Текст книги "Сомнений больше нет"

Последний бой

Снаряды рвали вековой гранит рыцарских стен. Самоходные орудия били по замку прямой наводкой. Небо затянул багровый дым. Возле стен замка падали убитые и раненые. В апреле 1945 года советские войска атаковали Кёнигсберг.

Капитан Леонид Ямпольский матерился и, размахивая автоматом, пытался поднять солдат в атаку. Выпускник московского университета, он давно изжил из лексикона весь интеллигентский словарный запас. Один из бойцов судорожно перекрестился, приподнялся и тут же рухнул с пробитой головой на обломки кирпича.

Вдоль улицы провисли порванные провода. Они жалобно звенели, качаясь и задевая о брусчатку. Громадные темные стены, башни с обветшалым подъемным мостом на ржавых петлях, с бронзовыми мордами драконов на чугунных воротах, завесило пороховым дымом.

Меж узких каменных бойниц мелькал СС-овский камуфляж. Немцы вели прицельный огонь из стрелкового оружия. Командовал ими гауптштурмфюрер Ганс Ригель. Прижав к плечу деревянный приклад штурмовой винтовки, он хладнокровно и методично, по одному, отстреливал советских бойцов. Вдруг рядом загавкал MG 34. Ударила пулеметная очередь и отколола сводчатый купол старинной арки. Загремели ответные выстрелы и полетели на булыжную мостовую осколки, битый кирпич, мелкая щепа. Стены домов, изорванные огнем, роняли из окон острые куски стекла, и вокруг все время слышалось протяжное дребезжание. По гладкой брусчатке длинными ручейками тянулась бурая кровь.

Ригель скосил глаза на юнцов из пулеметного расчета, лица у них были зеленые, с ввалившимися глазами. Еще он отметил, как после очереди под стенами замка дружно залегли красноармейцы. Рядом с отстрелянными сухими ветками на тротуарах валялись медные гильзы и клочья заскорузлых, окровавленных, грязных бинтов. Ригель сплюнул и побрел вниз по каменной лестнице.

Едкий дым клубился над пожарищем. Гудели оторванные металлические листы старой кровли. В это время, рота капитана Ямпольского уже пробивалась темными коридорами замка. Один из бойцов обнаружил пролом в стене, который проделали точные выстрелы самоходов. Перебегая среди развалин, капитан и несколько солдат заметили группу СС-овцев. Черные портупеи прорезали камуфляж. Блестели немецкие каски. В азарте боя гитлеровцы не обратили внимания, на бойцов, которые как призраки возникли у них за спиной, из порохового дыма и клубов кирпичной пыли. Грянул автоматный залп. Пули за секунду скосили засевших у бойниц фашистов. Солдаты бегом поднялись по лестнице и скрылись на верхней площадке. В дальних коридорах и залах гулко отдавался торопливый топот солдатских сапог.

Высокая, обитая железом двустворчатая, тяжелая дверь была завалена ящиками и камнями. Немцы нагрузили приличную баррикаду, почти до самого потолка. По венцу арки были видны выбоины от пуль: сверху белые – там, где была штукатурка, а пониже красные, где был кирпич.

Ямпольский вытер со лба гроздья черного, боевого пота и пошел к одной из бойниц. Внезапно из темной ниши бесшумно, как тень появился офицер СС-овец. Белые руны на камуфлированной куртке и череп на фуражке. Черное дуло смотрело капитану прямо в глаза. Из простреленной водопроводной трубы текла вода, и на полу стояла густая жижа размокшей штукатурки. Капли щелкали, отсчитывая секунды.

Ганс Ригель рассчитывал одной очередью срезать русского командира, но винтовку заклинило. Ямпольский поднял автомат. Ригель злобно отбросил оружие в сторону и медленно поднял руки. Немец был контужен и еле стоял на ногах. Многочасовой бой измотал его, не позволил оставить сил в запасе. Ямпольский усмехнулся. Он посмотрел вниз сквозь бойницу и увидел своих солдат, которые внизу по булыжной мостовой бежали к воротам замка. Ямпольский свистнул. Один из бойцов – старшина Зайцев, остановился и поднял голову. Он едва рассмотрел командира сквозь узкое окно-амбразуру.

