Текст книги "Скелеты в шкафу истории"

Но в прошлое можно уйти и слишком далеко. Оказалось, что портретов одного из избранных нет – в его время на Руси писать портреты не было принято. Но выход нашёлся. И в описании ордена сказано: «В центре ордена изображён актёр Николай Черкасов в роли Александра Невского из одноимённого кинофильма».

Вообще с орденами военных лет связано немало любопытных историй. Вот ещё одна.

Как по-Вашему, на каком ордене изображён герой боёв под Дюнкерком?

– Как? – спросите Вы. – Ведь Дюнкерк – это 1940 год. Неужели успели кого-то канонизировать до 1945-го?

Конечно не успели. Но маленький порт на французском побережье, напротив Англии, был местом больших сражений не однажды. Бились за него французы и с англичанами, и с голландцами… Бились и чисто французские войска, и наёмные…

Наёмников среди европейцев всегда хватало. В античные времена таким способом зарабатывали в основном греки, в раннем Средневековье – германцы (немцы, варяги)… Шли воевать за деньги туда, где этих денег много – из тех краёв, где ими и не пахло. В позднем Средневековье чаще всего наёмниками были немцы, швейцарцы и… запорожские казаки.

Мелкий шляхтич Хмельницкий, не поладив с крупным шляхтичем Чаплинским, вынужден был бежать на Сечь. А оттуда подался в наёмники. Воевал лихо, ценили его высоко и перекупали всё дороже – и всё дальше. Так что довелось ему повоевать и под белым знаменем с золотыми лилиями – французской орифламмой – в очередном сражении под Дюнкерком. И навоевал он столько, что по возвращении на Сечь смог сам нанимать вояк и пробился в гетманы. Интересно, знал ли об этом Сталин?

И ещё история.

Как по-Вашему, сколько военнослужащих Войска Польского награждены орденом Суворова?

Конечно, большинством орденов награждали столько народу, что сосчитать их без справочников невозможно. Но в «Что, где, когда?» давно известно – если спросят «сколько», ответ чаще всего – ноль или один. В данном случае – один.

Суворов в 1794 году подавил восстание против очередного раздела Польши. Воевал умело – потерял меньше тысячи своих солдат. А вот чужих… Так что наградить его орденом поляка – всё равно что наградить руховца орденом Дружбы народов.

Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский – по происхождению поляк. И вскоре после войны Сталин назначил его министром обороны Польши. Так появился в Войске польском человек, награждённый орденом Суворова. Других таких нет.

А ноль – ответ на вопрос, сколько поляков награждены орденом Богдана Хмельницкого. После того что этот поляк со своей страной сделал…

Как по-Вашему, какой предмет, названный в честь президента США, – самый распространённый в мире?

Учтите, что Колт и Стетсон президентами не были. А автомобили «Линкольн» очень престижны и дороги – но (именно поэтому) выпускаются небольшими, по американским понятиям, тиражами.

Ответить на этот вопрос в СССР тяжело, ибо у нас этот предмет называется иначе. А во всём остальном мире общеизвестный и общелюбимый плюшевый мишка именуется «Teddy bear» (Федин медведь) в честь президента США (1901–1909 гг.) Теодора Рузвелта. Не путайте с его пятиюродным племянником, президентом (1933–1945 гг.) Франклином Делано Рузвелтом. Франклин, конечно, велик. Но и у Теодора заслуг немало.

Нынешним своим могуществом Соединенные Государства Америки («штат» – в переводе именно «государство») обязаны обоим Рузвелтам. От Франклина – пенсии, пособия по безработице, медицинское страхование – словом, система социальной защиты, благодаря которой классовая борьба 30-х годов не развалила страну. А от Теодора – антимонопольное законодательство.

