что страшно интересуется чем-то в окне. Вздохнула:

– Ладно, можешь не отменять свои встречи. Как, намерение охранять меня у тебя еще осталось?

– Осталось.

– Тогда подойди, пожалуйста, к секретеру, он вон там, в углу.

Подойдя к секретеру, он посмотрел на нее, и она кивнула:

– Открой верхний ящик, поищи, там должна быть чековая книжка. И захвати ручку.

Выполнив ее указания, он положил перед ней чековую книжку и ручку. Открыв книжку, она заполнила чек, протянула:

– Это аванс. Охрана мне потребуется на несколько месяцев. Может быть, на год.

– От чего это будет зависеть?

– От обстоятельств.

Взяв чек, увидел выписанную на его имя сумму, сто двадцать тысяч долларов. Чек был от банка «Саут-истерн юнион», владелица счета была обозначена как Лина Гжибовски.

Изучив чек, посмотрел на нее, пытаясь понять, насколько все это серьезно. В общем-то все ее разговоры об охране он до этого момента всерьез не воспринимал.

– Что-то не так? – спросила она.

– Да нет, все так.

– Думаю, этой суммы достаточно. Или нет?

– Вполне достаточно. – Он сказал это автоматически. Он все еще не верил, что все происходит всерьез, к тому же он отлично понимал, что, сначала разделив постель с женщиной, а потом получив от нее чек на сто двадцать тысяч долларов, он поставил себя в ложное положение. Но выхода не было, не отдавать же чек обратно. И если она действительно хочет, чтобы он ее охранял, он не должен делать эту работу бесплатно.

Понаблюдав за ним, она сказала:

– Ладно, поезжай, проводи свои встречи. А в середине дня позвони сюда, и мы решим, где встретиться, чтобы подписать официальный договор. Запиши мой телефон.

– Говори, я запомню.

Назвав номер телефона, который она два раза набирала вчера, добавила:

– Да, и вот что. Найди на секретере запасные ключи от моей машины. – Подождала, пока он найдет на секретере ключи. – После того как мы с тобой созвонимся, пригони ее сюда. Если, конечно, ее еще не отбуксировали. Светлый ключ от дверцы, желтый – зажигание.

– Хорошо. Только знаешь, середина дня – понятие растяжимое. Во сколько точно позвонить?

– Позвони между часом и двумя.

– Хорошо. – Он опять встретился с ней взглядом и пожалел об этом. Ее глаза напоминали две льдышки. – Значит, до середины дня?

– Да, до середины дня. – Подтянула простыню к самому горлу. – Сможешь открыть дверь?

– Конечно.

Подойдя к двери, он открыл ее и вышел.

Глава 4

После того как Джон ушел, Лина, закутавшись в простыню, встала и подошла к окну. Некоторое время стояла, рассматривая Пятую авеню и зеленеющий за ней Центральный парк. Перекрестившись, стала, как в детстве, быстро шептать: «Господи, помоги мне, Господи, помоги мне, Господи, помоги мне…» В детстве к этой просьбе она прибегала только в самом крайнем случае, когда ей было совсем плохо.

Вздохнув, подумала: конечно, Джон тоже может предать ее – так же, как предали остальные. И все же в его поведении есть что-то, что оставляет ей надежду. Во всяком случае, сейчас она уже не чувствует себя летящей в пропасть, как это было вчера, до встречи с ним.

Прошла в ванную, приняла душ и села перед зеркалом, разглядывая собственное лицо.

Осмотр ее удовлетворил. Лицо оказалось даже свежее, чем она ожидала, сейчас она выглядела не на свои двадцать семь, а лет на пять моложе. При этом она снова чувствовала себя полной сил, к ней вернулось ее самообладание.

Вздохнув, потрепала волосы. Ведь вчера она была приговорена, ее должны были убить, и сделать это должен был Майлс, человек, которому до этого она абсолютно доверяла. И которого, как ей казалось, любила. Господи, как это было страшно. И как мерзко.

