Текст книги "Торговцы во времени"

Глава четвертая

И вот Росс снова сидит, ожидая, как другие решат его судьбу. Внешне он был так же спокоен, как и в кабинете судьи Роула, но на самом деле изводился от страха. Там, в пустыне полярной ночи, у него не было шанса спастись. В попытке уйти от встречи с друзьями Курта Росс напоролся прямо на поисковую группу с базы. Ему довелось увидеть в действии ту механическую ищейку, которую, по словам Курта, пускают по следу беглецов, устройство, которое будет охотиться за ними, пока его металл не проржавеет. И хотя хваленый иммунитет Курта к этому охотнику оказался не так уж хорош, как он полагал, все же он помог им на начальном этапе.

Росс не знал, насколько ему поможет то, что он возвращался и вез Курта как пленника. Часы ожидания тянулись медленно и он уже начал думать, что это практически неважно. На стене его камеры не было часов; но времени, чтобы подумать, хватало, даже с избытком – и ничего приятного для размышления.

Но из этой арктической экспедиции он извлек один важный урок. Келгариес и прочие на базе оказались самыми серьезными противниками из всех, кого он когда-либо встречал: даже в том, что касалось удачи, и в том, что касалось оборудования, перевес был явно на их стороне. Теперь Росс убедился, что сбежать с базы невозможно. Подготовка, которую провел Курт, произвела на него сильное впечатление; он знал, что кое-что из этого ему самому никогда бы не сделать. И не сомневался, что Курт прибыл сюда с самыми хитроумными приспособлениями, какие только были у русских.

По крайней мере, русских, когда они прибыли в условленное место, встретили не очень-то вежливо. Келгариес выслушал Росса и выслал команду. Не успела группа с Россом прибыть на базу, как арктическую ночь взорвали выстрелы. И когда Курт, который к тому времени уже пришел в себя, понял, что это значит, он единственный раз проявил хоть какие-то чувства.

Дверь в камеру Росса щелкнула, и он мгновенно поставил ноги на пол и сел прямо, чтобы лицом к лицу встретить свое будущее. В этот раз он даже не пытался сыграть какую-нибудь роль. Он ни капли не сожалел, что пытался бежать. Будь Курт откровенным, они разыграли бы отличную партию. А то, что вышло, – просто несчастливая случайность.

Вошли Келгариес и Эш, и при виде Эша Росс чуточку успокоился. Для оглашения приговора мог прийти и сам майор; он не взял бы с собой Эша, если бы приговор был слишком суровым.

– Неважно ты здесь начал, Мердок. – Майор присел на край полки, которая служила заодно и столом. – Но у тебя будет второй шанс, так что, считай, тебе повезло. Мы знаем, что ты не шпион наших врагов, это и спасло твою шкуру. Есть что сказать?

– Нет, сэр. – Говоря «сэр», Росс не старался быть любезным: когда он отвечал Келгариесу, это слово проскакивало само собой.

– А вопросы есть?

Росс не стал скрывать.

– Множество.

– Так почему не спрашиваешь?

Росс неловко улыбнулся; в эти минуты лицо его казалось усталым и сильно постаревшим по сравнению с застенчивой мальчишеской улыбкой, которую он использовал, притворяясь робким.

– Мудрый человек не выставляет напоказ своего незнания. Он смотрит в оба, слушает и лишний раз не раскрывает рта…

– А в результате сваливает, не подумав… – добавил майор. – Не думаю, чтобы тебе сильно понравилось общество тех, кто платил Курту.

– Я не знал о них – пока не ушел отсюда.

– Да, а когда узнал правду, то принял меры. Почему? – В первый раз в голосе майора проскользнул намек на чувство.

– Потому что не люблю чужих подстав.

– Только это и спасло твою шкуру, Мердок. Однако переступи черту еще раз, и тебе уже ничто не поможет. Но пока мы не будем брать это в голову, тем более что ты задашь сейчас кое-какие из своих вопросов.

– Сколько правды в том, чем Курт меня пичкал? – выпалил Росс. – В смысле, все эти перемещения во времени?

– Все правда. – Майор сказал это до того тихо, что не оставалось никаких сомнений – так оно и есть.

– Но почему?.. как?..

