Текст книги "Романтическая океанология"

Создание аппаратов «Пайсис»

В конце 60-х годов А.С. Монин посетил Океанографический институт в Монако, директором которого был Жак-Ив Кусто. Он убедил Монина в том, что для дальнейшего развития Институт должен иметь подводные обитаемые аппараты. В то время в мире применение обитаемых аппаратов приобретало масштабное значение. Это было вызвано как первыми результатами научных наблюдений под водой, серией глубоководных погружений батискафов FNRS-2 и 3, «Архимед» и «Триест», так и гибелью подводных лодок, аварии которых было нечем исследовать.

В 1963 г. в США погибла атомная подводная лодка «Трешер» на глубине 3800 метров. Единственным техническим средством, которое могло работать на этой глубине, был громозкий и маломаневренный батискаф «Триест». Через два года гибнет другая атомная лодка – «Скорпион». Конгресс США принимает решение о выделении 800 млн долларов на создание подводных обитаемых аппаратов, рассчитанных на различные глубины. В течение нескольких лет на разных фирмах создается несколько десятков подводных аппаратов. Однако острота момента с гибелью лодок прошла, а созданные аппараты требовали применения. Наиболее правильным было их применение для научных исследований океана. Так в Вудсхольском океанографическом институте появился «Алвин» (1963 г., 2000 м), в ИФРЕМЕРЕ (Франция) – «Сьяна» (3000 м), в Джамстеке (Япония) – «Шинкай 2000 м», в Институте Харбор Бранч – два аппарата «Джонсон СиЛинк» (600 м). Убеждения Кусто и общая ситуация в мире заставили Монина понять, что Институту действительно необходим обитаемый аппарат. Вернувшись из Франции, он поручил своему заместителю по технике И.Е. Михальцеву проработать вопрос о покупке аппарата за рубежом, ибо он понимал, что в данной ситуации – это наиболее рациональный путь. Проведя исследования, И.Е. Михальцев сначала остановил свой выбор на аппарате «Star 2» (глубина 400 м), который владелец хотел продать. Однако кроме владельца существовал военно-морской флот США и эмбарго, не позволявшее в то время поставлять в соцстраны любое оборудование, предназначенное для работ на глубинах более 300 метров. Дело оказалось не таким простым, ибо все понимали, что обитаемые аппараты могут использоваться как для решения научных задач, так и стратегических. Коллега и друг Монина в Канаде Роберт Стюарт порекомендовал Андрею Сергеевичу провести переговоры с молодой канадской фирмой «International Hydrodynamics» (HYCO) в Ванкувере. Михальцев слетал в Ванкувер и в принципе договорился о создании для АН СССР обитаемого аппарата с рабочей глубиной 2000 м. Это был 1970 год, и фирма уже построила 3 аппарата «Пайсис» с рабочими глубинами 400 м, 800 и 1200 м. Аппараты предназначались для проведения операций, главным образом, в коммерческих целях. В случае достижения взаимной договоренности нам предстояло строить в Канаде первый научно-исследовательский аппарат. Для меня настало время подготовки диссертации. Уже был проведен большой объем научных исследований с помощью мощного сейсмопрофилографа «СП-68», опубликовано несколько статей по техническому устройству профилографа и результатам исследований. Я уже приступил к оформлению диссертации и делал иллюстрации в МВТУ им. Н.Э. Баумана, в фотолаборатории. Это был февраль 1971 г. Там меня разыскал по телефону И.Е. Михальцев и сказал, чтобы я срочно ехал в Люблино, где нас обоих ждет Монин. Я приехал в Люблино, Михальцев ждал меня. Мы пошли в кабинет Монина. Монин сидел в кресле развалившись и смотрел в потолок. Перевел взгляд на меня и сразу выпалил: «Толик (так он меня звал), мы хотим тебя послать в Канаду строить подводный аппарат». И вопросительно смотрит на меня. Для меня это было как гром средь ясного неба, ибо я ничего об этом не знал, и Михальцев мне ничего не рассказывал. Я сразу ответил: «Я даже не мог об этом и мечтать!» «Помечтай и собирайся, а остальное тебе расскажет Игорь» (Михальцев). Аудиенция была закончена. Пошли в кабинет Михальцева, и он рассказал мне, что в Москву приезжали президент фирмы HYCO Дон Сорте и вице-президент (он же дизайнер «Пайсисов») Мак Томсон. Были проведены переговоры с объединением «Судоимпорт», в результате которых был подписан контракт на поставку подводного обитаемого аппарата «Пайсис IV» с рабочей глубиной 2000 м. «Детали обсудим позже, а сейчас найди литературу по подводным аппаратам, входи в курс дела. На днях начнем оформление выезда в Канаду. Я поеду с тобой на месяц или на два, а потом ты останешься один» – сказал Игорь Евгеньевич и добавил: – Тебя ждет очень интересная работа. Аппарат будет строить небольшая фирма: всего тридцать человек вместе с административным аппаратом. Это – мозги и руки. Там есть чему поучиться». Эти пророческие слова были очень точным выражением того, что меня ждет: работа на фирме HYCO была для меня высшей школой создания подводных обитаемых аппаратов, положившей начало большого пути.

