Текст книги "Рекруты Натоотвааля – хроника войны"

Видения войны мелькнули как объёмный художественный фильм на ускоренной перемотке. Уайтгауз даже не осознал, что вошёл под своды грота и внутри него горит ожесточённое желание уничтожить врага. На всякий случай он не особенно изящно кувырнулся через локоть и откатился к стене. Положив палец на спусковой крючок подствольного гранатомета, замер. В пространстве, похожем на тоннель метро, он готов был встретить и жерла автоматических пушек, и рвущиеся в лицо струи напалма, и облака отравляющих веществ. Но впереди была чёрная пустота. Мелкие камешки и песок сыпались за шиворот и на лоб, и самое странное было то, что он до сих пор был один.

Наконец, беззвучным приведением, появился Саурно. Индеец опустился на корточки, опёршись на автомат и показал кулак. Этим универсальным жестом, обозначающим единство, он объяснил, что с Уайтгаузом он будет до конца. Прошло минут десять. Машина не появлялась.

– Айдем решил перестраховаться и не пошёл? – сам себя спросил Уайтгауз.

Послышался шорох, и о его ногу споткнулся и рухнул Маклифф:

– Айдем послал узнать, что происходит? Он считает, что мы должны отойти.

– Здесь ничего не происходит, вибрации, гул и скрежет, – ответил Уайтгауз,  наблюдая, как тело Маклиффа, лежащее на слое невидимых камней, оказалось в нескольких дюймах от видимой опоры. Маклифф висел в воздухе, левитировал как святой дух.

– Скажи им, что если они не придут, я пойду в атаку с Саурно, – сказал Уайтгауз, – если здесь свои, нам ничего не сделают, а если враги, то мы  принесём больше пользы в коротком пехотном бою, чем за годы полётов на орбите. Может быть.

– Жди нас, – Маклифф посмотрел на Уайтгауза как на сумасшедшего, и ушёл. Прошло ещё минут десять. От лежания на камнях стало затекать тело, холод пробрал до костей. Хотелось пить, но вода осталась в рюкзаках у ручья. Уайтгауз стал жевать листочек коки и так слегка заглушил жажду и ломоту. Он знал, что снаружи идёт спор между сторонниками и противниками нападения. Это был тяжёлый выбор. Он и сам начал сомневаться, надо ли было так, без подготовки, с одним лёгким оружием это делать. С другой стороны, они шли к ущелью «готовые ко всему» и это «всё» настало.

– Вперёд! – мимо Уайтгауза с грохотом и лязгом пробежал фон Конрад, – не дадим им опомниться и закрыть тоннель!

Выбор был сделан.

– Давай! – за полковником двигался Айдем и Маклифф.

Дыбаль передвигался мелкими перебежками, пригибаясь, семеня ногами, словно ниндзя из японского фильма. Уайтгауз и Саурно двинулись вперёд. Они довольно долго бежали почти вслепую, спотыкаясь, сворачивая в боковые тоннели, то узкие, словно вентиляционные штреки, то широкие, как шоссейная дорога. Стены и своды были ровными и гладкими, почти отполированными. Повсюду тянулись провода и кабели, трубы, воздуховоды, мерцали оранжевые светильники. Иногда попадались таблички с непонятными символами, ящички управления и контроля, панели, приборы незнакомого вида, похожие на миниатюрную оптику. Со стен и сводов сочилась вода, текла маленьким ручейком в сторону выхода по жёлобу. Такое водоотведение оставляло надежду отыскать дорогу назад. Астронавты на бегу разбивали и повреждали прикладами, ногами, руками пульты и оптику, оставляя за собой осколки, скопы искр, запах горящей изоляции. Через четверть часа сумасшедшего бега, они ввалились в зал, и остановились; высоченный свод здесь поддерживался колоннами, оставленными при выемке породы, между колоннами в капельках конденсата стояли огромные машины с ковшеобразными агрегатами, напоминающими рты насекомых. Золотисто-стальные обтекаемые корпуса их не имели швов, клёпки, рычагов или панелей управления – только гладкая поверхность. Никаких надписей, номеров, товарных марок, как это обычно можно увидеть на земной технике.

