Текст книги "Заклятие Фавна"

Анатолий Томилин
Заклятие Фавна

С незапамятных времен грозные и таинственные явления природы волновали людей, интересовали их и требовали объяснения. Почему, к примеру, время от времени небо затягивают черные тучи, блещут молнии и гремит гром? Почему огненные стрелы поражают некоторых людей, даже если они спрятались под высокими деревьями, и не трогают других в чистом поле? Нет ли в этом какого-нибудь тайного смысла, не участвуют ли в этом выборе неведомые силы?

В Скандинавии, у русских поморов и народов Севера такое же недоумение вызывали сполохи – полярные сияния. Какие неведомые силы бесшумно колебали светящийся занавес и разбрасывали от горизонта к горизонту яркие лучи?

Недостаточный запас знаний и как следствие – неспособность объяснить явления окружающей природы естественными силами привели людей к вере в силы сверхъестественные, в чудеса, привели к созданию богов. Воля и деяния богов прекрасно объясняли все непонятное. Мифы с помощью моделей, сконструированных из частей хорошо известного и табу, заполняли пробелы в знаниях.

Случился в горах обвал. Камни задавили человека. Почему именно его? Может быть, камни рассердились и наказали? Встречаются в горах камни, которые прилипают друг к другу, притягивают мелкие куски железа. Камни, рождающие движение… Но это прерогатива лишь одушевленных существ. Не значит ли это, что и у притягивающих камней есть душа?

Свалили дерево. После громадных усилий выжгли середину, сделали лодку, а она потонула. Потонула вместе с рыбаками. Почему?

Почему не родит поле, вспаханное сохой из елового корневища, а соседнее, вспаханное березовой сохой, дает отменные урожаи? Может быть, все дело в березе? Может быть, именно в ней заключена чудесная сила, помогающая человеку?

Замечательный исследователь и собиратель русского фольклора Александр Николаевич Афанасьев писал, что древние люди смотрели на окружающий мир совсем другими глазами, чем мы. Они не отделяли своего существования от остальной природы, чувствовали себя с нею единым целым. В представлении наших предков огонь в очаге и горное озеро, придорожный камень и дерево, лесной зверь, облако и небесное светило ничем особенно не отличались от человека. Все вокруг жило своей жизнью, своими заботами. Враждебные силы боролись друг с другом и с человеком. Добрые силы могли помогать.

Непонятное было чаще всего враждебно человеку. Он боялся метеорита – камня, упавшего с неба, и магнита – камня, притягивавшего другие камни. Просил помощи у могучего дерева. Поклонялся животным. Заклинал огонь и воду, гром и молнию, луну и солнце.

Чтобы ориентироваться во враждебном мире стихий, люди искали сходство между явлениями природы и своими поступками, приписывали силам природы человеческие характеры. Страх перед неведомым и уважение к силе породили почитание стихий, их обожествление.

Обожествление, а на самом деле очеловечивание таинственных сил природы делало мир не таким страшным на первых этапах познания. И не нужно думать, что наши предки не отдавали себе отчета в том, что, представляя богов всесильными, они заранее обрекали себя на смирение. Еще как понимали! Но если боги – как люди, то ничто, человеческое им не чуждо. Конечно, гнев их страшен, но ведь страшны и набеги чужого племени. Да, если боги помогут, можно и победить. В крайнем случае, от неприятеля можно откупиться. Конечно, боги непобедимы и неподкупны. Но если они – как люди, то не сменится ли божий гнев на милость при виде жертвы? А что за милость без поддержки? И сразу грозный мир, еще недавно наполненный страхом, прояснялся. Ведь если задобрить гром с молнией, то гроза не так уж страшна…

В этой книге я хотел показать, как человеческая мысль, преодолевая заблуждения и ошибки, порожденные недостатком знаний, упорно движется к истине. Процесс этот необъятен, и мне пришлось выбирать из него лишь узенький сектор знания, связанный с моей прошлой специальностью, с той отраслью науки, в которой долгие годы лежала сфера моих профессиональных интересов.

