Текст книги "Сто первая"

– А теперь, отойти от этого места подальше и лечь лицом на пол, – командовал Тони.

Сейчас он был хозяином положения. Он только собрался попросить помощи, а трое студентов уже сидели верхом на террористах, связывая их руки сзади, кожаными ремнями с их брюк. Тони крикнул Кэрл, чтобы она развязала охранника.

Она не поняла, что ей надо делать, никак не могла прийти в себя, всё было похоже на сон. Не верилось, что можно свободно передвигаться.

Но поняв, что это не сон, она бегом понеслась к охраннику, упав по дороге, поскользнувшись, но боли она не почувствовала. Подбежав к охраннику, схватила его за руки и начала сдирать с него наручники. Он заорал от боли: «Ключи! Ключи! Ключами это открывается! Они у этой проститутки!»

Кэрл бросилась бежать к террористке и опять упала по дороге, слишком уж сильным было её волнение. И вот, ключи у неё в руках, но обратно она уже шла осторожней, помня пройденный маршрут. Охраннику это показалось вечностью, он её торопил.

А в это время, вооружённые студенты стояли рядом с Тони, готовые выполнить любой его приказ, у него уже была своя армия.

Освобождённый охранник, разминая кисти рук, подошёл к связанным террористам, и каждого пнул ногой, а девушку, схватив за волосы, подёргав некоторое время их, сказал ей всё, что о ней думает. Он забрал один автомат у студента. Тот не хотел с ним расставаться, мотивируя, что это его трофей, он натерпелся, это его война. У второго студента Тони забрал пистолет, сказав, что им на троих и одного автомата хватит. Свой автомат, отнятый у террориста, он отдал женатому мужчине, оставив себе только пистолет. Некоторые заложники всё ещё лежали, от счастья у них не было сил встать, они плакали, не вставая. После такого стресса, такого напряжения нервов, все почувствовали слабость, хотелось спать. Люди ничего не предпринимали, привыкли, что ими командовали. Казалось, они не знали, что им делать с неожиданно свалившейся на их головы свободой.

Охранник с одним студентом стал разгребать баррикаду у двери, для того чтобы предупредить полицию: всё закончено, они выходят. Но тут один из студентов предложил, что лучше позвонить полиции. Может так получиться, когда мы откроем двери, они примут нас за террористов или их сообщников, и тогда снайперы откроют огонь на поражение, такое уже случалось.

Все с ним согласились. Но ни один из телефонов не был исправен. Эта морда раскурочила их. Вспомнили, что у него самого был мобильный телефон, но и он оказался сломанным. Рану получил не только террорист. Очередь из автомата задела и телефон, находящийся у него в кармане.

Студенты решили попробовать отремонтировать один из телефонов, а двери пока не открывать, всё равно оставалось двадцать минут до привоза сообщника, и полиция сама должна будет как-то связаться с ними, если не сможет дозвониться.

Кто-то из заложников, придя в себя, пытался закрыть свой счёт в банке, забрать всю наличность и больше никогда не пользоваться услугами банка. Но его никто не обслуживал, его просто не слушали. Каждый был занят своими мыслями.

Тони стоял в стороне с опущенным пистолетом и выглядел очень усталым. Казалось, что он выпадет у него из рук. Он не смотрел на Кэрл. Теперь, когда всё закончилось, он чувствовал себя опустошённым. Ему было стыдно, что у всех на глазах, а особенно, у девушки, которая ему нравится, его унижали, избивали. Он решил – как только выйдет из банка, постарается забыть её. И уже не хотел жениться на ней.

Тони относился к категории таких мужчин, которые, придумав в своём воображении образ любимой девушки, и всю свою жизнь, своё поведение подстраивают под них. Если даже они пока не встретили свою долгожданную и единственную, всё равно происходящее с ними каждый день сравнивают, а могло ли это понравиться их девушкам, а достойно ли они вели себя. И если что-то не так, то для них это целая трагедия. Считают, что их мечта осквернена. Такие люди редко кому прощают обиды. А свои же допущенные ошибки, не прощают себе никогда.

