Текст книги "Если наступит конец света"

Что произошло дальше, не ожидал никто. Земная твердь стала разрушаться, таять, как лед на реке, под жаркими лучами солнца. Вулканы возникали и взрывались со страшной силой. Жить стало просто опасно. Взбудораженные земные недра грозили все новыми землетрясениями и катаклизмами.

Прошло еще несколько десятилетий, прежде чем до большинства землян дошло, что они выпустили джина из бутылки. Оказалось, что при определенных условиях очень малые воздействия могут привести к значительным результатам. И его можно было бы назвать апокалипсисом мира. Земля за несколько часов поменяла географические свои расположения полюсов. Жидкая масса раскаленного ядра в одночасье сместилась по большому расколу, проходящему через крупнейшие города мира: Нью-Йорк, Париж, Лондон, Сингапур, Мельбурн. Это привело к тому, что экваториальная часть стала проходить через центральную часть России, Европы, через Чили. Спустя буквально несколько дней все повторилось в обратном порядке.

Это привело к такой катастрофе, какую человечество не знало за всю свою 160-тысячелетнюю историю существования.

Вызванные этим событием чудовищные волны вздымались наподобие гор. Их высота достигала более 100 метров. Одна за другой они низвергались на материки и острова. Стихия бушевала несколько недель, пока все не стабилизировалось. В этой катастрофе человечество потеряло большую часть своих жителей.

Земляне оказались в отчаянном положении. Все более гаснущее Солнце и наступающий ледниковый период. За это время и в результате катастроф, тайфунов, цунами, землетрясений, извержений вулканов, внезапных наводнений и пожаров население стремительно сокращалось, даже с учетом тех, кто выжил и не пострадал в этих катастрофах. Численность людей сократилась до нескольких миллионов.

Что же происходит с планетой? И сколько она будет разогреваться? Чего ждать дальше? Проведенные масштабные научные исследования привели к неутешительным выводам: в недрах Земли идут необратимые процессы по ее разогреванию. Механизм был запущен массовыми бесконтрольными направленными атомными взрывами. Прогнозы были самые мрачные. Так долго продолжаться не будет. Через 100—120 лет, если эти процессы будут идти такими же темпами, планета превратится в безжизненную пустыню в виде горячего супчика с ядовитыми испарениями. Будет происходить всеобщее извержение лавы. Цунами будет гулять по морям и океанам, уничтожив все живое. Жить на Земле станет просто невозможно!

Потом отсчет шел до нынешнего времени.

Десятый год до конца света. Население планеты стремительно сокращается и составляет всего 200 тысяч человек. Попытка колонизировать другие планеты солнечной системы не увенчалась успехом.

Многие сокрушенно качали головами:

– Что делать. Мы хотели как лучше, но получилось еще хуже.

Ну что же, конца света все ждали, человечество всегда понимало, что оно не вечно на Земле. И вот, к несчастью, мы дожили до этого конца существования Земли.

Когда человек узнает, что он смертельно болен, то вначале считает, что это врачебная ошибка. Потом, когда диагноз подтверждается, у него появляется гнев, почему именно эта болезнь у него, ведь вокруг тысячи людей, у которых этой болезни нет. Затем гнев уступает место страху: все пропало, я скоро умру. Но и страх через некоторое время проходит, и наступает апатия: а, будь что будет.

Когда стало ясно, что скоро наступит развязка человеческого существования, люди оказались перед неразрешимой дилеммой, что делать в этой ситуации. Просто ждать своей погибели или что-то попытаться предпринять? Человечество разделилось на несколько больших групп. Одни были оптимистами, они поняли суровую правду: их спасение в одном – построить звездолеты и лететь на поиски новой планеты с благоприятными для жизни человека условиями. Оптимисты верили, что такие условия, как на Земле, должны быть и в других звездных системах, об этом свидетельствовали метеориты, в которых находили органические вещества. Исследования астрономов показывали, что таких планет в космосе предостаточно.

Другая часть землян решила надеяться на помощь Бога. Они стали очень религиозны и считали, что раз человечеству суждено умереть, то это воля Бога. Он их примет, и они вознесутся на небо. Верующие обособились, устроили свои лагеря и почти постоянно молились Богу о спасении своих душ.