– Проверьте подвалы, – скомандовал Ямпольский. – Стой, старшина, скажи Качлаеву и разведчикам, чтобы осмотрели чердаки.

Заметив, что советский офицер отвлекся, Ригель не теряя ни секунды, воспользовался случаем. Стоя с поднятыми руками, он незаметно подобрал с высокого подоконника кусок кирпича и резко бросил обломок в голову Ямпольскому. Капитан рухнул на груду битого камня. По виску побежал ручеек крови. Ригель мгновенно нырнул в темный пролом.

Под сводами старого замка слышался разноголосый вопль на нескольких языках. О стены рикошетом чиркали пули и осколки. Тянуло гарью. Ригель промчался темным коридором, нырнул в подвал и закрыл за собой тяжелую решетку. Он бежал только ему известным маршрутом, не опасаясь запутаться в лабиринте подземных коммуникаций. Вскоре гауптштурмфюрер добрался в одну из отдаленных комнат замка, где грохот боя был едва слышен.

В бункере штурмбаннфюрер Пауль Беккер и штандартенфюрер Отто Герц паковали в чемодан микропленки с архивом. Это были полные досье на немецких агентов, оставшихся на советской территории.

– Господин штандартенфюрер, русские уже здесь, – задыхаясь, крикнул Ригель. – Нельзя терять ни минуты. Нужно срочно покинуть замок.

Вдалеке ухнул очередной взрыв. С потолка посыпалась известка.

– Беккер, подгоните автомобиль к задней калитке и ждите с Ригелем меня в машине, – скомандовал Герц.

– Слушаюсь! – отозвался Беккер.

Беккер и Ригель бегом покинули комнату через потайную дверь. Герц помедлил одно мгновенье, огляделся вокруг, захлопнул чемоданчик с имперским орлом, и последовал за ними.

Легенда поместья Эйлау

Ранним летом 1947 года старый лодочник Клаус вез на ялике трех незнакомцев. У деревянного борта, рассеянно черпая воду ладонью, сидел инженер фронтовик Сергей Жилин. На корме, закутавшись в плащ, разместился аптекарь Эбель. А между ними приютился штурмбаннфюрер Пауль Беккер, которого впрочем едва ли можно было узнать. На глаза наползала легкомысленная шляпа, а верхнюю губу украшали тоненькие, штатские усики. Он был в коричневом, вытертом костюме, в кармане которого хранился паспорт на имя топографа Яна Горака. Чтобы скоротать время лодочник Клаус рассказывал пассажирам легенду о призраке замка Эйлау.

– Это случилось в стародавние времена, когда два брата – бароны Эйлау, вернулись из крестового похода, – хрипел старый Клаус. – Они привезли с собой несметные сокровища сарацинов: алмазы, изумруды, рубины. Древние языческие украшения. И один из них – Эрик решил все это пожертвовать церкви, ибо такой он дал обет на поле брани, если вернется домой живым. Но другой брат – Курт решил все забрать себе. И вот ночью, во время пира, Курт отрубил голову захмелевшему брату и кинулся в подвалы. Он метался с факелом под темными каменными сводами, однако ничего там не нашел. Всю жизнь он положил на поиски клада, но так и не смог отыскать место, где его старший брат спрятал сокровища. Тогда он обратился к самому князю Тьмы с просьбой, если тот позволит ему найти клад, спрятанный братом, то душа Курта, после его смерти будет принадлежать дьяволу. Много алчный Курт свершил злодеяний. Он занимался черной магией и использовал ее для воплощения своих преступлений. Рассказывали, что он похищал младенцев, чья кровь ему нужна была для колдовских ритуалов. Бесчинства барона не имели предела. Даже его сыновья ненавидели своего кровожадного пращура. И тогда, согласно легенде, один из сыновей Курта подстерег его во время черной мессы и бросил в бочку с кипящим свинцом. Но сам парень не вынес греха отцеубийства и в ту же ночь сошел с ума. Он бросился в глубокий башенный проем и разбился насмерть о каменный пол подземелья. Теперь его призрак скитается ночами по коридорам и подвалам старого поместья Эйлау и душит тех, кто пришел за сокровищами сарацинов.

Солнце недавно взошло над лесом. От воды шла прохлада и старый лодочник поежился.

