Электронная библиотека » Андрэ Львов » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 13 апреля 2018, 15:43


Автор книги: Андрэ Львов


Жанр: Военное дело; спецслужбы, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Лягушка «Царевна»

На дне рюкзака он нащупал булку польского хлеба и трясущимися руками, измазанными в крови, он подносил к таким же окровавленным губам кусочки ржаного мякиша. Неизвестно, чего больше он съел – хлеба или собственной крови, так как во рту постоянно ощущался её солёный привкус. То, что язык не был прокушен зубами, вселяло хоть какую – то долю оптимизма и уверенности на скорое выздоровление. Умывшись в ручейке (или в сточных водах?), что убегали мимо него вниз по канаве, наш путник не рискнул выходить на трассу, дабы не привлекать внимания, и, слегка пошатываясь, поплёлся вниз с горы по пересечённой местности, через поле с молодой пшеницей, до ближайшего леска, что виднелся вдали. Добравшись до спасительной тени, он отлеживался, какое-то время, благо, что рядом была кем-то из местных вырыта ямка, доверху наполненная прозрачной и очень студёной водой. И можно было наблюдать, не обращая внимания на время, как со дня её бьют ключи, подымаясь на поверхность небольшими водоворотами. Какой-то странный звук похожий на кваканье привлёк его внимание, и он увидел сидящую на одном из камней большую лягушку. В каком – то чисто животном порыве он, набросившись на свою жертву, поймал её и порвал на две части. Судорожно освежевав свою добычу, он стал, есть, не разбирая где мякоть, а где кости. Свежее мясо, на какое – то время придало ему сил, он испытал внутри себя странное, явно животного характера, желание «Жить!» Неожиданно на небе сгустились свинцовые тучи, и быть может сам бог Зевс в отместку за свою дочь – лягушку, стал проливать слёзы и метать свои копья. Вдруг хлынул дождь, как из ведра, прокатились раскаты грома, и разряды молнии стали взрывать всё пространство вокруг него. Несколько молний ударили в большое дерево, которое вспыхнуло алым пламенем. Чтобы не быть убитым следующим прямым попаданием, путник бросился, как мог, бежать вон из леса в сторону всё той же автострады, поверхность которой ещё не так давно он обтёр собственным телом. Дождевые потоки воды омыли его бренное и израненное тело.

Странные люди

Невдалеке от него показался какой-то солидный хутор и, пробравшись к нему и вопреки боли, он, ловко перемахнув через высокий забор, забрался под навес сеновала и, упав на приятно пахнущее сухое сено, сразу провалился в омут сна, или просто потерял сознание. Какое – то время спустя, оно стало возвращаться к нему и то наполовину, он стал ощущать какие – то странные прикосновения к его телу, в нос ударял резкий запах травянистых эссенций, а слух улавливал некие отдалённые звуки странного бормотания. Но веки его глаз были, словно налиты свинцом и лишь неимоверным усилием воли, ему удалось слегка приподнять их, чтобы узреть сквозь ресницы некое странное действо, разворачивающееся вокруг него: то ли сальные свечи, то ли старомодные лучины горели коптящим пламенем. И перед его лицом, то и дело мелькало страшно некрасивое, исхудавшее и до безобразия морщинистое лицо старой женщины, очень похожее на сказочную Бабу Ягу. Ему подумалось: «Только бы она меня не съела, или не вызвала полицию». Он понимал или точнее ощущал кожей то, что его чем-то обмазали, и это была явно не сметана. Тело горело так, что казалось, на него вылили ведёрко скипидара, но не было ни сил, ни желания сопротивляться действиям, да и всё это было, как в тумане и как будто его вообще напрямую не касалось. Немного понаблюдав всю эту вакханалию, он снова погрузился в сон, как будто в омут с головой. Спустя какое-то время, немного придя в себя, истерзанный путник, проснулся с первыми петухами в том же сарае, и как ни в чём не бывало, потянулся, словно после сладкого сна. Посмотрев на свои руки, которые ещё вчера были все в крови, он мысленно отметил, что не только они, но и царапины по всему телу стали покрываться сухой корочкой, а наступив на порезанную ногу, почувствовал облегчение. Он оказался совершенно голым, перед ним на старомодном массивном столе, сделанном из красного дерева, стоял большой глиняный кувшин с парным молоком, а в миске лежал целый каравай чёрного хлеба домашнего производства. На старом столе была аккуратно разложена старая, но чистая и отутюженная мужская одежда. Ему было забавно примерить её на себе, ведь теперь он точно походил на местного крестьянина, если не считать поношенных и явно китайского производства, пары многоцветных кроссовок большого размера. Он не стал искать и благодарить странных хозяев, которые не только приютили и подлечили его, но ещё и какой-то чертовщиной потчевали. Ловко перемахнув обратно через забор, он бодро продолжил свой путь, прихрамывая на правую ногу. Проделав первые шаги, что показалось просто чудом после такого головокружительного падения на автостраде, Борис, глуповато улыбаясь, смотрел по сторонам и просто радовался жизни. Может всё ещё сказывалось последствие тех колдовских снадобий, которыми поили на том хуторе его хозяева, но это было неважно по сравнению с тем, что он так легко отделался.