– Декорации к «Звёздным войнам»? – Дыбаль от восхищения раскрыл рот, – чур, я Дар Вейдер!

– Ты будешь Чуей, – дёрнул его за рукав Айдем, показывая, что следует двигаться вдоль стены, обходя зал влево, – а я буду принцессой Леей.

В этот момент послышались звуки, похожие на постукивания при перекатывании пустой железной бочки и скрежет железа. Из темноты показался невысокий металлический цилиндр. Он спустился по пандусу и остановился, паря над полом. Открыв одну из машин, робот ввёл в неё устройство, похожее на компьютерный разъём, и принялся мигать огоньками, жужжать. Машина не реагировала. Всё это действо продолжалось довольно долго. Наконец цилиндр прекратил свои попытки и подплыл к шкафу с пучками разноцветных кабелей.

– Не работает ничего у болвана, – сказал Айдем, – однако это не наша техника; левитация у нас пока на уровне фокусов, а тут промышленный образец.

– Много денег стоит, – предположил Маклифф, – похоже, мы перебили по дороге что-то из систем управления.

– Я бы всё взорвал, – сказал Уайтгауз, похлопывая себя по карманам с С-4.

Цилиндр вставил разъём в гнездо шкафа и пещера наполнилась рёвом сирен и светом прожекторов, а все выходящие из зала арки стали закрываться.

– Вот сволочь! Он поднял тревогу! – заорал Уайтгауз и выбежал на центр зала.

– Джеронимо! – он оскалил зубы и разрядил подствольный 40-мм гранатомёт в огоньки цилиндра.

Граната пробила тонкий корпус и взорвалась внутри с оглушительным грохотом. Не дожидаясь, пока отгуляет эхо, Уайтгауз принялся расстреливать механизм и шкаф зажигательными и разрывными пулями. В разные стороны полетели куски металла, клубки проводов, крошки мелких деталей. Через секунду из робота повалил чёрный дым, полыхнуло пламя.

Из арки над пандусом появился ещё один золотистый цилиндр, но и его постигла та же участь. Уайтгауз продолжал стрелять, пока не кончились патроны в магазине.

– Опять у тебя нервы не выдержали! – крикнул Айдем, подскочил в Уайтгаузу и крикнул ему в ухо, – уходим!

– Ковбой всё испортил, – мотнул головой Маклифф.

Под вой сирен отряд бросился назад, но было поздно – входы оказались уже  перекрыты. Из зала оставался только один путь – наверх по пандусу, в проём откуда появлялись цилиндры.

– Всё, теперь либо мы их, либо они нас! – крикнул Айдем, – круши!

– А-а-а-а! – отозвался Маклифф.

– Ура-а-а-а! – на русский лад вторил ему Дыбаль.

Уже ничего не соображая, ни на что не рассчитывая, пятеро астронавтов и индеец, взбежали ввеох по пандусу и очутились в сети коридоров. Они начали врываться в разные помещения, просторные и не очень, пустые и напичканные сложной аппаратурой, с экранами, дисплеями, и там громить всё подряд. Иногда перед экранами с меняющимися символами, стояли кресла, а на столах дымились стаканчики с напитками, иногда в залах не было никаких признаков жизни. Всё за секунды превращались в месиво разбитого, простреленного оборудования и мебели. Несколько раз Уайтгауз оставлял заряды взрывчатки, превращал обломки в пыль и пожар. К удивлению, они не встретили никого. Наконец два цилиндрических робота-ремонтника выскочили из-за угла, остановились и попытались скрыться, но были расстреляны и повалились на пол, объятые огнём.

Ещё успел смолкнуть их жалобный стрёкот, а люди уже бежали в следующий зал среди рассыпающихся панелей и подвесных потолков, разлетающихся приборов, освещаемые вспышками выстрелов и миганием ламп аварийного предупреждения. Атака продолжалась. Толстые кабели астронавты рубили мачете, в тени боковых проходов стреляли без раздумий. Они были уверенны в себе до тех пор, пока на третьем ярусе, в зале, со странными станками из жёлтого металла, им навстречу не полетели огненные зигзаги, разрывая воздух грохотом. Базальтовые стены из-за этого кое-где превратились в белый расплав.