Кэрл догадывалась, что может происходить сейчас у него в душе. Она подошла к нему сзади, не решаясь заговорить. Он молчал, давая понять, ему ничего не надо от неё, как будто бы она его обидела. Он был похож на насупленного ребёнка, у которого что-то отняли. На неё нахлынули нежные чувства, она решила: «Я сделаю то, что мне очень хочется. Пусть будет, что будет».

Кэрл подошла ближе, с каким-то волнением, как будто ждала этого момента так долго, нежно обняла его руками сзади. Она поцеловала его и прошептала ему: «Тони, ты смог, у тебя получилось. Тони всё кончено, ты их всех победил, посмотри, они валяются. А вон та, кастрированная свинья, больше не сможет убивать своих жертв. И всё это сделал ты, Тони. Тони, я согласна выйти за тебя замуж, Тони!»

Кэрл почувствовала, как тело Тони дрожит. Он бесслёзно плакал, от нестерпимой внутренней боли, ему было обидно, что всё произошло у неё на глазах. Он всё не так хотел, он всё себе не так представлял.

* * *

Прошло отпущенное время. Полиция себя никак не проявляла. Всех охватило нетерпение. Хотелось побыстрее уйти. Охранник решил подойти к окну, открыть его и предупредить всех на улице. Он положил свой пистолет, отобранный у террористки, обратно себе в кобуру, повесил на плечо автомат, стволом вперёд и казалось, что автомат у него держится прижатый под мышкой, ремень автомата сливался цветом с рубашкой. Окно было глухое и не открывалось, можно было только сверху приоткрыть форточку. Охранник подставил себе стул, забравшись на него, приоткрыл форточку. Сзади к нему подошёл студент, обхватил его руками, поддерживая, чтобы охранник не свалился.

На улице, в пятидесяти метрах от банка стояло полицейское оцепление. За ними, дальше – толпа зевак. Охранник стал различать знакомую фигуру среди полицейских. Это была его жена, Молли.

– Молли, Молли, у меня все хорошо! Я люблю тебя! Береги нашего малыша! У нас, у всех… – порывы ветра мешали слышать, – всё хорошо! Все кончено!

Молли рыдала не то от счастья, не то от горя.

Полицейский понял, что всё вышло из-под контроля. Он хорошо видел в бинокль ствол автомата, торчащий из-за окна и человека, стоявшего позади охранника. Приняв студента за одного из террористов, а слова охранника «всё кончено», как закодированное послание, что многие убиты и он последний из живых, а его слова «я тебя люблю, береги нашего малыша», как прощальные, комиссар немедленно дал распоряжение готовиться к штурму.

Радостный охранник, спрыгнув со стула, стал готовиться к встрече со своей любимой женой. Стряхивая пыль с одежды насколько это возможно в их положении, он понимал, ему придётся давать интервью, как полагается в таких случаях, покажут по телевидению, он уже речь для этого приготовил.

Все оживились, менялись адресами, давая слово друг другу, что этот день для всех стал днем рождения, и они будут собираться все вместе каждый год. Беда сплачивает, делает людей сентиментальными. Они начинают по-другому ценить жизнь, относиться ко всему живому. Для них уже не бывает скучного времени, а сам факт жизни является неоценимым подарком, они любят крепче.

За дверью послышались шаги, Тони с охранником пошли открывать. Раздался сильный взрыв, и их обоих отбросило назад.

Когда рассеялся дым, бывшие заложники увидели, что в дверном проёме, вместо двери стоял человек огромного роста, на голову выше самого «Гоблина». Он был одет во всё чёрное, голова в герметичном шлемофоне, его бронежилет напоминал панцирь огромной черепахи. Автомат с лазерным прицелом был похож на оружие будущего тысячелетия. Огромные слоновые ноги были обуты в бронированные ботинки, каждая размером с чемодан. Тони, поняв, что это полицейский, кинулся к нему благодарить его за спасение, машинально подобрав пистолет, валявшийся рядом с ним, который он выронил при падении. Он хотел обнять полицейского на радостях. Но тут его невежливо встретила нога в чемодане.

Удар был такой силы, что несчастное тело Тони отлетело на восемь метров, два метра по воздуху, остальные по полу. И только ударившись о стену, остановилось бездыханно. Все решили, что Тони помер.

