Текст книги "Маршал военной разведки"

* * *

Летом 1944 года Петр Иванович с радостью узнал о появившихся «немцах в Москве».

Ему рассказал все подробности этого прямо-таки театрального действа один из офицеров Управления КР СМЕРШ фронта, выезжавший в Москву для доклада направленцу в ГУКР о полученных оперативных материалах от внедренного зафронтового агента о намерениях гитлеровской верхушки провести сепаратные переговоры с нашими союзниками.

Дело в том, что в июле месяце руководство НКВД через свои войска провели в Москве уникальную операцию под кодовым наименованием «Большой вальс». К вечеру 16 июля 1944 года в столицу неожиданно прибыло пятьдесят пять эшелонов с военнопленными гитлеровцами. Ночь фрицы провели на поле Центрального аэродрома, где когда-то взлетал и садился военлет Петр Ивашутин на тяжелых бомбардировщиках.

Потом рядом с аэродромом построят новое здание для ведомства военной разведки страны, и генерал Ивашутин до самой пенсии проработает в «стекляшке». Так ласково называли военные разведчики свою «альма-матер».

Но вернемся к летним событиям в Москве 1944 года.

В 10 часов утра следующего дня битым гитлеровцам после побудки и завтрака объявили срочное построение и сразу же «сбор». Оттуда их провели по Москве – улицей Горького (нынче Тверская – Авт.). Впереди шеставовали 1 9 генералов и 600 офицеров, а за ними – 56 тысяч вражеских солдат. Эти немцы попали в плен в разное время на различных фронтах. Теперь их собрали всех вместе для «экскурсии».

Шли они во всю ширину одной из центральных улиц столицы, по двадцать человек в ряд. Битые гитлеровцы удивленно озирались. Наверное, они предполагали увидеть город в развалинах и руинах, как им твердила геббельсовская пропаганда о результатах точечной бомбардировки советской столицы на протяжении всей войны. Но как ни вглядывались они в проезды и переулки, на крыши домов, в проемы распахнутых окон с любознательными москвичами – ничего подобного увидеть не смогли.

В день «захвата немцами Москвы» погода была по-летнему солнечной, поэтому дома и деревья, обласканные дневным светилом, казались ярче и нарядней. Толпы уставших от войны москвичей и гостей столицы стояли рядами вдоль улицы и смотрели молча на мимо проплывающих низложенных «тевтонцев» двадцатого века.

Тишина была удивительная, только слышно было шарканье ног военнопленных по мостовой: шар-шар, шар-шар – отвечали стертые подошвы сапог и ботинок.

Гитлер обещал закончить войну по плану блицкрига в пределах четырех недель и к октябрю 1941 года захватить Москву, проведя в ней парад. Затем в его сумеречном сознании появился план: уничтожить российскую столицу – сравнять ее с землей, а потом затопить. И вот через три года фашисты оказались в Москве, но в положении поверженных и посрамленных воителей, понуро бредущих в жестоком спектакле истории по улицам того города, который они намеревались захватить и уничтожить.

Одним из символических действий, вписанных в этот политический спектакль, было прохождение поливальных машин, которые по замыслу его режиссеров смывали пыль от сапог гитлеровских военнопленных, победно прошагавших половину Европы.

«Да, красиво обыграли в Москве проводку колонны немцев по центру столицы, – размышлял Петр Иванович, – в назидание потомкам. Пусть знают, история России не раз говорила ворогу – не замань, не трогай! С мечом пришли – от меча и погибните. Еще чуть-чуть, и Третий рейх будет доломан, посрамлен и уничтожен. Его создатель Гитлер был убежден, что его творение будет жить вечно. Вечное с преступным режимом не уживается».

* * *

Войну П.И. Ивашутин закончил в музыкальной, веселой, восторженно принимавшей наших воинов Австрии. Там встретил и День Победы…

Никаких трофеев он с войны не привез, потому что довольствовался самым меньшим, на что имеет законное право, потому что порядочность у него была судья над совестью. Ивашутин измерял свое право своим долгом. А долг, как он считал, это то, чего в конкретную минуту не сделает никто, кроме него. Такие люди венчаны долгом и честью.

А тот, кто делает то, что может, делает то, что должен. Есть что-то магическое в слове долг, нечто такое, что поддерживает полководцев и воодушевляет воинов. «Долг – расплата за жизнь, – говорил русский литератор Севрус (Ворохов) Эдуард Александрович. – Это обязанность обеспечить благодатное существование всего и всех, кто ее даровал нам, поддерживает и составляет: родителей, любимых женщин, детей, друзей, отечества и дела, которым мы служим».

Генерал исполнил свой долг перед Отчизной верным и честным служением ей, как гражданин и как воин.

