Текст книги "Тайны Кудыкиной Горы"

– Скорей всего, есть, – засмеялась Ирина. – Мне лично очень понравился ваш сценарий, сама точно появлюсь. А дети… У нас их там много, новое любят все. А в Тридевятове до такого праздника для выпускников пока не додумались. Так что не сомневайтесь, будут вам дельтапланеристы.

– И не только они, – добавил Сергей, несколько странно взглянув на жену.

– Мы, Николай, пока не знаем, где ты лебедей с попугаями отыщешь, – строго предупредила Настасья. – Только у меня старший внук сейчас школу заканчивает, учти насчёт нецензурщины. Услышу, шею сверну и тебе, и всем тридцати восьми летунам или сколько б их не было.

– Вот и перешли к конструктиву, – подытожил директор. – Если нет вопросов, занимаемся привычными делами.

– Что ж, Егор, а нам пора прощаться, – сообщил Сергей, когда народ покинул зал. – Сухой остаётся пока, а мы… Посоветовались с нашим Палычем, помните его, ситуация возле вашего озера не шибко понятна. Тот посоветовал не опасаться, но настороже быть, говорит, объявились некие контрабандисты и вроде как потерпели крушение. Как они умудрились сюда проникнуть, это ещё следует выяснить. Ваша точка у избушки – не единственная, могут и в других местах объявиться, но тем не менее… Кто-то из нас на связи постоянно. Так что, до встреч!

Не было бы счастья…

Не нужно думать, что база отдыха – это тишь да гладь, да тридцать три удовольствия. Сплошная «белая полоса». Речь не об отдыхающих, естественно, им, по определению, отдыхать положено, невзирая на радости и проблемы коллектива сотрудников. А таких бывает немало: первых – к счастью, вторых – к сожалению. Вот об этих «вторых» и нужно вспомнить, иначе можно подумать, что все тут как сыр в масле катаются. Нет, не о сбоях в снабжении, не о закупочных тендерах и выкрутасах погоды пойдёт речь. Даже не о безграничных по количеству отчётах и постоянных проверках со стороны налоговиков, СЭС, госпожнадзора, котлонадзора, энергетиков, водоканала, охраны природы и других причастных к сфере туризма и отдыха – это многих касается. Здесь, в Кудыкиной Горе, своё.

О завязших на зубах раках. Переговоры с русалками по поводу рачьей фермы прошли успешно в «дружественной обстановке». На первое свидание Юлию Николаевну повёл Сухой – чего это им людям показываться ни с того ни сего? Присоседилась и Валентина, обосновав своё участие «проверкой подводных женщин на предмет безопасности человечьего семейного счастья». Да и Юлии Николаевне веселей, не каждый же день приходится встречаться не пойми с кем из сказок!

Познакомились за тем же столиком у избушки. Водяной с русалками моментально уловили суть предложения и думали совсем немного – всего пару пакетов соков распробовали, а Водяной – кружку кедровой настойки. Валентине дамы понравились, как ни странно, не только внешней безобидностью, но и весёлым нравом, отсутствием меркантильности и восхитительной женской логикой, характерной для женщин вообще. Хоть большинство их них возражает о наличии такого свойства. Это их дело.

– Очень вкусный этот томатный сок, – закусывая напиток кедровыми орешками, похвалила «Меркель», – значит, раков в этом году будет много.

Перевод этой фразы прост: русалки согласны взяться за ферму всего лишь за доставку им вышеуказанного сока. Квас им ещё очень понравился, к морсам из лесных ягод отнеслись равнодушно, напитки же типа фанты, пепси, колы посоветовали презентовать Лешему – тому всё равно, чем травиться. Ещё попросили какими-нибудь способом познакомить их поближе с жизнью людей вообще – интересно же, раз уж решились в мир выйти. Юлия Николаевна обещала подумать.

И ведь пошло дело стахановскими темпами! В дальнем от базы заливе озера огородили участок мелкой сеткой, загнали туда всех «омаров», половину определили на срочную продажу – жрали они старательно. Дело непривычное в смысле специфики товара, нужно было найти отдельного специалиста, включив его в штатное расписание. С вопросом справилась Юлия Николаевна. Имелся у этой тридцатилетней незамужней женщины на примете мужчина, с которым она уж полгода как определялась в дне свадьбы. Разносторонний предприниматель, он как раз находился в поиске дела «со светлыми радужными перспективами». Да пожалуйста вам, Фёдор Никанорович! Светлее не бывает. Даже в крапинку.

