Текст книги "Возвращение царя обезьян"

– Ханумана? – Девушка вскинула брови и озадаченно посмотрела на Раму. Тот кивнул и одновременно пожал плечами. – Но у нас же был другой Хануман.

– А теперь будет этот. Это лучший Хануман! – с нажимом сказал мужчина в костюме.

– Как вас зовут? – с улыбкой поинтересовалась девушка, обратившись к Сунь Укуну.

– Моё имя Хануман, мата Сита! – Счастливый царь обезьян повалился на колени и поцеловал край подола её платья. – Я услышал зов Рамы и пришёл, чтобы служить вам!

«Сита» улыбнулась самой благожелательной улыбкой, а потом шепнула подошедшему Раме:

– Он сумасшедший, Ашиш? В нашем контракте это не прописано.

– Ничего, Мадиракши, он вроде бы не буйный, пока только обнимается и плачет. В любом случае лучше того пьяницы. Да и когда его выкупят у мафии – неизвестно, а снимать надо уже сейчас. Подыграй ему! – Он ободряюще улыбнулся и вновь раскрыл объятия Хануману. – Мой друг, мой брат! Мы так ждали тебя! Наконец-то ты пришёл на наш зов и поможешь нам победить всех злобных демонов!

Потом все примирительно танцевали под непонятно откуда взявшуюся музыку. Даже Ольга. Ей нашли самые дешёвые китайские шлёпки, пошло-розовые и великоватые, но других не было. Мужчина в костюме, оказавшийся помощником режиссёра, лично закружил её под причудливую музыку, пообещал показать съёмочную площадку и помочь с беспроблемным возвращением домой в составе какой-то экспедиции, которая как раз заканчивает раскопки в соседней провинции и уже через пару дней вылетает в Россию.

– А в качестве кого они меня провезут? – не унималась блондинка.

– Да хоть в качестве экспоната, ха-ха, да! – улыбнулся он, обнажив абсолютно белые и какие-то непривычно странные зубы. На первый взгляд только так их и можно было описать.

Саратовская аспирантка повела плечами, сделав вид, что заинтересованно осматривается по сторонам. Какой-то мутный тип этот помощник режиссёра. Вроде бы и одет прилично, и вежливый, и не лезет, а всё равно отталкивающий. Ещё эти его постоянные хихиканья, когда нет ничего смешного. Это он над ней смеётся? Или сам по себе с дурнецой в мозгу? Кто их знает, этих индийцев… индусов… режиссёров…

Она быстрым широким шагом, насколько позволяли шлёпки, подошла к Укуну и настойчиво постучала ему по спине.

– Ты звала меня, благочестивая? – спросил он, обернувшись.

– Отлепись наконец от своего Рамы! И объясни мне некоторые несостыковки. Если мы в Индии, то почему я понимаю местный язык? Или это они все без акцента чешут на русском?

– Язык? А что же в этом такого? Ведь я же понимал твой северный язык, когда попал в твою страну. Теперь ты попала в мою страну и тоже понимаешь мой язык. Это нормально.

– Да, но ты-то бог. Или демон. Или ещё кто-то там. Может, ты и знаешь сто пятьсот языков. А я – обычный человек. Я и с английским-то не очень дружу, только в рамках учебного курса, а уж за остальные языки даже не пыталась браться. Откуда я знаю индийский?

– Диди-джи, это же так просто! – удивлённо пожал плечами Сунь Укун. – Это Рама!

– Что Рама? – после непродолжительной паузы уточнила блондинка.

– Ра-а-ама! – «для тупых» пояснил Сунь Укун, вытаращив глаза для пущего эффекта.

– Что – Ра-а-ама?!

Китаец вывел её на улицу из павильона, поставил под палящее солнце и, благоговейно протянув: «Ра-а-ама…», провёл рукой по воздуху.

– Я не понима-а-аю! – передразнила его девушка и развела руками.

Укун кротко вздохнул, страдальчески поднимая глаза к небу.

– Рама везде, Рама во всём, Рама – суть. Рама в тебе, мата Олга. Ты понимаешь наш язык, потому что слышишь ушами Рамы, говоришь устами Рамы, смотришь глазами Рамы, чувствуешь сердцем Рамы, чуешь носом Рамы. Даже чресла Рамы…

– Стоп! А вот этих подробностей я не хочу знать, спасибо, достаточно, логику бреда я уловила, в тонкостях не нуждаюсь. Как у тебя всё просто, Ук… хм… Хануман.

