Текст книги "Эхо в тумане"

Ариана безуспешно попыталась скрыть свое возбуждение.

– Не хочу отвлекать вас от чего-то…

Он отмахнулся.

– Глупости. Я оставил всю свою работу в Тирехэме. И так как я планирую остаться в Броддингтоне на несколько дней, – сообщил он и низко поклонился, – я полностью в вашем распоряжении.

– О Дастин, мы можем начать прямо сейчас? – Ариана чуть не опрокинула стул в своей рьяной попытке встать.

– Немедленно. – Он искоса посмотрел на нее и усмехнулся. – Если, конечно, вы наелись.

Ариана улыбнулась:

– Кажется, я наелась досыта, благодарю вас.

– Хорошо. Тогда начнем знакомство.

– Принимая во внимание размеры Броддингтона, знакомство с ним, пожалуй, больше напоминает экскурсию, – заметила она, когда они прошли в бильярдную с мраморными колоннами.

– Действительно. – Дастин показал на резной бильярдный стол. – Вы играете?

– Я? – Ариана неуверенно улыбнулась. – Едва ли.

– Наверное, вы предпочитаете бадминтон, – предположил он, приняв ее отрицательный ответ за проявление оскорбленной женской чувствительности. – Теперь этот вид спорта быстро входит в моду и, несомненно, больше нравится дамам.

Ариана, извиняясь, покачала головой.

– Боюсь, мне очень не хватает знаний о спорте. Я играла в теннис раз или два и, конечно, езжу верхом, но… – Она пожала плечами с небрежной покорностью. – Большую часть времени я проводила в одиночестве, и учить меня было некому. Однако я никогда не чувствую себя одинокой – со мной мои цветы и животные.

– Я научу вас.

Она моргнула:

– Вы?

– Скажите, что вы предпочитаете, – подтвердил Дастин, усмехнувшись при виде ее удивления. – Давайте подумаем… – Он начал считать по пальцам. – Бадминтон, бильярд, теннис, парусный спорт… – Он с заговорщическим видом нагнулся в ней. – Покер…

– Покер? – Теперь она по-настоящему казалась шокированной.

– Королева Виктория играет, – соблазнял он. Глаза ее блеснули.

– Играет? Сейчас? Хорошо, тогда и я буду.

– Решено, – щелкнув пальцами, подытожил Дастин. Его заразительный энтузиазм заставил Ариану осмелеть.

– И Дастин?

– Х-м-м-м?

– Игра, в которую я всегда хотела научиться играть, – крокет.

– Тогда наша экскурсия приведет нас на лужайку перед домом, где и начнутся занятия.

– Сегодня?

– Есть ли время лучше, чем настоящее?

Ариана почувствовала, как благодарность ключом забила в ее груди.

– Спасибо, – сказала она тихим, прерывающимся голосом.

Дастин разгладил усы, внезапно ощутив приступ гнева против своего брата за то, что тот покинул эту удивительную молодую женщину. Неужели Трентон не видел, какое сокровище ему даровано?

С большим трудом Дастин подавил свое возмущение, прекрасно понимая, что, ослепленный жаждой мести, Трентон не видел ничего. А пока счастье Арианы зависело от Дастина.

С готовностью приступая к выполнению своей приятной задачи, он взял Ариану под локоть и подмигнул.

– Обучить вас игре в крокет будет для меня большим удовольствием. А теперь пройдем в гостиную.

Ариана следовала за Дастином по бесконечному украшенному изразцами коридору в гостиную. Остановившись в дверях, она затаила дыхание.

– Как изысканно!

Вдоль стен тянулись окна-витражи, впуская как раз столько света, чтобы подчеркнуть красоту сводчатых потолков, бархатных зеленых диванов, великолепного мраморного камина. Огромные украшенные орнаментом в виде трилистника зеркала, висевшие меж окон, придавали комнате еще более величественный вид.

С благоговением Ариана прошлась по гостиной, провела рукой по бесценной статуе и пришла в ужас при мысли, что та может разбиться вдребезги от малейшего прикосновения. Кончиком пальца провела по позолоченной отделке мраморных колонн и восхитилась талантом тех, кто трудился над созданием этого дворца.