Со слов сослуживца П.И. Ивашутина по центральному аппарату ГРУ вице-адмирала Кузьмина Л.Т, он любил повторять античный афоризм, что честный человек боится позора преступления, нечестный – наказания за преступления.

Петр Иванович вспоминал, как пела и кружилась счастливая Вена. Вальсировали в танцах девушки со своими освободителями – советскими солдатами и офицерами. Гремели повсюду духовые оркестры, «пиликали» на скрипках почтенные исполнители, свистели в тирольские трубочки горожане.

Танцплощадки возникали стихийно на улицах, расчищающихся от развалин и осколков кирпича, стекла и бетона, как местными гражданами, так и нашими военнослужащими, без особых команд и приказов. Инициатива шла снизу – минеры изучали и исследовали «плацдармы праздника», а потом подключались его участники.

15 июня 1945 года на основании директивы Ставки ВГК от 29 мая 1945 года 3-й Украинский фронт был расформирован. Полевое управление фронта сразу же реорганизовали в Управление Южной Группы Войск (ЮГВ).

С 1945 года генерал-лейтенант П.И. Ивашутин – начальник Управления КР СМЕРШ Южной группы войск, с ноября 1947 года – начальник Управления КР МГБ Группы советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). С ноября 1949 года – начальник Управления КР Ленинградского военного округа, а в 1951 году был назначен заместителем начальника 3-го Главного управления МГБ СССР.

А потом было еще одно знаковое назначение, и была еще одна война – война после войны.

Время службы П.И. Ивашутина в ГСОВГ было тоже неспокойным. Управление Особых отделов (УОО) Группы располагалось в живописной части города с оградой и охраной по периметру. В то же время в этом немецком городе находились американская, английская и французская военные миссии – миссии «союзников», укомплектованные, как правило, кадровыми разведчиками, ведущими активную работу против группы советских войск.

Они пытались устанавливать контакты с советскими военнослужащими с целью осуществления их вербовки, получения секретной информации или склонению к бегству за границу. Поэтому особисты вели большую работу по предотвращению измены Родине в войсках, в которых служили призванные полевыми военкоматами военнослужащие после освобождения от немецкой оккупации той или иной территории. Они призывались в армию скоротечно, и заниматься проверкой этого призывного контингента военным контрразведчикам, тем более в ходе боев, в полной мере не было возможностей. Попадались среди призывников уголовники и пособники немцев.

«Теперь изменники изменили свои задачи и приемы, – писал армейский чекист Л.Г. Иванов, – но остались теми же по своей сути. Они боялись возмездия за совершенные преступления и старались сбежать в Западные зоны оккупации.

Обычно в этих целях они вступали в интимные отношения с немками и по прошествии определенного времени договаривались с ними об уходе на запад. Это было удобно для беглецов. Немки знали немецкий язык, территорию Германии, дороги и т. д. Советская военная контрразведка имела право вести оперативную работу среди немецкого населения. От наших людей из числа немок мы нередко получали сведения о подготовке определенного лица к уходу на запад.

За время войны со стороны офицеров Особых отделов, а затем СМЕРШ не было ни одного случая перехода через линию фронта к немцам, т. е. не было случаев измены Родине…

Уже после войны, в 1949 году, когда я служил в Управлении Особых отделов ГСВГ, имел место факт измены Родине офицером Управления старшим лейтенантом Гольдфарбом, переводчиком с немецкого языка. Он часто выезжал за пределы территории Управления вместе с семьей – женой и ребенком. В службе охраны к этому привыкли и не обращали на его выезды внимания – бдительность притупилась.

В день измены он, как всегда на машине, выехал с семьей за территорию Управления и не вернулся. Тогда сразу стало ясно, что Гольдфарб давно готовился к переходу в Западный Берлин.

Начальником управления Особых отделов группы был тогда генерал-лейтенант, в последствии ставший генералом армии, начальником ГРУ ВС СССР, Героем Советского Союза – П.И. Ивашутин. Он много переживал в связи с этим случаем.

Получилось, что пригрел змею на груди. Был крупный телефонный разговор с Москвой. Абакумов, как человек холерического склада, хотя и знал Ивашутина, как толкового работника, успел наговорить кучу неучтивых слов. Потом все-таки отошел и предложил внимательней присматриваться к своему окружению. Человек взорвался и осколками неприятных слов все-таки ранил душу. Но такие горячие люди, как правило, не злопамятны.

Петри Иванович и сам понимал, что недоработал, но наказывать серьезно никого не стал. Оргвыводы остались за Москвой…»

Война после войны на Украине

В сентябре 1952 года П.И. Ивашутина бросают на новый участок работы – его назначают министром государственной безопасности УССР.

