Текст книги "Топтала"

– Это только догадки, – подлил ложку дегтя в бочку меда Долгов. – Сам Краснов мог кровью на пол капнуть, чтобы от себя подозрение отвести.

– А двери? – парировал Алексей.

– Он мог Германа в подвале пристрелить, а потом сам двери поменял.

– Тогда как камера засняла момент убийства в кабинете? – Максимов отмахнулся от этой версии. – Кстати, что по этой записи? Она подлинная? – Он обратился к компьютерщику Николаю Мисяеву. До этого момента тот сидел молча и в дискуссии участия не принимал. Ждал своей очереди.

– Поддельная ли запись или настоящая – определить чрезвычайно сложно, – начал он. – Она сделана на цифровой камере и суд ее в качестве улики не примет. Хотя подсознательно, как факт, она над судьями довлеть будет.

– Как в принципе можно изготовить такую запись? – Полковник встал и пошел по кабинету. Он часто так делал, когда засиживался в кресле и ему хотелось размять косточки.

– Довольно-таки просто – для тех, кто умеет. Нужно снять актеров, исполняющих сцену: один роется в кабинете в сейфе и играет Краснова, другой входит – он Герман. Первый выхватывает пистолет и стреляет. Второй падает. Пистолет и выстрел не настоящие, как в кино. На голове у того, кто будет Красновым, должен быть одет однотонный чулок зеленого цвета. Потом в компьютер вводят изображение лица Сергея Краснова. Для этого его надо снять на камеру на синем или зеленом фоне. В компьютере есть специальная программа, она заменяет одно изображение на другое. При кропотливой подгонке это изображение не отличишь от настоящего.

– Мы видели в гараже в подсобке голубую занавеску. Она валялась под стеллажом, – подтвердил Фомин. – Но в разговоре Сергей не упомянул, что его снимали.

– Может и снимали, но он этого не заметил, – добавил Максимов. – Доказать, что запись фальшивая, ты сможешь?

– Нет, не смогу, – заключил Мисяев. – Определить чрезвычайно сложно. Если бы качество оригинала было высоким, то как раз по качеству можно разобрать. А тут снимала камера системы наблюдения, черно-белая, у нее разрешающая способность низкая. Эта техника полупрофессиональная, с телевизионной и тем более с кинокамерой не сравнить…

– Ну ладно, какие еще будут соображения? – подвел черту Максимов.

– Допросим Анну Фрейн, возьмем у нее анализ слизи… – начал Фомин, – может, дело прояснится.

Все расслабились, заулыбались. Полковник сделал еще один круг и сел в свое кресло.

– Все. Технические сотрудники свободны, а опера останьтесь, – скомандовал он.

Когда Гудко, Денисов, Фадеев и Мисяев попрощались и вышли, Максимов достал из ящика пакет с ванильными сушками и положил на стол. Выудил из него одно колечко, разломил в пальцах и запихнул дольку в рот. Любил он сушки. Алексей и Михаил тоже угостились по сушечке и сладко захрустели.

– Запоминайте перечень неотложных мероприятий, – начал полковник.

– Допрашиваем Фрейн. У нее надо выяснить, есть ли у Германа родственники, дети. Он очень богат, может, его шлепнули из-за наследства. Разыщите его адвоката. Выясните, есть ли у него враги, конкуренты. Он крупный бизнесмен, олигарх, враги или хотя бы недовольные должны быть. Может, это месть за содеянное в прошлом. Приказал ликвидировать конкурентов, а те отомстили. Надо поговорить с начальником охраны его фирмы, с замами. Вот пока и все. Набирайте информацию, копайте, копайте землю. Время у нас до понедельника.

– А может, надавить на Анну, – посоветовал Алексей. – Она молодая девушка, поднажать – расколется. Сергей ведь обвиняет ее, и факты подтверждают, что он не врет. Она его наняла, он ее снимал на видеокамеру, потом секс…

– Доказательств того, что он ее снимал, нет. Пленок нет. Или их не было вовсе, или выкрали, – полковник отпил из стакана холодного чая. – Преступники все мастерски просчитали и выполнили. Редко встречаются такие оппоненты. Интересно, кто они?