– Гостиная в Уиншэме раза в два меньше, – пробормотала она, и взгляд ее стал отсутствующим. – Мы праздновали Рождество, когда мама с папой были живы. Я была такой маленькой… мне казалось, что дерево заполняет собой всю комнату. Помню, я думала, что за чудо – превращение гостиной в зимний сад. – Она застенчиво подняла глаза. – Извините, Дастин… я болтаю глупости. Это я тоже делаю, и не только, когда нервничаю, скорее постоянно.

Дастин усмехнулся:

– По правде говоря, ваши воспоминания очаровательны.

– Их немного, и они редко посещают меня, – ответила она, печально пожав плечами. – Мои родители умерли, когда мне было три года. Я почти не помню их. – Она снова повернулась к искусно выточенным колоннам. – В любом случае Уиншэм не такой великолепный и никогда таким не был.

Прищурившись, Дастин попытался посмотреть на комнату и на все имение глазами Арианы.

– Мой отец обожал Броддингтон, – сказал он глубоким голосом, полным воспоминаний. – Это поместье было не только его домом, но и величайшим его творением.

Ариана подняла глаза:

– Трентон сказал мне, что ваш отец спроектировал Броддингтон… при помощи двух своих сыновей.

Полуулыбка заиграла на губах Дастина.

– Трентон рассказал вам об этом? Несмотря на скверный характер моего брата, он слишком скромен. В действительности проектировали они с отцом, я только внес несколько предложений.

– Трентон также сказал, что ваш отец был гением.

– Да, был.

– Я это вижу, – согласилась она и нерешительно спросила: – Вы не расскажите мне о нем?

Целая гамма эмоций отразилась на лице Дастина.

– Отец был гордым и незаурядным человеком. Несмотря на свой невероятный талант, он всегда оставался преданным семье и дому. – Дастин устремил взгляд в пол. – Имя Кингсли очень много для него значило.

– Какой вы счастливый, – тихо сказала Ариана, прислонившись к колонне. Она пристально смотрела на склоненную голову Дастина, сердце ее наполнилось состраданием, и это чувство перевесило желание задать вопросы, теснившиеся в ее мозгу. – Думаю, из-за своего малолетнего возраста я не пережила в полной мере удар от потери родителей. А вы были взрослым человеком, когда умер ваш отец. Какую же боль причинила вам эта утрата.

– Да, она причинила огромную боль мне и чуть не убила Трентона.

Ариана похолодела.

– Дастин…

– Пойдемте. – Дастин отвернулся, решительный тон его голоса показал ей, что с этой темой покончено. – Давайте перейдем в музыкальный салон.

Посещение музыкального салона, библиотеки и утренней комнаты прошло почти в полном молчании, прерываемом только краткими разъяснениями Дастина и приглушенным звуком шагов по аксминстерским коврам.

На лестнице Ариана остановилась, резко развернулась и схватила Дастина за руку.

– Пожалуйста, Дастин. Я приношу извинения за то, что задавала вопросы, на которые не имела права. Мне только хотелось понять вас лучше… понять лучше Трентона, – откровенно добавила она. – Я не хотела совать нос в чужие дела. Простите меня.

Лицо Дастина прояснилось, и он поцеловал холодные пальцы Арианы.

– Это мне следовало бы просить у вас прощения. Вы не совершили ничего предосудительного. Вполне естественно, что вы задаете вопросы о семье своего мужа. Единственное извинение, которое я могу привести в оправдание своего поведения, это то, что наш разговор заставил меня вспомнить о таких вещах, о которых я не позволял себе думать уже много лет. – Он поколебался, затем продолжил: – Как вам известно, со смертью нашего отца семья Кингсли распалась. Ничего уже не осталось от той поры. – Голос его перешел в шепот. – Иногда я думаю, будет ли когда-нибудь по-прежнему.

– Будет. – В первый момент Ариана не поняла, чей это сильный и уверенный голос, но оказалось, слова сорвались с ее губ. – Я уверена.

Дастин вздрогнул, затем робко улыбнулся.

– Я рассчитываю на это, дорогая, – сказал он, сжав ее руку. – Если у нас есть какая-то надежда, то это вы.