Ходил слух, а может, это была настоящая правда, что когда Ивашутина ставили на эту должность, Сталин пообещал Героя Советского Союза. Но при каких условиях? Если он справится с не прекращавшимися вылазками бандеровщины, то есть разгромит в течение года на территории Западной Украины основные бандформирования ОУН-УПА*, терроризирующие местное население. Эти байки ходят по Интернету и в воспоминаниях некоторых ветеранов до сих пор. Генерал в основном справился с задачей и погасил массовый бандитизм на Украине.

Это была очень тяжелая, титаническая, почти фронтовая работа. Приходилось ездить, летать, а правильнее по-простому– «мотаться» по всей Украине: от Черниговских земель до Карпатских гор и от Полесских болот до Одесских лиманов.

Он знал все подробности, как на Ровенщине погиб его старший товарищ, сослуживец по Юго-Западному фронту, талантливый полководец генерал армии Н.Ф. Ватутин. Тогда тактика засад, выстрелы из-за угла широко практиковались бандитами.

Он с ними встретиться не только по архивным материалам.

СПРАВКИ ИЗ ЛИТЕРНОГО ДЕЛА

П.И. Ивашутин прибыл на Украину в очень сложное время – прошло ведь только каких-то полдесятка лет, как закончилась война. Простому люду жилось не сладко. Генерал считал, что первая жертва войны – правда. Хотя эти слова можно ставить эпиграфом ко всей мировой истории. Ему хотелось разобраться в той ситуации, которая характеризовала накал гражданской сшибки в этих местах, узнать, где правда, а где ложь в отношении украинских националистов и их «борьбе» с фашистами.

Нищета и бандитизм, воровство и коррупция, вынужденная неконтролируемая миграция населения, потревоженного войной, активизация «лесных братков», толпы спекулянтов и массовая заброска своей агентуры вчерашними союзниками – все это сплелось в один безжалостный и порой трудно разрешимый ком проблем, над которыми надо было работать. В этих проблемах лежала сермяжная правда, появившаяся после страшного побоища – Великой Отечественной войны.

Прежде, чем включиться в полную силу в выполнение своих обязанностей, непривычных для военного контрразведчика (в территориальных органах госбезопасности он не служил), вновь назначенный министр начал свои первые шаги, во-первых, со знакомства с личным составом, во-вторых, с изучения обстановки в регионах – областях республики и, в-третьих, с читки документальных материалов.

Если с первой задачей, как человек контактный, общительный, коммуникабельный он знал, что быстро справится, найдет точки соприкосновения с подчиненными, то для решения второй и третьей задач нужно было время. Эти проблемы решалась двумя путями – изучением новой нормативной базы, которой придется руководствоваться в работе и ознакомлением с обобщенными справками, имеющимися в литерных делах по линиям работы. А дальше были в его планах поездки по областным управлениям своего министерства, а их было достаточно много, чтобы освоиться с особенностями оперативной обстановки в них.

* * *

Ивашутину на Украине пришлось столкнуться с уверенностью некоторых начальников, в том числе и чекистских, в «законности» экспроприации – насильственного перераспределения богатств из рук имущих классов в пользу менее имущих и неимущих. Известная ленинская формула «грабежа награбленного» действовала еще недавно в Германии в форме реквизиций и конфискаций трофеев.

Новому министру госбезопасности попали материалы, относящиеся к 1922 году, его давнего предшественника – главы ГПУ Украины В.Н. Манцева, который уверял Дзержинского, что украинские чекисты из-за нехватки средств вынуждены зарабатывать на пропитание грабежами и проституцией. И армия, и спецслужбы во главе с милицией и ЧК, а также партийно-правительственный аппарат – все были изначально поражены грабительством, хищениями и коррупцией.

Прибывший на Украину заместитель НКВД СССР Л.Н. Бельский 25 августа 1937 года отмечал, что «среди руководящих кадров процветает пьянство, разврат, казнокрадство».

Эти исторические параллели всеобщей пандемии воровства и коррупции в органах госбезопасности тех лет серьезно встревожили честного министра, понимающего, что военное и послевоенное время может быть чревато подобным. И он не ошибся. Бывая на местах, к нему поступали данные, компрометирующие представителей правоохранительных и политических органов. Но по партийцам ЧК не работало – ЦК не разрешало трогать свою, порой подгнившую, армию партийцев. Органы ограничивались лишь информированием верхов.

Жалко и стыдно было П.И. Ивашутину смотреть документы и слушать свидетелей о деяниях своих недавних коллег по фронту – смершевцев, погрязших в излишей любви к трофеям.

