Текст книги "Христианство. Настоящее"

Андрей Десницкий
Христианство. Настоящее
(Россия, XXI век)

Предисловие

В далекой юности двадцать первый век, третье тысячелетие казались чем-то немыслимо далеким, почти невозможным. Фантастические рассказы сообщали нам, что в это время человечество будет покорять дальний космос, при этом предполагалось, что войны постепенно отойдут в прошлое, а с ними, кстати, и религиозные предрассудки. Коммунизм если не будет полностью построен, то станет конечно же намного ближе.

Реальность оказалась совсем другой – достаточно сказать, что никто из фантастов не предугадал Интернета. Человек не добрался пока даже до Марса, но зато он может за доли секунды связываться с другими людьми на всех континентах. А миры братьев Стругацких устарели раньше, чем состоялись, – это были надежды шестидесятых, прекрасные и в чем-то наивные.

Зато сбылось другое, о чем не могли и мечтать лет тридцать – сорок назад русские христиане – Россия вновь стала христианской страной. Или не стала? Или это возвращение веры оказалось скорее внешним и в нем куда больше идеологии, чем Евангелия? И если так, что мы можем сделать с этим?

Когда-то советский человек мечтал о светлом будущем, теперь человек православный – о светлом прошлом. Но какое оно, наше настоящее? Да и настоящее ли оно?

Эта книга – попытка оглядеться, понять, где мы находимся и куда идем. В нее в основном включены в переработанном виде статьи, опубликованные в разных изданиях, в основном сетевых («Православие и мир», «Гефтер», «Слон», «Фома» и другие). Часть материалов была написана заново, но это в любом случае цельная книга, и если тематика ее разнообразна, то лишь потому, что такой сложный предмет, как жизнь христиан в XXI веке, невозможно обсуждать плоско и одномерно.

Мы будем говорить прежде всего о христианстве русской православной традиции, не ограничиваясь ни национальностью, ни гражданством, ни местом проживания. Те, кому дороги русская культура и православное Предание, найдут здесь много интересного, но, пожалуй, и много спорного. Эта книга не апология русского православия, а скорее взгляд изнутри на его проблемы. Впрочем, они не такие уж и уникальные, и похожее смогут сказать о себе и русские протестанты, и зарубежные католики, и вообще все, кто всерьез задумывается о сути и формах христианской жизни в начале третьего тысячелетия.

Чтобы понять настоящее, стоит взглянуть на прошлое, и потому первая часть этой книги – рассказ о Библии на Руси и в России. Кажется, что Библия в нашей стране была всегда. Но… какая? Церковнославянская или русская? А в какой именно редакции и в чьем переводе? Неужели она не одна, русская Библия? И возникла не сразу – может ли такое быть? И можно ли понять историю нашей страны, не зная, как именно люди знакомились с самым главным для нашей культуры текстом? Как он жил, развивался, менялся, то широко распространялся, то попадал под запрет?

По приключениям Библии в России можно изучать особенности нашей истории, культуры и религиозной жизни и писать об этом романы. В этой серии очерков я собрал лишь некоторые наиболее интересные факты и поделился собственным опытом.

Вторая часть посвящена настоящему времени, в ней говорится о поисках главных смыслов, который ведут наши современники-христиане. Как нам говорить о спасении и что оно вообще означает? Насколько абсолютен тот язык, на котором возвещалось христианское Откровение два тысячелетия назад, и что нам делать, если мы приходим к выводу, что сегодня многие вещи могут быть сформулированы иначе? Отчего христианская вера сегодня (как, впрочем, и всегда) часто подменяется модной идеологией, как распознать подобные подмены и избавиться от них?

В книге мало окончательных выводов, скорее здесь вы встретите гипотезы, зачастую, наверно, ошибочные. Но если эти разговоры кому-то помогут уточнить или сформулировать собственную точку зрения, задачу автора можно считать выполненной.