– Анна Фрейн с компанией, кто же еще, – Алексей кипятился. – Она его подставила и теперь будет ждать, пока его поймают и осудят.

– А если Краснов отыщет улики на нее? – вступил в разговор Михаил.

– Не отыщет. – Долгов встал и подошел к окну. – Даже если убивал не он, его подставили крепко. Он не сможет доказать, что кто-то, а не он стрелял из его пистолета. И мы этого не докажем. Мы не докажем, что запись фальшивая. То, что он трахал Анну, с него обвинения не снимает. А капля крови Германа на полу в гараже… Может, у Германа за десять минут до смерти из носа кровь пошла. Занавеска вообще не улика и дверь тоже. Может, это сам Герман месяц назад двери перевесил, потому что ему так захотелось. Мы не докажем, что убил кто-то другой, а не Краснов. Пусть даже на самом деле он и не стрелял.

Все сидели как в воду опущенные. Роковая правота Виктора Долгова била оперативников наповал. В глубине души и Максимов, и Фомин, и Нечаев понимали, что Сергей невиновен, но доказать это не могли. Не могли они и с уверенностью сказать, что именно Анна Фрейн заказала мужа.

– Пусть так, – наконец произнес Николай Иванович, – мы должны отработать все версии. Краснов – первая, наследство Анны Фрейн – вторая, убийство заказано конкурентами или соратниками – третья, месть – четвертая. В любом случае все сходится на Сергее. Может, это месть ему за его дела в пору службы в МУРе. Кого-то тогда посадил, тот отсидел десятку, вышел и отомстил. – Все удивленно посмотрели на шефа. – Начинайте поиск родственников, компаньонов, соратников и врагов олигарха Германа Фрейна. В ходе следствия обнаружатся новые факты, люди, наберем больше информации – получим простор для оперативных действий. Вдруг здесь замешана большая политика. Надо проработать и это…

Зазвонил телефон, и Фомин снял трубку. Выслушав короткое донесение, положил ее на аппарат и объявил:

– Вовик привез Анну Фрейн. Она в террариуме.

– Прекрасно, пошли на нее посмотрим. Витя, готовься к допросу, – Максимов усмехнулся.

Все встали и вышли из кабинета.

Красота непорочна, но красивая женщина бывает порочна – это определение вполне подходило к Анне. Она, великолепная и прекрасная, обольстительная и притягательная, восхитительная и недосягаемая, обворожительная и пленительная, пугающая и манящая, желанная, но смертельно опасная, прохаживалась в пустой комнате для допросов, как львица в клетке, ожидая, пока кто-нибудь рискнет к ней войти. Для ее красоты можно подобрать много хвалебных слов, но все они сводятся к одному – все прелести мира и все пороки слились воедино в ее лице, теле и душе. Моника Беллуччи в молодости, так бы описал художник.

Анна знала себе цену, и была она непомерно высокой. Так она думала. Многие могли бы дать ее и взять то, что имела она, но это была бы их последняя в жизни сделка. Остальные довольствовались бы сознанием своей несостоятельности и чувством стыда, и лишь небольшая часть попросту махнула бы рукой. Не по голове шапка.

В комнате для наблюдений стояли Максимов, Фомин, Долгов и Нечаев и любовались Анной. Именно любовались, а не следили, так как в глубине души, втайне, каждый мечтал ближе познакомиться со столь прелестным созданием. Они и не предполагали, сколь опасно это сближение.

А девушка просто ходила из угла в угол, никуда не смотрела и, казалось, была погружена в себя. На ней был строгий темный брючный костюм, кремовая рубаха и черные туфли на высоких каблуках. Волосы утянуты в тугой пучок на затылке, лицо без косметики, из украшений – обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки. В глазах скорбь, подавленность, на лице траур. Что в душе – никто из оперов определить не мог. Это не удалось Сергею, не получится и у нас с вами.

Несмотря на плачевный вид, Анна источала мощнейший сексуальный импульс. Она воздействовала на мужчин изнутри, подсознательно. Для этого ей не надо было вилять бедрами, прогибаться, демонстрировать стройность ног, высоту груди. Она просто наклоняла головку, скользила холодным надменным взглядом мимо собеседника, поворачивалась на каблуках и грациозно шла. Наблюдателя это возбуждало сильнее, чем стриптиз, оральный секс и групповая порнография вместе взятые. Это было проникновением, прикосновением к чему-то таинственному и величественному, недосягаемому и магнетическому. Это было посвящением в мечту.

