Текст книги "Торговцы во времени"

Глава пятая

Росс согласился, но его вовсе не сразу отправили в раннюю Британию. «Завтра» Эша на деле оказалось «через несколько дней». Росс отправлялся с легендой торговца кубками, и эксперты снова и снова проверяли его перевоплощение, уточняя правильность каждой детали и убеждаясь, что ни подозрения кого-нибудь из племени, ни ошибка Росса не выдадут его.

Люди кубков прекрасно подходили для проникновения в глубину времен. Они не были сплоченным племенем; с подозрением относились к незнакомцам и бдительно – к любому отклонению от нормы, что было естественно для нации с довольно развитым самосознанием. Жили они торговлей, оставив современности следы своего далеко простиравшегося влияния – кубки, найденные в могилах, разбросанных небольшими группами от берегов Рейна до Британии.

Своей безопасностью они были обязаны не только неприкосновенности торговых путей, но и тому, что народы культуры кубков были непревзойденными стрелками из лука. Кочевники, они заполоняли новые земли, чтобы основать там поселения, миролюбиво уживаясь среди народов с совершенно иными обычаями – крестьян с полей, коневодов, рыбаков с побережья.

Росс с Эшем прошли последнюю проверку. Волосы у них отросли еще не настолько, чтобы их заплетать, но были уже достаточно длинными, и их приходилось откидывать назад с лица и перехватывать кожаной повязкой. Туники-юбки из грубого материала, сшитые по образцам, привезенным из прошлого, сидели плохо и не отличались удобством. Но мастерство, с каким были сделаны их бронзовые ремни со звеньями и украшениями, блестящие налучники, пристегнутые к запястьям, и сами луки, граничило с искусством. У Эша был синий, с округленными полами, плащ главного торговца и дорогое ожерелье из отполированных зубов волка и янтарных бусинок. Росс занимал более скромное положение в племени, о чем свидетельствовал не только его красно-коричневый плащ, но и то, что все его украшения состояли из медного браслета и фибулы с агатом.

Он понятия не имел ни как происходило перемещение во времени, ни как шагнуть из полярной зоны Западного полушария на Британские острова, лежащие намного восточнее. Выяснилось, что это не так-то просто.

Само перемещение оказалось несложным, хотя и неприятным. Понадобилось пройти по короткому коридору и стоять на плоской плите, пока сгущающийся там свет клубился плотной пеленой, отгораживая стоящего от стен и пола. Россу страшно не хватало воздуха; его будто бы откачивали из легких. Он пережил мгновение мучительной тошноты, такого чувства, будто затерялся в небытии. Затем снова вдохнул и взглянул через подцвеченную стену света туда, где его ждал Эш.

Насколько быстрым и легким было перемещение во времени, настолько тяжелым стало путешествие в Британию. По соображениям секретности следовало использовать только один перевалочный пункт. Оттуда участники операции быстро и тайно перемещались к своим пунктам назначения. Росса, усвоившего строгий запрет на вывоз предметов из одной эпохи в другую, ужасно интересовало, как осуществить такую переброску. В конце концов, не будут же они тратить месяцы или даже годы, переправляясь через моря на другие континенты.

Ответ был изобретателен и оригинален. Через три дня после того как Росс и Эш ступили на аванпост, за временной барьер, они раскачивались на округлой спине кита.

Этот кит ввел бы в заблуждение любого, не опробовавшего его кожу гарпуном, но китоловы с гарпунами столь острыми, чтобы навредить подобному чудищу, были достоянием далекого будущего.

Эш спустил лодку на воду, Росс, придерживаясь за замаскированную подводную лодку, забрался в это утлое суденышко и его спутник присоединился к нему. День выдался туманный; моросило, и берег, к которому они направлялись, казался тонкой едва видимой линией за водой. По спине у Росса побежали мурашки, и не только от холода; Росс погрузил в воду весло и помог Эшу направить их странное судно к тающей полоске земли.