Атмосферное электричество – грозы и земной магнетизм – едва ли не первые неразрешимые загадки природы, о которые споткнулся разум. Они долго не поддавались разгадке. Каждое время, каждая эпоха толковали наблюдаемые феномены в соответствии с накопленными знаниями. Сначала на уровне мифов, пока знаний было совсем мало. Позже, когда фактов накопилось побольше, самовластие богов перестало удовлетворять мыслителей. Они стали пытаться объяснять природу исходя из нее самой, без помощи сверхъестественных сил. Возникли первые натурфилософские догадки. Сначала наивные, чисто спекулятивного характера. Но уже и они высоко поднимали разум человека, ставили его обладателя на одну ступень с богом.

А потом пришло время, когда сама гипотеза бога оказалась лишней для объяснения явлений природы, Однако отказ от привычного и такого удобного в смысле бездумности и безответственности понятия, как бог, не происходит сразу. Особенно на обывательском уровне. Изгнанная из общества религия оставляет после себя суеверие… Я хорошо помню, как моя покойная бабушка до войны на даче во время грозы непременно забиралась на стул и звонила в серебряный колокольчик, что считалось верным средством от поражения молнией. Почему – объяснить она не могла, хотя была женщиной образованной и – начисто лишенной религиозного рвения. Тем не менее «громоотводный колокольчик» исправно ездил с нами по довоенным дачам.

Ученые довольно рано поняли, что мир, окружающий человека, материален и существует объективно и независимо от сознания размышляющего о нем субъекта. Добытые знания и научно-технические достижения привели большинство населения планеты к выводу о том, что сознание не может существовать вне материи. Это означало победу материализма в его непримиримой борьбе с идеализмом. Да, природа существовала и обходилась без сверхъестественного вмешательства. Знания о ней вполне надежно опирались на законы физики, которые лежали в основе естествознания.

Все это было так в мирные периоды между научными и научно-техническими революциями. Но каждый раз, когда прогресс делал очередной скачок в неизведанное, мистицизм резко вскидывал голову.

В конце XX столетия оказалось, что в погоне за познанием окружающей нас природы мы как-то совсем упустили человека, его внутренний мир – микрокосм. А в нем оказались такие невероятные и неведомые ранее возможности, как в физическом, так и в психическом отношении, что можно только руками развести.

И снова, как и на заре рождения естественных наук, путь к познанию микрокосма начался с мифов. Правда, теперь на ином, более высоком уровне. Но все-таки с мифов, с объяснения непонятного нового столь же непонятным, но старым и потому как бы более привычным. На первый взгляд такая методика может показаться странной. Но она дает людям, далеким от науки и не имеющим твердой материалистической базы, утешение в виде некоего «квазизнания».

Не потому ли с выходом человека в космос появились «летающие тарелки», инопланетные пришельцы, оживились разговоры о «сверхцивилизациях» космоса, якобы контролирующих ход развития общества на Земле.

Исследования океана и ряд пока необъясненных наукой явлений в жизни Земли-планеты создали миф о «Бермудском треугольнике». А проникновение врачей в тайны психики человека породило бесчисленных экстрасенсов, знахарей и «посвященных», способных одним усилием мысли не только провидеть прошлое и будущее, но и двигать предметы. Тени великих магистров черной и белой магии восстали из небытия.

Получается, что рядом с могучим потоком истинной науки бурлят и пузырятся, пробиваясь окольными путями, мутные сточные воды отходов – облегченной для обывателя «массовой науки». И это вовсе не столь безобидное явление, как может показаться сначала. «Массовая наука» служит в капиталистических странах тем же целям отвлечения сознания масс от социальных проблем, заглушения протеста и подчинения интересам монополий, что и вся индустрия «массовой культуры».

Она стремится перевести подлинную любознательность в любопытство и удовлетворить стремление к знаниям развлекательной занимательностью.

«Массовая наука», используя средства массовой коммуникации, прежде всего телевидение, радио, кино, газетные и журнальные сенсации, а также занимательную популярную литературу, ориентирует и подчиняет сознание, создает как бы особый «телевизионный фон квазизнания». В нем серьезные научные проблемы низводятся на примитивный уровень, а социальные предпосылки – к сюжетно занимательным столкновениям «хороших» и «плохих» людей.

Наконец, апологеты «массовой науки» не останавливаются и перед прямым подрывом доверия к науке, всячески умаляя ее авторитет.

Совсем недавно на страницах западной прессы развернулась любопытная дискуссия. Из архивов были выужены труды некоего английского математика конца XVI – начала XVII века Джона Ди.