Пожилая пара бросилась к нему со слезами. Старик стал проверять у него пульс, затем, досадно покачав головой, стал утешать свою жену. «Всё кончено, всё, он отмучился, теперь он в раю, ему хорошо». Это её немного успокоило, но она попросила его, чтобы прямо сейчас, прежде, чем он начнет отпевать Тони, дал слово, что они заберут тело Тони с собой в Бразилию, и там похоронят. Ведь у него никого не было в этой стране. Она хочет до конца своих дней ухаживать за его могилой.

Охранник с пистолетом бросился к полицейскому объяснять, что Тони хороший, но получив дубинкой по голове, упал, как скошенный.

Кэрл, придя в себя, поняла, что происходит. Разогнавшись, как хищная птица, набросилась сверху на полицейского, пытаясь содрать с его головы шлем и заорать ему в ухо, что он всё перепутал, и его не за этим ждали. Он легко стряхнул с себя Кэрл и она, как осенний лист, унесённый ветром, сверху упала на Тони.

«Ах, Тони, Тони, бедный Тони, тебе только этого не хватало, как будто всего было мало», – запричитала старая женщина, обняв своего старика.

Вбежавший новый полицейский открыл шквальный огонь поверх голов из автомата, а когда у него кончились патроны, вспомнил, что у него есть граната со слезоточивым газом, бросил её в помещение банка. Вновь забежавшие полицейские продолжали стрелять в потолок, по стенам, выкрикивая команды, чтобы все сдавались.

Каждый новый полицейский считал своим долгом отстрелять весь выданный боекомплект. Они прибывали и прибывали, и всё начиналось заново. Это было похоже на Олимпиаду, где главное не результат, а участие. Несколько пар рук схватили студента с автоматом, обескураженно озиравшегося, вырвали у него автомат из рук, чуть ли не с руками, а его самого выкинули в неоткрытое окно. Это был тот самый студент, который не хотел отдавать охраннику трофейный автомат, как раз в это время была его очередь носить его, у них на троих, был один автомат.

Женатый мужчина, догадавшийся, что их приняли за террористов, выбросил свой автомат, но это ему спасло только жизнь. Нога в чемодане настигла и его. Он исчез, его не стало… видно в тумане.

Дым, брошенной гранаты, заполнил всё помещение. Люди кашляли, лежа на полу, посылая проклятия судьбе и тем, кто придумал банки.

Когда у полицейских кончились патроны, они по рации связались с комиссаром. Тот был сильно удивлён, что они потратили весь запас. И трагическим голосом извинялся перед ними, перед их семьями, что он, комиссар, чего-то не доглядел, не учёл и послал своих парней на верную смерть.

Некоторые полицейские стали обниматься, как бы прощаясь, полагая, что это может быть последние мгновенья. Теперь с их жизнью может случиться летальный исход. У кого были мобильные телефоны, звонили родным, прощались. Один даже успел сделать завещание. Радостный голос комиссара появился в эфире.

– Парни, держитесь! Я вас прошу, берегите себя, через пятнадцать минут боеприпасы подвезут. К вам на помощь идут резервисты.

Это подбодрило спасателей. Слова комиссара хорошо услышали все заложники. От мысли, что ещё придут их спасать, ужас охватил их. По иронии судьбы, при террористах они страдали, но тогда было легче, избивали одного Тони. Теперь – всех подряд и вдобавок, газами травят. Каждый из них сейчас готов золотом заплатить даже за мышиную нору, чтобы спрятаться в ней, не задумываясь, сможет ли он втиснуться в неё.

Дым постепенно покидал помещение, через выбитое студентом окно. Выйдя из укрытия полицейские заметили четырёх связанных людей. Они бросились к ним со словами: «Вы спасены!» и стали развязывать их.

Развязанные террористы глазам своим не верили. Ни в одном хрустальном сне не могло им это предвидеться. Один из молодых полицейских опустился перед преступницей на одно колено, помогая ей одеть, снятый с себя шлем-противогаз, сделал ей предложение, объясняя, что всю жизнь мечтал спасти девушку и жениться на ней, поэтому и пошёл работать в полицию. Очень просил не отказывать ему, если она не замужем. И тут же закашлялся, дым ещё не весь выветрился.