– Если человек смотрит внимательно, то увидит фортуну, она хоть и слепа, но не невидима, – объявила Тереза, прошествовав мимо них к кухне. – Я сегодня накрою для вас чай на лужайке перед домом. Вам понадобится освежиться после урока игры в крокет.

Она скрылась за углом площадки первого этажа. Дастин разинул рот.

– Кто?.. Что?.. Откуда она?..

– Тереза, – сообщила Ариана, – моя горничная. Она процитировала вам сэра Фрэнсиса Бэкона, она его очень любит. Я только не могу ответить на вопрос «откуда она?» думаю, вы хотели спросить, «откуда она знает, что мы собираемся играть в крокет». Уверяю вас, она не подслушивала. Мое единственное объяснение – Тереза знает многое, о чем мы и представления не имеем. Я советую вам не пытаться вникать в это явление слишком глубоко, просто примите его как данность, так как это – правда. – Ариана усмехнулась. – А теперь, Дастин, можете закрыть рот.

Что он и сделал.

– Понимаю.

– Нет, не понимаете. Но она понимает. – Ариана продолжала путь вверх по ступеням. – А теперь посмотрим второй этаж?

Дастин кивнул, все еще пребывая в полном недоумении, и поднялся на площадку второго этажа.

Спальни были столь же роскошно декорированы и так же впечатляли, как и все остальное в доме. И все же Ариана смутно ощутила такое же противоречивое чувство, какое возникло у нее прошлой ночью в своей спальне. Несмотря на великолепие отделки, на стенах не было картин, столы стояли пустые, комнаты были скудно меблированы и выглядели холодными и аскетическими, в общем, полностью контрастировали с характером покойного герцога.

Войдя в личную гостиную Трентона и не найдя там ничего, кроме пустого стола и ничем не примечательного кресла, Ариана не смогла скрыть свое замешательство.

– Почему этот этаж кажется таким безликим и застывшим? – Она указала на пустые стены. – Я знаю, в Броддингтоне никто не жил с тех пор… уже шесть лет, – поправилась она, не желая снова упоминать в разговоре имя покойного герцога, рискуя расстроить Дастина, – но нижний этаж кажется таким роскошным, таким… с такой любовью украшенным. Почему жилые помещения столь резко отличаются?

Дастин скрестил руки на груди и устремил взгляд в пространство, словно вглядываясь в прошлое.

– Эта комната принадлежала моему отцу… Его любимая комната в доме. Не эстетически, а духовно. Он проводил здесь долгие часы в размышлениях и мечтах. Весь второй этаж был оформлен не только для того, чтобы спать, но и для того, чтобы проводить время. Он выглядел тогда совершенно по-другому, наполненный личными вещами отца, картинами моей матери, редкими скульптурами, которые он приобрел во время путешествий, эскизами Броддингтона, сделанными задолго до того, как он был построен. – Дастин вздохнул, оставляя все это в прошлом. – Трентон все убрал, когда отец умер. Броддингтон перестал быть домом. И больше им не был с тех пор.

– Где вещи вашего отца? – спросила Ариана, глаза ее увлажнились. – Трентон не… Они не были уничтожены, правда?

Дастин покачал головой:

– Нет. Я разместил их в Тирехэме. Все, кроме картин матери. Они развешаны в галерее Броддингтона.

– Можно мне их посмотреть?

Он мягко улыбнулся:

– Конечно. Мы там остановимся по дороге в часовню.

– Когда она умерла?

– Когда мы с Трентоном были еще мальчишками. Мама отличалась удивительной красотой, но необыкновенной хрупкостью. Большую часть времени она была прикована к постели и умерла от скарлатины, когда мне исполнилось десять.

– Ваш отец явно ее очень любил.

Снова Дастин улыбнулся.

– Да, совершенно старомодно. Он ужасно скучал по ней, я это хорошо помню. После ее смерти его работа, оставаясь столь же плодотворной, стала значить для него гораздо больше, чем прежде.

Ариана медленно приблизилась и коснулась руки Дастина.

– Я опять что-то сделала не так? Расстроила вас своими вопросами?