Одна из вспышек попала в Саурно, разрезав его сверху вниз, как циркулярная пила. Индеец так и застыл, с раскрытой, как у овцы на бойне, грудью, занеся над головой мачете. Было видно, что его сердце ещё трепещет.

Астронавты бросились за металлическую станину одного из агрегатов, похожего на паровой молот. Его размер позволял надеяться, что он сможет выдержать огонь.

– Саурно! – Уайтгауз выстрелил из подствольного гранатомёта в источники молний, и бросился к индейцу.

Айдем схватил его за ремень и потащил в укрытие.

Лучи ударили по укрытию. От попаданий неизвестного оружия, станок треснул и частично оплавился. Во все стороны полетели капли металла.

Дыбаль и фон Конрад принялись стрелять из гранатомётов в потолок с таким расчётом, чтобы осколки летели на нападающих.

– Саурно! – Уайтгауз подтянул мёртвое тело Саурно к себе, положил его голову на свои колени. Он закрыл чёрной от пороха ладонью глаза индейца и почувствовал как ненависть закипает в крови.

Фон Конрад выглянул из-за укрытия. На другом конце зала, среди едкого дыма и пыли, к двигались машины, напоминающие экзоскелеты североамериканской пехоты. Боевые роботы плыли, над полом, выставив вперёд манипуляторы с трубками на конце. Из них и били синие всполохи.

– К нам двигаются трёхметровые монстры, похожие на бронетранспортёры – дистанция тридцать метров, – прокричал фон Конрад, – нужно отходить. Оружие их не возьмёт.

– Стреляйте! – закричал Уайтгауз.

Положив голову Саурно, он начал наворачивать на осветительную ракету остатки пластиковой взрывчатки.

– Это самоубийство, – прокричал Маклифф, – бросай всё, уходим!

Маклифф бросился назад, но над его головой тут же разыгралась вакханалия разрывов. Он упал и закрыл голову руками.

– Прикройте его огнём! Конрад! Рони! – закричал Айдем, выпуская в сторону  роботов очередь.

– У меня пусто! – крикнул Дыбаль, подыскивал глазами что-нибудь тяжёлое, что можно было бы использовать как оружие, – патроны есть? – он привстал и, сжав зубы начал достреливать во врага последний магазин одиночными выстрелами. Пули как горох отскакивали от чудищ с маленькими щелями оптических приборов.

Фон Конрад поднялся рядом со штурманом. Он расстрелял патроны винтовки, выпустил рожок из автомата Саурно и бросил гранаты:

– Получите!

Раздался грохот и зал наполнился воем осколков. Один осколок выбил у Дыбаля винтовку из рук, другой пробил полковнику предплечье, а ещё один попал в шею уже мёртвого Саурно.

– Плохо дело! – заключил Уайтгауз, увидев, что гранаты не причинили врагу никакого вреда.

Роботы включили систему камуфляжа и сделались невидимыми, как машина у грота, оставив только расплывчатые силуэты. Они были в десяти шагах, когда Уайтгауз, закончил устанавливать запал в импровизированную мину и кинул её с криком:

– Ложись! Бомба!

Дыбаль, Айдем и полковник едва успели упасть, как раздался взрыв и зал тряхнуло, как игрушку. Обрушился потолок и свод. Станок перед астронавтами развалился на части. Его куски, отбросило на резервуары. Ёмкости треснули, из них хлынула дымящаяся жидкость.

– Особенно разрушительным, является взрыв в замкнутом помещении, при кратковременном избыточном давлении от пятисот фунтов на квадратный дюйм и выше… – пронёсся в голове Уайтгауза отрывок когда-то слышанного текста.

Из его горла хлынула кровь, исчезли звуки, уступив место сводящему с ума звону.

Он повалился на тела Саурно и Айдема. Фон Конрада без признаков жизни уже лежал тут, придавленный панелью потолка, и только Дыбаль ещё двигался, боролся, полз, глотая пыль и гарь, цеплялся за предметы, что-то крича.