В трудах Ульянова немало места уделено анализу монополии и её последствий. Великий революционер доказал, что монополия всегда приводит к застою, загниванию и распаду. Но он не ограничился теорией. Построенная под его руководством социалистическая разновидность феодализма монополизирована до такой степени, какая никакому капитализму и не снилась. Таким образом теоретические прозрения вождя мирового пролетариата блестяще подтвердились экспериментально.

В начале века мысль об опасности монополизма приходила в голову многим. В их числе был только что ставший президентом Теодор Рузвелт. Человек дела, он начал войну с монополиями, используя закон Шермана 1890 года, автором первоначально направленный… против профсоюзов. Не совсем подходящее оружие, так что президент добился потом создания и других законов, применять которые стали уже его преемники. И заметные плоды борьба с монополиями дала лишь после Второй мировой. Но начал её именно Теодор Рузвелт. И Америка ему за это благодарна.

Но игрушка названа в его честь не поэтому. Просто он был не только президент, но и охотник – и легендарно знаменитый. В одном из рассказов О’Генри даже сказано о явном преимуществе одного из персонажей: «Всё равно как если Тедди Рузвелт пойдёт на одного медведя сразу с двумя кулаками».

Однажды президент отправился улаживать конфликт между двумя штатами. Власти одного из них решили ублажить начальство и организовали охоту на медведя. Но то ли не нашли взрослого, то ли что-то перепутали… И под выстрел подвели медвежонка настолько крошечного, что Рузвелт возмутился: «Что вы подсунули!» Он отбросил ружьё, взял медвежонка на руки – и с удовольствием позировал с этим трофеем газетчикам.

Один эмигрант из России зарабатывал в Нью-Йорке шитьём кукол. Зарабатывал мало из-за обилия конкурентов. И прочитав об этом подвиге президента, решил украсить витрину макетом столь прославленного медвежонка – может, хоть тогда покупатели обратят на его лавку внимание.

Обратили немедленно – но не на товары в лавке. Некая богатая дама купила – и очень дорого, как инвентарь магазина – именно макет с подписью «Teddy bear». Пришлось делать следующий – и его сразу купили. И следующий…

Мастер понял – все его коллеги делают кукол для девочек, а мальчики остаются ни с чем. А вот медведь оказался куклой для мальчиков, и поэтому спрос на него будет огромен. Он попросил президента разрешить воспользоваться его именем для массового выпуска новой игрушки. Разрешение было дано немедленно – президенту тоже нужна реклама. И с тех самых пор во всём мире шьют куклу для мальчиков – плюшевого мишку. И во всём мире – кроме СССР – называют его «Teddy bear».

Как по-Вашему, почему «при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна»?

Каким образом в осаждённом городе одна сторона улицы могла быть опаснее другой? Ведь Питер находился в сплошном кольце блокады. Ничто вроде бы не мешало фашистам обстреливать его с любых направлений.

Кстати, замечу: возвращение городу Ленинграду прежнего имени Санкт-Петербург для меня прошло почти незамеченным. Я этот город и раньше звал Питер, и нынче зову.

А дело в том, что блокаду держали не одни немцы. Изрядную часть кольца занимали войска Финляндии. И с их стороны за всю войну ни одного выстрела по Питеру сделано не было.

Конечно, дело здесь было не в гуманизме финнов. Просто они надеялись уговорить Гитлера отказаться от идеи уничтожения великого города, хотели выпросить его у великой Германии для великой Финляндии.

Но намерения могут быть разные, а в истории важен результат. Кто знает: может быть, начни финны обстрелы – и чаша терпения города, державшегося только на невиданной силе воли своих граждан, переполнилась бы? А рухни Питер – и армия фон Лееба пошла бы в центр или на юг, где её фашистам так не хватало! В войне может оказаться решающей любая случайность, и финны – хотели они того или нет – оказались на нашей стороне.

И это им в итоге помогло. Из всех стран, в которые пришла советская армия, только в Финляндии не было серьёзных попыток изготовления социализма. СССР поддерживал в Финляндии разумные и серьёзные правительства, торговал с ней на выгоднейших для неё условиях.

