Текст книги "Тайны Гестапо"

3

Было раннее утро. Солнце золотило зеленые склоны гор. Пели птицы, журчала прозрачная вода в ручье, падали на землю перезревшие плоды дички, над осенними цветами жужжали пчелы.

Вдруг раздался воющий свист, а затем и взрыв мины. Один, другой, третий. Загудела, содрогнулась земля, понеслись отовсюду призывные команды к обороне. Партизанский лагерь мгновенно пришел в движение.

Альпийские стрелки, выследив стоянку партизан, прицельно стреляли из своих короткоствольных минометов по лагерю. Партизаны залегли за камнями и отстреливались от подступающих к ним гитлеровцев.

Лобода и Иванцова вместе с другими начали спускаться вниз, но взрывы преградили им путь. Они отступили и залегли. А вокруг продолжали рваться мины, взметая в воздух камни и обломки деревьев.

Кольцо вокруг партизан сужалось. Командир швырнул гранату, вторую, а затем склонился к земле, сраженный, и его отнесли в укрытие.

Взрывы, стрельба, огонь и дым переполнили все вокруг. Вот взметнулся еще один огненный смерч и закрыл собой то место, где укрывались Ольга и управляющий Спокойненским отделением Госбанка.

– Уноси… уноси чемодан, Иванцова… – теряя сознание, прошептал Яков Маркович.

Ольга метнулась к бричке, стоявшей под навесом из жердей и веток. Неподалеку взорвалась мина, обдав ее комьями земли. Ольга, упав, откатилась в сторону, но тут же вскочила и бросилась к навесу. «Скорее, скорее… – шептала она. – Как же это…» Навес уже был охвачен огнем. Она с ужасом увидела, как на брезент, укрывающий бричку с банковскими ценностями, падают горящие куски жердей и веток. Откинув дымящийся брезент, затем соломенный мат, она ухватилась за ручку заветного чемодана. Попыталась перетащить его через борт брички, но это было ей не под силу.

– Помогите! – закричала девушка, сама не зная, к кому обращается в этом огненном кошмаре.

В ушах Ольги шумело. Отчаянным усилием воли она рванула чемодан к себе и, потеряв равновесие, упала вместе с ним. Судорожно хватая ртом воздух, вскочила на ноги и в тот же миг снова рухнула на землю, не выпуская из рук чемодана. Очередная мина подняла столб земли, пыли и обгорелые обломки навеса и брички.

Переждав, Ольга поднялась и бросилась в заросли, вниз по склону.

Наконец наступила тишина.

Когда дымная гарь рассеялась, снова открылась залитая солнцем зелень гор, синева неба. Ожило журчанье ручья. Прожужжал шмель, порхнула с ветки на ветку пичуга.

Ольга с трудом несла чемодан, продираясь сквозь подсолнухи. Они цеплялись жесткими листьями за одежду, царапали лицо, руки, беспощадно били ее своими поникшими шапками. Все ее существо было подчинено одному – уйти как можно дальше от немцев.

В стороне от нее двигался, прихрамывая, солдат. Он часто останавливался, прислушивался, озирался по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, солдат шел дальше, ломая стебли. Осмотревшись в очередной раз, он заметил, как в стороне от него вздрагивали шапки подсолнухов. Он ускорил шаг и вскоре увидел Иванцову.

– Эй, девушка! – позвал он.

Ольга вздрогнула от неожиданности и остановилась. Рука ее крепко сжала рукоять нагана. Солдат подошел ближе и предложил, протягивая руку к чемодану:

– Давай помогу…

Испуганная Ольга настороженно уставилась на него.

– Солдат… товарищ… – прошептала она запекшимися губами, – ты оттуда? – указала на станицу.

Он кивнул и взялся за ручку чемодана с другой стороны, но тут же определил:

– Нет, вдвоем здесь не пройти…

Послышался гул моторов в воздухе, он приближался и становился сильнее. Оба с опаской смотрели на небо. Один самолет пролетел совсем низко и воздушная волна зашатала подсолнухи.