В свое время он был больше известен как мистик и активный сторонник «популярного герметизма», то есть религиозно-философского учения, включающего в себя трактаты по астрологии, алхимии, магии и оккультным наукам. Джон Ди понадобился современным заклинателям духов в связи с тем, что в свое время, составляя развернутую картину мироздания с помощью подручных средств, хранящихся в мистическом арсенале, он должен был быть приверженцем геоцентризма. Между тем Джон Ди пришел к гелиоцентризму… И буржуазные философы задают вопрос: не означает ли это, что мистические учения, признающие существование скрытых сил в мире и в человеке и недоступные непосвященным, могут привести человечество к истине не менее успешно, чем подлинная наука? И вообще, является ли наука единственным способом познания мира? Стоит ли сегодня так уж безоговорочно осуждать адептов оккультизма? Не правильнее было бы предоставить каждому право в решении мировоззренческих вопросов руководствоваться разумом или «наитием и откровением свыше», испытывать явления природы опытным путем или выдумывать мифы?

Пожалуй, даже неискушенному человеку ясна вся нелепость такой постановки вопроса, нелепость попыток ставить науку на одну доску с мистикой и оккультизмом.

Можно критиковать неизбежные издержки, возникающие при создании техносферы как сложной комплексной системы взаимодействия общества и природы на любом – научно-техническом или социальном – уровне. Но разве допустимо при этом забывать, что достижениями нашего времени мы обязаны науке? Благодаря современной медицине резко сократилась детская смертность в масштабах планеты, исчезли страшные в прошлом эпидемические и «индивидуальные» болезни, увеличилась продолжительность жизни.

"Селекционеры вывели новые сорта растений и породы домашних животных, способных прокормить растущее население земного шара. Наконец, именно успехи современной науки обеспечили грандиозные достижения, давшие людям невиданный в прошлом комфорт.

Попробуйте представить на мгновение, что из нашей жизни вдруг исчезло электричество… По своим последствиям эта катастрофа была бы, наверное, пострашнее «всемирного потопа». Настолько прочно в нашу жизнь вошла та сила, о которой еще полтора века назад шли споры среди ученых.

Пожалуй, разгадка тайн электромагнетизма дала нам столько, сколько мы не получали от покорения всего, что было накоплено людьми за всю их историю. Подумайте: миллионы лет и век – каких-то сто лет, в течение которых выросла и окрепла вся электротехническая промышленность Земли! Время, в течение которого люди создали себе «электрический мир». Невозможно думать об этом без восхищения. И вместе с тем еще далеко не всё мы, в этой отрасли знаем… Вот почему мне хотелось, именно на примерах истории познания людьми загадочных явлений сил природы – электричества и магнетизма – рассказать о нелегком пути к истине, об ошибках, тупиках и заблуждениях, а главное – о красоте всепобеждающей истины!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Время чудес – время сомнений

Глава 1

Откуда приходят грозы?

Люди боялись грозы всегда. По непонятным причинам тучи вдруг закрывали солнце. Небо темнело. Налетали порывы холодного ветра. Начинался дождь… Все это можно было перетерпеть. Уже первобытные люди приметили, что за ненастьем, как правило, следует хорошая погода, а холод сменяется теплом. Но когда над головой вдруг с грохотом раскалывалось небо огненным зигзагом, тогда нервы сдавали. Опыт, накопленный поколениями, кричал об опасности. Старики из поколения в поколение передавали рассказ о том, как огненные стрелы раскалывали глыбы камней, расщепляли вековые деревья. Случалось, убивали животных, а то и людей. Небесный огонь зажигал страшные лесные пожары, ударял в кровлю жилища, поднятую чересчур высоко.

Куда спрятаться от грозы? Может быть, забиться под дерево и лежать тихо-тихо?.. Или бежать? Бежать быстро, еще быстрее, быстрей, пока не выскочит из груди сердце? Страшно зверю, страшно человеку перед лицом сил могучих, сил неведомых.

Так, наверное, и было в те далекие времена, когда природа оказывалась сильнее человека. У двуногого млекопитающего не было густого и теплого меха, не было быстрых ног, способных унести его от грозы. Что мог противопоставить человек своему страху? Только, разум, удивительную и необыкновенную способность усваивать и накапливать информацию, создавать из нее причудливые построения-модели, обобщать их и делать выводы. Короче – думать!