Конечно, дело здесь не в благодарности Сталина. Нам просто необходим был мост на Запад – для переброски разведчиков, для закупки товаров, запрещённых к продаже в соцстраны… Но когда решалось, какой из очищенных от Гитлера стран быть таким мостом – кто знает, что бралось в расчёт? Может быть, и тишина на финских позициях у Ладоги, и надписи на питерских улицах.

Наверное, любой благородный – или хотя бы полезный другим – поступок так или иначе окупается. Хотя рассчитывать на это нельзя. Но надеяться можно…

Как по-Вашему, какое европейское государство – самое милитаризованное? Среди невоюющих в данный момент, разумеется.

Сам собою напрашивается ответ – «СССР». Страна с немыслимой даже в военное время долей военных расходов в экономике, рухнувшая в конце концов под грузом этих непомерных и бессмысленных трат.

Правда, СССР – страна не только европейская. Но среди пока не склеившихся вновь осколков великой державы есть и чисто европейские (конечно, по расположению – не по психологии). Из них самый милитаризованный – Украина. Здесь находится крупнейшая группировка советских войск, задача которой – в случае войны за пару дней осуществить вековую мечту российских властей: захватить черноморские проливы. Задача тяжкая, силы на неё нужны немалые. И расходы по их содержанию на душу украинского населения куда выше, чем прежние военные расходы на душу населения союзного. Не удивительно, что украинский карбованец обесценивается куда быстрее российского рубля[8]8
  Сегодняшнее уточнение. Судьба карбованца завершилась примерно тогда же, когда российский рубль деноминировали. Тысячу старых рублей заменили одним новым. Сто тысяч карбованцев превратились в одну гривню. И при этом гривня оказалась примерно равна всего двум рублям. То есть валюта Украины обесценилась в пятьдесят раз сильнее.


[Закрыть].

Но военные расходы – не единственный показатель.

По степени военной истерии на первом месте до недавнего времени находилась Албания. Там до сих пор чуть ли не на каждом перекрёстке стоит дот, предназначенный для отражения вражеского десанта. Впрочем, рядом с таким же дотом мне довелось купаться в 1982-м на пляже у маленького румынского курортного городка Мангалия – коммунисты всюду одинаковы.

А по охвату населения самая милитаризованная страна Европы… Вы, возможно, не поверите… Мирная, тихая Швейцария. Воевавшая последний раз в 1848 году – в гражданской войне. В последний раз встречавшаяся со внешним врагом ещё в эпоху Наполеоновских войн.

Каждый мужчина Швейцарии – не просто военнообязанный, а ежегодно проводит неделю на сборах. И в промежутках между военными упражнениями хранит обмундирование, оружие и боеприпасы в собственном доме – чтобы в случае мобилизации не тратить время на армейском складе.

И не только числом и боеготовностью солдат сильна Швейцария. Но и техникой.

Швейцарский армейский нож, содержащий более 30 лезвий и инструментов, вошёл во всём мире в поговорку как образец рационального сочетания функций. Швейцарская фирма SIG лет 30 назад усовершенствовала придуманный Джоном Мозесом Браунингом ещё в начале века узел запирания пистолетного затвора – так что сейчас во всём мире новые пистолеты с браунинговским качающимся стволом запираются по-швейцарски, через отверстие для вылета гильз.

И не только малым оружием сильна малая страна. Ещё во Вторую мировую все воюющие страны пользовались 20-миллиметровыми зенитками «Эрликон» – и по сей день фирма продаёт пушки (разных калибров!) всему миру. Авиамотор 12ybrs фирмы Hispano-Suisa («Испано-Швейцарская») – очень популярный и сам по себе – послужил ещё и основой для ВК-105 Владимира Климова, на котором летали истребители Яковлева, истребители-бомбардировщики Петлякова…

Но при всей этой мощи Швейцария в военном отношении отнюдь не гигант. Гитлер планировал захватить её силами двух дивизий. И в худшем случае потратил бы три – Германия могла себе это позволить.