Так, будучи с 1944 года начальником Управления контрразведки СМЕРШ 1-го Белорусского фронта, генерал-лейтенант А.А. Вадис создал в тот период при УКР фронта «нелегальный склад трофейного имущества». Из этой «кормушки» делал подарки руководителям ГУКР СМЕРШ В.С. Абакумову, Н.Н. Селивановскому, И.И. Врадию и другим высокопоставленным чекистам. А самому В.С. Абакумову в 1945 году, будучи в Москве, Вадис отправил на квартиру шефу «чемодан с дорогостоящими вещами».

Не забывал он и себя – ценное имущество отправлял семье самолетом из Германии в Москву, и супруга Вадиса им спекулировала. Сам же Вадис вывез из Берлина вагон мебели и прочих вещей, а также легковой автомобиль.

Затем Вадис привез в Москву массу «трофеев» из Манжурии, где он служил начальником УКР СМЕРШ Забайкальского фронта: меха, шелковые и шерстяные ткани, посуда, мебель и прочие вещи. Абакумову вручил сервиз из 120 предметов и шахматы из слоновой кости.

Впоследствии А.А. Вадис дорос до заместителя МГБ УССР, но в январе 1952 года был исключен из партии за то, что не обеспечил мер по ликвидации оуновского подполья, неумеренное пьянство и излишнюю любовь к трофеям. Если бы не этот случай, министру ГБ П.И. Ивашутину попался бы такой заместитель.

Как известно, Ивашутин на должности министра ГБ Украины сменил генерал-лейтенанта Н.К. Ковальчука. Бывший уполномоченный МГБ СССР в Германии Ковальчук избежал репрессий, хотя в 1952 году его заместитель генерал-лейтенант А.А. Вадис подал заявление в МГБ СССР С.Д. Игнатьеву о том, что Ковальчук «привез с фронта два пульмановских вагона трофейных вещей и ценностей». В 1954 году его лишили воинского звания.

Эти и другие примеры нечистоплотности новый министр госбезопасности знал и буквально каленым железом выжигал эту скверну у своих подчиненных.

* * *

Полковник в отставке Лубенников Петр Филиппович, работавший в годы руководства МГБ УССР П.И. Ивашутиным на Украине, с высоты сегодняшнего времени отметил, что министра ни в чем нельзя было упрекнуть в смысле стиля работы и отношения с подчиненными. Он был человеком дела. Искреннее уважение с одновременно высокой требовательностью к подчиненным – вот что характеризовало этого чекиста в работе.

– Я знал многих руководителей того времени, – говорил Петр Филиппович, – но у каждого могу назвать червоточину. Одни уличались в казнокрадстве, другие мелочились во взяточничестве, третьи в лени и безразличии к судьбам оперативного состава, четвертые свирепствовали при допросах, в том числе и бандеровцев, захваченных с оружием в руках, а вот у Ивашутина, пойми меня правильно, ничего подобного не было. Он был прозрачным стеклышком.

Находясь на такой «опасной» и «скользкой» должности, какой являлась госбезопасность в то смутное время при угасающем Сталине и стремившемся к власти и получившим ее в результате немалой крови Хрущеве, Ивашутин оставил на Украине лишь только добрые воспоминанья.

Он, помню, подчеркивал пришедшее спокойствие в Украину в середине 50-х такими словами:

«Мы достойны тех сокровищ, которые произвели в муках. Муки были с обеих стороны, их надо было перенести во имя прекращения братоубийственной войны. Надо было поставить запруду потокам безвинной крови. Мы ее поставили. Виновников же ее ждало хотя и запоздалое, но возмездие. Так должно было быть».

Я эти слова записал в блокноте.

Сокровищами он называл относительное бескровное примирение западного и восточного кустов украинского народа после войны. Бандеровщина в ее кровавых вариантах уходила с содроганием в прошлое.

Но, как говориться, для того, чтобы общество было застегнуто на все пуговицы, надо было окончательно решить вопрос об ответственности тех, на чьих руках была кровь безвинных мирных жителей. Кто по ночам еще выходил из лесных берлог за продовольствием и продолжал стрелять в людей: партийно-советский актив, военнослужащих, сотрудников органов госбезопасности и милиции, активистов колхозного строительства.

Судили и чекистов, превышающих свои служебные полномочия. Но это другая тема и в наше время о ней уже много чего написано «грязными перьями». Пусть будет этот грех на их совести.

* * *

Первую неделю своего пребывания на должности министра он посвятил ознакомлению с материалами линейного литерного дела по бандитизму. Внимательно читаемые материалы он пропускал через свое критическое сито. Его цепкий взгляд, отточенный опытом ума и природно-большой души, не мог пропустить узловых моментов в документах. Особое внимание он, естественно, уделил бумагам о деятельности украинских националистов в системе ОУН-УПА*. Читал и перечитывал он много, что характеризовало обстановку.