– Ты нас прижал, Мердок. Из-за твоей небольшой вылазки придется рассказать тебе больше, чем мы рассказываем кому бы то ни было до последнего инструктажа. Так что слушай и забудь все, кроме того, что касается текущей работы.

Как только на обломках Советского Союза возникла Великая Россия и начала побеждать своих соседей, возможность совместных космических экспедиций отпала. Но и новая космическая гонка не началась. Однако вовсе не потому, что мы сами посылали людей на Луну, – голос майора напрягся. – За многие годы русские так и не попытались сделать это. Так почему же им не хотелось занять «высоты»?

Росс озадаченно смотрел на него. Означало ли «высокое положение» космос?

– Научные открытия происходят не вдруг. И по этапам, которые они проходят, другой ученый может их отследить. Но представь, что ты столкнулся с результатом, полученным явно без предварительной подготовки. Как по-твоему, что бы это значило?

Росс уставился на майора. Хотя он не видел особой связи между сказанным и прыжками во времени, он чувствовал, что Келгариес ждет серьезного ответа и этот ответ создаст определенное мнение о нем.

– Либо эти этапы хорошо скрывали, – медленно сказал он, – либо результата добился вовсе не тот, кто говорит, что получил его.

В первый раз майор отнесся к нему с одобрением.

– Предположим, это открытие для тебя жизненно важно – что бы ты сделал?

– Постарался бы отыскать источник!

– Вот! За последние пять лет наши «друзья» по ту сторону сделали три таких открытия. Одно нам удалось отследить, продублировать и использовать, с небольшими усовершенствованиями с нашей стороны. В двух других мы так и не смогли разобраться, хотя они связаны с первым. Сейчас мы пытаемся решить эту проблему, и времени у нас в обрез. Так или иначе, хотя у русских уже есть сверхмощное устройство, по какой-то причине они еще не могут его использовать. Иногда все работает, а иногда бывают сбои. Все указывает на то, что сейчас русские проводят эксперименты с открытиями, которые, собственно говоря, не совсем их.

– Где же они их взяли? Из другого мира? – У Росса разыгралось воображение. Держат ли успешные космические полеты в секрете? Были ли контакты с другими разумными существами?

– Да, в какой-то мере это другой мир – мир времени, а не пространства. Семь лет назад к нам попал человек из Москвы. Он практически умирал, но прожил достаточно, чтобы наговорить на пленку изумительные данные, до того безумные, что мы чуть не отбросили их как бредовые. Но не решались пройти мимо любого намека, полученного с другой стороны. Поэтому запись передали ученым, и те доказали, что в ней была доля правды.

О путешествиях во времени писали книги; обсуждали, возможны ли они. И вдруг мы выясняем, что у русских это уже работает…

– Вы хотите сказать, они ездят в будущее и привозят оттуда машины, чтобы применять сейчас?

Майор покачал головой.

– Не в будущее, а в прошлое.

Это что, тонкий юмор? Росс с неожиданной злостью возразил:

– Знаете, я, конечно, человек темный, но знаю, что чем дальше в прошлое отправляешься, тем проще устроены вещи. Мы ездим на машинах, еще сто лет назад ездили на лошадях. У нас ружья, но вернитесь в недалекое прошлое, и вы увидите, что люди там размахивали шпагами и стреляли из лука в других парней – которые даже не носили жестяных доспехов, чтобы их не проткнуло.

– Да те и не помогали, в общем-то, – заметил Эш. – Вспомни про Азенкур, что стрелы сделали с французскими рыцарями в доспехах.

Росс не обратил внимания на то, что его перебили.

– В любом случае, – не сдавался он, – чем дальше в прошлое, тем все проще. Каким образом русские собираются найти в прошлом то, что мы не можем превзойти сегодня?

– Вот это и ставит нас в тупик несколько лет, – заметил в ответ майор. – Только вопрос не в том, как они это находят, а где. Потому что где-то в истории нашего мира они вступили в контакт с цивилизацией, способной производить такие передовые идеи и оружие, что наши эксперты просто сбиты с толку. Нам нужно обнаружить этот источник и либо разработать рудник самим, либо закрыть его. Пока что мы пытаемся его найти.

Росс покачал головой.

– Должно быть, это было очень давно. А те ребята, которые отыскивают гробницы и раскапывают старые города – они не могут хоть как-то помочь? Неужели такая цивилизация не оставила после себя ничего, что можно обнаружить сегодня?

