Текст книги "Скелеты в шкафу истории"

Анатолий Вассерман
Скелеты в шкафу истории

Уроки классического опыта
Анатолий Вассерман

Уже на моей памяти появился термин «современная история». Им обычно именуют события, происшедшие на глазах исследователей, но уже успевшие в значительной мере проявить свои последствия, так что изучать их можно именно как исторические – с учётом этих последствий.

Во многих моих статьях речь идёт как раз о современной истории. Но в этот сборник вошли в основном материалы, исторические в обычном смысле – не допускающие исследования путём прямого опроса непосредственных участников или хотя бы очевидцев.

Более того, во многих случаях недоступны даже архивные данные. Скажем, научно-испытательный полигон стрелкового и миномётного вооружения в Щурове (в Раменском районе Московской области) расформирован ещё в 1960-м, но большинство тамошних событий доселе известно разве что от мемуаристов вроде Александра Андреевича Малимона, работавшего там с 1943-го до самого конца полигона. А мемуары в качестве исторического источника немногим достовернее листовок, сбрасываемых на позиции противника.

Поэтому «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой» знакомы нам во множестве версий, зачастую не имеющих между собою практически ничего общего, кроме разве что имён действующих лиц. Естественно, я не могу твёрдо заверить, что верны именно те описания событий, какими я пользуюсь в качестве опоры для своих заметок.

Но мир в целом един и управляется одними и теми же глобальными законами, охватывающими всё доступное нам (и, судя по всему, также и недоступное при сегодняшних возможностях) пространство и время. Поэтому чаще всего можно надеяться: прошлые события можно понять, опираясь на всё известное о нынешних, и затем почерпнуть из них дополнительные сведения, жизненно необходимые для правильного выбора путей в текущих обстоятельствах.

Грустную фразу «история учит только тому, что ничему не учит» повторяют с незапамятных времён. Тем не менее история – помимо всего прочего – ещё и учебник. Точнее, решебник – сборник сложнейших задач с готовыми, подробно исследованными решениями. И главный урок истории – в том, что при прочих равных условиях преуспевают те, кто лучше изучил её уроки, лучше разобрался в уже сделанных решениях, лучше понял, как приспособить их к меняющимся условиям и при этом не растерять опыт поколений.

Мне, к сожалению, далеко не всегда удаётся своевременно заметить подходящие исторические прецеденты, не говоря уж о том, чтобы эффективно ими пользоваться. Чаще всего дела давно минувших дней служат мне всего лишь поводами для рассуждений о вполне современных обстоятельствах. Тем не менее надеюсь, что собранные здесь заметки разных лет о событиях разных эпох послужат читателю опорами для самостоятельных рассуждений и принесут пользу, не зависящую от моих скромных усилий, а определяемую прежде всего могуществом гигантов, на чьи плечи мне изредка удаётся вскарабкаться.

Статьи, вошедшие в сборник, написаны в разное время. Мои собственные взгляды за это время успели не раз измениться – и под влиянием новых сведений, и благодаря размышлениям над ними. Поэтому каждая статья помечена датой написания (год, месяц, число). При необходимости стараюсь в сносках под грифом «сегодняшнее уточнение» указать, что с тех пор мне видится иначе.

Часть 1. Скелеты из разных областей

Понемногу обо всём – о мире, о войне, и об Одессе

[1]1
  Впервые опубликовано в газете «Обозрение из Одессы» в 1992–1993 г.


[Закрыть]

Готовя игры в клубе «Эрудит», часто натыкаешься на материал интересный, никому не известный, но… для вопроса непригодный. Потому что хороший вопрос – такой, ответ на который можно не только вычитать, но и вычислить.

Приведу пример. Любимый – я сам его сочинил, и известный – уже опубликован.

«Я родился в 1952 году и поэтому ещё успел увидеть, что внутри каждого трамвая на высоте около метра была нарисована горизонтальная черта. А теперь скажите, почему в барах высокие стойки?»

Звучит как «В огороде бузина…» Но если заметить, что в обеих фразах вопроса говорится о высоте, то станет ясно: по росту определяли возраст. Кто ниже черты, не платил за проезд, а кто ниже стойки, не получал выпивку.