Рассвет пришел мглистый, небо слегка посветлело, но моросить не перестало. На берегу среди раздетых зимой деревьев виднелись зеленые участки, но встречавшая их местность производила впечатление дикой и пустынной. Из инструктажа Росс знал, что эта Британия еще скудно населена. За первой волной охотников и рыбаков, которые основывали поселения, последовали другие, строившие массивные мавзолеи и исповедовавшие развитую религию. Маленькие поселения-крепости, связанные друг с другом тропинками, ведущими от холма к холму, были «заводами», производившими в основном кремневые орудия и инструменты, очагами бурно развивающейся промышленности, пока еще не вытесненной металлом, который завозили купцы народов культуры кубков. Бронза была еще столь редкой и дорогой, что только вождь деревни мог надеяться заполучить в собственность какой-нибудь длинный кинжал. Даже наконечники стрел в колчане Росса были кремневыми.

Они причалили к берегу, загнали лодку в небольшой заливчик и скрыли за камнями и кустарником. Затем Эш пристально осмотрел местность в поисках ориентира.

– В глубь страны отсюда… – Эш перешел на язык людей кубков, и Росс понял, что с этой минуты должен не только жить, но и думать как торговец. Все другие воспоминания надлежало похоронить под ложными, заученными; ему следует интересоваться текущим курсом обмена и возможностью получить прибыль. Они с Эшем направлялись к аванпосту Гог, где успешно играл свою роль первый напарник Эша, отважный Сэнфорд.

Дождь превратил их плащи в промокшее бремя, хитро заплетенные волосы – в шапки, хлюпал в кожаных сапогах. И все же Эш непреклонно продвигался вперед с уверенностью человека, идущего по меченому следу. Его уверенность была вознаграждена через первые полмили, когда они набрели на одну из тропинок, такую утоптанную, что становилось понятно – ходили по ней часто.

Здесь Эш повернул на восток, перейдя почти на бег, меряя землю большими шагами. Мир на дороге сохранялся – по крайней мере днем. Ночью же только самые отчаянные изгои осмелились бы бросить вызов злым духам, скитающимся в темноте.

Следуя за своим проводником, вдыхая непривычный запах влажного кустарника, деревьев и сырой земли, сопоставляя в уме то, чему его учили, и что он сейчас видел воочию, Росс начал осмысливать практические знания, полученные на базе, и те наконец превратились в стройную систему.

Их путь пролегал по небольшому холму, и переменившейся ветер донес до идущих кисловатый запах, заслонивший все прочие запахи. Эш остановился так резко, что Росс едва не натолкнулся на него. Он был встревожен поведением старшего товарища.

Что-то сгорело! Росс набрал полную грудь воздуха и сразу пожалел об этом. Пахло деревом – горелым деревом – и еще чем-то. Подобная ситуация не была нормальной, и Росс не удивился, когда Эш растаял в кустарнике, в укрытии.

Они продвигались осторожно, иногда проползая на животе через сырые кучи мертвой травы, старательно используя любое укрытие. На вершине холма они припали к земле, и Эш раздвинул колючие вечнозеленые кусты, чтобы сделать смотровое окошко.

Выжженный огнем участок, простирался от подошвы холма до противоположной стороны долины. Обуглившиеся столбы стояли как редкие зубы в оскале черепа, указывая на то, что здесь когда-то высилась укрепленная стена поселения. Но единственное, что они охраняли сейчас, это пустошь, от которой исходило невыносимое зловоние.

– Наш пост? – шепотом спросил Росс.

Эш кивнул. Он изучал открывшуюся им картину с пристальным вниманием, которое, знал Росс, запечатляет в памяти каждую важную подробность. То, что место сожжено целенаправленно, делалось ясно с первого взгляда. Но почему и кем? Это был вопрос, жизненно важный для двоих, притаившихся в кустарнике.

Чтобы пересечь долину, у них ушел почти час – час поисков, укрытий, розысков. Они обошли вокруг уничтоженного поста, и теперь Эш стоял в тени деревьев, обтирая грязь с ладоней и хмуро глядя на обуглившиеся столбы.

– Их не штурмовали. А если и штурмовали, то нападавшие потом замели следы, – отважился заметить Росс.