Что же спасло альпийскую республику? Неужели международные соглашения о нейтралитете?

Вряд ли. Нейтральные Люксембург и Голландия, Дания и Норвегия были захвачены Гитлером, как только понадобились. А нейтральную Бельгию впервые захватил ещё Вильгельм II в Первую мировую.

Но захвату Швейцарии воспротивились ближайшие соратники Гитлера. Слишком много они теряли. Канал переброски разведчиков. Поле размещения резидентур. Источник приборов, слишком сложных даже для немецкой промышленности. Путь прорыва экономической блокады: прицелы немецких бомбардировщиков имели узлы, сделанные в США, а прицелы американских – сделанные в Германии. А главное, место хранения награбленного – Гитлер мог не думать о возможном поражении, но люди поумнее заботились о запасном выходе.

Кстати, не решились немцы тронуть и Швецию. Не удивительно. «Мир вертится на шарикоподшипниках SKF» – неизбежные в случае оккупации разрушения заводов знаменитой Swenska Kullager Fabrik остановили бы всю немецкую военную технику. А высоколегированную шведскую сталь весь мир покупал как парфюмерию – считаными килограммами. Но и этими крохами рисковать было невозможно.

Страны Европейского Сообщества воевали между собой веками. Сейчас сама мысль о конфликте для них абсурдна – не может сердце воевать с лёгкими. А если попытается… Разрыв Союза уже развалил всю нашу экономику – и бог весть когда мы вновь склеим страну и её хозяйство.

Самая надёжная защита для страны – не военная мощь, а нужность для других. Если бы мы стали хоть кому-нибудь нужны!..

Как по-Вашему, почему Октябрьскую революцию мы отмечаем[9]9
  Сегодняшнее уточнение. В большинстве республик былого Союза официального праздника в этот день уже давно нет. Но всё ещё хватает людей, помнящих нашу общую революцию и даже торжественно называющих её Великой Социалистической.


[Закрыть] в ноябре?

Первая реакция на этот вопрос обычно: «Опять коммунисты напутали!» Но тогда откуда взялся старый Новый год? Почему ночь на Ивана Купала отмечаем не под летнее солнцестояние, как весь мир, а на две недели позже? Почему Пасха православная не совпадает ни с какой другой? Почему…

Да что перечислять? Ясно: проблема не в праздниках, а в самом календаре.

Скорости вращения Земли вокруг своей оси (что даёт смену дня и ночи) и вокруг Солнца (смена времён года) несоизмеримы. То есть ни в каком числе лет не будет целого числа дней. Значит, любой календарь может быть только приблизительным. И разница лишь в степени погрешности.

Древние египтяне считали, что год в точности равен 365 дням. И Новый год у них проходил через все сезоны меньше чем за 1460 лет. Это неудобно простым смертным, но выгодно жрецам – они могли удивлять народ точными предсказаниями смены времён года.

Узнав от египетских астрономов расчётную погрешность их календаря, Юлий Цезарь ввёл календарь, в котором год равен 365 с четвертью дням. Погрешность – около трёх дней за 400 лет – была вполне приемлема, и юлианский календарь вскоре прижился по всей Римской империи – и в новорожденной христианской церкви.

Но через тысячу с лишним лет обнаружилось смещение важнейшего из христианских праздников – Пасхи.

Никейский собор 322 года, установивший основные правила христианской религии, распорядился Пасху отмечать в первое воскресенье после первого полнолуния после весеннего равноденствия. Равноденствие в том году пришлось на 21 марта.

Но по мере накопления погрешности календаря 21 марта уходило дальше от равноденствия, и весенний праздник Пасхи всё чаще попадал на почти летний май и приближался к июню – месяцу уже бесспорно летнему. Не обращать на это внимания было чем дальше, тем сложнее.