Ольга прижалась к чемодану и видела, как солдат начал палить по самолету из винтовки. Затем он, как-то неестественно повернулся к ней и начал медленно оседать на землю. В страхе девушка негромко позвала его:

– Солдат! Товарищ!..

Поняв, что ее попутчик убит, потащила чемодан дальше. Вышла к дороге. По трассе двигалась колонна вражеских грузовиков, самоходных пушек и танкеток. Ольга затаилась в кустах. Когда немцы проехали, она, выждав некоторое время, приподнялась и быстро пересекла дорогу. Впереди виднелось предгорье.

Миновав опасный рубеж, девушка вдруг почувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Настороженно осмотрелась по сторонам и стала еще быстрее карабкаться вверх по склону.

Вдруг она испуганно вскрикнула и остановилась. Перед ней стоял заросший мужчина.

– Кто вы? – спросила Ольга.

Незнакомец молчал. Затем расставил руки и прохрипел:

– Не пужайся… Я ничего… – и тут же набросился на девушку, повалил ее, разрывая ворот платья.

Она отчаянно сопротивлялась. Толкала насильника в грудь, хватала его за горло, а когда поняла, что ей с ним не справиться, ткнула дуло нагана в негодяя.

Яростную борьбу прервали приглушенные выстрелы. Один, другой, третий. Насильник откатился в сторону. Ольга с ужасом смотрела на убитого ею человека, отступая вместе с чемоданом. Вдруг споткнулась. Под ногами оказалась винтовка. Подняла ее, осмотрелась. Никого. Открыла затвор, там были патроны. Забросив винтовку за спину, двинулась дальше.

Наконец Ольга выбралась на плато и решила немного отдохнуть. Некоторое время она лежала на краю склона и смотрела вниз, где в дымной пелене угадывались очертания станицы. Отдышавшись, побрела дальше.

Чувствуя, что силы покидают ее, Ольга решила спрятать чемодан и принялась внимательно осматривать все вокруг. Но подходящего места не было на ровном плато.

Солнце готово было уже вот-вот спрятаться, когда Иванцова заметила расщелину, спускающуюся вниз. Старая высохшая яблоня-дичка как бы сторожила ее. Ольга остановилась, легла на край обрыва, перегнулась и увидела, что по дну этого узкого ущелья струится ручеек. Он вытекал из каменного проема. Но насколько широк был этот проем, ей мешали рассмотреть скалистые выступы, прикрывающие его.

Ужасно хотелось пить, и девушка решила найти удобный спуск к ручейку, а заодно осмотреть место возможного тайника.

По пологому спуску между камнями, ведущему к небольшому водоему, образовавшемуся из-за естественной запруды, Ольга спустилась к ручью. Устроив чемодан в сухом месте, она припала потрескавшимися от жажды губами к чистой ледяной воде. Напившись вдоволь, умылась и стала приводить себя в порядок, прислушиваясь и все время поглядывая вверх. Но вокруг было тихо и только чуть слышно журчал ручей, вытекая из озерца через запруду крохотным водопадом.

Передохнув, Ольга снова стала карабкаться вверх, но уже по дну ущелья. Идти теперь было еще труднее, ноги то и дело скользили по мокрым камням, ухватиться было не за что.

Наконец добралась до устья ручья. И тут увидела, что вытекает он из грота, куда можно было, согнувшись, пролезть. Проникнув туда, обрадовалась: внутри грот оказался просторным, здесь можно было даже стоять в полный рост. Стена слева имела природную впадину в виде ниши. Ольга тут же поместила в углубление чемодан, прислонив его к задней стенке ниши. Затем заложила тайник камнями.

Уже совсем стемнело, когда она выбралась из грота. На чистом небе появились редкие звезды, свежий ветер колыхал наверху ветки кустов и деревьев.