Его старший напарник покачал головой.

– Местные не стали бы путать след, если бы победили. Нет, это было необычное нападение. Нет следов атаки и ухода военного отряда.

– Тогда что? – жестко спросил Росс.

– Возможно, молния… лучше бы так. Или… – Голубые глаза Эша были такими же холодными и гнетущими, как окружающий пейзаж.

– Или… – осмелился подсказать Росс.

– Или неудачный контакт с русскими.

Рука Росса инстинктивно потянулась к кинжалу на поясе. Но что толку от кинжала в такой неравной схватке, как эта! Их было всего двое в тонкой паутине людей, растянутой сквозь столетия с приказом разыскать то, что не совсем вписывалось в прошлое как таковое: обнаружить врага, где бы он ни находился – в истории или древних первобытных временах. Неужели ли русские тоже вели поиски, и означало ли это первое поражение их победу?

Доказательства появились у торговцев во времени, когда они наконец отважились войти туда, где когда-то было сердце Аванпоста Гог. Росс, как бы он ни был неопытен в подобных делах, безошибочно распознал признаки взрыва. На верхушке холма темнела воронка. Эш стоял рядом с ней, взирая на разбросанные вокруг обломки – обугленное дерево, почерневшие камни.

– Русские?

– Должно быть. Разрушения от взрыва.

Было очевидно, что аванпост Гог не мог сообщить о бедствии. Нападение уничтожило их связь с постом на этом временном уровне; скрытая портативная радиостанция погибла при взрыве.

– Одиннадцать. – Эш барабанил пальцами по пряжке своего широкого ремня. – Нам надо продержаться около десяти дней, – добавил он. – И кажется, мы можем потратить их с большей пользой, чем просто узнать, что чувствуешь, прогуливаясь примерно за четыре тысячи лет до своего рождения. Если получится, надо выяснить, что здесь случилось и почему.

Росс взглянул на развалины.

– Копнем? – спросил он.

– Вообще копнуть стоит.

И они начали копать. Наконец, черные от угольной пыли, удрученные свидетельствами смерти, на которые наткнулись, они рухнули на самое чистое место, какое удалось найти.

– Должно быть, русские напали ночью, – задумчиво сказал Эш. – Только ночью здесь собирались все. Мы не доверяем ночам, кишащим призраками, наши агенты не изменяют местным обычаям. Ночью всех людей поста можно было уничтожить одной бомбой.

Все остальные здесь, кроме двоих, действительно были торговцами кубками, включая женщин и детей. Больших постов люди кубков не строили, а этот был даже меньше обычного. Нападавшие стерли с лица земли двадцать человек – восемнадцать из них стали невинными жертвами.

– Давно? – Росса это действительно интересовало.

– Дня два назад. Нападение было внезапным, иначе Сэнди известил бы нас. У него не было ни малейших подозрений; его последние отчеты были вполне стандартными, и значит, если ему сели на хвост – а судя по результатам, так и было – то он не имел об этом даже смутного представления.

– И что же нам теперь делать?

Эш взглянул на него.

– Пора смываться… Нет… – поправился он, – мы остаемся. Пойдем в деревню Нодрена. Мы напуганы, горюем. Мы обнаружили, что наши кровные родственники погибли при странных обстоятельствах. Расспросим того, кто знает меня как обитателя этого поселения.

Так, все в грязи, они устало – эту усталость им не нужно было изображать – шли по тропинке к соседней деревне.

Первой их увидел или, возможно, учуял пес, грубошерстный зверь, скалившийся с волчьей свирепостью. Но он был меньше волка, и между его предостерегающими рыками прорывался лай. Эш извлек спрятанный под плащом лук и держал его наготове.

– Эй, я пришел говорить с Нодреном – Нодреном с Холма!

Собака щелкала клыками и рычала. Эш вытер лицо локтем – этот жест утомленного и павшего духом человека размазал пепел и сажу в ужасающую маску.

– Кто говорит с Нодреном? – Эти несколько слов звучали чуть иначе, но Росс сумел их разобрать.