– Нет, конечно, нет, – с теплотой в голосе ответил он. – Все это происходило так давно. Я вполне оправился, честно. – Успокаивающе взяв Ариану за руку, Дастин повел ее в холл. – Давайте осмотрим галерею и часовню, а затем перейдем к вашим любимым местам. – Увидев ошеломленное выражение лица Арианы, он уточнил: – Конюшни и сады.

Глаза Арианы загорелись.

– А мы сможем зайти еще раз в оранжерею? Я видела ее вчера мельком, это было потрясающе… Вы не возражаете, если мы задержимся там ненадолго?

Дастин усмехнулся.

– Как я могу устоять против такой очаровательной просьбы? Очень хорошо, мы зайдем в оранжерею по дороге в сад. А затем, – таинственно произнес он, и в глазах его появились озорные искорки, – вы научитесь должным образом обращаться с крокетным молотком.

– С нетерпением жду!

– У этих воротцев нет проходов – один только обман зрения, – два часа спустя жаловалась Ариана.

Расположившись в кресле на лужайке, она прихлебывала маленькими глотками чай. Испробовав все приемы, она отказалась от мысли когда-нибудь научиться правильно бить по мячу так, чтобы он проходил сквозь воротца, а не ударялся в них.

Дастин откинул голову назад и рассмеялся.

– Поверьте мне, дорогая, у воротцев есть проходы. Нужно просто научиться находить их.

Ариана состроила гримасу и отбросила с влажного лба выбившуюся прядь волос.

– Я почти не надеюсь, – пробормотала она. – Не знаю, почему я вообще захотела научиться играть в эту глупую игру.

– Это был только первый урок, – напомнил Дастин, доедая третью лепешку и поудобнее устраиваясь на стуле. – Вы станете играть лучше.

Она невольно засмеялась:

– Наверное, моя гордость ранена. Я полагала, что овладею этим видом спорта с первой же попытки и не услышу от вас ничего, кроме похвал.

– Не имел представления, что вам необходимы похвалы.

Глубокий баритон Трентона заставил их обоих вздрогнуть и подскочить на сиденьях, теперь они увидели, как он большими шагами направлялся к ним.

– Трент, я не знал, что ты вернулся… – начал Дастин заслонив глаза от солнца и молясь о том, чтобы столь равнее возвращение брата означало, что его гнев рассеялся и он теперь останется со своей женой.

Надежды Дастина тотчас же улетучились.

– Вы, разумеется, меня не ждали, – холодно произнес Трентон, зубы его сжались, – но мне приятно узнать, что мою новобрачную как следует развлекали в мое отсутствие. Что касается ее способности овладевать различными видами спорта с первой попытки… – Он повернулся к Ариане, безжалостно разглядывая ее растрепанный вид. – Позвольте мне первым высказать похвалу, которой вы так горячо добиваетесь. – Он насмешливо ей поклонился. – Я высоко вас ценю. Если вы пристраститесь ко всем развлечениям столь же быстро и с такой же сноровкой, как к тому искусству, которым овладели прошлой ночью, то будете пожинать только комплименты и просьбы повторить.

Дастин вскочил даже раньше, чем потрясенный вздох Арианы достиг его слуха.

– Ради Бога, Трент, ты что, с ума сошел?! – воскликнул он.

Трентон оторвал глаза от побледневшего лица Арианы. Встретив разгневанный взгляд брата, он разразился грубым смехом.

– Действительно, сошел. Но, кажется, это было установлено давно… Колдуэллами.

– Не надо, Трент, – предостерег Дастин, голос его прозвучал натянуто, но сдержанно. – Ты очевидно пьян и сам не знаешь, что говоришь.

– Я такой же трезвый, как и ты, – ледяным тоном возразил Трентон. – И прекрасно знаю, что говорю.

Ариана, шатаясь, встала, губы ее дрожали от смущения и боли.

– Вы не сумасшедший, – прошептала она, – и не пьяный. Но вы ужасно жестокий. Не знаю, почему вы испытываете такую ненависть ко мне, но ничуть не сомневаюсь – это впрямую связано с Ванессой.