К сожалению, такие вопросы – большой дефицит. Телевидение за них даже платит. Но составлять их даже из очень любопытной информации трудно.

Поэтому я и мои друзья из клуба «Эрудит» решили публиковать интересные сведения, которые нам не удалось превратить в интересные вопросы. Может, вам удастся? А назвали мы рубрику:

Блеснём эрудицией!

Как по-Вашему, какое блюдо еврейской кухни – самое популярное в мире?

Конечно, фаршированная рыба настолько напрашивается, что её вряд ли кто назовёт. Любители сладостей проголосуют за цимес, выпивохи – за выморозки (вино, из которого вода удалена в виде льда), мясоеды вроде меня – за кисло-сладкое жаркое…

Но всё это – мелочь на фоне несметных гор съеденных человечеством… котлет.

«Но какое же это еврейское кушанье?» – удивляется любой, узнавший об этом впервые. Удивлялся и я. А зря.

Иудейская религия категорически запрещает употреблять в пищу кровь. И мясо приходится вымачивать и прополаскивать, пока не исчезнут малейшие следы запретной примеси. Представьте, сколько воды уйдёт на очистку обычной отбивной! Такое можно было себе позволить в долине Нила, где сочинялась эта религия. Но даже в центре Одессы тратить столько воды тяжеловато. А что говорить о пустынной Палестине!

Вот и пришлось рубить мясо на мельчайшие кусочки, чтобы кровь вытекала сама и воды на промывку уходило меньше. А потом из этих крошек лепить что-то съедобное.

Многие кушанья обрели у разных народов ритуальное значение: вспомним хотя бы наши русские хлебсоль. Блюд, сочинённых специально по требованиям религии, гораздо меньше. А уж таких, которые из священных стали бы бытовыми, я вообще, кроме котлет, не припомню. Может, Вы вспомните?

Как по-Вашему, почему венгры и украинцы так любят свиное сало? Откуда такая общность у народов, не похожих ни в других кулинарных страстях, ни в культуре, ни в истории? Чем гордые скотоводы, перекочевавшие с Волги в центр Европы, похожи на мирных земледельцев, никогда не покидавших юга Руси?

А похожи тем, что несколько веков провели под оккупацией турок и их верных крымских татар. Те непрерывно воевали, а кормилась армия в основном вяленым мясом. Добывалось мясо, естественно, у завоёванных ранее. Благо Коран объявляет ограбление неверных правом и почётной обязанностью каждого мусульманина.

Как укрыться от грабительских властей, все мы знаем по опыту. Но армяне и греки, молдаване и румыны… – все народы, побывавшие под пятой Блистательной Порты, накопили по этой части особый опыт.

В частности, венгры и украинцы воспользовались тем, что мусульмане, как и иудеи, считают свинью животным нечистым и запретным. Это понятно. В жарких пустынях Палестины и Аравии легкоплавкий свиной жир тает, не образуя защитной плёнки – и мясо портится, не успев провялиться. Так что религия лишь гарантировала нерушимость правил гигиены.

Но если к свинье нельзя даже прикоснуться, то угнать её всё же можно. И если награбленное нельзя съесть, то можно продать. Рынок всему учит. Смогли же нынешние израильтяне, когда поднялся спрос на свинину, выращивать нечистых животных – на высоких помостах, чтобы не осквернять Святую Землю. А турки, в отличие от наших правителей, могли воевать с кем угодно, но не с рынком. Коран написан купцом и почтителен к купцам – купца грабить нельзя, даже неверного.

И тогда свиней стали раскармливать настолько, чтобы те не могли даже шагнуть – и их нельзя было угнать. Несчастные буквально задыхались в сале. Крестьянское добро было спасено.

Но мяса такие свиньи давали гораздо меньше прежнего. Зато сала столько, что общепринятым во всём мире способом – перетопить и мазать на хлеб – съесть его было просто невозможно. А вкус сырого сала аппетиту не помогает. Да и хранить его надо в климате хотя и не пустынном, но явно не арктическом.

Конечно, можно было по примеру северных родичей венгров – финнов и эстонцев – коптить сало. Но северных свиней откармливают на бекон, состоящий наполовину из мяса и тонкий. А сколько же надо держать в дыму слой в ладонь толщиной в ладонь сплошного, почти непроницаемого сала, пока он прокоптится насквозь! Сколько его за это время растает – и где дров напастись в безлесной степи!

