Текст книги "Тайны Кудыкиной Горы"

– Что ж, будем брать с поличным, – решил Николай и повёл мальчишек к жилищу заказчика. – Входите, я после всех.

Пацаны прошмыгнули внутрь, раздалось удовлетворённое мычание, тогда Ломакин явился лично. Вадима тут же отнесло в угол кровати, где он и застыл. Всё-таки после суток переживаний «держать лицо» тяжеловато. Хоть и тут пытался вякать, что, мол, «они сами». Пацаны, мол, что с них взять… Но уже кто бы поверил? Да ещё Николай открыл лежащий на столе футлярчик с тремя блёснами. А они оказались изготовленными почти из фольги, небрежно раскрашенной.

– Так ты ещё и детей решил обмануть?

Студент побледнел до цвета свежей штукатурки.

– Дядь Коль, а ведь этот… Вчера следил за тобой, – вдруг заявил Витёк. – Ага, он сам Рае рассказывал, как слышал, будто ты на озере за избушкой с неизвестными женщинами разговариваешь…

– Что?! – сузил глаза взъерошенный Николай. – Так вот откуда уши растут у слухов! Витёк, дуй за Раей, скажи, пусть срочно подходит к конюшне. А ты, Василий, за матерью, пускай тоже туда спешит. Вставай, скотина, тебя ждёт интересная встреча.

– С кем это? Зачем? Не пойду в конюшню…

– С лошадью Мушкой. И с другими шибко доверчивыми. Пойдёшь. Или потащу – это уже неважно, – Николай ухватил Вадима за шиворот, одним движением ставя того на ноги. – Не помнишь, зачем раньше баре слуг на конюшню отправляли? Тебя тоже порка ждёт, шагай!

Совпадение: маму Валентину Василий нашёл в компании Настасьи и Юлии Николаевны, которые в беседке у столовой делились своими горестями. Услышав про Вадима и конюшню, конечно, захотели туда сходить все трое. Рая двигалась одна. Не доходя до здания, услыхали громкий вопль. Это Николай Первый с Вансанычем начали экзекуцию – им же Юра с Ларисой Павловной рассказали подробно об утренней встрече в медпункте.

– Что тут творится? – встревоженно спросила Валентина.

– Воцарение справедливости тут творится, – объяснил жене Николай. – Вот этот придурок рассказал, например, Рае, что я там с кем-то на озере встречаюсь. Правда, Рая?

– Ага, – кивнула покрасневшая девушка, – А я…

– А она мне, – созналась не менее красная Валентина.

– Ах ты стервец! – заголосила Настасья. – Юля, ведь это он мне про тебя наплёл с три короба. Где твой Фёдор, тащи сюда, разберёмся до конца!

Конюшня шумела и гудела, студент визжал, получив несколько плюх по заднице. Николай Первый был вынужден уйти за перегородку, успокоить возбуждённых от любопытства лошадей. С Юлией Николаевной подошёл не только её Фёдор, но и директор, и Лариса Павловна с помощницей Людой.

– Где этот… – гневно спросила всегда невозмутимая медсестра. Подошла и выдала студенту неслабую оплеуху. – Это тебе за Николая, Вансаныча, Юру и Мушку, как и обещала!

Ухватившись за щёку, потерпевший и не заметил, как ему прилетело по второй – от Юлии Николаевны.

– Женщины, уймитесь, надо же и мне понять, что тут происходит? – в конце концов удалось вставить слово Егору. – От Юры информация есть, но вижу, тут немало нового.

Доложил Николай Второй – довольно коротко и внятно. По-военному. Обо всём. На что директор странно прореагировал. Сказал, что ему тоже хочется присоединиться к физическому воздействию на временного сотрудника, потому что… Тут его что-то осенило, схватился за телефон.

– Лена? Тут вот разбираемся на конюшне со студентом Вадимом. Он много чего про всех сообщил. Тебе ничего не говорил? Ага… Уволить, значит. С ума сошла? Вернись обратно и чтоб завтра с утра была на месте. Всё. Утром всех приглашаю на внеочередное совещание. Прямо чувствую, что всем нужно второе прощёное воскресенье. А тебя, студент, чтобы больше никто на базе не видел. И в её окрестностях.

