Текст книги "Павел и Авель"

– Мы найдем их, ваше величество… мы… – снова начал князь Куракин, но опять император не дал ему закончить.

– Гармония мира, вот чего мне не хватает! Мир утратил гармонию! Император должен быть прежде всего рыцарем… Вместо войн лучше вызывать на дуэль. А революционные идеи, ветры дующие из проклятой Франции, нужно вырвать с корнем! А мне мешают… Но я найду способ объединить народы и империи. И вы мне в этом поможете, граф. Куда бы не поехали негодяи, завладевшие нашим сокровищем, повелеваю – следуйте за ними неотступно! Верните тетрадь, и меня не интересует способ, каковой вы для этого сочтете нужным избрать. Через месяц или через год, но она снова должна очутиться здесь, на этом вот столе! И тогда гармония вновь вернется в сей мир. Идите, я не держу вас далее.

Граф Г. низко поклонился и на цыпочках почтительно вышел из залы. Он подождал у двери не более пяти минут, когда за ним выскочил князь Куракин, отирая лоб тонким белоснежным платком. Платок быстро отсырел, как после бани.

– Вот что, голубчик граф. Скачи-ка ты побыстрее! Государь гневается… Ждать нечего, паспорта тебе уже готовы. Только заедешь к себе, переоденься да и езжай.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – только и сказал граф Михайло и не медля ни минуты вышел из дворцовых покоев.

Глава 8. Галопом по Европам

Доскакав обратно до дворца князя, где проходил его затянувшийся петербургский постой, граф спешился и войдя с мороза в теплый дом, начал мучительно решать техническую, но важную задачу – брать с собой Морозявкина или не брать? Его форма не внушала доверия в предстоящей экспедиции.

Однако зайдя к нему и применив решительные меры в виде прикладывания крестика к устам, лбу и прочим членам внезапно постаревшего друга, граф был поражен на сей раз чудесным обратным превращением – седина на висках Вольдемара как будто куда-то смылась, щеки порозовели, морщины разгладились, словом он выглядел уже не на семьдесят лет, как недавно, а всего-то на сорок с гаком. Даже может быть и тридцать девять, как у иных дам, которые не решаются перешагнуть заветную планку много-много лет, а то и десятилетий. В общем в таком виде он казался вполне годным к дальним странствиям, которые несомненно предстояли.

Мистические и ужасные силы переполняли сей мир, это было несомненно, но с ними предстояло бороться, а главное – найти заветную тетрадь, в коей может быть заключалось все будущее государства российского и его окрестностей. Сам император был озабочен судьбой сей потешной на первый взгляд писульки, а император был царем всея Великия, и Малыя, и Белыя, и прочего. Поэтому взгромоздившись на коня, помогая сесть Лизоньке и подсадив все еще нетвердо держащегося на ногах Морозявкина, граф Г. первым делом осведомился:

– А куда же мы, кстати говоря, сейчас поскачем? Куда ведут следы злоумышленников?

– Следы ведут…. ах, граф, следы ведут в Чухонь! И паспорта нам уже выписаны.

– Следы… черного ба…? – начал было граф, но мамзель Лесистратова оборвала его громким шепотом.

– Не называйте его вслух! Его нельзя называть. Это очень опасно. – при этих словах глаза Лизоньки внезапно округлились и нос будто бы стал острее.

Мисс Роулинг еще не написала тогда своего «Гарри Поттера», таким образом эта фраза еще не успела стать сакраментальной. Тем не менее, граф Г. недоверчиво усмехнулся.

– Ну что за глупости, Лизончик! Не дьявол же он, в самом деле. Да и все эти фокусы с остановкой времени – наверняка какая-нибудь ерунда! Может он ужасный гипнотизер или травит всех сонным зельем… я скорее поверю в это, чем во всякую мистику, которой пичкаете меня вы и князь Куракин!

– Это вовсе не глупости! Это очень страшно. Да полно вам спорить, взгляните хотя бы на вашего друга Вольдемара – он же поседел за одну бальную ночь…

Граф посмотрел на Морозявкина. Тот держался молодцом, скакал почти не держась за луку седла, но действительно оставался совершенно седым.