Из последних сил, впадая в забытьё, Уайтгауз схватил металлический прут и пытался действовать им как оружием. Всё, что ему удалось сделать, когда его подбирали и волокли чьи-то сильные руки, это бессильно завыть и ударить подошвой ботинка что-то невидимое.

                                                      Часть II

                                                 ВНУТРИ ЧУЖОЙ ВОЙНЫ

                                                       Глава 1

                                                      ВЕРБОВКА

– Меня зовут ягд Одун Холник Цкуголь. Моё воинское звание – капитан-командор. Я командир особой группы Управления Стратегической разведки 3-й Галактической директории Натоотвааля. Давай попробуем поговорить. Кстати, это в твоих интересах. Ответь для начала на несколько вопросов. Ответы мне в основном известны, но интересно, что ты скажешь. Каков твой генотип и фенотип? – высокий мужчина с копной густых, светлых волос на голове, с удлинённым, бледным лицом и цепким взглядом, остановился перед креслом, в котором сидел Дыбаль.

Ягд Цкуголь был одет в серо-стальной комбинезон без швов, карманов и молний.

– Разведка? Натоотвааля? – Дыбаль сощурил заплывший от кровоподтёка глаз, рассматривая свои руки, со множеством зашитых порезов.

Щека штурмана была наискось залеплена пластырем, похожим на сухую кожу. Правая нога выше колена была перехвачена эластичной шиной, как от кровотечения, а у щиколотки была сжата скобами.

– Похоже, мне здорово досталось, – он вздохнул, осознав, что дышать больно, – сломаны рёбра?

– Какой у тебя генотип и фенотип? – переспросил ягд Цкуголь.

– Чукча, – ответил штурман.

Он придал лицу независимое выражение и принялся щупать живот и ноги, пытаясь оценить своё состояние. В голове гудело, как в колоколе, в горле першило, толи от еды, похожей на замазку, то ли от питья, похожего на кисель. Дыбаль совсем недавно пришёл в сознание. Сколько прошло после взрыва бомбы и сражения в недрах горы, он не имел представления.

Комната, где он сидел, была небольшой, хорошо освещённой. Стены и потолок были покрыты золотым ворсом, как и пол. По экрану, вернее по одной из стен, служившей экраном, бежали строки сообщений. Они перемежались киносюжетами, коллажами из фотографий, таблиц, схем и графиков. Буквы и символы языка резали Дыбалю глаз. Хотя эти буквы он видел впервые, а язык слышал в первый раз, он всё понимал, словно это был русский язык. По стене-экрану ползло сообщение;

– Кандидат №2 находится в комнате отдыха – бильярд,

– Кандидат № 3 находится в столовой – грибная лапша, сметана, бифштекс (почти сырой), абрикосы, коньяк, сигареты «Кторвик»,

– Кандидат № 4 находится в технический отделе – несанкционированный просмотр программ управления аэродинамическим тоннелем базы, попытка демонтажа компа-25 в отсутствие дежурного оператора, кража документов на магнитном носителе из шкафа механика-оператора землеройного комбайна.

– Чукча? Ты не осознаёшь своё положение, – проговорил ягд Цкуголь, – не понимаешь, куда попал. Ты думаешь, что это арабская база? Нет. Ты попал на базу галактической федерации Натоотвааль. Она контролирует почти половину Вселененой. Здесь, на базе под названием Зием-002, ты с товарищами вывел из строя два из трёх аэроэнерготонелей, вырабатывающих электроэнергию за счёт движения воздушного потока из-за разности давления на нагретой и не нагретой стороне гор. Вы уничтожили управление турбинами, роботов-ремонтников, разрушили операционные компьютеры, разгромили пост орбитального слежения, пост наземной и подземной локации, и ещё много чего. Станции нанесён огромный ущерб, и она долго не сможет выполнять своей основной функции – ретранслировать перемещение кораблей с грузами в этой части космоса, и защищать Зием – Землю от атак империи Свертц из космоса или со стороны агентуры на планете. Для сил Свертца, нет разницы, уничтожить нашу базу, или уничтожить её вместе с  планетой. Но откуда вам это знать, ведь в ущелье дорожных указателей не было. Так?

