Текст книги "Соловьиный ад"

С тонкого жала паяльника струился дымок, пахло канифолью и оловом. Берёзкин потянулся, бросил озабоченный взгляд на часы. Во всём он любил порядок: книги на полках – строго по алфавиту, ножи на кухне – по длине лезвия, о мастерской же и говорить не приходится. В одном шкафу испещрённые цветными полосками сопротивления и таблетки конденсаторов, в другом – многоножки-микросхемы и треноги-трансзисторы, ну и болтики с гайками тоже отдельно. В каждом шкафу рядами коробочки, на каждой проставлен свой номинал. Особое место занимал осциллограф, в своё время списанный, и приобретённый Берёзкиным почти задаром. С платой, которую паял, ещё пришлось повозиться, из мастерской вышел, когда минутная стрелка убежала далеко за полночь.

Возможно и не все толстяки – добряки, но с Николаем Берёзкиным дело обстояло именно так. Характер свой он в шутку называл сдобным, как и комплекцию. С другой стороны, со временем черствеет даже сдоба, удары судьбы обращают мякиш камнем. Заглянув на кухню, не удержался от кружки чая, а где чай, там и кексы. После, отправляясь ко сну, он корил себя за эту вольность, и до того разволновался, что в ушах зашумело. Из тёмных углов выползали горькие воспоминания, тяжёлым грузом ложились на грудь. Берёзкин придвинул лампу под абажуром, скрутил регулятором свет, чтоб только теплился, поудобнее перехватил подушку. В свои сорок он уже имел группу инвалидности, медицинская карта была исписана каракулями врачей вдоль и поперёк, но сводилось всё к одному – глухоте. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь – ещё одно любимое присловье. Берёзкин щедро настилал соломы в одном месте, а беда поджидала за другим углом…

Крупное предприятие в их городке, почитай, одно – завод подшипников, и тугоухость – профессиональное заболевание. Над Николаем посмеивались, но все меры безопасности он соблюдал строго: В цех спускался только с берушами, регулярно посещал ухо-горло-носа, с которым со временем стали дружны. Так вот, тем самым «ударом из-за угла» оказался подхваченный на автобусной остановке грипп, перетёкший в тяжёлую форму гайморита. Болезнь лишила слуха, да и к жизни присматривалась. При всём желании Берёзкин не смог бы сказать, что было страшнее – боль, или те инструменты, которыми от неё избавляли. И всё же он пошёл на поправку, и снятая при выписке аудиограмма говорила лишь о незначительных потерях слуха. Николай до сих пор помнил тот день, когда снова стал слышать, и как радовался простому шуму ветра в листве, воркованию голубей, урчанию проезжающего мимо автомобиля. Дабы не рисковать, он ушёл с завода, но, увы, не помогло. Улучшение оказалось временным, и с каждым годом Берёзкин слышал всё хуже и хуже – будто закутывали в непроницаемый войлок. Знакомый врач рецептами буквально завалил, а убедившись, что лекарства не дают результата, посоветовал приобрести слуховой аппарат. Николай так и поступил; оформил группу, а чтобы не сидеть на пенсии без дела, занялся ремонтом электротехники. Вспоминая да размышляя, уснул Берёзкин лишь под утро, и приснилась ему соловьиная песня.

Пробудился он от странной трели, бренчавшей где-то внутри головы. Сначала обрадовался, подумав, что слух возвращается, но кроме перезвона ничего не было слышно, и он испугался. Что, если недуг усугубился, и странные звуки отсчитывают последние мгновения жизни? «Дон-дон-дон, – стучал в голове ксилофон, – дон-дон-дон!» Стараясь не делать резких движений, Николай выбрался из постели, оделся. Слуховой аппарат он нашёл в ванной, на положенном месте, но долго не мог со снастью управиться. От отражения в зеркале даже передёрнуло: округлое лицо – белее полотна, усы обвисли, глаза полны страха.

– Возьми себя в руки, – обратился Берёзкин к отражению, – хватит трястись!

Он включил аппарат – включил слух. Трель не стала ни тише, ни громче – она словно бы переплеталась с прочими звуками. В мастерской Берёзкин поднял телефонную трубку, нажал кнопку громкой связи, но вместо обычного гудка услышал сигнал «занято». Он ждал, периодически нажимая переключатель, и ждал, и ждал, но результат оставался прежним.

– Вот так оно и бывает, – пробормотал недовольно, – когда вы нужны, до вас и не дозвонишься…

«Тили-тилим-тилим», – пропел дверной звонок. «Тилим-дон, тилим-дон, тилим-дон», – вторил звонок в голове. Николай прошёл к входной двери, открыл. На пороге стоял сосед Володя – волосы всклокочены, глаза норовят вылезти из орбит.

– Здоров, Коляныч! – бросил он, – ты тоже это слышишь? Ну, «бом-бом», как в той песне про вечерний звон…

– Ты пьян? – принюхался Николай, – обещал же Марине, что больше ни капли!

Трёхквартирный блок они делили на двоих: Берёзкин – налево, молодая пара – направо, третья квартира сдавалась, но уже давно пустовала. Вот и выходило, что Володька да Маринка – самые близкие ему люди. Володя трудился на том же заводе подшипников, Марина преподавала в школе литературу и русский язык.

– Нет, Коль, я трезв, как стёклышко, – Володя криво улыбнулся, – мне сегодня во вторую. Знаю, что компьютеры не уважаешь, но ты хотя б телик смотрел – в мире такое творится!

Сосед прошёл на кухню, включил телевизор. К трели в голове прибавился тихий шелест, очень похожий на сигнал белого шума, экран явил заставку профилактических работ. Володька пощёлкал пультом, однако на всех каналах было одно и то же.

– Не пойму, у тебя что – не все программы ловит? У меня вот сказали про звук, который слышат по всему миру. Ну, я и подумал, если ты тоже его слышишь…

– Слышу, – вздохнул Берёзкин, – и искусственное ухо здесь ни при чём…

– Вот же мать… – Володя тяжело опустился на стул, – неужто инопланетяне?! Слушай, Коль, надо выпить…

– Ты же в курсе, – Берёзкин покачал головой, – алкоголя дома не держу.

В глазах соседа появилась такая тоска, что Николай вспомнил о техническом спирте, которым протирал контакты, но прозвучали аккорды «Не кочегары мы, не плотники», и Володя потянул из кармана сотовый телефон.

– Ага, Сансаныч, здорово! – проорал он, – да я знаю. Чего-чего? Да ладно!.. Ну, дела…

Прикрыв трубку ладонью, сказал вполголоса:

– Серёга с «жестянки» разбил голову о станок… экстренное заседание… надо бежать! Если Маруся заявится раньше меня, скажешь, что скоро буду, ладно?

– Хорошо, – Берёзкин проводил соседа до двери, щёлкнул замком.

Происходящее казалось дурным сном, перезвон в голове мешал собраться с мыслями. Николай нанёс визит в уборную, умылся, заварил крепкого кофе. Пуст

...

конец ознакомительного фрагмента