Материалы были интересные… Тут и данные на немецкого прихвостня и агента гестапо митрополита Шептицкого, и о подробностях убийства западно-украинского писателя Ярослава Галана, истории создания организации украинских националистов (ОУН)* и украинской повстанческой армии (УПА)*. Особенно его интересовали вопросы преступного взаимодействия галицийских вождей Коломийца, Мельника, Бандеры, Лебедя, Шухевича и других коллаборационистов с гитлеровцами.

С внимательным изучением и определенным долготерпением он отнесся к документам о конкретных действиях против местного населения оберледеровских банд «Нахтигаль» и «Роланд», а также 14-й Гренадерской дивизии Вафенн СС «Галичина»…

Потом он попросил принести ему том литерного дела со справками о злодеяниях украинских националистов на территориях западных областей Украины.

Чем больше он читал, тем грустнее и суровее делалось его ЛИЦО:

«Конфиденциально. Львов. 14 июля 1941 года.

Господину полковнику Генштаба

Лахузену Эжлеру фон Вивремонт,

Шефу 2-го отдела Абвера при Верховном

командовании вермахта

Берлин, W-35

Тирпитцуфер 82

Высокоуважаемый господин полковник!

Благодарю вас за дружеское письмо от 5 июля и спешу ответить на него.

12 июля я имел разговор с господином Лебедем. При этом я передал ему Ваше поздравление и от Вашего имени поблагодарил его за ценное сотрудничество и поддержку, которую он оказывает нашей службе.

Я подчеркнул, что главная цель нашего разговора состоит в том, чтобы прийти к возможно длительному, рациональному и систематическому сотрудничеству. Я указал на то, чему теперь, во время войны, необходимо интенсифицировать его и подчеркнул, что сотрудничество господина Лебедя после вступления победоносных немецких войск во Львов ни в коем случае не заканчивается, а напротив, именно теперь должно систематически продолжаться.

Что касается практического осуществления этого сотрудничества, то мы обсуждаем некоторые мероприятия, о которых Вы будете информированы. Я обещал Лебедю дальнейшую поддержку и подчеркнул, что ранее проводившаяся им работа высоко оценивается начальником полиции безопасности и службой безопасности во Львове.

Из его высказываний я понял, что он тотчас сообразил, о чем идет речь, так что мои дальнейшие разъяснения оказались излишними.

Господин Лебедь заверил меня, что он охотно предоставляет себя в наше распоряжение в интересах совместной борьбы против большевизма и еврейства.

Он был бы признателен, если бы соответствующие директивы были доведены нами и до других лиц из украинских кругов Львова.

Хайль Гитлер!

Преданный Вам

Теодор Оберлендер».

(Лебедь стал в последующем руководителем службы безопасности (СБ) ОУН* и являлся самым кровавым органом в системе организации. После войны сотрудничал со спецслужбами США, Великобритании и другими странами НАТО – Авт.)

* * *

Перевод с немецкого языка. Командный пункт корпуса

Копия 15 февраля 1944 г.

Генеральный штаб 13-го армейского

Корпуса 1-а/1 ц № 531/44 – СЕКРЕТНО

СЕКРЕТНО

«О взаимодействии с националистическими украинскими бандами».

1. Приложением является приказ генерального штаба 13-го армейского корпуса 1-ц № 299/44– секретно – от 29 января 1944 года об отношении к силам националистической повстанческой армии УПА*

2. Соглашение, достигнутое с УПА* в конце января в районе Постойно (33 км северо-западнее Ровно), было согласовано с УПА* также в районе Кременец – Верба – Козин – Березец.

Части, подчиненные генеральному штабу, ознакомлены с этой договоренностью, отсюда генеральный штаб просит поставить в известность войска верхнего района, находящиеся в непосредственном подчинении штаба 4-й армии.

Представитель УПА* во время переговоров указал на то, что злоупотребления воинских частей, отчасти даже с применением силы оружия, при изъятии скота значительно осложняют проведение переговоров.

Он просит без трений указать войсковым частям, расположенным в верхнем районе и находящимся в непосредственном подчинении штаба 4-й армии в интересах соглашения, реквизиции на территории УПА*, если таковые необходимы, проводить с привлечением сельских старост.

УПА* уже высказывалась в том смысле, что реквизиция легитимна, если она проводится с участием старост и без применения насилия с немецкой стороны.

3. Обусловлена задача УПА* подавление советских банд (так немцы называли советских партизан – Авт). При продвижении вперед Красной армии – нарушение подвоза и уничтожение остающихся позади служб. Борьба против немецких подразделений допустима лишь в случае, если последние будут проводить реквизицию с применением силы оружия.