В конце концов папа римский Григорий XIV поручил своему придворному астроному Христофору Клавию рассчитать новый календарь. И тот прекрасно справился с задачей, предложив считать год високосным, если он делится на 4, простым – если делится на 100, и високосным – если делится на 400. Правило простое, погрешность малая (1 день примерно за 4000 лет) – чего ещё желать?

Новый календарь, названный по заказчику григорианским, введен в католической церкви в 1472 году. Заодно убрали накопившуюся ошибку, изъяв из февраля этого года 10 дней.

Протестанты приняли новый календарь не сразу. Страшновато было взять что-нибудь из рук ненавистных католиков. Но в конце концов протестантов, уважающих древние авторитеты, убедили ссылки на Никейский собор: решил он, что равноденствие 21 марта – значит, нужен такой календарь, чтобы это астрономическое событие никуда не уходило.

А вот православная церковь – всегда ценившая ритуал выше смысла – так и не рискнула изменить календарь. И Россия жила по старому стилю. Только моряки перешли на новый – в навигации уйма астрономических расчётов, осложнять их календарной путаницей незачем.

Лишь большевики решились провести две реформы, подготовленные задолго до них, но заблокированные церковью. Вторая – реформа орфографии, разработанная ещё в 1904 году. Так что революцию мы именуем октябрьской – такой она была в старой России. Но празднуем 7-го ноября, а не 25-го октября – к XX веку накопилась погрешность в 13 дней.

Но церковь, отделённая теми же большевиками от государства, осталась при своих традициях – в том числе и при своём календаре. И Новый год у неё – Старый, и Пасха празднуется не по астрономическим данным, а по древней ошибке… Не правда ли, знакомая картина?

«Лучше разойтись с Солнцем, чем сойтись с папой». Этот лозунг помешал православной церкви исправить ошибку, допущенную астрономами – советниками Юлия Цезаря. Теперь мы отмечаем Рождество на две недели позже, чем цивилизованный мир. И отстаём на 3 дня за 400 лет.

«Лучше разойтись с жизнью, чем сойтись с Москвой». Этот лозунг помешал народу Украины исправить ошибку, изготовленную 24 августа Верховным советом[10]10
  Пояснение для читателей, не знакомых с современной историей Украины. Имеется в виду декларация независимости Украины, принятая Верховным советом Украинской ССР 1991.08.24 и утверждённая республиканским референдумом 1991.12.01.


[Закрыть]. Теперь мы живём в эпохе феодализма, которую цивилизованный мир уже давно забыл. И отстаём на 400 лет за 3 дня.

Как по-Вашему, при каких обстоятельствах в военном деле наиболее массово применялся условный рефлекс?

Конечно, вся армейская дисциплина и муштра – это в первую очередь выработка условных рефлексов. Солдат думать не должен. Ибо убиение себе подобных – занятие, противоречащее всякому разуму и со здравыми мыслями не совместимое. Да и необходимость рисковать заодно собственной жизнью тоже без дрессировки не всякому приемлема.

Но эти рефлексы столь обычны, что если спросить о них, Вы бы обиделись – неужто Вас за дурака принимают? Так что вопрос о другом.

Когда в Берлине начались уличные бои, командование советской авиации немедленно запретило атаковать город – слишком велика опасность поразить своих. Но запрет продержался всего дня два.

Войска, штурмовавшие город, по-прежнему требовали поддержки с воздуха. Лётчики объясняли: в городе слоёный пирог, в одном доме могут быть на втором этаже ещё немцы, а на первом уже наши. Стрелять, а тем более бомбить в таких условиях невозможно – неведомо, в кого попадёшь.

И тогда кто-то (по слухам, сам хитроумный маршал Жуков) сказал: а разве вас просят бомбить? Просто летайте над городом, да пониже – пугайте немцев.

– Как же их напугаешь? – спросил командир лётчиков. – Немцы – народ умный, сразу поймут: стрелять мы не можем.