Его примеру последовали остальные. Сняв с себя противогазы, отдали их развязанным людям. Их тоже не остановил отравленный воздух. Для них главное – спасти заложников. Для этого они здесь. Огромный полицейский склонился над «Гоблином» со словами:

– Сэр, мы Вас спасём, Вы должны жить, – и заботливо одел ему на голову снятый с себя шлемофон-противогаз.

Вновь раздавшийся в эфире голос комиссара объявил, что все спасатели представлены к различным наградам. И рядом с ним, сейчас, собралось много красивых девушек, желающих познакомиться с ними после завершения операции.

Гордости и радости спасателей не было границ. Все ждали окончания, предвкушая тёплые встречи. Но не тут-то было.

Когда всё выяснится, комиссар уйдет в монастырь. Большой полицейский, вон тот, который склонился над «Гоблином», вместо того, чтобы пинками тащить его на электрический стул, он его лечит, расстегнув у него брюки, пытается руками там, что-то восстановить. А в это время малыш Тони умирает на руках у Кэрл. Узнав всю правду, этот полицейский не выдержит позора и уволится, и даже уедет из города. Связь с ним потеряется, говорят, что он покончил жизнь самоубийством. А вон тот, который бросил гранату со слезоточивым газом, от него уйдет жена и он, в конце концов, сопьётся. Многих стрелявших уволят. Они пойдут продавать гамбургеры в Макдональдсе. Посетители, узнав об этом, перестанут их покупать. Им придётся и оттуда уйти, и ещё долго они не смогут устроиться на работу.

А теперь переведём дух. Мой дедушка, держа двумя пальцами спичку, показывая на неё, говорил: «Ею одной можно сжечь всю планету». Часто мы упускаем маленькие детали, которые приводят к большой трагедии. Вы помните, как всё началось? Вы помните ошибку охранника – автомат в окне? Затем последовала ошибка комиссара. Ему послышалось, а он приказал. Потом досадная ошибка Тони. Зачем ему надо было с пистолетом в руках, нестись к полицейскому, проявлять ласку?

Следующая ошибка: никогда нельзя бросать гранату со слезоточивым газом в помещение, где есть заложники, если даже, с головы до задницы, натянут герметичный шлем. От этого только пострадают заложники.

А террористы? Террористы – люди подготовленные, они знают, на что идут. Ещё одна ошибка: никогда не надо открывать огонь, если в вас никто не стреляет. А тем, кто любит пострелять, лучше это делать в тире.

Когда помещение банка полностью проветрилось, картина стала проясняться. Контратакующих полицию не было. Стены и потолки банка были похожи на учебное здание для подготовки антитеррористических групп. Люди валялись на полу, покрытые пятисантиметровым слоем штукатурки. Казалось, летом, внутри банка выпал снег. Никто не издавал ни единого звука, хотя от всего этого следовало бы стонать. Но заложники опасались, если спасатели, узнав, что остались живые начнут стрелять и по ним. Лучше притвориться мёртвыми.

Тем временем к полиции подоспело подкрепление. Был слышен гул танков, подъехавших к зданию банка и топот ног, спрыгивающих на землю. Осторожно, с опаской озираясь, в дверном проёме появились вновь прибывшие, полицейские. Удивлённые и раздосадованные встретившей их обстановкой, они уставились на своих коллег, суетившихся над раненым. Было видно, что их услуги не нужны. Они, кажется, опоздали. Первых освобождённых заложников собирались выводить. Один из только что прибывших спасателей, недовольный своим безучастием, снял с головы свой герметичный шлем, он ему не пригодился.

– О, Господи! – вскрикнула Кэрл, так радостно у неё никогда не билось сердце. – Я знала, я знала, что этому абсурду, этому безумию, должен быть конец!

Полицейский без шлемофона был никто иной, как её брат Рони.

– Рони, Рони, помоги нам!

– Кэрл, что ты здесь делаешь?