Не сразу научился этому человек. Иногда говорят, что уже в первобытные времена жили мудрецы, которые из чистой любознательности наблюдали феномены природы и задавались глубокомысленными вопросами: как устроен мир? Как и почему дует ветер? Кто насылает грозу, и что такое молния и гром? Не верьте этим рассказам.. В прадревние времена людям было не до этого. Забота о пище, о поддержании своего существования настолько занимала первобытного человека, что ни на что иное у него просто не оставалось ни времени, ни сил. А любознательность сводилась к простому ориентировочному рефлексу по И.П.Павлову. И должно было пройти немало времени, прежде чем этот рефлекс превратился в могучую силу, которая вот уже не одно тысячелетие не дает покоя человеку.

Кто-нибудь из читателей может подумать: «Стоит ли вспоминать то, что было когда-то и кануло в вечность?» Мне думается – стоит. И не только потому, что памятью жив человек. Но даже из чисто утилитарных соображений: чтобы лучше ориентироваться в окружающем мире.

Биологи считают ориентировочный рефлекс обязательным на любом уровне развития. Каждое существо, говорят они, должно хорошо ориентироваться в окружающей среде, иначе оно погибнет.

Академик Иван Петрович Павлов считал этот рефлекс безусловным. «Биологический смысл этого рефлекса огромен, – писал он. – Если бы у животного не было этой реакции, то жизнь его каждую минуту, можно сказать, висела бы на волоске. А у нас этот рефлекс идет чрезвычайно далеко, проявляясь наконец в виде той любознательности, которая создает науку, дающую и обещающую нам высочайшую, безграничную ориентировку в окружающем мире».

Вот, оказывается, куда уходят корни человеческой любознательности – во врожденную ответную реакцию организма на внешнее воздействие. И этот рефлекс требует полной ориентировки. Знание не терпит пустоты незнания. Когда человек встречается с непонятным, неведомым, то на самом первом этапе, при минимуме сведений, на помощь приходит спасительная гипотеза, а то и миф… Сколько же понадобилось любознательности, смелости и памяти, чтобы перейти от первобытного, страха к спокойному философскому наблюдению за грозным природным феноменом!

Коллекция случаев буйств и своеволий электрических разрядов весьма примечательна. Молнии расплавляли монеты в кошельках у ничего не подозревавших людей, незаметно снимали с них кольца и браслеты, срывали позолоту с карнизов, с кресел и дверных косяков. Иной раз молнии раздевали свои жертвы, срывали с ног башмаки и рвали их на мелкие кусочки. При этом оставляли людей живыми. Небесный огонь аккуратно сбривал, подобно лучшему цирюльнику, волосы на людях и сплавлял железные цепи.

18 августа 1769 года молния ударила в башню святого Назария в Брешии. Под башней находился подземный склад, содержащий миллион килограммов пороха, принадлежавшего Венецианской республике. Подброшенная взрывом башня упала на землю в виде каменного дождя. Часть города была превращена в развалины, погибло около 3000 человек…

А как страшно разрушали молнии морские суда… 3 августа 1852 года корабль «Моисей» был застигнут у Мальты страшной грозой. Около полуночи молния ударила в большую мачту, пробежала по ней и, спустившись в корпус корабля, расколола его на две части. Корабль затонул, вся команда и пассажиры погибли. Лишь капитан, ухватившись за кусок бревна и проплавав 17 часов в море, был спасен, словно для того чтобы поведать людям о разыгравшейся трагедии.

Скажите, а вы не боитесь грозы? Я знаю многих вполне почтенных людей, которые, мягко говоря, недолюбливают это природное явление. Некоторые даже с удовольствием бы заткнули уши и натянули на голову одеяло… А вы не боитесь? И правильно делаете. В общем-то, что в ней страшного, в грозе?

Давайте нарисуем в воображении знакомую картину этого явления, но так, чтобы мы с вами были его участниками. Скажем так: мы возвращаемся в конце лета домой из леса, куда уходили за грибами. Дождь еще не начался, но низкие, набухшие сыростью тучи обложили все небо. В лесу темно, как вечером. Душно… Вышли в поле – и здесь света не больше. Что делать? До дому вроде бы недалеко, да мокнуть неохота.

Пока мы топчемся на месте, раздумывая, не спрятаться ли под елку, в стог сена, налетают, первые порывы ветра – как залпы. Под их ударами поле словно море в бурю: волны бегут по хлебу, возникают водовороты, смерчи. Решайте скорее; может быть, действительно, переждем? Летние грозы скоротечны…

И тут как сверкнет! Все вокруг будто само загорается голубым призрачным светом. Уж и молнии-то нет, а в глазах все стоит и стоит ослепительный зигзаг.

Не знаю, как вы, а я всегда после вспышки начинаю считать: «И – раз, и – два, и – три…» Трах-та-ра-рах! Раздается примерно на тридцатой секунде счета. Гремит гром. Тридцать секунд от блеска молнии до прихода звука. Скорость распространения звуковых волн известна, нетрудно подсчитать: до эпицентра грозы – примерно 10 километров. Много это или мало? Обычно грозы распространяются со скоростью не больше сорока километров в час. Если так, то минут пятнадцать у нас в запасе есть. До дому успеем. Бежим!

Так и есть. Едва мы на порог, хлынул дождь. Косые струи полетели над землей, срывая листья с деревьев. Блеск молний и грохот слились воедино. Красиво? Очень! Только все же чуточку страшновато. Хотя чего бояться-то? Ведь мы в доме, снабженном надежным молниеотводом, а гроза – это всего-навсего атмосферное явление: между разноименными зарядами заряженных облаков или между облаком и землей возникают электрические разряды – искры, которые сопровождаются треском – громом. Вот и все. То же явление в принципе возникает, когда мы накоротко замыкаем контакты электрической батарейки. Только масштабы иные. Если вспомнить уроки физики в школе, то механика образования грозы становится в общем виде понятной. Помните, как говорил учитель:

– Сильные вертикальные токи воздуха, образование мощных кучевых облаков, дождь, град, возникновение объемного электрического заряда…

Если явление понятно, то оно и нестрашно. Это, пожалуй, главный постулат нашей темы. Попробуем его запомнить, потому что дальше эта мысль должна лежать подспудно в основе всех наших рассуждений. Правда, при этом не следует забывать, что для объяснения природного явления, для того, чтобы оно стало обычным и нестрашным, человечеству понадобился упорный труд многих поколений. Сначала происхождение молний объясняли, наверное, старейшины племени, потом жрецы, потом натурфилософы, естествоиспытатели, ученые… Понадобились сомнения и споры, многие опасные эксперименты и смерти… Да, да и смерти во имя жизни, во имя истины.

Как правило, грозы – местные атмосферные возмущения, занимающие не очень большую территорию. Статистика показывает, что диаметр площади грозы колеблется от половины километра и до десяти километров. В среднем же диаметр площади грозы около километра. Правда, порой грозы выстраиваются в линию одна за другой, образуя так называемую линию шквалов, длинный фронт областей, где дуют сильные ветры и разыгрываются бури, льют дожди и сверкают молнии, гремят громы…

Ежедневно на земле бывает до 45 тысяч гроз, при которых 8 миллионов раз сверкает молния. Это значит, что в воздушном океане нашей планеты происходит почти сто электрических разрядов в секунду. Грубо говоря, на земле идет непрерывная гроза. Особенно часты грозы в жарких климатических поясах. Хотя над пустыней Сахарой гром гремит не чаще одного раза в несколько лет.

Давайте посмотрим, как же начинается и какие стадии в своем развитии проходит обыкновенная гроза.

Причиной возникновения грозы может быть быстрое нагревание влажного приземного воздуха. Особенно быстро это происходит летом и над сушей. Плотность нагревающегося воздуха уменьшается, его частички поднимаются вверх, воздух охлаждается. Захваченный водяной пар конденсируется, собирается в капельки воды. Образуются мощные кучевые облака. При этом давление у земли понижается и воздух с периферии устремляется к центру. Возникает ветер…

Несмотря на наше многознайство, все причины возникновения гроз разного вида назвать трудно. Многих мы еще не знаем, хотя сами грозы и изучены, человечеством достаточно основательно.

Каждая гроза проходит несколько стадий развития. И каждая стадия сопровождается своими особыми явлениями.

