Текст книги "Кое-что за Одессу"

Надгробие над оползнем

Дальше по бульвару три высотных для исторического центра – девять этажей – здания на общем стилобате – обширном первом

этаже. В стилобате, среди прочих торговых заведений, магазин «Медтехника», где много лет работала главным бухгалтером моя мама, Лина Ильинична Баум. Но для прочих одесситов и гостей города дома интересны прежде всего в качестве надгробного памятника оползням.

Центральная часть Одессы занимает плато, возвышающееся над уровнем моря более чем на три десятка метров. Даже если растают все льды Антарктиды и Гренландии, поднявшийся Мировой океан не дотянется до наших тротуаров. Но само плато сложено в основном из ракушечника – рыхлого и легко размываемого известняка. Время от времени море подмывает берег – и большие участки сползают, рушатся.

В начале 1950-х очередной оползень разрушил несколько домов на улице, знаменитой тем, что на ней жил сразу после Гражданской войны великий писатель Константин Георгиевич Паустовский (сейчас – Черноморская улица). После этого за наведение порядка в природе взялись всерьёз. Вдоль всего берега установили бетонный волнолом (его верх примерно на полметра ниже уровня моря, так что водообмен прибрежного бассейна с окружающей средой сохранён). Вдоль всего берегового обрыва поверх узкого каменного пляжа насыпали широкий песчаный, защищающий берег от ударов волн (песок возили с Одесской банки – отмели в полусотне миль от гавани). Внутри склона провели десятки дренажных галерей, куда уходит подпочвенная вода, так что ракушечник склонов стал заметно суше. Кстати, галереи в основном выходят на пляж. Многие, уходя домой после купания, ополаскиваются в галереях: вода там холодная, но благодаря фильтрации через толстый слой грунта довольно чистая.

Укрепили и склон в центральной части города. До него, правда, морская вода уже не дотягивается: портовые сооружения протянулись на несколько сот метров в ширину. Но дренаж для защиты от подземных вод всё равно нужен.

Когда оползание берегового склона прекратилось, на Комсомольском бульваре, где ещё недавно обваливались заметные куски бордюра и асфальта, возвели дома такого размера, какие неустойчивый грунт никак не смог бы выдержать. Они стали своеобразным надгробным памятником недавним оползням, гордым символом победы над природным дефектом одесского плато.

Герой-оружейник

В конце бульвара – бронзовый бюст на высоком постаменте. Это памятник дважды Герою Социалистического Труда Александру Эммануиловичу Нудельману – главному конструктору множества первоклассных авиапушек.

В 1933-м студент Одесского института технологии зерна и муки (так тогда называлась нынешняя национальная академия пищевых технологий) Яков Григорьевич Таубин придумал первый в мире автоматический гранатомёт для разработанных ещё перед Первой мировой войной ружейных гранат.

Ружейная граната системы Дьяконова – по сути, артиллерийский снаряд калибром 40,6 мм и массой 350–370 г – выстреливается из прочной трубки, надетой на конец ствола обычной армейской винтовки. Пороховые газы холостого патрона даже вместе с приклеенным к её дну дополнительным зарядом в 2,5 г придают ей сравнительно небольшую скорость: при такой массе импульс отдачи – на пределе прочности оружия, а уж стрелку может и просто ключицу сломать, так что огонь ведут, упирая приклад в землю (через специальную подушку, чтобы дерево приклада не треснуло). Впрочем, дальность полёта гранаты – немногим более 800 м – вполне достаточна для пехотного оружия.

Таубин решил использовать энергию отдачи для перезаряжания оружия. Идея, конечно, далеко не новая: к тому времени оружие, работающее на этом принципе, существовало уже более полувека. Но ему удалось придумать сравнительно простую и надёжную конструкцию.

В народном комиссариате обороны заинтересовались предложением. Недоучившегося студента пригласили на Ковровский оружейный завод, в ту пору специализированный на выпуске пулемётов. А уже весной 1934-го создали в Москве отдельное конструкторское бюро под его руководством. Таубин, родившийся в 1900-м и пошедший учиться очень поздно, считался по тому времени достаточно взрослым для роли серьёзного начальника.

Таубин пригласил в КБ ещё нескольких студентов, знакомых ему по одесским временам. В частности, в 1935-м, сразу по окончании индустриального института (затем он стал называться политехническим, а сейчас – Одесский национальный политехнический университет), к нему пришёл Нудельман.