Вот почему венгры научились пропитывать сало красным перцем (на его фоне любой другой вкус незаметен), а украинцы – солью и чесноком.

Войны и грабежи внесли в наши привычки и вкусы много нового – вспомним хотя бы майонез, придуманный в осаждённом Маоне. Но это вряд ли лучший способ развития человеческой изобретательности. И очень надеюсь, что описанное вынужденное единство вкусов двух столь разных народов так и останется крупнейшим примером влияния насилия на быт.

Как по-Вашему, какое плавающее сооружение – самое высокое в мире?

Не айсберги – это не сооружения. Не морские буровые – они обычно опираются на дно, а не плавают; а плавающие невелики. И даже не мачты гигантских лайнеров «Нормандия» и «Куин Мэри», линкоров «Айова» и «Ямато» – эти гиганты 1930-х годов были превзойдены в 1950-е. Кем? Пока гадаете, вот ещё вопрос.

Как по-Вашему, какое построенное на песке сооружение – самое высокое в мире?

Не египетские пирамиды – в Долине Фараонов под тонким слоем песка лежат мощные скалы; на них и возведены эти чудовищные мавзолеи; песок из-под них при строительстве убирали.

Для упрощения задачи третий вопрос.

Как по-Вашему, что у этих сооружений общего?

А общий у них строитель – король фундаментов Никитин.

Воробьёвы (Ленинские) горы в Москве сложены из очень рыхлых пород[2]2
  Уточнение, сделанное по недоумённым вопросам после газетной публикации. Основная порода Воробьёвых гор – лёсс. По сути, это плотно слежавшиеся пылинки глины. В сухом виде лёсс довольно прочен и зачастую сопоставим с кирпичом. Но намокший лёсс течёт почти как сметана. Поэтому в московских условиях на его прочность рассчитывать нельзя.


[Закрыть]. От поверхности до плотного скального грунта чуть ли не 200 метров. Неужели под высотное здание нужен котлован такой глубины?

Никитин предложил: сделать фундамент пустотелым и такого объёма, чтобы вынутый из котлована грунт весил столько же, сколько и всё здание. И теперь высотный корпус Московского государственного университета удерживается на поверхности земли по закону Архимеда – не опирается на неё, а именно плавает.

Для высотных сооружений особенно опасна неравномерная осадка грунта. Стоит башне наклониться настолько, что центр тяжести окажется не над основанием – и она рухнет. Пизанскую башню при постройке специально искривили, чтобы центр тяжести остался над опорой. Но сейчас она снова оседает – и снова неравномерно…

Никитин предложил котлован под башней заполнить песком. Мелкий, хорошо просеянный песок сыпуч настолько, что течёт почти как вода. И поверхность его остается горизонтальной независимо от того, что происходит с котлованом. На песок положили железобетонное кольцо диаметром 65 метров – и на нём возвели 533-метровую Останкинскую телебашню. И стоит она по сей день идеально прямо.

Впрочем, телебашню Никитин проектировал всю – не только фундамент. До него выше 400 метров поднимались только мачты – у них верхушка удерживается от любых отклонений туго натянутыми тросами. Никитин предложил натянуть тросы внутри оболочки – и мачта превратилась в башню.

А одно из первых творений Никитина, увы, никому сейчас не видно. Это фундамент Дворца Советов в Москве. Он опирается на скалы в 22 метрах под уровнем Москвы-реки. Река рядом, и чтобы она не повредила фундамент, грунт вокруг котлована пропитан расплавленным битумом под большим давлением. Строители гарантировали, что по меньшей мере 1000 лет ни одна капля воды к фундаменту не просочится… Сейчас в этом котловане, на этом фундаменте – бассейн «Москва»[3]3
  Сегодняшнее уточнение. С тех пор на этом же фундаменте возведён новых храм Христа Спасителя. Нижняя – находящаяся ниже уровня соседней улицы Волхонки – часть храма раза в два длиннее и шире основного здания. Дело в том, что стилобат накрывает едва ли не весь никитинский фундамент. Так что зал церковных соборов, размещённый в стилобате, даёт представление о величии исходного замысла.


[Закрыть].