Ольгу знобило от леденящего холода. Она выкрутила намокшее платье и стала подниматься из расщелины, чтобы подыскать подходящее место для ночлега.

Наверху было также холодно. Дул ветер. От сухой яблони-дички пошла по прямой, оглядываясь, запоминая дорогу к тайнику.

В пути немного согрелась. Спустя некоторое время заметила справа копну сена. Решила: здесь и заночует.

Зарывшись в сено, Ольга и не заметила, как сон одолел ее. Но спала она тревожно, то проваливаясь, как в бездну, то просыпаясь, дрожа в ознобе. Словно кадры кинофильма, мелькали у нее перед глазами бричка с поднятыми оглоблями, брезент с прожженными дырами и черный чемодан с сургучовыми печатями…

4

Они шли в другую сторону, на восток. Наверняка немцы решат, что они направились на юг, в горы.

В полдень Воронин приказал всем связаться канатом. Начали спускаться по склону. Крутому, предательскому, скользкому, покрытому редкими чахлыми деревьями и такими же низкорослыми кустарниками.

Воронин шел первым. Замыкал группу, упираясь ногами и натягивая веревку, Паркета. Вскоре уклон стал более пологим, а затем и совсем исчез. Разведчики догадались, что миновали перевал.

Унылый безрадостный серый свет струился с низкого неба. Вышли к пещере. По сути, это была не пещера, а расщелина. Но для усталых, измученных людей она казалась хорошим убежищем.

Все в изнеможении рухнули на каменистый пол и забылись в часовом отдыхе, оставив охранять их покой Мишина.

Бледное солнце выползло из проплывающего косматого облака, но уже склонялось к горам, заканчивая свой дневной путь.

Паркета, сменив Мишина, некоторое время стоял неподвижно, пытаясь расслабить застывшие, ноющие мышцы ног. Затем бесшумно добрался до верхнего края возвышенности, вытянулся на ней и осторожно прополз к самой кромке. Пристальным взглядом обвел открывшуюся панораму.

Далеко внизу виднелась небольшая долина, по ней живописно извивался ручей.

Прижимая к глазам окуляры бинокля, Андрей заметил гитлеровцев. Они были в пятнистых маскировочных одеждах, с полным походным снаряжением. Вытянувшись в длинную шеренгу по склону, около полусотни солдат медленно двигались вперед, тщательно прочесывая каждый овраг, каждую кучу камней на своем пути. Время от времени в середине шеренги кто-то размахивал альпенштоком, как бы командуя поисковой группой.

– Что там? – раздалось рядом.

Андрей повернулся и увидел возле себя Воронина. Заросший, в помятой одежде, он прикрывал рукой глаза, всматриваясь вдаль. Паркета передал лейтенанту бинокль и указал вниз, на склон горы.

– Посмотри-ка, командир, в бинокль.

В окуляры попала шеренга немецких солдат. Воронин задумался. Он понимал серьезность ситуации.

– Отряд альпийского корпуса, – сказал Паркета, – Отборные войска. Очень некстати, командир…

Воронин утвердительно кивнул и потер заросший щетиной подбородок.

– Уж кто-кто, а эти нас найдут, – Он поднял бинокль, чтобы еще раз посмотреть на приближающихся немцев. – Они знают, что мы ведем пленного и далеко уйти не могли. Через пару часов они будут здесь. Надо немедленно уходить, – решительно сказал Воронин.

Как только они вошли в пещеру, полковник поднялся и торопливо заговорил.

– Что он говорит, переведи, – взглянул на Андрея лейтенант.

– Он говорит, что нам уйти безнаказанно нет никаких шансов и предлагает отпустить его взамен на наши жизни. Кроме того, он обещает сообщить нам важные сведения.