Была, наконец, и третья группа. Она была самая многочисленная. Безразличие овладело многими. Они ни во что не верили. Почти не рождались дети. А зачем? Чтобы они потом умерли молодыми? Все равно ведь впереди конец света.

Некоторые люди уходили в отшельники, собираясь в одиночестве встретить конец света.

Первый год до конца света. Все брошенные силы и ресурсы, знания, которые были накоплены человечеством. Было построено три звездолета класса «А», которые могли взять на борт по тысяче землян. Может быть, можно подумать, что всего 3 тысячи землян могли улететь с умирающей планеты, и шла смертельная схватка за места. Оказалось, совсем нет. На первых двух, которые стартовали первыми, действительно был аншлаг, но потом желающих стать пассажирами и улететь не стало. Последний «Ковчег» оказался незаполненным. Большинство, в том числе и все пожилые земляне, предпочитали остаться на Земле и ждать развязки. Они говорили, что ученые опять ошиблись и никакого конца света не будет. А если и будет, то умереть они предпочитают на своей планете, а не болтаясь где-то в межзвездном пространстве.

2. В семье

Эльз жил в ученом городке, который был по совместительству столицей сообщества готовящихся к межпланетным перелетам. Он назывался Городом Солнца и располагался на территории Палестины.

Родители его были замечательные люди. Его отец был президент сообщества, физик и очень занятой человек. Мама – удивительный человек, на ней держалась семья и дом. Сильный характер, высокий жизненный тонус, никогда не жалуется на трудности, всегда ровная и добрая в отношениях с людьми. Прекрасная память, отлично разбирается в искусстве и литературе, интересуется всеми последними событиями.

Она делала все, чтобы в семье был мир и покой, чтобы отец дома мог отдохнуть. Хотя Эльз знал, что и дома он постоянно работал, писал книги, учебники, статьи, много сил и энергии отдавал политике.

Должен сказать, что в течение пяти лет учебы в местном университете он не доставлял особых проблем родителям. Однако отец иногда призывал к себе в кабинет с зачеткой для доклада. Но поскольку в зачетке был полный порядок, нахлобучек он не получал, и, закончив Академию Космонавтики и факультет философии с красным дипломом, работал инженером по организации строительства межзвездных кораблей, а также выполнял специальные поручения президента.

Эльз любил вести откровенные разговоры со своим отцом. Они были редки из-за его постоянной занятости в качестве президента. Отец не бросал свои занятия теоретической физикой, читал лекции студентам в университете. Беседы были на самые разные темы. Иногда они касались будущего человечества. Часто застрельщиком таких разговоров выступал Эльз:

– Трудно себе представить, что вода и воздух на Земле будут совершенно отравлены. Останется ли на Земле хоть что-то похожее на цивилизацию или только одичавшие разрозненные племена, рассказывающие своим детям сказки про летающие машины, путешествия на Луну, интернет и Великий потоп? Выживут ли люди вообще или только мутанты и будут населять Землю до следующего потопа? Поверить в возможность такой катастрофы трудно, почти невозможно.

– И мне тем более трудно в это поверить. Мы научились жить более ста лет. Мы стали настолько рациональны, что разучились заниматься простыми вещами, теми, которые знали наши очень далекие предки.

– Мы уникальны во Вселенной?

– Я думаю, что нет.

– А почему тогда с нами не выходят на связь?

– Очень трудно объяснить феномен отсутствия признаков разумной деятельности в бескрайних просторах Вселенной, ведь учитывая возраст Вселенной и распространенность механизма самозарождения жизни должны быть цивилизации старше нашей на миллиарды лет, которые могли достичь немыслимых возможностей.

– У тебя есть этому объяснение?

– Пока нет…

Однажды его отец задумчиво произнес:

– Когда углубляешься внутрь атома, можно наткнуться на Бога или Вселенский разум.

– Ну а все-таки Бог существует?

– Вопрос о его существовании является строго научным. Поэтому мой ответ: нет, не существует.

– С точки зрения некоторых философов последних двух-трех тысячелетий, Бог не может полностью находиться в пределах природы, и, следовательно, существование Бога находится вне способности науки реально это определить.

– Да. В течение столетий наиболее сильным аргументом в пользу существования Бога был такой: живые вещи столь красивы и изящны и имеют такое очевидное предназначение, что они могли быть сделаны только интеллектуальным разработчиком.