Разумеется, защита кандидатской диссертации была отложена, началась подготовка к новому направлению в моей работе. Конечно, в Канаду надо было приезжать с возможно большими знаниями об устройстве подводных аппаратов, о научных исследованиях и специальных подводно-технических работах, проводившихся с их помощью. В середине августа был оформлен выезд, получены канадские визы. В 20-х числах августа И.Е. Михальцев и я вылетели в Канаду: сначала визит в посольство в Оттаве, а затем – в Ванкувер через всю Канаду с востока на запад. Мое пребывание в Ванкувере было и полезным, и приятным. Я разбавил международный коллектив сотрудников фирмы русским присутствием и сразу вошел в команду, как равноправный ее член. На фирме работали, главным образом, канадцы и американцы, но были и немцы, и финны, и англичане, и швейцарцы, и итальянцы. Но коллектив был небольшой: численность составляла 35 человек! Действительно мозги и руки. Три с половиной месяца, которые я проработал на фирме HYCO, стали для меня хорошей школой создания подводных обитаемых аппаратов. И.Е. Михальцев пробыл в Ванкувере 2 месяца и улетел в Москву. Между тем уже шла сборка аппарата «Пайсис IV». Доставленные из Англии четыре прочные сферы (обитаемая и три балластных) были прикреплены к связующей раме, крепился плавучий материал – синтактик, мягкие балластные танки из стеклопластика и т. д. Проводились испытания насоса высокого давления, других гидравлических агрегатов.

Как и ожидалось, были проблемы с приобретением научного и навигационного оборудования для оснащения аппарата, хотя большинство аппаратуры было канадского производства. Часть оборудования, такое как система сбора данных, гидроакустическая система навигации с донными маяками, подводная связь, делалось в Ванкувере, измерительные датчики поставлялись фирмой из Торонто, локатор кругового обзора – фирмой «Весмар» из Сиэттла (США). В комплект поставки входил малогабаритный компьютер фирмы «Hewlett Packard», который должен был использоваться для обработки научных и навигационных данных. На стене в сборочном цехе висел график работ. Окончание сборки и заводских испытаний аппарата было назначено на конец апреля 1972 г., далее морские испытания и приемка аппарата в июле месяце. График работ был очень плотным и сроки выдерживались очень точно. Мак Томсон и президент Дон Сорте время от времени летали в Оттаву. Мак обычно возвращался озадаченным, но на мои вопросы отвечал с долей юмора и с улыбкой, говоря по-русски: «Все хорошо!». Но я чувствовал, что что-то не так. И в конце ноября грянул гром! Мак зашел в мой офис и сказал: «Поехали в бар, надо поговорить». После пары коктейлей он мне сказал: «Все, конец. Американцы заставили канадское правительство отозвать экспортную лицензию на поставку «Пайсиса IV» в СССР. В то время все понимали, что глубоководные аппараты – это техника двойного назначения и они могут применяться как для решения научных задач, так и в стратегических целях. Значительно позже, в 1990 г. я погружался в «МИРе» с Пьером Трюдо, бывшим премьер-министром Канады в 70-е годы прошлого века. Он рассказал мне, что в 1971 году адмирал Рековер специально прилетал в Оттаву, чтобы заставить канадское правительство отозвать лицензию на поставку «Пайсиса IV» в СССР. На этом моя работа в Ванкувере закончилась. Я переехал в Оттаву, где решались юридические вопросы завершения контракта с канадской фирмой HYCO. Вернувшись в Москву, я снова занялся работой с сейсмопрофилографом и подготовкой защиты диссертации. Но мы не забывали о строительстве обитаемого аппарата за рубежом. Тем более что фирма HYCO была заинтересована в новом контракте, дружественные отношения с М. Томсоном сохранялись. Продолжалась переписка по факсу, И.Е. Михальцев периодически встречался с Томсоном за рубежом. Однажды, вернувшись из поездки, он мне рассказал, что на HYCO большие перемены. Президент Дон Сорте исчез в неизвестном направлении, похитив на фирме большую сумму денег. К руководству фирмой пришли новые люди, которые ищут новые контакты на поставку «Пайсисов».