Каждый из стоящих в комнате мечтал. Мечтал о своем. Наконец Максимов встрепенулся, оторвал взгляд от Анны, кашлянул и выдал:

– Ну что, Витя, иди, допрашивай и мазок не забудь взять.

Слова шефа подействовали на майора как разряд электрического тока. Он боялся идти и всячески оттягивал этот момент. Но дело есть дело, и приказ есть приказ, и он шагнул в дверь, как смертник на амбразуру с огнедышащим пулеметом. Он желал заниматься с Анной чем угодно, хоть игрой в шахматы, но только не допросом.

Ехидная подколка про мазок окончательно вывела его из равновесия, и Виктор на ватных ногах поплелся в кабинет.

Максимов уставился в окно и произнес, то ли сам себе, то ли сотрудникам:

– Увидим, что получится.

Алексей хотел переспросить, что имел в виду шеф, но вспомнил, как несколькими часами ранее входил в комнату к обворожительной, как ему тогда казалось, Тане Сизовой. На фоне Анны Таьянины прелести и красота меркли, будто их и не было вовсе.

Все познается в сравнении, и Алексей мысленно сравнивал этих двух абсолютно непохожих друг на друга девушек. Они были примерно одного возраста, одного роста и телосложения, одевались по моде, но одежда одной стоила копейки, а другой – тысячи долларов. Но не это главное и не в этом суть. Одеть в бриллианты можно и обезьяну, но она обезьяной и останется. Алексей пытался проанализировать, понять разумом, почему Анна так магически действует на людей, старался найти рациональное объяснение этому явлению, определить источник этого магнетизма. В душе ли он, в сердце или в сознании, в ее красоте, в умении держать себя, в привычке наравне общаться с богатыми, властными людьми, управляющими судьбами миллионов, влияющими на жизнь целой страны. То, что этот дар, харизма даны свыше, от природы, Алексей не сомневался.

Он не мог понять, воздействует Анна на окружающих сознательно, или это тайна и для нее самой. Ему вспомнились другие представительницы прекрасного пола, совершившие это чудо, – покорившие красотой и сексуальностью весь мир. Мэрилин Монро, Мадонна, Шерон Стоун, Моника Беллуччи… Одни красавицы уходят и век их недолог, другие приходят им на смену. Так будет всегда, вечно. Как существует круговорот воды в природе, так имеет место и круговорот красоты в природе. Но, может быть, это продукт пиара, профессиональной раскрутки. В век глобального, всепоглощающего господства Интернета и средств массовой информации, доступности соцсетей любой урод может раскрутить себя до звездного уровня.

Алексей думал и смотрел через стекло. За окном Анна повернулась к вошедшему Долгову, вежливо кивнув на приветствие, а когда он предложил сеть – села. Расслабилась на стуле и грациозно положила одну руку на стол.

Максимов и Михаил подошли ближе к динамику, чтобы лучше слышать ее ответы и, как показалось Алексею, затаили дыхание.

– Вы Анна Марковна Фрейн, – Виктор взял с собой папку, открыл ее и, чтобы скрыть смущение, глядел на листы с мелкой печатью. – Тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения.

Анна кивнула.

– Что у вас с носом? – вдруг задала она вопрос. Долгов поднял на нее непонимающий взгляд и только сейчас сообразил, что нос у него перебит и немного опух.

– Это вас тот человек в кабинете ударил? Бедненький, – Анна изобразила на лице сожаление и уставилась на Долгова. Тот смутился, долю секунды обдумывал и наконец изрек:

– В нашей работе такое бывает.

Анна с сочувствием кивнула и продолжала смотреть на майора.

– Я приношу вам свои соболезнования, – сказал Виктор. – Наша беседа – необходимая формальность, без которой не обойтись. Поэтому прошу понять меня правильно.

– Я понимаю, вы ищите убийцу моего мужа. Его еще не схватили?

Долгов вскинул на девушку серьезный взгляд.

