Текст книги "Смертельный хоровод"

17

– Проклятье, что это? – закричала Тина. – Ваш гараж горит!

– Это не пожар, – сказала Сабина.

Тимбольдт уже бросился было к двери, но Сабина его остановила.

– Вы идите к жене. А мы позаботимся об этом. Из дома можно попасть в гараж?

– Да, по этому коридору. Рядом с противопожарной дверью висит огнетушитель. – Тимбольдт оставил их в кухне, а сам помчался в прихожую и по лестнице наверх.

Сабина и Тина тоже побежали в прихожую, по темному коридору, мимо полок с какими-то продуктами, и оказались перед желтой противопожарной дверью.

Тина позвонила в службу спасения, вызвала скорую помощь и пожарных и назвала адрес Тимбольдта, пока Сабина дергала ручку, пытаясь открыть дверь. Заперто. Она огляделась. Ключа нигде не было. Тогда она присела и посмотрела в замочную скважину. Ключ торчал с другой стороны. Черт!

Сильно пахло выхлопными газами, за дверью слышался тихий рокот автомобильного двигателя.

Она вытащила пистолет из кобуры.

– Назад! – крикнула она и прицелилась в замок.

Тина, все еще говорившая по телефону, прижалась к стене за стеллажом с канистрами и масленками. Сабина выстрелила. Первая пуля с чавканьем отрикошетила в боковую стену. Следующие две вошли в дверь и разорвали цилиндр. Выстрелы были такие оглушительные, что у Сабины заложило уши.

Между тем Тина закончила говорить по телефону и сняла огнетушитель с крепления. Сабина отодвинула искореженную задвижку в сторону, открыла тяжелую дверь, и в лицо им тут же ударило зловонное облако выхлопных газов.

Весь гараж был в сером чаду. Сабина разглядела только стопу автопокрышек, за ними уже ничего не было видно. Она сделала глубокий вдох, закрыла нос и рот футболкой и вошла в гараж. Она убрала пистолет в кобуру, потому что здесь их уже никто не мог подстерегать – любой давно уже потерял бы сознание. Свободной рукой она разогнала дым и увидела машину. Нащупала дверь водителя и открыла ее. В лицо пахнуло жарой и едкими выхлопными газами. В салоне машины наверняка было больше сорока градусов. Сквозь дым она увидела, что на пассажирском месте кто-то сидит.

Одновременно краем глаза она заметила, как Тина распахнула единственное окно в гараже, побежала к гаражным воротам и начала искать открывающий механизм.

Кашляя и со слезящимися глазами, Сабина забралась в автомобиль и нащупала ключ зажигания. Двигатель работал на холостом ходу. Она нашла ключ и уже собиралась заглушить мотор, как увидела, что Тине удалось поднять ворота гаража.

– Осторожно! В сторону! – прохрипела Сабина, не раздумывая нажала на сцепление, включила заднюю передачу и выехала на машине на улицу.

Задев крылом несколько мусорных баков, рванула руль вправо, промчалась по лужайке и врезалась в минивэн Тимбольдта. Ее сильно тряхнуло. С треском выскочили фронтальные и боковые подушки безопасности. Прежде чем Сабина успела нажать на тормоз, она еще опрокинула почтовый ящик.

«Что за дерьмо!»

Сабина сжала подушки безопасности и открыла перекошенную дверь. Задыхаясь, начала ловить ртом свежий воздух. За пеленой слез она увидела, как Тимбольдт выбежал из гаража и бросился к машине.

Сабина посмотрела на пассажирское сиденье. И там подушки безопасности начали медленно опадать. Сейчас она могла разглядеть человека рядом с собой и увидела, что это женщина лет пятидесяти, пристегнутая, в ночной рубашке, с торчащими светлыми волосами и восковой смертельной бледностью на лице. Ее голова была наклонена к боковому стеклу.