Третья часть называется «Иное тысячелетие», она говорит о будущем, точнее, о тех актуальных задачах, которые мы видим перед собой сегодня. У русских христиан нашего времени есть искушение спрятаться от неуютного XXI века в искусственном подобии века XIX, но это просто не получится, вызовы времени придется принимать и отвечать на них. Как это можно сделать? И в чем, опять-таки, опасность ухода от этих вызовов, чем заполняется «свято место», если мы оставляем его пустым?

Стоит предупредить, что это издание – не научный труд, я принципиально отказался от ссылок (большинство из них пришлось бы делать на материалы в Интернете) и библиографии, чтобы облегчить восприятие. Если какой-то цитируемый материал вас заинтересовал, вы легко найдете его полный текст, введя цитату в поисковик. К тому же большинство приведенных здесь фактов и высказываний вовсе не оригинальны – такие вещи обычно носятся в воздухе и обсуждаются на стогнах града, а на них точную ссылку не дашь.

В заключение я должен поблагодарить всех, кто так или иначе способствовал появлению этой книги, а прежде всего мою замечательную семью (жену Асю, детей Аню, Дашу и Сережу) и прекрасных друзей, с которыми обсуждались многие вопросы, а также всех моих собеседников в Интернете, которым хватило терпения и интереса для подобных разговоров.

Свои отзывы вы можете отправить по адресу:

[email protected].

Память свв. апостолов Петра и Павла (12 июля) 2016 года, Янов-над-Нисой.

Приключения библии в России

Есть у книг свои судьбы (habent sua fata libelli) – это знали уже древние. Но когда эти судьбы обсуждают, обычно говорят, как книга писалась, редактировалась, издавалась. О создании Библии написаны тома, мы коснемся этого вопроса в 19-й главе.

Но когда книга окончательно сложилась как единый текст, это не конец, а скорее начало ее истории. И в ней отражается жизнь народов, обществ и государств, где эту книгу издают, читают, переводят – или не читают и не переводят, или делают это тайком, или сначала переводят, а потом сжигают перевод…

Такова история Библии в России. История нашего христианства, нашей книжности, нашей культуры и даже – куда от нее деться – нашей внутренней политики. А заодно наших отношений с остальным христианским миром и с самими собой. Приключения Библии в России – перед вами!

1. Поп Упырь Лихой

Именно это имя – первое, которое достоверно известно в истории Библии на Руси. И это не вымышленный персонаж антиклерикальных пасквилей, он сам так подписывался. Еще, точнее, подписывался он по-древнерусски: «Азъ попъ Оупирь Лихыи». Очевидно, таково было его мирское имя вместе с прозвищем. Вполне возможно, был он родом из Швеции, где на рунических камнях встречается имя резчика Upir Оfeigr, Упир Неробкий. Может быть, так и перевели это имя на язык наших предков – Упырь Лихой?

В любом случае, жил Упырь в Новгороде в XI в. и был не только священником, но и переписчиком библейских книг, вернее, занимался их перекодированием с кириллицы на… кириллицу.

Надеюсь, уже достаточно запутал и заинтриговал читателя, чтобы начать распутывать этот клубок.

Как представляет себе происхождение церковнославянской Библии обычный человек? Ну примерно так: святые Кирилл и Мефодий, первые славянские книжники, придумали нашу азбуку, а потом взяли и перевели Библию на свой язык, и с тех пор она у нас есть. Только подобное утверждение будет неверно буквально в каждом слове.

Во-первых, братьев звали Константин и Мефодий, имя Кирилл старший из них принял при пострижении в схиму накануне смерти. Братья сами были не славянами, а византийскими греками и происходили из Салоник, где было много славян и все знали славянский диалект предков нынешних болгар – их потомки так и называют тот язык «древнеболгарским», и не без оснований.

Наши предки уже тогда говорили на несколько ином языке, который сегодня принято называть древнерусским. Они произносили: «горожанин, волость, один», а на Балканах говорили: «гражданин, власть, един». В русский язык, как нетрудно заметить, нередко входили и те и другие слова, причем в разных значениях. Обычно церковнославянизмы (балканский вариант) имели более торжественное значение, и, как давно отметили слависты, лозунг «Да здравствует советская власть» состоит из них целиком и полностью. На языке наших предков, древнерусском, желали бы не власти здравствовать, а волости быть здоровой.