Приложение Командование штаба

ПЕЧАТЬ Командир генерального штаба

Командир полиции безопасности (подпись)

и СД по Галиции

* * *

СПРАВКА

«Этот документ попал в руки советских воинов так:

9 марта с.г. 866 сп (СП) 287 сд (СД) в д. Вашковцы были захвачены документы штаба батальона 11 СС полицейского полка.

В числе захваченных документов найден приказ, касающийся переговоров украинских националистов с представителями немецко-фашистского командования и достигнутой договоренности о службе украинских националистов на пользу немцев. Копию этого приказа прилагаю.

Начальник политического управления

1-го Украинского фронта

генерал-майор С. Шатилов

«О переговорах с руководсвом УПА*.

«Боевая группа Притцман.

РО (разведотделы – Авт.)

Касательно: Отношения к членам национальной украинской повстанческой армии (УПА)*.

Начатые в районе Деражно переговоры с руководителями национальной Украинской повстанческой армии были успешно проведены также в районе Верба.

Достигнута договоренность. Немецкие части не подвергаются нападению со стороны УПА*

УПА* засылает лазутчиков, преимущественно девушек, в занятые врагом районы и сообщает результаты Разведывательному Отделу Боевой группы.

Пленные Красной армии, а также советские партизаны препровождаются в разведотделы для допроса; местные чуждые элементы используются боевой группой на работах.

Чтобы не мешать этому необходимому взаимодействию,

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Агентам УПА*, которые имеют удостоверения за подписью «капитан Феликс», или тем, кто выдает себя за членов УПА*, разрешать беспрепятственный проход; оружие оставлять при них. По требованию агента предоставлять им быстрейший доступ в разведотделы.

2. Члены частей УПА* при встрече с немецкими частями для опознавания поднимают левую руку с раздвинутыми пальцами к лицу; таковых не задерживать, это означает их взаимопонимание.

3. Со стороны УПА* имеются жалобы на то, что немецкие полицейские регулярные части производят самовольную реквизицию, особенно домашней птицы. В связи с этим, согласно приказу от 11 февраля 1944 года, командиры частей привлекаются за эти дикие реквизиции, чтобы таковые прекратились.

Бреннер,

генерал-майор и бригаденфюрер СС.

* * *

СПРАВКА

«…3 августа 1944 года в Познани на совещании гауляйтеров Гитлер с «ледяной холодностью» подтвердил свою тактику выжженной земли, продолжения тотального уничтожения всего того, что не нужно немецкому народу, оказавшемуся слабым перед лицом восточных варваров.

«Первый патриот» Германии требовал, чтобы вместе с ним на погребальный костер взошел и «не выдержавший испытаний перед историей» немецкий народ.

«Если немецкий народ, – говорил обанкротившийся фюрер, – в этой борьбе потерпит поражение, значит, он был слишком слаб.

Значит, он не выдержал свое испытание перед историей и ни к чему иному, кроме гибели, он не был предназначен…

Если война будет проиграна, то и народ погибнет. Эта его судьба неотвратима. И нам незачем заботиться о сохранении тех материальных основ, которые потребуются людям для их дальнейшего примитивного существования. Напротив, лучше нам самим все это разрушить, ибо наш народ окажется слабым, и будущее будет принадлежать исключительно более сильному восточному народу. Все равно уцелеют после войны только неполноценные, так все лучшие погибнут в боях…»

* * *

СПРАВКА

«…В Сарнах располагался 323-й гренадерский запасный батальон 76-й пехотной дивизии. В обязанности этой части вермахта входило: борьба с советскими партизанами, совершение облав по селам с целью отправки украинцев на работы в Германию, использование личного состава в «спецоперациях»: поджоги хат по селам, и расстрелы неблагонадежных, которые составляли иногда все население села.

Нацисты под командованием старшего лейтенанта Крюгера, офицера 4-й роты этого батальона, совместно с местными полицаями получили задание проверить, нет ли евреев в селе Сарны.

Они вламывались в хаты под предлогом поиска оружия, выгоняли людей на улицу, молодых увозили в город для отправки в Германию. У кого находили оружие или прячущего еврея – расстреливали всех мужчин хаты на месте. В тот день они уничтожили более сорока местных жителей. Среди бесчинствующих палачей были и украинские националисты в форме полицейских, люто ненавидевшие земляков, лояльно настроенных к советской власти.

Командир третьего отделения 4-го взвода 4-й роты унтер-офицер Майер первое «боевое крещение» принял в селе Антоновка. Фашисты буквально пьянели от крови. Майер приказал солдатам согнать жителей на платформу железнодорожной станции, а село полностью уничтожить – сжечь.