Я описываю процесс создания первых подводных обитаемых аппаратов, поскольку Монин был инициатором этого процесса и пристально следил за тем, как идут дела в этом направлении. Он очень расстроился, когда контракт с фирмой HYCO в 1971 году не состоялся, и требовал от Михальцева продолжения начатого дела.

В апреле 1973 г. состоялась защита моей кандидатской диссертации, а в июне я уехал на Балтийское море, где проводил работы с маломощным сейсмопрофилографом, разработанным мною специально для проведения работ на шельфе. Осенью в Москву приехал Мак Томсон с новым президентом фирмы HYCO Диком Олдекером. Он пришел на HYCO с английской нефтедобывающей компании P&O. Это была первая ознакомительная встреча. Новый президент очень хотел подписать контракт, но не был проработан вопрос гарантий поставки, который бы исключал повторения первого опыта. Была встреча с Андреем Сергеевичем, который однозначно сказал, что пока не будет гарантий, контракта не будет.

Несколько месяцев фирмой HYCO велась работа в направлении разрешения ситуации с обеспечением безопасности поставки «Пайсиса» в СССР. С нашей стороны были подключены некоторые силы государственного плана. Так, директор Института США и Канады Г.А. Арбатов встречался с Госсекретарем США Генри Киссенджером и обсуждал с ним вопрос о том, чтобы американцы не вмешивались в ход нашего контракта с фирмой HYCO. Я об этом знаю из личных встреч с Арбатовым. В результате была достигнута договоренность о том, что первый «Пайсис» должен быть построен не на американском континенте, а где-нибудь в Европе. Руководство HYCO прорабатывало проект сборки аппарата в Швейцарии на фирме «Зульцер» в небольшом городке Винтертур, недалеко от Цюриха. Прочные сферы уже изготавливались в Англии, на фирме «Vickers», а все комплектующие части должны быть доставлены в Европу из Канады на судне. Весной 1974 года Дик Олдекер с вице-президентом фирмы Дэвидом МакДональдом вновь приехал в Москву. Три дня ушло на согласование текста контракта с в/о «Судоимпорт», и контракт был подписан. Я вновь начал оформление выезда в Канаду, но на сей раз с женой и двумя маленькими сыновьями.

Напутственное слово Андрея Сергеевича: «Ну, Толик! На этот раз «Пайсис» нужно привезти обязательно».