– Ну может он поседел от страха, кто знает? Шок, испуг… не скрою, на какое-то мгновение я и сам испугался. Этот вихрь… может просто снежная буря? А негодяй барон воспользовался, украл нашу тетрадь и…

– Ерунда. Никакой бури не было. Я помню, – неожиданно открыл рот друг Вольдемар, и его по-прежнему скрипучий голос несколько сбил с графа с оптимистического настроя.

– Ну не было так не было… Ладно, погнали! – с этими словами граф Михайло пришпорил вороного коня и кавалькада помчалась во всю прыть по разбитой дороге в направлении будущей финской границы.

Въезд в «Чухонь неумытую» произвел на путников самое приятное впечатление. Аккуратно одетые крестьяне смотрели на них по сторонам дорог, правда графу показалось, что глядели они без всякого одобрения. Дело в том, что хотя Финляндия тогда еще и не входила полностью в состав Российской империи как Великое княжество Финляндское, но часть и без того небольшой страны Россия уже успела поглотить, по Ништадскому миру Выборгскую губернию и по Абоскому миру, завершившему русско-шведскую войну, кусок до Кюменя. Так что легкая нелюбовь трудолюбивых но глупых чухонцев к новым хозяевам была вполне объяснима. Северная война пронеслась по здешним местам почти столетие назад, и с тех пор императоры и императрицы не оставляли вновь присоединенные губернии своим вниманием, всегда выдумывая что-нибудь новенькое.

К счастью и в Финляндии имелись трактиры. Иногда графу Г. даже казалось что вся походная, да и светская жизнь состоит из перемещений из одного кабака в другой, разумеется если не считать дуэлей, драк, светских раутов, романов с красавицами и свинских интрижек с горничными, и прочей отвлекающей ерунды. Во всем чувствовалась основательность и уют, Первым городом, в котором они решили остановиться на ночлег, был городок с обычным финским названием Лаппеенранта, крупный по местным меркам. Как раз в августе 1741 года под Лаппеенрантой шведы потерпели от российский войск преужасную конфузию, поэтому по Аббосскому мирному договору городишко вместе с землями до реки Кюмене перешел под власть двуглавых орлов. Раскинулся он на берегу живописного озера Сайма. Собственно когда-то это было всего лишь торговое поселение и вообще спорная территория.

Граф Г. решил сочетать приятное с полезным и пожелал насладиться всеми достопримечательностями края одновременно с погоней за таинственным Черным бароном, чьего имени нельзя было произносить вслух и в существовании которого он уже начал было сомневаться. Весь личный состав маленькой экспедиции, вырвавшись из объятий Петербурга, тоже казалось настроился на более веселый лад. Серая хмарь морского воздуха с Финского залива была уже временно забыта, в природе одержал верх зимний озерный аромат. На берегу озера расположилась почти новая, построенная десяток лет назад, православная церковь. Граф, увидев ее, снял шляпу и набожно перекрестился. Заметив это, мадемуазель Лесистратова улыбнулась загадочной улыбкой Джоконды.

– Как, граф Михайло, разве вы верите в господа?

– Я истинно верующий сын церкви! – горячо откликнулся граф на маленькую провокацию.

– Не могу поверить! О вас ходили такие слухи… При таком успехе у женщин верить следует скорее в дьявола, чем в сына господня!

– О, что вы, Лизонька, какой успех… все это было в далекой – кгм – молодости. А сейчас одни воспоминания, – поскромничал граф Г… – А что касается веры, то воистину только господь спас меня от преждевременной женитьбы. Так что я с тех пор горячо уверовал!

Лизонька только усмехнулась на эти речи. Ее серая в яблоках лошадь пряла ушами и слегка ежилась от холода. Вообще она смотрелась очень выигрышно в беличьей шубке, кокетливо накинутой поверх амазонки. Ее щеки раскраснелись от мороза, а голос привлекательно звенел. Морозявкин вдруг очнулся от своей обычной в последнее время апатии и глядел прямо как генерал Суворов – молодцом, несмотря на возраст. Его голос уже почти не скрипел.

– Ах какой воздух! Дух-то какой! Прямо кровь расходится по всем членам, быстрее бежит!

– Ты особо не разгуливайся, – предостерег его граф, – рано тебе еще, мон ами, помолодей сперва.

– Я молод душой! И телом тоже, – Вольдемар как и раньше не сомневался в своих способностях, вот только возможности несколько уменьшились. – Кстати там я вижу… кабак… кабак? Кабак!

Граф Михайло вгляделся в холодную даль попристальнее и действительно углядел на заднем плане пейзажа дымящуюся трубу и веселую вывеску. Только сейчас он понял как проголодался. Ему было любопытно чем же сейчас тут кормят, хотя он разумеется не был чревоугодником, просто иногда и самому мужественно и неприхотливому путешественнику требуется немного подкрепить свои силы.

Маленькая таверна сияла как на рекламном проспекте лет через двести после описываемых событий. В намерения графа и сопровождавших его лиц входило как раз попробовать существующую местную кухню, ну и между делом решить пару вопросов государственной важности то есть выяснить куда же этот чертов барон, кто бы он ни был, запихнул тетрадку, что бы в ней не говорилось.

Как следует вкусив местной кухни, с которой было весьма приятно познакомиться, и особенно поразившего их салата XVIII века, состоявшего из изрядного количества вареной свеклы, морковки, картошки и заправленного сыром, нарезанным меленькими кусочками, два джентльмена и одна леди стали держать военный совет.

– Так куда он направился, этот черный негодяй, куда ведут его следы? – поинтересовался граф Г. у Лизоньки вполголоса, по возможности наклонившись к ней поближе – разумеется лишь для того только, чтобы негодяи, если бы они тут имелись, не сумели его подслушать. – Кстати меня удивляет, что в здешней корчме почти все блюда холодные… право, они что же, совсем горячее не едят? И где это видано смешивать мясо и рыбу в одном флаконе?

– Ну полно вам, граф Михайло! – примирительно сказала Лизонька. – Все очень вкусно. Они наверное всю жизнь так готовили, от седой старины. Только не налегайте на местную водку, силь ву пле. Езда на лошади в пьяном виде нас до добра не доведет.

– Ну бросьте нудеть Лизончик, всего несколько капель! – граф сказал это несколько фамильярнее, чем следовало дворянину даже по отношению к хорошо знакомой девице.

Однако мамзель Лесистратова была непреклонна. Она решительно отодвинула бутыль с прозрачной как слеза жидкостью подальше от графа и погрозила ему узеньким пальчиком. Морозявкин же быстро налил из бутыли, которая как раз оказалась в его досягаемости, и ловким движением опрокинул рюмку в рот. После такого дебоша Лизонька убрала посудину вовсе под стол. Наконец беседа возобновилась.

– Он где-то здесь, этот человек. Барон ужасно хитер. Перед отъездом из Петербурга меня посвятили в его планы – по крайней мере в то, что нам известно от наших посланников и друзей в иноземных странах.

– А здесь как вы будете узнавать новые донесения? Ждать курьерской почты? – граф покровительственно улыбнулся.

– О нет, во всяком случае не только… Я не люблю долго сидеть и ждать на одном месте, у меня свои методы. – заявила девица, нагло и с точностью повторив улыбку графа.

– Какие же? – стушевался тот.

– О, граф, это секрет! В свое время вы все узнаете. – Лизонька засунула в рот изрядную порцию салата и сжевала его почти моментально, как крыса в бакалейной лавке.

Морозявкин, огорченный потерей живительного источника, временно впал в пессимизм, о чем не преминул поведать спутникам, вероятно с тем, чтобы жизнь не казалась им сладким медом.