Почему-то среди присутствующих не оказалось ни одного либерала и «правозащитника», возмущающегося незаконными мерами воздействия. Лишь Рая смотрела на происходящее с несколько непонимающим видом. Вадима молча выпустили, тот бесшумно растаял во тьме, а люди ещё пообсуждали, стараясь понять, что это с ними случилось за последние дни – словно помрачение рассудка произошло почти у всех. Только причины не понятны.

Едва рассветало, на траве и листьях деревьев густая роса – день обещает быть жарким. От озера тянулись полоски утреннего тумана, скрывая дальний берег и прибрежные кусты. К избушке на курьих ногах осторожно двигалась фигура студента в дорожной одежде – безо всяких красных сапожек и вышитой рубахи, обычная джинсовка. За спиной рюкзачок, балалайки не видать…

Попугаи в количестве четырёх экземпляров спали на коньке крыши, кот Василий полностью отсутствовал. Вадим с облегчением вздохнул, пробрался на четвереньках под избу, разворошил листву, вытащил своё непонятно что. Непосильным трудом добытое. Выбрался, пятясь задом, поставил грязный предмет на стол, расстегнул рюкзак, достал огромный мусорный пакет… В это время на его спину опустился с клёкотом один из попугаев, а на столе оказался грозный Василий. Студент ошалел от испуга, взмахнул руками, находка свалилась со стола и, как это часто случается, приземлилась на единственный камешек у лавки. Глухой стук, и уже валяется кучка керамических черепков, изумительно чистых и жёлтых с внутренних сторон. Стали появляться клубы дыма. Может, из правильно открытого горлышка дымовой столб ударил бы в небеса, а тут так – расплывалась неизвестная субстанция кучей неопределённой формы. Попугаи заверещали, в избушке появилось сильное голубое сияние, Василий издал полноценный звук пожарной сирены.

На такой «будильник» народ отреагировал должным образом: со всех сторон мчались люди, поправляя на ходу одежду, какая у кого нашлась. В основном – сотрудники, отдыхающих в такую рань и пушечными залпами сложно поднять. Хотя присутствовали исключения: отдельные парочки встречали рассвет. Не повезло… Вадим заметался, цапнул со стола рюкзак. В сторону базы – поздно, по тропке в лес – оттуда уже торопилась две низкорослые фигуры, прямо в озеро сигануть – так и там из воды выглядывала усатая тюленья физиономия. Оставалось укрыться под избушкой за куриными ногами, что студент и сделал бессознательно.

Суета закружилась вокруг клубящегося дыма и светившейся двери в избу. Народ прибывал и мешал друг другу толчками и междометиями. Первой опомнилась Юлия Николаевна, подоспевшая вместе с Фёдором.

– Граждане отдыхающие, – официальным тоном сообщила она, – объявлена учебная пожарная тревога для сотрудников базы. Вас должны были предупредить. Так что можете спокойно приступать к плановому отдыху.

Эти «тревоги» – они как-то не шибко интересуют даже тех, кого касаются, а зрителей на них и вовсе ничего не привлекает – не настоящий ведь пожар. Потому через пару минут остались только «местные», с непреходящим недоумением и любопытством осматривая совсем небольшое пространство перед собой. А перед ними дым формировался в человеческий силуэт, потом и в чёткую фигуру. В конечном итоге среди толпы стоял мужчина лет сорока на вид, в джинсах и кроссовках, срисованных с Николая Второго, в футболке – сначала «от Юлии Николаевны», но она как-то на нём странно топорщилась спереди и превратилась в клетчатую рубаху Николая Первого. Всё остальное в мужчине тоже оказалось обычным: ёжик седых волос, как у Вансаныча, слегка удлинённое лицо без никакой бороды, чёрные глаза, прямой нос, губы средней полноты.

– Ого! – с восхищением воскликнул юный Василий Ломакин. – Хоттабыч! Только без бороды!

– Здрасьте, а вы кто такой будете? – тут же поинтересовался Вансаныч.

Мужчина задумался. Внимательно осмотрел встречающую его делегацию.

– И вам здравствовать, а кто такой Хоттабыч? Вы меня с кем-то спутали?