Майлс уже почти задушил ее; полотенце, которое он, зайдя сзади, накинул ей на шею, сжималось все туже и туже. Она уже готова была опустить руки и прекратить сопротивление, в ее глазах плыли зеленые круги, и какой-то комариный писк в голове повторял: «Не сопротивляйся, уплыви, уплыви». Только потом она поняла, что этот комариный писк уговаривал ее уплыть в смерть.

Ее спасло то, что в последний момент ее рука, лихорадочно шарящая по кухонному столу, нащупала этот предмет, тяжелый молоток для отбивания мяса. Рука сама сжала рукоятку молотка, сама ударила этим молотком в висок Майлса. Ударила раз, второй, третий. И Майлс ее отпустил. И сам упал, весь в крови.

Передернувшись, закрыла лицо руками. Посидев так несколько секунд, снова посмотрела в зеркало. Подумав, достала лак, кисточку и стала обновлять маникюр. Нет, сегодня она совсем не чувствует себя курицей, растерявшейся при виде занесенного над ней ножа. Она может спокойно обдумать все.

Она понятия не имеет, что представляет собой в действительности этот крепкий и сильный парень, Джон Лейтнер. Может, он совсем не таков, каким кажется, но, так или иначе, встреча с ним помогла ей прийти в себя. Теперь она знает, что вполне может себя защитить, ей нужно только с достоинством выдержать встречу с Кеннетом. Ну а потом… Потом в конце концов ей позвонит этот Джон, и тогда выяснится, на что он способен.

В записке, которую ей вчера передал портье Роберто, Кеннет написал, что придет сегодня в двенадцать дня. Конечно, Кеннет уже знает, что с Майлсом произошел какой-то прокол. Правда, что именно случилось с Майлсом и где сейчас находится Майлс, он знает вряд ли. Во всяком случае, она надеется, что не знает. Вряд ли Майлс второй раз предал ее и все рассказал Кеннету. Но и без Майлса ее дела плохи. Кеннет знает, что его трюк сорвался, терять ему теперь нечего, и он сделает все, чтобы ее убить. О господи… Конечно, раз Кеннету пришла в голову идея убить ее, он это сделает. Кеннет – человек испорченный до мозга костей, прожженный циник, человеческая жизнь для него ничто. Если он решил ее убить – он ее точно убьет. С его-то деньгами.

А ведь когда-то он ей нравился. Бывали даже моменты, когда она считала, что любит его. Сейчас же ей просто непонятно, как она могла целых два с половиной года иметь с ним дело.

Подождав, пока высохнет лак, прошла в одну из комнат. Открыла ящик секретера, достала шкатулку, а из нее – небольшой пистолет системы «Байонн». Этот пистолет она купила по случаю два года назад и тогда же взяла несколько уроков, чтобы научиться им пользоваться. Правда, вскоре она благополучно о нем забыла.

Вытащила и вставила на прежнее место обойму, оттянула предохранитель. Конечно, не дай бог, чтобы ей пришлось прибегнуть к помощи этого пистолета. Но она хорошо знает Кеннета. Она знает точно: ему зачем-то нужно ее убить. Зачем, она не может понять до сих пор, но раз ему это нужно, он рано или поздно своего добьется. И ей, чтобы хоть как-то обезопасить себя, сейчас, до момента, когда ей позвонит Джон, ничего другого не остается, как понадеяться на этот пистолет. Стрелять из него она не будет, но если дело дойдет до серьезного, она просто достанет пистолет и наставит ствол на Кеннета. И тот тут же наложит в штаны.

Взяла пистолет, вернулась в ванную. Открыла шкаф, в котором было сложено чистое белье, и засунула «байонн» под стопку полотенец.

Разобравшись с первоочередными делами в агентстве, Джон нажал клавишу селектора:

– Эйнджи, как там насчет кофе?

– Несу…

Войдя в кабинет, секретарша, тридцатилетняя толстушка в очках, с гладко забранными назад волосами, поставила на стол поднос с кофейником, налила кофе в чашку и тут же ушла.

Сделав глоток, он повернулся к окну. Принадлежащее ему агентство «Консалтинг Интернейшнл» занимало секцию на двенадцатом этаже большого здания, расположенного на углу Пятой авеню и Восточной Сорок первой улицы. Окна агентства выходили точно на Публичную библиотеку и Брайант-парк, и открывающийся из них вид оживленных авеню и улиц его всегда успокаивал. Временами же, как, например, сейчас, располагал к размышлениям.