Капитан-командор говорил спокойно, словно речь шла о меню на ужин. Он выдержал паузу и продолжил:

– Если бы не некоторые обстоятельства, вы были бы умерщвлены уже давно, расстреляны до того как достигли тоннеля. Но я вам сохранил жизнь и теперь даю шанс. Не знаю, Александр, дошли ли до твоего сознания мои слова, но поскольку мне нужен быстрый результат, попробуем пойти по другому пути. Мне нужно преодолеть твой скепсис. Взгляни на экран.

Ягд Цкуголь нажал на прозрачный браслет, напоминающий наручные часы и на стене-экране появилось изображение реконструированного кинотеатра «Ударник» в Москве. За мостом оранжевые поливальные машины мыли поворот к Александровскому саду на фоне залитого осенним солнцем Кремля. Сверкали купола Архангельского и Успенского соборов, сиял крестом Иван-Великий. И тут Дыбаль увидел себя самого, облокотившегося на свои старенькие «Лада-Сокол» с бутылкой шампанского в руке. Рядом стояла его мать, в неизменном серебристом плаще, и улыбающиеся молодые люди. Была слышна песня «Машины времени» про поворот, а гудки машин, карканье ворон, шелест сухой листвы дополнял полифоническое звучание…

– Это ты, москвич Александр Григорьевич Дыбаль, 2065-го года рождения, со своей матерью и однокурсниками после получения диплома инженера электронных систем в МИРЭА. Снимает вашу компанию на телефон двоюродный брат Иван. Другая часть воспоминаний взята из электромагнитных полей коры головного мозга. Датчиками размером с луковицу волоса покрыта сейчас вся твоя кожа на голове, – сказал ягд Цкуголь.

Он сел за стол. Было видно, что ему отчаянно скучно и его мысли перетекают в совершенно другой мир, далеко от упрямого и опасного пленного землянина, сидящего на привинченном к полу стуле. Изображение Москвы отделилось от экрана, стало объёмным и повисло, медленно вращаясь.

Дыбаль глазам не верил, настолько подробно были отображены детали, предметы, слова, вещи. Это был сон или галлюцинация. О многих деталях мог знать только он. Например, вмятина на крыле «Лады-Сокол», возникшая когда он, сдавая задним ходом на узкой улочке, не рассчитал радиуса поворота и притёрся к стене строительной бытовки. Эта вмятина просуществовала до ремонта всего один день. Здесь она ещё была. Встреча у «Ударника» с друзьями тоже была, но машина тогда была без вмятины.

– Лучше бы вмятины не было, она такая некрасивая, – подумалось Дыбалю, и в тот же момент его изображение прекратило разговаривать с друзьями, вмятина на «Ладе» исчезла и он достал из багажника коробку с салютом на 94 залпа. Дыбаль на экране поставил салют на проезжей части, не обращая внимания на проезжающие автомобили, и поджог фитиль. Когда салют начинал выстреливать огненные сгустки, небо стало ночным и салют выбил слово «Лена».

Этого в реальности не было. Мало того, что подконтрольная ягду Цкуголю технология транслировала информацию, взятую из мозга, так эта информация была интерактивна, отражала события, которые штурман хотел бы иметь в памяти, вместо произошедших.

– СВМП – стандартная система визуализации мыслительных процессов. Можно даже посмотреть, как мозг связывается через нейроны кишечника с кишечной микрофлорой. Посмотрим дальше что-нибудь из жизни Александра? – равнодушным тоном сказал капитан-командор.

Штурман с ужасом осознал, что они общаются на языке, ранее не знакомом. Это отчётливо проявляется на фоне родного русского языка воспоминаний. Изображение начало меняться, словно слайд-шоу. Вот детский сад и школьные годы, вот служба в Западной российской армии и война с восточно-русской хунтой. Вот трое убитых им во время ночного боя, туристические маршруты, глаза Лены Якунчиковой, её нагое тело. Вот ещё девушка. Компьютер приноровился оформлять изображения в виде старых фото, чётких, цветных, голографических и даже двигающихся. Потом изображения побежали в обратном порядке. Дыбаль становился моложе, серьёзней, головастей, пока на с середины комнаты не посмотрел вокруг карапуз в кружевном воротничке, сжимающий в ручке громадную пластину телефона середины ХХI-го века.