– Помоги, я тебе разъясню…

Рони подошёл к сестре, всё ещё не веря своим глазам. Она сидела на полу, у себя на коленях держала за плечи какого-то парня с разбитой губой, собираясь встать с ним.

– Кэрл, кто это?

– Это мой парень.

Лицо этого человека показалось ему знакомым, но он не мог вспомнить его.

– А почему я его не знаю? – спросил он.

– Я тебе потом расскажу, что и как происходило… – шёпотом сказала Кэрл.

– Рони, слушай внимательно, – она схватила его рукой за воротник куртки, потянула к себе вниз.

– Вон те, двое в плащах, и есть террористы и тот, раненый, тоже. А вон та, сука сумасшедшая, которой объясняется полицейский, их сообщница. Не дай им уйти.

Прищурив глаза, Рони посмотрел в их сторону. Они вели себя нервозно, спешили покинуть помещение, почему-то выражая желание, забрать раненого с собой. Оценив ситуацию, Рони мгновенно всё понял. Он связался с комиссаром по рации, передал, чтобы никого не выпускали из здания банка, кажется, кто-то хочет, не попрощавшись с ними, уйти. Сразу же была дана команда вновь оцепить здание банка. Поняв, что сейчас их разоблачат, террористы, оставив раненого сообщника, двинулись в сторону внутренней двери, пытаясь уйти через подземные коммуникации.

– Рони! – Кэрл теперь просто орала. – Задержи их! Там за дверью тоннель! Не дай им уйти!

Направив на них оружие, Рони ехидно спросил их:

– Куда вы собрались, господа, даже не поблагодарив нас? Поднимай руки!

– Это они, это они, – кричали со всех сторон люди, поднявшиеся с пола. С них сыпалась пыль, штукатурка. Они были все одинаковые. Камуфляж из пыли и грязи делал их похожими.

– Мы, мы, жертвы настоящие, а они – террористы! – кричали бывшие заложники.

Наконец-то ситуацию взяли под контроль. На террористов надели наручники и отвели в сторону. Молодой полицейский, узнав, кто была его пассия, кому он объяснялся в любви, сам был убит наповал, он просто остолбенел. Бывшие заложники покидали здание банка. Они медленно сходили по ступенькам, похожие на людей, вернувшихся живыми с поля боя.

Рони помог сестре вынести её парня, тот с трудом передвигался, и по нему было видно, что он мало понимает, что с ним происходит.

Двое студентов отказывались покидать помещение банка, пока не найдут своего товарища, последний раз его видели с автоматом, караулившего террористов. Но им объяснили, что их товарища спасли первым и теперь его надо искать на улице, в радиусе тридцати метров.

Увидев выходящих заложников, толпа нетерпеливых журналистов, набросилась с вопросами. Никто не желал что-либо рассказывать, журналистам дали понять, что отсюда все идут прямо в суд и многих уже там ждут адвокаты.

Заинтересованные журналисты взяли в кольцо стоявшего рядом комиссара. Он выглядел раздавленным и потерянным, заикаясь, с волнением оправдывался. Приказ о штурме отдал в силу того, что внутри банка раздалась автоматная очередь, и они решили, что убивают заложников. И этот охранник в окне, с автоматом запутал их. До последнего момента, они, со своей стороны, выполняли все договоренности с террористами. Словом, трагическое стечение обстоятельств.

Оставив Тони и Кэрл недалеко от банка, Рони вернулся назад. Свежий воздух хорошо помогал Тони. Он пришёл в себя, пошатываясь, пошёл, отдаляясь от Кэрл, как будто, они и незнакомы. Она в это время говорила что-то журналисту и не сразу заметила отсутствие Тони. Какие-то телевизионщики остановили его, им нужен был герой, чтобы показать его всем, сделать репортаж, но сразу же отпустили, видимо, избитый вид Тони не располагал к этому.

Журналистом должен был быть прямой потомок великого Данте, но возможно, и ему не хватило бы слов описать: сейчас Тони был само «горе во плоти».

– Тони, Тони, подожди, я позвонила домой, сейчас мы с тобой поедем ко мне, – остановив его, поправляя пиджак и стряхивая с него пыль, назидательно тараторила Кэрл. – Я тебя помою, накормлю и положу в свою кровать, тебе надо отдохнуть.