Так, образованиями кучевых облаков заканчивается первая стадия развития. При этом воздух устремляется вверх, у земли давление понижается. Ветер пока слабый или даже стоит полное безветрие, которое постепенно заменяется ветрами, дующими с периферии к центру.

Вторая зрелая стадия грозы начинается дождем. Высоко в облаках, если бы удалось туда добраться, мы бы встретились с массой ледяных кристаллов, особенно много их в грозовых очагах. У поверхности земли и в нижних слоях атмосферы могут развиваться сильные вихри. Кучевые облака меняют свою форму. Они становятся похожи на высокие башни, между которыми блистают длинные искры молний, гремит гром. Воздух от земли устремляется вверх, и тут же рядом возникают нисходящие потоки. В общем – гроза!

Последняя, третья стадия называется стадией разрушения грозы. Наступает она, когда по всей области развиваются нисходящие потоки воздуха, которые и приводят к окончательному прекращению буйства. Больше нет поступления тепла и влаги от земли, проливной дождь уносит из облаков остатки накопленной энергии. И постепенно облака начинают таять. Ветры меняют свое направление и из сходящихся превращаются в расходящиеся. Гроза заканчивается.

Остается невыясненным вопрос: откуда берутся электрические заряды в атмосфере, те самые, что порождают во время грозы великолепные молнии?

Вы наверняка слышали об ультрафиолетовом и корпускулярном излучении Солнца. Ультрафиолет – это световые лучи, они короче самых коротких фиолетовых световых лучей, а корпускулами люди издавна называют частицы, изучаемые классической физикой. Так вот, проникая в верхние слои атмосферы, это излучение разбивает нейтральные молекулы воздуха на заряженные осколки – ионы, то есть ионизирует воздух. То же действие оказывают и космические лучи, а у поверхности земли свою долю в общее дело ионизации вносят радиоактивные элементы, содержащиеся в земной коре.

Еще в конце прошлого столетия среди ученых возникло убеждение, что в атмосфере Земли на высоте примерно 60 километров начинается ионизованная область – ионосфера, проводящий электричество слой, который, как скорлупой, охватывает планету. Приближенно можно рассматривать земную поверхность и ионосферный слой как обкладки конденсатора с разностью потенциалов около 300 тысяч вольт. В районах ясной погоды этот природный конденсатор непрерывно разряжается, ионы под действием электрических сил уходят к земле. А вот в районах грозовой деятельности картина получается совсем другая. В них мощные электрические токи текут снизу вверх, компенсируя «разряд» в районах ясной погоды.

Получается, что грозовые облака не что иное, как природные электрические генераторы, поддерживающие всю систему электрического хозяйства во всепланетной масштабе. Так работает электрическая машина Земли, Поверхность Земли всегда заряжена отрицательно, а в атмосфере удерживаются заряженные положительные частички, которые собираются в огромные облака, создавая объемные электрические заряды. В целом же для мирового пространства наша планета, по-видимому, электрически нейтральное небесное тело.

В свое время я окончил военное авиационное училище и летал на тяжелых машинах. До сих пор помню инструкцию для полетов во время грозы: «Летать на малых высотах, учитывая сильные восходящие потоки воздуха, но не забывать и о возможности существования нисходящих движений…» Исчерпывающая однозначность, не так ли?

Вообще-то, сильного повреждения даже прямой удар молнии металлическому фюзеляжу нанести не может. Это нам упорно втолковывали на теоретическом курсе. Однако инструкторы на этот счет придерживались другого мнения. И как-то однажды мне довелось…

Представьте себя на минутку в тесной кабине старого винтомоторного самолета, совершающего полет среди грозовых облаков «в условиях сильной турбулентности». Турбулентным обычно называют вихревое движение жидкости или газа. Машину бросает. Радиоприем прекратился. Приборы показывают все что угодно, кроме истинного положения дел. По бортовой связи командир произносит нечто нечленораздельное, но очень выразительное. Кругом тьма. И вдруг – ослепительная вспышка, после которой глаза вообще не видят приборной доски. Грохот и непременная воздушная яма.

Хорошо говорить: «летайте ниже»… А ниже – земля близко. Кинет – врежешься. Может быть, наоборот – выше подняться. Но там начинается обледенение. Покрытая льдом машина теряет управление. Короче говоря, мы старались выполнять такой пункт инструкции: «Встретил на пути грозовой фронт – обойди его!»