– Все это предрассудки, – усмехнулся Жилин. – Пережитки старины. Вам теперь в будущее смотреть надо, Клаус. Для вас начинается новая жизнь.

Седой аптекарь Эбель зябко закутался в плащ. Он хотел что-то сказать, но промолчал.

– И что же так никто и не отважился найти спрятанный клад? – усмехнулся мнимый топограф Ян Горак.

– Люди говорят, что только человеку с чистым сердцем призрак покажет место, где спрятан клад и отпустит с миром.

Старый лодочник Клаус замолчал. Выпустил из морщинистых губ сизое облачко табачного дыма и снова занялся своим делом. Лодка причаливала к старой бревенчатой пристани. Позеленевшие сваи торчали из воды, и с них тонкими прядями свешивалась тина. За неширокой песчаной отмелью начинались густые заросли. Среди зарослей сияли на солнце оранжевые стволы сосен. Острые вершины буравили небо и величаво покачивались на ветру. Возле корневищ на сухом месте попадались вековые валуны, покрытые малахитовым лишайником. Роса еще дрожала на листьях и траве. Плескалась речная вода, омывая коряги, возле которых сновали юркие мальки. От воды тянуло прохладой, осокой, гнилыми сваями.

На берегу, после короткого рукопожатия, недавним знакомцам пришлось расстаться. Лодка отчалила. Аптекарь Эбель медленно побрел вдоль берега в сторону местечка. А Жилин и Горак по лесной тропинке отправились в сторону поместья Эйлау, о страшной истории, которого им поведал лодочник Клаус.

Однако похоже на молодых людей старинные байки не произвели никакого впечатления. Они словно зачарованные шли по утренней траве. Узкая луговина была обильно полита ночным дождем. И теперь на каждом венчике цветка, на каждой травинке и листе маленьким бриллиантом сверкала капелька росы. В воздухе царила опьяняющая рассветная свежесть. Исток реки, запрятанный в топких заросших камышом берегах, лежал словно неподвижная, зелёная илистая тень. На низком берегу белели подолы остролистых ивовых крон. Среди травы нежным голубым блеском светились цветы ириса. А в осоке торчали ребристые бодыли аира и притулившиеся к овальным листам белые, водяные лилии.

Новые знакомые углубились в лес. На ходу они повели неспешный, приятельский разговор.

– Сергей, – представился Жилин. – Инженер. Прибыл сюда заниматься восстановительными работами.

– Ян Горак, – мнимый топограф пожал протянутую руку. – Значит, будем соседями.

– Серьезно? – удивился Жилин.

– Вы ведь направляетесь в Эйлау, сказками о котором нас всю дорогу потчевал этот чудак лодочник?

– Да, в Эйлау.

– Вы прибыли из Кёнигсберга? – спросил Горак.

– Из Калининграда, – поправил попутчика Сергей.

– Ах, простите, оплошал, – усмехнулся Горак. – Ну, значит, жить будете в старой усадьбе. После войны там разместилось управление восстановительных работ. Вас ведь туда направили?

– Так точно. А вы хорошо говорите по-русски. Поляк?

– Спасибо. Нет, чех. Русский мне почти родной. Учился в СССР. Потом много общался с русскими друзьями, пока сидел в концлагере. Был переводчиком в нашей танковой части, а теперь направлен тоже в Эйлау. Я ведь по профессии топограф.

– Значит и повоевать успели. Я сам всего год, как демобилизовался.

– Да, работы нам предстоит – непочатый край, – сказал Горак. – Немцев отсюда начали выселять. Привозят много русских, которые в войну лишились жилья. Я считаю это справедливо. Нам предстоит много построить. Сейчас весь край лежит в руинах. Тут страшно бомбили союзники.

– Да, объекты сложные. Говорят тут много подземных сооружений.

– Сам Калининград стоит на толстом слое рыхлых осадочных горных пород, – уточнил Горак. – В них – десятки водоносных слоёв. То есть основание города отличается высоким уровнем грунтовых вод. В таких условиях подземное строительство вести очень сложно и дорого. Поэтому только некоторые помещения, оборудованные сложной системой гидроизоляции, опускались под землю. Но вот на возвышенностях, вдали от морского побережья, например, как здесь в Эйлау, подобные подземные лабиринты встречаются.