– Неплохо получается у вас по мозгам шарить. Я добавил бы тут несколько постельных сцен и пару кровавых убийств с использованием бензопилы, как в Голливуде, – откинувшись на спинку стула, Дыбаль ухмыльнулся, – подробное досье вперемешку с фантазиями. Может быть, у вас есть и музей моего имени? Скажите, зачем всё это грязное бельё?

– Ты нам нужен, Александр, – ответил ягд Цкуголь, – в качестве добровольца на войну.

– В качестве добровольца? Пушечного мяса? У вас же всё есть! Смотрите, какие технологии – с моего мозга в текущем времени снимаете сигнал и преобразуете в объёмный интерактивный мультфильм. В Андах тоннель для получения электричества из воздуха сделали, роботы летают, невидимость для предметов. Столько высокотехнологичного дерьма у вас. Зачем обычные земные астронавты с погибшего шаттла? Таких неудачников на Земле полно. Пачки и вязанки, и моложе, и красивее. Если это вашим дамам интересно, ладно, считай, заинтриговали, валяйте, задавайте вопросы легавые. Если могущественная галактическая держава без нас не может справиться с врагом, то она просто смешна. Вот так, адмирал Нахимов, – штурман потрогал залепленное пластырем лицо.

– Адмирал? Какой адмирал? – капитан-командор вскинул бровь, – ах да, это есть проявление земного сарказма, ирония.

В этот момент в комнату, вошла стройная, длинноволосая девушка, с прямыми, правильными чертами лица и огромными кукольными глазами, почти мулатка, как могло показаться из-за ровного загара на теле. Девушка с любопытством уставилась на Дыбаля. У него дыхание перехватило от её необъяснимо-сильной женской привлекательности.

– Что случилось, Шиела? – спросил у девушки ягд Цкуголь, – чего ты ходишь по базе? Есть коммуникатор.

Шиела сделала несколько грациозных шагов сквозь голографическое изображение малыша Дыбаля и положила на висящую в воздухе поверхность стола пачку подсвеченной изнутри бумаги, оказавшейся при внимательном рассмотрении тонкими дисплеями.

– Ягд командор, – сказала она мелодичным, чуть искусственным голосом, – внутренняя связь не отремонтирована после нападения этих варваров, а ягд Тигау хочет знать Ваше мнение по ряду вопросов. Они тут подобраны в порядке актуальности. Это что, один из тех, кто напал на нас? – она указала длинными пальцами на Дыбаля, – какой симпатичный!

– Да, Шиела, один из тех. Ещё одна команда таких симпатичных и мы почтовых голубей начнём использовать, или дымом от костров информацию передавать своим агентам снаружи. Передай ягду Тигау, что по его вопросам я буду готов провести совещание к трём часам. Натоот!

– Натоот! – ответила девушка и вышла.

В коридоре она остановилась, прижав руки к высокой груди, выдохнула:

– Какой красавчик!

Ягд Цкуголь просмотрел на пластины и сел на стул.

– Это богиня Ника! Если бы я был на Вашем месте, капитан, я бы не стал сидеть в бункере, – находясь под впечатлением от увиденной красавицы, сказал Дыбаль, – я напечатал бы евробаксов и скрылся с ней на островах в Новой Зеландии. Завёл бы яхту с командой из евнухов, дворец, пару джетов для полётов по магазинам и казино. А вы тут дурака валяете.

Цкуголь холодно сказал:

– Это ты дурака валяешь, а я пытаюсь тебя спасти. Кстати, пользуясь возможностями генной инженерии и автоматизированными центрами косметической хирургии, любая женщина Натоотвааля может иметь любой облик. Шиела просто любит изучать земные глянцевые журналы, вот и результат – она в твоём вкусе, землянин. Генотип и фенотип?

– Русский, – Дыбаль понял, что этот вопрос был ключом к пониманию его настроенности на разговор, – хороша Маша, да не наша, – добавил он, глядя на контур входа, где исчезла Шиела.