– Всё просто, мата Олга, потому что Рама во всём. А там, где Рама, всё легко, красиво и…

– Хануман!!! – нервно сорвалась девушка. – Я больше не хочу слышать от тебя имя «Рама». По крайней мере, сегодня. Хотя бы в ближайшие пять минут. На большее ты вряд ли способен.

– За что такие строгие запреты? Разве я в чём-то виноват, диди-джи?! – И он традиционно на ровном месте залился слезами, брызнувшими из глаз, словно два ручья.

– А-а-а-а-а-а-а… – уставившись взглядом в ненавистные розовые шлёпки, тихо простонала Ольга.

– Что случилось, мата?! – тут же подорвался ненормальный китаец. – Где демоны, которые терзают тебя? На небе? На земле? Ты сама демон? Кого мне убить?!

– Да убейся ты сам наконец, хоть вот об эту стенку, только отстань от меня!

Блондинка круто развернулась и зашла в павильон. Там опять все танцевали.

…В забегаловке было тихо. Сонные мухи беззвучно топтались по тарелкам приунывших клиентов. Уставшие люди вполголоса обсуждали рыбную ловлю и работу в рисовых полях. Прокисшее рисовое вино пузырилось в грязных кружках, и даже мухи обходили его стороной.

Вошедший открыл дверь с ноги, и она с грохотом ударилась о стоящую за ней бочку. Трактирщик нахмурил брови и нервно повёл тонкими усиками.

– Что тебе надо, немытый грубиян?! – сердито сказал он. – Ты чуть не вышиб мою дверь! Знаешь, сколько стоит хорошая дверь? Явно подороже, чем ты!

Немногочисленные посетители дружно засмеялись.

– Проваливай туда, откуда пришёл! Ты воняешь, как грязная обезьяна!

Ударом булавы гость разбил ближайший стол в щепки. Вязкая рисовая похлёбка вывалилась из тарелок на пол. Все напряжённо притихли.

– Принеси мне лучшего виноградного вина, служка. И подай самое изысканное блюдо. Ты запомнишь этот день навсегда, потому что сегодня в твой жалкий сарай пришёл прекрасный царь обезьян, Великий Мудрец, Равный Небу, Сунь Укун.

– Сунь Укун? – переспросил трактирщик.

– Сунь Укун?! – удивились посетители.

Хануман встал у стойки и, запрокинув руку, почесал спину булавой.

– Ты Сунь Укун? – вновь спросил хозяин заведения.

– Да, я Сунь Укун, Великий Мудрец…

– Что-то раньше ты выглядел посимпатичнее! – крикнул кто-то сзади.

Хануман озадаченно обернулся. Крестьянин залил в себя кружку забродившего вина и продолжил:

– Видел я тебя. И был ты постройнее, а теперь жиром заплыл. Вон и второй подбородок нервно подрагивает.

– Да где ты мог видеть меня, ничтожный земляной червь?!

– Так в собственном курятнике и видел. Ты там выл, как волк, и курей гонял с перепоя. Это было перед тем, как ты умер.

– Я умер?! Как я мог умереть, если я сейчас стою перед тобой, бестолковый?!

– А кто вас, демонов, знает? – встрял в разговор трактирщик, на всякий случай протирая барную стойку грязной тряпкой. – Только говорят, что ты умер, опившись вина, тебя похоронили, а ты взял да и вычеркнул своё имя из книги мёртвых.

– А давайте сдадим его куда следует? Пусть его обратно в книгу запишут?

– Хи-хи-хи! – громко рассмеялся Хануман. – Сначала вы сыграете со мной в чжимоу! – Он довольно осклабил жёлтые клыки. – Служка, неси сюда самое отвратное пойло!

Все присутствующие озадаченно переглянулись. Разговорчивый крестьянин неуверенно сел обратно на табурет.

– С чего бы мы стали играть с тобой в чжимоу, демон?

Хануман подбросил булаву, оружие завертелось в воздухе, ударилось в самый центр потолка и упало в руку своего хозяина за секунду до того, как по грязному потолку поползли тонкие трещинки. Вождь обезьян запрыгнул на стол и ударил крестьянина по щеке кисточкой длинного хвоста.

– С того, что меня зовут Сунь Укун, – прорычал он прямо в лицо мужчине. – Я могу просто убить вас всех, жалкие земляные черви. А хозяина этой землянки ещё и освежевать. За то, что он не торопится подносить мне вино. Но я пребываю в хорошем расположении духа и хочу поиграть в чжимоу. И если кто-то из вас сможет переиграть в чжимоу Великого Мудреца, Равного Небу, то выйдет отсюда живым. Или выползет живым из-под обломков этой лачуги. Если сможет. По крайней мере, я не разорву его на куски и не заглочу сырым. Да я никого из вас не заглочу сырыми, – спрыгнув со стола, решил он. – Вы слишком грязные, хи-хи-хи! Вас придётся хотя бы час вымачивать в вине, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу и потом не разнести её по всему миру.

Хануман быстро поймал опустившуюся из-под потолка муху и забросил её в рот.

Повисла очень длинная пауза. Никто уже не собирался поймать Великого Мудреца, чтобы сдать его куда надо. Наоборот, те, кто поумнее, решили медленно двигаться к выходу. Но вождь обезьян, метнувшись к двери, начал увеличиваться в размерах, пока не упёрся головой в потолок, перекрыв своим телом путь к бегству.

– Мы. Будем. Играть. В чжимоу, – повторил он и, вытянув огромные ноги, уселся прямо на грязный пол. – Всё…

– Великий Юй-ди! Царь обезьян вновь устроил переполох!

– В Индии?

– У нас в Поднебесной! – Взволнованный страж сорвался на крик.

Нефритовый император лениво сощурился, глядя на заходящее солнце.

– Ты заблуждаешься, Ли. Сунь Укун в Индии, таков его путь.

– Император! – Страж поклонился, и модель пагоды едва не выскользнула из его рук. – Великий Мудрец разнёс трактир, в котором кормились нищие землепашцы!

Небесный император не произнёс ни звука, лишь удивлённо вскинул брови вверх.

– Он вошёл в харчевню и заставил крестьян и хозяина играть с ним в чжимоу!

– И что же?

– Он выпил столько дурного вина, что снова чуть не умер. А когда ошибся, неправильно сосчитав пальцы, которые ему показывал трактирщик, то просто оторвал лишние до нужного количества, схватив несчастного за руку, и съел их. А потом разнёс весь трактир!

– Цзиньгубаном, надо полагать? Этот его посох страшная игрушка.

– О нет, великий император! – покачал головой страж Ли. – Он нашёл себе новое оружие – огромную золотую булаву. Этим оружием он бил всех посетителей трактира, переломал им кости, а из одного пьяницы даже выбил дух!

Нефритовый император поцокал языком и покачал головой. Подвески на его шляпе сердито зазвенели.

– А когда бить стало некого, Сунь Укун разломал стены трактира, так что крыша рухнула. Сам трактирщик чудом спасся, спрятавшись в погребе.

– Слушай же меня, страж небесных врат, – сурово сказал император. – Эту обезьяну, кем бы она ни была, нужно найти.

– Всем тихо! Папа звонит! – крикнула Ольга, выуживая из кармана халата смартфон. Как ни странно, но её все послушались, тут же захлопнули рты и выключили музыку, а Хануман даже застыл в причудливой позе.

– Да, пап! Ага, и вас с мамой с Новым годом. Не-е… – Она неуверенно оглянулась по сторонам. – Мы с друзьями сняли домик в деревне, будем тусить тут до конца выходных… Нет, не собиралась, ну так получилось. Да не волнуйтесь, у меня всё ок! Я попозже заеду. Маме не…

Связь оборвалась. Девушка схватилась за голову, осознав, что папа звонил ей аж в Индию и, наверное, обнулил свой баланс. Ладно. Он не очень-то разбирается в новых технологиях. Может, и не поймёт, почему за звонок в пензенскую деревню столько содрали.

– Вы тут главный? – Ольга решительно обратилась к помощнику режиссёра. – Надо пополнить телефон моего отца. И найти зарядное устройство для моего смартфона.

– Почему я должен пополнять телефон вашего отца? – удивился мужчина.

– А кто его должен пополнять? Я, что ли! – от души возмутилась блондинка. – Я не рвалась в вашу страну. Раз вы тут главный, то вы и пополните. И мой телефон, кстати, тоже.

Помощник режиссёра только прищурился, но ничего не ответил.

– Ладно, ладно. Хотя бы зарядку можете найти?

Индус подозвал какого-то рабочего сцены, указал пальцем на Ольгу, что-то сказал, и через несколько минут рабочий принёс ей маленький тазик, полный самых разных зарядных устройств.

– Вы удовлетворены? – спросил помощник режиссёра.

– Да. Нет. То есть я хочу есть. Где у вас тут можно чего-нибудь перекусить?

– Я подскажу вам и вашему спутнику.

…Они шли по шумной улице городка Мумбаи, среди обшарпанных зданий и левых магазинчиков, ароматов благовоний и вони обыкновенной, везде толкались люди, сновали машины, велосипедисты жали на клаксоны, загорелые до черноты рикши таскали свои тележки, собранные, казалось, ещё в позапрошлом веке. Индия остаётся Индией во все времена.

Напряжённая блондинка крепко вцепилась в руку Укуна, халат она сдавать отказалась, ещё упрут, но распахнула его полностью. Помощник режиссёра, вызвавшийся их сопровождать, двигался на шаг впереди. Царю обезьян выдали какую-то яркую рубашку из реквизита киностудии, чтобы он не светил голым торсом – местные жители впечатлительны в этом плане.

Но, должно быть, их впечатлительность касается только наготы человеческого тела. А вот при всём народе справить нужду на угол дома – это пожалуйста, чему же тут впечатляться?

– Укун! Ты посмотри, что делает этот нахал?! Он даже не отвернулся толком! Он улыбается! Ладно я, взрослая современная девушка, но дети же увидят!

– Я – Хануман!

– Да что же в этом такого, почтенная? – развернулся их неулыбчивый спутник. – Ну увидят детишки лингам. Мальчики и так каждый день видят его. Девочки наверняка тоже видели не раз линги своих друзей по играм, линги братьев, отцов, дядей. – Он обернулся к ней, размахивая руками. – Вот только не надо так округлять глаза. Это бедный квартал. Большинство людей живут в крохотных бараках целыми семьями. И конечно, видят все члены человеческого тела в открытом доступе, так сказать, ха-ха, да…

– Бедный квартал, говорите? – усмехнулась блондинка, чудом уворачиваясь от пронёсшегося на огромной скорости мотоцикла. – Смотрите, как расписаны дома! Такие красочные! И везде ваши разнообразные боги.

– Так дома и разрисовывают для того, чтобы случайные прохожие не справляли нужду на стены. Раз здесь изображены боги, то большой грех мочиться на богов, – пояснил мужчина.

– О! Смотри, прекрасная мата, это же я! – Сунь Укун довольно улыбнулся, подведя блондинку к углу дома, на котором была изображена толстая обезьяна в высокой шапке и тяжёлых украшениях на шее. В одной руке обезьяна держала золотую булаву, а в другой маленькую гору.

– Ты такой жирный и у тебя в руках гора?

– Да, благочестивая! Разве ты не слышала о моих подвигах? Однажды…

– Пройдёмте сюда, – быстро перебил его помощник режиссёра. – Вот тут на углу вы сможете утолить свой голод.

Кафе выглядело не лучшим образом. Обшарпанная дверь, вывеска, нарисованная вручную на ватмане. Стекло в окне треснуто и заклеено скотчем. Второе окно просто закрыто каким-то листом фанеры. Они прошли в длинный, узкий зал с низким потолком и уселись за ободранный стол.

Ольга сморщила нос.

– Мы будем тут есть? А это, вообще, безопасно?

– Все тут едят, – успокоил помощник режиссёра. – Как видите, мисс, люди не всегда падают замертво, а чаще уходят отсюда своими ногами. Или вы думали, что я буду кормить вас и вашего друга за свой счёт в элитных ресторанах?

Он помахал рукой, подзывая официанта. Потом помахал ещё раз, но к их столику никто не торопился. Блондинка предупредила, что пойдёт вымыть руки, однако тут же вернулась, заявив, что мыть руки в местном туалете – это только пачкать их ещё сильнее. А вот Укун совершенно спокойно и, очевидно, надолго удалился в уборную.

– Как вас зовут? – спросила блондинка, протирая руки влажной салфеткой, взяв её из специальной подставки на столе.

– Зовите меня господин Ранджит, – после непродолжительного молчания отозвался помощник режиссёра. – А теперь, – он оглянулся, проверяя, не возвращается ли Сунь Укун, – у меня есть к вам несколько вопросов, если ваш друг не…

– О, не волнуйтесь, он не вернётся так быстро, – поняла его взгляд Ольга. – Наверняка ещё с полчаса будет петь молитву воде.

Тем временем к их столику наконец подошёл официант – высокий, чернокожий, в грязной рубашке и таком же грязном фартуке. Господин Ранджит, ни с кем не советуясь и не требуя меню, быстро сделал заказ, официант поспешно удалился.

– Ваш спутник действительно считает себя Хануманом или просто прикидывается идиотом?

– Да нет, он правда Хануман! Ну то есть… – Ольга на мгновение нервно замялась. – Вообще-то он Сунь Укун. Ну, есть такой в Китае премудрый царь обезьян. Но вдруг с ним что-то случилось, перемкнуло, и теперь он считает себя Хануманом. На полном серьёзе. Я не знаю, может, он замёрз тогда, потому что я нашла его в снегу и он…

Помощник режиссёра хлопнул ладонью по столу. От неожиданности блондинка замолчала.

– Вы говорите, что ваш мужчина Сунь Укун, китайский царь обезьян? – с придыханием спросил он.

– Ну да.

– Вы отдаёте себе отчёт в том, что вы говорите?

– Ещё как отдаю! Я сама видела – у него в ухе посох. А ещё он познакомил меня с демонами. Ну как познакомил, мы с ними подрались на кафедре, я даже одну крысу завалила. Так что он сделал меня своей ученицей.

– Вы ученица царя обезьян? – Господин Ранджит каким-то образом стал ещё серьёзнее, чем раньше, выпрямился и даже немного вытянул шею.

– Ну да. А ещё я…

– Шшш! – сердито шикнул он. – Умоляю, не сейчас!

За столик вернулся Укун. Официант принёс две тарелки жёлто-оранжевого нечто, отдельно миску с рисом и две полулитровые бутылочки воды. Он молча поставил заказ на стол, развернулся и ушёл по своим делам.

– Ну и сервис тут у вас, – неуверенно хмыкнула блондинка. – Это что?

– Карри.

Сунь Укун, блаженно улыбнувшись, подцепил вилкой фасолину из тарелки и забросил в рот. Ольга придирчиво покопалась своей вилкой в тарелке, рассматривая содержимое.

– Фасоль, фасоль, ещё какие-то бобы, лук, томатная паста… А где же курица?

– Какая ещё курица? – немного раздражённо спросил помощник режиссёра.

– Ну как… – Она подняла взгляд на Укуна, ожидая поддержки, но того явно всё устраивало, он лишь равнодушно пожал плечами. – У нас карри принято называть блюдо с курицей, – пояснила девушка. – А тут одна фасоль.

– Курица карри дорого стоит, моя дорогая, ха-ха, да! Советую побыстрее съесть всю эту питательную пищу, нам ещё нужно вернуться на съёмки – ваш друг должен отработать затраты на обед. Я отнюдь не намерен кормить вас за свой счёт, ха-ха, да-а…

Что ж, блюдо и правда оказалось сытным – ещё бы, столько фасоли, удар жирными бобовыми по поджелудочной! Впрочем, наблюдательная аспирантка заметила, что сам господин Ранджит ничего не ел. С одной стороны, это выглядело странно. Хотя, скорее всего, такая дешёвая забегаловка просто не его уровень. Примите как данность.

Когда все трое вышли на улицу, сразу несколько индусов кинулись к Ольге, громко крича, указывая на неё пальцами и хватая за руки. Но господин Ранджит как-то выразительно посмотрел на них, сдвинув брови, и мужчины исчезли так же стремительно, как и появились.

– Лучше бы вам не ходить тут одной, милая. В нашей стране блондинки – редкость, ха-ха, да! – сказал он, осклабив острые зубы. Но не просто острые, а странно заточенные под непривычным углом.

Ольга краем сознания отметила это как факт, но была слишком напугана, чтобы уделить ему серьёзное внимание. Она просто вцепилась в царя обезьян, молчаливого и блаженного, позволяя вести себя, куда ведут. А вели обратно, на ту же съёмочную площадку.

…В павильоне было всё так же шумно, ярко и весело. Полуголый Рама читал книгу Агаты Кристи. Сунь Укун тут же кинулся к нему. Разнаряженная Сита всё время улыбалась и беспечно болтала с другими женщинами о способах естественного похудения. Причём так, чтобы худела талия и лодыжки, а вот грудь и бёдра оставались такими же круглыми.

Видимо, перерыв на обед ещё не закончился. Ольга присела на стульчик на свежем воздухе. Ну или просто в тени, куда не добивало солнце. Внезапно рядом с ней возник блаженного вида столетний старец с тщательно расчёсанными белыми волосами, белой бородой, живыми карими глазами и красной точкой на лбу.

– Наша гостья заскучала? – спросил он, игриво улыбнувшись.

– Немного. Я тут ненадолго, через пару дней меня отправят домой.

– Мюсли материальны…

– Что, простите? – Задумавшаяся о своём блондинка резко вернулась с небес на землю.

– Мюсли, – повторил старец. – Не желаете ли мюсли?

Он достал из кармана помятый батончик в цветной упаковке с завлекающей картинкой: на тоненький кирпичик, слепленный из семечек, овсянки и изюма, сверху щедро лилась карамель. Или мёд, или патока, или ореховый сироп, или ещё что.

– А. Нет, спасибо, – отказалась девушка.

– Как хотите, – сказал её собеседник, распаковал батончик и счастливо захрустел мюсли, периодически промакивая губы рукавом халата. – Но и мысли тоже материальны. О чём вы думаете?

– О том, что это ненаучная чушь, простите за прямоту.

Старец вскочил, поставил ноги на ширину плеч, чтобы было удобнее стоять, тщательно прожевал мюсли, после чего наставительно поднял указательный палец к небу.

– Будда говорил: «Наше сознание – это всё. Вы становитесь тем, о чём думаете». Ваше мышление определяет действия. Ваши действия определяют результат. Правильные мысли дадут всё, что пожелаете. Неправильные мысли – зло, которое разрушит вас. Если вы измените мысли, вы измените жизнь. Будда учит нас: «Все проступки возникают из-за разума. Если разум изменится, останутся ли проступки?»

После всей этой высокопарной тирады старец медленно развернулся и ушёл практически в закат. С той лишь разницей, что до заката было ещё далеко. Он просто скрылся за углом павильона. А минутой позже Ольга увидела тонкую жёлтую струю, льющуюся из-за этого самого угла.

– Есть же биотуалет, до него не так уж и далеко, – смущённо отворачиваясь, проворчала она, скрипя зубами. Но, видимо, об этом Будда ничего никому не говорил.

Сам снимаемый сериал «Сита и Рама» оказался очередным пересказом древнеиндийского эпоса «Рамаяна», что дословно переводится как «Путешествие Рамы». Об этом девушка узнала, подключившись к вайфаю студии. Монументальное литературное произведение создавалось коллективом неизвестных, но просвещённых авторов аж четыреста лет. В настоящее время «Рамаяна» признан священным текстом индуизма. Что совершенно заслуженно!

Конечно, образованная аспирантка слышала о том, что Индия – страна древней культуры. Но читать индийские тексты никогда не пробовала. Да и зачем? Не стоит забывать, что ей надо писать собственную диссертацию. А как она может трудиться над этой проклятой диссертацией, если ей приходится сидеть тут на раскладном стульчике, обмахиваясь какой-то бракованной страницей из сценария попсового сериала?!

– Диди-джи! Диди-джи! Большое горе! – Встревоженный царь обезьян, подбежав к ней, упал на колени и сложил брови домиком. – Рама изгнал Ситу из дворца!

– Что? Почему изгнал? Зачем? – Вернувшаяся в реальность блондинка не нашла ничего умнее, чем нахмуриться. – Вот только не надо втягивать меня в эту мыльную оперу…

– Потому что один из старейшин сказал, что мата Сита нечиста! – громко рыдая в голос, объявил Сунь Укун.

– Э-э… Хануман, дружище, не расстраивайся ты так. Это же просто кино.

Царь обезьян непонимающе пожал плечами и продолжил реветь.

– Мы закончили, мисс. – Помощник режиссёра вместе с актёром Ашишем вышли из павильона. – Теперь можно ехать к российским учёным, которые отвезут вас домой. Думаю, они смогут сделать это уже сегодня. Я позвонил, куда надо, надавил, на что надо, подёргал за ниточки, так сказать, ха-ха, да! Автобус нас ждёт…

– Укун никуда не поедет. У него стресс и слёзы.

– О, не сомневайтесь, поедут все, вся съёмочная группа!

Действительно, все организованно построились и начали набиваться в старый автобус.

Подумав, Ольга решила не спорить – намного лучше ехать куда-то вместе со всеми, чем оставаться тут одной или вдвоём с рыдающим царём обезьян.

В набитом автобусе, катящемся по шоссе, Великий Мудрец занял уголок на полу и горько всхлипывал.

– Послушайте, – Ольга, встав со своего места, подсела к господину Ранджиту, – может, ему как-то объяснить, что это всё неправда? Он так переживает из-за изгнания этой вашей Ситы…

– Ха-ха, ну нет, – холодно ответил помощник режиссёра, приспустив на нос чёрные солнцезащитные очки. – Пока не надо. Объясним. Как-нибудь. Потом.

– Когда потом, если завтра мы уезжаем?

– Вы, – уточнил мужчина, – уезжаете вы, мисс. А Хануман остаётся здесь. Ха-ха, да.

– У вас зубы акулы.

– Что? Да вы шутите, я сейчас всё объясню…

И девушке быстро объяснили, что она столкнулась с результатом древнейшей индуистской традиции заострения зубов у мальчиков, исключительно в религиозных целях. Вообще-то такие обычаи были популярны ещё в Мексике, Индонезии, даже в Ирландии, но вот выходит, что в Индии они живы до сих пор.

Повеселевший Укун, которого долго успокаивал «Рама» и тот самый старец, проповедовавший про материальные мюсли, подошёл и сел рядом, прямо на пол, в проходе.

– У Рамы открывается третий глаз! – счастливо заявил он.

– Что за чушь? – нервно хохотнула блондинка.

– Не чушь, диди! Его бинди на лбу чешется!

– Это аллергия на краску. У вас в аптечке есть антигистаминные? – обратилась она к господину Ранджиту.

Автобус резко остановился. Блондинка выглянула из окна и увидела группу мужчин, перекрывших дорогу. Они были грязными и абсолютно голыми. Прямо посреди дороги горел высокий костёр, в котором все и сжигали какие-то тряпки. Вероятно, свою же одежду.

– Что за хреноте… – удивилась девушка, но спросить было некого – все вышли из автобуса прямо на жару.

Вздохнув, она поплелась за остальными. Рабочий сцены любезно подал ей руку, но оказалось, что он просто искал повод потрогать белую женщину. Тьфу, дикое Средневековье!

– Что они делают? – спросила Ольга у старца, блаженно щурившегося на безжалостное солнышко.

– Не знаю.

– Как? Но… почему они голые? Почему они танцуют и жгут свои вещи?!

– Ну, хотят они так… – пожал плечами невозмутимый дедушка.

– А где полиция? Почему их не арестуют? Они же перекрыли дорогу и препятствуют движению. Они же нарушают общественный порядок!

– Порядок невозможно нарушить, – философски изрёк старец и добавил: – А ты знаешь, что у Рамы открывается третий глаз?

«У Рамы открывается третий глаз, чтоб вы знали», – написала Ольга.

Почему-то комментариев под последними постами никто не оставлял. Её контент стал непопулярным? Ничего, фотка голых мужиков, танцующих вокруг костра, точно привлечёт внимание.

«Это самая важная новость за сегодня. А то, что вот эти голые психи перекрыли нам дорогу и мы никуда не можем проехать, никого не удивляет и не бесит. Видите ли, всё ок, потому что порядок невозможно нарушить. Нет, может, это, конечно, звучит по-философски мудро, но меня жизнь к такому не готовила. Как и к тому, что тут все испражняются на улице. И ко многому другому.

Укун как полоумный вертится вокруг фальшивого Рамы и поёт ему песни. Впрочем, сейчас он с гиканьем побежал в толпу голых мужиков и танцует вместе с ними. О, вот к ним подтянулись и Рама со своим сериальным братцем. Прекрасно, все поют и пляшут, все счастливы!

Мы куда-то ехали? Забудьте об этом! Разве может быть что-то важнее танцев с грязными голыми мужиками вокруг костра?