– А есть такой джинн, – важно ответил начитанный Василий, – Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. И ему, между прочим 3732 года, и он, между прочим, повелевает неизмеримым войском джиннов, шайтанов и маридов.

– Ой, да ладно, – закашлялся гость. – Знавал я его, сам-то постарше буду. Неизмеримое войско, как же! Пять шайтанов и те по кувшинам сидели! Якобы в засаде. Но то дело Гассана, мы не привыкли друг дружку обсуждать и осуждать. Таков закон, установленный великим Соломоном или Сулейманом – четвёртым царём израильским. А звать меня ещё сложнее… Вы как друг к другу обращаетесь?

– По имени-отчеству или просто по имени.

– Или «дядь Коль и тёть Валь»…

– Вот и ко мне можно Юсуф Хасанович или просто Юсуф. Я невольный путешественник, но… О, шайтан! Кто расколотил моё транспортное средство? – Юсуф пошевелил ногой остатки кувшина. – Я теперь как отсюда выберусь? Ладно, подумаю после. И расскажу после. Может, и не захочу выбираться – надоело. Сейчас бы перекусить. Найдётся? Я и сам могу стол накрыть, так давно не практиковался, боюсь ошибиться, вдруг там что испортилось…

Пока происходило знакомство, Вадим кое-как выбрался из-под избы, тихонько проскользнул за спинами людей, помчался к себе, ухватил балалайку и скрылся за воротами базы. Если навсегда – то к его же пользе. После, правда, Леший сообщал, что кто-то ночами бренчит на балалайке у Чёрной горы – так мало ли любителей романтики?

Настасья сделала приглашающий жест, Юсуф ещё раз с любопытством осмотрелся, погладил кота, подмигнул русалкам… Пока ждали завтрака, попивая соки, подоспел и директор. Юсуф неторопливо поведал свою недолгую пятитысячелетнюю историю.

– Повелитель наш Великий Суоейман долгое время был слишком добрым, распустил, знаете, воинство, чуть всю землю не застроили дворцами, садами и фонтанами. Да, половина строила, другие разрушали. Я вот тоже по молодости чуть настоящий царский дворец не утопил, за что и претерпел. Слышали, наверно, что царь наш жизни нас не лишал, а по кувшинам распределял да кидал то в океан, то в пустыню, то в жерло вулкана – тот ещё сатирик был. А мне, как особо виновному, назначил путешествие по самому краешку земли. Ага, в кувшине. Кто найдёт, откроет, двигаюсь как придётся, ищу этот краешек. Потом, чтобы сил набраться, снова в кувшин забираюсь. А тут уж – на всё воля Сулеймана. Сколько раз открывали, куда шёл – всё уже в голове перепуталось. То чёрные, как ночь, люди пытались меня съесть, то жёлтые, то пустыни, то болота… В каких-то снежных завалах пропадал. А тут совсем недавно кувшин открыли… такие… на лошадях, с мечами, на одеждах кресты, на головах рогатые сосуды. Не успел на волю выйти, как обратно с перепугу забрался. А их, видать, гнали, кричали они сильно, вот в спешке потеряли меня в болоте. И за всё время, представьте, на край земли так и не попал, в чём и придётся признаться Сулейману. Да и как туда добраться… – Юсуф печально обвёл взглядом стол, вздохнул. – Мясо у вас прекрасно, а вот кофе подкачал – вижу, кто-то над ним вредные манипуляции произвёл…

– Доберётесь, Юсуф Хасанович, – успокоил Николай Ломакин. – На самолёт и до Тель-Авива, может, с пересадками. Или на монгольфьере, если ветер попутный. Визу только оформить. Правда, сомневаюсь, что Великий Сулеман ещё жив, да и царство израилево может не на том месте оказаться…

– Да и ладно, куда мне спешить – вся жизнь впереди. А тут вон как интересно: кот священный в наших землях, водяные женщины… Если позволите, задержусь у вас, отдышусь, а волшебство какое потребуется – это всегда пожалуйста, чего-нибудь разрушить – без проблем.