Тони замотал головой:

– Я не пойду с тобой.

– Почему?

– А ты, что не знаешь? – обиженно спросил он. – Я не удивлюсь, как только мы придём, туда прибегут твои друзья, соседи, какие-нибудь родственники и начнут бить меня. Сегодня не мой день.

Она невольно улыбнулась, жалостно, с любовью посмотрев на него.

– Ах, ты ещё и смеёшься надо мной?

– Нет, что ты, Тони, – опомнившись, Кэрл поняла, что действительно улыбается, и сделала трагическое лицо.

Это ему не понравилось ещё больше, и он зашипел на неё:

– Теперь ты выглядишь так, как будто это тебя били, а не меня. И вообще, Кэрл, нам нужно расстаться.

– Почему, почему ты так говоришь? – удивлённо возмутилась она.

Он посмотрел на неё: сказать или не сказать, и после паузы продолжил:

– Знаешь, мне мама всегда говорила: «Тони, лучше выбирать девушку, которая тебя сама выберет, и необязательно её любить. Пусть она сама тебя любит, и тогда она будет делать для тебя всё, что пожелаешь, а это и есть рай на земле».

Затем с грустью добавил:

– А маму я не слушал. – Вздохнул. – В моей жизни было около ста женщин и всех выбирал я, искал единственную и получал одни разочарования. – Он задумчиво замолчал, как бы сожалея о бесцельно прожитых годах.

От услышанной Тониной статистики, Кэрл зашатало, её чуть удар не хватил. Она всё не могла понять, послышалось ей всё это или нет.

Тони, с досадой махнул рукой, пошёл, как убитый горем.

А Кэрл продолжала стоять, не моргая, смотрела в одну точку. Туда, где раньше стоял Тони, там была стена, казалось, она этого не замечает, продолжая слушать и глядя перед собой.

С трудом выйдя из оцепенения, она поняла, что он уходит. Кэрл побежала за ним, подпрыгивая и прихрамывая. Только сейчас она заметила, что у неё сломан каблук. Это случилось ещё в банке, когда её сбросил полицейский. Наверное, она не вся упала на Тони, каблуку не повезло.

– Стой Тони, стой! – схватив за грудки, она прижала его к стенке. – Ты, что хотел сказать, что я у тебя сто первая, да, Тони? – спросила она, подняв свою левую руку, выставив на ней указательный палец, не отпуская правой рукой пиджак. – Тони, скажи мне, – она с мольбою смотрела ему в глаза, переходя на шёпот. – Сто первая, да? – при этом её указательный палец настороженно замер перед его носом, для того чтобы прищемить ему губы, если он даст утвердительный ответ.

Тони, поняв, что Кэрл ещё не готова к прозе жизни, решил хоть как-то её утешить.

– Успокойся, успокойся, Кэрл, я не пойму, что тебя так беспокоит? – глаза его стали хитрыми и он загадочно улыбался. Странно его было видеть таким, после посещения банка. – Кэрл, если подумать, сто первая, это почти, как первая. Ты первая, уже первая, разве не так, Кэрл?

– Но во второй сотне, Тони, и ты меня хочешь порадовать этим? Ты издеваешься надо мной! Ты меня ставишь в один ряд со своими проститутками, да?

Лучше бы она последние слова не говорила. У Тони на лице было написано большое удовольствие. Она поняла, что он вспомнил, как она сама, ставила его в один ряд со всеми, когда он ей объяснялся.

– В общем так, дорогая, я тебе не подхожу. Мы объяснились, хотя я тебя не пытаю, сколько у тебя было женихов. Я ухожу. – Сказав всё это, он сделал шаг и упал. Видимо, последнее объяснение утомило его.

Она с трудом подняла его, прислонив к стене, смотрела на него и думала: «Я себя не узнаю. Зачем мне этот кобель?»

Затем, поразмыслив ещё, решила: «Ладно, отвезу его домой, помою, а там, видно будет. Всё равно, родители ждут, не без жениха же приходить. Надо только такси поймать. И, в конце концов, все эти женщины у него были до меня», – продолжала она себя лечить от потоков ревности. Тони стал похож на старый комод, без двух ножек, уберёшь руку, он падает, постоянно надо чем-то подпирать.