При упоминании имени Ванессы Трентон невольно вздрогнул, чем подтвердил подозрение Арианы. С чувством собственного достоинства, на которое только была способна, она подобрала свои юбки и поправила волосы.

– Когда вы будете готовы вежливо и учтиво обращаться со мной, я постараюсь ответить вам тем же. Не потому, что боюсь вас, – добавила она, вздернув подбородок, – но потому, что, несмотря на ваше отвратительное поведение, я знаю, в глубине души вы неплохой человек. – Слезы заблестели на ее ресницах, но она смахнула их, продолжая высоко держать голову. – Однако я не намерена терпеть вашу ненависть дальше. Запомните это… или вообще не обращайтесь ко мне.

С царственным видом Ариана направилась к дому.

Чувства изумления и уважения нахлынули на Дастина, и ему пришлось приложить усилия, чтобы удержаться и не последовать за ней.

– Вижу, ты уже успел преподать моей жене урок язвительности, и она утратила свою обычную сдержанность, и к тому же по ходу дела стал ее опекуном.

Колкое замечание заставило Дастина закипеть.

– Кто-то должен защитить Ариану.

– От кого? От меня?

– Да, проклятый безумец. От тебя. – Дастин посмотрел прямо в лицо брату. Волна гнева пробежала по его венам. – Она не Ванесса, чертов глупец, – решительно заявил он. – Когда ты это увидишь?

Трентон сжал кулаки:

– Оставь это, Дастин.

– Тогда оставь в покое Ариану, – огрызнулся Дастин. – Она не заслуживает твоего отвратительного обращения. – Он покачал головой, страстно желая каким-то образом привести брата в чувство, заставить его увидеть очевидное.

Ариана была не врагом Трентона, а его спасением. Испытывая искушение сказать Трентону, что ему необходима Ариана для того, чтобы возродиться заново, и что она уже наполовину влюблена в своего недостойного мужа, Дастин все же поборол свое желание, с болью осознав, что они сами должны это понять. Расстроенный и побледневший, он вскинул руки и колко сказал:

– Открой глаза, проклятый слепец, пока еще не слишком поздно.

Затем повернулся на каблуках и с достоинством удалился.

Непривычные нападки Дастина усилили бурю, бушевавшую в душе Трентона, и черты его исказились от напряжения, вызванного внутренним конфликтом. Он может преодолеть его. Он знал, что может. Он в состоянии справиться со всем – с жаждой мести, сжигающей его душу, с принесшей такую боль ссорой с Дастином, с душевными ранами, которые даже время не могло излечить.

Со всем, но не с болью, которую он увидел на лице Арианы, когда она уходила от него, и сознанием того, что именно он является причиной этого.

Глава 9

Трентон попал в сотканную им самим паутину.

Поерзав на стуле, он устремил невеселый взгляд сквозь затененную комнату на постель, где мирно спала Ариана, не чувствуя его присутствия…

Зажав между ладоней бокал с бренди, Трентон лениво рассматривал колеблющуюся янтарную жидкость, размышляя о тех осложнениях, которые принесли последние несколько дней. Его решение жениться на Ариане Колдуэлл было спонтанным, но в то же время преследовало определенную цель – отомстить и тем самым излечиться от неослабевающего страдания, словно опухоль, разраставшегося в его груди.

Отмщенье близко, нужно только проявить немного терпения.

В конце концов, прошел всего лишь день после свадьбы, давший Бакстеру только тридцать жалких часов мучений из-за судьбы сестры и всего лишь одну бессонную ночь размышлений над тем, как лучше прибрать к рукам состояние Кингсли.

С сардонической усмешкой Трентон выпил большой глоток бренди. Колдуэлл явно принимает его за дурака. Неужели этот ублюдок искренне верит, будто Трентон не знает, почему он так легко уступил и отдал свою бесценную младшую сестренку в руки убийцы, герцога Броддингтона? Будто Трентон не догадывается, что виконт надеется извлечь пользу из выгодного брака своей сестры, заполучив значительную долю состояния Кингсли?

Трентон осушил бокал. Он всегда распознавал намерения Колдуэлла. Так что, когда Бакстер пригласит Ариану в Уиншэм, придумав план, с помощью которого он смог бы получить доступ к средствам Кингсли, Трентон будет готов. Бакстеру не видать ни гроша.