– Рушить пока без надобности, – насторожился Егор, – а строить – посмотрим, что вы, кроме дворцов, можете, нам спортплощадку отремонтировать надо. Пару новых коттеджей поставить. Ещё по мелочи… Пока вот трое наших мелких помощников пусть вам базу покажут. А мы пройдём в зал, поговорить требуется, да и гости уже на завтрак собираются…

– Вы не думайте, что вчерашним вечером ненормальная ситуация в коллективе завершилась, – обратился Егор к сотрудникам. – Предполагаю, что за ночь вы пришли к выводу, что никто из нас, кроме пресловутого студента, ни в чём не виноват. Не так? Какая вина в том, что бездумно поверили разносчику заразы? И выводы сделали свои.

– А что? – не поняла Рая. – Что слышали, то и говорили. В чём тут вина?

– Я тебя мало обматерила, видать, – возразила Надежда. – Думать надо, чего и кому говорить…

– И это верно, – согласился директор. – Сейчас можно бы и не ворошить прошедшее. Николай с Валентиной помирились, Юлия Николаевна с Фёдором Никаноровичем – тоже, заодно и с Настасьей разобрались, Лена успокоилась, наверно. Как и я – а мог бы и сразу докопаться… Только, знаете, ничего просто так не проходит. Та же Лена теперь будет за каждым моим взглядом следить и выводы делать, в семейных парах при малейших ссорах всплывут вчерашние бредни. Осадок это называется. Сильней у тех, кого прямо коснулось, послабей – кого слегка, и никакого осадка не получит тот, просто эти слухи разносил. А что, как Рая сказала, что слышали, то и несли по чужим ушам. Спешу сообщить, что не всё вы несли. Ты, Рая, сказала Валентине, кто тебе сообщил о Николае? Или Настасья выдала, от кого слух пошёл? Чёрта с два! У нас только одна Лариса Павловна тут же к Юре кинулась. Все бы так…

– Так что, нам теперь друг с другом и поговорить нельзя, что ли? – не успокаивалась Рая. – Посекретничать, например?

– Почему нельзя, в принципе, ничего не изменилось, – усмехнулся Егор. – Не говорить никакой человек не может, а уж какие-то новости обсудить или секретами поделиться – как без этого? Учесть только следует всего пару-тройку вещей и не забывать про них на уровне рефлексов.

Если вы беседуете вдвоём о ком-то третьем, очень возможно, что ваш собеседник и о вас также просто рассказывает. Второе: нельзя во всё бездумно верить, особенно, если дело касается ваших знакомых. Юра правильно поступил: на слухи ссылаешься, так докажи, что они есть, от кого идут, не можешь доказать – сам и распускаешь сплетни. И третье, наверное, самое важное: обсуждать с кем-либо личную жизнь знакомых – просто-напросто неприлично. Не ваше это дело. Такие разговоры возможны только в семейном кругу либо среди близких друзей, которым вы полностью доверяете и знаете, что информация дальше не уйдёт. Не привыкли мы ещё, к сожалению, не совать нос именно в личные дела.

Ладно, завершим на этом. Будем считать происшедшее детской болезнью коллектива, в котором много новых людей. Теперь, раз так получилось, об очередном счастье, которое нам свалилось из разбитого кувшина. Думаю, не стоит упускать возможности волшебника, даже если он и из доисторического прошлого. Надо же… Захочет – отправим к Сулеману, но подумать нужно, чем он нам может быть полезен – вдруг не только дворцы строит, хотя и дворец не помешал бы…

К слову: в череде необычных событий финал «клеветнической истории» выглядит тоже не шибко привычно. Будто мы не встречали такие коллективы, где заводится подобный Вадиму информатор, а то и не один, где даже деловые отношения основываются на слухах. Нервозность обстановки – это самое малое, что мешает и работе, и жизни. Бывает доходит и до ломки судеб…

Скромный вклад джинна

Юсуф Хасанович незаметно прижился. Осмотрелся, познакомился с людьми, лешими, русалками, наладил добрые отношения с котом и попугаями. И на несколько дней пропал в отведённом ему номере в общежитии. Потому что «трое мелких помощников» по указанию директора не просто Кудыкину Гору древнему джинну показали. Переусердствовали: в первую очередь выцыганили у того же директора ноутбук и стали знакомить Юсуфа с миром. Нет, не с игрушками, а именно с тем, что представляет из себя нынешняя земля в широком и узком смыслах. Путешествия, картинки из разных точек, исторические хроники и новости. Это ещё хорошо, что по складу и возможностям своего волшебного ума джинну хватило суток, чтобы освоить компьютер. Для начала ему показали фильм «Старик Хоттабыч», так он то саркастически смеялся, то гневался: надо же, сколь выдумки, ничего общего с правдой не имеющей! Но пояснять не решился, знал, что не шибко ему и поверят, если он сам со многим не согласен. Вот Хоттабыч сотворил телефонный аппарат как монолит из чистого золота, к примеру.