– Ничего мы не найдем! И пытаться не стоит, ноги только зря бить. Вы уж поверьте хоть и молодому, но уже старому человеку! Этого барона небось и след простыл. Я же помню… помню как…., – лоб его сморщился, а щеки отвисли в бесплотной попытке вспомнить всё, – Нет, ничего не помню. Налейте еще рюмашку, уважьте мои седины! – еще более печально закончил он.

Вольдемар дрожащей рукой потянулся под стол, но Лиза решительно пресекла эти попытки, больно наступив ему на сапог своим маленьким ботфортом. Морозявкин взвыл и отдернул руку.

– Никаких попоек! Дело прежде всего. У меня есть сведения, что барон вздумал объехать все мировые столицы.

Граф поперхнулся салатом от неожиданности. Свекла встала ему поперек горла.

– Но зачем ему это? Что за странные выдумки? Даже если вообразить, что он послан какой-то таинственной, могущественной организацией или же группой заговорщиков… чья бы рука его не направляла… если его послал к нам сам враг рода человеческого, не проще ли представить, что он должен вернуться и передать тетрадь своему хозяину?

– Да, кажется что это так. Однако природа заговора гораздо обширнее… – Лизонька говорила свистящим шепотом.

– Заговора? Против кого? – глаза графа становились все шире и шире, уж становилось боязно, не выскочат ли они совсем из орбит.

– Я не должна этого говорить… против нашего государя, а может и всего света! Секреты пророка Василия могут изменить мировую политику. Барон желает ознакомить с содержанием тетради всех земных царей, ну по крайности тех, что населяют милую Европу, а мы должны помешать сему злодеянию! – Лизонька даже покраснела от волнения.

– Да какая ему-то в том корысть? – все еще не понимал граф.

– Черный барон очень коварен. Кроме того он состоит членом одной таинственной секты, о которой мало что известно. Да и разве вы не знаете, граф Михайло, что против России существует вселенский заговор? Он был составлен еще в средние века, при царе Горохе, но существует и сейчас, в нашей милой современной вселенной. Разумеется мы не дикари из какого-нибудь там пятнадцатого столетия, нам ведомы все современные достижения метафизики и алхимии, но коварство барона выше нашего понимания.

– Даже вашего? – улыбнулся граф, решивший принять все это за бабские выдумки.

– Даже! Вот представьте себе граф, если даже к самому последнему-распосладнему корольку в занюханной провинции попадет сочинение нашего сына Васильева, что тогда будет? – продолжала шипеть Лизонька, выпучивая от натуги глаза.

– А что будет? Ничего. Почитают сию книгу и нимало в ней не поймут. Язык ее темен, смысл непонятен. Плюнут да и пойдут водку пить! – Морозявкин вмешался в беседу, стараясь отвлечь мадемуазель Лесистратову от присмотра за бутылью. Однако Лизонька как когда-то Кай Юлий Цезарь умудрялась делать три дела сразу – и есть, и беседовать с графом, и следить за Вольдемаром и его устремлениями. Она ловко ткнула в руку Морозявкина вилкой. Морозявкин взвыл еще раз.

– Прочитав сии писульки, они поймут кто и когда будет грядущим царем! Или там императором. Вот и будут коварно строить свою политику, исходя из сих обстоятельств и собразуясь с ними, – Лиза наморщила нос как бы повторяя чужую цитату.

Граф Г. попытался переварить эту мысль с ходу, но у него почему-то ничего не вышло. Морозявкин понял как тому тяжело, ловко подцепил бутылку еще ненаколотой рукой и разлил ее по стаканам движением индийского факира. Лесистратова, задумавшаяся о судьбах страны, не успела ему помешать. Она смотрела куда-то вдаль наморщив лобик и шевеля губами. Когда несравненная чухонская водка достигла дна желудка, граф почувствовал, что в его голове что-то начало проясняться.

– Итак они прочтут имя грядущего правителя и… и….

– Неважно, неважно! Главное сейчас – найти этого ужасного барона…

– А потом?

– Ну и отобрать их у него… эти писульки… в этом наш долг! – резюмировала Лизонька, настроенная явно на борьбу и хоть и тяжелую, но исключительно победу.

В это время хозяин трактира, навострив уши, особенно сладко улыбнулся и сказал на ломаном русском, который ему приходилось учить в силу проводившейся русификации территории и по торговой надобности:

– А это вам, милостивыыыые господааа, поддарок от заведения! – с этими словами он достал небольшую оплетенную соломой бутыль и поставил ее на стол.

– Почему это нам такой подарок? За какие заслуги и выслуги? – поинтересовался граф подозрительно, но Лесистратова вцепилась в бутыль и Морозявкин поддержал ее.

– Ах, старый друг, не будь таким занудой, попробуем и неважно откуда…. Мы в чужой стороне в конце концов, и можем позволить себе немного расслабиться!

– Но это не каникулы! – попробовал было возразить граф, но неожиданно спевшиеся под влиянием бога Бахуса Лиза и Вольдемар уже раскрыли, разлили и распили чуть не треть содержимого таинственной посудины, в которой содержалась отнюдь не только прекрасная чухонская водка. Граф усмехнулся, но из осторожности лишь пригубил коварный напиток.

Таинственный Черный барон в это время злорадно потер руки и также улыбнулся мрачной улыбкой. Дело в том, что у него имелась телепатическая связь с этой бутылью, которую он не только лично закупорил, но и заговорил самыми коварными заклинаниями. Никто из вкусивших ее содержимого потом уже не мог думать о службе, но лишь об осмотре достопримечательностей, памятных мест, церквей, статуй и прочего никому не нужного хлама Истории. Однако наши путешественники ничего этого даже не подозревали.

Ах, что-то мне дурно… тут так душно! Пожалуй я выпью еще немного вместе с вами….

Лиза отняла бутыль у Морозявкина, граф тут же услужливо налил ей стакан, и она ловко тяпнула его одним глотком. Вольдемар и граф Михайло переглянулись, но Лесистратова не пожелала остановиться.

– Я свободная белая женщина! Это я читала в одном романе… знаете, из Нового Света!

– Вопрос в том насколько свободная, не слишком ли? – проворчал граф Г.

– Да, достаточно ли свободная? – поинтересовался и Вольдемар, молодецки приосанившись.

– Абсолютно! И когда мы найдем этого проклятого черного барона, я….

Но граф Г. и Вольдемар не дослушали, что же хотела сделать в этом случае Лесистратова, хотя им было очень интересно. В это время погода как будто мигнула, солнце на секунду вышло из-за белесого чухонского тумана, и вдали даже почудился издевательский смех. Однако потом все встало на свои места.

– Ах, какое замечательное солнце! Какая прекрасная погода, не правда ли? – вопросила Лизонька. – И ведь сейчас еще не поздно… Не пройтись ли нам прогуляться по окрестностям?

– Но наше дело… наша трудновыполнимая миссия – граф попытался было настроить экспедицию на деловой лад, однако не преуспел.

– Да погодите вы со своим делом…. Отстаньте! – Лесистратова очаровательно улыбнулась. – Вот видите – какая там стоит прекрасная церковь… мы осмотрим ее, не правда ли?

– Всенепременно! – вякнул Морозявкин преданно. Теперь он выглядел уже максимум на тридцать пять, если бы не морщины и легкая седина. – Вот прямо сейчас и начнем!

Путники расплатились и вышли из трактира на свежий воздух. Хозяин, подсчитав монеты, проводил их влюбленным взглядом – вместе с кошельком, полученным от Черного барона за спаивание незваных гостей, набиралась изрядная сумма.

Они сели на верных коней и поскакали к церкви на берегу озера Сайма. Сия церковь Покрова Пресвятой Богородицы, построенная русскими солдатами в 1785 г, была истинным украшением местности. Ее соорудили после взятия Лаппеенранты российской армией, хотя тогда город числился у шведов как Вильманстранд. Еще всемилостивейшая императрица Екатерина II разрешила возвести каменную церковь у крепости, и с тех пор она радовала глаз православного человека. Граф Г. перекрестился и даже утер слезу – впрочем может быть виноват был мороз, да и ветер, задувавший немилосердно.

