Текст книги "Сто первая"

– Сэр, сэр, я извиняюсь, что отвлекаю Вас, – заговорил Тони, – у нас устали руки, если Вы не против, мы бы хотели их опустить.

Громадина встал, опять своей прежней походкой подошёл к Тони, сверля его взглядом.

– И что тебе, Бамбино, всё не так, что тебе здесь не нравится? – и сам же ответил, – руки устали, говоришь.

– Да, сэр, – утомлённо ответил он.

– Знаешь, Бамбино, в чём твоя проблема? Ты, просто, не тот банк выбрал, тебе надо поменять банк на более надёжный.

– Сэр, это не мой банк, мне здесь нечего делать, у меня здесь даже счёта нет.

– Нет, говоришь? А зачем припёрся?

– Я пришел со своей подругой, сэр, – с грустью сказал Тони, рассчитывая на снисходительность.

– И кто твоя подруга?

Только Тони собрался с гордостью показать на Кэрл, как Громадина заявил:

– Вот её мы первую и расстреляем.

Тони чуть язык не проглотил. От мысли, что он мог выдать Кэрл, у него дрожь пошла по телу. Кэрл, поняв, что речь идет о ней, стала белой как простыня, ноги держали её с трудом. Громадина, не сходя с места, повернулся туловищем к заложникам и стал высматривать, кто из женщин мог бы быть его невестой. Взгляд у него остановился на девушке в очках. Она была невысокого роста, очки хорошо подчеркивали её большой нос, худые поднятые руки говорили сами за себя. Сказать, что она сидит на диете, значит, ничего не сказать. Она была плоской, как фанера. Только надетое платье выдавало, что это не парень.

Он протянул руку с автоматом в сторону девушки, показывая на неё:

– Эта, да, Бамбино, эта твоя невеста?

Услышав эти слова, девушка резко подняла голову. До этого она постоянно глядела себе под ноги и ни разу ни на кого не посмотрела за всё это время, и не было понятно, как она догадалась, что речь идет о ней. И так быстро затараторила, что сначала было непостижимо, о чём она говорит:

– Я его не знаю, я его не знаю, я с ним незнакома, я никогда его не видела, я даже здесь в банке сегодня его не видела! – Сказав это, девушка быстро повернулась к колонне, всем видом показывая, что она скорей готова сойтись со столбом, чем быть невестой Тони.

Затем Громадина посмотрел на Кэрл и быстро перевёл взгляд, ничего не спросив о ней, видимо решив, что Кэрл слишком хороша для Тони, да и ростом выше.

– Наверное, эта, – направил он свой автомат в сторону девушки, стоявшей рядом с Кэрл. Но та быстро опустила руки, обхватив рядом стоявшего мужчину за живот, так, что тот чуть не упал. Она же его и удержала.

– Я уже замужем три года, – с радостью отрапортовала она.

Рядом с ними стояла пожилая пара. Недалеко от них трое студентов. Громадина двинулся в сторону кассовых окон, чтобы там посмотреть невесту для Тони. Пока он сватал Тони, Кэрл внимательно смотрела на Тони. Она его видела по-новому. У неё появилось какое-то незнакомое чувство, как будто она его давно знает. Он казался ей таким благородным, таким мужественным, таким идеальным. Она уже любила его.

Ох, уж эти женщины, эти женщины… Тони на улице из кожи вон лез, чтобы понравиться ей, но у него ничего не получилось. Потребовалась попасть на какую-нибудь войну, рисковать жизнью и проявить себя. А ведь легче было, полностью, выслушать его на улице, там в любви не каждый день объясняются.

За кассой сидели шесть женщин. Пожилую афроамериканку он сразу же исключил из предполагаемых невест для Тони. Осталось пять. Затем ещё две невестки быстро выбыли, уж очень они были полноватые, пожалел он Тони. А одна из оставшихся трёх, вообще оказалась парнем, что его сильно обрадовало, – выбирать осталось из двух. Обе они были молоды и достаточно привлекательны. Он уставился на них, и время от времени переводил взгляд, то на одну, то на другую, и смотрел на Тони.