Можно спорить об архитектурных достоинствах Дворца Советов. Конечно, это символ тоталитаризма[4]4
  Сегодняшнее уточнение. Тогда я считал тоталитаризм опасным при любых обстоятельствах. Теперь же знаю: полное – тотальное – сосредоточение всех сил общества на решении одной задачи бывает зачастую жизненно необходимо. Поэтому тоталитаризм сам по себе не бывает ни хорош, ни плох. Хороши и плохи бывают цели, достигаемые этим средством.


[Закрыть]. Но лично я считаю: если бы его достроили, то никто не жалел бы о снесённом, чтобы расчистить место для Дворца, храме Христа-Спасителя. А вот талант великого строителя Никитина бесспорен. Помянем его добром!

Как по-Вашему, почему матросы всего мира уже пару сотен лет носят тельняшки и клёши? Что заставило придерживаться одной моды даже постоянно воевавших друг с другом англичан и французов, русских и турок… Причём ещё в те времена, когда сухопутные армии пестрели всеми цветами радуги и вычурными украшениями, моряки разных стран уже были почти неотличимы. Что их так сблизило?

Оказывается, правила техники безопасности.

Сине-белые полосы тельняшки видны на любом фоне и в любом освещении. И офицер парусника в любых условиях, при любой погоде видел всех матросов, работающих с парусами, мог правильно командовать ими и не допускать при манёврах ударов парусов по людям.

Плотная ткань, намокнув и прилипая к ногам, страшно мешает плавать. Упав в воду, нужно прежде всего снять брюки – даже быстрее, чем обувь. И моряки надели брюки настолько широкие, чтобы их можно было стянуть через любые ботинки и сапоги.

Правила техники безопасности написаны кровью их нарушителей. А одинаковые – и достаточно суровые – условия диктуют одни и те же правила всему миру. Моряки поняли это раньше. Но и сухопутные армии переоделись в почти незаметную защитную униформу, как только появились ружья достаточно точные, чтобы охотиться за отдельными солдатами.

Надеюсь, ни присягнувших Украине офицеров, ни экипаж сбежавшего недавно из Черноморского флота в украинский сторожевого корабля[5]5
  Сегодняшнее уточнение. Имеется в виду случай, нашумевший в середине 1992-го. Командир сторожевика Черноморского флота самовольно объявил свой корабль принадлежащим Украине и ушёл из Севастополя в Одессу.


[Закрыть] никто не станет переодевать в шаровары и сорочки-вышиванки. Хотя, возможно, они этого и заслужили…

Как по-Вашему, почему на чётной стороне улицы Комсомольской никто не живёт?

То есть для жизни там есть всё. Роддом (там я родился), школы, техникумы, педагогический институт; хладокомбинат, баня, кинотеатры; скверы… Нет только ни одного жилого дома. И никогда не было.

Причина этого стала понятнее пару лет назад, когда улице вернули девичью фамилию Старопортофранковская. По ней некогда проходила граница вольной гавани (порто франко), куда можно было ввозить любые товары беспошлинно. Понятно, при вывозе товара из порто франко в Россию пошлины взымались. И по тем временам немалые. Хотя, конечно, ныне мы их на фоне социалистического грабежа сочли бы пустяком.

Если государство находит способ изъятия денег у подданных, подданные находят способы обойти этот способ. Контрабанда в феодальных странах процветает всегда (даже когда эти страны именуются социалистическими). Контрабандисты преодолевают бурные моря (помните у Багрицкого: «По рыбам, по звёздам…») и горные кручи (об этом много интересного рассказывают в Гималаях и Закарпатье). А тут надо пересечь всего лишь улицу. И даже не самую широкую в городе.

Конечно, улицу стерегут денно и нощно. Значит, надо укрыться от всевидящих очей. Ведь это же Одесса! Она вся стоит на рыхлом известняке, идеально приспособленном не только для строительства, но и для рытья тоннелей. Одесские катакомбы могли получить ещё несколько ответвлений – и что бы стало с таможенной границей?

Конечно, государство даже сейчас не может спокойно глядеть на граждан, спасающих от него свои кошельки. И тогда оно нашло выход. На внешней стороне границы было запрещено строить жилые дома. Только учреждения – в них народу много, и среди увидевших подкоп найдётся хоть один доносчик.