– Эти сведения он выложит как на духу в нашем штабе, что же касается наших жизней… сами постоим за себя. Ему придется мобилизовать силы и быстрее двигаться. Время не ждет. Выходим, – приказал Воронин. – Авар, Шамширин, вы с пленным пойдете в юго-восточном направлении, к нашим. Я, Мишин, Денисенко и… – он вдруг осекся, взглянув на Паркету. Тот уже повесил автомат и держал в руке винтовку с оптическим прицелом. Вещевой мешок с провиантом и гранатами стоял у его ног.

– Я думаю, ты согласишься, командир, что это лучший выход из создавшегося положения, верно? – хмуро улыбнуся Андрей.

Воронин молча кивнул. Затем спросил:

– Ты хочешь увести их вверх к перевалу?

– Другого варианта нет. Внизу альпийцы в два счета настигнут меня. Я, конечно, не могу гарантировать, что скоро догоню вас, но когда стемнеет…

Воронин крепко сжал руку разведчика.

– Береги себя, Андрей, – только и сказал.

– Постараюсь, командир, – Паркета мягко высвободил руку и взялся за вещмешок – Обо мне не бес' покойтесь.

Мичман вышел из укрытия, свернул чуть в сторону и стал подниматься по склону, ловко обходя валуны.

А группа Воронина, разделившись надвое, пошла в противоположную сторону.

Поисковый отряд немцев, стянувшись поплотнее, двигался в километре от пещеры, когда его командир, обер-лейтенант, заметил, что правое крыло отстало: там более крутой склон и валуны затрудняли движение. Обер-лейтенант недовольно поднес к губам свисток и дал три резких сигнала, торопя отставших солдат.

Неожиданно офицер замер, затем резко переломился пополам и рухнул на камни.

Плечистый фельдфебель с недоумением уставился на упавшего обер-лейтенанта. Потом что-то сообразил, с ужасом посмотрел вверх, открыл было рот, чтобы закричать, но лишь вздохнул и устало осел рядом с неподвижным телом командира.

Высоко вверху, спрятавшись среди валунов, лежал Андрей. Он видел весь горный склон в телескопический прицел винтовки и всадил еще три обоймы в изломанную рассыпавшуюся шеренгу преследователей. Медленно опустив винтовку, Паркета ждал, пока рассеется пороховой дым. Противник исчез. Солдаты укрылись за разбросанными камнями, выступами скал. Андрей понимал, что немцы быстро опомнятся. Он поменял позицию: нырнул за камень. Автоматная очередь смертельным рикошетом прошила валуны перед ним. Он вставил в винтовку новую обойму, и, не спеша, отполз к низкой гряде каменных обломков. Старательно выбрал место засады и выглянул из-за валуна. Длинная автоматная очередь ударила по камням, где он только что прятался. Десяток немцев, пригнувшись, полукругом, бросились вперед вверх по склону. Горные стрелки продвигались веером в обе стороны, охватывая склон полукольцом. Для Паркеты это была не очень удачная ситуация. Еще раньше он приметил спасительный овражек, извивающийся по склону позади него. Не стал мешкать. Вслепую стреляя вниз, он привстал и бросился на открытое место. Упал, вскочил, еще несколько шагов, и он нырнул в укрытие.

Пули пролетали над ним и рикошетили от камней. Сумерки уже тронули вершину горы и разобрать что– либо на монотонном каменном склоне становилось все труднее. Но непрерывный плотный огонь немцев и сейчас, в сумерки, был опасен.

Сдвинув два камня перед собой, Паркета в просвет между ними попытался рассмотреть, что делается внизу. Но темнота там была еще гуще. Когда глаза привыкли к ней, он разглядел немцев, более дюжины их бежало вверх по склону, в том направлении, где он был в самом начале этого неравного поединка. Андрей с облегчением вздохнул. Вынул последнюю обойму к винтовке и вложил еще несколько патронов в магазин.

На землю опускалась ночь. Горное осеннее небо становилось все чернее. Вокруг было тихо и только откуда-то издалека доносился вой голодного шакала.