Несколько различалась и грамматика: так, форма «лихой» – русская, северная, а вот «лихый» – балканская, южная. Почему же новгородец (и, возможно, варяг) Упырь подписывался на балканский лад? Да потому что был книжником. Книжным языком еще долго оставался именно старославянский с его болгарскими формами. До сих пор в языке соседствуют торжественное «великий» (-ий на южный лад) и обыденное «большой» (-ой на северный). Еще у М. В. Ломоносова эти различия в окончаниях прилагательных служили признаком высокого или низкого «штиля».

Далее, всей Библии на славянский язык Константин-Кирилл с Мефодием не перевели. Они начали работу с евангельских текстов, которые читались за литургией, потом добавили к ним другие необходимые для богослужения отрывки, ведь им было нужно не книги печатать, а начать богослужение на природном языке славян. Еще при их жизни им помогали «попы-скорописцы», как называет их житие, и работа, несомненно, продолжилась и после их смерти – слишком много надо было перевести, а кое-что из уже переведенного исправить за «скорописцами». Очевидно, Упырь был одним из тех, кто этим занимался.

Да, но что там насчет перекодирования? Как отмечал он сам, переписывал он книги «ис коуриловицѣ», то есть с кириллицы. В какую же другую кодировку? Да тоже в кириллическую. Но KOI-8 или Windows-1251 тут совершенно ни при чем. Кириллицей, как нетрудно догадаться, называли азбуку, изначально созданную Константином-Кириллом и Мефодием. И она не имеет никакого отношения к алфавиту, которым мы пишем сегодня.

В настоящее время ученые согласны, что изобретением солунских братьев стала азбука, называемая глаголицей – туристы, посещающие Хорватию, встречают там в изобилии сувениры с глаголическими надписями, тем более, что глаголические книги использовались для богослужения вплоть до недавнего времени на хорватском острове Крк. Как и создатели грузинского и армянского алфавитов, солунские братья придумали совершенно новые начертания букв, состоящие в основном из кружков, ломаных линий и треугольников. Сейчас их могут прочесть только специалисты.

Откуда же взялся тот алфавит, который мы называем кириллицей сегодня? Точно не известно, но зато понятно, для чего он был изобретен. Зачем придумывать новые буквы, когда в существующих алфавитах их и так уже хватало? Славянские книги переводили с греческого, так что было вполне естественно взять для них греческий алфавит, добавив особые буквы для передачи звуков, существовавших только у славян. Две буквы заимствовали и вовсе у евреев: это Ш (ср.ש) и Ц (ср. צ). Вот Упырь и переписывал рукописи на глаголице на новый лад.

Осталась последняя загадка про Упыря Лихого. Если он действительно шведский рунорезчик Упир Неробкий, почему в Новгороде он не служил в княжеской дружине, как все порядочные варяги, а занимался книжным делом? Конечно, нам его биография не открыта, но одна догадка все же есть…

Не известно, была ли у славян письменность до Константина-Кирилла и Мефодия. В разных источниках встречаются упоминания каких-то знаковых систем, например, в X веке болгарский черноризец Храбр сообщал, что прежде славяне пользовались некими «чертами и резами». Совершенно не обязательно это был алфавит в нашем понимании, скорее некая система условных знаков, например, родовых клейм, которыми метили скот и прочее имущество.

Но вот в житии тех самых Константина и Мефодия говорится, что еще прежде славянской миссии Константин нашел в Херсонесе Таврическом (нынешний Севастополь) «Евангелiе и Псалтирь роусьскыми письмены писана». А это уже означает наличие полноценной системы письменности, на которой можно создавать самые сложные тексты.