– Чего же нас, джиннов, дурнями выставлять? Да мало-мальски приличный дворец требует знаний, из чего он строится: камень там, золото, бронза, цемент, гвозди… А тут – техника! Я, например, пока не пойму, как ваши телефоны устроены, и браться за такое не стану. Или вот этот… ноутбук. Для начала научите, как с ним обращаться, после видно будет.

И да, после небольшого обзорного показа планеты Юсуф в ярости выскочил на улицу, повернулся на полдень и долго выражался на нескольких мёртвых языках, потрясая поднятыми руками. «А нас убеждали и учили, что мир вечен и неизменен! Так нет же – изменился мир! Если эта ваша штуковина с картинками не врёт. А она врёт, потому что земля плоская, и иначе быть не может!»

Насчёт формы Земли он и со взрослыми диспут устроил. У избушки, в присутствии леших и русалок. Лешие, особенно Сухой, в курсе настоящего положения вещей, русалкам с Водяным – без разницы, какая там форма, главное – вода, в которой живут, никуда не выливается. Основным и единственным аргументом Юсуфа против шарообразности было известное выражение «Не верю!» Не верю, и всё, хоть зашибись!

– Верю только в то, что вижу собственными очами! – гордо возглашал он. – Или ушами, или руками. А то, что картинки показывают – красивые сказки…

– Но это же наукой доказано, учёными! – убеждали его женщины. – Даже некоторых на костре сожгли за то, что Земля такая! И космонавты туда летали, даже собаки с микробами, и все, как один, они говорят: Земля круглая!

– А чего это я должен верить науке, ученым и собакам? – кипятился Юсуф. – Сговорились, может, чтобы нам, простому народу, мозги пудрить. И ведь главное, все отмахиваются от очевидного факта: будь Земля шаром, так все, кто внизу, вверх ногами бы ходили, а вода вся туда бы собралась. И не я первый это говорю – уже успел почитать.

Народ задумался: в школе о такой возможности хождения вниз головой не говорилось. И никто из них в космос до сих пор не летал…

– Всё-таки настаиваешь, что Земля – это плоский блин? – не сдавался Вансаныч. – Даже неважно, на чём он держится. А ты этот блин своими глазами, ушами и руками видел, а? Не видел! Значит, сам просто веришь в эту… гипотезу. Надо же: в одно верит, в другое нет. Веру поменяй!

– Не буду менять, – упёрся джинн. – Хоть и признаю, что ты прав: не видел я краёв блина, но и вы тоже…

В общем спор зашёл в тупик и мог длиться бесконечно – до тех пор, пока кто-то в космосе не побывает. Потому решили эту тему не трогать, а перейти к текущим делам.

– Смотрю, вы мирно живёте с существами, на людей не очень похожими и очень непохожими, – кивнул Юсуф в сторону русалок и леших. – И они, стало быть, с вами тоже мирно живут. Когда это началось? – В моей молодости такового не было. И нас, мирных джиннов, люди опасались.

– Никогда не началось, – хмуро ответила «Меркель», которую, как оказалось, на самом деле звали Марфой. А подругу её – Пелагеей. Водяной же оказался Матфеем – именно так, через «ф», эту букву он особенно явственно выговаривал. – Это только у нас тут такое получилось. Люди тут такие, и мы, естественно. А больше и не слыхать, чтобы где на земном блине русалки показывались…

– Почему это? – возразил Николай Первый. – Точно помню, что такое случалось. И свидетель имеется – Пушкин. «Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит»… И где-то за рубежом даже памятник Русалочке воздвигнут… Вроде, в Копенгагене. Значит, имелись контакты.