Егор провёл с ним разъяснительную беседу на предмет хранения престижа и авторитета базы в смысле недопустимости задирания цен или связей с недобросовестными клиентами. Договорились не продавать товар, а «сдавать его на реализацию» – тогда все претензии по ценам адресуются продавцам. Для начала – изучения спроса, так сказать, путь распространения нарисовали от малого: Новосокольники – Великие Луки – Псков – Санкт-Петербург. Здесь, в райцентре, не так уж и много насчитывалось олигархов. Не было их. Поэтому тут раки распространялись на заказ. Но и заказов оказалось, на удивление, много – цены раз в пять ниже рыночных. У местного народа востребованным оказалось не столько мясо – какая там разница с обычными раками, уметь готовить нужно – сколько панцири в целости и сохранности. Они придавали жилищам и офисам неповторимый колорит. Изготавливать же чучела – какие проблемы? Хотя делать чучело из рака оказалось не так-то и просто. Целая технология, но интернет и не такие секреты открывает: хоть из носорога делай статуэтку. Главное – долго. После варки, вскрытия брюшка, поедания мяса шейки – чего это такому добру пропадать? – выбрасывания «мусора» из грудного отдела тушку следовало продезинфицировать в спирте, потом оставить сушиться в тени месяца на полтора-два. Лишь после можно покрыть хорошим бесцветным лаком, а там – хоть в шкаф, хоть на стенку, хоть подставку придумывай. Но народ брался за такое дело, не сомневаясь – где ещё можно отыскать подобное украшение?

Одновременно Фёдор нашёл в Великих Луках трёх знакомых рестораторов, которых когда-то снабжал «царской рыбой» – судаком и снетком. По совету директора заключил с ними письменные соглашения, где особо отмечалась недопустимость менять в меню название «Рак Кудыкиногорский» с вытекающими из нарушения последствиями, естественно. Буквально через неделю выяснилось, что один клиент полностью выполнял договор, второй к названию блюда добавлял в скобочках «омар» – а эта хитрость в договоре не учтена, название-то сохранилось. К ним претензий не было. Зато третий нагло определил рака, как «лобстера средиземноморского». Его лишили почти халявной прибыли. Живой омар, как известно, в Москве и Санкт Петербурге оценивался в 10 тысяч рублей за килограмм! В Пскове и Питере клиентов искали уже по рекомендациям первых двоих реализаторов. Собственно, обороты не накручивали – мало ещё товарного рака, делалось пока так, для пристрелки на будущее. А потом – это говорить просто, на самом деле, нервов пришлось помотать…

Примером нервотрёпки стало желание отдельных господ взять прибыльный бизнес в свои руки, «отжать», как говорится в определённой среде. Некоторое внимание к базе проявилось сразу после пресловутой заметки в «Псковской яви» от 33 мая». Кроме даты, они, как уже отмечалось, и в других мелочах наврали, даже спецкора никто в упор не видел. Но это ерунда. Несколько звонков по поводу возможности продажи «Кудыкиной Горы» Егор уже тогда получил. Это была как бы разведка. Сейчас же нажим усилился и мог бы привести к нежелательным последствиям, если бы в начале мая базой, точней – некоторыми её особенностями, не заинтересовались представители города Тридевятова. В кратковременной поездке туда директор узнал, что и у них имелись похожие проблемы. Там же ему вручили внешне неприметный мужской перстень с тёмно-коричневым плоским камнем. Если присмотреться, по камушку мелькали золотистые и зелёные искры. Лена тогда сообщила подругам, что если приставить перстень ко лбу директора, то получится третий карий глаз. Зачем его приставлять – никто не спрашивал.

Этот «третий глаз» будто видел ненормальные желания хапуг, даже и тех, кто нагло пользовался «административным ресурсом», то есть сидел во власти. И не только видел, но и по-своему реагировал. Подходит, например, к директору в районной администрации некий завотделом, отводит за локоток в сторонку и доверительно шепчет:

– А знаете, уважаемый Егор, некоторые люди, – глаза взглядывают в потолок, – интересуются, не собираетесь ли вы продавать базу? Деньги очень неплохие предлагаются!

– Так пускай у меня и спрашивают, – отвечает директор. – К чему посредники?

– Вот я и спрошу… – собеседник замолкает, с усилием трёт лоб и недоумевает, – о чём это мы? Вы что-то хотели узнать конфиденциально?

Директор отрицательно качает головой, и завотделом скрывается я недрах администрации, недоумевая, наверно, что за разговор такой состоялся.

Примерно так же проходили разговоры и по телефону, когда солидные люди с депутатскими значками не могли вспомнить, что им нужно от директора Кудыкиной Горы. А подъезжавшие с этим же вопросом парни на иномарках, теряли память прямо у шлагбаума…

В целом – повезло с хорошей поддержкой. Но и сложности бизнеса, и вопросы эти, что могли и прорваться сквозь защиту – это всё несколько угнетало. Только трудности касались директора, зама по АХЧ, бухгалтера да Фёдора Никаноровича, никого более из коллектива. Коллектива коснулось иное.

Как и подавляющее большинство стационарных учреждений отдыха, Кудыкина Гора была вынуждена на зиму сокращать количество сотрудников. Вернее, не сокращать, а, наоборот, набирать на лето сезонных работников: на кухню и в столовую, на поддержание в должном порядке территории, горничных, санитарок, охранников и так далее. Проблем, как правило, не возникало, такие подработки разрешены студентам и старшим школьникам – с ограниченной ответственностью и сокращённым рабочим днём. Да и пенсионерам, вроде Вансаныча, находилось дело.

Как-то уже после полудня к проходной базы прошествовал – иначе не скажешь – несколько необычный молодой человек. Короткие красные сапожки, над голенищами которых нависали заправленные серые в полоску брюки, белая с вышивкой рубаха навыпуск, по животу перетянутая узким ремешком. Румяное лицо, нос картошкой, голубые глаза, белокурые вихры. Образ рубахи-парня в праздничный Троицын день дополняла балалайка в руках.

– Временные работники требуются? – спросил у сторожа-охранника Юры, также работающего только летом. – Я готов вас осчастливить.

– Это у кадровика или директора нужно узнавать, – осмотрев посетителя, ответил Юра. – Паспорт показывай и проходи. Вон прямо по аллее, а там почти в середине слева – здание администрации.

– А паспорт – это обязательно? Зона строгого режима?

– Меньше вопросов – быстрей пройдёшь, – хмуро ответил охранник, переписывая данные документа в журнал.

В общем-то штат уже укомплектован, но сильные руки всегда нужны. Парень по имени Вадим согласился на должность дворника с дополнительными обязанностями «погрузить – разгрузить – перенести – выкопать…» То есть, по сути, разнорабочий. Что, казалось, студента Вадима вовсе не волновало. Написал заявление, сдал копии паспорта и студбилета, медсправку – готовился, небось, к быстрому оформлению, попросил завести трудовую книжку. Отыскал Юлию Николаевну, которая коротко обрисовала ему фронт занятий, провела к общежитию, где и показала маленькую комнатку «на одного». Предупредила, чтобы с утра был на «летучке» – нужно представить нового работника коллективу. Сразу отправился знакомиться с базой – мимоходом так, нигде особо не задерживаясь, перекидываясь парой слов со встречными. Разве что в подсобке у Николая Второго тормознул – тот разбирал спортинвентарь с тремя помощниками-пацанами.

Отрыв дверь, Вадим сразу упёрся взглядом в стену, на которой развешаны найденные уже этой весной предметы с былых военных действий на территории, прилегающей к базе, причём самых разных времён. Их немного, но разнообразие в наличии: от ржавых касок, пряжек, фляг последней войны до ещё более побитых кинжалов, наконечников стрел и копий, даже висела кривая сабли со штырём вместо рукояти.

Без слов, ни на кого не обращая внимания, студент подошёл к стене, бегло осмотрел предметы, протянул руку к сабле.

– Слышь, подари, а? – наконец повернул голову к хозяину. – Всю жизнь о такой сабле мечтал. Подари…

– Эй, ты откуда такой взялся? – поразился Николай, подняв голову от очередной коробки. – Из какой пещеры вылез? Или только что с пальмы слез?

– Да ладно, Вадим я, новый дворник-разнорабочий. Так что, подаришь?

– То, что видишь, приготовлено для городского музея, побегай по лесам, покопайся, найдёшь, может, чего при удаче.

– Вот это… барахло в музей? Да кому оно надо?

– Чего ты сказал, недомерок? Пошёл вон отсюда! – Николай выпрямился, до Вадима дошло, что ему не рады, молча скрылся.

Всё, кажется, облазил, разве что на конюшне и ферме не побывал. Дошёл было до избушки на курьих ногах, но оттуда его непонятно почему прогнал кот Василий. Может, не понравилось, что новичок слишком фамильярно к нему обратился типа «кис-кис» или решил в попугая камнем швырнуть? Поцарапал, что не понравилось уже студенту.

После ужина вышел к озеру, посидел на скамье, наигрывая на балалайке, возможно, рассчитывая на внимание окружающих. Но ажиотажа не вызвал: люди проходили мимо, прислушивались, однако шляпы для монет не заметили, а так – может, человек играет себе для души, чего мешать?

В зал совещаний утром явился вовремя, хоть и далеко не первым. Нимало не смущаясь, уселся рядом с Леной.

– Привет, виделись вчера. И чего тут предстоит – очередные скучные вводные? Вот оно надо?

– Сиди и помалкивай! Разговорился тут, – окоротила его Лена.

После представления его директором помалкивал, исподтишка наблюдая за присутствующими и вовсе не прислушиваясь к разговору. По завершении несколько презрительно спросил у соседки.

– А чего это директор на тебя так посматривал порой, будто уволить хочет? Провинилась в чём?

– Ты чего это молотишь? – возмутилась Лена.

– Да я так, предупредить из доброты душевной, мало ли. Вижу, как начальство смотрит, не первый раз… – и ушёл.

«Дурак! – подумала Лена, – Чё ляпнул? Предупредил он, знаток фигов! Директор смотрит на тех, с кем говорит, а я молчала. Хотя… Чего посматривал, действительно? На новичка или что-то я забыла? Всяко бывает, проверить надо…»

Лена кинулась к компу – почта там ещё тот подарок с разными письмами, переворошила папки, в которых документы на подпись, не заметила, как Егор прошёл в кабинет, прижимая к уху телефон, дверь даже забыл притворить. На секретаря и не взглянул.

«Точно забыла!» – проверила ещё раз.

– Лена, а где наша филькина грамота? – раздался голос директора. Недовольный, как показалось.

Эта «грамота» – ежедневная сводка сообщений и писем, не имеющих отношения к работе базы: требования информаций, семинары, вебинары, участие в ярмарках и тендерах, реклама всякого мусора… Лена каждое утро эту распечатку клала на директорский стол – вдруг там окажется что-то полезное, с его точки зрения. В этот раз забыла сразу сделать, а в этой суете запихала листок… да вот он, в папке «На подпись». Схватила, почти вбежала в кабинет, споткнулась, разлетелась метель бумаг. Кое-как собрала, положила, не глядя на директора, повернулась, на первом шагу опять споткнулась.

– Лена, с тобой всё в порядке? – спросил Егор. – Что-то ты нервная.

– Да нет, ничего, – еле пробормотала, вылетела из кабинета, плюхнулась на кресло, вздохнула.

«Участливый какой, надо же, подумаешь, бумаги рассыпала…»

Директор вышел с рабочей дорожной папкой.

– Тороплюсь, Лен. С тобой точно нормально? Не переутомилась? Можешь отдохнуть, меня сегодня не будет – в городе масса дел, может, и завтра не появлюсь, но об этом перезвоню. Посади вместо себя кого-нибудь, да поезжай домой.

И ушёл.

«Вот оно, точно! – Лена закусила губу. – Торопится он, а сводка никчёмная потребовалась, ага. И главное – кого-нибудь посади, будто не знает, что всегда Ленка из бухгалтерии остаётся за меня, ей интересно. А «кого-нибудь» – значит, всё равно. Точно, на моё место нашёл кого-то. И сказал бы прямо, нет смотрит. «С тобой всё в порядке? Точно нормально?» – передразнила она. – Да нормально, чёрт возьми! Лучше самой уволиться, щас напишу заявление, завтра отдам. Или послезавтра – посмотрим, что за кралю нашёл…

Набрала заявление, распечатала, убрала в стол, вызвала Ленку, села в машину и уехала. Капец! И всего-то стоило после слов студента спросить у директора, чего он так смотрит. Нельзя – служебная этика, субординация плюс гордость. Или чего там в голове у неё суетилось…

Вадима же встретила Юлия Николаевна.

– Ты чего с утра вырядился, как на ярмарку? Живо переодеваться, потом я тебе халат с рукавицами выдам и метлу с совком и пакетом, раз ты с триммером незнаком.

– А чего два раза бегать? Прямо сейчас и выдайте, что положено. Заодно покажете, где мести. Потом и переоденусь.

Взяв метлу на плечо, студент гордо прошествовал мимо администрации к общежитию. В ближайший час его никто не видел. Юлия Николаевна проверила отведённые для уборки территории, метлы нынче не видевшие, начала поиски с ауканьем. Отозвался.

– И чего кричать? Метлу налаживал, растрепали всю. Щас сделаю…

Зам по АХЧ минут пять подозрительно наблюдала за работой студента, ушла по делам. Студент снова пропал. Ещё три или четыре раза Юлия Николаевна была вынуждена «обкрикивать» всю территорию. Никакие увещевания не действовали – Вадим оказался патологически ленив.

Так же лениво и ужинал, оставшись в столовой почти в одиночестве – работницы местной сферы питания прибирались ещё.

– И что грустим, студент? – доброжелательно поинтересовалась Настасья. – Или еда не по вкусу?

– Да нет, нормально, спасибо. А грусть моя причину имеет. Вот скажите, я настолько привлекателен, что меня нужно искать весь день? Понимаю молодых девчонок, но зам по АХЧ чего это в меня влюбилась? Весь день только и бегала, звала… Сама. Делать ей нечего? Ладно, пошёл отдыхать…

Он-то пошёл, а Настасью «переклинило»: ненормальный, конечно, парень, надо же – девки на него бросаются! Хотя, почему бы и нет при такой внешности? Но Юлю-то чего заморочило? Правда ведь, все днём слыхали её призывы, по делу небось не первый раз, но уж не повелась ли на самом деле? Ей бы о свадьбе думать, а тут всякие слухи могут пойти. Надо вправить мозги…

Вправила, называется, с утра, когда Юлия Николаевна в столовую забежала.

– Ты чего это так себя ведёшь-то, а? – сходу набросилась на ничего не понимающую женщину Настасья. – Уж по всей базе слухи ползут, что ты в этого красавчики втюрилась, умом поехала?

– Да это ты поехала! – с трудом опомнилась «виновная». – Я, понимаешь, ищу бездельника, а, оказывается, втюрилась! Окстись, Настасья! Мне замуж скоро!

– Да ладно, просто есть слушок, не бери в голову!

Они друг дружку поняли, а рядом молодые официантки, посудомойки. «Ага, наша Юлия Николаевна влюбилась! За студентом бегает!» – понеслось по базе и за её границы. Донеслась иформация и до Фёдора Никаноровича. Капец номер два!

Чего-то Вадима уже не искали, потому он посвятил себя отдыху на озере. Загорал, на лодке катался, плавал, нырял, ковырялся там на дне – может, саблю искал. Нашёл, в конце концов, нечто, похожее на кувшин или бутыль, облепленную застарелой грязью и ручейниками. Решил взять, но припрятать на всякий случай. Как раз напротив и находилась избушка. Животных не видать – гнать его некому, слегка прикопал добычу позади курьих ног. В момент «захоронения» услышал шаги и затаился. Между избой и столиком протопал Николай Второй с двумя раздутыми пакетами в руках и прошёл дальше по еле заметной тропке. Интересно. Вадим, чуть выждав, последовал за Ломакиным, шипя от уколов в пятки от несознательных сучков. Через пару-тройку минут преследуемый остановился на берегу, скрывшись за сеткой ивняка. Чего-то крикнул вполголоса, раздался плеск воды, послышались женские голоса. Вадим удивился: вроде никого, кроме себя, на озере не видел, да и ладно – попытался прислушаться, но далековато, а ближе подбираться – могут и обнаружить. Вернулся к своей лодке.

По пути в общежитие заметил на крылечке гостевого коттеджа горничную Раю – тоже из сезонных, она внимательно смотрела в близкий густой куст ирги. Присел рядом.

– Привет! Скучаем? Пошла бы искупалась.

– Да не, холодно, как по мне. А ты не застыл?

– Да не, мы привыкши. Тут интересно. Утки плавают, избушка классная. Люди странные, вот не понял, с кем там в кустах за избушкой спортсмен Николай общается, женщины откуда-то взялись… Загорали, что ли? Не знаешь?

– Не знаю, да и какое мне дело, кто с кем общается… Витёк, ты скоро там?

– Да всё уж, – ответил куст ирги, – почти полная чашка…

– Пока тогда, не скучай! – Вадим отправился в свою «пещеру», по определению Николая. Ухмыляясь. Знал наверняка, скотина, что дальше произойдёт.

Рая, пробуя необычайно ранние фиолетовые ягоды, задумалась. «Любопытно всё-таки: кто там плавает в холодной воде, или с кем этот женатый однолюб на озере общается? Прям до смерти любопытно, у кого бы спросить? У самого Николая? Вот прям щас он и сказал! А у Надежды, старожилки, да и у Валентины – почему бы и нет?» Скучно же…

Спросила и у одной, и другой. Типа ходят слухи, что нынче спортинструктор встречался с неизвестными женщинами на озере… Надежда ответила непечатно, а «другая», само собой, бросилась в семейные разборки. Объяснения Николая, что требуются согласования по поводу участия русалок в предстоящем шоу, ничего не значили. Скандал или капец третий.

После ужина, прихватив пару горбушек хлеба и ещё кое-что, студент посетил конюшню. Нет, он сначала зашёл на ферму, но там девушки мусор выметали, попала ему в глаз соринка, не понравилось, да ещё и помочь предложат… В закутке Николай Первый увлечённо обсуждал что-то из упряжи с Вансанычем и Юрой – охранником, лошади смирно стояли в своих отгородках-стойлах, либо валялись уже. Приветливо кивнув хозяину и жестом испросив разрешения пройти, Вадим осмотрелся, прогулялся туда-сюда и протянул горбушку смирной на вид кобылке. Та приняла подарок, прикусила его, выронила и вцепилась зубами в плечо дарителя. Тот, естественно, заорал, Николай, естественно, бросился к месту происшествия. Конюх опытный: мельком взглянув на укушенного, поднял горбушку.

– С горчицей пришёл подонок! Да я тебя за Мушку мою… – ухватил со стены уздечку и перепоясал ею Вадима. Тот взвыл.

– Пошутил я, нельзя, что ли… – кривился он от двойной боли.

– А, балалаечник, – узнал студента подошедший охранник, – нашёл, над кем шутить, пошёл вон! Или пинком под зад проводить?

– Пинок не поможет, выпороть его надо! – предложил опытный Вансаныч. – На дураков хорошо действует.

Пинки Вадиму не нравились, вылетел, держась за нижнюю спину. Ушёл спать, лелея будущую месть.

Утром рука почти не беспокоила, однако синяк от зубов Мушки, чтоб ей провалиться, виден хорошо. Что бы вам всем придумать? А то драться собрались – словами-то не умеют, неучи… Слова – ерунда, а задницу жалко. Я тебе ещё покажу пинок, сторож недоделанный! Нет, сначала – в медпункт, пускай освидетельствуют покушение со стороны зверя да компресс какой поставят.

Медики, Лариса Павловна с молоденькой сестричкой Людой чего-то перекладывали по шкафчикам, порой заглядывая в смартфон. Бирки клеили. Ясное дело – с интернетом советовались. Лариса Павловна оторвалась от работы, взглянула на раннего посетителя.