А вечером шестьсот человек, женщины и дети Антоновки, были втиснуты в семь товарных вагонов и отправлены в сарненский пересыльный концлагерь. Остальных селян расстреляли из пулеметов при участии старосты села.

Ранним солнечным утром 26 августа 1942 года 323-й гренадерский запасный батальон в Сарнах был поднят по тревоге. Вокруг огромных ям, вырытых заключенными, на кучах золотого песка немцы поставили несколько тяжелых пулеметов, остальные фашисты стояли с автоматами. Полицаям была дана команда доставить первую партию обреченных стариков, женщин и детей из концлагеря. Сюда же из гетто перевели и евреев.

Бургомистр города Маринюк от имени гебитскомиссара Гуаля, его заместителя Крекеля и коменданта жандармерии Шумахера успокаивал заключенных, что ожидается сортировка трудоспособных граждан. И вот уже первая группа уставших и перепуганных людей стояла у края могилы.

– Огонь, – скомандовал командир роты…

Майер достреливал из автомата тех, кто выказывал признаки жизни. Вторая группа, третья, четвертая… двенадцатая…

В это время в лагере люди почувствовали, что никакой «сортировки» нет, что этот блеф бургомистра направлен только на успокоение обреченных. И тогда произошел взрыв эмоций, негодования, гнева – более двух с половиной тысячи людей, разорвав «колючку», бросилось в разные стороны.

Спастись удалось нескольким десяткам. Остальных скосили пулеметно-автоматные струи огня. Улицы Сарн были залиты кровью несчастных граждан.

27 августа 1942 года продолжался кровавый шабаш. Только одно отделение Вили Майера в этот день под сарненским сосновым лесом уничтожило более полутора тысяч человек, а 323-й батальон за августовскосентябрьские дни расстрелял около четырнадцати тысяч женщин, детей и стариков.

Причем детей изверги бросали живьем в ямы.

На месте звериной расправы еще долго стонала, содрогалась и сочилась кровью земля…»

* * *

Изучал новый министр и документы, характеризовавшие оперативную обстановку накануне войны. Он понимал, что именно с тем и этим временем есть логическая связь – связь поколений. То, что твориться сегодня, должно вытекать из прошлого. Связь времен – ее надо ощутить, и тогда можно охватить проблему всецело. Еще он понимал, что время – это корабль, никогда не бросающий якорь. Движение – жизнь, и за нею надо поспевать и изучать ее истоки. А жизнь та, особенно на «теренах» – территориях Западной Украины – была крепко связана с жизнью тридцатых годов…

СООБЩЕНИЕ УНКВД

по Львовской области № 162 в НКВД СССР

о совершенном террористическом акте

5 декабря 1939 г.

Доношу: 3 декабря в 23 часа совершен террористический акт над председателем местного комитета д. Черлены Грудекского уезда Львовской области Трушем Михаилом. В окно дома Труша были брошены две ручные гранаты. Тяжело ранены Труш и его жена. Террористов на месте задержать не удалось.

Выброшенной опергруппой арестованы Фалькевич Иосиф, агент полиции, его сыновья Фалькевич Казимир, член фашистской организации, доброволец польской армии, и Фалькевич Войтек, руководитель фашистской организации «Стрельцы».

Пострадавший Труш опознает террористов Фалькевичей. Следствие по делу продолжаем, результат сообщим дополнительно.

Начальник УНКВД по Львовской области,

Краснов.

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

начальника пограничных войск НКВД Киевского округа №АБ-004275 в НКВД УССР по делу контрреволюционной повстанческой организации в западных областях УССР

25 декабря 1939 г.

Задержанный 97-м ПО в пограничной полосе поляк Краевский Ян Юзефович сознался в том, что он является членом повстанческой организации, существующей в западных областях УССР, и по этому вопросу показал:

В г. Львове существует контрреволюционная повстанческая организация, насчитывающая 2 тысячи человек, вооруженная 6 пулеметами. Ответвление этой организации имеется в городах Станиславе, Коломые, Перемышле и Тарнополе.

Руководство организацией возглавляет полковник бывшей польской армии Пругер, который 24–26 декабря 1939 г. должен прибыть из Румынии в г. Львов для встречи с членами организации в ресторанах «Атлас» и «Жорж».

Приметы Пругера: 45 лет, выше среднего роста, брюнет, волосы редкие, зачесывает назад, крепкого телосложения, лицо круглое, бороду бреет, одет в коричневый костюм.

По данному делу ориентировано УНКВД Львовской области.

Начальник погранвойск НКВД Киевского округа

Комдив Осокин

* * *

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ УНКВД

по Тарнопольской области № 1597489 в НКВД УССР о результатах работы оперативно-чекистской группы НКВД СССР

26 апреля 1940 г.