Сабина отстегнула ремень безопасности. В этот момент Тимбольдт распахнул пассажирскую дверь и вместе с Тиной вытащил женщину из машины.

Задыхаясь и кашляя, Сабина вылезла из автомобиля и, спотыкаясь, перешла на другую сторону. Ее тошнило. Женщина – очевидно, жена Тимбольдта – неподвижно лежала на траве. Тимбольдт делал ей искусственное дыхание «рот в рот», а Тина, сама бледная как полотно, проводила массаж сердца.

Из близлежащих домов вышли соседи и обступили обе машины и опрокинутые мусорные баки.

Тимбольдт и Тина работали как одержимые. Сабина хотела сказать им, что реанимация бесполезна, но не отважилась лишить Тимбольдта надежды. Вместо этого она уставилась на шланг, который шел от выхлопной трубы по крыше и, зафиксированный боковым стеклом, вел в салон автомобиля.

Женщина слишком долго просидела в машине. Никто не смог бы пережить такое отравление выхлопными газами – они с Тиной сами чуть не потеряли сознание за короткое пребывание в гараже.

Вдалеке послышалась сирена. В сумерках к дому подъехала машина скорой помощи. Остановилась перед гаражом, из нее тут же выскочили врач и два санитара, перебежали лужайку и взяли на себя попытки реанимировать уже мертвую женщину.

Тине пришлось силой оттащить Тимбольдта в сторону. По его щекам бежали слезы, и Тина с трудом смогла его успокоить.

Несколько минут Сабина наблюдала за безуспешными стараниями медиков скорой помощи, которые пытались реанимировать женщину с помощью дефибриллятора. В конце концов они оставили попытки и накрыли ее голову одеялом.

– Нет! – закричал Тимбольдт.

Затем он обернулся к соседям, которые плечом к плечу стояли у забора и смотрели в сад.

– Что пялитесь? – крикнул он. Голос у него сорвался, слюна стекала из уголка рта.

Сабина подошла к нему, взяла за предплечье и повела к машине скорой помощи.

– Вам нужно успокоиться.

Он сел в салон и отсутствующим взглядом смотрел в пустоту.

– Ваша жена сама это сделала? – спросила она.

Он помотал головой.

– Кто это был?

Он сидел с окаменевшим лицом и ничего не говорил.

– Кто мог это совершить? – не отступалась она.

– Я не знаю.

Час спустя вечерняя заря окрасила небо над поселком в густой багряный цвет. Похоронная служба отвезла труп жены Тимбольдта в институт судебной медицины, а его самого на машине скорой помощи отправили в больницу. Криминалисты висбаденской уголовной полиции уже оцепили участок и обследовали место преступления.

Сабина и Тина отказались от медицинской помощи. Дав показания, Тина направилась к Сабине – та стояла на противоположной стороне улицы и наблюдала за работой коллег, а в голове у нее вертелись одни и те же вопросы.

– Хреново выглядишь, – заявила Тина.

– Тогда у нас есть что-то общее.

Волосы Сабины пахли дымом и выхлопными газами и, наверное, спутались и торчали во все стороны, как у Тины.

– Я… О, черт, нет… – Тина нагнулась, и ее вырвало на обочину. Содержимое желудка брызнуло на кроссовки Сабины.

«Боже мой!»

Ее желудок тоже перевернулся в который уже раз – хотелось последовать примеру Тины, но Сабина взяла себя в руки.

Тина была смертельно бледная. Она вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Извини.

– Все в порядке. – В следующий момент Сабина снова погрузилась в мысли. – Тимбольдт знал обо всех убийствах и самоубийствах.

– Невелика мудрость. Он шеф, к тому же его проинформировал Снейдер.

– Да, но он даже не спросил, как мы вышли на эту дату – первое июня. Его не интересовали взаимосвязи.

Тина приподняла бровь.

– Вполне вероятно, Снейдер рассказал ему об эсэмэс Рорбека.