За разговорами попутчики не заметили, что все это время за ними кто-то упорно следил из темных зарослей. За кустами быстро и бесшумно передвигались какие-то тени, скрываясь в листве. Дуло автомата мелькало между деревьев. Увлеченные беседой, двое новых знакомых, совсем упустили из виду, что их обкладывают со всех сторон, как зверей. Внезапно из зарослей раздается окрик.

– Стой, руки вверх!

Жилин и Горак замерли, словно окаменели.

– Вещи на землю! – приказал тот же властный голос.

Попутчики покорно положили на тропинку свои скромные пожитки: вещмешок и чемоданчик. Только после этого, на дорогу вышли несколько солдат в советской форме. Двое из них, закинув автоматы за спину, обыскали Горака и Жилина. Один из бойцов – старшина Зайцев, крикнул невидимому командиру, который продолжал наблюдать за этой сценой из засады:

– Чисто, товарищ капитан.

Только после этого, на дороге появился Леонид Ямпольский.

– Помощник коменданта, капитан Ямпольский, – представился он.

– Здравия желаю, – сказал Жилин.

– Добрый день, – слегка поклонился офицеру Горак.

– Попрошу документы.

Жилин и Горак достали документы. Ямпольский принялся внимательно изучать бумаги. Иногда он отбрасывал носком ялового сапога шишку с песчаной тропинки и, улучив момент, исподлобья осматривал незнакомцев.

– Давно с фронта, лейтенант?

– Год, как демобилизовался, товарищ капитан, – улыбнулся Жилин. – Доучился, получил диплом, и вот направили сюда.

– Воевал в здешних местах?

– Нет, на 1-м Украинском.

Ямпольский еще раз внимательно изучил лица молодых людей и вернул документы.

– Повнимательней, товарищи, в дороге, – предостерег капитан. – Будьте осторожны, тут СС-овцы орудуют.

– Какие СС-овцы?! – удивился Горак.

– Банда «Вервольф», недобитки.

– Лютуют звери, – кивнул старшина Зайцев.

– Командует ими гауптштурмфюрер СС Ганс Ригель, – продолжал Ямпольский. – Не слыхали про такого?

– Нет, – покачал головой Жилин.

– Первый раз слышу, – сказал Горак и наклонился, чтобы подобрать чемоданчик.

– Оружие-то у вас есть? – спросил капитан.

Горак отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал Жилин.

– Тогда постарайтесь без охраны и крайней необходимости в лес не соваться.

Ямпольский козырнул и вместе с бойцами скрылся в чаще.

***

Поместье Эйлау – мрачный, древний особняк – возвышалось среди редкого сосняка. Жилин и Горак миновали низкую арку. Старинная кладка пошла паутиной трещин, и эта путаница морщин времени напоминала древние и таинственные письмена. Подбитые подошвы гулко цокали по брусчатке двора.

– Ну, Сергей еще увидимся, – внезапно простился Горак и пошел в сторону отдельно стоящей пристройки.

– Обязательно, – крикнул Жилин.

На мгновение топограф обернулся.

– Мне нужно доложиться моему начальнику, господину Базелю, а вам, я думаю, следует найти Михаила Копылова, он курирует восстановительные работы.

– Большое спасибо, – сказал Жилин и начал подниматься по широкой парадной лестнице.

Тем временем Горак обошел угол здания. Чугунный узор старинной ограды, витиеватый, как разговор двух поэтов, украшен широкими литыми виноградными листами и позеленевшим от патины тяжелым медным плющом. На клумбе цвели, раздавая приятный аромат давно посаженные пионы. Роса стекала с мезонина на крышу небольшого парника. И, кроме равномерного звона капель, ничего больше не было слышно в густеющей тени старых стен. Горак постучал в небольшую дверцу, которая была едва заметна под низкой крышей пузатой каменной башенки. Кто-то хрипло крикнул изнутри:

– Войдите!

Горак вошел в большой просторный кабинет. У стен громоздились ветхие шкафы с книгами и документами. Посреди комнаты стоял громадный стол, обшитый зеленым, вытертым сукном с бронзовой чернильницей и белой фарфоровой статуэткой – гарцующий на коне Фридрих Великий. За столом в кресле с высокой резной спинкой сидел абсолютно лысый толстяк, похожий на престарелого бюргера. Это был штандартенфюрер СС Отто Герц. Он на секунду оторвался от бумаг, с которыми работал, и отложил в сторону писчие принадлежности.