В Ванкувере нас разместили в квартире-кондоминиуме в километре от фирмы HYCO. Дали автомобиль «Шевроле-Вега» красного цвета. В это время на фирме шла сборка аппарата «Пайсис V», который строился по заказу английской компании P&O. С моим приездом начались работы по изготовлению, а затем испытаниям комплектующих для нашего «Пайсиса VII», который должен был собираться в Швейцарии. Одновременно И.Е. Михальцев пробивал финансирование на второй «Пайсис». В контракте с HYCO была заложена поставка научного и навигационного оборудования в двойном комплекте, а оборудование тянуло 30 % финансирования. Это существенно облегчало задачу получения финансов на второй аппарат. И это удалось гораздо раньше, чем был построен первый аппарат – «Пайсис VII». В мои обязанности, как и при создании «Пайсиса IV», входило наблюдение за изготовлением узлов аппарата, участие в их заводских испытаниях и в сборке отдельных блоков. На мои плечи легла еще одна большая работа: фирме было поставлено условие, что «Пайсис VII» поставляется в СССР в коммерческом варианте, т. е. без научной и навигационной аппаратуры. Это решение было принято под давлением американцев позже, чем был подписан контракт. Поэтому комплект научного и навигационного оборудования должен был поставляться отдельно от аппарата, так же как и все детали и узлы, необходимые для его установки на аппарат. Решение проблемы по подбору вводов в прочные сферы, кабелей, разъемов для оборудования, согласование изготовления кронштейнов и других узлов для установки легло на мои плечи. Но эта задача решалась несколько позже, когда стало ясно, какое оборудование будет поставлено. Ведь существовало эмбарго, и было много проблем с поставкой наиболее современного оборудования, особенно фирмами США. Но пока стоял вопрос о строительстве «Пайсиса VII».

В ноябре 1974 года в Швейцарию были поставлены 4 прочные сферы (обитаемая и три балластные), изготовленные в Англии, на фирме «Vickers». В это же время из Ванкувера на транспортном судне были отправлены в Европу основные комплектующие: связующая рама, насос высокого давления, блоки синтактика, кабельная и гидравлическая оснастки, аккумуляторы, манипуляторы и другие узлы и компоненты. Несколько позже самолетом отправили локатор кругового обзора высокого разрешения «Весмар Марин», подводную связь фирмы «Мезотек», радиосвязь, внутренние панели и другое. Я лишь один раз в марте 1975 г., когда сборка аппарата шла к концу, слетал на неделю в Швейцарию с целью ознакомления с тем, что сделано, и подписи некоторых технических документов, одобренных регистром ABS (American Beaureau of Shipping). А затем, уже в начале мая, я вылетел в Италию, в Геную, где предполагалось проводить морские испытания аппарата. Туда же прилетели члены приемочной комиссии во главе с Андреем Сергеевичем Мониным, а вместе с ними группа предполагаемых пилотов из Отдела В.С. Ястребова с целью прохождения краткого курса обучения устройству «Пайсиса» и работе на нем. Из шести человек, приехавших в Италию, в команде «Пайсисов» осталось лишь двое – В.С. Кузин и А.М. Подражанский; остальные после Италии продолжали заниматься инженерными делами по профилю прежней работы. В приемочную комиссию входили А.С. Монин, И.Е. Михальцев, В.С. Ястребов, В.П. Бровко (все ИО РАН) и я как представитель в/о «Судоимпорт». Все поселились в небольшом курортном поселке Варацци вблизи Генуи в отеле «Аристон». Монин сразу поставил условие, чтобы у приемочной комиссии была машина. Я переговорил с менеджером нашего контракта с HYCO Дагом Тэйлором, и мне дали «Фиат-132» на 5 мест, включая шофера, т. е. меня. Посмотрев аппарат и ознакомившись с положением дел, Монин сказал: «Пусть пилоты вместе с канадцами занимаются подготовкой аппарата к погружению (там оставалось работы на 3–4 дня), а мы (т. е. члены комиссии) поедем в путешествие по Италии. Наша поездка была организована тем же Дагом Тэйлором, который заказал нам гостиницы во Флоренции и Венеции и выдал мне под отчет некоторую сумму денег. Вся поездка составила 4 дня. Мы были во Флоренции и в Венеции. Походили по Музеям, покатались на гондоле, и, конечно же, я получил огромное удовольствие от поездки на машине по прекрасным дорогам. В то время таких дорог у нас практически не было. Я сидел за рулем, рядом И.Е. Михальцев, а сзади – А.С. Монин и В.С. Ястребов. На автостраде обычная скорость 140–150 км/час. Михальцев шутил: «Летишь, как ракета, директора угробишь». Монин отшучивался: «Ты спереди сидишь, ты и будешь первым!»