– Возможно, но есть еще кое-что… Когда Тимбольдт пришел домой и припарковал свою машину перед гаражом, он должен был услышать шум двигателя. Но он почему-то не услышал!

– Да, все это очень странно, – согласилась Тина. – К тому же он находился дома дольше, чем утверждал. Посудомоечная машина!

– Я тоже заметила. Теперь и Тимбольдт потерял члена семьи.

– Догадываюсь, кто стоит следующим в списке жертв после Рорбека, Хагены, Хесса и Тимбольдта.

Сабина вопросительно взглянула на нее.

– Снейдер.

18. Суббота, 28 мая

Утром после визита к Антуану Томашевски Харди выстирал в гостиничном номере свою окровавленную футболку и высушил феном, купил в магазинчике при отеле туалетные принадлежности и новые толстовки. После завтрака направился на пешеходную зону Хофхайма-на-Таунусе. Недалеко от вокзала он нашел магазин сотовых телефонов, который работал до двенадцати. То, что надо!

Он обратился к первой попавшейся продавщице – прыщавой девушке-подростку с рыжими короткими волосами, которая не доставала ему даже до плеча.

– Мне нужен смартфон, который может снимать видео.

Она раздраженно взглянула на него.

– Все могут.

– Мне необходима особенно хорошая видеопрограмма и функция зума.

Девушка равнодушно выложила перед ним три экземпляра, и Харди выбрал самый дорогой.

– А теперь помогите мне с регистрацией и установкой видеопрограммы и научите, как ею пользоваться.

– Это что, ваш первый телефон? – спросила она, жуя жвачку, затем надула и лопнула желтый пузырь.

– Да, первый.

Она уставилась на него.

– Да вы издеваетесь!

Харди понизил голос и прорычал:

– Вам стоит проявить ко мне чуть больше уважения, потому что, в отличие от вас, я закончил школу тридцать лет назад без Интернета, Гугла и Википедии.

Инструктаж продолжался более двух часов, но теперь Харди разбирался в смартфоне лучше, чем пацанка. Было уже 11:30. Харди пересек спортивный парк и вошел в лесок на краю Хофхайма. Как и многие другие прогуливающиеся, он брел по пешеходным тропам, читал информацию о растениях и деревьях – и таким образом все ближе подходил к вилле Томашевски.

Последние сто метров состояли из густых кустарников и крапивы почти полметра высотой. Харди ориентировался с помощью навигатора, который указывал ему на телефоне путь и стороны света.

Наконец сквозь листву он увидел улицу, стену вокруг участка Томашевски и стоящую за ней виллу. Какое-то время Харди бродил по лесу перед виллой в поисках подходящего места для своего наблюдательного поста. Почему-то он надеялся наткнуться на какие-нибудь следы наблюдения. Растоптанные растения, обертки из-под батончиков мюсли, пластиковые бутылки, бумажные салфетки или куча дерьма под туалетной бумагой, которую облепили мухи. Однако ничего! По этому лесу, кроме лисицы, уже много недель никто не ходил.

Значит, Томашевски солгал? За ним вовсе не следили? Или, по крайней мере, не с этого места. Но оно было лучшим! До дома отсюда менее двадцати метров.

Харди нашел дерево с удобной развилкой сучьев, где и устроился и откуда ему открывался хороший вид на вход в дом Томашевски.

Если наблюдающие уже не нанесли визита Антуану, то они еще появятся. Наверняка. Несмотря на то что сегодня суббота. Типов из БКА не нужно долго упрашивать.

Девять часов спустя Харди все еще сидел на суку. У него болела задница, ныла спина, бутылку воды он выпил еще три часа назад, а мошки и комары искусали его во всех возможных местах.

«Бредовая идея!»

Никто не придет.

Харди взглянул на часы. Двадцать один десять. Уже начало смеркаться, скоро совсем стемнеет. Если они до сих пор не появились, то уже не придут.