Конечно, можно прорыть тоннель и подлиннее. Но на это требуется сил больше, а значит, тоннелей будет меньше. И поток контрабандного товара сократился до приемлемого для тогдашней власти (хотя нынешняя и с этим не смирилась бы).

Статистика, увы, умалчивает, сколько же подкопов было под Старопортофранковской на самом деле. Наверное, много – судя по тому, что статус порто франко в Одессе был отменён лет через 30 после введения. К счастью, это уже не могло остановить развитие города – на вольных хлебах вольной гавани он расцвёл так, что следы этого процветания заметны даже сейчас, после 75 лет войны власти с народом.

16-го декабря 1990-го года Одесса проголосовала за восстановление порто франко. Результаты голосования уже заметны – вольной гаванью недавно стал… Таганрог. Как всегда, центральные российские власти оказались смелее провинциальных (в переводе с латыни – украинских). Теперь у Одессы появился серьёзный конкурент. И если статус порто франко не будет возобновлён в ближайшие месяцы, былое величие Одессы можно будет считать похороненным. Этому, конечно, обрадуются борцы с историческим, национальным и местным своеобразием: республiканськi партii та повстанськi армii, нацiоналистичнi спiлки iз нацiональними самооборонами, просвiти з пiвденними громадами, нацiонал-демократичнi конгреси та автокефальнi патрiархати… словом, вариации на тему Nazional-Sozialistische Ukrainische Arbeiter Partei.

А нас это обрадует?

Как по-Вашему, когда на Дерибасовской появился паровоз?

К сведению тех, кто твёрдо уверен, что паровозов на Дерибасовской никогда не было: этот паровоз там находится и по сей день. И даже с места не сдвинулся. На крыше здания Пассажа, прямо над входом со стороны Дерибасовской, помещён бог торговли Меркурий. И восседает он верхом… на паровозе!

Одесса создавалась как торговый центр. Своим процветанием она обязана прежде всего проходившей через неё большей части хлебного экспорта великой империи. Даже промышленность в ней развивалась прежде всего способствующая хлеборобству (завод плугов – ныне имени Октябрьской революции, суперфосфатный) и торговле (судоремонтный, канатный – для тех же судов). Понятно, что, воздвигая на главной улице города храм торговли – крупнейший универмаг, его украсили изображением бога торговли. И понятно, что бог восседал на том, что к тому моменту доставляло в Одессу почти весь вывозимый хлеб, на главном тогда во всём мире средстве транспорта. Так что с 1899 года, когда Пассаж был открыт, Дерибасовскую украшает паровоз.

Кстати, начали строить Пассаж в 1898 году. Всего два года – неплохие темпы! Сейчас о таких можно лишь мечтать. Нынешний собрат Пассажа – центральный универмаг около Привоза – сооружается ещё со времен доперестроечных. И будет готов разве что к тому времени, когда в нём будет чем торговать…

Питерский переворот в октябре 1917 года разрушил, кроме всего прочего, сельское хозяйство страны. И после коллективизации большой вывоз хлеба из Одессы кончился. Правда, были и другие статьи экспорта, но в конце концов порт переориентировался на импорт. И сейчас главный вывозимый товар – аммиак с «припортового» завода, смертельно опасный и в производстве, и в транспортировке. Так что торгуем мы сейчас собственной экологией.

Беловежский переворот в декабре 1991 года разрушил, кроме всего прочего, великую империю. Если раньше на просторах шестой части суши можно было, хотя и с трудом, наскрести товары на несколько больших портов (Одесса, Питер, Таллин, Рига, Новороссийск…), то теперь мощности Одессы оказываются явно избыточны для нужд незалежной неньки. Конечно, всё ещё продолжается транзит через Одессу и Украину в остальные республики «бывшего СССР». Но что будет завтра, когда на границах, по слову независимого Киева, встанут таможни, а оплата за транзит сможет гарантировать его нерентабельность?