«Вот эта», – решил он, показывая на блондинку, полагая, что раз Тони жгучий брюнет, то ему должны нравиться блондинки. Бедная девушка потеряла дар речи, она даже возразить не могла.

– Вот она, вот, я так и знал. Мне её не трудно было узнать, Бамбино, – сам себя хвалил он.

– Нет, сэр, нет! Мне не очень хочется огорчать Вас, и даже не то, что я не хочу соглашаться с Вашим вкусом, девушка даже очень привлекательная. Но это не она, – и тоном, полным решительности, отрезал, – я Вам этого никогда не скажу!

Речь его была краткой, но это означало, «можете меня прямо сейчас пристрелить, можете позже, но вы от меня ничего не узнаете».

– Нет, Бамбино, нет, – медленно, многозначительно замотал головой террорист, – ты нам скажешь, это не то, что ты думаешь, это не от любопытства. Нам совершенно безразличен твой вкус. Она нам нужна для того, чтобы, – и тут он замолчал, как будто боялся раскрыть свой план. Но всё же сквозь зубы выцедил, – она пойдет с нами, ты останешься здесь и будешь делать то, что скажем мы, а впоследствии её отпустим. Жизнь твоей девушки будет зависеть от тебя…

– Я вам уже ответил! Я помогать вам не буду.

Но слова Тони его не слишком беспокоили, видимо, у него в запасе было ещё что-то. И он, довольный проделанной работой, пошёл отдыхать на свое место. Тони терялся в догадках. Зачем он так сказал, зачем ему нужна именно его девушка, какую помощь он хочет получить, торгуясь с ним? Разве они не предусмотрели, как уходить из банка? Почему он хочет его привлечь к своему плану отступления? Что могло измениться в их планах, или они решили что-то добавить к нему? Он спрашивал себя, почему они не разрешают заложникам опустить руки? Чтобы те не напали на них? Нет, не этого они добиваются, тем более что никто из заложников больше не держит руки как раньше, на уровне плеч. Все заложники подавлены и устали, нет сил к сопротивлению. Скорее всего, террористы хотят заложников морально убить, чтобы всем стало ясно, они – никто, их жизнь ничего не стоит и тогда их легче контролировать, так думал Тони.

Зазвонил телефон, главный террорист поднял трубку.

– С вами говорит комиссар полиции, через пятьдесят минут к вам будет доставлен ваш человек. Наши требования: никто из заложников не должен пострадать, в противном случае, мы уничтожим вас всех. – И после небольшой паузы добавил, – и вашего человека.

– Хорошо, хорошо, – ответил террорист, с еле скрываемой радостью. – Сержант, наш договор в силе, – почему-то понизив в должности комиссара.

– У нас ещё есть к вам вопросы, – раздражённо сказал комиссар.

– Спрашивай, коп, спрашивай, – снисходительно разрешил террорист.

– Как вы собираетесь уходить? В ваших условиях ничего нет по этому вопросу.

– Хороший вопрос, комиссар, хороший, – ответил он, быстро восстановив его в прежней должности.

– За нами прилетит президентский вертолёт, – издевательски произнёс он, радуясь своему остроумию.

На это не последовало никакого ответа.

– Комиссар, комиссар, что-то со связью, телефон не работает, – забеспокоился он.

Раздался железный голос комиссара:

– Я вас слышу, – спокойно сказал он, – говорите.

– Ну, а если без шуток, комиссар, будет так комиссар: когда наш человек войдёт к нам, мы позвоним нашим людям, подъедет бронемашина, и мы спокойно должны сесть в неё, никто не должен препятствовать нам. К этому времени, вы должны убрать оцепление с северной стороны, и вообще, лучше уберите всё оцепление. Также мы заберём с собой несколько заложников.

Резкий голос комиссара прервал его:

– У нас не было никаких переговоров по этому пункту. Мы не позволим вам увезти с собой ни одного заложника!

– Комиссар, комиссар, что за речи, о чём вы говорите? Да, это мы не обсуждали, но только потому, что это само собой разумеется. Вы что не знаете правил? – иронично продолжал он. – Вы никогда не смотрели фильмы с захватом заложников, никогда не читали книжек про это?