Харди, кряхтя, уже хотел слезть с дерева, чтобы вернуться через лес к своему отелю и принять горячий душ, как перед домом Томашевски остановилась машина.

Не черная «Лада-Тайга», которая преследовала его в Бютцове, а БМВ. Служебный автомобиль БКА. Высокопоставленные служащие имели собственные номерные знаки. Этот был WI-BK0041.

Харди затаил дыхание и прищурился.

Из машины вышли мужчина и женщина. Мужчину он знал. Геральд Рорбек. У женщины он пока видел лишь короткие светлые волосы и спину. Оба были в темной гражданской одежде. Рорбек в костюме, женщина в брюках и блейзере.

Они позвонили в ворота и вошли на участок. Вечеринка закончилась, привратника сегодня уже не было. В следующий момент оба стояли перед входной дверью и жали на кнопку звонка. Датчик движения активировал освещение, и лица обоих посетителей отражались в стеклянных вставках двери.

Харди торопливо достал сотовый из нагрудного кармана и включил камеру.

Он зажал телефон между сучьями, оборвал с ветки листок, который закрывал обзор, и приблизил изображение зумом.

Настроил камеру, добиваясь резкой картинки. Между тем Антуан вышел наружу и закрыл за собой дверь. Он разговаривал с Рорбеком и женщиной.

Очевидно, у них не было ордера на обыск, иначе они вошли бы в дом, а не остались стоять перед входной дверью. К сожалению, Харди не слышал ни слова, он был слишком далеко – хотя даже на меньшем расстоянии все заглушили бы чириканье птиц и стрекот цикад. По крайней мере, он видел выражение лица Антуана. И оно было совсем не приветливым.

Лица Рорбека и женщины отражались в стекле лишь фрагментарно, словно пропущенные через призму. Недостаточно, чтобы понять, кто эта женщина, потому что ее глаз не было видно. В любом случае их дискуссия была жаркой. Судя по жестам, еще немного – и Рорбек схватит Антуана и прижмет к двери.

Ни следа профессионального поведения и культуры сдержанного общения во время допроса.

«И тому наверняка есть причина».

В конце концов Кристиана тоже вышла на улицу, и атмосфера немного разрядилась.

Харди посмотрел время на дисплее, которое указывалось под видеозаписью. Разговор длился уже пять минут.

Наконец Рорбек и женщина развернулись. Теперь Харди увидел ее лицо. Он знал женщину.

Это была Анна Хагена.

19

После неудачной попытки спасти жену Тимбольдта Тина хотела принять душ и переодеться. Поэтому Сабина отвезла коллегу домой.

Тина захлопнула дверь машины и наклонилась к открытому окну.

– Возможно, уже завтра кое-что прояснится, если висбаденская уголовная полиция найдет преступника, который застрелил сына Рорбека.

– Или если я выясню, кто столкнул Катарину Хагену с лестницы. Я по-прежнему уверена, что это один и тот же преступник.

– Завтра мы увидим окончательные отчеты криминалистов. Затем придется дождаться информации о том, что они нашли в гараже Тимбольдта и что выявит вскрытие Дианы Хесс.

– Да, – вздохнула Сабина. – Еще слишком рано говорить о чем-то конкретном. Вместе с тем Снейдер всегда считал, что преступление можно раскрыть только в первые сорок восемь часов. Затем шансы быстро убывают. Следы стираются, а свидетели не могут ничего вспомнить. И это время почти истекло.

– Я знаю. Что ты задумала? – спросила Тина.

Вообще-то Сабина тоже хотела поехать домой, все-таки уже шел девятый час, но там она лишь будет сидеть в гостиной и ломать себе голову.

– Я еще раз съезжу в архив.

– Сейчас? В таком виде? – спросила Тина.

– Сейчас и вот так.

«Если не сейчас, то когда?» – всегда внушал Снейдер, и Сабина все чаще замечала, что почти автоматически переняла высказывания и образ мыслей Снейдера.