– Ой, не могу! – зашлась смехом Пелагея. – Русалка на ветвях! Ты попробуй, загони меня на ветки. Нет, лучше подними!

– Я вам подниму! – встряла Анастасия. – Пялиться ему на вас – ладно, привыкла, но чтобы лапать!..

– Да я к тому, что не сидим мы на ветвях, – засмущалась Пелагея.

– Странные споры, – констатировал Юсуф. – И странные отношения. Я вот о чём: как понимаю, на базе имеется коренное население, а также и такое… временное, типа кочевников. Так почему вы с местными общаетесь, а с неместными нет?

– Так кто их знает, что они за люди? – ответил Матфей. – К нашим мы привыкши, да и они нас не пугаются, и договор у нас деловой, а с теми…

– И с теми можно, – задумался практичный Вансаныч. – Наверно. Кому от того вред? Вас начнут за хвосты и усы дёргать – приведём в чувство. А пугаться – это вряд ли: нынче народ ко всему привычный. Так оно бы ещё и на рекламу нам сыграло, не так, Егор?

– Почему не так, – мысль плодотворная, только не нужно спешить, помаленьку, издали…

Вот после этого разговора Юсуф и уединился. Соорудил себе гору подушек и ковров, создал кальян и сидел днями в чалме, халате и тапках с загнутыми носами, упёршись глазами в ноутбук и три телевизора – изучал мировую обстановку. Ещё он тайком ото всех выходил ночами к озеру и упражнялся в создании и разрушении дворцов разных типов, чем вызывал страшное возмущение попугаев и местных летучих мышей. А заодно и восторг русалок. И, как джинн ответственный, поручения директора старался выполнить: спортплощадку отремонтировал, покрыв её вечным неведомым материалом, разметил площадки под новые коттеджи, но, отводя в сторону глаза, предупредил о некоторых… моральных сложностях, так скажем. Это дворцы – по большей части иллюзия, а вот остальное, создаваемое накрепко, это, по-нашему, подвержено закону физики: если в одном месте прибывает, то в другом, само собой, убывает. Воровство получается, одним словом. Неважно, где будут те коттеджи украдены, но смысл понятен. Директор не хотел прослыть похитителем, даже если коттедж убудет в далёкой Канаде, к примеру. Выручил Сухой, посоветовав обратиться в леспромхоз Тридевятова – там делают, что надо и недорого, а уж забота Юсуфа – перетащить и установить.

Русалки с водяным начали помаленьку показываться на глаза отдыхающим, сначала у другого берега озера, потом поближе. Лодки сопровождали, словно дельфины. Тут Вансаныч как в воду смотрел: народ оказался, действительно, привычным ко всему. Никакого ажиотажа! Подумаешь, плавают тут… Их даже булками кормить пытались, но импульсивная Марфа громко обругала доброхотов: не утки, мол, перед вами! Вот то, что неведомые существа и разговаривать умеют, несколько удивляло, с ними стали фотографироваться. Тоже до времени: они что – декор, чтобы их заставляли то одну позу принять, то другую, да ещё и на спины им пытались детей сажать. В общем, на фото и видео они запечатлеваться перестали. Сколько не снимай – пустое место. Но и того, что любители фотосессий успели заснять, хватило на несколько дней суеты в интернете: бронирование мест на базе распространилось на следующий год!

Вхождение в жизнь людей что для русалок, что для Лешего означало трансы, шоки и стрессы. Как бы их к этому не готовил Сухой: рассказывать – одно, а столкнуться с тем же телевизором – это не «ты мне, зеркальце, скажи», это – жизнь на земле, которая до сих пор текла мимо. Много ли рассмотришь из-под воды или из глухого валежника? Тем более, много ли поймёшь? А понять нужно хоть что-нибудь для общения, а больше – из любопытства.

Сухой в первую очередь предложил Егору организовать для новых партнёров некий информационный центр – такой шалашик, где Матфей, Пелагея, Марфа и Леший могли бы смотреть ТВ и пользоваться компьютером. Может, последнему трудно научиться, так кто торопит? А троице пацанов – это ж какой интерес стать учителями для ничего не соображающих в компьютерах людей? Да и в телефонах тоже. Да и в бытовой технике, к слову, типа холодильника, стиральной машинки или микроволновки. И как они жили без всего этого?