Трентон мимолетно подумал о том, как прореагирует Ариана на коварный замысел Бакстера и согласится ли помочь ему. Правда, она Колдуэлл, но, кажется, единственная из них, кто обладает чувством чести. Унизится ли она до обмана и воровства ради своего брата? И, если она откажется, хватит ли ей твердости устоять против нажима, который непременно попытается оказать Бакстер? Она слишком наивна, чтобы понять, на что способен ее брат… и на какие крайности пойдет Трентон, добиваясь поражения Бакстера.

Ариана неминуемо окажется между двух огней.

Мысль о ней заставила Трентона вернуться к размышлениям о затруднительном положении, в которое он непредвиденно попал.

Невольно взгляд его скользнул к спящему ангелу, лежащему перед ним. Колдуэлл или нет, она была потрясающе хороша, когда спала, даже больше, чем когда бодрствовала.

И такая невероятно страстная.

Тело его все еще пылало от воспоминаний о прошедшей ночи, воспоминаний, которые он не смог подавить весь день, именно они заставили его уйти из ее постели на заре… и вернуться назад намного раньше, чем он намеревался. Несмотря на его решительное сопротивление, Ариана пробудила в глубине его души нечто чувствительное и теплое, подвергла испытанию на прочность его самоконтроль такими способами, о которых он и понятия не имел, обнажила чувства, которые, казалось, давно покинули его.

Он вспомнил, каким гневом загорелись ее глаза, когда она стояла перед ним сегодня, слезы, которые она отказалась пролить. Она была храброй, его молодая жена, храброй, невинной и принципиальной.

И такой непохожей на Ванессу.

Со стуком поставив свой бокал на тумбочку, Трентон заставил себя посмотреть правде в лицо. Он больше не мог использовать имя Колдуэллов для того, чтобы оправдать свое неразумное поведение по отношению к Ариане, не мог больше наказывать ее, притворяясь, будто она точная копия своей презренной старшей сестры.

В действительности Ариана была полной противоположностью Ванессы. И, лишив свою целомудренную жену детства, отняв у нее прежнюю жизнь и дом, почему он по-прежнему хотел причинить ей боль, нанести удар, как сделал это сегодня днем?

Охваченный противоречивыми чувствами, Трентон размышлял об унизительности и жестокости своего оскорбления. Какого черта его угораздило бросить такую отвратительную фразу? Он стиснул зубы. Только потому, что, вернувшись, нашел свою молодую жену растрепанной, смеющейся, весело болтающей на лужайке с его братом, словно они старые друзья. И выглядела она невероятно счастливой…

Трентон невольно ударил кулаком по колену. Он никогда не был ревнивым прежде. Тем более никогда не ревновал к Дастину, единственному человеку, который, он не сомневался, никогда не предаст его. И все же он почувствовал ревность, уязвимость… и злость на оба эти чувства.

Жестокая правда состояла в том, что Трентон ненавидел то притяжение, которое заставило его вернуться в Броддингтон, к жене, его оскорбило то, что она едва заметила его отсутствие и прекрасно обходится без него. Он испытывал отвращение при мысли, что Дастин заставил ее улыбаться, а он не мог. К черту все это. Почему эта женщина совершила в нем такой эмоциональный переворот?

Трентон с яростью сжал свои бедра. Он пытался ненавидеть ее непрестанно.

Он не хотел постоянно желать ее.

И не мог ни собраться с силами на первое, ни справиться с последним.

Скорее всего брак с Арианой позволит ему пожать плоды мести, но ни в малой степени не облегчит его неослабевающую боль. В действительности она даже усилится, так как на смену одной придет другая.

– Трентон?

Он вздрогнул. Изумленно моргая, Ариана сидела в постели, волны растрепанных медных волос падали на ее хрупкие плечи. Она протянула руку за халатом и, накинув его, отбросила покрывало.

– Зачем ты здесь?

Сначала он не отвечал, наблюдая за тем, как она подходит к нему. Мягкие складки ночной сорочки обрисовывали каждый ласкающий взгляд изгиб ее тела. Как могло такое изысканно прекрасное существо войти в его безобразную жизнь?