Более того, распад империи ударил и по собственной украинской промышленности. Энергию – прежде всего нефть и газ – придётся теперь покупать не по внутренним союзным ценам, а по мировым, в несколько раз большим, что бьёт прежде всего по хлеборобам. Комплектующие изделия, запчасти, сырьё, проходя через лицензионные комитеты и таможни, обрастают пошлинами и разоряют производителей и потребителей одновременно. И даже гордость Арманда Хаммера, бомба над Одессой – припортовый завод – может вскоре остановиться: большую часть сырья он получает из Тольятти, а это – несмотря на итальянское имя – ненавистная нашим вождям Россия.

Не придётся ли к столетию Пассажа – в соответствии с исконно украинскими традициями – пересадить Меркурия с паровоза на чумацкую повозку?

Как по-Вашему, какая мостовая – самая старая, непрерывно действующая в мире?

Оговорка «непрерывно действующая» понятна. Седой стариной дышат камни Помпеи – но семнадцать веков были они скрыты под пеплом Везувия. Прекрасны булыжник Львова и брусчатка Красной площади – но сколько раз их перестилали!

У меня нет точных документальных данных по этому вопросу. Может быть, Вам удастся найти и что-нибудь подревнее. Но пока я убежден: самая старая мостовая, движение по которой ни разу не прерывалось, находится в Одессе.

Более 150 лет назад был изобретён способ переплавки камня с глиной, дающий в результате клинкер. Не тот клинкер, который размалывают в пыль, получая цемент. Нет, этот рецепт позволял создать клинкер в виде камня – и сверхпрочного.

Естественно, клинкером попытались мостить дороги – в те времена промышленной революции по дорогам ездили куда больше прежнего, и разрушались они быстрее. Естественно, изобретатель предложил своё детище прежде всего Одессе – одному из богатейших (и, увы, грязнейших) городов тогдашней Европы.

Отцы города радостно ухватились за новинку технического прогресса – прогресс был ещё внове и ценился выше, чем сейчас. Но они были достаточно мудры, чтобы не рисковать излишне. И для начала клинкером вымостили небольшой экспериментальный участок – на углу улиц Итальянской (Пушкинской) и Ланжероновской (Ласточкина).

Увы, первый же год опытной эксплуатации выявил серьёзный недостаток. Клинкер был слишком гладок – в дождь по нему скользили люди и даже лошади. К тому же и топлива на выплавку шло многовато. В степной Одессе дрова ценились высоко, да и уголь возили хотя и морем, но аж из Англии. Так что даже одесских богатств могло на мощение всего города не хватить.

Эксперимент был окончен. Город мостили обычным булыжником, а через полсотни лет перешли на асфальт. Кстати, начали асфальтировать с самого парадного участка – Николаевского (Приморского) бульвара. И лишь недавно – стараниями бывшего главного архитектора Одессы Мироненко и его киевских друзей, которым он отдал заказ на проект реконструкции – асфальт заменили кирпичом.

А клинкерный участок разбирать не стали. Место, где он лежал, было не бойкое, скользить в дождь почти некому. Да и интересно было: сколько же он продержится?

Держится до наших дней – уже полтораста лет. Пару камней треснуло, несколько исчезли – то ли разбиты в пыль, то ли кто-то выковырнул. Но заметить эти изъяны на большом ярко-жёлтом перекрёстке не так-то просто[6]6
  Сегодняшнее уточнение. Несколько лет назад – когда мэром Одессы был Эдуард Иосифович Гурвиц – клумбу на близлежащем квартале заменили автостоянкой, в середину клинкерного участка вставили препятствия проезду автомобилей, а примыкающую к автостоянке полосу клинкера шириной около двух метров сняли для замены проходящих под нею труб и затем уложили заново. Так что нетронутой остаётся уже далеко не вся мостовая.


[Закрыть].

Рядом с мостовой – тротуар у археологического музея. Лет 15 назад его замостили цветным цементом. Советское значит отличное! Цемент растрескался лет через 5, а ещё через 5, когда «реконструировали» бульвар, заодно и здесь часть цемента заменили цветным кирпичом. Интересно, сколько он продержится?

Рассказывали мне об этой мостовой красивую былину. Примерно в те же годы, когда клали этот цемент, под клинкерной мостовой прорвало водопровод. Прибыли ремонтники и собрались раскапывать. Ясно было – поломать мостовую они смогут, а вот починить… И тогда жители окружающих домов высыпали на мостовую. Уселись на ней вплотную друг к другу. И сидели до тех пор, пока ремонтники не докопались до пробоины в трубе сбоку, не трогая древние камни.