А потом уже тоном, не терпящим возражений, отрезал:

– Комиссар, вы хорошо знаете, и мы хорошо знаем, что произойдет, когда мы сядем в машину. Вы знаете, что будете нас преследовать, и мы знаем это. Нам нужны заложники всего на два часа, потом мы их отпустим. Эти два часа вы не должны нас вести. А потом, потом пусть будет то, что будет, – философски отметил он. – Пусть хорошие ребята ловят плохих.

– Нам нужно время, чтобы обсудить ваши новые условия.

– Обсуждайте, комиссар, у вас осталось только сорок минут. Если после этого времени рядом с нами не будет стоять наш человек, то первый заложник будет расстрелян.

– Ваш человек – убийца, – с возмущением напомнил ему комиссар.

– Это для вас он убийца, комиссар. Для нас он товарищ, наш исполнитель, наш брат, – и со злостью бросил трубку, со словами: «козёл вонючий, таких надо гнать из полиции, только зря зарплату получают», и загадочно заметил: «Хотя пока такие идиоты работают в полиции, мы можем спокойно продавать наш товар».

Затем, посовещавшись с одним из сообщников, объявил – всем, у кого есть мобильные телефоны – сдать ему, отказавшиеся будут расстреляны. После таких аргументов убеждать заложников не было необходимости. Все, у кого были телефоны, выстроились в очередь, радуясь, что появилась возможность опустить руки, да и кому нужны эти аппараты сейчас, когда на кону жизнь. Ах, если бы они знали, чего будет стоить им это всё впоследствии, если бы догадывались, то их радость перешла бы в сплошное уныние.

Громадина удобно расположился в своём кресле, даже отложил в сторону автомат и разминал ладони, каждая размером с лопату, показывая их всем, что он готов к приёму. Первой подошла сдавать худощавая девушка в очках. Он взял у нее телефон, стал вертеть в руках, сетуя, почему такая старая модель. Затем долбанул телефоном о край стола. Хруст его хорошо услышали все. Затем, со словами утешения, что мол телефон был старый и его следовало поменять пять лет назад, отдал его обратно девушке. «Да, обязательно! – радостно согласилась девушка. – Спасибо за совет. Как только выйду на улицу сразу же куплю телефон последней модели», – заверила она. В её словах звучал беспокоивший всех вопрос: с нами всё будет в порядке? Но его доброжелательная улыбка от уха до уха, говорила, как будто, что безопасность заложников для него важней всего, и здесь он находится только ради этого.

Второй сдала свой телефон женщина, которая замужем уже три года. Ей тоже сломали телефон и вернули. Одной из последних подошла Кэрл. Она протянула ему свой телефон. Взяв его, он одобрительно хмыкнул, подняв свои густые брови максимально вверх, насколько смог. Видимо, он был поклонником этой фирмы. Пока он разглядывал телефон, Кэрл внимательно смотрела на его лицо. Она впервые так близко видела его. Издали она все время думала, кого он ей напоминает? Теперь она поняла. Эта толстая, жирная, обвисшая морда напоминала ей «Гоблина» из сказки. Он не стал ломать её телефон, что, дескать, модель новая. Но вынул аккумулятор, переломил его, а телефон протянул Кэрл, рассчитывая показаться благородным перед красивой девушкой. Но она брезгливо отвернулась и спешно пошла, и встала на место, где стояла раньше. А «Гоблин» обескураженно повертев телефон в руках с видом: не хочешь? Как хочешь! Сунул его в карман.

Тони смотрел на всё это и начал кое о чём догадываться. Снова зазвонил телефон. «Гоблин» поднял трубку. Голос комиссара просил ещё один час, чтобы выполнить все условия. Немного поразмыслив, он дал согласие, предупредив, что это последний час и чтобы без сюрпризов, больше он не будет продлевать время. «Да, ещё, – добавил он, – комиссар, запишите номер моего мобильного телефона и звоните только на него» – и передал номер. Затем, положив трубку, взял свой автомат за ствол и начал крушить им телефон. Так он сломал все настольные телефоны работников банка. После этого он махнул рукой сообщнику, стоявшему у дальнего окна и тот уверенно пошёл к одной из находившихся рядом, закрытых дверей, которая, похоже, вела в подсобку, где уборщица хранит свой инвентарь. Достал из кармана ключи. Открыв, вошёл в неё. Через некоторое время вышел и показал рукой, что всё в порядке.