– Только долго не сиди. Спокойной ночи. – Тина постучала по крыше машины, и Сабина поехала к зданию БКА.

Фальконе, итальянский вахтер, лишь поморщился, когда Сабина показала ему удостоверение, прошагала через рамку металлодетектора и мимо охранников службы внутренней безопасности Ломана и поехала на лифте на самый нижний этаж.

В архиве у терминалов сидело много коллег. Сабина снова устроилась в нише, защищенной от камер наблюдения, и начала свои поиски.

На этот раз она прошерстила первое июня одиннадцатилетней давности на предмет чего-нибудь, что могло связывать Рорбека, Хагену, а теперь еще и Хесса и Тимбольдта. Но не нашла ничего интересного ни двенадцать, ни тринадцать, ни четырнадцать лет назад. Похоже, она была на ложном пути, и сообщение Рорбека Снейдеру вообще не имело ничего общего с прочими смертями и касалось чего-то другого.

Когда она дошла до первого июня девятнадцать лет назад, ее глаза слезились от напряжения. Она сделала паузу и помассировала виски. «Все это бессмысленно! Просто свихнуться можно!» – Рорбек мертв, а Снейдер ни за что не раскроет рта. Она слишком хорошо его знала.

Зазвонивший сотовый заставил ее вздрогнуть. Сабина посмотрела по сторонам. Она осталась одна в архиве. Остальные терминалы были темными. Сабина посмотрела на дисплей. Снова пресса – она прервала связь.

«Будьте готовы к тому, что вам придется иметь дело с могущественными людьми», – пронеслись у нее в голове слова Снейдера.

Если Снейдер был прав – кому она могла доверять? На ум ей пришел лишь один человек, который уже долго служил в БКА. Мужчина, который знал большинство коллег и которому она абсолютно доверяла.

Ломан!

Начальник службы внутренней безопасности и руководитель оперативного подразделения МЕК. Он был многолетним другом Снейдера, и Сабина познакомилась с ним на первой же неделе учебы в академии. «Господи, с тех пор уже три года прошло!»

Она набрала номер Ломана.

– Да?

– Это Сабина Немез, вы еще в офисе?

– Собираюсь уходить. Что случилось?

– Можно зайти к вам?

– Сейчас?

Сабина посмотрела на время на мониторе. Двадцать один пятнадцать.

– Да.

– Пончики принесете?

Сабина мысленно перебрала запасы в шкафчиках своего кабинета.

– Кекс «Страчателла»?

– Тоже неплохо. Я сварю нам кофе.

Десять минут спустя она постучала в дверь Ломана и вошла. Раньше кабинет его находился в подвале и там не было окон, но девять месяцев назад он переехал в старое бюро Снейдера.

Кабинет был в два раза больше, чем у Сабины, с видом на внутренний двор БКА, где летом иногда устраивали гриль-вечеринки. Отсюда Снейдер всегда пристально следил за праздниками.

Сабина посмотрела в сторону. Подсобное помещение, которое Снейдер использовал как архив и где хранил тонны документов, Ломан превратил в личную серверную и склад жестких дисков и мониторов. Кондиционер урчал как кошка, и по комнате растекалась приятная прохлада. Приборы тихо жужжали и гудели. Ломан прикрыл дверь в подсобное помещение и рукой указал на диванчик. В кабинете пахло кофе. Ломан уже подготовил тарелки и чашки. Сабина села.

Ломан скептически оглядел ее.

– Вы только что из паба для байкеров?

– Я… – Она замялась. Наверное, лучше пока не упоминать о смерти жены Тимбольдта. – У меня были кое-какие дела в гараже.

– Угу. – Ломан приподнял бровь.

Сейчас он напоминал отставного военнослужащего. Угловатое лицо, короткие светло-русые волосы и проницательные голубые глаза. К тому же Ломан отрастил себе маленькую острую бородку и, несмотря на свои пятьдесят лет, выглядел моложе.