– Вы бы наших дедов о том спросили, – смеялся Николай над недоумением сына. – Всего полвека назад о микроволновке, а тем более о мобилах и слуху не было. Так что моему отцу вопрос «неужели он никогда телефона не терял?» показался бы издевательством. Не смейтесь, а учите, чему можно, но если в интернете начнёте лазить по… пошлым сайтам… Каждый день буду по журналу проверять!

Показывать и учить? Может, это и трудно, только ещё трудней оказалось найти место, где этим заниматься. Леший-то ладно – он и у любого Николая легко устроится, если надо. А вот те, кто живёт в воде, им где телевизор смотреть? Им как с компьютером знакомиться?

И так и сяк прикидывали, но лучше непромокаемого шалашика не берегу не придумали. Чтобы рядом с русалками и чтобы техника от сырости не страдала: для электроники влажность – главный враг. Кое-как отыскали компромисс, который предполагал нахождение Матфея, Пелагеи и Марфы в сухом помещении столько времени, сколько они выдержать могут. Не шибко для них удобно, а что делать? Смирились, конечно, увидев, что в мире творится!

Бухгалтерия скрипела зубами и остальными деталями: четыре комплекта телевизоров и ноутбуков с выходом в интернет – не дешёвое удовольствие. А меньше приобрети – внутренние скандалы, выходящие на директора в конце концов. Это вначале, когда пацаны знакомили новичков с Землёй в её общем географическом и политическом состоянии, все смотрели сообща, так сказать. А дальше пошло-поехало! Причём ТВ явно проиграло интернету: те же мелодрамы, к которым пристрастилась Марфа и на ноутбуке можно смотреть, да ещё и «перекуры» делать на еду и омовение. Матфей увлёкся водными видами спорта – его смешили скорости пловцов, ловкость ватерполистов. А вот прыжки в воду, парусный спорт и серфинг он стал очень уважать. Пелагею больше интересовали моды и мультики. Моды так, из великого интереса – чем она воспользоваться-то могла? Хотя однажды захотела, и скандал местного масштаба получился знатный. И не в «смотровом зале», а вокруг стола у избушки.

Оказалось, на глаза Пелагее попался старый мультфильм советских времён «В синем море, в белой пене…». Тот, в котором мальчик с дедом ловил в море рыбу и сетью вытащил запечатанный кувшин. В сосуде две тысячи лет томился морской король – этот кадр в виде благодарности решил сделать мальчика своим наследником и утянул того под воду. Как парень выпутался – дело десятое. А Пелагею очаровала русалка – та, что исполняла песню «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королём!» Песня песней, а у русалки такие губы! Вывернутые, ярко-алые – мечта современных модниц и шедевр контурной пластики. Скандалить начала Марфа, которой не понравилось желание подруги оформить себе такое же украшение. Показала мультик всем присутствующим.

– Да уж… – крякнул Вансаныч. – Я-то думал, что эта идиотская мода к нам с запада пришла, а она, оказывается, сначала от нас ушла на запад и только после вернулась к изобретателям.

– Почему это идиотская? – возмутилась Пелагея. – Посмотрите, сколько таких женщин и девиц по интернету ходит. В телевизоре тоже. И врачи пишут, что это очень полезно: губы приобретают чёткий контур по желанию заказчиц, кожа становится нежной и шелковистой – чего плохого-то?

– Вот раньше романисты писали, – ударился в воспоминания Вансаныч. – «Их уста слились в страстном поцелуе», а что за поцелуй с такими устами? Как теперь сообщать о страсти?

– Да просто, – усмехнулся Николай Второй. – «Её уста слились в поцелуе с его головой», как-то так…

– Эх, романтики! – вздохнула Лариса Павловна. – А также романисты. Всё бы вам о поцелуях. А дело серьёзней. Ты, Пелагея, читаешь не врачей, а рекламщиков: процедура-то не шибко дешёвая, а привлечь молоденьких дурочек нужно. Те, кто постарше, уже соображают, что надутые губы портят естественный контур и пропорции лица, и представляют себе, как эта красота будет выглядеть к старости. Мода и не более того. Да, есть, конечно, те, кто нуждается в некоторой коррекции внешности, артисты, например. Пластические операции – не такая уж и редкость: подтяжку там сделать, морщинки ранние или шрамы убрать, форму носа подправить. Но так это те, кому такая пластика необходима. А остальные в массе? Уродуют себя, да и только. И не одними губами, кстати. Есть ещё тату и пирсинг.