Тони всё стало понятно, самые худшие его опасения начали сбываться, он уже понял извращённый замысел террористов. Они полностью переиграли полицейских. Никакая машина за ними не приедет! Как только они получат своего человека, они войдут в эту дверь и уйдут по подземным коммуникациям, забрав с собой заложника, то есть, его девушку, Кэрл. Вот почему, преступникам нужна была его подруга. И наверняка, они даже оставят ему оружие, чтобы он, Тони держал после них на прицеле остальных заложников, не давая им возможности предупредить полицию. И он знал, почему именно его выбрал в свои сообщники террорист.

Из всех присутствующих заложников, лишь Тони мог справиться с оставшимися заложниками. Только надо было его заставить. Если откажется – девушка будет убита. Всё это его злило, он даже был согласен с этой мордой, что комиссара надо уволить. Мог бы и планировку здания изучить. А может, всё-таки полиция знает, и они их там ждут?

Нет, скорее всего нет. Иначе бы группа захвата через эту дверь уже была бы здесь. Террористы целенаправленно пришли в этот банк. Они готовились. Им были известны все подземные коммуникации, проходящие под банком. И возможно, они даже смогли через своих людей заменить чертежи подземных коммуникаций под банком, вокруг банка, находящиеся в архивах городской мэрии. Он не знал, догадались ли другие заложники об этом, разговаривать было нельзя под страхом смерти. Для Кэрл тоже стал ясен замысел террористов. Она смотрела на них и думала: «А этот «Гоблин» не такой простой».

Тем временем он уже подходил к Тони, остановился рядом с ним. Издевательским тоном спросил:

– А ты, Бамбино, почему не сдаёшь свой телефон?

– У меня его нет, забыл дома, – ответил он.

Немного подумав, «Гоблин», усмехаясь спросил, не то самого себя, не то Тони:

– Что, Бамбино, взять тебя за ноги и потрясти? Может, ты прячешь его?

Он просто унижал его. Его слова задели Тони. Видно было, как он сжал зубы, дрожь прошла по его телу. Переминаясь с ноги на ногу, не сходя с места, чтобы никто не заметил его волнения, он посмотрел украдкой в сторону Кэрл. Его сильно беспокоило, слышала ли она эти слова. Она заметила его взгляд и сделала вид, что занята своими мыслями и ни к чему не прислушивается. И вообще, её ничего не интересует кроме как убраться целой и невредимой из этого проклятого банка.

Обыскивая Тони, главарь заметил, что у него из внутреннего кармана торчит клок волос.

– Это что, Бамбино? – удивлённо спросил он.

Тони, слегка опустив голову вниз, посмотрев в свой собственный карман, ответил:

– Это мой талисман.

– Да? – расплылся в лягушачьей улыбке «Гоблин». Затем протянул руку, вытащил из кармана талисман и стал разглядывать его. Это были аккуратно, с любовью связанные посередине, толщиною в два пальца и длиною около тридцати сантиметров, жёсткие волосы серебристого цвета. Обнюхивая их, главарь спросил:

– Это не борода ли самого чёрта?

– Да, сэр, почти.

После этих слов Тони, главарь с уважением посмотрел на него, как на родного. Задумчиво потряс талисман.

– Бамбино, пожалуй, я его заберу себе, – повернувшись, чтобы отойти на свое место, как Тони заявил.

– Сожалею, сэр, но мне самому это нужно.

Не глядя на него и отходя, «Гоблин» бросил ему:

– Тогда купи!

Дойдя до стола, он уселся на него как на стул и бережно стал укладывать талисман во внутренний грудной карман своего плаща. На несколько секунд воцарилась тишина. Все с любопытством наблюдали эту сцену. Кэрл с тревогой смотрела на Тони и шептала как молитву: «Не разговаривай с ним, молчи, молчи». Ей уже показалось, что он её понял, как вдруг Тони, опустив руки, медленно пошёл в сторону главаря. Террористы молча наблюдали за ним. Было видно, что они насторожены и готовы ко всему. Это было безумие с его стороны. Дойдя до главаря, Тони остановился. Главарь делал вид, что в упор не видит Тони.

Тишина стала зловещей. Все ожидали худшего. Тони, глядя исподлобья, медленно спросил:

– Сэр, зачем мне платить за то, что и так мне принадлежит? – И, аккуратно, правой рукой отодвинул лацкан плаща, левой рукой вытащил талисман из кармана главаря, доли секунды осмотрел его, как бы убеждаясь, цел ли он. Потом не менее бережно положил его к себе в карман. Затем, быстро повернувшись, вернулся на свое место и поднял руки.

Кэрл закрыла глаза, ожидая автоматной очереди. Но вместо этого, раздался гром хохота. Террористы покатывались со смеху, даже глупо улыбался главный бандит. В какой-то мере наглость Тони покорила их. В этом они нашли что-то близкое и родное.

Заложники пугливо улыбались. Только Кэрл была в ужасе.

Но вот парадокс: чем больше «Гоблин» измывался над Тони, тем больше этот парень ей нравился. Когда человек попадает в экстремальную ситуацию, многое ему видится по-другому. Оценки меняются, прожитая жизнь видится иначе. То, что раньше огорчало, кажется пустяком, а некоторые вещи, что радовали, становились пустыми, потерянным временем. Отношение всех мужчин к ней, доставлявшее ей столько удовольствия, только запутывали её, чрезмерно переполняя её жизнь, не давая выбрать себе подходящего парня. Отец её предупреждал, мужчину надо выбирать не столько по внешности, сколько по поступкам. Вон, стоит парень, которому возможно, осталось жить немного времени, но никакая сила не заставила показать его на любимую девушку. Она уже знала, что будет делать, когда выйдет отсюда. Она сделала свой выбор, только бы всё закончилось хорошо. Она приведёт Тони к себе домой, прямо с порога объявит родителям, что её желание сбылось. Она обзвонит всех подруг, откажет всем поклонникам, не извиняясь. От таких мыслей ей стало легче. Она смотрела на него и видела, что он очень даже симпатичный. А если бы он работал у них в редакции, то возможно, сама бы к нему подошла.

«Гоблин» продолжал допытываться:

– Так ты говоришь, твоя подружка здесь?

Тони молчал. Он просто перестал отвечать на его вопросы. «Гоблин» зашёл с другой стороны.

– Почему Бамбино, ты так поздно женишься? Или это у тебя не в первый раз?

– Первый, – спокойно ответил он.

“Гоблин” не унимался:

– А что так? – иронизировал он. Видно было, что его болтовня достала Тони.

«Гоблин» стоял перед Тони, опустив свои ручищи, держа автомат в правой руке за рукоятку, палец на спусковом крючке. Потом скрестил руки, и стал похож на учителя, который ждёт ответа на вопрос, снисходительно давая возможность ученику ответить с очередной попытки.

– И, всё-таки, поведай нам Бамбино, почему так затянул с женитьбой?

– Сэр, всё это время я себе детородный орган отращивал, – бодро ответил Тони, довольный, что наконец-то, он предоставил то, что от него так долго и назойливо требовали.

Воцарилось молчание, хотя и раньше было тихо, но сейчас была другая тишина. Замолчал человек, который считал себя хозяином положения и судеб людей. Он уже знал, что Тони его больше не боится, и жалел, что затронул эту тему. Молчание затягивалось, он не знал, как среагировать. Скорее он ожидал услышать много или ничего, но никак не такое. Ему нужно было достойно выходить из положения. Это его сильно заботило. Он повернулся к Тони спиной, сделал два шага с отвлечённым видом, как будто не слышал ответа Тони, но потом вдруг остановился, по его оживлению стало понятно – наконец, нашёл что-то. Не поворачиваясь к Тони, только слегка повернув голову, небрежно спросил:

– Ну и что, отрастил?

Воцарилась такая тишина, что можно было услышать полёт мухи. Казалось все вокруг готовы ещё и руками растопырить уши. Всех интересовал только один вопрос, ответ Тони. Заложники и бандиты уровнялись в правах. Каждый забыл свою роль. Бандиты стали похожи на самых обыкновенных людей. И казалось, что можно начинать жизнь с чистого листа. И не было и не будет никогда горя их жертвам, убитые ими люди никогда не будут убиты. Заложники уже были клиентами банка, которым сейчас объявят о выдаче беспроцентного кредита, а некоторым даже безвозвратного. И для этого только необходимо не пропустить свой порядковый номер при оглашении. Ничего в этой реакции нет странного. Так было, так будет. Человека можно долго держать в страхе, его можно лишить прав, отнять у него жизнь, но никто никогда не сможет искоренить у него любопытство. Такова жизнь и в этом заключается один из элементов значения сути жизни. Девушка в очках больше не стояла лицом к колонне. Женщина с трехлетним стажем замужества стала более чем внимательной. Одна из кассирш непроизвольно опустила руки себе на голову и стала поправлять причёску, и даже сообщница бандитов загадочно улыбалась. Все надеялись услышать только один ответ. Кэрл это стало нравиться всё меньше и меньше. Её можно понять. Какой уважающей себя девушке понравится, что на её парня с таким воображением будут смотреть такое количество женщин. И она обязательно с него спросит. Она уже считала его своей собственностью.

Однако, всех, заинтриговав, Тони продолжал скромно молчать.

– Ну же, не томи, порадуй нас, пиписку-то отрастил? – Гоблин продолжил издевательски допытываться.

Слегка утомлённым, укоризненным голосом, означающим: я же вам говорил, я же обещал, зря вы себя изводили сомнениями, обратился Тони к «Гоблину»:

– Сэр, не переживайте, размер, вашим сёстрам понравится.

Гром раздавшегося хохота был похож на канонаду. Смеялись все, даже сообщники улыбались, видимо, у них не было сестёр и это их не трогало. Тони стал всеобщим любимцем. Не смеялся только один «Гоблин». Он зло посмотрел в сторону заложников, но радости их не было предела.

Когда людей унижают, превращают их в послушное стадо и у них уже нет воли противостоять, то любая невинная шутка, брошенная в сторону мучителей, наполняет их души гордостью и презрением к их врагам. Главный террорист был оскорблён, его унизили перед всеми, на глазах его подруги-сообщницы.

Он молчал, раздумывал, искал ответ, никогда с ним так не говорили.

Один за другим, все замолчали. Он медленно раскачивался вперёд-назад, не сходя с места. Казалось, вся его огромная туша рухнет в ту или другую сторону. Затем он замер, стоя спиной к Тони, с опущенными руками, сжимая до хруста костей правой рукой рукоятку автомата, опущенного стволом вниз и нервно подёргивая пальцами левой руки. Он не спеша поднял голову вверх и уставился в потолок, как будто на нём был написан ответ. В такой позе он напоминал ракету, готовую к старту.

Затем, быстро развернувшись на сто восемьдесят градусов, отчего полы его плаща взметнулись как хвост кометы, нанёс ногой профессиональный удар кикбоксёра в область сердца Тони. Глухой стон, вырвавшийся из его груди, разнёсся по помещению, разрывая сердца заложников. Их возмущению не было предела. Их ненависть нельзя было измерить. Все опустили руки и по их глазам было видно, что они больше не поднимут их, в угоду террористам. Тони с трудом попытался встать, он задыхался, изо рта капала кровь. Кэрл закрыла глаза, чтобы не видеть этого. Наблюдая сверху вниз за ним, «Гоблин» бросил ему:

– Бамбино, если в следующий раз у тебя появится желание полетать по банку, совсем необязательно свататься к моим сёстрам, я тебе и так помогу.

Успокоившись, он пошёл и сел на свое место. Наигранно удивляясь, он спросил: – А почему руки опустили?

Но никто не поднял рук. Его сообщники смотрели на него с укором. Им не нравилось всё, что происходило из-за амбиций их товарища. В их планы не входило брать конкретного заложника, и чтобы кто-то из его родственников помогал им. Они, просто, должны были взять одного, любого с собой на время. И если бы их блокировали в тоннеле, они снова могли бы торговаться с полицией. А он, на свою голову, выбрал самого упёртого заложника и пытается убедить его помогать им, на что он рассчитывает?

Тони с трудом поднялся. Оставалось мало времени. Вот-вот должны были привести сообщника, он хорошо понимал, что его просто не оставят в покое, надо что-то делать. И он решился. Кэрл уже не скрывала своего взгляда. Смотрела прямо на него, от бессилия она задыхалась вместе с ним. «Гоблин» вновь подошёл к нему, ударил его ногой в живот. Тони упал, свернувшись. «Гоблин» снова приблизился к Тони, толкнув ногой, перевернул его на спину, и равнодушно смотрел на него сверху.

У Тони перехватило дыхание, он судорожно открывал рот, чтобы выдохнуть. Лицо его стало красным, глаза слезились. Когда он начал приходить в себя, «Гоблин» поставил ногу ему на живот, придавливая его, и от этого тело Тони судорожно дёргалось. Со словами: «Ты нам покажешь свою невесту, Бамбино, покажешь!», – он убрал ногу, давая ему возможность ответить. Но Тони только тяжело дышал и удивлённо смотрел на него, как будто хотел запомнить. Пожилая пара со слезами подошла к ним:

– Оставьте его, оставьте! Мы можем пойти с вами.

Женщина афроамериканка, работавшая за кассой, подошла, чтобы предложить – она согласна идти с ними. Трое студентов тоже вызвались идти добровольно.

“Гоблин” пришёл в замешательство. Он не знал, как себя вести дальше. Ему нужны были заложники, они у него есть. Добровольные заложники, с ними даже легче уходить, но он всё равно ненавидел Тони, и было видно по нему, пока он его не убьет, не успокоится.

Увидев недовольный взгляд сообщников, он пошёл на своё прежнее место. На лице его было написано, что этим ещё не закончится, он займётся с ним позже.

Пожилая пара помогла Тони встать. Сильный кашель разрывал ему грудь. Он пытался сдерживать его, прикрывая рукой рот. Ему было неприятно, что брызги крови пачкали одежду старикам. Тони слегка дотронулся правой рукой до плеча пожилого мужчины и глазами показал, чтобы они отошли от него. Глубоко вздохнув, посмотрел в сторону заложников. Благодарил их грустной виноватой улыбкой, как бы извиняясь, что не в состоянии дать достойный отпор. Он быстро убрал свой взгляд с Кэрл, опасаясь, что террористы могут догадаться об их знакомстве.

Тони выпрямился, подняв голову, и прямо, с вызовом, смотрел на “Гоблина”. Всем стало ясно – малыш Тони собрался в свой последний бой. Пожилая женщина неистово молилась за него. Заложники смотрели на него зачарованно. Для них он стал похож на библейского героя – маленького Давида, вышедшего сражаться с Голиафом. А они были его войском.

“Гоблин”, поняв намерения Тони, встал с кресла, не отпуская автомат из рук, прислонился спиной к рядом стоящему столу, не то сев на него, не то стоя, стал ждать. Тони продолжал смотреть на него, как бы изучая, было видно, что он что-то рассчитывает, прикидывая расстояние между ними.

– Макаронник, нам больше не нужна твоя подруга, можешь прятать её дальше. Но перед тем как уйти, я сделаю с твоими яйцами всё, чтобы ты ещё лет тридцать не смог жениться на ней.

Не обращая внимания на его последние слова, он спокойно спросил его:

– Почему Вы меня так называете?

– Ты похож на них.

– Из-за чего Вам они не нравятся?

«Гоблин», после паузы:

– Я их просто не люблю.

– Но, а я их просто обожаю! Милые люди, – вызывающе произнёс Тони и стал приближаться к нему.