– Тот, кто охотился и пировал с ним. Тот, кто вложил в его руку дружбу никогда не притупляющегося ножа. Ашша из торговцев.

– Уйди от нас, несчастный. Уйди, тот, за кем охотятся злые духи. – Последние слова прозвучали пронзительным криком.

Эш остался на месте, в упор глядя на кустарник, скрывающий людей племени.

– Кто говорит за Нодрена, но не голосом Нодрена? – вопросил он. – Это спрашивает Ашша. Мы вместе пили кровь и вместе стояли лицом к лицу с яростным белым волком и яростным кабаном. Нодрен не позволяет другим говорить за него, ибо Нодрен мужчина и правитель.

– А ты проклят! – В воздухе просвистел камень. Он попал в лужу и забрызгал грязью сапоги Эша. – Уходи и забирай свое зло с собой.

– Не от руки ли Нодрена и его племени сошел рок на людей моей крови? Не летали ли стрелы войны между поселением торговцев и городом Нодрена? И не оттого ли ты прячешься в тени, чтобы я, Ашша, не мог взглянуть в лицо тому, кто говорит так смело и кидает камни?

– Между нами нет стрел войны, торговцы. Мы не вызываем духов холмов. И ночью с небес не извергается пламя, чтобы с невообразимым громом пожрать поселение. Лургха говорит таким громом; рука Лургхи разит этим пламенем. На тебе гнев Лургхи, торговец. Держись от нас подальше, не то гнев Лургхи падет и на нас.

Лургха – местный бог грозы, вспомнил Росс. Гром и пламя, изошедшее с небес ночью, – бомба! Возможно, из-за характера нападения на пост Эшу ничего не удастся узнать от этих людей. Суеверия не подпустят их ни к месту, где было поселение, ни к самому Эшу как к проклятому и отверженному.

– Если Ашша навлек на себя гнев Лургхи, то неужто Ашша выжил бы и сейчас шел по этой дороге? – Эш проткнул землю острым концом дуги лука. – И все же Ашша идет, и ты видишь его; говорит, и ты слышишь его. Смешно отвечать ему детским лепетом…

– Духи тоже ходят и говорят, несчастный, – возразили из укрытия. – Возможно, ты дух Ашши.

Эш неожиданно прыгнул. В кустах возникла суматоха, и он появился вновь, таща за собой на серый свет дождливого дня вырывавшегося пленника, которого без церемоний швырнул на утоптанную землю дороги.

Это был бородатый человек с густой копной черных волос, стянутых на макушке кожаным шнуром. Его кожаная туника, сейчас сильно смятая, была перехвачена плетеным ремнем с кисточками.

– А, значит это Лал Быстрый Язык так громко говорит со мной о духах и о Гневе Лургхи! – Эш изучал своего пленника. – Ну, Лал, раз уж ты говоришь за Нодрена – что, полагаю, его крайне удивит, – ты расскажешь больше мне об этом Гневе Лургхи с ночных небес и о том, что случилось с Санфрой, который был мне братом, и с остальными моими родственниками. Я Ашша, а ты знаешь о гневе Ашши и о том, как он уничтожил разбойника Кривой Зуб, когда тот пришел со своими плохими людьми. Гнев Лургхи горяч, но горяч и гнев Ашши. – Эш так скривился, что Лал дернулся и отвернулся. Когда человек из племени заговорил, от былых угроз не осталось и следа.

– Ашша знает, я его пес. Так пусть же не направляет на меня ни свой быстрый острый большой нож, ни стрелы из своего молниеносного лука. Ибо это Гнев Лургхи покарал место на холме, сперва по земле ударил гром его кулака, а затем пламя, которое он выдохнул на тех, кого казнил.

– И ты видел это собственными глазами, Лал?

Лохматая голова отчаянно замотала: нет.

– Ашша знает, Лал не правитель, которому позволено глядеть на чудеса могущества Лургхи и не лишиться за это глаз и головы. Сам Нодрен видел это чудо.

– Но если Лургха пришел ночью, когда все спят дома, оставив внешний мир беспокойным духам, то как Нодрен видел его пришествие?