– Это бывший кабинет Снейдера, – сказала Сабина.

– Хесс выделил мне его, после того как Мартен… ну, вы знаете. – Он пожал плечами. – Время от времени Снейдер заказывает гостевой пропуск на пару часов. Тогда он поднимается сюда, и мы пьем ванильный чай.

Сабина усмехнулась: она слишком хорошо знала причуды Снейдера. Аромат ванильного чая перекрывал запах марихуаны. Инстинктивно она взглянула на потолок. Там по-прежнему виднелся круглый след от старого датчика пожарной сигнализации, который Снейдер демонтировал, потому что регулярно курил в своем кабинете.

Не менее удивленно она посмотрела на стену.

– Вы оставили фотографию голландской королевской семьи?

– Снейдер попросил меня об этом. Видите? Вот, по нижнему краю. Подписана специально для него.

– Я знаю. Думаете, однажды он снова будет работать в БКА?

– После всего случившегося? – Ломан с сомнением посмотрел на нее. – Он застрелил безоружного мужчину.

– Но мужчина хотел… – запротестовала Сабина.

Но Ломан прервал ее жестом.

– Я знаю ваши свидетельские показания. Кто их не знает? Но я также знаю Снейдера, и на его месте сделал бы то же самое. В любом случае своими показаниями вы спасли его от тюрьмы.

– Там бы он погиб.

– Он и так погибает, без БКА и без охоты за убийцами. Это единственное, что он умеет, что наполняет его жизнью и чего он действительно хочет. Проникать в головы серийных убийц.

– Думаете, его когда-нибудь допустят к службе?

Ломан покачал головой.

– Хесс намекал, что попытается сделать все возможное. Но сейчас, после смерти жены, у него наверняка другие заботы.

«Это точно!» К тому же Диана Хесс всегда старалась замолвить словечко за Снейдера.

– Как вы относитесь к слухам, что Дирк ван Нистельрой может стать преемником Хесса? – спросила Сабина. – Все-таки Хессу уже шестьдесят три. – О его планах уйти на пенсию через полгода она не упомянула.

– Дирк ван Нистельрой, – процедил Ломан. – Это не слухи. В настоящий момент он занимает пост заместителя директора Европола в Гааге. Многие говорят, что он не может стать президентом БКА, потому что голландец, но у него есть немецкое гражданство, и он действительно – рано или поздно – будет нашим новым президентом.

Это было плохо! Во всех отношениях, потому что девять месяцев назад они с ван Нистельроем поругались, и настолько сильно, что он наверняка еще помнит.

– И какие тогда у Снейдера шансы?

Ломан грустно рассмеялся.

– Почти никаких. Они терпеть друг друга не могут.

Немудрено! Кто вообще ладит со Снейдером? Правда, Снейдера и Дитриха Хесса тоже связывала многолетняя вражда, но они как-то договорились друг с другом, хотя бы из-за Дианы и их общего прошлого, – с Дирком ван Нистельроем все выглядело совсем иначе. Похоже, о работе со Снейдером придется забыть.

Ломан сделал маленький глоток чая и отломил кусочек кекса.

– Но, вероятно, вы пришли ко мне не из-за этого, – сказал он с набитым ртом.

– Верно. – Она ненадолго задумалась. – Рорбек, Тимбольдт, Хесс и Хагена раньше работали вместе в отделе РПН департамента по борьбе с наркотиками.

Ломан кивнул.

– Вы знаете, что означает это сокращение?

– РПН означало «Работа под прикрытием – наркоторговля». Тогда БКА ликвидировало много наркокартелей, закрывало бордели и казино, упраздняло нелегальные фирмы. Камеры вещественных доказательств ломились от наркотиков, которые коллеги конфисковывали во время облав.

– Когда это было?

Ломан задумался.

– Лет… двадцать назад.