Медленно и осторожно Паркета стал взбираться наверх. Надо было догонять товарищей.

Шел всю ночь, но на след группы не напал. И в каком направлении искать ее, теперь уже не ведал. «Неужто сбился с пути? – с горечью подумал Андрей. – Придется действовать самостоятельно…»

Ночь была на исходе. Паркета решил передохнуть, дождаться рассвета, чтобы хорошо осмотреться. Болела лодыжка правой ноги – в пути он оступился. Достав бинт, он туго, как его учили, перебинтовал ногу. Стало немного легче, но когда попробовал идти, то невольно скривился от боли. Снова прилег, задремал.

Наконец очертания гор, камней, кустарников и деревьев стали различимы, и он двинулся снова в путь, хромая и обходя опасные места, чтобы как можно меньше давать нагрузку на поврежденную ногу.

К полудню вышел к предгорной дороге. Она была пустынна. У мостка через стремительную речушку заметил опрокинутую телегу без одного колеса. Неожиданно созрел план.

Вскоре поврежденная телега перекрывала проезжую часть дороги. Заняв удобную позицию на пригорке среди кустов, Паркета опустился на порыжевшую траву и вдруг почувствовал, как измотался за эти последние дни. Голова его стала клониться на приклад винтовки, веки невольно закрывались.

Сквозь дремоту Андрей услышал приближающийся рокот тяжелых машин. Он открыл глаза и увидел, как из-за поворота выползли четыре немецкие машины с солдатами. Передний грузовик, не доезжая до моста, остановился перед телегой с поднятыми оглоблями. Из кабины выпрыгнули шофер и солдат, подошли к телеге и столкнули ее в кювет. Вскоре машины скрылись из вида.

Паркета осмотрелся, быстро спустился к дороге, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли в ноге. С большим трудом выкатил телегу из кювета и снова перекрыл дорогу. Этот трюк ему пришлось повторить еще дважды, пока из-за поворота не выкатился мотоцикл с коляской. За рулем сидел немец с автоматом на шее, а в коляске развалился фельдфебель. Подъехав к преграде, мотоциклист остановился и собрался столкнуть телегу в сторону. В тот же миг Андрей выстрелил и солдат свалился замертво.

Фельдфебель вскочил в коляске, повернулся, но скошенный автоматной очередью, скатился в кювет.

Прихрамывая, Паркета подбежал к мотоциклу, подхватил автоматы убитых, круто развернул машину, мотор которой продолжал работать, и понесся по просеке, уходящей в предгорье.

Ветер колыхал осенние горные цветы, кусты шиповника и кизила. Ольга срывала темно-красные ягоды и через силу ела. Есть ей совсем не хотелось, но она понимала: нужно хоть чем-нибудь поддерживать силы. На ней теперь была пропитанная чужим потом гимнастерка, голова перевязана куском полотенца. Все это она нашла возле стога, в котором ночевала, и, не задумываясь, надела гимнастерку, чтобы согреться, а голову обмотала полотенцем. Стало теплее. Но чувствовала она себя неважно, голова трещала, ноги были тяжелые и непослушные. Еле передвигая их, добрела к яблоне-дичке, так же, как и вчера, легла на край ущелья и взглянула вниз. Все было по-прежнему: струился ручей на дне, каменные выступы молчаливо прятали от чужого взора грот-тайник. На душе стало спокойнее.

Вынув из сумочки сложенную вчетверо копию акта содержимого чемодана, расстелила на колене и нарисовала на обороте схему-план захоронения клада. Здесь была и яблоня-дичка в виде крохотного яблочка, и лента расщелины, и долина, и горы, и даже копна сена, в которой ночевала.

Закончив свое «художество», Ольга спрятала акт-план на груди и продолжила путь.

Ольга шла уже несколько часов, держась направления, где, по ее мнению, должен быть фронт. Невыносимо хотелось есть, от лесных ягод сил не прибавилось, боль в голове не покидала ее. Она еще больше ослабела и тащила винтовку по земле за ремень.

