Текст книги "Приключение русских в Иностранном легионе"

Дольче вита!

Через несколько километров, его взгляд упал на какое-то итальянское поле и, присмотревшись получше, он увидел настоящие дыни! Да, это была бескрайняя бахча, и он ринулся в неё сломя голову! Благо, ранее съеденные персики уже умялись в его желудке и, не задумываясь, он сходу вкусил несколько дынь с невиданной им доселе оранжевой мякотью. И когда его желудок уже не смог поглощать эти чудесные плоды, то наполненный ими под завязку рюкзак, стал гарантом его сытой жизни на ближайшие дни! Внезапно появился дорожный указатель на Венецию и вскоре наш путник, сытый и довольный собой, въехал в этот славный город, известный ему по фильму «Игра в четыре руки», где сам Бельмондо предлагал своей спутнице «заняться любовью, стоя в гамаке, или на лыжах в Альпах» В общем, «Виват Италия!» Состояние очередной эйфории охватило его, и эта фраза засела в его мозгу словно заноза и он, не уставая, повторял её, как молитву. Наконец-то, где-то там, за горой, остались эти картофельные и луковые края с их ужасными горами, дождями, которые не приносили радости ни душе его, ни телу. Милая его сердцу Италия, запомнится дынными и арбузными полями, фруктовыми деревьями, солнечная погодой, зычным пением цикад, своими стройными кипарисами и, казалось бы, бескрайним синим морем. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как был покинут отчий дом. А теперь он с полным брюхом, весь вкованный в «фирму», да ещё и на новом велосипеде едет по улицам Венеции. Ему жутко захотелось курить, да и майка, что была на нём, уже давно потеряла свой первоначальный вид, и чешские сандалии уже совсем развалились. Сказано – сделано и словно в сказке, на площади имени Сан Марко, он наткнулся на местную церквушку, лихо, подрулив к этому художественному произведению средневекового искусства, и никому не доверяя, вкатил свой велосипед внутрь здания и тактично постучал в первую попавшуюся дубовую дверь. В глубине просторного помещения, за шикарным письменным столом эпохи Леонардо да Винчи, восседал служитель культа, как две капли воды на певца Вильяма Токарева. В левой руке у него была сигара, а в правой он держал красивый фужер с жидкостью янтарного цвета. Видя, что падре находится в хорошем настроении, незваный гость, не дожидаясь вопроса, выпалил: «Проблем!» На что падре ещё шире улыбнулся и налил блудному сыну до краёв внушительную по размеру рюмку коньяка и предложил выпить за скорейшее разрешение всех проблем! Выпив почти залпом благородный напиток и даже не поморщившись, блудный сын бросил свой взгляд на деревянную коробку с шикарными сигарами, но поп бросил нахалу слегка початую пачку «Мальборо». Что, в целом, устраивало обе стороны, так как, взяв из пачки одну сигарету, путник как бы невзначай, по школьной привычке, отправил всё остальное в карман своих штанов. Падре налив себе ещё одну рюмку коньяка и уже не предлагая своему гостю второй порции, небрежно бросил на стол денежную ассигнацию с четырьмя нулями и величественным жестом указал рабу божьему на дверь. Уходя, непрошеный гость поминал по дороге этого святого человека добрым словом.

Из опыта он знал, что на Западе множество нулей на денежной купюре, может не означать ничего конкретного. Например, в Польше на десять тысяч злотых можно было позволить себе три пачки плохих сигарет без фильтра под названием «Популярные». Интересно было узнать мощь местных пятидесяти тысяч местных лир, и наш герой сразу же приобрёл три пачки сигарет «Кент», а в кармане у него осталось ещё целых сорок тысяч разноцветными бумажками! Естественно, было грешно так просто покинуть эту божественную Венецию, не испив на дорогу бутылочку местного вина, да закусить хотя бы приличным бутербродом. Слава Богу, у него хватило ума не завалиться в местный ресторанчик, а всё необходимое прикупить в местной лавке. И вот он сытый и пьяный, на берегу Адриатики! С этого момента, подруливая к очередному населённому пункту, блудный сын первым делом шёл каяться во все культовые сооружения, имевшим место там быть. Попы – это тоже люди и среди них попадались разные особи, и можно было легко определить разницу между этими представителями местного духовенства. Если падре автоматически врубали «тупого» и на пароль «Проблем!» начинали гнусавить себе под нос и открещиваться, то они просто вынуждали производить экспроприацию всего съестного, что бравые католики приносили к алтарю их храма господня. Настоящие священники не были такими же щедрыми, как тот брат Вили Токарева, но пятитысячную купюру они отстёгивали легко, и не задумываясь. На пять тысяч можно было приобрести пару кило спагетти или булку хлеба, или увесистую пачку сыру. Оставалось разрешить вопрос с одеждой, так как в местных бутиках, что встречались ему на пути, цены были просто заоблачные! Однажды, столкнувшись в очередной церквушке, с каким – то очень стареньким падре, у него защемило в груди чувство совести потому, что не хватило сил произнести привычное «Проблем!» Он на время, потеряв дар речи, жестом показал на свою видавшие виды и потерявшую цвет майку. На что падре так же молча, отвёл своего гостя в помещение, где этих маек в целлофановых пакетиках было хоть «пруд пруди». Поначалу даже и не поверилось, но, когда, полностью переодевшись во всё новое, он стал себя чувствовать очень хорошо. На дорогу этот худющий дедушка дал ему лист бумаги и конверт с почтовой маркой, многозначительно произнеся одно слово: «Мама». Недолго думая, Борис честно написал письмо на имя посла Советского Союза в Риме, изложив по существу свою историю, и попросил этого ответственного товарища сообщить по телефону гражданке СССР о том, что её сын жив – здоров и даже ни в чём не нуждается. Как потом выяснилось, в Советском посольстве не стали звонить в Хабаровск, а честно переправили письмо блудного сына его матери, с припиской «Если вам, гражданка, имея такого сына, понадобятся таблетки для лечения вашего материнского сердца, то смело обращайтесь к нам. Вышлем в самые кратчайшие сроки!» Так благодаря советскому послу, сердце матери немного успокоилось. Был соблазн смотаться в вечный город Рим, куда вели все дороги мира, но этого не случилось.

Случай в порту

На карте итальянских дорог, приморского город Генуя был отмечен кружочком, а впереди его ждала Франция – родина самого Д’Артаньяна. От Италии же у героя осталось впечатление, что это вовсе и не заграничная Италия, а какая-то там… Грузия. Дома, которые попадались нашему герою, не производили на него особого впечатления, как и плохие дороги сплошь, с выбоинами. Местные люди, это носатые брюнеты, никакого в них нет ни лоска, ни шика и никакой впечатляющей красоты! Разве что, чем ближе он приближался к французской границе, тем больше стало появляться шикарных вилл, украшенных мраморными скульптурами. Некоторые прибрежные городки имели свой шарм в архитектуре, радовали глаз кипарисы и пальмы, и, конечно, его восхищали скалы, впадающие в бескрайнее синее море. Про город Геную, где улицы завалены мусором и отходами, ему вообще не хотелось вспоминать. Вонючий город! Нечистоты, которыми был буквально завален город, не настраивали на лирику и потому, даже не заходя вглубь города, наш герой продолжил свой путь вдоль берега моря. В итоге, он забрёл в местный морской порт, где вместе с другими торговыми судами разных стран, оказалось и советское судно «Ростов – на – Дону». Ради любопытства или испытав чувство ностальгии, он, советский человек, волей судьбы оказавшись далеко от родных берегов, устремился к кораблю, чуть было, не крикнув «Наши!» И тут он стал свидетелем сцены, как команда умоляла старпома выпустить их прогуляться, хотя бы тут около корабля, но тот отвечал строгим голосом: «Не велено!» При появлении странного человека, моряки оставили в покое старпома и переключили своё внимание на гостя и тот, поднявшись на несколько метров по трапу, вежливо посочувствовал бедным морякам, томящимся на судне. Но в душе невольно испытал некое чувство злорадства, оттого, что он мог ходить, куда ему заблагорассудится, тогда как эти братцы – кролики вынуждены сидеть на корабле, как в клетке, свысока наблюдая за своими коллегами с других судов. Тогда как те квасили виски весь вечер напролёт в соседнем баре и весело общались с местными женщинами лёгкое поведения и с явно пониженной социальной ответственностью. На палубе появился какой-то очень ответственный товарищ средних лет, в форменной рубашке при погонах, должно быть капитан судна, и спросил: «А вы, молодой человек, из каких мест будет?» На что гость рассказал ему про свою жизнь и попросил буханку чёрного хлеба и сигарет отечественного производства. Стали подтягиваться и другие моряки, чтобы посмотреть на живого невозвращенца и один из них, смотря восхищённо, вдруг сказанул, произнося каждое слово с каким – то придыханием: «Это же надо! Здорово! Я вот, никогда так Родину не смогу предать!» Но, как говорится: никогда не говори: «Никогда». А тот, что был в погонах, как бы подводя итог, сказал: «Ты мне тут ребят не порти» и, суетливо распорядился, чтобы принесли буханку чёрного хлеба, и достал из своего кармана пачку «Космоса». Разговор как-то не клеился, и гость слегка пожалел о том, что вообще подошёл к советскому кораблю и, поспешив удалиться, на прощание бросил: «Привет Родине!»

До свидания, Италия!

Смутные чувства и горькие мысли чуть было не взорвали мозг и сердце нашему герою, и чем дальше он удалялся от родных рубежей, тем ближе ему становилась родная русская земля. Но скорая встреча с нею была уже очень проблематичной. А свидание с русскими моряками только усилила его уверенность в правильности избранного им пути. Что же касается прелестей Италии, то человек быстро привыкает ко всему хорошему и, продвигаясь по дороге вдоль берега моря в сторону известного своими музыкальными фестивалями Сан Ремо, наш путник уже всё меньше и меньше любовался местными красотами. Деньги имеют свойство таять и, к большому огорчению, в приморских городках средиземноморского побережья, здешние служители культа, нелегко расставались с деньгами и, чтобы получить от очередного падре хотя бы три тысячи лир, порой приходилось проявлять особую настойчивость. Попы кое-что подавали, но уже не чувствовалась та лёгкость расставания с денежными знаками, что была у их коллег с Адриатики. Чем ближе Борис приближался к Франции, тем попы становились всё жаднее и жаднее, что стало его тревожить, ибо истина «Французы жадные!» как бы находила уже своё подтверждение. Так вот ты, какой город, Сан Ремо, где пел великий Адриано Челентано! Стоит признаться, что все прелести того или иного путешествия, сводятся к двум основным важным вещам – это вкусно пожрать и мягко поспать. Если эти два условия хотя бы частично удовлетворены, то взгляд на окружающую действительность может быть более или менее благосклонен. К сожалению, город итальянских соловьёв его не впечатлил и он, подумав, что «Соловья баснями не кормят», отправился в первую попавшуюся церквушку в поиске самого обычного хлеба насущного или энной суммы денежных знаков, на которую можно было бы приобрести то, чем этот хлеб помазать.

Церковь, в которую он на этот раз попал, ничем от других особенно не отличалась. Разве что служитель божий в нём оказался, не привычно откормленным итальянцем с широко сияющей физиономией, а каким – то уж очень худым, как Кощей Бессмертный, преклонных лет, отлично говорящий на русском языке, что поначалу даже обрадовало нашего грешника. Но уже первые гримасы на лице этого падре, насторожили блудного сына и вместо привычного радушного выражения лица, он внутренне напрягся. Этот рыжеватый и плешивый старик, с веснушками, вперемешку с печёночными пятнами на блёклом фоне, оказался поляком, да к тому же изрядно «отдохнувшим» в сталинских лагерях. Разговор вообще не клеился и это, несмотря на то, что они могли хорошо друг друга понимать. Такой не радушный приём, настолько испортил настроение нашему герою, что он, махнув лениво рукой, пошёл прочь от этой жертвы сталинского террора. Отойдя на значительное расстояние от храма, он услышал, что его преследует какая – то шустрая бабушка в платочке, завязанном на русский манер. Ему было неудобно заставлять эту пожилую женщину долго бежать, и он остановился. Благообразная бабушка в белом платочке, из-под которого выбивались пряди седых волос, не добежав нескольких метров до него, стала что-то очень быстро говорить на польском языке, подав ему пятитысячную купюру. Видимо, поп успел раскаяться в своей гордыне.

Взятие границы

Итак, на следующую ночь ему предстояло снова атаковать очередную границу, поэтому он очень нуждался в пополнении своих продовольственных запасов! Согласно карте, туннель вдоль берега моря вела прямо к КПП, разделяющему сопредельные государства. И до этого места велосипедист на своём шикарном велосипеде домчался, как на настоящем «Феррари». Контрольные пункты расположились на просторной площадке, с правой стороны удачно огороженной неприступными скалами, а слева её омывали высокие волны бескрайнего моря. Впереди него стояла будка итальянских карабинеров, а чуть дальше маячил французский жандарм. Мимо него туда-сюда по дороге курсировали на своих иномарках местные граждане, небрежно показывая местным стражам границы свои ксивы. Ну а те в ответ всё время кивали головами в знак согласия, словно китайские болванчики. Пока карабинер был занят очередным автолюбителем, наш лазутчик обошёл его со стороны моря и можно сказать, что никто не заметил его, неторопливо рулившего свой велосипед в сторону Франции. Но в отличие от своего итальянского коллеги, глазастый француз непринуждённым движением руки поманил к себе нарушителя границы и после чего указал ему рукой на итальянский пост карабинеров. Законопослушный лазутчик сам подошёл к карабинеру, чтобы покаяться в своём прегрешении, но служитель итальянской Фемиды так же молча ленивым жестом, указал ему направление в сторону туннеля, откуда он, только, что приехал сюда на своём шикарном велосипеде. Было обидно до слёз возвращаться в Италию по длинному туннелю, снова дыша выхлопными газами. Благо, что под рукой была карта дорог, на которой чуть выше в горах, отчётливо виднелась другая дорога, ведущая во Францию. Уже наученный горьким опытом, нарушитель границы, не стал действовать наобум, а дождавшись темноты, пошёл по шпалам железной дороги, которая шла параллельно со второй автодорогой. Возникло неудобство катить по железной дороге велосипед, на котором был тяжёлый рюкзак, но потом путник приноровился катить его по рельсу. В свете луны и романтичного мерцания звёзд, на высоте двухсот метров над уровнем моря, он брёл навстречу своей судьбе, мирно ведя любимый велосипед, иногда бросая взгляд на бескрайнее море. Вдруг откуда не возьмись… из тьмы, на него выскочил мужик, вооружённый револьвером, и, крича что-то на французском языке, заставил лазутчика бросить велосипед и поднять руки вверх. Под дулом пистолета, его доставили в жандармское отделение и произвели в грубой форме обыск, вывалив на пол всё содержимое его рюкзака. В результате чего большая бутылка с оливковым маслом упала и разбилась.