Нечто похожее они с Тиной уже выяснили.

– Отдел был основал первого июня?

Ломан ответил не раздумывая:

– Нет, почему вы так решили? Тогда новые отделы открывались к началу года или квартала. Это было как-то связано с расчетом зарплат и надбавок.

– Вы знаете об этом удивительно много.

– Я тоже когда-то работал в РПН.

Сабина тут же выпрямилась.

– Вы?

– Многие из старой гвардии начинали в этом отделе. Своего рода испытание на прочность, знаменитый прыжок в холодную воду. Того, кто выдерживал, повышали по службе.

– Снейдер тоже там был?

– Нет, Снейдер никогда. В двадцать три он с отличием закончил университет, после чего пятнадцать лет занимался анализом правонарушений, а затем прошел отбор и отучился на полицейского аналитика, судебного психолога и специалиста по случаям похищения людей.

Все это Сабина знала. Кроме того, он говорил на нескольких языках и имел хорошие связи в Интерполе, что ему, правда, все равно не помогло.

– Кто еще работал в том отделе? – спросила она.

– А, многие. Они приходили и уходили.

– Я имею в виду, во времена Рорбека, Хагены, Хесса и Тимбольдта.

– В отделе было тогда… – Ломан наморщил лоб и задумался. – Десятка два человек или около того. Небольшой отдел. – Он отломил еще кусок кекса. – Почему вас это интересует?

«Именно это решающий вопрос».

Она рассказала ему об убийствах и самоубийствах, которые связывали сотрудников тогдашнего отдела. Но все это не показалось Ломану новостью – за исключением одного момента.

– Жена Тимбольдта тоже мертва? – спросил он.

Сабина сообщила ему о том, что произошло вечером.

Ломан приподнял бровь.

– Отсюда ваш… – он помахал рукой, – запах. – Затем он задумался. – И вы предполагаете связь с тогдашней работой отдела?

– По крайней мере, я выяснила, что Хагену и Рорбека подозревали в нелегальных махинациях.

– А, перестаньте. – Ломан поднялся и прошелся по кабинету. – Этот отдел всегда находился под подозрением. Обычное дело, если группа работает под прикрытием, проникает в среду наркоторговцев и разрушает систему изнутри. В случае успеха все отлично – в случае провала сыплются обвинения в коррумпированности.

– А были коррумпированные коллеги?

– Насколько я знаю, нет. Однажды проводилось внутреннее расследование, и некоторых коллег допрашивала служба ведомственного надзора, но так ничего и не выяснила.

– Каких коллег?

– Между собой их называли «Группа-6».

– Потому что их было шестеро?

– Да, и, насколько я знаю, среди них были Рорбек, Хагена, Хесс и Тимбольдт.

«Надо же!»

– Значит, и Хесс тоже?

– Все-таки он много лет руководил отделом.

– А остальные двое?

– Ну и вопросы вы задаете. – Ломан нахмурился. – Один тип, который затем очень быстро покинул БКА. Господи, не могу вспомнить его фамилию, с тех пор столько времени прошло. А как звали шестого, я все равно не знал. Они ведь работали под прикрытием.

– Ничего страшного. – Возможно, она отыщет эти фамилии в архиве. – И вы считаете, что те обвинения были беспочвенны?

– Иначе они вряд ли бы остались на службе, а Хесс никогда бы не стал президентом.

Логично!

– Этот отдел еще существует?

– Нет, его расформировали много лет назад.

– В чем могли заключаться те обвинения? – поинтересовалась она.

– Ничего конкретного я не знаю – всего год проработал в БКА. Все остальное лишь слухи. – Он поднялся, сел на подоконник и бросил взгляд во внутренний двор через ламели жалюзи.

– И вот теперь прошлое настигает их всех, – задумчиво пробормотала Сабина, – и их родственников по порядку убивают. – Она покосилась на Ломана, чтобы проверить его реакцию, но тот оставался – по крайней мере внешне – вполне спокойным.