…Агентурно-следственным путем было установлено, что существовавшие на территории Тарнопольской области контрреволюционные повстанческие организации готовили вооруженное восстание против Советской власти в западных областях Украины и Белоруссии. Руководители этих повстанческих организаций сознались и выдали ряд новых своих соучастников…

Для вооруженного восстания ликвидированная антисоветская повстанческая организация располагала необходимым оружием, а именно: револьверами разных систем – до 70, винтовок – до 20, патронов к ним – 3500–4000, станковых и ручных пулеметов – 3… Оперативно-чекистской группой закончено 27 следственных дел на 60 человек.

Начальник УНКВД по Тарнопольской области

капитан государственной безопасности Вадис

* * *

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

заместителя наркома внутренних дел СССР № 19/9521 в НКВД СССР о задержании на границе двух агентов немецкой разведки

5 сентября 1940 г.

5 сентября 1940 г. начальник погранвойск НКВД УССР донес: «31 августа сего года на участке 92-го пограничного отряда (г. Перемышль, УССР) был задержан нарушитель границы со стороны Германии Пинчук Иосиф Прокопьевич, 1917 года рождения, житель г. Дрогобыч. Задержанный при допросе сознался, что является агентом германской разведки и эмиссаром ОУН* Пинчук был завербован немецкой разведкой в сентябре 1939 г. в г. Дрогобыч под кличкой «Бранденбург». 2 января сего года, состоя на службе в милиции, бежал в Германию, обратно перешел в СССР с заданием германской разведки по сбору сведений об укрепрайонах и по организации оуновских ячеек.

2 сентября сего года на участке того же отряда задержан нарушитель границы со стороны Германии Дудик Станислав Мартынович, 1907 года рождения, поляк, житель Кракова, который сознался, что является агентом германской разведки под кличкой «Ионец-Юдвин» и послан в СССР для разведки укрепрайонов и гарнизонов Красной армии.

Следствие ведет 5-е отделение 92-го пограничного отряда».

Заместитель наркома внутренних дел СССР

генерал-лейтенант Масленников

* * *

ИЗ ЦИРКУЛЯРА НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА

Государственной безопасности УССР №А-1282

об усилении борьбы с националистическим подпольем

в западных областях Украины

10 апреля 1941 г.

Поступившие за последнее время в НКГБ УССР материалы свидетельствуют о том, что ОУН* по заданию Краковского провода ведет на территории западных областей УССР усиленную работу по подготовке к вооруженному выступлению против Советского Союза, намеченному на весну 1941 г.

По имеющимся в УНКГБ Дрогобычской, Тарнопольской и Ровенской областей данным, вооруженные выступления намечены на период между 20 апреля и 1 мая сего года. В связи с этим деятельность оуновских организаций во всех областях значительно активизировалась: проводится усиленная вербовка и подготовка новых кадров, развернута работа по приобретению оружия, боеприпасов, санитарного имущества, отрабатываются мобилизационные планы, увеличилось количество террористических актов против советских и партийных работников, распространяются листовки и воззвания, призывающие население к вооруженной борьбе и т. д.

Для руководства вооруженным выступлением на территорию СССР из-за кордона нелегально перебрасываются руководящие кадры ОУН* с заданием возглавить вооруженное восстание.

Так, в селе В. Гнилицы Тарнопольской области руководитель местной оуновской организации Процик Ярослав на инструктивном совещании участников организации заявил, что вооруженное выступление намечено на 22–25 апреля сего года…

Процик поставил в известность участников организации, что 16 апреля из-за кордона должны прибыть активные члены ОУН* Савчук Ярослав и Гевко Иван, которые дадут дополнительные указания о подготовке к выступлению и проведут обучение партизанской войне, направленной на ослабление тыла и затруднение продвижения частей Красной армии.

В селе Соколов Тарнопольской области подрайонный руководитель ОУН* Демида С.П. получил от районного руководителя указание о подготовке к тайной мобилизации оуновской организации, которая должна состояться весной 1941 г.

В порядке подготовки к этой мобилизации, как это установлено агентурными материалами, каждый член организации должен иметь в запасе несколько пар белья, продукты питания, медикаменты и перевязочные средства.

Арестованный активный оуновец Водвуд Иван в беседе с камерным источником сообщил последнему о том, что 20 апреля сего года оуновская организация готовит вооруженное восстание в западных областях Украины, но ожидает дополнительных указаний от руководства ОУН*, которые будут даны в зависимости от выступления Германии…

Народный комиссар государственной безопасности УССР,

Мешик.

* * *

Украинская тема с явными признаками лукавства попалась П.И. Ивашутину в документах так называемого «Берлинского дневника 1940–1945 годов» княгини Марии Васильчиковой. Пиведу два фрагмента: