Текст книги "Эхо времен"

Глава 6

– А что случилось с этим новеньким русским – Михаилом Петровичем Никулиным? – поинтересовалась Саба на следующий день, когда они с Риордан рядышком крутили педали велотренажёров. – Что-то с ним точно случилось. Наверное, сказалось вчерашнее перенапряжение.

– О да, – отозвалась Эвелин и сделала большие глаза. – Я шла в аудиторию. Смотрю – красавец блондин бродит по коридору, смотрит на номера на дверях. Я ещё рот открыть не успела, чтобы узнать, не подсказать ли ему дорогу, как он подскочил ко мне, обнял и попытался поцеловать.

– Ни с того ни с сего?

– Как же. Именно потому, что следом за мной шёл муж.

Мариам прикусила нижнюю губу.

– А ты была с ним знакома?

– С Михаилом? Ни разу в жизни не видела. Но я готова любые деньги поставить на кон: он знал, кто мы, и притворялся, будто не знает. И не моя ослепительная красота стала причиной его поведения. Это был какой-то безумный выпад. Он ни капельки не удивился, когда подошёл Росс.

Саба, к удивлению Риордан, согласно кивнула.

– Мне знаком такой тип мужчин. И вообще у меня такое впечатление, что Агентство таких людей отбирает по всему миру – и мужчин, и женщин. Моя бывшая напарница была такая. Вполне могу представить, как она что-нибудь в таком духе откалывает с твоим мужем – просто для того, чтобы посмотреть, чем дело кончится.

– А я бы её, пожалуй, прибила, – призналась Эвелин. – Да, – она поморщилась, – представь себе, я бы так и сделала. Очень здорово, конечно, внушать Россу то, что я сама могу о себе позаботиться, но инстинкт срабатывает быстрее мысли, и не только у него.

Профессор улыбнулась, но взгляд её тёмных глаз не изменился.

– Ой, – фыркнула Риордан. – Вот об этом я не подумала. Одно из неприятных маленьких озарений, благодаря которым перестаёшь задирать нос. Надо будет не забыть об этом, если Миша снова примется за своё, а муж начнёт извергать пламя.

Саба склонила голову к плечу, но промолчала. Эвелин коротко и резко выдохнула, заставляя себя снова думать о работе.

– Кстати, о русских и о враждебности йилайлов. Если предположения русской-лингвиста верны, то есть определённый смысл в том, почему высказывания враждебного характера звучат наиболее цветисто. Чем больше враждебность, тем сильнее она завуалирована. Это даёт другому собеседнику время обдумать свой ответ и решить, на чьей стороне преимущество, а кому лучше отступить. Это может означать, что повседневная деятельность требует относительно простой речи – и не только при общении с чужаками, но и между собой. В противном случае это бессмысленно.

Музыковед задумчиво прищурилась.

– Я бы не стала делать опрометчивых выводов, – сказала она, – насчёт того, что имеет смысл, а что бессмысленно в йилайлской культуре. В особенности потому, что язык йилайлов многослоен, в нем присутствует странная система времён и имеют место чуждые нам сенсорные аспекты.

– А я подумала, что все это – следствия ограниченного объёма данных, – призналась Риордан. – И, кажется, ошибалась.

– Я не до конца уверена в своих выводах, – осторожно проговорила Саба, – но во многом я с тобой согласна: в обыденной жизни, по повседневным поводам резонно переговариваться коротко. – Она задумалась и продолжила: – Но все же такое ощущение, что практически любой аспект жизни у йилайлов связан с проявлением той или иной степени враждебности – по крайней мере, когда речь идёт о встречах с чужаками.

– Если верить результатам исследований, проводившихся на протяжении всего нескольких месяцев, – вздохнула Эвелин. – Я все думаю об этом несчастном биологе.

Она поёжилась, вспомнив о горе и ужасе Екатерины в тот момент, когда отряд русских обнаружил останки своего товарища вскоре после первого столкновения с местными обитателями.

Мариам тоже не осталась равнодушной. Она нахмурилась и опустила глаза. Эвелин стало неловко, и она пожалела о сказанном. На миг она забыла о первой напарнице Сабы. Не лежала ли эта женщина в безымянной могиле на какой-нибудь далёкой планете за много столетий от нынешнего времени? Или время из-за чего-то непоправимо сместилось, и Лизетта Аль-Асир потерялась навсегда, как это, судя по всему, случилось с первым напарником Эша.