– Он подозреваемый и убийцей его признает суд. Наше дело собрать улики, проверить уже имеющиеся и передать дело в прокуратуру.

– Я не вникаю в подробности вашей профессии, поэтому мало понимаю, как и что, – девушка достала носовой платок, смахнула что-то под глазами и положила его в миниатюрную сумочку.

– Еще раз прошу извинить, – повторился майор, – мне хотелось бы узнать, были ли у вашего мужа враги?

– Я не лезла в его дела, а он со мной не советовался.

– Может быть, вы когда-нибудь слышали, что у него были конфликты с кем-то.

– Нет. Не знаю. Я думаю, если даже конфликты и были бы, он мне докладывать не стал бы. Я полюбила Геру за его независимость, умение решать колоссальной сложности и масштаба задачи. Я никогда не вмешивалась в его дела.

– У Германа Самуиловича были дети?

Анна подумала секунду и ответила:

– Нет. Мы хотели завести ребенка, но… – она снова достала платочек и смахнула навернувшуюся слезу.

Раздался писк телефона в ее сумочке, Анна вопросительно посмотрела на Долгова, а тот кивнул в знак согласия. Она достала миниатюрную трубку в золотом корпусе, покрытом узорами, и поднесла к уху.

– Да, – ответила она убитым голосом, долю секунды слушала, а потом продолжила, – спасибо, большое спасибо, Михаил Александрович, похороны послезавтра, на Ваганьковском. Через час я буду дома. Можно.

По ответам Максимов понял, что Анне Фрейн звонит премьер-министр России Михаил Александрович Тарасов. Поняли это и Долгов с Фоминым.

– Он договорился с Анной о встрече. Приедет, принесет личные соболезнования, – почему-то шепотом сказал полковник. Алексей тяжело вздохнул и покачал головой.

– Влип Серега наглухо, и ничто его не спасет.

Максимов его точку зрения не разделял, но в чем-то с ним был согласен.

Анна выключила телефон, положила на стол как напоминание, что задерживать ее надолго нельзя. Долгов понял это и постарался сократить беседу до минимума.

– Я вас долго не задержу, – сориентировался он. – Как вы думаете, почему убили вашего мужа?

– Не знаю. Он был хорошим человеком, чутким, отзывчивым, людям делал только добро.

– У него есть родственники?

– Да, сестра, но мы не общались и, где она живет, не знаю. Гера ей звонил, они встречались…

– Скажите, – Долгов достал телефонную книжку Германа, изъятую в ходе следствия, ту, по которой Максимов проверял память Анны. – Это рабочие телефоны Германа, его адвоката, замов?

– Да. Все его деловые связи в этой книжке. В компьютере его сайт, на нем тоже что-то есть. Но я вам говорю еще раз, я его деловых партнеров не знаю. Мы бывали вместе на приемах, он меня знакомил с людьми, но я знаю только имена, фамилии и не более. Кто они – для меня загадка. Меня интересует кино, живопись, театр, мода, от бизнеса мне скучно.

– Понятно. – Долгов захлопнул книжку и откинулся на стуле.

– Скажите, – Анна серьезно взглянула на Виктора, – этот человек в наручниках, утверждавший что я его наняла, он правда убийца?

– Мы выясняем это. Улики против него, но следствие покажет.

В комнате для наблюдения Максимов приник к стеклу и внимательно, не мигая следил за выражением лица Анны. Пытался понять, врет она или нет. Скрывает что-то или нет. Но девушка вела себя естественно, казалось, говорила правду, хотя провокационных вопросов, выводящих человека из равновесия, в ответах на которые раскрывается суть подсознания допрашиваемого, Долгов не задавал. И зря.

– Хорошо. У меня все, – доложил он. – Еще раз приношу вам свои соболезнования. Вот ваш пропуск. Можете идти.

Долгов встал, поднялась и Анна, а Максимов в комнате покачал головой.

– Надо спросить, как она объяснит, что у нее в спальне на ковре и покрывале сперма Краснова.

– Хотите, я спрошу? – сказал Фомин.

– Нет, я сам задам этот вопрос, а вы смотрите внимательно за ее реакцией. Потом обсудим, – Максимов направился к двери.