– Это зависит, – заметил Эш, – от типа цивилизации. Египтяне строили из камня, монументально. Они пользовались инструментами и орудиями из меди, бронзы и камня и были достаточно предусмотрительны, чтобы работать в сухом климате, в котором реликты сохраняются хорошо. Исламские города возводились из глиняных кирпичей каменными, медными и бронзовыми инструментами. Их создатели тоже выбрали ту часть мира, в которой климат освежает воспоминания.

Греки строили из камня, писали книги, сохраняли свою историю, чтобы передать ее преемникам, и так же поступали римляне. А по эту сторону океана инки и майя, а до них – неизвестные расы, и ацтеки в Мексике все строили из камня и металла. И металл с камнем выживают. Но что, если еще раньше жили люди, которые использовали пластмассу и хрупкие сплавы, не испытывая желания строить на века, люди, чьи инструменты и вещи не предназначались для долгой службы – возможно, по экономическим причинам? Что они оставили бы нам, учитывая, что, возможно, их и наше время разделил ледниковый период и ледники стерли в пыль то немногое, чем они обладали?

Есть доказательства, что полюса планеты поменялись и что когда-то северный район был почти тропическим. Любая катастрофа, достаточно сильная, чтобы «переключить» полюса планеты, вполне могла смести с лица земли все следы цивилизации, какой бы могущественной она ни была. У нас есть все основания полагать, что такой народ существовал, и мы должны найти его.

– Эш – переубежденный скептик, – обронил майор со своего насеста на полке у стены. – Он археолог, один из твоих открывателей гробниц, и знает, о чем говорит. Мы должны вести поиски во времена более ранние, чем эпоха первых пирамид или первых крестьян, поселившихся у реки Тигр. Но нужно позволить врагу вести нас. И вот здесь-то вступаешь в дело ты.

– Почему я?

– Это вопрос, на который наши психологи все еще пытаются ответить, мой юный друг. По-видимому, большинство задействованных в этом проекте людей разных национальностей слишком цивилизовались. Их реакция на определенный набор обстоятельств стала столь устоявшейся, что они не могут отойти от этого стереотипа, а если личная опасность вынуждает их менять шаблон поведения, это так выбивает их из колеи, что они теряют способность действовать в полную силу. Научи человека убивать, как на войне, и потом тебе придется переучивать его.

Но в ходе войн выработался и другой тип. Это прирожденный боец, секретный агент, своего рода пушечное мясо, человек, который живет в боях. Их немного, и они – мощное оружие. В мирное время такое особенное сочетание эмоций, духа и умений становится угрозой тому самому обществу, которое оно старалось сохранить во время войны. В мирной обстановке такой человек становится преступником или просто не может приспособиться к жизни.

Люди, которых мы здесь отправляем исследовать прошлое, не только обучены наилучшим образом, они все люди того типа, который когда-то был обозначен как «пионеры». История, убедившись, что такой человек ныне мертв, рассказывает о нем в сентиментальном ключе, но в настоящем уживаться с ним довольно трудно. Нужные нам агенты для путешествий во времени не приспособлены к современному миру, поскольку унаследовали свои способности не вовремя. Они должны быть довольно молодыми и обладать определенным интеллектуальным уровнем, чтобы выдержать суровое обучение и адаптироваться, а потом им придется сдать экзамен. Понятно?

Росс кивнул.

– Вам нужны плуты, потому что они плуты?

– Нет, не потому что они плуты, а потому что оказались не в своем времени и не на своем месте. Я тебя умоляю, Мердок, только не думай, что у нас тут карательное учреждение. Мы бы не завербовали тебя, если бы ты не подошел по результатам проверок. Человек, которого в его времени могут заклеймить как убийцу, в другую эпоху способен вознестись до героя; это крайний пример, но так оно и есть. После обучения у нас человек не только получает возможность выжить в той эпохе, куда мы его посылаем, но и сойти за рожденного в этом времени…

– А как же Гарди?

Майор уставился в пустоту.

– Невозможно всегда делать все идеально. Мы никогда не утверждали, что у нас не бывает неудач или опасностей. Мы сталкиваемся и с людьми из других времен, и, если нам везет и мы идем по горячему следу, с русскими. Они подозревают, что мы что-то вынюхиваем. Им удалось внедрить к нам Курта Фогеля. У него были почти безупречные легенда и подготовка. Но ты раскрыл его, Мердок. Ты подходишь нам по результатам тестов, и тебе дадут возможность сказать «да» или «нет» перед первым заданием. Если скажешь «нет» и откажешься от работы, тебе придется стать изгнанником и осесть здесь. Никто из прошедших нашу подготовку не возвращается к нормальной жизни; слишком велики шансы, что его захватят и допросят противники.

– Всю жизнь?

Майор пожал плечами.

– Ну… операция может оказаться долгосрочной. Мы надеемся, что будет иначе, но пока ничего нельзя сказать. Ты будешь в изгнании, пока мы либо не найдем то, что нам нужно, либо не провалим операцию окончательно. Обдумай это. И дай знать, что ты решил, когда придет время. А пока что ты в одной команде с Эшем, который будет следить за тем, как ты проходишь обучение.

Проглотить такой большой кусок было трудновато, но Росс справился – и обнаружил, что в силах его переварить. Обучение открывало ему целый новый мир. Постигнуть дзюдо и борьбу оказалось довольно просто, и он по-настоящему наслаждался тренировками. А вот долгие часы обучения стрельбе из лука, строгие инструкции по владению бронзовым кинжалом с длинным клинком давались труднее. Осваивать один новый язык и вслед за ним другой, напряженно заучивать обычаи незнакомых обществ, затверживая строгие табу и этические нормы, было очень трудно. Росс учился делать записи узлами на кожаных ремнях; его посвятили в искусство примитивной торговли и заключения сделок. Он начал понимать ценность крестообразного латунного слитка в сравнении с ниткой янтарных бус и несколькими хорошо обработанными белыми мехами. Он теперь понимал, почему во время памятного первого знакомства с целями Операционного Ретрограда ему показали торговый караван.

За время обучения его отношение к Эшу изменилось. Нельзя тесно сотрудничать с человеком и дуться на него; ты или однозначно с ним не сходишься, или начинаешь приспосабливаться. Из благоговения Росса перед необъятными практическими знаниями Эша, которые тот свободно предлагал к услугам его необразованного невежества, выросло уважение, которое могло бы стать дружбой, если бы Эш хоть изредка отводил в сторону свой щит безликой деловитости. Росс не старался сломать барьер между ними, главным образом поскольку, по его твердому убеждению, причиной тому был тот факт, что он – «доброволец». Это пробуждало в Россе странное новое чувство, анализировать которое он избегал. В его досье всегда отмечали своего рода гордость; теперь ему иногда хотелось, чтобы все обстояло несколько иначе.

Люди приходили и уходили. Ходаки с напарником исчезли, так же как и Янсен с Ван Вийком. Один затерянный временной след в этом подпольном заповеднике, который был базой. Росс со временем выяснил, что учреждение целиком занимало большой остров под внешней коркой льда и снега. Здесь были лаборатории, хорошо оборудованный госпиталь, оружейные, где хранилось оружие, которое обычно можно встретить только в музеях, хотя здесь оно выглядело совсем не старым и готовым к использованию. Библиотеки с километрами аудиозаписей и фильмов. Росс понимал не все из того, что видел и слышал, но впитывал все, что мог, и раз или два, уже засыпая ночью, думал о себе как о губке, которая уже практически достигла предела поглощения.

Он научился непринужденно носить такую тунику-килт, какую видел на человеке, убившем волка; с привычной уверенностью бриться листообразной бронзовой бритвой; есть странную пищу, когда распробовал ее вкус. Время, отведенное для выполнения заданий, он тратил с двойной пользой: слушая аудиозаписи, лежал под солнечными лампами, и постепенно его кожа приняла смуглый оттенок, почти как у Эша. И почти всякий раз это сопровождалось разговором, который следовало послушать, – важным разговором, который Росс боялся пропустить.

– Бронза, – как-то раз сказал Эш, взвешивая в руке кинжал. Рукоятка, сделанная из темного рога, украшенного изысканным узором из маленьких золотых бляшек, отсвечивала почти так же ярко, как само лезвие. – А ты знаешь, Мердок, что бронза бывает крепче стали? И что если бы не железо, которого было намного больше и которое намного податливей в обработке, мы, возможно, так и не вышли бы из бронзового века? Железо дешевле, и его легче добывать, а когда первый кузнец научился обрабатывать его, пришел конец одному образу жизни и зародился другой.