– Добрый день, господин Базель, а вот и я, – улыбнулся Горак.

Толстяк мгновенно выскочил из-за стола, подбежал к двери и запер ее на ключ.

– Штурмбаннфюрер Беккер? Пауль! Как же я рад вас видеть!

Базель приобнял Горака за плечи.

– Я рад, что вы выбрались из той передряги и остались живы, – сказал толстяк. – Признаюсь, я думал, что схожу с ума, когда получил от вас весточку. Значит, вам удалось здесь легализоваться?

– Да, только теперь я Горак. Ян Горак, чех, топограф. Прислан интернациональным комитетом в ваше распоряжение.

– Это замечательно, – оскалился Базель. – Просто превосходно. Снова собирается старая гвардия. Скоро мы сможем показать себя. Кстати, вы знаете, что здесь действует диверсионный отряд, под командой гауптштурмфюрера Ригеля?

– Да меня уже информировали.

– Но кто?! – воскликнул Базель.

– Помощник местного коменданта, некто капитан Ямпольский.

– О-о! Это опасный человек, его не стоит недооценивать, дорогой Пауль. Где вы с ним столкнулись?

– Ян, прошу вас, зовите меня Ян. Капитан Ямпольский и его люди встретили нас в лесу в нескольких километрах от усадьбы. Обычная проверка документов. Как видите, мои – в полном порядке. По крайней мере, вопросов у них не возникло.

Толстяк Базель указал гостю на стул, а сам поместился на прежнее место в высоком кресле.

– Да… Ян. Это замечательно. Но вы сказали нас? Вы прибыли не один?

– Именно, – кивнул Горак. – Со мной ехал Сергей Жилин инженер, бывший фронтовик. Он пытался изображать из себя эдакого простоватого парня, но мне показалось, что его угловатые манеры всего лишь ширма.

– Что вы хотите сказать…Ян?

– Я думаю, этот Жилин – не тот за кого себя выдает, – Горак достал сигареты и, получив безмолвное позволение хозяина кабинета, закурил.– Я специально отправил его к Копылову, чтобы успеть вас предупредить. Держите с ним ухо востро. Не удивлюсь, если окажется, что этот подарок прислала нам советская контрразведка. Они мастера на такие сюрпризы.

Под холодными сводами древнего поместья Сергей Жилин замешкался. Он остановился на широкой мраморной лестнице, ведущей из холла на второй этаж. Под потолком мелькали узкие окна, украшенные разноцветными витражами. Солнечные лучи сочились между цветных стекол, и на стенах светился радужный калейдоскоп.

Жилин огляделся. С картин, убранных в тяжелые рамы, смотрели герои Тридцатилетней войны, полыхали пожары, вздымались на дыбы кони и скрещивались клинки. В нишах, прикрываясь мраморными пологами, ютились статуи прекрасных девушек с полевыми цветами в волосах.

Внезапно Жилин услышал приближающиеся голоса. Наверху, возле балюстрады остановились двое. Мужчина в советской гимнастёрке и пиджаке, левый рукав которого был засунут в карман и юная девушка, похожая на одну из тех прекрасных статуй, что рассматривал Сергей. Мужчина и девушка были заняты разговором и не заметили притихшего гостя.

– Товарищи, не подскажете, как бы мне найти Копылова? – крикнул им Жилин.

– А вы кто такой, товарищ? – спросил мужчина. – Как ваша фамилия?

– Жилин.

– Ах, ты ж вот какая удача! Новый инженер!

Мужчина и девушка быстро спустились по лестнице, и подошли к Сергею.

– Эва, познакомьтесь, наконец-то ваш коллега прибыл, – сказал мужчина.

– Эва Бузек, – представилась девушка.– Я здесь работаю.

В ее речи Жилин уловил легкий польский акцент.

– Сергей, – еще раз представился Жилин.

– Очень приятно.

– И мне.

Жилин, как зачарованный смотрел на красавицу Эву. Она даже покраснела, но взгляда не отвела и продолжала смотреть в глаза Сергею. Она слегка встряхнула белыми волосами, видимо довольная произведенным эффектом. И солнечно улыбнулась. Только легкий румянец на ее щеках еще напоминал о недавнем смущении.