«Почему он не паникует? Потому что тогдашние события его не касаются? Ему наплевать на все это, потому что у него нет семьи, или ему действительно нечего бояться?»

– По моему мнению, к Хессу, Тимбольдту, но также к вам и другим бывшим сотрудникам этого отдела нужно приставить личную охрану. По крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, с чем имеем дело.

– Сомневаюсь, что актуальные смерти связаны с нашей тогдашней работой.

– Почему?

– Немез, я вас умоляю! Сами подумайте. С тех пор прошло двадцать лет. Почему убийства и самоубийства должны были начаться именно сейчас, а не пару недель, месяцев или лет назад?

Сабина подумала об эсэмэс, которое Снейдер получил от Рорбека.

– Снейдер может знать ответ.

– Тогда спросите его.

Сабина рассмеялась.

– Уже спрашивала. Вы когда-нибудь допытывались чего-нибудь от Снейдера? Он не говорит ни слова.

– Попробуйте еще раз, – предложил он. – Вы ведь никогда просто так не сдаетесь.

Ломан был прав. В настоящий момент это был единственный след.

– Вы знаете, где Снейдер мог бы сейчас находиться?

Ломан подошел к телефонному аппарату, набрал короткий номер и включил громкую связь. После седьмого гудка включился автоответчик Снейдера.

«Если я не беру трубку, то мне, вероятно, не хочется с вами говорить», – произнес голос Снейдера со знакомым голландским акцентом. – Так что даже не пытайтесь еще раз…»

Ломан разорвал соединение.

– В любом случае дома его нет.

Тут Сабина подскочила на стуле.

– У него ведь остался служебный мобильник?

– Пока он лишь отстранен от службы, а не уволен официально…

– А в служебном телефоне есть чипы, с помощью которых можно точно локализовать его местонахождение. – Сабина требовательно посмотрела на Ломана.

Он сделал большие глаза, когда понял, чего она от него хочет.

– Я этого не могу.

– Кто, если не начальник службы внутренней безопасности?

Вздыхая, он подошел к своему ноутбуку, включил его и открыл какую-то программу. Ввел данные телефона Снейдера, и навигатор за несколько секунд определил его местонахождение.

«Черт, это было быстро!» Сабина подумала о собственном мобильнике, нахождение которого Ломан мог выяснить в любой момент.

Ломан увеличил часть карты, в центре которой светилась красная точка.

– Вот он – или по крайней мере его сотовый.

Сабине потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться. Программа показывала место на западной окраине Висбадена, недалеко от дома Снейдера.

– Что? Он там? – воскликнула она, прочитав название в появившемся окошке над точкой. – Бар «Ромео»? Звучит как дешевый бордель.

Ломан помотал головой.

– «Ромео» не дешевый.

Сабина подумала о сексуальных предпочтениях Снейдера. Этого можно было ожидать.

– Спасибо, я попытаю там счастья. – Она направилась к двери. – И благодарю за кофе.

– В «Ромео» вы будете единственной женщиной! – крикнул ей вслед Ломан.

– Я уже поняла.

Дверь захлопнулась, и Ломан услышал, как Сабина зашагала по коридору к лифтам.

Эта девчушка вцепится, как бультерьер, в дело и не ослабит хватку, пока все не выяснит. Он это знал. Все-таки они уже давно были знакомы. И ее обучал Снейдер.

Пока Ломан убирал кофейные чашки и кекс, дверь серверной приоткрылась. Жужжание приборов стало громче.

Ломан остановился и посмотрел в небольшую щель. В свете мониторов он разглядел силуэт мужчины.

– Здесь внутри чертовски холодно, – раздался из комнаты хриплый голос.

– Нам всем лучше одеться потеплее, – заметил Ломан.

– Очень смешно… и зачем ты ей все это рассказал?

– Я сказал ей лишь то, что она и так бы выяснила.