– Зачем ты в моей спальне? – повторила Ариана, останавливаясь перед ним. Она увидела бокал на тумбочке. – Пьешь?

– Только один бокал, – ответил Трентон. – Я смотрел на тебя и думал.

Ариана вздохнула и решительно расправила плечи.

– О том, что должен извиниться передо мной?

Несмотря на плохое настроение, губы Трентона расплылись в улыбке, он не мог не оценить ее смелости и чувства собственного достоинства.

– Отчасти.

Выражение испуга на ее лице сменилось облегчением, затем любопытством.

– Понимаю.

– Не хочешь ли узнать, о чем еще я думал?

Она стиснула зубы:

– Сначала мне бы хотелось услышать извинение.

Трентон жадно оглядывал ее всю с головы до пят.

– Я размышлял о том, какая ты опьяняюще прелестная, – сказал он глубоким мягким голосом и откинул голову, взгляд его стал горячим и откровенным, словно интимная ласка.

На мгновение на лице Арианы отразилась нерешительность. Затем она непреклонно покачала головой.

– Нет! – воскликнула она, отказывая ему… и себе. – Ты обращался со мной непростительно! Унизил перед своим братом и заставил меня почувствовать себя шлюхой! – Она повернулась к нему спиной, чтобы не видеть насмешливого осуждения в его глазах. – Прошлой ночью… да, ты дал мне понять, что мои ответные порывы вполне желанны, даже доставляют наслаждение. – Голос ее стал едва слышным. – Почему же ты не сказал, что мое распутное поведение рассердило тебя?

Трентон раскрыл рот от удивления.

– Ты подумала, что я рассердился из-за того…

– Давай не будем играть в игры, Трентон. – Она развернулась и посмотрела ему в лицо, ее щеки горели. – Я не могу быть такой, как Ванесса. Это просто невозможно. Но я действительно старалась доставить тебе удовольствие. И, если я проявила излишнюю смелость… была слишком откровенна… почему ты не сказал мне? Не на людях, а когда мы были наедине? – Несмотря на охвативший ее стыд, она продолжала искренне и прямо: – В конце концов, я не знаю, как должна вести себя жена. Мне не с чем сравнивать. Единственный способ, при помощи которого я…

– Иди сюда.

Хриплый приказ Трентона оборвал ее тираду.

– Что?

– Я сказал, иди сюда.

Он протянул руку, схватил ее за пальцы и притянул к себе, ткань ее ночной сорочки коснулась его колен. Отпустив пальцы, он обхватил ладонями ее бедра и одним движением усадил верхом к себе на колени.

– Трентон… – Голос ее прозвучал скорее удивленно, чем рассерженно, и он улыбнулся.

– Что? – Он провел пальцами по изгибам ее тела, затем обхватил ее лицо руками. – Я одержим демонами, туманный ангел, – пробормотал он, лаская ее щеку большим пальцем, даруя ей свое раскаяние, которое она заслужила. – Демонами, которых не могу сдержать. Я позволил им нанести тебе удар, за что глубоко извиняюсь. – Он приблизил губы к ее рту. – Ты прощаешь меня?

Она кивнула, не в состоянии вымолвить ни звука.

– Что касается прошлой ночи, – хрипло пробормотал он, припадая губами к ее губам и погружая руки ей в волосы, чтобы не дать ей отстраниться, – ты не просто доставила мне удовольствие. Ты воспламенила меня, сожгла дотла и заново заставила гореть тлеющие угли. – Он приник к ней глубоким страстным поцелуем. – Ты возбуждала меня самым невероятным образом, искушая каждым невинным прикосновением своих рук, рта, дыхания.

Уловив ее тихий вздох, он прижал ее к себе.

– Можешь ли ты себе представить, как волновали меня твои ответные порывы? Что твои тихие стоны сделали со мной? – Он стал медленно вращать бедрами, давая ей возможность ощутить всю силу охватившего его возбуждения. – Ты можешь вообразить, как сильно я хочу оказаться внутри тебя? – шептал он, настойчиво прижимаясь к ее бедрам, жар его тела опалял ее. – Можешь ли ты, туманный ангел?