Вдруг она услышала нарастающий гул мотора. Спряталась за скалу и крепко сжала винтовку.

Гул приближался, и вот на вершину холма выскочил немец-мотоциклист. На груди у него висел автомат.

Немец приподнялся, осмотрелся и проехал за кусты шиповника.

Ольга поняла, что фашист один и прицелилась. Прогремел выстрел и эхом покатился по плато между скал.

Увидев, что промахнулась, Ольга тут же перезарядила оружие.

Паркета залег в ложбинке под камнем. Ногой он оттолкнул от себя мотоцикл. Из пробитого бака струился бензин. Мотоцикл покатился с возвышенности, набрал скорость, ударился о камень и взорвался огненным фонтаном, опрокинувшись набок. Андрей быстро поменял позицию и по-пластунски пополз в сторону невидимого противника.

Ольга выстрелила еще раз, услышала шипение горящего мотоцикла, свист ветра между скалами и крик какой-то птицы. Чувствуя, что последние силы покидают ее, она вложила в патронник винтовки свернутый акт-план и потеряла сознание.

Когда очнулась, увидела, что лежит в тени под скалой и сжимает дуло винтовки, а в стороне сидит тот, в кого она стреляла. Попыталась поднять винтовку, но Паркета отвел ее руку.

– Спокойно, спокойно. Все в порядке. Побереги силы для врага.

– Кто ты? – тяжело дышала Ольга. – Немец? – глаза ее остановились на краешке тельняшки, видневшейся из-под мундира. – Моряк?

– Моряк. А я тебя узнал, ты из Керчи, верно?

Ольга силилась что-то вспомнить, но это ей никак не удавалось. Наконец в ее сознании всплыла станция Кавказская, погрузка ящиков, группа моряков, ехавших в соседнем вагоне. Юлий Иванович тогда обратился к ним с просьбой:

– Эй, матросы! Помогите!

Моряки с шутками и прибаутками дружно взялись за перегрузку ящиков из вагона на подводы. Все ящики были быстро и аккуратно уложены на транспорт, и керчане горячо поблагодарили помощников. Прощаясь, Юлий Иванович спросил:

– Как ваша фамилия, товарищ командир?

– Воронин, – улыбнулся тот. – А вы откуда?

– Из Керчи, – ответила Иванцова.

– Из Керчи?! – переспросил стоящий рядом с Ворониным Паркета. – Земляки, выходит…

Когда все это промелькнуло в сознании Иванцовой, она засмеялась от радости: вот и встретила человека, которому можно довериться.

– Как ты здесь оказался? – с нескрываемым любопытством смотрела на Андрея Ольга.

– Прибыл с партизанами…

– С партизанами?! – повеселела девушка.

Паркета взял ее винтовку и спросил:

– Почему ты ее постоянно тянешь к себе?

Ольга настороженно смотрела на моряка, осматривавшего ее оружие. Он открыл затвор, достал оттуда свернутый в трубочку лист бумаги, развернул и прочел вслух:

– Золотые и серебряные боспорские, византийские и иные монеты… Золотые браслеты, кольца, подвески, серьги, маски… А-а, – догадался, – это опись… – он свернул бумагу, – музей… – Колоссальные государственные ценности…

Ольга тихо промолвила:

– Я сделала все, что в моих силах…

– Тебе нужна моя помощь?

– Необходимо пробиться к нашим, во что бы то ни стало.

– Попробуем, – сказал Паркета, приподнимаясь.

Он стал энергично рубить тесаком стройную сосенку, чтобы соорудить волокушу для Ольги. Но вдруг его взгляд остановился на столбе дыма, поднявшимся над местом сгоревшего мотоцикла. Он бросился к Ольге и торопливо сказал:

– Немцы могут обнаружить нас по дыму. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.

Он взвалил девушку на свои плечи и заспешил от опасного места.