– Бог мог создать и основы эволюции. Ведь, находясь вне природы, Бог находится также вне пространства и времени. Следовательно, в момент создания Вселенной Бог мог бы также активизировать эволюцию. С полным знанием того, как ее можно вызвать.

– Идея того, что он мог и предвидеть будущее, а также дать нам душу и добрую волю, чтобы выполнять наши собственные желания, становится полностью приемлемой.

– Если бы Бог хотел создать жизнь и людей, то почему он выбрал чрезвычайно окольный путь? Сначала ждал десять миллиардов лет, прежде чем создать Землю, а потом еще четыре миллиарда лет, пока наконец-то не получил людей, способных на поклонение и грехи.

– Почему вера в Бога жива даже в четвертом тысячелетии?

– Лично я склоняюсь к версии, что потребность в Боге возникла в ходе эволюции, а не порождена неким стадным чувством. На самом деле существование Бога – создателя Вселенной – это научная гипотеза, к которой следует относиться с тем же скептицизмом, как и к любой другой. Но она, в отличие от других, переходит по наследству из поколения в поколение. Как нечто среднее между генетическим и вирусным заболеванием.

– Мне как атеисту до сих пор непонятно, кто и для чего наделил человека такими удивительными способностями, как любопытство и воображение. Ну скажи, отец, зачем гомо сапиенсу, который по космическим меркам проживет всего-то мгновения, задаваться бесполезными с точки зрения быта вопросами: как устроена Вселенная, как работает наш мозг или что происходит внутри клетки? В поисках законов природы мы сами вступаем в роль Творца, потому что пытаемся силой мысли представить схему макрокосма: любой Творец должен с этого начинать. Но нет объяснения тому, как можно вообразить то, чего никогда не видел.

– На это я тебе могу вслед за Эйнштейном повторить его известный афоризм: «Господь Бог не играет в кости!» В природе нет случайностей, она управляется по строго определенным законам. Поэтому волей-неволей напрашиваются совсем ненаучные выводы. Значит, кто-то уже изначально придумал законы, которые мы открываем, смоделировал мир, который мы пытаемся познать, и загрузил наш мозг всей необходимой информацией, как компьютер – программами, чтобы мы не были простым «железом». Мы, конечно, пытаемся подражать Создателю, хотя, по правде, ищем к нему ключи.

– А что ты по этому поводу говоришь своим студентам?

– Я им всегда говорю: «Если вы хотите верить, идите в церковь. Если хотите что-то знать, приходите ко мне на лекции».

…Это произошло три месяца тому назад, точнее до посадки в звездолет. Эльза вызвал к себе отец, который был президентом Координационного совета сообщества стран, и сообщил:

– Эльз, у меня к тебе поручение от имени совета.

– Какое?

– На звездолете остались еще достаточно много мест. Вы можете взять с собой людей.

– Конечно.

– В районе Мертвого моря есть большое поселение. Живущие там отрицают цивилизацию и религию. Надо предложить им спастись. Если, конечно, найдутся такие.

– Хорошо.

– Тебе надо будет съездить в их лагерь и поговорить с жителями. Понял задачу?

– Понял.

– Смотри, будь осторожен. Там есть отморозки, которые на все способны.

– Я буду осторожен.

– Хорошо, завтра с помощником на вездеходе поезжай на Мертвое море.

– Все понял. Я возьму с собой Виктора.

– Постоянно держи с нами связь. При первой опасности уезжайте, не рискуйте.

3. Встреча отшельника

Вездеход двигался по давно разрушенной дороге. Обычная рядовая поездка по оказанию помощи людям, отрезанным от цивилизации. Их путь лежал в северо-западный район Мертвого моря, на западный берег реки Иордан. Задача была простой: предложение помощи. И желание узнать, есть ли желающие войти в состав экипажа последнего звездолета «Ковчега».

Приходилось то и дело съезжать с полотна дороги и объезжать препятствия.

– Что-то здесь никого не видно, – произнес Эльз. – Такое представление, что жизнь закончилась.