«Куда пропали все такси? – думала она. – Когда нужно, тогда их нет». Рядом остановился черный джип. Из него вышли двое мужчин, показали ей удостоверение агентов ФБР и объяснили, что они должны забрать его, он им нужен. Она вцепилась в него:

– Я не отдам его вам!

Озадаченные её поведением, они спросили:

– А кто он, Вам будет?

– Это мой жених, – сказала Кэрл, сама в это веря.

Слова Кэрл их очень удивили. Похоже, они хорошо знали Тони и были осведомлены о его личной жизни. Ещё она обратила внимание, когда они подошли, их взгляды встретились с Тони, вроде поздоровались. Их каменные лица потеплели. Пожав плечами, агенты вежливо сказали:

– Мисс, мы сожалеем, но он пойдет с нами.

– Тогда и я пойду с вами, – собралась она в машину.

– Нет, мисс, ничего из этого не получится. Мы Вам всё сказали. И ещё, Вам будет безопасней не находиться рядом с этим человеком, у Вас могут возникнуть большие проблемы.

– Он кто, злодей, маньяк? – спросила она.

– Нет, мисс, о чем Вы говорите? – виновато остановил её один из агентов. – Всё наоборот. Он даже больше, чем хороший парень. – И всем своим видом показывая, что больше они не намерены ей что-либо объяснять, посадили Тони в машину и увезли. Кэрл, ещё долго стояла на одном месте и думала: «Да, кто он такой, этот Тони?»

* * *

Рони подвёз Кэрл к дому:

– Ну всё, Кэрл, приехали.

– Рони, я не хочу в таком виде появляться перед родителями. Сам понимаешь, их возраст… Позвони, предупреди.

– Да, разумеется, так будет лучше, – достав из куртки мобильный телефон, он набрал номер. – Здравствуйте мама… Отец дома?.. Как ваше здоровье?.. Нет, у меня всё в порядке, ничего такого не случилось.

Кэрл поняла, что мама забеспокоилась.

– Мама, я привёз Кэрл к дому, у неё небольшое недомогание, а так всё хорошо. Бросили трубку, Кэрл, сейчас они выйдут, – тревожным голосом сказал Рони.

И действительно, парадная дверь стремительно распахнулась, мать с отцом, толкая друг друга, оказались на крыльце. Опустив дверное стекло автомобиля, Кэрл наигранно улыбаясь, поздоровалась с родителями. Это их немного успокоило, но они, переминаясь с ноги на ногу, продолжали стоять на одном месте и тревожно смотреть в её сторону.

Рони вышел из машины и открыл ей дверь.

Кэрл с трудом вылезла, держа в руках сумочку и туфли. Мать, увидев её в таком состоянии, босиком на асфальте, в грязном, порванном костюме, с растрёпанными волосами, схватилась за сердце, из груди вырвался стон. Ноги подкосились. Отец едва успел обхватить её за талию. Кэрл этого боялась больше всего. Рони кинулся к матери.

– Мама, всё хорошо, всё в порядке, успокойся, могло быть хуже! – подхватив её они втроем внесли мать в дом.

Немного успокоившись, она пришла в себя. Отец не отходил от неё.

– Что произошло, Кэрл? – спросил он.

– Папа, всё случившееся уже позади, Рони объяснит. Больше всего, я сейчас хочу принять душ, – устало сказала она.

Поднявшись в ванную комнату, Кэрл сбросила одежду, успев разглядеть себя в зеркале. «Вот как я ужасно выглядела перед Тони», подумала она. Забралась в джакузи, села и направила струю теплой воды в лицо.

Мысли неслись, одна за одной. Всё произошедшее казалось кошмарно. Она добавила горячей воды, как бы стараясь смыть страшные воспоминания.