Эвелин, покусывая губы, гадала: станут ли Гордон и Мариам обсуждать эту тему между собой? У них было много общего, но и он и она были замкнутыми людьми.

Саба подняла голову и тихо проговорила:

– Со мной такое тоже случалось. Часто. Враждебность в речи вполне может подчёркиваться только при виде впервые появившихся чужаков.

– Нам предстоит именно такой приём, – сказала Риордан, радуясь тому, что напряжённый момент миновал.

– Возможно. Но что касается тонкостей, – заметила музыковед, – то большинство фраз звучит как ритуальные вызовы, в которых обе стороны заранее знают и вопрос, и ответ ещё до того, как они произнесены. Это разновидность прямолинейного этикета.

Эвелин кивнула, порадовавшись тому, что чутьё не обманывает её, а мнение пока совпадает с мнением более сведущей в таких вопросах Сабы.

– …а русские только начинали внедряться в местную иерархическую систему, поэтому к ним с вызовами обращались чаще и более формально…

Эвелин показалось, что в мелодичном голосе эфиопки прозвучало сомнение.

– Но?.. – поторопила она Мариам.

– Пока выводы делать слишком рано, – покачав головой, ответила та.

– Понимаю, – согласилась Риордан. – Но говорить об этом все-таки надо, и к тому же, как мы ни стараемся, мы почти не продвигаемся вперёд…

Она указала на велотренажёры.

Саба улыбнулась.

– Ну, хорошо. Мне кажется, что йилайлы совершают очень мало неожиданных или импульсивных поступков – если на основании имеющихся данных мы делаем верный вывод об их культуре. Однако мы вынуждены вернуться к тому факту, что отряд русских исчез внезапно, бесследно, не подав никаких сигналов.

– Этого мы пока точно не знаем, – возразила Эвелин. – Оказавшись на планете, мы, возможно, все же сумеем что-то там отыскать.

– А если нет?

Риордан прикусила губу.

– Признаться, этот вопрос меня тоже тревожит. Я думаю, что проблему – если проблема существовала – создали, вероятно, вовсе не йилайлы, а кто-то из представителей других обитающих на планете рас. О них мы пока ничего не знаем, кроме нескольких имён и набора поверхностных характеристик. У русских, судя по всему, было слишком мало времени, и они не могли узнать об этих существах больше за короткий промежуток от своего появления до исчезновения. Они столько времени прожили в джунглях, наблюдая за городом!

– И?.. – взволнованно проговорила Мариам.

Эвелин вздохнула.

– Что ж… Знаю, осуждать кого-либо несправедливо, но я не могу избавиться от мыслей о том, в кого превратились йилайлы на нашем конце линии времени – в этих ласок. Никаких признаков общественной структуры, музыки – ничего этого не увидели Росс и Эш, когда столкнулись с ними! Ничего, кроме жуткой агрессии и жажды крови!

– Я тоже об этом думала, – призналась Саба.

Риордан обрадованно продолжила свои размышления вслух.

– До сих пор во всех культурах, с которыми мне доводилось сталкиваться так или иначе, всегда встречались хотя бы какие-то следы предыдущих цивилизаций. Но здесь перед нами предстают йилайлы, чья культура предельно сложна и напоминает одновременно о средневековых гильдиях и индийских кастах. Судя по всему, каждый индивидуум при рождении попадает внутрь определённой гильдии и принадлежит ей, похоже, до конца жизни. В именах йилайлов указывают название гильдии, семейное положение и род деятельности – и у каждого есть своё, строго определённое место. – Она покачала головой и заговорила снова. – Чужаков там принимают холодно. Им приходится интегрироваться в систему очень медленно, но все же это интеграция, а не конфронтация. Русские говорят: войны там нет. И тем не менее мы столкнулись с исчезновением отряда.

Саба кивнула.

– Мне предстоит проникнуть в Дом знаний, и, надеюсь, я сумею найти там какие-нибудь разгадки.

– Если только это – не другая тайна, – сказала Эвелин.

Профессор невесело улыбнулась.

– В каком же времени я там побывала? Когда успел кто-то вырезать на дереве моё лицо? Не окажется ли так, что, попав в прошлое, я обнаружу там женщин с другой планеты, которые все похожи на меня, и если именно так и окажется – то откуда взялись они?

Риордан поёжилась.