– Встретим. Был я в прошлом году в таком одном поселении типа свалки, в связи со спонсорской деятельностью. Впечатлений была масса!!! Да! Они грязные и неаккуратные, ленивые даже… Но они не теряют чувство юмора и даже чувство собственного достоинства! Мы им привозили еду, обувь… Раздавали теплые носки, делились сигаретами… Поверь, они не голодают! Спокойно берут еду, не выхватывая из рук как дикари. Я беседовал как-то с одним бомжом. На простой вопрос «Что ты ешь?» он ответил: «Я ем и мясо и рыбу каждый день, и я не помню дня, чтоб я не был бы выпившим! Живу хорошо и не жалуюсь. Разве мог бы я себе позволить выпивать каждый день?! Нет!»

– Им не позавидуешь! – возразил Эльз. – Их свобода своеобразна, но она заставляет задуматься о будущем. Нет горя без добра, каждый получает то, чего заслуживает.

– Но человек на то и разумный, чтоб самому строить свое будущее таким, каким он хочет его видеть. Люди должны жить, предвидя ситуацию на несколько шагов вперед, создавая планы, и критиковать себя за ошибки.

– Человеческое бытие – это ответственное бытие, – не согласился с товарищем Эльз. – Хотя он каждый раз решает, чем ему быть. Человек сам выбирает и определяет свою судьбу.

На что Виктор возразил:

– Человек выбирает далеко не все. На мой взгляд, он сам формирует свою «судьбу», а не судьба формирует поведение человека и его жизнь. У идущих в никуда нет пути, есть только судьба. И там, где заканчивается судьба, начинается путь.

– Могу предположить, что люди придумали судьбу, чтобы скрыть свою ничтожность и беспомощность перед окружающей их реальностью, – парировал Эльз. – Ты один из тех, кто думает, что все держит под контролем. В этом твоя ошибка. Из-за этой своей значимости ты не видишь ничего дальше носа. Я никому ничего не могу позволить или запретить в глобальном смысле этого слова. Люди тонут в иллюзии своей значимости и важности. Из-за этого они жалеют, плачут, страдают и радуются. Человеку потребуются огромные усилия, чтобы понять очевидное.

Вездеход тем временем двигался по разрушенной давно дороге. Их путь лежал в северо-западный район Мертвого моря, на западный берег реки Иордан. Приходилось то и дело съезжать с полотна дороги и объезжать препятствие. Морской берег изменился и был необычен. Пляж, который обычно разделяет море и сушу, отсутствовал. Лес прямо спускался в море…

Когда-то Мертвое море было почти высохшим. Но вот полвека тому назад, когда климат изменился, стал менее жарким, сюда пришла вода. На берегах стал расти хвойный лес. Но вот теперь воды значительно прибавилось. Море наступало на сушу. И вот теперь морские волны накатывались на деревья, и ветер качал их кроны. Многие деревья, не выдержав водяной ванны, наклонились и тонули. Зайти в такое море было бы страшным делом.

– Я смотрю на этот затопленный лес, и у меня крутится мысль, что деревья умирают стоя.

И вдруг грозный гул, поднявшись из ниоткуда, заглушил морские воды. Эльз переглянулся с Виктором. Гул нарастал. Казалось, что он сотрясает скалы.

Между дорогой и прибрежным склоном образовалась широкая трещина. Дальше ехать было опасно.

– Давай переждем землетрясение, – предложил Эльз.

Виктор согласно кивнул головой. Заглушив двигатель, они вышли из вездехода и осторожно подошли к краю трещины. Из нее вырывались клубы черного дыма. В трещину страшно было заглянуть. Из глубины расколовшейся земли несся гул. В самой узкой части трещина была шириной не менее двадцати метров. Настоящий ад.

Новый страшный удар сотряс округу. Он буквально расколол землю. Они ощутили, что почва заколебалась у них под ногами. У них в головах пронеслась мысль: «Неужели это и есть тот конец света?» Но нет, это обычное землетрясение.

– Межу прочим мы с тобой находимся недалеко от библейского места, – заметил Эльз.

– От какого? – поинтересовался Виктор.

– Здесь рядом когда-то был город Содом.

– Тот самый Содом?

– Ну да. Это местность внизу, где сейчас море, называлась Сиддимской долиной. Потом часть ее опустилась и сейчас стала гладью вод Мертвого моря. Оседание дна в результате ужасной катастрофы, произошедшей здесь в начале 2000 года до н. э.

– А мне всегда казалось, что Содом и Гоморра – это только легенда, некая метафора, предостережение, посылаемое греховодникам авторами «Бытия».

Эльз тем временем заметил выше в предгорье небольшой одноэтажный домишко с двумя окнами:

– Смотри, там наверху дом и там кто-то явно живет. Заглянем?

Дорога к домику по тропинке не заняла много времени. Дверь была закрыта. Постучались.

– Есть кто живой? Помощь не нужна?

– Сейчас открою, – раздался изнутри старческий голос.

Скрипнул засов. Дверь открылась. Человек, открывший им дверь, был худой, с почерневшим лицом, пожилой мужчина. Он с трудом произнес:

– Спасибо, что заехали. Только все это не нужно. Нет смысла-то… Жизнь прошла зря. Все зря. Есть не могу, желудок не переваривает. По десять часов пища в горле стоит. Умираю я, что и говорить. Скоро все будет кончено. Но мне не страшно, уже не страшно… Проходите в дом, – произнес мужчина, – давно у меня не было гостей. – Его тень по стеночке медленно доползла до кухонного столика. – Хотите чаю?

– Не откажемся.

– Что же здесь совсем один живете? – удивился Виктор.

– Да совсем один. Человек на земле только гость, его уход неизбежен, как смена дня и ночи. Так зачем переживать, если его ожидает вечная жизнь?

– А жалеете, что совсем один?

– Нет, в жизни мне нечего жалеть. Я понял, что главное для человека – свобода. А свобода – это состояние духа, а не тела. Раньше когда ко мне приходили люди, я не мог наговориться, а сейчас даже этого не хочется.

– Почему?

– Я понимаю, что катастрофа может наступить неожиданно. Но что вы предлагаете делать в этой ситуации? Вы были в Содоме? Нет. Увидите, что там происходит, как деградируют люди за совсем короткое время.

– В чем же заключалась цель вашего отшельничества?

– Цель, – он усмехнулся, – быть как мистер Бог.

Как потом выяснилось, они оказались возле его дома очень вовремя. Не успел закипеть чайник, как отшельник вдруг согнулся, схватившись за живот, и застонал. Лицо перекосилось, видимо, боль была очень сильная.

Они принесли из своего вездехода аптечки, лекарства, и старец выпил таблетку.

Стало слышно, как капает на кухне из рукомойника вода. Кап-кап… Нет, это жизнь уходила по каплям…

– Я очень плохо себя чувствую, а точнее сказать, я покидаю этот мир. Мне кажется, что осталось всего несколько дней или недель. Нет, я ничего не могу поделать. У меня пропало желание жить, так случается…

– Жаль!

– Только не надо меня жалеть. Жалость – последняя ловушка дьявола, – отрезал старик. – Еще живые позавидуют мертвым.

Он провожал их на пороге своего дома. Заботливо помахал рукой, внимательно наблюдал, как трогается машина.

– Про—щай—те—е—е! – его слабый голос утонул в шуме мотора.

– Вот как бывает, дух сильный, а вот плоть немощна… – в раздумьях произнес Эльз, когда они покидали отшельника.

4. Содом

Эльз с Виктором проехали еще несколько десятков километров, преодолев это расстояние всего за час. Их путь лежал в город на южной окраине Красного моря. Здесь было несколько лагерей проживающих людей, которые добровольно ушли из общества содружества, но не примкнувших к религиозной общине. Как они жили, что делали в последние годы, никто не знал. Туда стекались все те, кто перестал бороться или потерял веру в бога. Опустившиеся люди. Они жили обособленно. И иногда с ними бывали даже перестрелки, они промышляли иногда тем, что нападали на правительственные караваны, но до серьезных стычек с ними не доходило. Этот сброд хорошо понимал силу содружества и боялся вступать в противодействие с сильным противником. Сейчас, когда до кончины планеты оставалось совсем немного, люди стали относиться более терпимо к этим сообществам. Хотят они последние свои дни жить так, ну и пусть себе живут.

Эльз и Виктор лишь приблизительно знали, что в этих нескольких поселениях скопился всякий сброд вольных людей. До них доходили слухи о вольных нравах, царивших там, напоминавших что-то вроде библейских городов Содоме и Гоморре.

Дорога была монотонной, и, естественно, все их думы были о предстоящей встрече.