Лал еще теснее припал к земле; его взгляд бегал от кустов, которые обещали свободу, к твердо стоящим на земле сапогам Эша.

– Я не правитель, Ашша. Откуда мне знать, как и почему Нодрен видел сошествие Лургхи?

– Фу! – прошипел из-за кустов, которые окаймляли дорогу, второй голос, женский. – Говори с Ашшей, не кривя душой. Если он дух, он узнает, что ты ему солгал. А если его пощадил Лургха… – Она выразила удивление шумным вздохом.

Побуждаемый ею Лал сдавленно забубнил.

– Говорят, тому, кто видел Гнев Лургхи, нисходящий на инородцев, была весть – чтобы Нодрен и люди Нодрена истинно знали, торговцы прокляты и их следует пронзить копьем, приди они сюда снова.

– Эта весть – как ее получили? Звучал ли голос Лургхи только в ушах Нодрена или шел из чьих-нибудь уст?

– А-а-а! – Лал растянулся на земле, обхватив голову руками.

– Лал дурак и боится собственной тени, когда та прыгает перед ним в солнечный день! – Из кустов выступила молодая женщина, по-видимому занимающая важное положение в племени. Она шла гордой поступью; ее взгляд встретился со взглядом Эша. На ремешке, обвивающем ее шею, висел блестящий диск, другой украшал плетеный ремень на тунике из ткани. Волосы были стянуты в узел и закреплены агатовыми булавками.

– Приветствую Касску, Первую Сеятельницу. – В голосе Эша зазвучали церемонные нотки. – Но зачем Касске прятаться от Ашши?

– На твой холм пришла смерть, Ашша, – презрительно сказала женщина, – и сейчас от тебя пахнет этой смертью – гневом Лургхи. Те, кто спускаются с этого холма, возможно, уже не ходят в своих телах. – Касска быстро коснулась пальцами протянутой ладони Эша и кивнула. – Нет, ты не дух, Ашша, ибо все знают, что дух тверд для глаза, но зыбок на ощупь. Как видно, тебя Лургха все же не сжег.

– Это послание от Лургхи… – подсказал Эш.

– Оно пришло из воздуха, и слышали его не только Нодрен, но и Хангор, Эффар и я сама, Касска. Ибо в ту пору мы стояли у Старого Места… – Она сделала своеобразный жест пальцами правой руки. – Вскоре наступит время сеять, и хотя Лургха посылает солнце и дождь вскормить зерно, все же именно Великая Мать разбрасывает семена. В это время только женщины могут входить во Внутренний Круг. – Она повторила свой жест. – Но когда мы собрались, чтобы принести первую жертву, в воздухе зазвучала музыка, коей мы никогда не слышали, голоса пели точно птицы на незнакомом языке. – На ее лице отразилось благоговение. – После голоса сказали, что Лургху прогневали люди с холма, пришедшие издалека, и что ночью он ниспошлет на них Гнев, и что Нодрен должен быть тому свидетелем, увидеть, что Лургха делает с теми, кого наказывает. Так Нодрен и сделал. И послышался звук…

– Какой звук? – тихо спросил Эш.

– Нодрен сказал, жужжание… и темная тень птицы Лургхи легла между ним и звездами. А затем последовала кара с громом и молниями, и Нодрен бежал, ибо Гнев Лургхи ужасен. Теперь люди шествуют к Месту Поклонения Великой Матери со множеством подношений, прося ее стать между ними и Гневом.

– Ашша благодарит Касску, служанку Великой Матери. Пусть же взрастают посевы и дадут хороший урожай в этом году! – сказал Эш под конец, не обращая внимания на Лала, который все еще лежал ниц на земле.

– Ты уходишь из этих мест, Ашша? – спросила жрица. – Ибо хотя я и стою под защищающей дланью Великой Матери, а потому не боюсь, есть и другие, кто поднимет против тебя копья во славу Лургхи.

– Мы уходим. Еще раз спасибо тебе, Касска.

Он развернулся в ту сторону, откуда они пришли, и Росс зашагал рядом с ним; женщина провожала их взглядом, пока они не исчезли из виду.