А вообще с Мониным было очень интересно ходить по городу и, в особенности по музеям. Он очень много знал и об итальянском искусстве, об эпохе Рафаэля, Леонардо и т. д. Поездка доставила всем очень большое удовольствие. Мне особенно понравилась Венеция: это одно из тех мест, которые мне хотелось посетить. И вот оно случилось… По пути иногда останавливались на пикники в живописных местах. В багажнике лежало несколько бутылок вина и некоторая снедь, подаренные нам хозяином гостиницы «Аристон». Монин спрашивал: «А шоферу можно? (вино)». Но там не было ни ГАИ, ни «алкогольных трубок»: свободно и привольно. Лишь изредка встречались знаки ограничения скорости 100 км/час. Михальцев сразу говорил: «Куда летишь? Здесь 100 км». А Монин отвечал ему: «Это нижняя граница! Можно до 200». Наконец, мы вернулись назад, в Варацци. При подъезде Монин начал скучать и говорить, что вот де мы прогуляли несколько дней, а ребята здесь вкалывали. Я ему говорю: «Андрей Сергеевич! Вы здесь для того, чтобы приемочный протокол подписывать». А он мне: «А ты?» «А я свое дело практически сделал: столько уже подписал. Пусть ребята поработают». И вдруг Монин говорит: «А я вот возьму и не подпишу!» Я отвечаю: «Подпишите». «Нет, не подпишу», – уверенно говорит он. Но об этом позже.

На следующий день состоялись глубоководные испытания «Пайсиса VII». В экипаже были два канадских пилота и Виктор Бровко (представитель Заказчика, т. е. ИО РАН). Договорились о погружении на 700 м, т. к. работы производились с небольшой баржи, а глубина 2000 м, на которую был рассчитан «Пайсис VII», находилась на расстоянии 15 миль от берега; 700 м – всего в одной миле. Погружение прошло успешно. Через день должно было состояться подписание приемочного акта. На следующий день прилетели президент HYCO Ричард Олдекер и вице-президент Дэвид МакДональд. И вот день подписания. Собрались все канадцы и все наши в небольшом холле гостиницы «Аристон». Текст приемочного акта готов, ждем Монина. За ним пошел Михальцев. Приходит и говорит: «Он сказал, что подписывать не будет. Что делать?» Я говорю: «Подождите, я схожу». Мне говорили люди из одного ведомства, что есть такая краткая формулировка – «надо», которая работает безотказно в любой ситуации. Поднимаюсь в номер Андрея Сергеевича, стучу в дверь. «Да», – говорит он. Вхожу и смотрю на Монина вопросительно. Он говорит: «Я же сказал: не буду – значит не буду, и не уговаривай». Я говорю: «Андрей Сергеевич! Надо». «Зачем?». Я опять: «Надо». Он думает и спрашивает: «Думаешь, надо?». Я опять: «Надо». После раздумья говорит: «Ну ладно, иди. Сейчас приду». Спускаюсь вниз, все ждут. Я молча сажусь. Гробовая тишина. И вдруг спускается Монин и сразу спрашивает: «А где шампанское?» Общий выдох, и засуетился Дэвид МакДональд в поисках шампанского. Вскоре все появилось. Без слов были подписаны оригиналы приемочного акта. Монину Олдекер подарил редкую ракушку, которую тот выбрал сам в одном из магазинов, а купил Даг Тэйлор. Вечером состоялся банкет. Но на этом процесс приемки «Пайсиса VII» не закончился. Предстояла еще отправка аппарата в Советский Союз на одном из наших грузовых судов, стоящих в порту Савонна.

В Генуе находилась штаб-квартира советско-итальянской судоходной компании, вице-президентом которой был Виктор Левин, к которому мне было рекомендовано обратиться. С его помощью, а также с помощью людей с HYCO, которые помогали бороться с саботажем докеров и работников порта, бастовавших с целью вымогания денег за перевозку аппарата к судну, погрузку на борт и т. д. В результате с этой проблемой мы справились, и «Пайсис VII» уплыл на нашем судне в Новороссийск. А вся наша команда во главе с Мониным улетела в Москву сразу после подписания приемочного акта.