Раньше я в этот рассказ не верил. Поверил, когда одесситы тем же способом защитили от Мироненко и его реконструкторов деревья Приморского бульвара.

Если бы мы всегда так защищали нашу историю от новых любителей всё поломать!

Как по-Вашему, кто лишний в такой четвёрке: Гийом Аполлинер, Джозеф Конрад, Жан Поль, Шандор Петефи?

Сразу догадаться, конечно же, сложно. Но сочинить вопрос типа «исключи лишнего» ещё сложнее, чем ответить на него. Слишком много есть признаков, по которым люди или предметы могут не совпадать. И можно обнаружить лишнего совсем не по тому признаку, который имел в виду автор вопроса.

Этим, кстати, активно пользуется советская психиатрия, когда нужно пришить кому-нибудь неудобному недоказуемый и поэтому неопровержимый диагноз «вялотекущая шизофрения». Например, предложат исключить лишнего из списка: часы, гвоздь, дерево, топор. Вот и гадай! С одной стороны, дерево выросло само, а остальное сделано человеком. С другой стороны, топор и гвоздь при работе с деревом используются, а часы нет. Что ни назвать лишним, врач скажет: верен другой ответ, а сказанное Вами может придумать только сумасшедший.

В нашем клубе «Эрудит» из положения вышли, приняв правило: дуаль в пользу отвечающего. Если команда сможет найти ответ, не предусмотренный автором вопроса, и докажет его правильность, то жюри этот ответ примет. Телевизионные ведущие этого правила не признают, чтобы иметь возможность подгонять ход игры под свои сценарии и «поддерживать этим интерес зрителей». А вот во всех крупных соревнованиях клубов «Что, где, когда?» жюри действует именно так.

Но постоянные споры о дуальных ответах крайне неудобны. Поэтому вопросы «исключи лишнего», очень популярные в Одессе в 1983 году – когда клуб «Эрудит» только начинался, – года через два вышли у нас из моды.

А если удаётся найти закономерность, не имеющую явных дуалей, она оказывается столь сложна, что в игре её не обнаружишь. Так что вопрос, с которого началась эта заметка, был придуман, но не задан – ясно было, что ответа не будет.

Кстати, Вы этот ответ нашли? А если я подскажу, что в первом варианте вопроса перечислялись Александр Блок, Иван Крылов, Михаил Лермонтов, Александр Пушкин?

Тоже не ясно? Я же говорил – вопрос слишком сложен. А ответ таков. Поляк Вильгельм Аполлинарий Костровицьки – классик французской литературы; поляк Ксаверий Юзеф Конрад Коженёвськи – английской; словак Александр Петрович – венгерской. И только немец Иоганн Пауль Рихтер хотя подписывался по-французски – Жан Поль, но писал на своём родном немецком.

А в первом варианте вопроса имелось в виду, что в роду Блока был швед, Лермонтова – шотландец, Пушкина – амхаара (эфиоп). Но кто поручится, что предками Крылова были только русские?

Великий собиратель русского языка Даль говорил, что человек принадлежит к тому народу, на языке которого думает. Ему виднее – он сам хотя и Владимир, но Иоганнович, датчанин по происхождению. И я по опыту с ним согласен; и я, и родители мои, и все знакомые с записью «еврей» в паспорте – очевидные русские.

Национальность – понятие культурное, а не генетическое. Кровь Николая Александровича Романова – русская всего на 1/32, но кто осмелится считать последнего самодержца Российской империи не русским? Крупнейшими борцами за независимость Украины – под шведским, австрийским или хотя бы польским покровительством – были Ян Мазепа и Анджей Шептицьки. Среди российских дворян хорошим тоном считалось выводить свой род от иностранца, и далеко не всегда это было лишь фантазией.

Не правда ли, зная всё это, другими глазами читаешь статьи о молдавском поэте Кантемире, украинском композиторе Чайковском и грузинском политике Джугашвили?

Как по-Вашему, почему в Одессе так много мраморных лестниц?

Нет, в общем всё понятно. Богатый город мог себе позволить многое. Но всё-таки итальянский мрамор не только в домах, но и на улицах…

Пока размышляете, вот ещё вопрос.