От Юпитера до Перуна и от Перуна до Ильи-пророка

Процесс познания человеком таинственных, а потому таких страшных явлений природы имеет долгую историю. Вначале, когда наблюдений и фактов накоплено было еще немного и они носили разрозненный характер, их приписывали сверхъестественным силам. Позже, когда за ними, за этими силами, встали персонифицированные фигуры богов, природные явления превратились просто в результат их волеизъявления.

Если на первом этапе развития общества, когда люди еще не отделяли своего существования от окружающей природы, они лишь поклонялись богам, заклинали огонь и воду, гром и молнию, то позже ситуация изменилась.

Уже в мировоззрении древних греков человек являлся венцом творения, и боги не только карали, но и помогали, предупреждали. Все, даже самые ничтожные, проявления человеческой жизни подчинялись богам и зависели от их расположения или нерасположения.

Всеми видами сношений с миром богов ведали жрецы. Одни из них гадали по внутренностям животных или по дыму жертвенников. Другие – по полету птиц, по молниям и грому. Хотя чем, казалось бы, одна молния может отличаться от другой?

Несколько лет тому назад в лабораториях кафедры родного института довелось мне участвовать в разработке мощных импульсных генераторов, предназначенных для получения больших искр – искусственных молний. Громоздкие и жутковатые даже внешне, – они должны были вырабатывать импульсы напряжения до пяти мегавольт. Это позволяло нам получать искры более пятнадцати метров длиной. Их грохот напоминал орудийную пальбу. Служили же эти «адские машины» для изучения грозоустойчивости различных сооружений; линий электропередач, высотных зданий, электрических подстанций. На макетах и моделях проектировались системы защиты, то есть мы как раз и занимались громоотводами. Тогда-то я и познакомился с классификацией молний, принятой среди специалистов. Она оказалась небогатой. Чаще всего в природе встречаются линейные молнии, похожие на опрокинутые кроной к земле ветвистые деревья. Еще их можно сравнить с реками, нарисованными на географических картах. Но бывает, что линейная молния развивается в виде длинной светящейся ленты или похожа на след стартовавшей ракеты. Еще реже развивается она скачками и выглядит огненным пунктиром на фоне сумрачного неба. Это так называемая четочная молния. И наконец, шаровая молния – не решенная до сей поры загадка природы…

Я не убежден, что приведенная классификация удовлетворила бы древних жрецов-гаруспиков. У них реестр выглядел куда внушительнее. Но и задачи у древних жрецов были посложнее, чем у нас, электриков.

Жрецы-гаруспики различали множество стрел Юпитера – по силе, яркости, цвету, по размерам и направлению полета. Все учитывалось при определении характера знамения. Оно могло быть общегосударственным, национальным, обращенным ко всему римскому народу, а могло быть семейным и даже индивидуальным. Все зависело от обстоятельств. По словам жрецов, молнии повелевали, требовали, просили, увещевали и советовали. Юпитер мог послать угрожающую громовую стрелу с грохотом и блеском, а мог послать и безмолвную, но убийственную.

Такое разнообразие делает честь наблюдательности предсказателей. Даже среди нас, всезнающих, обо всем наслышанных, я уверен, найдется немного людей, для которых тихая, безгромовая молния не явилась бы неожиданностью.

В особенно важных случаях для толкования сложных небесных знамений, особенно перед принятием ответственных решений, римляне приглашали гаруспиков из Этрурии. Этруски слыли большими специалистами в этой области и умели будто бы отличать вредоносные и коварные перуны от вспомогательных…

Боги, ответственные за грозы, были практически у всех народов. У славян молнии и гром являлись атрибутами Перуна, где главного, а где просто военного, дружинного бога. К сожалению, о славянской мифологии остались чрезвычайно скудные сведения, и восстановить ее, несмотря на все усилия целых поколений ученых, так и не удается. Что мы знаем о Перуне более или менее определенно? Это – повелитель молнии и грома, служивший для объяснения грозы. В глазах древнего человека весь мир, как и он сам, находился в состоянии непрерывной борьбы. Борьбой света и тьмы объяснялись смена дня и ночи, враждой тепла с холодом – смена времен года. Всю свою жизнь благодатное солнце воюет с ночным мраком, с темными тучами, с зимою и вообще с «тьмой косоглазой».