Я вернулся из Италии в Ванкувер, к моей семье. В мое отсутствие им помогали мои друзья Мак Томсон и его жена Мо́рин. Вопрос о поставке второго аппарата «Пайсис XI» уже был решен. Игорю Евгеньевичу Михальцеву удалось добыть дополнительные деньги во Внешторге, и было подписано дополнение к контракту на поставку второго аппарата. «Пайсис VII» был поставлен без научного оборудования, которое было заказано, но еще не было готово. Большинство оборудования было канадского производства. В Америке были заказаны компьютер «Hewlett-Packard-9603», большой графопостроитель у фирмы Calcomp, датчик скорости звука и некоторые другие приборы. Имея в распоряжении всю документацию, я начертил блок-схему всего комплекса оборудования, подлежащего установке на аппараты «Пайсис VII» и «Пайсис XI». Обложился справочниками по кабелям, разъемам и т. д., которые мне предоставил снабженец HYCO Боб Лауден, и начал подбирать нужные элементы. Когда моя работа была закончена, я отдал все сделанное моему старому другу (еще по 1971 году) Майку Макдональду, который на фирме ведал навесным оборудованием, устанавливаемым на аппараты «Пайсис». С некоторыми корректировками мои разработки были приняты, и фирма разместила заказы на все комплектующие. Была проделана большая работа, которую надо было воплощать в жизнь уже в нашей стране после моего возвращения. А тем временем, началось создание аппарата «Пайсис XI». На заводе в Виктории (столице провинции Британская Колумбия, в которой находится Ванкувер) «Victoria Machinery» изготавливались прочные сферы. Остальная оснастка аппарата изготавливалась на фирме по отработанным технологиям. Поставка аппарата «Пайсис XI» была намечена на весну 1976 года. В правилах экспортного регулирования на товары в рамках эмбарго имеется пункт, согласно которому товар поставляется в социалистические страны без проблем, если уже имел прецедент поставки этого товара. Поэтому в связи с тем, что в СССР был уже поставлен «Пайсис VII», второй аппарат мог быть поставлен из Канады и никто не мог этому помешать. Было лишь одно условие: аппарат должен содержать не менее 80 % канадских материалов и комплектующих. Это условие выполнялось фирмой неукоснительно.

Во время пребывания в Ванкувере я регулярно (раз в 1–2 месяца) летал в Оттаву и каждый раз встречался либо с А.Н. Яковлевым, бывшим тогда послом в Канаде, либо с его помощниками. Учитывая опыт 1971–1972 гг., на этот раз ситуация с поставкой «Пайсисов» была под контролем государства. Однажды в Ванкувер прилетел Г.А. Арбатов (директор Института США и Канады), позвонил и заехал ко мне в гости. Обсудили ситуацию. Он спросил, нет ли проблем, которые нужно решать на высоком уровне или с американцами. Сказал, что отсюда летит в США, где встретится с Г. Киссинджером, с которым уже обсуждал вопрос о «Пайсисах», что Киссинджер обещал, что американцы вмешиваться на сей раз не будут. Надо сказать, что знакомство с Г.А. Арбатовым было очень полезным. Оно пригодилось позже, когда решался вопрос о создании аппаратов «Мир-1» и «Мир-2» (6000 м).

Создание «Пайсиса XI» шло своим чередом. Прочные сферы были изготовлены и испытаны на испытательном комплексе в Сан-Антонио (США). Аппарат «Пайсис XI» был практически готов в марте 1976 г. В апреле были произведены первые испытания аппарата около острова Ванкувер, в бухте Джервис (Jervis Inlet). Я впервые погрузился на глубину 700 метров. Такая глубина испытаний была оговорена в контракте. Для испытаний был выбран очень живописный подводный пейзаж. Аппарат погружался на глубину 700 м и потом поднимался по практически вертикальному уступу, густо населенному различными животными: обилие губок, кораллов, морских перьев, звезд, офиур и, конечно, рыб. По-настоящему сказочное морское царство! Приемочная комиссия собиралась постепенно. Сначала прилетел А.М. Подражанский, который провел со мной пару недель на барже во время первых испытаний аппарата в апреле 1976 г. В конце апреля прилетели И.Е. Михальцев, В.С. Ястребов, В.П. Бровко и зам. председателя в/о «Судоимпорт» П.Н. Ганин. Все, кроме Ганина, погрузились на глубину 700 м. Ждали Монина. Я предложил, чтобы по его приезде на баржу сразу его и погрузить. Были возражения: мол, он устанет от длинного перелета и т. д. А схема прилета была следующая: сначала прибытие в Ванкувер (из Москвы это 18 часов), а затем на маленьком одномоторном гидроплане – перелет к месту погружений. Для погружений использовали баржу с установленным на ней 16-тонным краном и двух больших автотрейлеров для жилья, по 10 кабинок на 2 человека каждый и кухней со столовой. Этот опыт организации погружений мы использовали при работах на Байкале и гораздо позже на Женевском озере (уже с ГОА «Мир»).