Глава шестая

– Эта птица Лургхи, – сказал Росс, когда Касска и Лал уже не могли их видеть, – может, это был самолет?

– Похоже на то, – резко перебил его спутник. – Если русские сработали результативно, а причин подозревать иное нет, бессмысленно идти в город Дорхта или Мунга. Возможно, там уже предали огласке все о Гневе Лургхи – для их блага, не для нашего.

– Мне показалось, Касску не очень-то впечатлило проклятие Лургхи. Не так сильно, как мужчину.

– В этом племени она занимает положение жрицы и служит богине более могущественной и древней, чем Лургха – Матери Земле, Великой Матери, богине плодородия и роста. Люди Нодрена верят, что если Касска не проведет свои таинственные ритуалы и не засеет по весне часть первого поля, то год будет неурожайный. Следовательно, она неприкосновенна и не слишком боится Гнева Лургхи. Эти люди сейчас в процессе перехода от одного культа к другому, но кое-что из верований Касски дотянет ни много ни мало до наших дней, принимая по ходу дела обличье «магии» и тому подобного.

– А племя пойдет за нами?

– Вполне возможно. Только дай этим «правоверным» вдоволь поговорить о священной казни тех, на кого обрушился Гнев Лургхи, и неприятностей не оберешься. Некоторые из них – опытные охотники и следопыты, а русские, возможно, внедрили агента, который доложит о возвращении людей в наше поселение. Сейчас из всех хроноагентов на задании мы самые важные, потому что мы знаем, что русские побывали в этом слое. У них, должно быть, здесь тоже есть большой пост, иначе бы они не смогли выслать в этот рейд самолет. Нельзя построить такое большое средство для путешествий во времени, чтобы перенести значительное количество материи. Все, что мы используем, приходится собирать здесь, а применение машин ограничено той территорией, где их не могут заметить местные жители. К счастью, там, где мы размещаем посты, огромные пространства этого мира еще не освоены и малонаселены. Так что если у русских есть самолет, то его собрали здесь, а значит, где-то здесь у них большой пост. – Снова Эш думал вслух – так же, как тогда, когда толкнул Росса на окраину леса. – Мы с Сэнди прошлой весной неплохо порыскали по этим землям. В полумиле к западу есть пещера; в ней мы и укроемся на ночь.

План Эша легко было бы осуществить, не окажись пещера занята. Они без приключений добрались до углубления, через которое струился слабый ручеек, окаймленный у берегов тонкой корочкой льда. По указанию Эша Росс набрал охапку дров. Он не был лесорубом, но после длительного пребывания под холодным дождем страстно мечтал даже о примитивном приюте в пещере, а посему бросился вперед не раздумывая. Он наступил на полоску скользкой грязи, и та, брызнув, расползлась по его лицу. Послышалось рычание, и на него бросилось нечто белое. Жизнь Россу спас плащ, собравшийся складками вокруг горла и плеч, – клыки поймали только плотную ткань.

Испуганно вскрикнув, Росс откатился насколько мог, избегая второго нападения, торопясь выхватить кинжал из ножен. Вспышка жгучей, раскаленной боли пронзила его руку. У него захватило дух, когда дерущиеся переваливались через его распростертое тело. Он слышал рыки, ворчание; его нещадно пинали и толкали. Затем тела сдвинулись и Росс освободился. Он с трудом поднялся на колени. Недалеко от него борьба еще продолжалась. Он увидел, как Эш размашистым движением оттолкнул от себя огромного белого волка: его ноги сжали круп животного, согнутыми руками он старался ухватить зверя за шею, толкая его вверх и назад; и вдруг поднял кинжал и дважды вонзил его в нависшее тело.

Росс держал оружие наготове. Он пригнулся, выпрямился, и его кинжал вошел точно между тонкими ребрами. Должно быть, кто-то из них попал зверю в сердце. Почти по-человечески вскрикнув, волк судорожно дернулся и застыл. Наступила тишина. Эш присел на корточки рядом с волком, методично вбивая кинжал во влажную землю, чтобы очистить лезвие.