– То, что она пришла на допрос без адвоката, делает ей честь, но она может не ответить на него, – сказал Фомин вслед.

– Вот и проверим.

Долгов и Анна вышли в коридор, а навстречу им из соседней двери появились Максимов, Нечаев и Фомин. Анна безразлично посмотрела в их сторону.

– Здравствуйте, – поздоровался Николай Иванович. – Мы знакомы, поэтому вторично представляться не буду. Я хочу задать один вопрос.

– Я вас слушаю, – согласилась Фрейн.

– Как вы объясните тот факт, что сперма подозреваемого в убийстве человека находится в вашей спальне – на полу, в ворсе ковра и на покрывале кровати? Экспертиза это доказала.

Анна удивленно подняла брови, обвела взглядом всех присутствующих и иронично ответила:

– Вы у него спросите. Зачем он в дом залез и зачем онанировал, а потом кончил в моей спальне.

– Он утверждает, что у вас с ним были интимные отношения.

– Неправда.

– Тем не менее вам придется пройти к нам в лабораторию и сдать анализы.

Анна надменно усмехнулась:

– Мазок вы будете брать?

Максимов не смутился, но на колкость колкостью отвечать не стал:

– Его возьмет наш врач.

– Извольте, – согласилась Анна и гордо повернулась. – Только я хочу это сделать в присутствии своего адвоката.

– Это ваше право.

Долгов пошел за ней по коридору, а полковник с Алексеем и Михаилом остались стоять у дверей.

– Если выяснится, что на нижнем белье Сергея ее слизь, другой биоматериал, то разговор с ней будет другим.

– Все равно это не улика в убийстве, – сказал Фомин.

– Но повод уличить ее во лжи. Хотя под нажимом она может показать, что секс с Сергеем был, но она не хотела придавать огласке их связь.

Глава 11

Сергей приехал в снятую им небольшую квартирку, поел и завалился на диван. Решил обдумать результаты посещения особняка Фрейнов.

«Какую роль играет Анна во всей этой истории? Она организатор убийства или жертва, такая же, как и я? Что за силы стоят за убийцами Германа?

Анна, Анна. С виду красивая, молоденькая девчонка, по сути несмышленое дитя, но роль ей в этом деле отводится не последняя. А может и первая.

А я тоже хорош, поддался на уговоры следить за ней и… Хотя что я мог сделать? Как меня подставили, могли подставить любого человека. Пришел в гости к другу, посидели, выпили, мирно ушел домой, а через час к тебе врывается милиция, скручивает в бараний рог и обвиняет в убийстве всей семьи. И доказывай, что ты не верблюд, если в квартире твои отпечатки пальцев, и на ноже, которым их всех прикололи. А ты им колбасу резал. – Сергей горестно вздохнул и перевернулся на другой бок. – Где я прокололся, почему не заметил, как кто-то вошел или вполз в спальню и вынул ключи из кармана моих брюк. Поехал в мой офис, забрал оружие, кассеты и вернулся. Почему не слышал выстрела из кабинета, находящегося в конце коридора на том же этаже? Даже из подвала он был бы слышен. Если только стреляли не с глушителем. Хотя в спальне громко играла музыка.

Почему не услышал, как сработала сигнализация моей машины, когда открывали багажник и клали туда пистолет? Ведь воспользовались моим брелоком, висящим на ключе. Как обратно положили ключи в карман, я тоже не заметил. Хотя брюки лежали свернутые на кресле.

И вообще, что за отношения были у Анны с Германом, раз она приводила мужиков в дом мужа? И как он к этому относился? Может, он был геем, а женился для отвода глаз? Или у них были свободные отношения. В любом случае не обремененная обязательствами парочка.

Да, убийцы рассчитали все четко. Когда ласкаешь прекрасную леди – глух как тетерев. Поглощен любовной игрой настолько, что забываешь о времени и пространстве. Все происходит как в тумане, во сне, прекрасном нескончаемом сне. И к тому же алкоголь. Он дурманит не хуже любви. А все вместе, – Сергей загадочно улыбнулся.

Может, мне ввели какие-то наркотики, лекарства, клофелин в микродозе, например. Чтобы не усыпил, но притормозил, дополнил опьянение. Нет, я бы почувствовал это. Хоть и был пьян, но свои ощущения контролировать мог.