Потягивая кофе, он вспомнил вчерашний вечер и некоторые странности в поведении Лины. Очень похоже, она опасалась, что в ее квартире окажется кто-то еще – она дважды набрала свой домашний номер, прежде чем пригласить его к себе. Затем портье передал ей письмо от некоего мистера Луксмана. Фамилия Луксман наводила на мысль о семье миллиардеров Луксман, отца и сына, владельцев империи недвижимости, в которую входят наиболее крупные здания и самые дорогие гостиницы Нью-Йорка. Если это кто-то из этих Луксманов, скорее всего сын, то объясняется многое. И серебристый «порше», и роскошная квартира, и чек на сто двадцать тысяч долларов, которые Лина выписала ему одним росчерком пера.

Попытался вспомнить все, что знал о Луксманах. Фред Луксман, которому под восемьдесят, и его сын Кеннет Луксман, которому за пятьдесят и за которым тянется слава известного плейбоя, – постоянные объекты внимания нью-йоркской желтой прессы. Судя по той же прессе, империя недвижимости Луксманов держится в основном на старшем, Фреде, что же касается его сына, тот больше известен многочисленными браками и амурными похождениями. И очень похоже, что Лина опасается именно этого Луксмана.

Ладно, подумал он, что гадать. Когда он позвонит Лине и они встретятся, все выяснится в любом случае. Раз она нанимает его как охранника и детектива, в любом случае должна будет рассказать все о своих отношениях с мистером Луксманом, который вчера оставил для нее письмо.

В половине второго он набрал номер Лины. После одного длинного гудка трубка щелкнула, сухой мужской голос спросил:

– Хэлло?

– Простите, я могу поговорить с Линой?

– Кто ее спрашивает?

– Это я хотел бы спросить у вас – кто мне отвечает?

– Сэр… – Сухой голос помолчал. – Лина в настоящий момент не может взять трубку, но мне крайне важно, чтобы вы сейчас сообщили свое имя.

– Вам – это кому? – Голос медлил с ответом, и Джон добавил: – Простите, сэр, но я не имею никакого желания сообщать свое имя человеку, которого не знаю. Назовитесь сначала вы.

Пауза, наступившая в трубке, явно затянулась. Наконец голос сказал:

– С вами говорит детектив манхэттенского отдела по расследованию убийств Берри. Теперь я хотел бы знать, с кем говорю?

Подумал: неужели Лину убили? Секунду помедлив, сказал:

– Вы говорите с директором фирмы «Консалтинг Интернейшнл» Джоном Лейтнером.

– Очень приятно, мистер Лейтнер. Откуда вы говорите?

– Из своего агентства.

– Где оно находится, это агентство?

– На Пятой авеню, напротив Публичной библиотеки. Что случилось с Линой?

– Нехорошая история.

– Какая нехорошая история? Она жива?

– Думаю, что жива.

– Можно с ней поговорить?

– Нельзя.

– Почему?

– Ее здесь нет. Будьте добры, мистер Лейтнер, объясните, почему вы звоните в квартиру мисс Лины Гжибовски?

– Потому что мы с ней договорились, что я позвоню ей сегодня между часом и двумя.

– Договорились когда?

– Сегодня утром. – Где?

– У нее дома.

– То есть в том месте, куда вы сейчас звоните?

– Да, в том месте, куда я сейчас звоню.

– Значит, сегодня утром вы были у нее в квартире?

– Я уже сказал, что был.

– И с какого момента вы находились в ее квартире? Помедлив лишь секунду, сказал:

– Со вчерашнего вечера.

– То есть вы провели в квартире мисс Гжибовски всю ночь?

– Да, всю ночь.

– Понятно. – Из трубки доносились неясные шорохи. – Простите, мистер Лейтнер, в каких отношениях вы находитесь с мисс Гжибовски?

– В чисто деловых. Она мой клиент.

– Ваш клиент?

– Да. Между мисс Гжибовски и моим агентством заключен договор об охране ее жизни.