– Ладно, будем считать, что по поводу этой контурной пластики вы меня почти убедили, – нехотя призналась Пелагея. – А остальное при чём? И моды ещё ваши – это нечто! Особенно драные штаны, совсем уж бедными стали, чтобы светить прорехами? Да и не только на штанах. Позорище! Хотя… Если бы мы такое могли носить, может, и понравилось бы – необычно всё-таки…

– Об остальном вот давайте мужчин спросим для начала, – предложила медсестра. – Я-то с медицинской точки зрения говорю, а есть ещё и эмоции. Так сказать, оценка всех этих украшательств.

– Может быть, и в эмоциях дело, – вступил в разговор Егор. – Кому-то нравится, кому-то нет. Меня вот ужасает вид некоторых футболистов, хоть наших, хоть зарубежных, разукрашенных татуировками с ног до головы. Артисты эстрадные тоже не отстают. Не буду распространяться об истории этих украшательств. Бывает и необходимость, например, нашим парням в горячих точках делались наколки с указанием группы и резус фактора крови – при переливании это сильно помогало. Бывает мистика, связь с предками, как у американских индейцев, когда они изображали тотемы, то есть своих родоначальников. Для устрашения противника такое применялось, для опознания членов своих сообществ, мало ли. Но когда это просто мода, украшения… Вот смотрите, у женщин имеется косметика: тени, туши, пудра там и прочее, что не только добавляет красоты, но заодно и скрывает отдельные недостатки типа морщинок, дряблости кожи. Скрывает, понимаете? И что мне первым делом приходит в голову при виде разных листиков-цветочков, тигров-слонов и прочих орнаментов? Конечно, то, что человек прячет какие-то изъяны кожи, и как я к нему буду относиться? Вот именно: с подозрением. А с пирсингом ещё проще: тут дело в народных традициях и обычаях. У нас издавна носят те же серёжки в ушах, ничего странного и необычного, если это касается женщин, разумеется. Цыгане и моряки в старину – то же самое. К мужикам с серьгами сейчас – уже имеется некое недоверие. И да, в Африке мало кого, наверно, удивит кольцо в носу. У нас – удивит, как кольцо, так и другая висюлька на бровях, губах и на пупке. Дурость сплошная!

– И всё-таки мода на такие вещи есть! – упиралась Пелагея. – Если она есть, то почему её последователей нужно осуждать? Дело вкуса, кто запретит?

– Кто бы спорил? – согласилась Валентина. – Попытайся наш Василий ухи проколоть, я ему такой вкус ремнём привью, мало не покажется! Или ты, Пелагея, не чувствуешь отношение всех нас к твоим будущим губам? Кто с тобой разговаривать будет, а? И заметь, никаких запретов, раздувай лицо. Не только в личном вкусе дело, на реакцию окружающих тоже смотреть надо!

– Ага, – подтвердил Николай. – Особенно, если окружающие со стороны смотрят, вот как наши русалки. А ещё мне вот тут попалось высказывание Шнурова – знаете такого матерщинника из «Ленинграда»? Я тут пару слов заменю, чтобы не смущать кое-кого. Итак, где оно… Вот. «Что-то пошло не так, когда пластическая хирургия стала доступна почти всем. Появились новые стандарты красоты. О, стандартная красота! Да, и такое тоже бывает. Формула её элементарна, как простота, которая хуже воровства. Чем больше, тем лучше. Это, конечно, не касается живота. С животом всё строго наоборот. Губы, ноги, глаза, ногти, грудь и задница – вот это всё, что у баб должно быть большим. Для красоты. И вот уже почти все стали неотразимо стандартно красивыми. Но куда-то исчезли очаровательные. Милых всё меньше. Восхитительные дурнушки как-то приутихли. Фауна больших городов обеднела. По улицам рыскают одни львицы с пантерами. Но они не настоящие.» И как вам?