– С чем пожаловал, молодой человек?

– С травмой. Вчера вечером был покусан бешеной лошадью в конюшне. Причём на глазах бешеных конюха, садовника и охранника. Требую освидетельствования.

– Надо же, какие лошади завелись! – удивилась медсестра. – Сроду не кусались, а тут – раз и готово. Да ещё в присутствии, надо проверить, как дело было. Просто из любопытства, да и предупредить народ, чтобы остерегались. Так, справку я составлю, но в пределах того, что вижу и услышала. Укол от столбняка получишь на всякий случай, компресс устроим. Люда, приготовь обычный спиртовой…

– И на том спасибо, никакой боли от шприца, а справку я передам, куда надо. Ого, как славно запахло! А изнутри нельзя погреть?

– Чем это, спиртом? А работать кто будет? Да и не для таких пациентов лекарство…

– Уж я-то точно не буду работать – у меня травма, даже две: моральная тоже, вот её и надо лечить. И вылечу. Говорят, охранник, этот самый Юра, водкой приторговывает, вот и полечусь, пусть и не задаром.

– Ты умом-то не повредился, укушенный? – возмутилась Лариса Павловна. – Когда хороших людей обозвал бешеными, это эмоции, за них ты заслужил хорошую затрещину, и ты её получишь, обещаю, жаль тут нельзя – Гиппократ над нами. А вот то, что о Юре сказал… Знаешь, что на территории торговля спиртным запрещена? Приносить можно, но чтобы такое? Щас…

Лариса Павловна, быстро отыскала номер в своём телефоне.

– Юра, тут такое дело. У нас пациент, которого вчера якобы лошадь цапнула. Что? Помнишь? Да, тогда мало цапнула… Так вот он говорит, что ты водкой торгуешь. Ага. Ага. Давай, ждём. А ты куда намылился, сидеть! Поймаем, хуже будет. То, что ты выдал – не эмоция, а подсудная клевета, затрещиной не отделаешься.

– А я… – вдруг усмехнулся Вадим. – Я и не говорил ничего, выдумали тут две защитницы!

В этот момент вошёл Юра – далеко ли тут? Да и торопился – злой, как собака.

– Хорошо, успел смену сдать… И где он? И что ты про меня наплёл?

– Ничего, – пожал плечами студент, – ничего не говорил, ничего не знаю, враньё всё, непонятно зачем.

– Люда, ты диктофон не выключала? Вот и хорошо. Давай-ка, послушаем наше враньё, – Лариса Павловна с каким-то даже сожалением смотрела на наглеца.

Послушали очень внимательно, хотя Вадим и пытался дёргаться, но быстро сник, потом снова взбрыкнул.

– И что? Вы же слышали, я сказал: говорят. Мне что, за всякий слух отвечать?

– Не знаю насчёт всякого, а за этот ответишь, – Юра жестом попросил у медсестёр лист бумаги и авторучку. – Можешь доказать, что «говорят»?

– С какой стати? И что ты имеешь в виду?

– Очень просто: рассказывай, кто тебе это говорил. И не надо ссылаться, что услышал случайно в автобусе или прохожие трепались, вспоминай, кто именно говорил. Понял? Не вспомнишь или юлить начнёшь – значит, ты сам придумал. И сам этот слух распускаешь. Для суда достаточно. Это без шуток. Акт я сейчас составлю, свидетели есть, диктофонная запись прилагается.

– Ой, сразу суд по пустякам…

– Тебе пустяк, а для меня – нарушение дисциплины и, стало быть, угроза увольнения. Дошло?

– Ладно, вчера к вечеру шёл мимо коттеджей, у второго – двое мужчин сворачивали к дверям и говорили, типа зря спиртного не прихватили, вечером скучно. А другой отвечает, что какие проблемы – возьмём водки у охранника Юры. Вот и всё.

– И в котором часу это было? – насторожился Юра. – Мужчин узнаешь? По одежде, причёскам, по голосам?

– Да я… к ним не присматривался, задумался, но разговор отложился. А было… где-то после трёх, но не позже пяти…

– Понятно. Минуту, сейчас допишу. Расписываемся все. Чего взбрыкиваешь? Посмотри, я, кажется, твои слова не переиначивал, тем более, диктофон ещё работает. А откажешься – и без тебя обойдёмся, только отметим твой отказ особо – отягчающее обстоятельство, знаешь ли.

Студен подписал. Как и остальные. Но Юра не закончил разговор.

– А вот теперь сообщаю, студент, что вчера рано утром все отдыхающие выехали на экскурсию в Великий Новгород, и я их встретил обратно после полуночи. Так кто там говорил у коттеджа? Всех мужчин – сотрудников базы ты знаешь.

– Да ладно, чего уж, – Вадим уже понял, что ему грозит. – Я придумал, злой был за вчерашнее, ты извини… Не надо в суд – это же пятно на всей нормальной жизни. Да если ещё в универе узнают…

– Ладно, – Юра встал, забрав бумагу. – Ничего обещать не стану, пока ты на базе глаза мозолишь. Проваливай!

Весь день Вадим привычно ленился. Только в этот раз ещё и думал. «Прокололся» знатно – расчёт на эмоциональное женское восприятие его новостей на этот раз не сыграл. Медсестра чётко уловила криминальный смысл наезда на охранника. А он этого не учёл – как говорится, берега попутал. И за ним точно теперь станут наблюдать все, кому не лень. Надо срочно сматывать удочки – мало, что ли, таких мест, где можно спокойно лето провести? Только вот… Две вещи прихватить бы: тот предмет из озера надо обязательно забрать – это не проблема: в сумерках вечером или рано утром. И ещё сабельку бы ту… Подвинутый какой-то народ на «музейных ценностях». Ладно, время есть.

И кто бы его искал, кому он нужен? Непосредственная начальница в процессе скандала, пусть пока конфликта, со своим Фёдором, в такой же ситуации Николай с Валентиной, с Настасьей тоже встречаться неохота, переживёт как-нибудь день без столовой – всяких шоколадок запас имеется.

Так и провалялся день, но без движения не смог – подгадал вроде время ужина для сотрудников, решил проверить захоронку у избушки. Не вышло – там какой-то шум слышался. А по возвращении заметил картинку: из подсобки Николая Второго вышел он сам, за ним три пацана, он им что-то наговорил, те вернулись. А сам Николай прошёл к центральной аллее, где его ожидал директор, и уже вместе они направились к въездным воротам. Уезжают стало быть, как не воспользоваться?

Вадим метнулся к себе в каморку, покопался в рюкзачке, достал небольшую пластмассовую коробочку с прозрачным верхом. Подошёл к подсобке, откуда как раз вышел Серёга, кажется.

– Эй, малой! – тихонько окликнул Вадим. – Давай ко мне с приятелями, дело есть для вас выгодное.

– Вот смотрите-ка, – протянул он футляр пацанам. – Нравятся блёсны?

– Ух ты! – протянул руку Витёк, но Вадим остановил. – Класс, гляньте, как переливаются, какая щука устоит? Зачем показал?

– А затем, – усмехнулся студент. – Могу отдать, только не задаром. Вот там в подсобке на стене висит ржавая сабля, никому не нужная. Принесёте ко мне в комнату – сразу блёсны ваши.

– Да… – глаза парней потухли. – Наша, что ли, сабля? Это у дядь Коли надо спрашивать. Вот погоди до утра.

– Да некогда мне годить, – нетерпеливо перебил Вадим. – Я, может, ночью уеду. А вам-то что – завтра со своим дядь Колей поговорите, ему что, старья жалко? Зато не просто так, эти блёсны в десять раз больше стоят…

– Ладно, жди, мы быстро, нам одну вещь надо срочно доделать.

– Да после доделаете, если выгоды хотите, – буркнул Вадим и отправился к себе.

Тройка «воришек», хоть они себя таковыми и не чувствовали, но опасались – не своё тащат, вынырнула из двери и, слегка пригибаясь, пошла вдоль стены. Неудачно получилось – к подсобке возвращался дядь Коля.

– Эй вы, трое, оба ко мне! – вспомнил Николай своё сержантское прошлое. – Что скрываем, куда тащим?

Красные, как дозревшие томаты, парни объяснили причину, суть и смысл своего преступления.