– А я то! – воскликнул мужчина. – Я и есть – Копылов. Здешний куратор. Коллектив у нас, Сергей, как видишь – интернациональный. От смешения языков прямо голова кругом идет. Теперь главное, чтобы столпотворения не случилось. А?!!

Копылов засмеялся. Видно было, что он мужик простой. Сергей пожал ему руку и как следует рассмотрел куратора. В полувоенной одежде. Гимнастерка перетянута солдатским ремнем, сверху накинут штатский пиджак. На пиджаке орден красной звезды. На ногах галифе и яловые офицерские сапоги.

– А мы как раз тебя встречать собрались, – продолжал улыбаться Копылов и тряс руку Сергею. – Нас уже внизу машина ждет. Пошли, отменим вызов.

Копылов похлопал Жилина по плечу, и приобняв Эву увлек их на улицу. Вместе они спустились во двор поместья.

– Я-то всю жизнь по стройкам мотаюсь, – рассказывал Копылов. – То Средняя Азия, то – Донбасс. Потом фронт, а сейчас видишь – опять мирным строительством занялся. Люблю это дело. Опостылела война. Ты-то вроде тоже фронтовик?

– Есть такое дело, товарищ Копылов, – согласился Жилин.

– Да, что ты как на параде. Просто – Михаил. Одно дело будем делать. Работы – невпроворот.

Они вышли под свод арки.

– Ну, где его черти носят? – Копылов озирался по сторонам.

В этот момент в ворота поместья въехал легковой автомобиль «Опель». Он жахнул из выхлопной трубы и окутался сизым дымом отработанных газов. Копылов замахал единственной рукой. Эва закрыла лицо ладошкой и закашлялась.

– Товарищ начальник, сколько можно ждать? – выглянул из окна шофер. – Еще же в город надо, так до вечера не обернемся. А вечером, в лесу – сами знаете!

– Вот, это еще один наш сотрудник – Витя Глинский, – представил водителя Копылов. – Людей не хватает, так что он у нас и за шофера и за механика и за маркшейдера.

Виктор вышел из машины и протянул Жилину руку.

– Виктор.

– Сергей.

– И шнец, и жнец… и…, – начал перечислять свои заслуги Глинский.

– И безответственный работник, – подытожил Копылов.

Михаил Копылов не стал ждать, пока остальные оценят его шутку и сам самозабвенно в голос рассмеялся. В это время женская рука отодвинула шторку в легковушке. Кто-то пристально наблюдал за беседой сотрудников управления.

– Ничего себе безответственный! – возмутился Глинский. – А кто этот фашистский драндулет наладил? Летает, как ласточка. А? Обидно от вас такое слышать, товарищ куратор. Но… хватит разговоров, поторапливаться надо.

– Не надо, Витя, – Копылов утирал слезящиеся от смеха глаза. – Мы нового инженера собрались встречать, а он вот он сам до нас добрался. Вот что значит человек инициативный. Так что распрягайте, хлопцы, коней…

Договорить он не успел, резко хлопнула дверь легковушки. Из салона вышла стройная, эффектная брюнетка в сером пиджачном костюме и облегающей юбке. Ей заметно за тридцать, но она ничуть не утратила своей привлекательности и сама прекрасно об этом знает.

– Нет, товарищ куратор, не распрягайте, – строго сказала она.

– А-а-а, госпожа Вебер. Знакомься, Сережа, еще одна наша сотрудница. Госпожа Вебер.

Госпожа Вебер протянула Сергею руку, как-то неопределенно, то ли для пожатия, то ли для поцелуя. Сергей неловко пожал ее тонкую ладонь.

– Сергей.

– Неле, – кивнула барышня.

Госпожа Вебер изучающе рассматривала Сергея вблизи. Ранее она изучала его из авто. Сергей обратил внимание на ее глубокие, темные глаза. В таких глазах можно было утонуть, как в бездне.

– Так почему же не распрягайте, госпожа Вебер? – спросил Копылов.

– Потому что нам необходимо съездить в город за продуктами.

– А, ну это, конечно. Как говорится война – войной, а обед – …

– Вот именно, товарищ Копылов, – холодно сказала госпожа Вебер. – Поедемте, Виктор.