Несмотря ни на что, с Анной было прекрасно. Она богиня любви. Рождена, чтобы сжигать сердца мужчин страстью и пороком. Я попался в ее прекрасные сети и погорел. Может быть, я не первый и не последний, – Краснов тяжело вздохнул и повернулся на спину.

Но что-то я отвлекся, давай о деле. Убийца съездил в мой офис, вошел в него с помощью моих ключей, открыл сейф и вынул из него пистолет. Значит, он знал код электронного замка. Это интересно. Или этот пистолет не мой, а только номер подделан. Или сейф все-таки вскрыт. А камера. Нашел ее убийца или нет. Обнаружили ее оперативники или нет. Камера в стене включается как с пульта, так и автоматически – от датчика движения и выключается тоже. Если в кабинете кто-то есть – она будет снимать хоть сутки. Уходят – она выключается. Надо ехать в офис, смотреть, на месте ли она. На пленке должна быть запись посещения офиса убийцей». – Сергей вскочил с дивана, схватил спортивную сумку, положил в нее приобретенную несколькими часами ранее камеру, аккумуляторы, кассеты, фонарь, инструменты – на случай если двери сломаны или вставлены новые замки, и пистолет. Прихватил телефон и ключи от машины.

На улицу вышел, когда уже стемнело. В погонях и драках прошел день, и был он началом новой ужасной жизни Сергея Краснова. Ночь с Анной Фрейн разделила ее на две части.

Женщины могут изменить жизнь мужчин. Одни так же резко, как это сделала Анна, другие медленно, не спеша, исподволь, но не менее кардинально и круто. Каждому свое и по-своему.

Сергей приехал к офису, но останавливать машину у подъезда не стал. Проехал мимо на небольшой скорости, посмотрел, нет ли милицейской засады. Не заметив ничего подозрительного, встал у следующего дома, в темном месте, где не светился фонарь, взял сумку и вышел.

Был ласковый летний вечер. На безоблачном небе светили звезды, и прохлада опустилась приятным покрывалом на истерзанную солнцем землю. Асфальт остывал, вместе с ним стыл и воздух и дышать становилось легче. Пыль осела, суета дня и шумы стихли и, лаская слух, снизошло безмолвие. Изредка, издалека доносились возгласы неугомонным горожан, рокот одинокого мотора, где-то громче положенного работал телевизор, слышалась музыка, порой взвизг собаки, мяуканье кошки. Но это было скорее исключением из правила, а в общем над столицей безраздельно царствовала ночь. Но только до утра.

Сыщик постоял во дворе, в тени отцветшего тополя, понаблюдал за домом и за припаркованными у него автомашинами. Все они были пусты и вроде не опасны.

Он подозревал, что Максимов оставил наблюдателей возле офиса, у его квартиры и у квартиры Тани Сизовой. Как только он, Краснов, заявится, те вызовут опергруппу и попробуют его арестовать. И опять придется убегать. Сколько можно?

И вот Сергей решился. Быстро вошел в подъезд, отпер металлическую дверь, шмыгнул в офис, захлопнул ее и остановился в прихожей. Прислушался. Было тихо и темно, только в груди бешено стучало сердце да в носу свистел вдыхаемый воздух.

Он вынул фонарик, включил, осветил пол и пошел по коридору. Под кроссовками зашуршали бумажки, захрустели стекла. Взглянув вниз, он увидел разбитую бутылку из-под колы.

– Ни фига себе, устроили обыск. Погром какой-то.

На полу валялись бумаги, тряпки, какой-то хлам, неизвестно откуда взявшийся, было натоптано, виднелись сплющенные окурки. Сергей прошел в кабинет и нашел его в таком же хаосе. Сейф был открыт и, естественно, пуст. Три тысячи долларов, полученные от Анны и до этого лежавшие там, были изъяты милицией. А может и похищены преступниками. Пистолета тоже не было.

– Так-так, – недовольно произнес Краснов. Сколько уже лет в ментуре работаю, а вижу – методы не изменились. Тот же бардак после обыска. Даже хуже стало.

Он поднял с пола статуэтку, подошел к стене, вставил руку в паз в эстампе и открыл потайную дверцу.