Новые трудности

И теперь шёл по просёлочной дороге, даже не зная толком, куда она вообще его ведёт. Над ним опять ярко светило солнышко, птички небесные мило насвистывали свои песни, ни о чём плохом даже думать не хотелось. Прошло, каких – то пару часов в пути и первые проблемы стали давать о себе знать, не только от сильной боли в израненной ноге, но и в появившихся первых кровавых мозолях на пальцах его ног. Кроссовки, растоптанные по чьей – то ступне и задубевшие от времени, стали походить на два Испанских сапога времён Инквизиции. Так что ему приходилось каждые несколько километров пути, останавливаться в каком-нибудь поле, засеянном табаком, а если везло, то и в кустах спелой клубники, чтобы поменять пластыри на ногах, окончательно сбитых в кровь. Правильно люди говорят, что «Худа не бывает без добра» и в такие минуты отдыха ему можно было, смачно затянуться дешёвой сигареткой с поэтическим названием «Популярные» и подумать о вечном в тени берёз. Кстати, о спелых плодах клубники, как только он попадал в эти райские кущи, то набивал этой нежнейшей и спелой ягодой своё брюхо до такой степени, что его начинало воротить от неё и, только эта причина вынуждала его отступить. Каждый раз, выходя снова на большую дорогу, он весь измазанный клубничной мякотью, словно вампир кровью, зарекался «никогда больше не лезть на клубничное поле!» Но как только он видел знакомые ему зелёные насаждения, обвешенные красными ягодами, то он сразу же забывая всё на свете, вновь и вновь бросался в райские кущи.

Свят, свят, свят!

В один из вечеров, на окраине городишка Радом, крайняя нужда заставила его постучаться в ворота какого-то монастыря. И как будто во времена мрачного Средневековья, в маленьком окошке показалась откормленная свиная морда какого-то рабы божьего, со стрижкой из прошлого времени. Монах скорчил такую гримасу, словно увидел перед собой не обездоленного путника, но как, минимум, создание Ада. И вместо того, чтобы милостиво выслушать незваного гостя, тот стал неистово открещиваться, да так, что кончики его коротких пальцев, то и дело мелькали в окошке, на уровне его не очень высокого лба. И этот служитель Бога, не удосужившись вымолвить хотя бы одно слово, захлопнул окошко, за толщей тяжёлых дубовых ворот послышалась быстро удаляющаяся дробь, то ли деревянных подошв его башмаков, то ли чёртовых копыт. И такое неуважение просто вынудило нашего страждущего путника войти в стены церквушки, что стояла неподалёку от ворот монастыря, чтобы в ней пожаловаться Господу Богу на его нерадивых служителей. Внутри этого просторного помещения было уютно, тихо и тепло. Расставленные в центре длинные деревянные скамьи скорее напоминали, какую – то школу или сельский клуб для проведения партийных собраний. Разве что на древней стене, вместо серпа и молота, красовался крест. А справа от него, у самого входа, стояла какая – то лохань, из мрамора, судя по всему со святой водой и зачерпнув пару пригоршней этой водицы, он умыл своё исцарапанное лицо, которое не так давно испугало набожного монаха. Неожиданно его взгляд привлёк некий постамент, заваленный маленькими парафиновыми свечками и несколькими пакетами макарон, печенья и прочей снедью в баночках с польскими названиями на этикетках. Воистину Бог услышал его молитвы! Не раздумывая ни секунды, он смиренно подошёл к жертвенному месту и вся выложенная там святая пища, в мгновение ока оказалась в его рюкзаке. Также прихватил с собой с десяток, другой новеньких парафиновых свечек в пластмассовых стаканчиках и огромный коробок спичек. Он покинул божий дом, напоследок искренне трижды перекрестившись, повторял «Свят… свят… свят!»

Встреча с иноком

Слава Богу, за то, что ещё одному божьему сыну стало хоть на время, как говаривал Сталин: «Жить гораздо сытней, а стало быть, веселей!» Да и раны затягивались на нём, как на собаке, настолько быстро, что уже спустя какую-то неделю ночных марш-бросков, он мог свободно ступать на порезанную ногу. И, вообще, закалился в пути, также убавил в весе, сбросив почти все остатки подкожного жира. Человек ко всему привыкает и, стало быть, наш герой не стал тому исключением. Обычно он шёл по ночам из-за холода, который не давал уснуть. Зато, где-то ближе к полудню, когда бравые поляки уходили обедать, он, набив свою утробу, свежей партией клубники, заваливался спать до вечера, в первом попавшемся леске. Тем более, что ночью идти по пустынным дорогам было куда легче и приятнее, ему не нужно было видеть людей, глотать пыль, слышать пронзительные гудки проносившихся автомобилей. И ночью его не спрашивали местные насчёт «Мает пан злато чи не?» На подходе к Кракову, наш путник зашёл в первый, попавшийся ему на глаза костёл, ибо ему уже полюбилось отдыхать в тиши и прохладе церковных сооружений. Присев в уголке на скамеечке, он мог вздремнуть под неторопливую и убаюкивающую музыку, исходящую из невидимого органа. Иногда за счёт бога ему удавалось пополнить свои продовольственные запасы тем, что как говорится «Бог пошлёт», но такого счастья, как в самый первый раз, ему больше не перепадало. Но, опять-таки, как говорится «Не хлебом единым жив человек!» и на этот раз ему вдруг пронзительно захотелось простого человеческого общения и, не успев выйти из храма, он наткнулся на молодого поляка, одетого в длинную рясу. Этот молодой пан был примерно его возраста, поэтому было забавно понаблюдать за тем, как молодой батюшка умеет правильно себя держать: спинка ровно поставлена, плечики расправлены и шейка в лёгком прогибе, ну а про личико и губах, на которых ещё и молоко не обсохло, вообще ничего дурного не скажешь. Особенно восхищали его большие миндалевидные глаза с кротким взглядом, что будь наш путешественник иконописцем, то немедленно написал бы с него картину маслом «Вознесение Христа». Не зная с чего начать разговор, он вспомнил сцену из фильма «Овод», где к служителям культа обращались «Падре». И не торопясь, блудный сын подошёл вплотную к этому восхитительному иноку и с совершенно серьёзным выражением лица, выпалил: «Падре! Я грешен и вся жизнь моя, как череда одних лишь прегрешений!» При этом он смиренно опустил свою солнцем опалённую голову, потупив взгляд. На что польский батюшка с сильным акцентом, но вполне на сносном русском языке, повернувшись к грешнику, сказал замечательные слова: «Тебе надо покушать, сын мой. А то у тебя не останется сил на новые грехи, чтобы однажды за всё покаяться!» Такого ответа из уст служителя церкви наш герой не ожидал и сразу же проникся к нему уважением, отметив про себя: «Из этого инока может выйти настоящий священник!» По дороге к столовой, выяснилось, что батюшка ещё не Волшебник, но только учится этому ремеслу в местной семинарии. Так болтая, обо всём и ни о чём, молодые люди дошли до столовой, что имелась при здании общежития, где и проживал местные бурсаки. Столовка размешалась в одноэтажном помещении барачного типа со стенами, выложенными из белого кирпича, что делало её похожей на правление советского колхоза, где ничего особенного не было, кроме портретов Иисуса Христа, вместо портретов Ленина. Внутри помещения стояли обычные алюминиевые столы на четыре посадочных места, окошко для приёма грязной посуды, а также присутствовали две монашки, старая и молодая, причём, последняя ему показалась очень некрасивой. Даже мухи и те, почему-то избегали это общепитовское помещение и ответ на эту странность не заставил себя долго ждать. Молодая монашка, в сером, мышиного цвета, до пят одеянии, с вытянутым вперёд корявым лицом с двумя первыми невероятно большими лошадиными зубами поставила на стол (точнее, бросила) алюминиевую миску с едой. На дне миски красовались – ложка польской квашеной капусты похожая на китайскую лапшу, без морковки, и три задубевшие картофелины средних размеров, рядом лежали два тонюсеньких кусочка чёрного хлеба, один из которых был слегка помазан маргарином, а может и сливочным маслом. «Да! От такой пищи точно и мухи с голоду дохнут, и тараканы вешаются!» – подумалось ему, но из чувства уважения, он притронулся к нехитрой трапезе. Как вдруг он увидел ту же монашку в сером, что несла на серебряном подносе приятно пахнувшую снедь под металлическим колпаком. Судя по запаху, это был жареный цыплёнок. И лишь краем глаза удалось заметить, что на блюдечке стояли, в специальных стаканчиках, пара варёных яичек, покрытых сверху майонезом, а в глубокой пиале был салатик из свежих огурцов с укропом, а также ломтики белого хлеба свежей выпечки. А в завершение – в изящном графинчике слегка плескалась жидкость, похожая на красное сухое вино. В дверях монашка столкнулась с известным нам семинаристом, который зашёл попрощаться с нашим путником. Борис, с трудом проглотив последнюю картофелину, поблагодарил будущего святого отца от всего своего грешного сердца. Монашка же проворно скрылась в дверном проёме, унося с собой поднос с деликатесами. Грустная констатация факта, что не все мы едины перед нашим господом Богом! Семинарист, ничуть не смущаясь, поведал, что так вкусно здесь кормят только заезжих попов, но никак не простых смертных. Выйдя на улицу после такого скудного обеда, наш герой почувствовал ещё более жуткий приступ голода и поплёлся восвояси, явно обескураженный таким приёмом, в обход города Кракова. В укромном местечке, он сварил последние макароны, те самые, что ему достались после самого первого и чудесного посещения польской церкви. Пришлось горько констатировать, что у него от варшавских трёх булок хлеба, остались лишь позеленевшие от плесени крошки.