Виктор пожал плечами и прыгнул за руль. Машина снова жахнула, исторгла из своих недр очередное облако выхлопных газов и исчезла в сером шлейфе дорожной пыли.

– Во баба, генеральша! – восхищенно крякнул Копылов.

– А кто она такая? – спросил Жилин.

– Да, обычная переводчица, – сверкнула глазами Эва. – Прислали из немецкого антифашистского комитета. И почему вы Михаил называете меня товарищ Эва, а ее госпожа?

– Дык, ить, ты девочка, до госпожи еще экстерьером не вышла.

Эва гневно фыркнула.

– Ну, это уже простите! Фамильярности!

Эва тряхнула светлым подолом платья, стремительно взбежала по широкой парадной лестнице и скрылась в усадьбе. Копылов беззлобно рассмеялся.

– Вот, ить бабы – сатанинское племя, – сказал он. – Извелся я с ними. Хорошо, хоть, Серег, тебя прислали, все ж таки – на одного мужика больше будет. У нас ведь в коллективе одни бабы: польки, чешки, немки… Чертежницы, секретарши, машинистки. Вот сейчас вроде обещали русских прислать. Ох, истосковался я по своим-то, Серега.

– Говорят, немцев с этих земель будут выселять, и заново наполнять территорию Калининградской области советскими гражданами.

– Ну и правильно. Не, ну тех, кто с Гитлером не был связан, я думаю, оставят, а остальных – гнать отсюда в шею!!!

Михаил Копылов достал из внутреннего кармана пиджака дорогой, серебряный портсигар.

– Во вишь разжился трофеем, штаны в заплатах, зато портсигар фасонный. Куришь?

– Дымлю.

– Угощайся.

Сергей фыркнул спичкой. Мужики закурили.

– Не, вообще у нас тут народ проверенный, перепроверенный, – Копылов выпустил волнистое облако ароматного дыма. – Все-таки дело серьезное. У нас тут и чертежи стратегических, оборонных объектов хранятся. СМЕРШ налетает чуть ли не каждую неделю.

– Они ж сейчас по-другому называются?

– Да, один черт. Особист, он и есть особист. Семь потов сойдет пока отбрешисся. Каждого человека, как через ситечко пропускали. Ты вот будешь с Базелем работать, он главный по твоей епархии. Мужик грамотный, в концлагере сидел. Полька эта, щикочиха Эвка тоже там чертежницей.

– Работу-то хоть знает? – Жилин убирал с губ табачные крошки.

– Да не, девка хорошая, эт я так смеюсь с нее. Ей еще в куклы играть, а она впахивает по 12 часов не хуже любого мужика. Девка – молодец, связной была у польских подпольщиков.

– А госпожа Вебер? – спросил Сергей.

– Ух, царь-баба, – в очередной раз восхитился Копылов. – Тоже из антифашистского комитета. С Базелем живет. Кстати, а вот и он.

Из-за угла усадьбы медленно шел толстяк Базель. Он спустился во двор по узкой, серой, обшарпанной, каменной лестнице.

– Ну, вот значит, вы тут пока знакомьтесь, а я побежал чертежниц проведаю, а то им только дай волю, начнут чулками хвастаться, да новые лифчики примерять. Одно слово, бабьё!

– Как же я с ним говорить буду? – удивился Жилин. – Я по-немецки только: хэнде хох да Гитлер капут!

– Да ты что?! – усмехнулся Копылов. – Базель, он по-русски лучше тебя чешет.

Копылов махнул Базелю и быстро, перепрыгивая через ступеньки, помчался по своим делам. Вскоре его шаги затихли под каменными сводами усадьбы.

– Добрый день, молодой человек, – сказал подходя Базель.– Жилин, если не ошибаюсь?

Он сощурил маленькие глазки и растянул рот в улыбке.

Бункер в лесу

Солнце скакало между оранжевых сосновых вершин. Золотые лучи тонкими нитями сеялись сквозь листву, и на душе от этого было спокойно и даже весело. По лесной дороге мчался «Вилис». Водитель лихо крутил баранку. Лейтенант, который вез фельдъегерскую почту, радостно озирался по сторонам. Скоро его должны были демобилизовать. В далёкой Елабуге его ждала очаровательная девушка-невеста. Единственное, что могло смутить лейтенанта это предстоящее прощание с немкой, с которой он сошелся здесь в Кенигсберге год назад, но даже это обстоятельство фельдъегеря не смущало. Он напевал легкомысленный мотивчик и жевал травинку. Последнее, что успел увидеть лейтенант в свете золотого полдня, была маленькая птичка, которая чистила крыло, сидя на ветке. Пуля из штурмовой немецкой винтовки ударила лейтенанта прямо в висок.