А пока приехал усталый Монин, которому я сказал: «Андрей Сергеевич! А прекрасно, сразу с самолета и на 700 м в подводный рай!» Все внимательно на него смотрят, а он сразу поднимает большой палец на правой руке и улыбается. Надо знать Монина! Через полчаса Андрей Сергеевич был уже под водой с канадским пилотом Стивом Джонсоном. Через три часа, выйдя из аппарата, Монин не скрывал восторга, улыбаясь и извергая массу эмоций о том, какое удовольствие он получил и что он видел. Потом, посмотрев на меня, сказал: «Ну что? Не зря я вас заставил все это делать!» «Не зря! Прекрасные аппараты мы теперь имеем. Спасибо Андрею Сергеевичу и Игорю Евгеньевичу», – говорю я. «И Анатолию Михайловичу!» – добавляет Монин. – «Ну, что, друзья, пора, пожалуй, отметить это дело!» Андрей Сергеевич любил праздновать, когда что-то сделано. В одном из трейлеров располагалась столовая, в которой был быстро накрыт стол. Произносились тосты, появилась гитара. Андрей Сергеевич любил слушать мои песни и песни других авторов, которые я пел, особенно Высоцкого. Позже, уже в экспедиции, которую возглавлял Андрей Сергеевич, таких посиделок было много – практически после каждого погружения.

Аппарат «Пайсис XI» был испытан и принят. Руководством HYCO был устроен прощальный банкет, говорились хорошие слова. Когда все закончилось, Михальцев спросил меня «Ну, что дальше?» Я ответил: «Работа и 6000 метров». Я имел в виду работу с «Пайсисами» и создание аппарата на 6000 м. «А почему не 11 000?» – спросил Игорь Евгеньевич. «6000 м – это возможность проводить исследования на 98 % площади океана от поверхности до дна. Кроме того, аппарат на 6000 м будет иметь такие габариты и вес, которые позволят работать с борта наших научно-исследовательских судов», – ответил я. Михальцев согласился, тем более что нами уже были проведены переговоры с Маком Томсоном о создании шеститысячника небольших габаритов и веса с новым источником энергии, базирующимся на гидразине. Эта идея понравилась Монину и была им одобрена.

А пока после приемки аппарата надо было еще немного подождать и задержаться в Ванкувере, так как не все еще было готово для отправки аппарата «Пайсис XI» в СССР. Самое главное – не все научное и навигационное оборудование было поставлено на фирму, а без этого нельзя было грузить аппарат на наше судно, которое ждало и должно было доставить груз во Владивосток. Поэтому приемочная комиссия еще две недели пребывала в Ванкувере – этом городе невероятной красоты. Конечно, побывали в Стэнли-парке, сходили в аквариум с великолепным шоу с дельфинами и касатками. Были в гостях у некоторых сотрудников HYCO, в частности, у менеджера контракта Дага Тэйлора. В 2016 году я был приглашен в Ванкувер на специальный сбор HYCO, который проходит время от времени. Я там увидел некоторых сотрудников еще 1971–1972 и 1974–1976 гг. – тех, с которыми я работал на фирме. Даг Тэйлор провез меня по памятным местам Ванкувера, включая тот блок квартир, где я жил с семьей. Потом мы заехали к нему домой. И здесь на стене я увидел фотографии 1976 года во время прекрасного приема, который для нас тогда устроил Даг Тэйлор, на которых были и Монин, и Михальцев, и многие другие. И Даг сказал: «Анатолий! Это были самые прекрасные моменты в моей жизни» Да и многие сотрудники с HYCO вспоминали работы с русскими как самые интересные и самые важные в их жизни…