– Народ-то умный, – ответил командир пехоты, – да пуганый. Те немцы, что на фронте побывали, услышав мотор штурмовика, сразу прячутся по окопам да щелям. Им думать некогда: знают, чего от Ил’ов ждать. А дольше думать мы им не дадим – отчего в атаку не пойти, если немцы спрятались и не стреляют?

И штурмовики полетели. С пломбами на гашетках. Без боезапаса летать боязно – вдруг какой-то недобитый немец взлетит? Но и случайных выстрелов быть не должно: слишком много шансов зацепить своих.

С 25 апреля по 2 мая 1945 года непрерывно гудели над Берлином Ил-2 и Ил-10. И немцы от знакомого до боли звука прятались кто куда. Даже не думали, что сейчас на них сыплются снаряды полевых пушек, а не авиабомбы. Слишком глубоко в них вбили на фронте эти бомбы условный рефлекс. Оно и понятно: кто рефлекса не приобрёл, погиб задолго до Берлина.

Пожалуй, и в нас многовато рефлексов, вбитых недобрыми недавними временами. А вдруг какие-то из них нынче так же опасны? Подумайте…

Как по-Вашему, кто из французов сыграл самую важную роль в Битве за Англию?

Конечно, не в битве при Гастингсе в 1066-м, когда Вильгельм Незаконнорожденный, герцог Нормандии, разбил Гарольда Годвина и стал Вильгельмом Завоевателем, королём Англии – Нормандия в ту пору Францией была очень условно. И тем более не в битве, которую в 1803–05 годах планировал Наполеон: ведь она так и не состоялась, после Гастингса на английскую землю ни один враг не вступил. А в 1940–41-м, когда Гёринг пытался выбомбить Англию из войны.

День и ночь шли над проливами потоки «Junkers» и «Heinkel». Так много, что английские линкоры стреляли по ним из орудий главного калибра – 14–16 дюймов. Конечно, шансов попасть в самолёт даже в таком плотном строю никаких. И дистанционных взрывателей, в нужный момент разбивающих зенитный снаряд в тучу осколков, на снарядах бронебойных не было. Просто, пролетая через эскадрилью со сверхзвуковой скоростью, гнали они ударную волну такой силы, что она рвала полотняные обшивки тогдашних тихоходов, ломала алюминиевые каркасы…

Но слишком высоко шли немецкие бомбардировщики – даже линкорные снаряды долетали до них редко. И слишком много их было – линкоров на все пути полета не хватало. Так что основная тяжесть битвы легла на плечи лётчиков-истребителей. Хрупкие плечи: были эти летчики в большинстве непростительно молоды, британские ВВС начали разрастаться лишь с началом войны. И немногочисленные: авиация Британии до войны была почти вся разбросана по миру – по десяткам её колоний. Так что премьер-министр Черчилль не зря сказал о Битве за Англию: «Никогда ещё в истории человеческих конфликтов столь многие люди не были столь многим обязаны столь немногим». И слова эти до сих пор знает каждый британец.

Конечно, помогло новейшее изобретение – радиолокатор. По сигналам тогдашнего, ещё примитивного, радара командование могло нацелить на приближающиеся воздушные армии все наличные силы. Но сами эти силы были так ограничены…

Основной английский истребитель к началу войны – «Hurricane» («Ураган») безусловно превосходил, например, первые (1934 года) варианты поликарповского И-16. Но, как показали испытания полученной по лендлизу техники, ничуть не лучше последних (1939 года) модификаций того же И-16. А ведь немецкому «Messerschmitt» Bf-109, начиная с модификации Å 1938 года, любой вариант И-16 бесспорно уступал… Так что «Харрикейны» оказались практически не способны прорываться к бомбардировщикам сквозь строй истребителей сопровождения. А прорвавшись, мало что могли сделать – двухмоторные Ju-88 и He-111 развивали почти такую же скорость. Да и от пулемётов обычного винтовочного калибра, бывших на «Харрикейне», самолёты тех лет почти не страдали. Поставить же на эту машину пушки (у нас ставили) удавалось только ценой дальнейшей потери скорости – резервов у неё не было.