Красная струйка стекала по его бедру там, где нижний край туники-юбки был разодран. Он тяжело дышал, но обычная собранность не изменила ему.

– В это время года они иногда охотятся парами, – заметил он. – Так что держи лук наготове.

Росс натянул тетиву, которую хранил, сберегая от влаги, в передней складке туники, и наложил стрелу, благодарный за преподанные уроки стрельбы, поскольку теперь стал вполне сносным стрелком. Рана на руке жгучей болью протестовала против движения. Он заметил, что Эш даже не пытается встать.

– Сильно? – Росс указал на растущую лужицу крови около бедра Эша.

Эш отвел разорванную тунику и рассмотрел отвратительного вида глубокую рану на внешней стороны бедра. Он зажал ладонью зияющую рану и приказал Россу двигаться вперед.

– Посмотри, свободна ли пещера. Мы не можем ничего делать, пока не узнаем этого.

Росс неохотно пошел вдоль ручейка и обнаружил пещеру, укромное местечко под выступом, защищающим от дождя. Из нее повеяло затхлостью. Он подобрал камень, бросил его в темноту пещеры и подождал. Булыжник грохнул о стену, но других звуков не было. За первым камнем полетел второй, под другим углом, с тем же результатом. Теперь Росс был уверен, что пещера не занята. Попав внутрь и разведя огонь у входа, можно было надеяться, что незваные гости не придут. Слегка приободрившись, он прошелся вверх по течению, а затем вернулся туда, где оставил Эша.

– Самца нет? – спросил тот. – Это самка, щенная. – Он пнул белую волчицу. Рукой он придерживал сложенные у бедра тряпки, его лицо омрачала тень боли.

– По крайне мере в пещере никого. А ну-ка посмотрим. – Росс отложил лук в сторону и опустился на колени, чтобы осмотреть рану Эша. Его собственное ранение было скорее касательным, а эта рваная рана была глубокой и опасной.

– Вторая пластина… ремень… – Выговорил Эш сквозь стиснутые зубы, и Росс со щелчком открыл секретное углубление в бронзовом ремне товарища и извлек маленький сверток. Лицо Эша перекосилось, он проглотил сразу три таблетки. Росс раздавил еще одну таблетку о повязку, и когда последняя обременительная процедура была закончена, Эш расслабился.

– Будем надеяться, поможет, – мрачновато прокомментировал он. – А теперь подойди ко мне, чтобы я мог до тебя дотянуться и посмотреть твою царапину. Укусы животных могут иметь весьма неприятные последствия.

Перевязанный, ощущая во рту горький вкус антибиотика, Росс помог Эшу дохромать до пещеры. Пока он расчищал пол, его старший товарищ ждал снаружи; потом Росс помог Эшу поудобнее устроиться на постели из листьев папоротника. Развели огонь, по которому так тосковал Росс, стащили с себя промокшую одежду и развесили сушить. Росс облепил застреленную им птицу глиной и жарил, упрятав под горячие угли.

Они уже получили на сегодня свою долю неприятностей, думал он, а сейчас в безопасности и у них есть огонь и пища. Рука ныла, стреляя острой болью от пальцев к локтю, когда он ею двигал. Хотя Эш не жаловался, Росс догадался, что тот чувствует себя намного хуже, но мужественно скрывает все признаки приступов боли.

Птицу ели руками. Росс смаковал каждый жирный кусочек и дочиста облизал пальцы после еды. Эш откинулся на импровизированную постель; в отсвете огня его лицо казалось унылым и мрачным.

– Мы в пяти милях от моря. Связаться с базой после уничтожения установки Сэнди мы не можем. Мне нужно отлежаться, я больше не могу рисковать потерей крови. А от тебя мало проку в лесу.

Росс принял такую оценку с непривычной покорностью. Он прекрасно сознавал, что, если бы не Эш, он, а не белый волк лежал бы мертвым в долине. И все же странная застенчивость мешала ему выразить свою благодарность словами. Он мог отблагодарить напарника и облегчить его боль единственным способом: предоставить свои руки, ноги и силу в расположение человека, который знал, что делать и как.