Мы торгуем с ними. Они приходят на разрушенные города, заводы и фабрики, собирают цветные металлы. Потом везут его нам, меняя на продукты питания, одежду, обувь, другие необходимые предметы быта. Самые праведные занимаются именно этим бизнесом.

Между тем вид на поселение открылся сразу после того, как они обогнули небольшую гору. Перед ними предстала довольно узкая долина, зажатая между невысоким предгорьем. Здесь горы немного расступались, и образовывалось довольно ровное пространство с небольшой речушкой. Долина была около пяти километров в длину и шириной не больше километра. Поселение неопрятными пятнами строений тянулось вдоль русла пары параллельных улиц. На севере простирались воды Мертвого моря, на юге тянулись горы. Буйная зелень говорила, что сочетание наличия воды и отгороженности от жарких и холодных ветров делало это место удобным и благоприятным для жизни людей.

Это поселение не было обозначено на карте, оно не имело официального названия. Но все же оно существует, и его обитатели вполне реальные люди со своими судьбами, заботами, интересами. Что заставило их стать изгоями? Как сами расценивают свое положение? Эти вопросы интересовали их.

Вдруг какое-то безотчетное волнение охватило каждого из них. Как встретят их местные жители, захотят ли говорить с непрошеными гостями? Признаться честно, само место и непредсказуемость поведения местного контингента, с которым предстояло общаться, внушали некоторые опасения.

Между тем их джип катился по узкой извилистой улице между домами и оградами. Происходящие катаклизмы в виде землетрясений и здесь наложили свой отпечаток. Там и тут встречались полуразрушенные дома, сараи и ограды. Проехав пару километров, они выехали на небольшую площадь поселения, о чем говорило расположение небольшого рынка.

– Ну вот и добрались, – произнес Виктор, глуша двигатель машины.

– Выходим. Осмотримся.

Открыли двери джипа, им в нос ударил неприятный запах от нечистот. Виктор выругался:

– Ну и вонь!

– Живут как на свалке. Чего ты еще хочешь. Канализация у них точно не работает.

В первое время им показалось, что поселок мертвый, всюду были наглухо задраенные ворота, закрытые ставни на окнах. На улицах не было ни души. Да и на рынке работал всего один прилавок. Он был уставлен бутылями с какой-то черной жидкостью. Продавец в солнцезащитных очках промакивал потное лицо платком.

– Здравствуйте, – поприветствовал Эльз местного жителя. – Скажите, как можно тут жить, если так дурно пахнет?

– Это просто ветер в нашу сторону дует, в поселении запах послабее. Мы привыкли уже.

– Что у вас тут можно купить?

– Воду, хлеб…

– Ммм…

– Если у вас нет денег, согласен обменять на ваши часы.

– Зачем вам здесь часы? Ты все равно живешь по солнцу.

– Я обменяю на мешок риса.

– Смотри, – показал Виктор рукой на небольшое кирпичное здание, – вроде как церковь. Крест над ним. Не пойму только, католический или православный. Но точно не мечеть.

– А нам говорили, что здесь настоящие Содом и Гоморра. Значит, ошибались.

– Зайдем?!

Они прошли за невысокую ограду и открыли деревянную дверь со словами:

– Есть тут кто?

– У меня было сильное подозрение, что в наш поселок уже никто не придет… – встретил их фразой настоятель церквушки. Он оказался чрезвычайно живописен: горящие черные глаза и низкий выразительный голос. Оказалось, что зовут настоятеля отец Лотус. О святых он рассказывал с нежностью, как о своих личных друзьях, твердо веруя, что стадо без пастыря – пища сатаны, но при этом отличался терпимостью, как истый священник.

– Я утром, просыпаясь, сразу смотрю на небо – пойдет сегодня дождь или нет, – говорил он. – Если погода хорошая, значит, в церкви не будет прихожан. Все в поле, в работе. И разве можно их за это осуждать? У скотины и у хлеба ведь не отпросишься. Но если заглянет в храм даже одна душа, я для нее буду служить как для ста человек. Это ведь моя работа. Раньше чужестранцы, приезжая в незнакомое селение, первым делом шли смотреть местный храм, чтобы сразу определить, какие люди здесь живут. Если храм чист, светел и ухожен, значит, с местными жителями можно иметь дело. Сейчас все разрушено везде. А что таких уважаемых людей к нам привело?