Немного успокоившись, Кэрл вновь стала переживать случившееся. Она ясно видела картину этого утра. Как вышла из дома, в прекрасном настроении, как к ней подошёл Тони, как он хотел удержать её на улице, объясняясь в своих чувствах. Если бы она согласилась выслушать его там, а не потащила в банк, всё это не произошло бы с ней. Она чувствовала себя виноватой: «Из-за меня, он мог погибнуть, я была с ним так невежлива», – Кэрл заплакала. «Я обязательно найду его, мне надо так много ему сказать».

Постепенно дом стал заполняться родственниками и друзьями. Новость быстро распространилась. Рони приходилось вновь и вновь пересказывать произошедшее. Кэрл закрылась в своей комнате с подругой Сандрой. Ей не хотелось обсуждать, произошедшее со всеми. Мама Эмми без устали курсировала из кухни в её комнату, нося чай и разные лакомства. Кэрл вновь ощутила себя той маленькой девочкой, боявшейся даже на миг отойти от матери.

Слушая рассказ Кэрл, Сандра молилась, вознося хвалу Господу, о чудесном спасении всех заложников. Она, как могла, успокаивала подружку. «Если Рони обещал найти этого Тони, то обязательно сделает. И потом, пусть этот парень подлечит свои раны, а чувства его к тебе, Кэрл, обязательно вернутся, если они были серьёзными».

* * *

На следующий день, вечером после службы, Рони заехал к родителям, чтобы проведать Кэрл и заодно, рассказать о своих поисках. Отец открыл дверь.

Войдя в прихожую, Рони увидел сестру, сидящую у камина. И мать, поправляющую одеяло на её коленях. Она была похожа на орлицу, готовую в любую минуту, помочь своему птенчику и защищать его. Было очень трогательно смотреть на эту картину.

Рони пошутил:

– Жаль, что это не со мной произошло.

Мать посмотрела на него с любовью и укором.

– Рони, ты знаешь, как я вас обоих люблю, – подошла и поцеловала его.

Он продолжал шутить:

– Знаю, знаю. Всё равно, ты её любишь чуточку больше.

Кэрл старалась не выдать своего любопытства и волнения, а он, как будто нарочно, и не собирался заговорить о Тони, испытывая её терпение. Когда он съел третье подряд, испеченное мамой пирожное и выпил вторую чашечку чая, отец, видя беспокойные глаза дочери, сам спросил: «Что слышно об этом парне?»

Рони молча зевнул, видимо, ему доставляло удовольствие, томить Кэрл. И сказал совсем неожиданно:

– Слушай, Кэрл, по дороге я встретил Микки. Он переживает за тебя. Собирался зайти со мной, чтобы проведать тебя, но я ему посоветовал сделать это в следующий раз. Я правильно поступил? – спросив её, он хитро посмотрел ей в глаза, ожидая похвалы.

Кэрл посмотрела на него зло, едва улыбнулась и буквально прошипела:

– Рони, я сейчас в тебя что-нибудь брошу. Давай, рассказывай то, что надо!

Тут Рони посерьёзнел, посмотрел на неё строго, как полицейский на осужденную.

– Нет, это ты мне должна рассказать, где ты выкопала этого парня?

– А что такое? – ехидно улыбаясь, Кэрл покачала головой.

– А то, – продолжал он, – что там, в ФБР, когда я поинтересовался о нём, на меня посмотрели, как на идиота. Пытался объяснить им, что он жених моей сестры. И знаешь, куда они меня послали?

Кэрл испуганно спросила:

– Куда?

После небольшой паузы, как будто он хотел, чтобы она сама догадалась, Рони сказал:

– К тебе, Кэрл, к тебе.

– Ко мне? – она невинно удивилась.

Вид у неё был жалкий. Но тут на помощь пришёл отец. Похлопав Рони по плечу, он успокоил его:

– Ничего страшного, сынок. Я-то думал тебя в другое место послали…

– Они заявили мне, – сухо продолжал Рони, – если он жених твоей сестры, она сама должна знать, где он живет и как его найти.

Видя плачевное состояние сестры, Рони подсел к ней, взял её руку, нежно поцеловав, тихо сказал:

– Ты должна рассказать мне всё, что ты о нём знаешь, – посмотрев на её реакцию, добавил, – тогда и я скажу последнюю новость, сколько удалось о нём узнать.