– Фу, – с облегчением выдохнул он, когда увидел в нише работающую видеокамеру. Датчик засек движение вошедшего Краснова, и она включилась.

«Пленка не кончилась, аккумулятор не разрядился, значит, она записала посещение офиса убийцей и приезд опергруппы», – подумал Сергей. Он выключил камеру, вынул из ниши, поставил на стол и подключил шнурами к телевизору.

«Посмотрим, что ты увидела. Может, в тебе мое спасение». – Он подошел к окну, плотно задернул шторы и включил телевизор. В комнате стало светло, а на экране возник офис. В комнату вошел человек, и в нем Сергей узнал себя.

– Перемотаем, – прошептал он и включил перемотку к началу. Пока камера тянула пленку и поскрипывала, сыщик осмотрел кавардак в своем некогда чистеньком, ухоженном кабинете.

Он был для него как второй дом – любимый, уютный и притягательный. В нем Сергей проводил дни и ночи и иногда в компании с Танечкой. Покупал сюда картины – теперь они криво висели на стенах, украшал углы вазами с искусственными цветами – одна была разбита, а другая валялась у стены. Старался сделать кабинет теплым, неофициальным, и в этом ему помогала Таня. Уборщица приходила дважды в неделю, а остальное время пыль и мусор убирала она. Теперь от былой изысканности и уюта не осталось и следа. Кресла, стол и стулья были сдвинуты с привычных мест, испачканы неизвестно чем, на полу валялся хлам, телевизор и видеомагнитофон были передвинуты, залапаны, а ноутбук вообще отсутствовал.

– На экспертизу забрали, что ли, – злился Краснов. – Умеют у нас обыскивать, ох как умеют. И все без описи, без свидетелей. Потом половины вещей не досчитаешься. А деньги вообще не найдешь.

Наконец камера щелкнула, возвещая, что кассета перемотана до начала. Сергей включил воспроизведение и уставился на экран. Звук тоже записывался, но он его уменьшил.

И вот сыщик увидел ту самую сцену, когда пришел в офис перед приходом Анны. Увидел не всю, так как сам выключил камеру с пульта. Потом пришла Фрейн, и они разговаривали десять минут.

– Прекрасно, это доказательство, что Фрейн наняла меня, – порадовался он.

Потом Анна ушла и пару раз в офис входила Таня. Каждый раз она выключала камеру с пульта и чем-то занималась, чем, для Краснова осталось загадкой. Потом были кадры его приезда в офис, когда он переписывал кассету. И вот, наконец, на экране возникло то, ради чего Сергей пришел сюда в столь поздний час. В кабинет, еще до милицейского погрома, крадучись вошел человек в черной куртке, черных джинсах, с черной маской на голове. Он был в перчатках и с сумкой в руке. Оглядевшись, поставил сумку на стол и двинулся к шкафу. Он начал передвигать книги – искал сейф. Наконец нашел, достал из сумки небольшой прибор и присоединил к кодовому замку. Сергей придвинулся к экрану телевизора. Он понял, что незнакомец с помощью дешифратора пытается открыть замок. И это у него получилось. Он потыкал пальцами в кнопки и отворил дверцу. Переложил его содержимое в сумку, а пистолет аккуратно запихнул в целлофановый пакет и опустил в карман куртки. Дверцу сейфа закрыл.

– Вот и все, – констатировал Краснов, – мое оружие оказалось в руках убийцы. Это есть на пленке, но примет ли суд запись как улику, ведь лицо этого человека скрыто маской. Они могут подумать, что это я снимаю себе алиби. Ладно, поживем увидим.

На экране незнакомец посмотрел на часы, было видно, что он спешит, осмотрел стены, заглянул за картины, в вазы с цветами и случайно опрокинул одну. Потом заглянул на шкаф, снова взглянул на часы, махнул рукой и быстро вышел. Сергей нажал на стоп.

«Торопится, так как в это время я занимался любовью с Анной. Он спешит обратно в особняк, чтобы пристрелить Германа и подбросить пистолет в багажник моей машины, а ключи – в карман моих брюк. Значит, Анна сообщила ему про камеру, но из-за недостатка времени он ее не нашел. Запись посещения Анной офиса важная улика, а приход ее сообщника тем более. Камера указывает время съемки и по нему можно определить последовательность действий преступников. Сообщник появился около двух, час на дорогу в оба конца, значит, Германа убили около трех. В это время она как раз выходила в душ. Я же отдыхал на кровати в течение пяти минут. А от Анны я уехал в четыре и в пять с лишним был дома. Ехал медленно. Да, запись – улика. Они могут снова влезть в офис и найти камеру. Если, конечно, сделали копии ключей».

Сергей покачал головой и включил воспроизведение. На экране появилось изображение офиса днем. В кабинет вошли несколько мужчин и среди них Сергей узнал Фомина. С ним был Михаил Нечаев и еще люди. Алексей отдал распоряжения и вышел, а подчиненные начали обыск и за час с лишним перевернули все с ног на голову. Сейф вскрыли с помощью дрели и отмычки, забрали доллары, бумаги, прихватили компьютер и вышли вон.

– Идиоты, менты поганые, – в сердцах выругался Краснов, – преступники орудуют деликатней. Он за минуту расшифровал код и вынул пистолет. А эти… весь сейф раскурочили, зла на них не хватает. Но камеру никто не нашел.

Сергей выключил камеру, отсоединил шнуры, положил в сумку, запихнул туда же видеомагнитофон и взял под мышку плоский телевизор, но вдруг услышал из прихожей щелчок замка входной двери.

Краснов насторожился, поставил сумку на пол, телек на свое место и отошел к шкафу, за дверь. Вынул пистолет и снял с предохранителя. Прислушавшись, отчетливо различил, как кто-то закрыл входную дверь. Закрыл осторожно, тихо.

«Кто это, оперативники или преступник? – промелькнула в сознании тревожная мысль. – Хотя менты деликатничать не стали бы – ворвались в офис или набросились бы в подъезде. Значит, преступник».

Сыщик вынул из сумки видеокамеру, ту, что принес с собой, включил и поставил на шкаф. Навел на центр комнаты и затаился в углу.

Шаги приближались, а Сергей от нервного напряжения весь взмок. Выставил пистолет перед собой и приготовился к бою. Сердце бешено колотилось в груди, капли пота текли по щекам, а дыхание участилось.

И вот дверь медленно отворилась, и в комнату вошел высокий рослый мужчина в черных джинсах, черной куртке и черной маске на лице. Сергей узнал в нем незнакомца с кассеты.

Тот осмотрелся и не спеша двинулся к нише. Заглянул в нее, покачал головой – ему не понравилось, что камеры нет, и повернулся к выходу. И тут Сергей вышел из-за двери и наставил оружие ему в лоб.

– Руки, – гаркнул он.

Тот опешил, поднял руки, а потом не размахиваясь метнул в Краснова сумку, что сжимал в пальцах. Попал точно в пистолет, и рука с ним отскочила в сторону. В этот миг Сергей выстрелил. Пуля устремилась в шкаф, разбила стекло, протаранила глиняную вазочку и застряла в книге. Грохот выстрела пугающим эхом покатился по улицам, разбудив многих москвичей.

Незнакомец бросился вперед, ударил ногой и выбил ствол из руки Сергея. Тот описал в воздухе дугу, ударился в стену и шмякнулся за кресло. Парень врезал Краснову кулаком в челюсть, но тот увернулся и ответил ударом на удар. Саданул ногой в пах. Парень согнулся, отскочил, но не вырубился, а устремился к выходу. Но Краснов встал у него на пути, размахнулся и долбанул кулаком в лицо. Попал точно в лоб, отчего пальцы хрустнули и заболели. Досталось и незнакомцу. Он отпрянул и остановился, в голове у него загудело и перед глазами поплыли круги. Он что есть силы крутанулся вокруг своей оси и съездил Сергею кулаком в ухо. Теперь дрогнул сыщик. По инерции отлетел к шкафу, чуть не свалил его, но удержался на ногах. Долю секунды приходил в себя, потом кинулся к улепетывающему в дверь незнакомцу. Толкнул его в бок, прижал к стене, схватил за кисть и начал заламывать руку за спину. А тот отчаянно сопротивлялся.