Да, для нас здесь бронза важна, как и люди, которые ее обрабатывали. В старые времена кузница была священной. Мы знаем, что у этого ремесла, которое не признавало границ местностей, племен и наций, был свой секрет. Кузнецу были рады в любой деревне, его личность была неприкосновенна на любой дороге, дороги же находились под защитой богов; для всех путников на них царил мир. Земля тогда была просторна – и пуста. Малочисленные племена были невелики; для охотника, крестьянина, торговца места хватало. Жизнь была не столько борьбой человека с человеком, сколько борьбой человека с природой.

– И никаких войн? – спросил Росс. – К чему же тогда учиться стрелять из лука и владеть кинжалом?

– Ну, мелкие войны были, разногласия между родовыми кланами или племенами. А что касается лука – в лесах водились чудовищные звери: гигантские волки, кабаны…

– Пещерные медведи?

Эш терпеливо-устало вздохнул.

– Пойми, Мердок, история намного длиннее, чем ты, похоже, думаешь. Пещерные медведи и использование бронзового оружия не совпадают по времени. Нет, тебе нужно вернуться еще, наверное, на несколько тысяч лет назад, и тогда ты будешь охотиться на своего медведя – копьем с каменным наконечником, если, конечно, ты такой дурак, что пойдешь на это.

– Или возьму с собой винтовку. – Росс сделал предложение, которое уже какое-то время вертелось у него на языке.

Эш посмотрел неприязненно; Росс знал его достаточно хорошо, чтобы понять – он действительно недоволен.

– Вот именно этого ты и не сделаешь, Мердок. Только не с этой базы, как тебе уже хорошо известно. Отсюда не берут оружие, не предназначенное для той эпохи, в которую отправляются лгать. И точно так же на задании запрещается впутываться в любые операции, способные повлиять на ход истории.

Росс задумчиво поглаживал лезвие, которое держал в руках.

– А если бы кто-нибудь нарушил это правило?

Эш отложил в сторону кинжал, с которым он играл.

– Мы не знаем – просто не знаем. Пока что мы действовали на окраинных территориях, стараясь держаться подальше от любого района, историю которого можно точно отследить. Может, когда-нибудь… – Он невидящим взглядом смотрел на стену с полками для оружия. – Может, когда-нибудь мы получим возможность стоять и смотреть на воздвижение пирамид, станем свидетелями шествия армий Александра Македонского… Но не сейчас. Мы избегаем вмешательства в ход истории, и русские наверняка поступают так же. Это старая проблема, возникшая вместе с атомными бомбами. Никто не хочет нарушить равновесие и отвечать за последствия. Найди мы их аванпост – мы сразу же убрали бы всех наших людей с заданий.

– А почему все так уверены, что у русских где-то есть аванпост? Может, они работают на базе, сэр?

– В принципе могут, но почему-то так не делают. Насколько мы знаем, это достоверная информация. – Эш вяло улыбнулся. – Нет, источник намного дальше в прошлом, чем их пост, лежащий на середине пути. Если мы узнаем где, мы их выследим. Поэтому мы внедряем людей в самые вероятные эры и надеемся на лучшее. У тебя тут хорошее оружие, Мердок. Ты хотел бы поносить его не для красоты?

Тон, каким был задан этот вопрос, привлек внимание Росса. Его серые глаза встретились с голубыми. Вот оно – наконец.

– Так сразу?

Эш схватил ремень из бронзовых пластин, стянутый цепями – такой же, какой Росс видел на человеке, убившем волка, – и протянул его молодому человеку.

– У тебя пробное задание в одном из времен – завтра.

Росс втянул побольше воздуха.

– Где – в каком времени?

– На острове, который позднее станет Великобританией. В каком времени? Примерно за 2000 лет до нашей эры. Народы культуры колоколовидных кубков как раз начинали основывать там поселения. Тебе предстоит выпускной экзамен, Мердок.

Росс перестал поглаживать клинок и вложил его в деревянные ножны на поясе.

– Если ты говоришь, что у меня получится, я готов рискнуть.

Он поймал взгляд, брошенный на него Эшем, но не разобрался, что он означал. Досаду? Нетерпение? Он все еще раздумывал над этим, когда Гордон вдруг вышел и оставил его одного.