– Это, возможно, проявление трусости, но я рада, что мне предстоит стать всего лишь «извозчиком». Если, конечно, я вообще успею кем-то стать.

Прозвучал сигнал таймера, возвестивший об окончании тренировки. Саба ушла в душевую кабину, а Эвелин задержалась. Официально время отдыха ещё не началось, поэтому она надеялась найти в спортзале кого-нибудь, с кем можно было бы провести спарринг на матах. Она твёрдо верила, что ничто так хорошо не помогает снять стресс, как поединок с равным партнёром, искушённым в кэмпо[5]5
  Кэмпо (яп.) – в прямом переводе «учение кулака» или «закон кулака» – совокупное название различных стилей восточных единоборств, использующих преимущественно атаки и блоки «голыми руками», без использования оружия


[Закрыть] не менее её самой.

Риордан направилась к спортзалу, но в тот самый момент, когда она взялась за ручку двери, у неё на запястье негромко зажужжал коммуникатор. Оттянув манжет спортивного костюма, Эвелин взглянула на дисплей и вздохнула.

Миллард! Его «на потом» не отложишь.

Риордан приняла душ и переоделась в рекордно короткое время, а потом помчалась бегом к лифту, чтобы подняться на тот этаж, где располагались кабинеты высшего руководящего состава.

Выйдя из кабины лифта, женщина была приятно удивлена: из соседней кабины вышел её муж.

– Привет, – сказал он и взял Эвелин за руку.

– Ты не знаешь, что произошло? Что там будет, на этом совещании – «ах, ох!» или «о, йес!»?

– Ничегошеньки не знаю, кроме того, что я – это я, а ты – это ты, о, жена моя! – с усмешкой проговорил Росс.

– Стало быть, ты не сделал из Михаила Никулина котлету.

Мердок рассмеялся.

– Я его даже не видел. Кроме того, в нашей семье специалист по отбивным – ты. Тебе в отличие от меня не понадобилось бы много времени, чтобы разделать этого русского.

Эвелин кивнула, скрыв, какое испытала облегчение. После разговора с Сабой она вдвойне порадовалась тому, что не стала снова обсуждать свою первую встречу с Никулиным после того, как они с мужем ушли от Эша к себе. Похоже, Росс успел все обдумать и сделать выводы.

– Вот-вот, и не забывай об этом, – сказала агент Риордан делано командным голосом.

Рядом никого не было. Она прижалась к Мердоку, и их губы слились в коротком поцелуе. Затем Росс постучал в дверь кабинета «большого босса».

– Войдите.

Миллард сидел за письменным столом. Его седые волосы были растрёпаны, он, похоже, не причёсывал их, а просто пригладил руками.

– Что-то случилось? – спросил Мердок, когда они с женой подошли и сели в низкие слишком мягкие кресла, стоявшие перед столом.

– Очень много разного, – отозвался Миллард с кривой усмешкой. – Но это – моя головная боль. Я позвал вас двоих, чтобы все обсудить в последний раз. Понимаю, дело зашло уже слишком далеко, и я не знаю, как выкручиваться, если возникнут проблемы, но должен поговорить с вами – хотя бы для того, чтобы облегчить душу.

– Мы здесь, – не без опаски проговорила Эвелин.

– Если все дело в этих русских… – начал Росс.

– Нет, – вздохнул хозяин кабинета и переложил с места на место пару листков бумаги, даже не взглянув на них. Он откинулся на спинку стула и продолжил; – я помню о том, что мы почти насильно заставили вас участвовать в этой миссии, но только потому, что там отчаянно нужны именно вы двое. Вы оба в прекрасной физической форме: медики дали вам «зелёный свет» после повышения, полученного по возвращении с Доминиона. Но некоторые наши сотрудники, чья работа заключается в том, чтобы следить за подобными вещами, уверены: супружеские пары лучше не меньше года держать на Земле – как говорится, при штабе, до тех пор, пока они не почувствуют – их отношения достаточно крепки и выдержат напряжение работы в поле. А у вас даже медовый месяц не успел закончиться. Что вы думаете о необходимости вот так, впопыхах, отправляться на задание?

Эвелин так удивилась, что не сразу нашлась с ответом.

– Вы спрашиваете, – осторожно поинтересовалась она, – имея в виду возможные трения с кем-то из членов отряда?

Миллард озадаченно взглянул на неё.

– Нет, никого конкретно я не имел в виду. А что, возникла какая-то проблема?