Бабья гора

Тем временем, дорога привела его в горную местность, где кроме молодых картофельных побегов, ничего на полях не произрастало вообще. Разве что попадалась колосившаяся рожь с ещё не налившимися злаками. После замечательной, во многих отношениях, клубничной полосы на своём пути и солнечных дней, наступала совсем другая жизнь. Свинцовые тучи то и дело нависали над головой, выливали на него потоки воды. Уже три дня ему приходилось довольствоваться на завтрак, обед и ужин исключительно молодой картошкой, размером чуть больше гороха, да и то в сыром виде, так как сварить её не представлялось возможным из-за непрестанных дождей. Но всё же, наш голодный, продрогший и промокший путник, приблизился к государственной границе, пока ещё нам братских стран, Польши и Чехословакии. Во избежание контакта с местными егерями, был выбран единственно верный план штурма известной в регионе и за его пределами, Бабьей горы! В народе же её величали «Гора ведьмы». Отрадно отметить то, что, практически, каждый поляк, к которому обращался Борис, с тем или иным вопросом, прекрасно говорил на великом и могучем русском языке и тот дед, что сидел на скамейке, около своей мазанки, не стал исключением из правил. Более того, он оказался бывшим нашим соотечественником, который, побывав в плену у фашистов, так и остался жить у одной доброй польки, а теперь, овдовев, коротал свой век в горах в полном одиночестве. Впервые за многие дни своего путешествия, Борис увидел своё отражение в стоящем зеркале и узнал, что прошло целых две недели с тех пор, как ринулся он в эту авантюру. Дед поведал ему, что курортный городок Завойя, что уютно разместился у подножия Бабьей горы, славится не только рассказами о нечистой силе, но и о своём постояльце, по имени Ленин, что когда-то проживал в этих местах. Впервые Борис не только вкусно отобедал у старика, но в беседе с ним уточнил свой план не законного перехода местной государственной границы. Обойти этот курортный городишко не представлялось возможным, поэтому его можно было пересечь вдоль оврага, по обе стороны которого расположились весьма солидные жилые постройки. Дедушка чуть было не умолял его остаться и ещё погостить у него, но Борис, отведав настоящего борща, собрался в путь, ибо жаждал следующей ночью штурмовать государственную границу Польши. На дорогу тот насыпал ему пару килограмм местных макарон и дал купюру в сто чешских крон. Этим он до глубины души растрогал нашего героя. Он, не скрывая своих слёз, распрощался со стариком, чтобы больше никогда в своей жизни не увидеться с ним. Нарушитель государственной границы решил, что поляки в массе своей истинные католики и стало быть, их пограничники не станут по ночам шастать около Чёртовой Горы и это место будет удачным для пересечения границы. За последние две недели окончательно оправившись от прежних травм он, будучи в хорошем настроении, подошёл к курортному городишку и в его воображении советского человека невольно рисовались, полоса заграждения из колючей проволоки, вооружённые до зубов охранники, натасканные овчарки и прочее. Спустившись на дно оврага, лазутчик сплёл себе на голову венок для маскировки и стал ползти в сторону видневшихся гор. Оказалось, что по дну этого оврага протекали сточные воды этого городка и вдобавок, это было местом сброса бытового мусора. В тот момент, когда путник чуть ли не по колено утопая в чёрной зловонной жиже, пробирался сквозь чащу крапивы, ему на голову сверху кто-то ссыпал несколько вёдер картофельной кожуры и прочих продовольственных отходов. Судя по запахам, которые доносились сверху, там располагался ресторан. Это всё выводило лазутчика из себя.

Он чувствовал себя изгоем, а в это самое время, поляки и их заграничные гости, сидя в удобных плетёных креслах на просторной веранде, не спеша вкушают всякие алкогольные напитки и беседуют, даже не подозревая про то, что под ними ползёт в сторону государственной границы настоящий советский лазутчик! Терпения у него хватило ровно до следующего случая, когда на его голову сбросили на этот раз, отходы рыбного производства. Он, забыв про все правила конспирации, взвыл и стал карабкаться наверх, по почти отвесной стене оврага. Несколько раз он съезжал обратно на дно, плюхаясь прямо в сточные воды, но опять цеплялся за какую-то растительность. Совершенно измазавшись в чёрной жиже и красной глине, наконец, вышел на поверхность. Диким взглядом он, посмотрев на посетителей рыбного ресторанчика, прорычал им: «Где граница?» На что те, даже не спрашивая его «Сталин курва?», в один голос хором ответили: «Ходи просто, пан!» И он, смахнув резким движением со своей головы на землю свой берёзовый венок и кости запутавшейся в его волосах рыбёшки, неловко потопал по указанному ему направлению. Шёл прямо по центральной улице живописного городка, оставляя на чистом асфальте мокрые следы неопределённого цвета. На удивление, даже польский полицейский, шедший ему на встречу, невольно отвёл взгляд в сторону. Город остался позади у него за спиной и лазутчик, пройдя через не очень широкое польское поле, уткнулся носом в стену многовекового хвойного леса. Потом он ещё долго всматривался в вершину горы, которую ему предстояло штурмовать и не найдя ни одной тропинки ринулся напропалую через бурелом. Солнце ушло спать и его лучи вообще не могли пробиваться сквозь кроны вековых сосен. Пришла ночь, но лазутчик, словно одержимый, карабкался и карабкался в кромешной темноте, на ощупь, куда – то вверх. Оттуда до него доносились странные звуки, похожие на удары шаманского бубна, а когда тот на время затихал, отчётливо были слышны женский визг и мужской хохот. «Шабаш!» – подумалось ему, и это последнее, о чём он подумал в эту секунду, и неожиданно для себя покатился кубарем вниз. Как полагается в таких случаях, в голове пронеслись воспоминания прошлой жизни, потом последовал удар обо что-то твёрдое, почувствовав сильную боль в области живота, он потерял сознание.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации