Книга: Серебряный голубь - Андрей Белый

Что самое интересное, задумка у романа вполне себе прикольная. В уездных деревеньках растёт и расширяется секта "голубей" (списанная с вполне реально существовавшей секты хлыстовцев). Голубь — символ мира, кротости, б-га и всего прочего, такой символ, что хоть ложкой ешь. Голуби периодически накуриваются в баньке какими-то травушками, галлюцинируют, вербуют новых членов, молятся по-странному и ждут пришествия мессии, который должен у них родиться. Глава общины твердит, что мессию родит некая Матрёна — тупая, рябая простушка с обвисшими грудями, изъеденным оспой лицом и ветром в головушке. Почему эту Матрёну все хотят — непонятно, точно мистика. И тут в деревеньку приезжает поэт из большого города, которого страхолюдина Матрёна отбивает у невесты и активно пытается состряпать мессию на скорую... Хм... Руку? Кончается всё уныло, обламываются все персонажи по очереди, а читатель — главным образом. Впрочем, спойлерить не буду, вдруг кто-то всё же решит почитать.

Идея — отличная. Чем может взять такая баба столичного хлыща? Что происходит у хлыща в голове? Какие интриги крутит секта? Ничего этого вы не увидите, а если вдруг проскользнёт — то тоскливейшим обрывком, лучше бы уж это не знать и самому додумать. Зато Белый активно экспериментирует с языком, при этом во всех абсолютно ненужных экспериментах так и сквозит: "Эх, как я вам сейчас закручу да понастилизую! Прямо вот мужиков простецких увидите с моих страниц и берёзки русские!" На деле это выливается в уродливые предложения с многочисленными инверсиями, которые придают речи оттенок бабьего завывания "ой да вышла баба к речке быстрой, да бельё грязное в водах голубых да позастирывала". А уж сраные русские берёзки, да травинушки, да ветерок начинаешь ненавидеть страницы с пятой, потому что они занимают добрых три четверти текста, но при этом вообще никакой смысловой нагрузки не несут, просто воткнуты для красивости и духа русского. Единственный более-менее любопытный приём — олбанский язык. Так-то, его придумали не удаффовцы и даже не Пьер Гийота (как утверждает Маруся Климова), а Андрей Белый в далёком 1910 году. Олбанской речью Белый передаёт диалоги и песни, выглядит это весьма комично, а иногда и вовсе непонятно, потому что в своём стремлении показать безграмотность крестьянского быдла Белый доходит до карикатурных и уродливых конструкций, которые сейчас по прошествии стольких лет уже и не распутаешь.

Как итог — интереснейшая идея, испорченная незрелым исполнением, плохой продуманностью и чисто юношеским стремлением наворотить чего-нибудь этакого, необычного. Хорошо, что Белый и сам, как мне кажется, осознал неважнецкое качество романа и не стал продолжать эту унылую историю.

Серебряный голубь – это первое прозаическое произведение Белого, которое должно было стать первой книгой в трилогии ''Восток-Запад'', которую Белый задумал на рубеже веков, после революции 1905 года. Прежде всего хочу выделить два пласта в романе, которые, безусловно, являются главными для Белого. Первый пласт – это извечные проблемы общественно-политической жизни России тогда на рубеже веков, но и в дне сегодняшнем не потеряли своей актуальности. Это извечные проблемы России: Восток-Запад (по какому пути двигаться России, куда повернуть свои очи, в какую сторону смотреть), народ и интеллигенция, Россия и революция. Серебряный голубь – это рассказ о том самом темном, глубинном, жарком начале, что порождало в России смуты, бунты, революции, темную кровь; откуда берет начало эта горячая глубинная лава, что сметает собой разум и волю, что кровавой пеленой застилает глаза. Откуда берется это наваждение, этот Оловянный Голубь? За Пеплом меня встретило общественное: проблема Востока и Запада, Серебряный Голубь, или вернее Оловянный Голубь химер, наваждения над Россией(из письма Белого Блоку. Вот тут можно прочитать поэтический цикл ''Пепел'', который я считаю лучшим у поэта Белого). Главный герой романа - Дарьяльский -для Белого воплощение образа нового славянофила, готового ассимилироваться в глубину народа, чтобы найти себя, найти свой путь и путь новой России, ибо старая уже отмирает, и это явственно показывает Белый и в сухом, словно мертвец купце Еропегине, и в старухе баронессе Тодрабе-Граабен (фамилия переводится с немецкого как смерть, ворон, могила). Старое уже умирает, отмирает. И для Дарьяльского новое преображение и новый путь заключается в отмирании личного и индивидуального на пути к общему, народному. К слиянию личного ''Я'' с народной массой. Стихийная народность, восточность, песенно-фольклорный мотив становится для него доминантной к которой стремиться его ''я'', туда к рябой бабе Матрене - темной и страстной, в которой в глубине плещется, призывает эта темная воронка. С другой стороны, в Дарьяльском тихонечко ворочается его западность - интеллигентское воспитание, и его чистая, тонкая, бесплотная Катя. Конфликт Востока и Запада отражен не только в судьбе Дарьяльского, но и в самом построении текста, который Белый блестяще стилизует то фольклорным напевом, то вполне литературным русским языком. Разум или чувства? Темные глубины или торжество разума? Но, на мой взгляд, Андрей Белый очень здорово показал тьму восточной стихии в нашей народной жизни, насколько она неуправляема и бездонна. Не зря в начале прошлого века Россию захлестнула волна сект, одну из которых и показал Белый в романе Серебряный голубь– хлысты, хлыстовство очень точными росчерками пера изобразил автор в секте голубей. Извечный вопрос: Куда ты мчишься, Русь-тройка?, - актуален и сегодня, как никогда...Одно и тоже из века в век. Такова Россия.

Второй пласт романа – расколотость литературного процесса начала века. Старые, и по мнению Белого, отмершие формы символизма мешали чистоте искусства, соединению жизни и искусства: обе позиции как-то обрываются: в одной нет уже слов, в другой - нет уже действия <...> Мережковский - слишком ранний предтеча д е л а, Брюсов - слишком поздний предтеча с л о в а(Андрей Белый) . Это были две правды в литературном процессе и определили концепцию творчества самого Белого в начале века. И вот если исходить из этой точки зрения Белого на литературу, то трагедия Дарьяльского как раз и будет иллюстрацией этого второго ''литературного'' пласта в романе (метание между уже "мертвой формой" - Катей, и культурой в целом, - позиция Брюсова, и между жизнью - Матреной, - позиция Блока, Мережковского, самого Белого того периода).

Чуть позже Белый начнет писать небольшую повесть – продолжение Серебряного голубя, вторую книгу трилогии, однако повесть разрастется в роман и в 1913 году выйдет из под пера Белого один из лучших русских романов ''Петербург'' , который продолжит темы: Восток-Запад, Россия и революция.