– Да так, вот по пути заехали, – ответил уклончиво Эльз. – Решили посмотреть как вы тут живете.

– Сейчас у нас наступили трудные времена. Здесь человек человеку волк.

– Что же у вас так?

– Так ведь кто здесь собрался?

– Кто?

– В основном человеческий мусор. А он не возражает, когда к нему добавляют новый мусор, его суть от этого не меняется. Но чистое, если его загрязнить, уже перестает быть тем, чем было, оно может стать мусором.

– Вы прям пессимист!

– Богу богово, кесарю кесарево… Не надо делать того, что человеку неподвластно. Все мы умрем каждый в свое время.

– А вы не хотели бы спастись?

– Спастись значит попасть в Царство Небесное. Ни один не может знать, что он будет спасен.

– Значит, вы надеетесь только на Бога?

– Читайте Бытие, там все ясно сказано: что, зачем и откуда произошло.

– А я вот читал Бытие, – возразил ему Виктор, – и ничего мне неясно. Например, из Бытия совершенно непонятно, как соотнести обращение Земли вокруг Солнца с библейским изложением, где Солнце лишь источник света для Земли. Или, например, нахожу логические противоречия в свойствах Божьих, а когда для того чтобы попытаться разрешить их, копаю глубже, натыкаюсь на последний аргумент, нам, мол, смертным, не понять дела Божьи. Ну и где же здесь понятность Бытия? Вы говорите, что научная картина мира многого не объясняет. Но объяснение через Бога точно так же многое не объясняет, да еще и говорит, что это понять вообще нельзя.

– Вы видите истину, но она вам не нужна.

– Ну, расскажите, а как люди-то тут живут?

– «Неверье, слепота, но чаще свинство», – продекламировал он строки известного стихотворения. – Вам интересна их жизнь? Есть несколько категорий. Одни клянчат еду с протянутой рукой, другие работают на свалке, ищут цветной металл, с которого при сдаче можно получить деньги.

– А что можно сказать о местных нравах?

– Они ужасны! Когда устраиваются праздники, все просто упиваются. У нас запрещено угощать пришлых до тех пор, пока они не «пропишутся».

– А в чем заключается прописка?

– В том, что нужно признать власть судей.

– И это так важно для них?

– Грех, объединяющий нас в человечество, бросает в пропасть.

– Здесь у нас беспредел. И бессмысленные убийства. Народ не понимает, что творит. Он потерял ориентацию в жизни. Мы неуправляемы. У нас нет твердых категорий поведения. Полная безнравственность и какая-то алчность. Но они же этого не понимают.

– А не страшно ли жить здесь? И почему вы не уходите отсюда?

– Мне жалко людей. И кому-то надо нести свой крест.

– Не боитесь говорить о жестокости народа?

– А что же обижаться. Поговорите с ними о пороках. Вон этот продавец на рынке. Обокрал свою бабку родную. Взял все ее запасы. Напился с дружками. Потом протрезвел и плакал.

– А суд?

– Какой суд! Жестокость нравов у народа в исторической крови. У нас сейчас цена человеческой жизни – полушка. Унизить, растоптать человека, его достоинство – это ничто.

– А в чем же причины всех этих напастей?

– Бесправие.

– А вожди, лидеры?

– Для них народные пороки очень удобны. Они для них оправдания собственных болезней, жестокости и безразличия ко всему. А жестокость порождает жестокость. Кто у нас сегодня громче всех требует всех казнить? Народ. Кто за то, чтобы все отнять и поделить? Народ. Почему у нас популярен судья Сусик? Потому что потакает темным низменным инстинктам. Если Бог хочет наказать людей, он лишает их разума.

– Мы хотели бы собрать народ и рассказать о своем предложении. Вы нам можете в этом помочь?

– Это нужно решать будет с главарями, или, по-другому, судьями, как они себя называют. Их четверо, они поделили между собой селение на четыре части, и каждый верховодит там со своей командой. Сусик и несколько подобных ему стоят во главе всех этих сил. Они используют анархию, бессмысленную жестокость и убийства, террор как орудие для угнетения и порабощения воли людей.

– И что же нам делать?

– Я постараюсь им сообщить о вашей просьбе, но ничего конкретно не обещаю.