– Об охране ее жизни? Интересно.

– Не вижу ничего интересного. В задачи фирмы «Консалтинг Интернейшнл» входит в том числе и охрана жизни частных граждан. Что, полиция что-то имеет против этого?

– Нет, полиция ничего не имеет против этого. – Голос издал звук, напоминающий покашливание.

– Мистер Берри, что случилось с мисс Гжибовски?

– Случилось то, что возникла чрезвычайная ситуация, о которой по телефону я говорить не могу. Вы можете назвать точное время, когда вы последний раз видели мисс Гжибовски?

– Последний раз я видел ее примерно в девять тридцать утра.

– И с тех пор вы ее не видели?

– Не видел.

– И не слышали?

– И не слышал.

– Мистер Лейтнер, вы могли бы сейчас сюда приехать? Нам крайне важно выяснить некоторые обстоятельства, касающиеся мисс Гжибовски.

Помедлив самую малость, сказал:

– Да, конечно, я подъеду, но не обещаю, что это будет скоро. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения и взять со стоянки машину. Да и доехать отсюда до Верхнего Ист-Сайда сейчас не так просто.

– Да, конечно, мы все понимаем, мистер Лейтнер. Подъезжайте, как сможете, мы будем ждать вас в любом случае.

Отключив связь, нажал кнопку и, как только Эйнджи вошла, сказал:

– Нужно срочно отпечатать десять экземпляров договора на обслуживание нового клиента, которого зовут Лина Гжибовски. Точное написание имени есть на чеке, который я сегодня утром передал бухгалтеру. Сразу от меня зайдите к ней, возьмите копию этого чека и не забудьте принести сюда.

– Хорошо. О чем договор?

– Об охране жизни Лины Гжибовски и обеспечении ее консультационными услугами сроком на один год. Отметьте в договоре, что аванс в размере ста двадцати тысяч долларов получен. Договор должен быть помечен вчерашним числом. Десять экземпляров, потому что мне нужны два абсолютно идентичных договора в пяти экземплярах каждый. Потом я вам все объясню. Пожалуйста, поторопитесь, сейчас важна каждая минута.

– Хорошо, шеф, постараюсь сделать все как можно быстрее.

Вернувшись через десять минут, Эйнджи положила перед ним стопку бумаг:

– Десять экземпляров, как вы просили. Сверху лежит копия чека.

– Эйнджи, вам придется сейчас изобразить на пяти экземплярах договора подпись Лины Гжибовски, скопировав ее с чека. Всю ответственность я беру на себя, скажете, я заставил вас сделать это под дулом пистолета.

– Подумаешь, нарушение закона.

Подождав, пока Эйнджи распишется, он спрятал договора в кейс, спустился вниз, сел в «хонду» и направил машину в сторону Коламбус-авеню.

Глава 5

Серебристый «порше» стоял на Коламбус-авеню там же, где он видел его вчера, причем на ветровом стекле красовались уже две новые квитанции. Сняв их, сел в машину, приподнял жакет и обнаружил под ним изящную женскую сумочку. Спрятав ее в кейс, отогнал «порше» в платный гараж и, вернувшись к «хонде», подъехал к дому Лины.

Место у дома выглядело оживленным, вдоль передвижных металлических перегородок стояли фоторепортеры и телевизионщики, за ними дежурили два полицейских, у дома стояли «скорая помощь», спецмашина для перевозки покойников и патрульная машина полиции.

Миновать полицейский кордон и подняться на девятнадцатый этаж он смог лишь после того, как один из полицейских позвонил снизу детективу Берри.

Двери квартиры Лины были распахнуты настежь; пройдя в гостиную, он увидел, что точно рядом с тахтой, на которой они с Линой провели эту ночь, лежит накрытое простыней тело.

Детектив Берри, сухощавый человек средних лет в очках, с волосами, представляющими собой светлые растрепанные кудри, провел его на балкон. Когда они сели за стол, спросил:

– Вы знаете, что произошло?

– Нет, не знаю.

– Здесь, в этой квартире, убит Кеннет Луксман, один из владельцев корпорации «Луксман организейшн». Вы слышали о такой корпорации?