– О граф, ну вот теперь я вижу, что вы истинно верующий, а не из новокрещеных каких-нибудь, которых сейчас развелось хоть пруд пруди! – Лиза таинственно улыбнулась. – Об этой церкви рассказывают столько легенд…

– Да, говорят что ее строил сам граф Суворов, но это конечно сказки. – Граф решил поддержать религиозную беседу. – Хотя здесь, за сотни верст от Питера, любая сказка становится былью.

– А давайте спросим, кто тут живет, пусть и расскажет! Тут же служат службы? – Лизонька уверенно толкнула дверь, и путники очутились внутри церковного здания.

Там откуда ни возьмись на них выскочил мелкий священник в длинной рясе, из которого удалось выжать все их интересовавшее. Выяснилось, что батюшка-граф Суворов-Рымникский и вправду удостоил церковь своего посещения когда был в финской стороне, трижды, и последний раз совсем недавно – в году одна тысяча семьсот девяносто пятом от Рождества Христова, что грозный генерал молился здесь и также читал Апостол. Попик утверждал, что Суворов лично смастерил для церквушки аналой, и даже пожертвовал икону. Святой образ был продемонстрирован – и верно, икона двунадесяти праздников имелась в местном иконостасе. Поп обратил внимание новоприбывших из далекого Петербурга, что фундамент у церковного строения гранитный, а стены сложены по кирпичику.

– Скажите, как любопытно! – Лесистратова улыбнулась, порадовавшись тому, что на ней теплая зимняя шапочка, ведь с непокрытой головой девице заходить в церковь было нельзя. Но графу и Морозявкину разумеется пришлось снять головные уборы, соответственно щегольскую модную шляпу с меховой оторочкой и невообразимый теплый треух, обыкновенно завязываемый под подбородком. В церкви было нетоплено и прохладно, однако ради святой веры приходилось идти на лишения. Между тем словоохотливый батюшка, соскучившийся по аудитории, продолжал:

– И сколько уж раз хотели у нас церквушку-то поставить, сколько раз, да все срывалось, не иначе как дьявол гадил! А потом с божьей-то помощью удалось все-таки. Наша-то церквушка – наипервейшая для православных хрестьян во всей чухонской земле. Еще когда солдатики русские взяли город, то как раз тут Владимирский полк на квартирах разместился. Ну и князь-батюшка наш, Репнин-светлейший, попросил еще матушку-императрицу Елизавету Петровну, дескать дозвольте из ихней шведской кирхи сделать нашу православную церковь. Но однако деньжат так и не подкинули, так что пришлось на полковые средства тут поставить деревянный храм, зело маленький. Освятили церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, уж больше полувека минуло…

– Ну а потом господин Паульсен, архитектор ученый, тоже просил на храм всего шесть тыщонок, да опять маком, господа. А людей уже много было, четыреста душ с лишком, гарнизонных солдатиков да мирных… А сейчас уже и полторы тысячи, нельзя было без святой веры никак. Артиллеристы, инженеры, помилуйте, как же без храма? Военным никак без него невозможно… И вот наконец матушка Екатерина позволила, и деньги дала, век за нее господа молить будем! Три года строили, наконец построили. Четыре тысячи рублев истратили, и на что каждая копеечка ушла, помню, ох помню! Освятили в августе в восемьдесят пятом годе, в в день памяти святых мучеников Адриана и Наталии, царствие им небесное во веки веков, аминь. Совершили освящение, сами губернатор выборгский, генерал-поручик Гюнцель удостоили присутствием, да-с. Комендант наш полковник Барбот де Марии тоже заходил, любовался. И вот с тех пор мы и….

– Да, да, батюшка, все это очень интересно, но нам уже пока, – граф успел помолиться, пошевелить губами и поставить свечку. Нам еще нужно посмотреть город… Лаппеенранта, так кажется? Мы еще не все там видели…

– Очень любопытный городок, очень, я вам сейчас все расскажу! – попытался было продолжить беседу поп.