Он не стал ждать ответа, руки его скользнули под ткань ночной сорочки и вверх по шелковистой нежности ее ног.

– О… Трентон… – прогнулась она в сильных руках, невольно содрогаясь от его слов, его прикосновения.

– Ты и меня заставляешь дрожать тоже, – прошептал он прямо в ее приоткрытые губы, и его дрожащие руки заскользили выше по бедрам, увлекая за собой тонкую ткань.

С грациозной непринужденностью Ариана выгнула спину дугой, инстинктивно побуждая его продолжать.

Опытные пальцы Трентона нашли теплый приют, который искали, и с жадностью погрузились в восхитительную влажность, ощущая ее ответный живой отклик.

И внезапно все в нем сошлось в одну точку, вдребезги разбив самоконтроль.

– Ариана… – задыхаясь, пробормотал он, ощущая такую острую необходимость, какую не мог ни объяснить, ни понять. – Я должен обладать тобой… сейчас. – Он приподнял ее, одновременно пытаясь расстегнуть пуговицы на брюках.

Ариана схватилась за руки Трентона, отчаянно дрожа. Смущенная и переполненная чувством, она смотрела на него, потрясенная его неистовством… и своим собственным. Замерев, она смотрела, как муж отчаянно торопится освободиться, чтобы они смогли слиться в одно целое.

– Я должен войти в тебя, – задыхаясь, сказал он, нежно проверяя пальцем, готова ли она. – Должен.

Всхлипнув от желания, Ариана приподнялась, готовая поскорее добраться до кровати.

– Нет. – Руки Трентона, словно тиски, сжали ее бедра, и он отчаянно закачал головой.

– Но я хочу…

– Я тоже.

– Но постель…

– Я не могу так долго ждать. Здесь. Сейчас. – Прежде чем Ариана успела ответить, он освободил свой затвердевший восставший член и одним движением опустил на него Ариану.

– Возьми меня, туманный ангел, – выдохнул он в ее волосы. – Позволь мне насладиться твоей волшебной мягкостью. – Он услышал ее вздох и немного отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. – Я не слишком глубоко?

Не говоря ни слова, она покачала головой и потянулась к нему, хотя он пытался удержать ее на расстоянии, по-прежнему пронзая ее своим набухшим естеством.

– Не останавливайся, – прошептала она, крепко прижимаясь к нему. Он не ответил, и она, подняв голову, посмотрела ему в лицо. – Трентон? – умудрилась выдавить она.

– Что? – Зубы его были крепко сжаты, чтобы сдержать экстаз, который приближался слишком стремительно и слишком напряженно.

– Пожалуйста… – прошептала она и выглядела при этом такой потерянной, сбитой с толку и такой красивой, что ему страстно захотелось слить их души в единое целое.

Но вместо этого он сказал:

– Двигайся. Вот так. – Он сжал ей бедра и стал приподнимать их и опускать, обучая ритму… и доводя себя до безумия.

Он почувствовал, как она взяла инициативу в свои руки. Ее маленькие ладони стиснули его плечи, а стройные ноги обхватили бедра. Ее узкий влажный бархатистый проход поглотил и окутал его член и принялся ласкать огненными прикосновениями.

Трентон застонал, давая Ариане возможность задать темп, с жадностью прогибаясь навстречу ритмичному движению ее бедер. С каждым толчком он проникал все глубже, отступал дальше, упиваясь восхитительным раскованным ответным порывом жены. Ее лоно сжималось и разжималось, овладевая им так же полно, как он овладевал ею.

Он не способен был ждать. Слишком быстро достигая апогея и испытывая острое наслаждение, Трентон не мог сдерживать себя. Издав гортанный крик, он устремился вверх, приподнял ее, крепко сжал ее бедра, с силой опустил и прижимал к себе до тех пор, пока не услышал ее тихий возглас… от боли или от удовольствия, он точно не знал, а затем стал стремительно скользить по краю раскаленного добела желания, взывая к ней вновь и вновь и изливая себя в нескончаемом облегчении, забравшем его силу, но обновившем его душу.