– Чем хотел бы заниматься после окончания контракта с NASA?

– Я хотел бы завербоваться на новый срок, если пройду тесты. Космос люблю. Люблю всю черноту, холод, сияние атмосферы, бесконечные загадки. Только в космосе ощущаю себя человеком, а не биоскелетом для колонии желудочных и кожных бактерий, рабом теленовостей и правителей экономики и политики. Кроме того, в космосе можно бездельничать и дурака валять, выполняя не хитрые эксперименты, типа пробовать скотч для латания микрометеоритных дыр в корпусе. Это не то, что надрываться в офисе, повышая продажи не своей продукции, или воровать корпоративные деньги у мафии, рискуя очутиться на дне с цементным тазиком на ногах. Я, например, когда кручу на орбите педали велотренажёра, люблю стихи сочинять. Это хороший тон для образованного человека – стихи. Вот мои;

Я стою на воде и плывут берега,

Звёзды в небе вращаются тихо.

Всё в движении, только застыла река

Летним льдом в огоньках лунных бликов.

Огоньки, словно буквы, слагают слова

В позабытый словарь Атлантиды,

Всё о том – не один я и ты не одна,

Наши судьбы как косами свиты.

– Смотрю, Шиела провела вербовку быстрее меня, – капитан-командор оживился, – теперь можно говорить без соблюдения инструкций по обращению с военнопленными. Что ты любишь кроме космоса?

– Люблю мать, отца, хоть он и бросил нас, когда мне был год. Люблю  огнестрельное оружие. Электромагнитные ружья не впечатляют. Слишком слабые. Люблю тюнингованные машины и красивых, умных женщины. Люблю иллюстрированные исторические альманахи, добрую пьянку с друзьями.

– Пьянки типа попоек у Агилара, когда пьёте алкоголь вперемешку с кокаином, а потом лежите как трупы? – улыбнулся ягд Цкуголь.

Дыбаль озадаченно на него уставился:

– Вы что, следили за мной с момента рождения? Неужели это так важно?

– Всё считано машиной с коры твоего мозга, но нас интересуют только эпизоды, связанные с поведением при столкновении «Independence» и эвакуации. Экстремальная ситуация – бой на орбите при отсутствии информации, самоубийственный побег в мусорных контейнерах, переход по пустыне. Мы всё знаем. Зонд начал наблюдать за тобой и твоими друзьями после аварии на орбите. Потом мы вас потеряли и обнаружили в пустыне, потом опять потеряли в джунглях, и нашли у себя в аэротоннеле.

– Значит, роботы нас не убили потому, что знали кто мы? А лётчики из ВВС Южно-Американского союза, которые врезались в землю? Там с ними в воздухе был какой-то странный объект, похожий на беспилотник, это был ваш аппарат?

– Эти лётчики нашли контейнер и собирались вас уничтожить. Они думали, что вы диверсионная группа. Нам пришлось сбить два их истребителя, что бы вы выжили и продемонстрировали свои качества – выносливость, упорство, опыт и находчивость.

– А если бы мы стали умирать в пустыне, вы помогли бы? – спросил штурман.

– Мы не спасательная служба.

– Спасибо за откровенность.

– Не будем муссировать эту тему, – ягд Цкуголь поморщился, – разговор идёт о пятилетнем космическом полёте с пребыванием на планетах типа Земли. Связь с родными будет после первого года службы. Искусственная гравитация будет не всегда, но будет. Условия оплаты любые.

– Когда я стажировался в центре NASA в Эймсе, меня сбросили на три месяца в тайгу на Аляске. Ночью. Без подготовки и снаряжения. Тест на выживание. Холод ладно. Медведь гризли там мне повстречался, шатун-людоед. Мы с ним три дня упражнялись в интеллекте. Он бегает быстро, как конь, особенно если в горку. Только по острым камням не очень, и если крутой спуск не ахти. Если бы меня вертолёт не вывез, он бы меня задрал. Сказали потом, что русским так и надо – идти на корм медведям. Я могу выносить сколь угодно долгий дискомфорт, если за это платят. Лучше, конечно, если это будут евродоллары или юани, – Дыбаль откинулся на спинку стула и положил повреждённую ногу поверх другой ноги.