Остановившись недалеко от него, он спросил:

– Где приветствуется предательство? Предательство своей подруги? У меня никого больше нет. Я один в этой стране и только эта девушка, с которой недавно познакомился. И Вы, сэр, хотите её у меня отнять. Вы пришли сюда и незаконно удерживаете людей, только для того, чтобы спасти своего сообщника. Зачем вы это делаете? Скорее, для того, чтобы он не считал, что вы его бросили. А от меня требуете мою подругу?

«Гоблин» просто заткнулся, логически поставленные вопросы Тони, сбивали его с толку, от этого он ещё больше зверел. Заложники, затаив дыхание, слушали словесную дуэль.

Вот Тони уже рядом с ним, и смотрит на него с презрением. Всем видно, что силы неравны и понятно, что ему не выжить, но это презрение к смерти. Он стал похож на маленького волчонка, готовившегося к своему последнему прыжку, для того чтобы вцепиться зубами в горло «Гоблину».

– Оставьте! Оставьте его в покое, не трогайте! Это я его невеста! – надменно заявила Кэрл, обращаясь к “Гоблину”.

Все посмотрели в её сторону. Восторженные взгляды заложников говорили, им нравится выбор Тони. Именно такую красивую девушку заслуживает он, и она его стоит.

Кривая улыбка перекосила лицо “Гоблина”. По нему было понятно, какие мысли посетили его безмозглую голову. Он никак не мог понять, как такая девушка, может любить Тони. Вот, почему он не мог её вычислить.

Кэрл поймала быстрый испуганный взгляд Тони. Она его никогда не видела таким. Тони молниеносным движением вперед, правой рукой выхватил графин, стоявший на столе, рядом с “Гоблином” и резким размашистым взмахом, опустил ему на голову. Осколки разлетелись, как брызги воды. “Гоблин”, что-то булькнув, от удара качнулся вперёд, направляя правой рукой, автомат к груди Тони, а левой, пытаясь удержаться за стол. Тони быстро, правой рукой, схватил ствол автомата, убрав его от себя, направил в сторону “Гоблина”, левой рукой, пытаясь вырвать рукоятку из его рук.

Раздалась длинная автоматная очередь. Было непонятно, кто из них нажал на спусковой крючок.

Дикий вопль, как недорезанной свиньи, пронёсся по всему банку. Валяясь на полу, прикрыв двумя руками рану между ног, “Гоблин” корчился от боли. Автоматная очередь прошила у него всё, что ниже пупка.

Перехватив автомат и направив его в голову раненому, Тони скомандовал сообщникам террориста, бросать оружие. Они, оцепенев от неожиданности, смотрели на него, не зная, что им делать. Затем, опомнившись, направили на него оружие – если он убьет их сообщника, они его всё равно достанут, их трое. Тони уже спокойно торговался с ними, объясняя, что ему всё равно терять нечего, его всё равно должны были убить, а вот теперь, у него есть возможность, пристрелить этого кабана, а если получится, и их самих.

Никто не хотел уступать.

Тони медленно повернул голову в сторону Кэрл, не убирая ствол с головы террориста, кивнул ей головой. Все поняли, что он прощается.

Он крикнул заложникам, чтобы все легли на пол. Никто из них не должен находиться на линии огня. Все беспрекословно выполнили его приказ.

Оставаясь стоять, он всё ещё держал ствол у виска террориста. Остальные трое, окружив его, решали, как им быть, чтобы не попасть под перекрёстный огонь, когда всё начнётся. Они стояли вокруг Тони и могли бы сами пострадать от своих же. К всеобщему удивлению, девушка-сообщница стала советоваться у раненого, что им делать?

Но тот молча смотрел на них мутными глазами, ничего не соображая, от боли. Немного подумав, она предложила сообщникам положить оружие, объясняя, в такой ситуации никто не выживет. А если кому повезёт, то он всё равно будет ранен и полиция их подберёт, как подстреленных куропаток.

Один из сообщников, стоявший рядом с колонной, отверг её предложение, видимо рассчитывая, что ему все же удастся укрыться за ней. Но она направила свой пистолет на него, намекая, что никакой выгоды он не получит от своего месторасположения, она его пристрелит сама. Ещё некоторое время, проорав друг на друга, они всё-таки решили сложить оружие. Первым положил тот, у колонны. За ним – второй, последней – девушка.