Машина съехала в кювет. Зашипели пробитые шины. Сержант водитель одним прыжком укрылся за поваленным деревом и дал из ППШ очередь по кустам. Война отработала рефлексы. Сержант дал еще очередь в ту сторону, откуда примерно прогремели выстрелы, а потом полез в карман за лимонкой. Небритый фашист из банды недобитков «Вервольф» застрелил шофера в спину. Немец закинул на плечо карабин, вышел на обочину и помахал засевшим в засаде по другую сторону дороги. Первым из кустов поднялся Ганс Ригель. Он был в маскировочном плаще и военном кепи. В руках сжимал штурмовую винтовку. Следом из зарослей потянулись остальные бандиты. Они были одеты кто, во что: остатки военной формы соседствовали с вполне гражданской одеждой.

Небритый уже рылся в машине. Он развязал вещмешок погибшего водителя, достал хлеб и начал жадно глотать куски. Ригель презрительно посмотрел на бандита, взял портфель фельдъегеря и передал белобрысому парнишке в тёмно-синей форме бойца Гитлерюгенда.

– Уходим быстро. Фридрих! – рявкнул Ригель. – Успеешь еще набить требуху.

Небритый Фридрих кивнул и, пробубнив что-то с набитым ртом, побрел в заросли, закинув за плечи вещмешок.

Бандиты исчезли в лесу, словно их и не было. На обочине дымился «Вилис». Остались лежать распростертые тела убитых. Пчела присела на побледневшее до синевы лицо лейтенанта и коснулась ручейка крови, сок жизни, в котором уже царствовал вкус смерти, ей совсем не пришелся по вкусу, и она растворилась в вышине.

Бандиты долго шли по чаще, укрытые лесной тенью. В одном месте они остановились среди зарослей папоротника. Один из фашистов поднял кусок маскировочной ткани, переплетенный с листьями и травой. Открыл металлический люк, скрытый в кустах. Немцы по одному стали спускаться в бункер. Последним шел Ригель. Напоследок он долго озирался и прислушивался к звукам леса. Не услышав ничего подозрительного, он исчез в темном чреве убежища.

Бандиты расселись по своим привычным местам. У кого-то были походные койки, остальные ютились на снарядных ящиках. Ригель забрал у белобрысого паренька портфель советского фельдъегеря, сел на ящик из-под гранат, другой ящик – побольше, служил ему столом. Гауптштурмфюрер начал внимательно изучать похищенные документы. Среди прочего он обнаружил несколько пачек в банковской упаковке.

– Вот и наличные, – осклабился Ригель.

Он встряхнул пачкой советских денег.

– Теперь заживем, злодеи. И Фридрих сможет наконец-то набить свое ненасытное волчье брюхо.

Небритый Фридрих уже нарезал тонкими ломтиками трофейное сало.

– Ну, что сказать, кажется, на этот раз нам повезло, – согласился он. – Хотя клянусь прахом фюрера, я бы предпочел ящик французского коньяка. Как полагаете, господин гауптштурмфюрер?

– Хватит с тебя и местной водки, – отрубил Ригель. – Маркус!

Правая рука Ригеля – Маркус, молодой парень одетый в штатское, кинул Фридриху фляжку с «Беренфангом». Традиционная восточнопрусская водка – смесь спирта, меда и хвои, обжигает внутренности почище раскаленной лавы. Фридрих жадно глотнул и передал фляжку по кругу. Вдруг один из бандитов жалобно застонал. Только тогда Ригель заметил, что того зацепило очередью, когда советский сержант начал отстреливаться.

– Вот дерьмо! – ныл раненый.

Он бинтовал руку серой, разлохмаченной тряпкой и жалобно скулил.

– Заткнись! – прикрикнул на него гауптштурмфюрер. – Что ты разнылся, как баба!

– Мне нужно к врачу, – застонал раненый.