Как по-Вашему, почему в старых одесских дворах крыша наклонена внутрь, двор вымощен плитами из вулканического базальта, а в центре – колодец?

Конечно, все три эти черты сохранились лишь в немногих дворах. Мне известен лишь один – улица Гоголя, дом 9. Но две из трёх этих деталей найти легко. А уж какую-нибудь одну увидите почти в любом старом доме.

На этот вопрос ответить проще тем, кто живет в центре города, причём на верхних этажах. Вода в этих местах идёт в лучшем случае 12 часов в сутки[7]7
  Сегодняшнее уточнение. С тех пор одесская промышленность сократилась в несколько раз, и пропускной способности водопровода, спроектированного в расчёте на нужды одного из крупнейших индустриальных центров великой державы, хватает на круглосуточную подачу в жилые дома. Тем не менее во многих местах ещё сохранились резервные цистерны и насосы.


[Закрыть], и вёдра часто приходится носить из колонки во дворе – как раньше из колодца.

Подземные воды в центре Одессы очень глубоки. Достать до них подручными средствами чаще всего невозможно. И колодцы в старых домах – это на самом деле цистерны для дождевой воды. Она стекала с наклонённых внутрь двора крыш, катилась по гладким и тесно пригнанным друг к другу плитам и накапливалась в колодце. Дожди были редки, цистерны приходилось делать большие. Воды всё равно не хватало на всё – но подспорье было изрядное.

А почему же мостили дворы вулканическим камнем? Ведь его приходилось возить бог знает откуда – ближайшие к Одессе вулканы аж в Италии!

И тут мы возвращаемся к первому вопросу – о мраморных лестницах.

Одесса росла на экспорте хлеба. А это товар ценный, но не дорогой. И всё закупленное одесситами на вырученные деньги весило куда меньше. Кораблям в Одессу приходилось чаще всего идти не с грузом, а с балластом.

Изрядную часть российского хлеба покупала Италия. И балластом чаще всего служил итальянский камень – вулканический. Придя в Одессу, балласт выгружали. И умы одесситов нашли ему применение.

А ещё в качестве балласта брали мрамор. В Италии он дёшев. А платить за перевозку не требовалось – корабль всё равно идёт в Одессу и всё равно балласт ему нужен. Так что мрамор у нас оказывался чуть ли не дешевле, чем в тех городах Италии, где своего мрамора не было и куда его возили по суше.

Так росла и украшалась Одесса на российских хлебах. Украина и Кубань, Верхневолжье и Сибирь – вся огромная империя растила любимый наш город. Италия и Франция, Греция и Турция – вся Южная Европа его украшала.

Теперь нам вывозить нечего: экономика страны развалена, и власти надеются укрепить её, запрещая торговлю и экспорт – единственное, что всегда и везде создавало процветание. Вывозить и неоткуда: великая страна расколота, и тот её осколок, на котором оказались мы, слишком мал для тех грузопотоков, ради которых создан город.

Воссоединения страны надо ждать – по прежнему историческому опыту – года три. Возрождения экономики – по всем новейшим аналогиям – ещё лет десять. А ведь Одессу загоняют в упадок уже 75 лет. Вроде бы можно потерпеть ещё 10–15. Но не сломает ли наши спины эта последняя соломинка?

А так хочется верить, что вновь будут в одесских домах лестницы не из новороссийского цемента, а из каррарского мрамора!

Как по-Вашему, на каком ордене изображён актёр?

Конечно, «мир – театр, и люди в нём – актёры». А уж человек столь выдающийся, чтобы попасть на орден – неизбежно хоть немного позёр и актёр. Но в вопросе нет никакого подвоха. Имеется в виду актёр профессиональный.

Вообще изображать на орденах конкретных людей не принято – разве что легендарных, вроде Георгия Победоносца. И Сталин, учреждая во время Великой Отечественной новые ордена, оказался перед проблемой. Ему люди на орденах были необходимы, и вполне конкретные – легендой мог быть лишь он сам. Но вдруг завтра захочется расстрелять того, кого сегодня рисуешь на наградах? И были выбраны люди, умершие столь давно, что даже Сталин вряд ли захотел бы на них рассердиться. Хотя, конечно, всякое бывало – признал же он преступником Шамиля!