Но путешественники уже вышли из церкви, весьма резво сели на коней и припустили галопом, так и не узнав, что городишко был заложен еще в середине прошлого века королевой свейской Кристиной, что множество лет спорили, кому же быть первым торговым городом во всей Карелии – Виипури или Лаппенранте, словом много интересного от них ускользнуло.

Местные жители промышляли охотой, ловили рыбу, словом вели здоровый сельский образ жизни, однако почему-то путники решили не задерживаться в славном городе. Какая-то неведомая сила, может тяга к приключениям, а может и козни слуг сатаны, влекла их все дальше и дальше по дороге. И после утомительной скачки по прекрасной местности, кратких остановок и ночевок на постоялых дворах и прочей мишуры дальнего странствия, они уже приехали в «Белую столицу севера», как именовали Хельсинки в просвещенном XIX веке.

– Ну вот, познакомимся с достопримечательностями… – завел было Вольдемар свою шарманку как профессиональный гид-попрошайка.

– Да, да, я давно об этом мечтала! – поддержала его и Лиза.

– Да чего с ними знакомиться-то? Надо найти этого… как его… отобрать эти… ну как их… и дело с концом! Чего тянуть кота за… – граф покосился на мамзель Лесистратову, – за хвост?

– Как, граф? Разве вы не рады, что мы здесь очутились? – Лиза была сегодня в хорошем настроении. Она выспалась, а утренняя скачка по морозцу пошла ей только на пользу.

– Рад, но… когда же мы наконец займемся делом…

– О деле не беспокойтесь, я сегодня же навещу нашего посланника и испрошу указаний… нам все скажут! А пока пойдемте посмотрим что это там вдали?

– О Боже, опять начинается… – пробормотал граф Г., поморщившись как будто бы у него внезапно заболел зуб, но не смог сопротивляться напору компаньонки.

– Полно вам морщиться и корчить рожи, и взаправду все только начинается! – вон какой милый двухэтажный особнячок виднеется, прелесть! – Лиза подхлестнула загрустившего коня плеткой, так что тот чуть не встал на дыбы.

– Дежа вю… – пробормотал граф по-французски, и сквозь зубы.

В то время архитектурный ансамбль Сенатской площади, так восхищавший всех в XIX веке, еще не построили. Город был почти полностью деревянным. Каменной была только крепость Свеаборг, символ шведского владычества. Проезжая мимо нее, граф Г. грозно заметил, что об этот орешек можно сломать зубы, но все же русские войска его непременно возьмут, на что мамзель Лесистратова разумеется сказала, что лучше всего действовать лаской и хитростью.

Забегая вперед, скажем что уже в 1808 году российские полки осадили Свеаборг и взяли его довольно быстро. Шведам не помогло даже преимущество в числе орудий. Тамошний комендант был обвинен в подлой измене, и самая его фамилия, Кронштедт, и то была забыта – родным адмирала пришлось сменить ее на менее примелькавшуюся. После этого был подписан Фридрихсгамский мир и Финляндия надолго стала частью Российской империи.

Но все это было много позже, а пока раздосадованный долгой проверкой паспортов и злобными взглядами шведских офицеров на границе граф ворчал не хуже Морозявкина.

– Тут же все деревянное! Деревня! Не на что смотреть!

– Нет, домик каменный… наверное… – Лиза была оптимисткой по жизни и долгу службы.

Когда-то Хельсингфорс, как называли его шведы, был заложен королусом свейским Густавом Васа, в середине XVI века, в устье реки Вантаа. Раскинувшийся на берегу Финского залива, город являлся тыловой базой крепости и ее хозяйственным подспорьем. Пожары в нем не были редкостью, и в сущности он представлял собой небольшой поселок, с годами все ближе подбиравшийся к морю.

Дом, который углядела глазастая и оттого еще более наблюдательная Лесистратова был, как вскоре выяснилось, не простым особняком, а собственностью шведского купца Седерхольма. Он резко выделялся своей каменистостью на фоне обычных древесных построек.

Отловив какого-то местного жителя, к счастью неплохо говорившего по-русски, так как его двоюродная прабабка по материнской линии имела неосторожность смешать свою благородную чухонскую кровь с полутатарской русской, путники и тут не остались без целой кучи полезнейших сведений. Он говорил так долго и путано, что вышедший из себя граф Г. уже хотел было отвесить ему хорошего пинка, но добросердечная Лиза его во-время остановила.

– О, граф, не будьте так жестоки к бедняге, он хочет как лучше, а получается как всегда! – сказала она, на пару веков предвосхитив виртуозное высказывание будущего российского премьер-министра.

– Да, но сколько же можно пичкать нас этими достопримечательностями, будь они трижды неладны! – возопил граф негодуя.

– Да уж, – неожиданно поддержал его и Морозявкин. – Я соскучился по дуэлям, интригам и заговорам! Я жажду приключений!

– Какого рода приключений? Гастрономических или эротических? – поинтересовался граф иронически и прищурил глаз.

– Вот только не надо этого сарказма, дорогой друг, не надо! Я желаю послужить отечеству. И я ему послужу, вот увидишь.

– Ну разве что в виде чучела, – промолвил граф Г. с сомнением в голосе, – Да и то достаточно худосочного.

На это Морозявкин отколол такую штуку. Он неожиданно встал на колени и пополз ко входу в купеческую обитель. Коренастый привратник, стоявший у дверей, посмотрел на него со смесью недоумения, растерянности и презрения, моментально промелькнувшей на его одутловатом мясистом лице. Тем не менее Вольдемар продолжал свою эскападу, стоя на камнях мостовой, надо правда отметить – очень чистой и аккуратной.

– Боже всемогущий, слышишь ли ты меня? Пошли нам приключение, ну хоть какое-нибудь… и поскорее! Мы так устали просто пить и скакать без всякого дела, даже я устал! Нам надоело осматривать церкви и корчмы!

Граф Г. уже протянул было руку, чтобы его остановить, а привратник уже занес было ногу, чтобы дать Морозявкину хорошего тычка, как вдруг дверь купеческого дома со скрипом распахнулась. На пороге появилась внушительная процессия – сам Иоганн Седерхольм, его приказчик и слуги, как раз направлявшиеся прогуляться по городу. Бизнес у купца процветал, торговля шла бойко, так что купеческая контора, располагавшаяся на первом этаже, а также и склады в каменных подвалах великолепного особняка, построенного по проекту немца Самюэля Бернера, никогда не пустовали.

Увидев графа Г., Лизавету и Вольдемара, продолжавшего живописно стоять на коленях купец неожиданно прервал свой торжественный выход и подошел к ним. Наша экспедиция насторожилась.

– Он что – русский? – поинтересовался герр Седерхольм, тыкая пухлым пальцем по направлению к Морозявкину, причем, что поразило путешественников, он тоже откуда-то знал русский язык, хоть и с явным шведским акцентом. Первой нашлась Лизонька.

– Да, ваше… ваше сиятельство… русский. Точно так.

– Я так и подумал почему-то… Это многое объясняет! Другой бы не стал стоять на коленях в уличной пыли, на снегу перед домом незнакомого ему человека… Хотя перед моим домом можно встать на колени! Это самый зажиточный особняк в Хельсинки! – горделиво заявил купец.

– Яволь, ваше купеческое величество! Любой готов встать перед таким дворцом на колени! – Лесистратова решила подыграть разошедшемуся не в меру торгашу. Увидев такое почтение, герр Иоганн несколько смягчился.

– Да к тому же он и каменный – это есть последний слофо техники! Не то что эти гнилой деревянний коробка… А кстати, может быть вам угодно что-либо у меня купить? Или продать? Я торгую всем на свете… Ну правда я не люблю русских… мы, шведы, с ними все время воюем! Я бы вешал их всех, да и они бы нас не пожалели, если бы только добрались сюда… К счастью крепость Свеаборг неприступна!