«Харрикейн» выпускали почти до конца войны. Фронт требует новые самолёты непрерывно. И остановить конвейер для смены одной техники другой – подвиг почти невозможный. Даже реактивные самолеты, неизмеримо более совершенные, в войну не удалось поставить на конвейер – хотя и серийные, во всем мире их делали штучно, в экспериментальных мастерских. Конечно, «Харрикейн» модернизировали, ставили на него всё более мощные моторы. Масса машины росла, манёвренность ухудшалась – а скорость росла куда медленнее необходимого. И плохо пришлось бы Англии, если бы «Харрикейн» был у неё истребителем единственным…

В 1910 году глава семьи, владеющей знаменитыми металлургическими и оружейными заводами в городе Крезо на Луаре – барон Рене Шнейдер – учредил специальный приз за рекордную скорость на гидросамолёте. Почему именно на гидросамолёте? Потому что в те времена они летали быстрее сухопутных. Сопротивление воздуха у поплавков не выше, чем у неубирающегося шасси. А садиться на воду можно с большей скоростью, чем на сушу. Так что площадь крыла может быть меньше. Значит, меньше сопротивление крыла – и выше возможная скорость.

Впоследствии на крыле появилась механизация. Выдвижные закрылки и предкрылки меняют его профиль настолько, что при малых скоростях оно даёт достаточную подъёмную силу. И максимальная скорость стала меньше зависеть от посадочной. Но до 1938-го рекорды скорости принадлежали гидросамолётам. И с 1927-го – гидросамолётам английским.

Молодой авиаконструктор Реджинальд Митчелл спроектировал замечательно обтекаемый гидросамолет «Supermarine» («Сверхморской»). Оснастил мощнейшим двигателем фирмы «Rolls-Royce». И гонки на Кубок Шнейдера, проводимые каждый нечётный год, стали выигрывать англичане. Выигрывать настолько убедительно, что главные конкуренты – итальянская фирма «Macki-Castoldi» – на гонку 1931 года вообще не явились. А прочие фирмы покинули гонку ещё раньше. Так что последние рекордные круги «Супермарин»-6б описывал в гордом одиночестве.

Правда, в 1934-м (на гонке, задержанной нехваткой денег из-за Великого Кризиса) в одиночестве оказался уже «Макки-Кастольди». И даже поставил рекорд – 709.2 км/ч. Ибо Митчелл к тому времени из спорта ушел. Смертельно заболел – и решил оставшиеся дни отдать делу, что считал важнейшим для Англии. Используя весь опыт, накопленный на гонках, он создавал скоростной истребитель.

«Spitfire» («Огневержец») пошёл в войска уже после смерти создателя. И обогнал «Харрикейн» почти на 100 км/ч. Так что «Мессершмиттам» от него приходилось несладко. А уж бомбардировщики вообще мало на что при встрече со «Спитфайром» могли рассчитывать.

Английские авиазаводы от бомбёжек всерьёз не пострадали. Как впоследствии советские, а затем и немецкие – выбомбить из войны целую страну оказалось делом вообще невозможным. Так что число «Спитфайров», противостоящих люфтваффе, росло неумолимо. В конце концов не только Гёринг, но даже Гитлер понял: остров обнесён стеной, о которую разобьётся любая авиация. Битву за Англию Германия проиграла.

В воздушных боях участвовали не одни британцы. Лётчики всей завоёванной немцами Европы считали честью и счастьем сразиться за страну, давшую им приют. Страну, бывшую до 1941.06.22 единственным оплотом антифашистского сопротивления. Десятки чехов, голландцев, норвежцев, сотни поляков и французов… Но из всех французов наибольший вклад в эти бои внёс тот, чей приз послужил поводом для рождения лучшего истребителя начала войны – давно уже покойный барон Рене Шнейдер.

«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся»…