– Нет, – ответил Росс одновременно с женой. – Нет.

Они переглянулись и улыбнулись.

Эвелин поняла, что только они трое в курсе случившегося между ней и Никулиным. Нет, четверо – считая Сабу, но Эвелин не верила, что эфиопка стала бы об этом распространяться. Следовательно, Нельсон действительно задал свой вопрос, так сказать, «в целом».

Пока агент Риордан не была замужем, в рамках деятельности Проекта она, как и все кругом, постоянно была занята чем-то срочным и крайне важным. Даже в этих условиях сотрудники, безусловно, находили возможности для общения, даже образовывали пары. Эвелин тоже время от времени встречалась с мужчинами, бывшими её коллегами по работе в Центре, в те дни, когда служила там, в качестве инструктора рукопашного боя. Какое-то время у неё даже был роман «на стороне», и она не боялась, что её спросят: «Чем ты там занимаешься?» – так как у неё всегда был готов ответ вроде: «Преподаю боевые искусства». Но ни о чем серьёзном с человеком не из Проекта, конечно, не могло быть и речи. Разве могут быть серьёзными отношения с мужчиной, которому тебе придётся соврать, если, лёжа с тобой в постели, он спросит: «Как дела на работе?»

До встречи с Россом ничего серьёзного у Эвелин не было. Их отношения начались на другой планете, вдали от психотерапевтов, психологов и прочего персонала Проекта. Она все сделала по-своему и намеревалась поступать так и дальше. Ей даже в голову не приходило, что относительно таких мероприятий, как заключение браков между агентами, существует официальная политика учреждения.

Риордан посмотрела на мужа и поняла, что он наблюдает за ней.

«Неужели он только теперь задумался о том, что так тревожило меня?» – подумала женщина. У неё больно кольнуло сердце, и захотелось избавить его от этих тревог.

– О, я не вижу никаких проблем, – сказала она с улыбкой, постаравшись придать своему голосу как можно больше уверенности. – Не забывайте, мы провели вместе очень много времени на Доминионе, так что я уверена – мы справимся с совместной оперативной работой.

Мердок откинулся на спинку кресла и рассеянно забарабанил кончиками пальцев по подлокотнику.

– Жена права, – с усмешкой проговорил он. – А если что и случится, я точно знаю: агент Риордан встанет на мою защиту!

Он фыркнул, Миллард расхохотался, Эвелин прыснула.

– Вы уверены? У вас нет никаких сомнений? Потому что мне проще снять вас с задания сейчас и найти каких-нибудь других агентов, чем подвергать вас лишнему риску…

– Нет, – решительно объявил Мердок.

– Нет! – воскликнула Риордан в то же самое мгновение.

Они посмотрели друг на друга и снова рассмеялись.

«Росс больше не волнуется, – подумала Эвелин. – Это то, чего я хотела. А защитить его я и вправду смогу, всерьёз, а не только в шутку».

Дверь, ведущая в кабинет Милларда, распахнулась, и на выходивших оттуда Мердока и его жену чуть не налетел Эш. Супруги улыбались.

– И вас вызывали? – спросил Гордон.

Росс поднял руки вверх.

– С нами все в порядке. Клянусь!

Эвелин засмеялась.

– Шут! – беззлобно проговорила она и вместе с мужем направилась к лифту.

Эш вошёл. Вид у хозяина кабинета был усталый.

– Кейс Ренфри и Михаил Никулин вчера вечером вылетели в Россию с грузом научного оборудования, – сообщил Миллард, не тратя времени на преамбулу. – Ренфри вы некоторое время не видели, так как он интенсивно занимался изучением русского языка. Учитывая его опыт и то, что он побывал вместе с вами на планете йилайлов, русские приветствовали его присоединение к их научной группе.

– Неплохо, – кивнул Гордон.

– Теперь о главном. У нас есть последняя возможность изменить что-то перед вашим отбытием. – Нельсон потёр подбородок. – Не предвидите каких-либо проблем?

– Нет, – ответил Эш. – Кроме обычного набора катаклизмов, которые всегда сопутствуют оперативной работе.

– Я имел в виду сложности с участниками группы, – пояснил Миллард. – Слишком много новых, не встречавшихся ранее особенностей имеет состав этой экспедиции. Такие непредсказуемые сочетания могут принести нам успех, а могут – лишнюю головную боль.