Узник пытался возмутиться, но получив резиновой дубинкой по плечу, был вынужден подчиниться насилию и собственными майками вытирать пол от приятно пахнувшего оливкового масла. После чего, его бросили в каземат, с надписями на разных языках и первым делам он, при помощи ключа от хабаровской квартиры, выгравировал большими буквами: «Здесь был Борис. СССР» Мысленно готовясь к самому худшему, узник решил утром объявить голодовку, но как только взошло солнце, его снова передали итальянским карабинерам, которые в свою очередь, проверили содержимое его рюкзака, и увидев в нём, помимо кое – какой оставшейся после уборки одежды, пару килограмм спагетти, рассмеялись. И развернув его лицом в сторону Италии, не сильно толкнули в спину. Мол, проваливай. И пока они о чём – то оживлённо переговаривались, освобождённый узник, расположившись рядышком на скамейке, стал изучать Атлас дорог в поиске нового пути. Невольно он обратился к Богу за помощью и, как ему казалось правильным, вознёс свой взор к небесам. Его взгляд упал на колокольню какой-то церкви, что оказалась на горе, и сверив своё местоположение по карте, Борис увидел маленькую дорогу, которая вилась серпантином наверх к небольшому населённому пункту. Стало быть, колокольню его церкви он и увидел в момент своего обращения к господу Богу. Его велосипед так и лежал на насыпи, где он ночью бросил его в момент ареста. К полудню он добрался до этой церкви и зашёл в нее позаимствовать спичек для костра, чтобы в укромном месте приготовить себе завтрак из спагетти без масла. Итальянское село и, вправду, было небольшим и располагалось прямо на высоком обрыве. По дну пропасти, должно быть, протекал ручей, а по другую сторону ущелья, была другая гора, чем – то напоминавшая своими рукодельными террасами фотографии Непальских пейзажей.

В одном месте вниз вела довольно крутая тропа, которую давно протоптали местные жители. По ней удалось спуститься не только ему самому, но перенести вниз свой велосипед, но куда труднее оказался подъём наверх. Старинные террасы, собранные из камней, быть может, во времена средневековья, давно были брошены человеком и обильно обросли кустами колючей ежевики. Ему удалось вместе с велосипедом осилить пару террас, но на третьем уровне произошёл обвал камней, и он рухнул с трёхметровой высоты на ковёр, сотканный из ежевики, а сверху его прикрыло собственным велосипедом. Понимая своё бессилие перед очередным вызовом судьбы, он искренне, со слезами на глазах, попрощался со своим верным средством передвижения и продолжил в одиночку восхождение наверх. Несколько раз он вызывал камнепад и вместе с камнями падал вниз на колючий ковёр, отчего его тело уже перестало воспринимать острую боль. Только к вечеру он добрался до вершины хребта, вдоль которого проходил высокий забор из колючей проволоки. И это препятствие на его пути было, хоть и с трудом, но всё же преодолено.

Здравствуй, Франция!

С французской стороны не было никаких террас, вниз вела широкая извилистая тропа. Оставаться на вершине хребта было чревато не нужными встречами, и альпинист поспешил спуститься вниз к цивилизации. Не пройдя и пары сотен метров, он лично сам убедился в том, что Бог на свете есть! Неожиданно эта довольно широкая тропа резко повернула вверх и пойди он по ней ночью, или верхом на велосипеде, то непременно бы свалился в пропасть. «Чёртовы французы, хоть бы барьер какой поставили» – выругался он в сердцах. Уже смеркалось, когда он весь исцарапанный до крови, побитый камнями, в пыли и в грязи, вышел к людям. И совершенно не обращая внимания на свой внешний вид, стрельнул у первого прохожего сигарету и тот в ответ, ему любезно улыбаясь, дал сразу несколько штук. Неподалёку, на какой – то маленькой вилле, росло одинокое персиковое деревце, увешанное шикарными белыми плодами. Надо думать, что оставлять эти шикарные персики было бы слишком вежливо и культурно. И когда на пляже небольшого городка Монтон появился весь ободранный человек с ведром, полным персиков, то встречные отдыхающие почтительно отодвигались в сторону, чтобы дать ему свободно пройти к морской воде. «Культура» – подумалось ему. И когда Борис обратился к рядом лежащему французу за сигареткой, то тот опять отсыпал почти пол пачки. Эта страна ему начинала нравиться! Естественно и то, что он не мог удержаться от того, чтобы искупаться тёплым августовским вечерком, в лучах заката. Тёплая вода показалась ему кипятком, и он взвыл от боли, что перепугало мирно купающихся граждан. «Зато дезинфекция хорошая!» – подумалось ему и он, стараясь не обращать внимания на то, что солёная вода так больно щипала ему кожу, продолжил своё беззаботное купание. Такие короткие минуты счастья легко перевешивают чашу многодневных страданий, которые им предшествовали. Поверить трудно, ещё совсем недавно он в Хабаровске видел документальный фильм про княжество Монако, а теперь он не спеша пойдёт туда, после того, когда съест все персики. Ранним утром, как только забрезжил рассвет, путник, не мешкая, собрался в дорогу, чтобы через несколько часов пройтись мимо знаменитого Казино. Море шумело, душа пела, и жизнь казалась почти прекрасной, пока ему снова не захотелось есть. Поэтому он не сразу ринулся поглазеть на всякие достопримечательности города, а пошёл к морю, чтобы сварить себе на завтрак макарон. Едва он развёл костерок, как услышал, что кто-то к нему обращается с балкона очень красивого дома: «Камарад, нет огонь!» Как будто каждый раз только русские жгут костры под его балконом, но как по щучьему велению, одетый с иголочки лакей в ливреи, принёс ему на серебряном блюде шикарный завтрак – хрустящие круассаны, клубничный мармелад, сливочное масло, стакан апельсинового сока и полный кофейник шикарного кофе! Жизнь точно стала налаживаться! Да и само княжество его приятно впечатлило, в новой стране местные деньги ему бы не помешали и, поднявшись на скалу, где разместилась резиденции Принца, блудной сын снова отправился к своему Отцу Небесному в местную церквушку.

Войдя в кабинет к самому главному святому отцу, блудный сын сходу произнёс магическое слово: «Проблем!» и сразу же получил на лапу местные пятьдесят франков. Далее он не стал надоедать доброму служителю культа и спустился со скалы, чтобы искупаться на местном пляже. Гулять, так гулять и по такому случаю, Борис купил пачку «Мальборо», бутерброд с горячей сосиской и баночку пива. В этот момент его внимание привлекло странное зрелище, которое он отнёс к «Дежа вю», т. к. видел уже подобную сцену в фильме «Фанфан – Тюльпан!» на экране телевизора. А тут прям перед ним на площади стоял большой зелёный автобус с открытой дверью, вход в который охраняли два манекена в старинных военных нарядах, из рупора раздавались бравые военные марши и, будучи человеком любопытным, он вошёл туда. На стендах висело много фотографий бравых военных, в зелёных беретах, что позировали с оружием на фоне пальм и африканских хижин. Ему подумалось, что идёт набор наёмников в отряды Боба Бенара. Невольно вспомнился фильм «Ошибка резидента», в котором главный герой записался в наёмники. Увидев за столом, какого – то поджарого военного, наш путник, приблизившись, спросил его: «Африка? Криг? Ишь бин русишен!» Военный кратко ответил ему: «Гуд! Русишен гуд!» и дал, какую – то визитную карточку. Трудно описать мысли нашего героя, но ему стало немного грустно, ведь он шёл в поиске Свободы, а тут ему светит война в Африке. Ну что поделать? «Сэ-ля-ви!» Читать на местном языке он не умел и обратился за помощью, к какой – то очень красивой блондинке, показав ей визитную карточку. Её реакция была приятно неожиданная! Красотка, восторженно посмотрев на него, пригласила сесть в шикарный Мерседес с открытым верхом, повезла его вдоль берега моря. Со скалы он мельком увидел панораму большого города. Она лихо вела свою машину, очень скоро подрулила к подъезду неказистого здания и вдохновенно сказала: «Лежьён!»