В 1938-м автоматический гранатомёт на нескольких разных вариантах станка прошёл государственные испытания вместе с главным конкурентом – 50 мм миномётом конструкции Бориса Ивановича Шавырина. Тогда миномёты считались самым перспективным видом пехотной артиллерии. Сформировалось весьма влиятельное миномётное лобби. Соответственно и в программу испытаний включили только те виды стрельб, что были под силу миномёту. Например, вовсе не было настильного огня – под углом менее 45 ° к горизонту: миномёт простейшей конструкции, где капсюль порохового заряда срабатывает просто от удара мины по острому стержню на дне, так стрелять не может. Понятно, в таких условиях простота конструкции миномёта выиграла, и автоматический гранатомёт оказался на вооружении нашей армии только через несколько десятилетий, когда миномёты уже исчерпали потенциал популярности.

Таубин переключился на крупнокалиберные (12,7 мм) пулемёты и малокалиберные (23 мм) автоматические пушки. В 1940-м его за новые разработки даже наградили орденом Ленина. Но доведение новых конструкций до ума затянулось, хотя их уже запустили в серийное производство. 16 мая 1941-го Якова Григорьевича с несколькими сотрудниками арестовали по обвинению в саботаже. 28 октября 1941-го он расстрелян.

По счастью, само КБ Таубина не закрыли. Оставшихся на свободе сотрудников возглавил Нудельман. Под его руководством авиапушку довели до вполне боеспособного состояния. Затем на основе той же конструктивной схемы создали ещё несколько – большего калибра: 37 мм, 45 мм и даже 57 мм. Правда, 57 мм пушка давала слишком сильную для тогдашних самолётов отдачу: истребителей Як-9 с таким вооружением выпустили всего несколько десятков, и чинить их приходилось куда чаще обычного. Да и 45 мм пушка, хотя и достаточна для поражения с полёта практически любого тогдашнего танка, не прижилась: слишком уж малый боезапас мог поднять тогдашний истребитель. А уж послевоенная 76,2 мм пушка и подавно употреблялась только в наземной технике. Но 37 мм пушка уже в 1943-м стала основной для штурмовиков, да и в истребителях прижилась.

После войны КБ Нудельмана создало несколько новых, более эффективных, авиапушек калибром 23 мм, 37 мм. Был освоен и новый для нас калибр 30 мм, сейчас основной в истребительной авиации всего мира.

Кроме пушек, КБ в послевоенные годы занимается и авиационными ракетами – неуправляемыми (в основном – для обстрела больших площадей) и самонаводящимися. Сделаны там и зенитные ракеты, и противотанковые.

Не забыл Нудельман и первую свою работу. В 1971-м принят на вооружение первый в стране автоматический гранатомёт «Пламя» калибром 30 мм, разработанный им вместе с Неменовым.

Нудельман оказался не столько конструктором, сколько сильным организатором. Недаром почти все пушки, созданные под его руководством, носят по два имени: Нудельман и Суранов (НС), Нудельман и Рихтер (НР), Нудельман и Неменов (НН). Но в разработке сложных, непосильных одному человеку, конструкций организация взаимодействия множества специалистов бывает важнее проблеска свежей идеи. В авиационных конструкторских бюро работают многие сотни профессионалов высокого класса – а самолёты по сей день называют в честь создателей этих организаций. Михаил Тимофеевич Калашников знаменит именно умением удачно стыковать идеи, найденные в разное время множеством изобретателей. И Александр Эммануилович Нудельман несомненно заслужил две звезды Героя Социалистического Труда и – по тогдашнему закону – бронзовый бюст на родине дважды героя.

Преображенская улица

От памятника Нудельману можно пройти на несколько старых улиц. Но лучше всего вернуться к апельсину и повернуть перпендикулярно бульвару – на одну из главных улиц центральной части города. Правда, особых архитектурных изысков на Преображенской – особенно в её начале – немного. Зато нумерация домов напоминает об историческом курьёзе.

Впервые в России нумерацию домов ввели в столице. Опробовали разные варианты. До сих пор на доброй половине улиц центра Санкт-Петербурга, когда идёшь в сторону возрастания номеров, чётная сторона оказывается слева. Но после этого опыта установился стандарт, принятый по всей России: при движении в сторону возрастания номеров правая сторона – чётная.

В Одессе есть два исключения из этого правила. На Приморском бульваре дома нумеруются подряд: ведь все они стоят на одной стороне бульвара, а вторая упирается в прибрежный склон. На Преображенской чётная сторона – левая. Когда вводили нумерацию, тогдашний градоначальник обнаружил: его дом получает № 13. Опасаясь дурной приметы, он велел сделать его сторону чётной. Начать нумерацию с другого конца улицы он не мог: в центре все улицы нумеруются, начиная с моря. Примета всё же сбылась: когда горожане узнали причину нарушения стандарта, градоначальника так вышучивали, что ему пришлось подать в отставку. Неплохой пример принуждения к законопослушанию!

В доме № 2 жил герой нескольких войн с Турцией генерал Фёдор Фёдорович Радецкий. Род Радецких дал миру много выдающихся военачальников. Один из самых знаменитых маршей Иоханна Батиста Франц-Боргиазовича Штрауса – Штрауса-отца – написан для встречи в Вене 31-го августа 1848-го года войск, подавивших восстание в североитальянских владениях Австрии. Войсками командовал фельдмаршал Иоханн Иозеф Венцель Антон-Франц-Карлович граф Радецкий. Марш Радецкого – едва ли не единственное оркестровое произведение, которому зрители аплодируют в такт буквально с первых нот.

Соседний дом – забавный образец современной реконструкции старинного здания. Если бы у всех реконструкторов было хотя бы столько же вкуса!

Посередине первого квартала Преображенской – вход в старый корпус экономического университета. Институтское здание, выходящее на улицу Гоголя – новое, передано институту всего пару десятилетий назад.

В конце квартала – на углу Софиевской улицы (в советское время – улица Короленко; Владимир Галактионович был противником всякой национальной дискриминации, так что сейчас этот замечательный писатель не в моде на Украине) – памятник дважды Герою Советского Союза министру обороны маршалу Родиону Яковлевичу Малиновскому. В его честь называется Малиновский район Одессы – спальные новостройки на юго-западе города.

У памятника Малиновскому экскурсию можно заканчивать: как правило, гости к этому моменту даже передвигаются с заметными усилиями, а уж усваивать новые сведения и новые зрелища и подавно могут лишь с большим трудом. Остаётся рекомендовать им пристойные кормилища или подсказать оптимальный маршрут возвращения к месту постоянной дислокации. А ещё лучше – проводить их туда, попутно беседуя на любые подходящие темы: по дороге неизбежно попадутся ещё какие-нибудь места, заслуживающие отдельного рассказа. Но эта часть пути зависит уже от самих гостей, а потому описать её в этом издании заведомо невозможно.

От театра до собора
Анатолий Вассерман

Главные общеизвестные достопримечательности Одессы – Дерибасовская улица и театр оперы и балета – находятся вплотную друг к другу. Их можно изучить за одну сравнительно недолгую прогулку

ЧАС – ПОЛТОРА ПЕШКОМ

Главный театр города

Театр стоит на Ланжероновской улице (в советское время – улица Ласточкина; этот партийный псевдоним носил руководитель Иностранной коллегии – по большевистской пропаганде среди интервенционных войск – Иван Фёдорович Смирнов). От главного входа в театр начинается Ришельевская (в советское время – улица Ленина).

Главную лестницу театра видели даже те, кто в нём никогда не бывал. На ней происходило второе действие марлезонского балета в фильме Георгия Эмильевича Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетёра». Это соответствует архитектурной истине: интерьеры театра отделаны в пышнейшем стиле позднего французского рококо.

Впрочем, в театре есть на что посмотреть, даже если не заглядывать внутрь. Одесситы

считают, что из всех театров мира он уступает по архитектуре только венскому Бург-театру – ибо построен теми же архитекторами в конце XIX века и снаружи оформлен в модном тогда венском стиле.

Первое здание театра, открытое в 1810-м, сгорело в ночь на 2 января 1873-го – сразу по окончании пристройки флигеля. Нынешнее, открытое в 1887-м, от огня пока почти не страдало: сгорела в 1925-м только сцена. Зато ему постоянно угрожают подвижки грунта. Театр построен на краю небольшого – в несколько метров – склона, но почва под ним неустойчива и гораздо глубже. Весь центр Одессы стоит на массиве рыхлого известняка – ракушечника. Он легко размывается подпочвенными водами. В середине 1950-х в почву под театром залили шесть тысяч кубометров жидкого стекла – канцелярского клея, состоящего из силикатов калия и натрия: в отсутствие силиката кальция, также входящего в состав обычного стекла, они легко растворимы, а после реакции с углекислым кальцием ракушечника образуют обычное твёрдое стекло. Правда, в 1996– 2007-м фундамент пришлось вновь укреплять – 1800 сваями.

Архитектура театра пышна, включает изобилие лепного декора, но в то же время – по мнению всех одесситов – не аляповата.

По бокам главного входа – две многофигурные скульптурные композиции, символизирующие трагедию и комедию (к этим двум основным жанрам, известным ещё с античных времён и выражающим максимальные проявления страстей, лишь через тысячелетия присоединилась драма с полутонами эмоций).

В 1920-е – в разгар большевистской принудительной украинизации – репертуар одесской оперы кропотливо перевели на украинский диалект русского языка. Поскольку сам диалект тогда только вырабатывался (путём трудолюбивого поиска в многочисленных южнорусских диалектах слов, не совпадающих с общерусской литературной нормой, и заимствования из польского тех слов, какие во всех диалектах соответствуют общей норме), тексты получались довольно странные и на тогдашний, и на современный слух. Например,

 
Чи я впаду, дрючком пропертий,
Чи мимо він прошелесне?
 

Это, как можно догадаться, ария Ленского в пушкинском «Евгении Онегине»:

 
Паду ли я, стрелой пронзённый,
Иль мимо пролетит она?
 

В моём детстве – конце 1950-х и начале 1960-х – очередная – хрущёвская – попытка украинизации не коснулась арий, но хор несколько лет распевал, например, в «Кармен» не «Тореадор, смелее в бой», а «Гей, матадоре, в бій вирушай». Это, впрочем, уже соответствовало современной норме диалекта, обкатанного двумя поколениями неплохих (а порою и несомненно талантливых, как Павел Григорьевич Тычина, Павел Архипович Загребельный, Владимир Леонтьевич Киселёв) литераторов, так что резкого отторжения не вызывало.

Сейчас подобных опытов уже не производят. Во всём мире теперь принято оперы исполнять только на языке оригинала. Надеюсь, мода на аутентичность продержится существенно дольше нынешней волны украинизации.

Вообще, конечно, в этом театре нужно побывать. И на опере, и на балете. Хотя бы потому, что богатейшую акустику зрительного зала при всём желании невозможно адекватно оценить со слов экскурсовода. Её надо ощутить самому. А пока остаётся прогуляться вокруг несомненно красивейшего сооружения.

Ближайшие дома

Соседнее с театром здание тоже известно любителям кино: здесь находится ЗАГС, где любимая женщина механика Гаврилова (в одноимённом фильме) ждала жениха. Главный в Одессе дворец бракосочетаний находится по другую сторону Ланжероновской, уже на Ришельевской улице.

На Ришельевской стена ближайшего к театру здания превращена в мемориальную доску шириной несколько десятков метров, где названы многочисленные Герои Советского Союза, родившиеся в Одесской области. На противоположной стороне площади перед театром такая же мемориальная доска перечисляла Героев Социалистического Труда. Но в постсоветское время – при перестройке здания в гостиницу «Моцарт» – доску снесли, чтобы дать гостиничному кафе большие окна. Труд нынче не в почёте. Но в начале 2010-х годов на перпендикулярной стене соседнего здания создали новую – хотя и намного меньшую, а потому со сравнительно мелким шрифтом – доску с тем же перечнем Героев Социалистического Труда. А для симметрии на здании с другой стороны Ришельевской разместили аналогичную доску с дубликатом списка Героев Советского Союза.

Королевский дворец

Кафе напротив гостиницы «Моцарт», естественно, названо «Сальери». Через него можно пройти в скверик у театра – Пале Рояль. Скверик окружён зданиями, изначально созданными в качестве торговых: в первом этаже – лавки, во втором – склады и жильё владельцев. Отсюда и гордое французское название «королевский дворец»: один из множества парижских дворцов (сперва принадлежавший королю, потом перешедший к одному из его родственников и проданный кем-то из потомков родственника ради оплаты хотя бы части долгов) был когда-то перестроен в торговый центр примерно по такой же схеме.

В советское время Пале Рояль звался сквером имени Чарлза Дарвина. Правда, об этом официальном титуле одесситы узнали только в конце 1980-х – из большого сувенирного альбома с фотографиями города.

В центре Пале Рояля – небольшой фонтан в виде нагромождения скал со статуей наверху – новодельной, но довольно точно воспроизводящей старинный оригинал, утраченный при очередной реставрации сквера. Летом он окружён выносными столиками кафе «Сальери», но никто не мешает подойти к фонтану вплотную и любоваться им.

На одном из газонов Пале Рояля – скульптурная композиция «Эрот и Психея» (любовь и душа) по мотивам одного из бесчисленных античных мифов. В последние годы Одессу застраивают по мотивам новых мифов – об Украине. Похоже, античные мифы всё же живописнее. По крайней мере в наши дни – когда нас уже не заставляют поклоняться Зевсу и Посейдону, зато пытаются заставить поклоняться Мазепе и Шухевичу.

На месте одного из старых зданий Пале Рояля недавно сооружён элитный жилой дом. По проекту он был восьмиэтажным – чтобы не превышать тыльную часть театра. Но чтобы дать квартиры всем, от кого зависело утверждение проекта, пришлось два этажа добавить. Впоследствии – при очередной смене городских властей – несколько новоиспечённых квартировладельцев слетели с постов, а сверхпроектные этажи снесены. Но и оставшаяся часть по своему декору и всему архитектурному облику заметно выламывается из общего стиля Пале Рояля и изрядно контрастирует с театром. Впрочем, может быть, наши потомки найдут в этом контрасте особую прелесть – как нашли её парижане в башне Гюстава Александровича Боникхаузена (более известного по названию родины его предков – горному массиву Айфель – во французском произношении Эйфель – на западе Германии) посреди старинного центра.

Переулок Чайковского

Между новым домом и театром – две лестницы. Одна узкая – по ширине прохода между театром и домом, стоявшим здесь раньше, вторая широкая – на месте этого дома, снесённого лет тридцать назад. Кстати, во многих фильмах, чьё действие происходит задолго до сноса этого дома, видна новая лестница – кинематографисты редко воспроизводят все подробности истории.

По лестнице спускаемся в переулок за театром. Он носит имя Петра Ильича Чайковского с 1953-го – так что я родился, когда он ещё был Театральным. А до того – Биржевым: нижний конец переулка выходит на площадь перед старой хлебной биржей – ныне городским советом.

Напротив лестниц – в доме № 12 – была гостиница «Северная». Об этом сейчас напоминает лишь мемориальная доска останавливавшемуся здесь Антону Павловичу Чехову. В 1912-м внутри двора гостиницы построено отдельное здание для театра варьете. Вопреки фильму «Опасные гастроли», оно не сгорело. С 1931-го в нём размещался театр юного зрителя.

В 1981-м для театра музыкальной комедии построили новое здание – в начале Пантелеймоновской улицы и Французского бульвара (тогда это были улица Чижикова и Пролетарский бульвар). ТЮЗ переехал в старое здание оперетты – на Греческой (тогда – улица Карла Либкнехта). Старое же здание ТЮЗа предполагалось передать Одесскому театру миниатюр, состоявшему тогда из Михаила Эммануиловича Жванецкого, Романа Аншелевича Каца (на сцене – Карцев) и Виктора Леонидовича Ильченко.

По слухам, указание исходило с самого верха – из Москвы. Но киевские власти всегда любят одесских юмористов в соответствии со старым анекдотом, где слова «Пламенный привет!» прикрывают мысль «Гори огнём!». Да и в самой Одессе партийные чиновники были довольно строги. Заведующую отделом культуры областного комитета компартии Лидию Всеволодовну Гладкую легендарные одесские КВНщики 1960-х приветствовали словами: человек, позволявший нам то, чего никто другой не позволил бы. Вскоре её вытолкали из обкома: в 1972–3-м я в институте слушал её лекции по научному коммунизму.

Здание объявили аварийным и запланировали капитальный ремонт. План разрабатывали до тех пор, пока великие одесские юмористы не переехали в Москву. Как сказал впоследствии замечательный писатель Анатолий Наумович Аронов (по матери – Рыбаков): «Есть человек – есть проблема; нет человека – нет проблемы».

Уникальное внутридворовое театральное здание пару десятилетий стояло невостребованным. Сейчас в нём спа-центр. Значит, всё обширное театральное хозяйство – от лебёдок и софитов до лифтов для декораций – утеряно уже безвозвратно. Забота о теле сейчас популярнее заботы о душе.

Выйдя из двора, можно оценить по достоинству размер тыльной части оперного театра. В любом театре сценическая часть заметно больше зрительской: хранилища декораций, оборудование для их перемещения, система подвески и наведения осветительных приборов, помещения для репетиций, переодевания, грима… Тыловой фасад одесского оперного вдвое выше главного. На таком фоне новодельное здание по соседству выглядит уже не столь громоздким.