Гордон понимающе кивнул. Новинкой была совместная работа русских и американцев, и не надо было быть психологом, чтобы понять – пройдёт время, прежде чем такие напарники научатся доверять друг другу. Противоречила политике Агентства и отправка на задание новобрачных, и формирование оперативных пар из людей противоположного пола, принадлежащих вдобавок к разным культурам. Но сейчас обстоятельства диктовали необходимость перестройки привычного образа мышления. Вот только…

– Проблемы могут возникнуть между Россом и Никулиным.

– Подозреваю, что полковник Васильева и сама не в восторге от Михаила, – заметил Миллард. – Может быть, именно поэтому он пробыл здесь всего один день.

Эш ждал объяснения, но Нельсон просто пожал плечами.

– Нет, мне никто ничего не говорил. Наверное, какие-то внутренние проблемы. Он очень вспыльчив – это я успел заметить сам. Кроме того, факт остаётся фактом: агентурная база русских настолько мала, что они вынуждены по многу лет работать в тесном контакте.

Гордон кивнул.

– Их мало из-за успешных атак чужаков. Видимо, психика выживших несколько пострадала.

– Полковник говорит, что у многих русских агентов состояние, которое она именует «привычной усталостью», но что поделать? Они не сумеют нанять новых агентов, пока не продемонстрируют правительству положительные результаты. Поэтому они мирятся с проблемами, которые мы решаем путём кадровых перестановок и, когда это необходимо, длительных отпусков. Перейдём, впрочем, от общего к частному. Васильева полагает, что у Никулина были отношения с женщиной из пропавшего отряда; сейчас у него роман с одной из тех дам, которые полетят с вами. Он, судя по его досье, бабник, этот Никулин. За ним придётся приглядывать…

Эш понимающе кивнул, взял у шефа папку и, быстро пробежав глазами её содержимое, поднял глаза.

– Надо. Иначе Росс разберётся с ним по-своему. Я все понял.

– Теперь вернёмся к нашим собственным проблемам, – сказал Миллард. – Как у вас с Сабой складываются отношения?

Он слегка прищурился.

Гордон на миг представил себе эту высокую эффектную женщину.

– Профессор Мариам очень похожа на меня, – медленно проговорил он. – Работа превыше всего.

– Вот и славно. Я не рассчитываю, что вы с ней станете закадычными друзьями, но мне нужно, чтобы вы слаженно работали в паре. Вам, вероятно, придётся рисковать жизнью, поэтому вы должны научиться рассчитывать друг на друга.

– Думаю, я смогу на неё рассчитывать, – убеждённо выговорил Эш. – И постараюсь вести себя так, чтобы мой напарник мне доверяла.

– Это все, о чем я могу просить, – сказал Миллард. – Ещё что-нибудь?

Эш медленно покачал головой. Остальное не нуждалось в обсуждении – он сам должен был решать все проблемы по мере их возникновения.

– Сейчас ко мне зайдёт полковник Васильева. По окончании нашей беседы, если не будет никаких сложностей, мы начнём обратный отсчёт до старта.

Эш отдал Нельсону досье Никулина и встал.

– Если так, то я пойду, ещё поработаю.

Он вышел и встретил около лифта седоволосую русскую женщину, любезно поздоровавшуюся с ним. Она прошла к кабинету Милларда.

Эш услышал, как за полковником закрылась дверь. Кабина лифта открылась, но он помедлил, прижал ладонь к стене и оглянулся по сторонам.

Тишина.

«Очень скоро я окажусь на борту корабля в компании с русскими, один из которых – Михаил Петрович Никулин, в жуткие старые времена бывший главной головной болью американских агентов времени. В придачу к нему тем же бортом полетит парочка новобрачных и напарница, которая опасается меня не меньше, чем я её. Мне предстоит руководить этим отрядом, отправляющимся в прошлое планеты, не имеющей никакого отношения к истории человечества».

Гордон сказал Милларду, что никаких проблем нет, и это была ложь, но он сам себе дал обещание, что все проблемы решит, и это была правда. Многие сложности, связанные со временем, обеспечением, языковыми барьерами и тому подобным, действительно можно было решить. Психологическими же трудностями можно было попросту пренебречь, пока они не влияли на эффективность работы, так как на карту были поставлены жизни людей.

Более всего, впрочем, мучила археолога совсем другая правда и состояла она в том, что теперь, когда его лучший друг женился, Эш чувствовал себя, как никогда, одиноким.