– Нам нужно охотиться, – осмелился сказать он.

– Олень, – перебил Эш. – Но на болоте у устья этого ручья охотиться лучше, чем в местах, удаленных от моря. Если волчица была здесь долго, она уже успела отпугнуть всю дичь. Меня беспокоит не питание…

– Ну да, мы тут застряли, – вставил Росс с некоторым вызовом. – Слушай, я подчиняюсь приказам. Это твоя территория, а я новичок в этой игре. Ты говоришь мне, что делать, и я стараюсь делать это как можно лучше. – Он пристально посмотрел на Эша, но, как обычно, загорелое лицо ничего не выражало.

– Первым делом нужно ободрать волчицу, – отрывисто сказал Эш. – И похорони тушу. Ты бы лучше затащил ее сюда, чтобы разделать. Если самец где-то поблизости, он может напасть на тебя.

Росса изумило, что, по мнению Эша, необходимо было получить шкуру волчицы, но он не задавал вопросов. Свежевание заняло в четыре раза больше времени и было сделано далеко не так аккуратно, как та работа, которую выполнил человек с всклокоченными волосами. Перед тем как закидать камнями труп во временном захоронении, Россу пришлось вымыться в ручье. Когда он вернулся в пещеру со своей кровавой ношей, Эш лежал с закрытыми глазами. Росс с облегчением присел на охапку листьев папоротника, стараясь не замечать пульсирующую в руке боль.

Должно быть, он уснул, потому что когда поднялся, то увидел, что Эш ползет подкинуть дров в гаснущий огонь. Росс, злясь на себя, первым достиг цели.

– Вернись, – сказал он грубо. – Это моя работа. Я не собирался сдаваться.

К его удивлению, Эш не говоря ни слова вернулся на место, оставив Росса сидеть у огня – огня, которому тот очень обрадовался. Особенно через несколько мгновений, когда ветер донес до него вой. Если это был и не самец волчицы, то другой ее родич, который рыскал по верхним пределам маленькой долины.

На следующий день, обеспечив Эша запасом дров, Росс отправился попытать счастья на болоте. Сильный моросящий дождь, который намочил землю днем раньше, прошел, и взору агента предстало чистое яркое утро, хотя порывы ветра были ледяными. Но все же это было хорошее утро: они были живы, он шел на охоту… и Росс пришел в доброе расположение духа.

Он старался использовать все практические знания о лесе, которые получил на базе. Но реальность разительно отличалась от классной комнаты. Ему казалось, что Эш остался бы недоволен им.

Болото представляло собой россыпь луж между рядами облетевших ив и грубыми пучками травы; бугорки более твердой почвы торчали из трясины как островки. Осторожно ступающий Росс обрадовался, заметив над одним из таких бугорков след белого дымка, и увидел черное пятно – возможно, лачугу. Росс никак не мог понять, почему кто-то решил поселиться в таком месте, хотя, возможно, это было лишь временное прибежище какого-нибудь охотника.

Росс увидел и тысячи птиц, жадно клюющих сухие семена болотной травы, ковыряющихся в лужах, и поднявших такой шум, что человек мог сойти с ума.

В то утро у Росса появилась причина гордиться своей меткостью. В колчане у него было, наверное, с полдесятка более легких стрел, специально для охоты на птиц. Вместо тонко расщепленных кремневых наконечников и наконечников с зубцами, которые годились для более крупной дичи, эти стрелы заканчивались острыми как игла, легкими костяными насадками. Буквально за несколько минут Росс уже обзавелся «цепочкой» из связанных за лапки четырех птиц: по первой же тревоге стая поднялась в небо, чтобы опять опуститься только когда опасность миновала.

Потом он набрел на зайца, довольно крупного, который нахально уставился на него из-за пучка травы. Правда, в предсмертных судорогах заяц успел сделать пару прыжков, и Россу пришлось выйти из укрытия, чтобы подобрать тушку. Но он был начеку и встал во весь рост, держа кинжал наготове, чтобы достойно встретить человека, который раздвинул кусты, следя за ним.