Лицо его расслабилось, глаза прикрылись, из рта вылетел вздох. Ужасный по своей сути вопрос капитан-командора, донёс до него главную весть, и эта весть была отличная – его не собирались убивать просто так.

– Сколько денег тебе нужно? Как ты оцениваешь свои способности, если работа будет опасная, как твои последние похождения, но всё это будет среди звёзд? – было видно, что капитан-командор доволен ходом беседы.

– Не понял, – при любом окончании разговора, Дыбаль тоже был заранее доволен результатом.

– Что хочешь за работу вдали от дома?

– А что вы можете предложить? Извините, что как в Одессе, отвечаю вопросом на вопрос.

– Что угодно можешь просить, хоть дрессированных тигров, – ягд Цкуголь повернулся к бегущей строке. Она мигала разными цветами, на ней толко что появился текст: кандидат № 4 – происшествие третьего уровня опасности –  умышленная порча оборудования в техническом отделе главного энергетика.

Ягд Цкуголь нажал на кнопку браслета и на экране появилось изображение, состоящее из двух частей. Справа двое высоких, явно людей, а не роботов, в чёрных комбинезонах со значками молний в петлицах, ломали гидравлическими ножницами дверь с табличкой «Сектор В – технический отдел энергосистем тоннелей». Слева, озираясь на гнущуюся дверь, прикидывая, сколько времени она выдержит, орудовал стальной столовой вилкой и обломком ножки стула Уайтгауз. Этими варварскими инструментами он вскрывал золотистые кожухи компьютеров, рвал проводку, ломал плата и прочие внутренности устройств, вызывая снопы искр.

– Эй, в коридоре! – кричал он, – что нужно? Проваливайте, пока не заработали по голове!

Уайтгауз был так воодушевлён своей разрушительной работой, что, казалось, помолодел на десять лет – глаза горели, улыбка не сползала с губ, щёки пылали. Когда он склонился над внутренностями очередной системы, дверь рухнула и его схватили под руки. Уайтгауз даже не пытался сопротивляться. Наоборот, он шёл по корилору счастливо улыбаясь, успев сунуть за щёку выдранный микрочип, чтобы потом снять с него информацию и уничтожить, нанеся максимальный вред врагу. Выглядело это глупо, особенно кража микрочипа.

– Хулиганит твой друг, – сказал капитан-командор, поднёс ко рту браслет, – сержант, приведите ко мне кандидата № 4.

– Хорошо тут всё организовано, – заметил Дыбаль, – связь, камеры, сигнализация на разных физических принципах работы, мордовороты в охране, похожие на уголовников. Мне не понятно, почему вы допустили разгром базы? Вы же следили за нашей группой ещё на подходе к ущелью!

– Высокотехнологичные устройства подвержены сбоям из-за разных мелочей, начиная от изменения геомагнитной среды планеты, до насекомых и микроорганизмов. В вашем случае, сработал элемент случайности. Когда на вашу группу напали боевики, вернее не на вас, а на наш дозорный аппарат, вы попали под огонь, и стали стрелять в ответ. В результате наш наблюдатель был сбит и мы потеряли вас. Охранная система определила, что угрозы базе нет. В ущелье есть штрек, по которому порода, выработанная при строительстве, выбрасывается на поверхность. Штрек не защищается, так как вход в него заперт телом бульдозера, как поршнем. Бульдозер прочнее любой скалы и его защищать нет смысла. Как вы проскочили мимо и оказаться в парке строительных машин, не понятно. Видимо бульдозер ушёл глубже, чем этого требовала программа, а система управления этого сбоя не увидела. Бульдозер должен был вас размазать по стенкам и всё. Тут какая-то мистика, – ягд Цкуголь провёл над головой указательным пальцем, рисуя воображаемый нимб святого, или показывая полёт мыслей. Он развёл в стороны ладони совсем как землянин:

– Это увеличивает заинтересованность работниках, имеющих не только опыт, знания, но и фарт. У некоторых людей встречается иррациональная способность выходить живыми из могилы.