Кстати, о Раме. По сюжету этой их древней книги он тот ещё моральный урод! Сначала он издевался над своей «любимой» женой, потом изгнал её беременную из дворца, а потом вообще убил, закопав заживо! Конечно, кто же ещё заслуживает хвалебных песен, как не он? Тем более что у него, блин, прямо сейчас открывается третий глаз! А вы верите в третий глаз и прочую муть? Напишите в комментариях!»

– У Рамы открывается третий глаз! – Какая-то радостная нарядная девушка из актёров массовки, пританцовывая, протянула Ольге бутылку воды. Не Сита. Ситу, видимо, опять прячут от Укуна, чтобы поддерживать легенду.

Тем временем голые мужчины резко перестали танцевать, пообнимались с царём обезьян, затушили костёр «пионерским способом», собрали остатки тряпок и организованной группой ушли в ближайший пролесок. Водитель автобуса радостно завёл мотор.

На этот раз Ольга уселась подальше от всех, выключила звук на телефоне и тихо «щёлкала» для своего блога всё, что видела в окно. За окном вдоль дороги не спеша шло стадо коров, лениво размахивающих хвостами. На такой контент тоже найдутся свои подписчики – люди любят смотреть фоточки из путешествий, особенно из-за границы. Ну да, коровы. Надо только придумать какой-нибудь интересный текст. Вот она погуглит про индийских коров и…

– А потом он сказал, что у бодхисатвы Гуаньинь толстые икры!

– Что-о?! – От возмущения богиня улетела на облаке так высоко, что превратилась в мелкую точку.

– Да-да, толстые икры-ы! – задрав голову, крикнул в небо страж. – И все в трактире смея-али-ись!

Прекрасная Гуаньинь, красная как мак, опустилась на балкончик Небесного императора, выпустив две тонкие струйки пара из крошечного носика.

– У меня не толстые икры!

– А что хозяин трактира? – перебивая её, заинтересовался император. – Не истёк ли он кровью от ран, которые нанёс ему Сунь Укун?

– Нет никаких ран, великий Юй-ди, – помедлив, ответил страж. – И пальцы все у него оказались на месте.

– Удивительно! А те несчастные пьяницы, из которых царь обезьян выбил душу, уже преданы земле? Их семьи носят траур?

– Они не преданы земле, великий Юй-ди, они живы, здоровы и уже трудятся в рисовых полях.

– Вот как! – искренне удивился император. – А разрушенный трактир, наверное, совсем невозможно восстановить?

– Трактир не разрушен, император, – нервно кашлянув, признал страж. – Лишь крыша прохудилась да дверь сорвана с петель.

– Так, значит, всё хорошо?

– Всё хорошо, великий Юй-ди! – радостно подтвердил страж небесных врат.

– Так, значит, у меня толстые икры?! – тихо сказала Гуаньинь, мстительно сощурив глаза.

Массивный китаец сидел на скамейке в парке, с довольным видом надкусывая пшеничный макси-ролл с курицей. Соус стекал по коротким пальцам. Он отпустил пару сальных шуточек вслед проходящим мимо девушкам, но, не удостоившись их ответного внимания, вздохнул и откинулся на спинку скамейки. Где-то поблизости заплакал капризный ребёнок. Залаяла пробегавшая собака. Китаец недовольно поморщился и откусил огромный кусок ролла, наблюдая, как высокий незнакомец садится рядом.

– Ты выглядишь больным, твоя кожа серая и тусклая.

– На себя посмотри, – недовольно отозвался подсевший к нему прохожий. – Скоро твоё пузо тебя перевесит и тебе придётся ползать на четвереньках.

– А ты и ползать не сможешь, будешь извиваться, как слизень, пока не подохнешь на солнышке.

Они замолчали. Толстый китаец умял свой перекус, скомкал упаковочную бумагу и бросил на асфальт перед собой.

– Я не ругаться пришёл, – заметил его собеседник.

– Мне плевать, зачем ты пришёл. Проваливай, ты отпугиваешь от меня девочек.

– Их отпугивают твои сальные руки и щёки, заплывшие жиром. – Высокий мужчина встал, подобрал брошенную упаковку и аккуратно выбросил в урну. – Как ты был свиньёй, так свиньёй и остался, – добавил он, присаживаясь обратно на скамейку.

– Как будто это что-то плохое.

– Уж точно ничего хорошего.

– Зато ты никогда больше не сможешь стать тем, кем был раньше, – легко парировал толстый. – Как идёт твой бизнес? Ещё не разорился?