Да, но что такое «русские письмена»? Русью в те времена называли в основном варягов, распространена гипотеза, что само это слово происходит от древнескандинавского корня roþ– со значением «грести веслами». Возможно, так называли отряды викингов, поднимавшихся на своих судах по рекам в славянских землях. Так это или не так, мы не знаем, но вдруг… речь действительно идет о неких скандинавских письменах, которые использовались в том числе и славянами? В Скандинавии к тому моменту уже давно было свое руническое письмо, варяги со славянами тесно общались, и один из них – к примеру, тот же Упир Неробкий – вполне мог осесть в Новгороде, чтобы заниматься своей основной работой: переписыванием текстов. Изучил постепенно славянский язык и две его азбуки…

К сожалению, всё это чистейшей воды домыслы и проверить их при нынешних данных у нас никакой возможности нет.

Да, а откуда мы вообще знаем про попа Упыря Лихого? Из небольшой приписки, сделанной им в конце собственной рукописи с ветхозаветными пророчествами: «Слава тебѣ Г(оспод)и Ц(а)рю небесныи, яко сподоби мя написати книгы си ис коуриловицѣ кн(я)зю Влодимиру Новѣгородѣ княжащю сынови Ярославлю болшему. Почахъ же ѣ писати в лѣто 6555 м(е)с(я)ца мая 14. А кончах того же лѣта м(е)с(я) ца декабря въ 19. Азъ попъ Оупирь Лихыи. Тѣмьже молю всѣх прочитати пророчество се. Велика бо чюдеса написаша намъ сии пророци в сихъ книгахъ. Здоровъ же княже буди въ вѣкъ живи, но обача писавшаго не забываи». Датировка от сотворения мира соответствует 1047 году по нашему летоисчислению.

Что интересно, сама рукопись Упыря до нас не дошла, как это часто происходит с древними рукописями, его имя просто осталось в рукописях более позднего времени. Но писавшего мы действительно не забыли, как и просил древнерусский книжник поп Упырь Лихой.

2. Апракос Остромира

Если Упырь был первым переписчиком, чье имя мы знаем, то первым известным нам спонсором или заказчиком книжной продукции на Руси был новгородский посадник (говоря нынешним языком – мэр Новгорода) по имени Остромир.

Его имя известно нам из приписки в конце книги XI в. от имени переписчика, диакона Григория: «Написахъ же еу(ан) г(е)лiе се рабоу Б(о)жию нареченоу сущоу въ кр(е)щении Иосифъ а мирьскы Остромиръ». Как и в случае с Упырем Лихим, книга была создана в северной столице Древней Руси.

Примечательно, что сохранилось в истории именно «мирское», то есть природно-славянское его имя. Впрочем, так же было и с князьями: Владимир Мономах был в крещении Василием, а Ярослав Мудрый – Георгием, но кто узнает их под этими именами? Тогда было принято брать при крещении церковное имя из святцев, а в быту пользоваться прежним, славянским. И даже первые канонизированные русские святые, братья Борис и Глеб, вошли в святцы с родными, а не крестильными именами – в крещении их звали Роман и Давид.

В чем-то ситуация походит на современное использование ников и всяческих прозвищ: официальное имя у человека есть, но знают его все под другим прозванием. Заметим, что у балканских славян и по сю пору в ходу славянские имена, и даже в храме во время литургии у сербов слышишь, к примеру, как причащаются Драган или Милица.

В скобках стоит заметить, что сама возможность использовать в церкви славянский язык стала в свое время предметом острой полемики среди христиан. Еще при жизни св. Константина-Кирилла и Мефодия против этого возражали немецкие епископы. С их точки зрения, выразить Божественную истину или обратиться к Господу с молитвой можно было только на трех языках, на которых написана табличка на Христовом распятии: еврейском, греческом и латинском.

Тогда солунским братьям пришлось прибегнуть к авторитету римского папы, чтобы эта точка зрения была объявлена «ересью триязычников». Было официально решено, что любой язык может использоваться в проповеди и богослужении. Всё переменилось с тех пор: Рим и Константинополь утратили общение, в Риме долгие века служили только на латыни и возражали против переводов Библии на народные языки, а вот почитатели славянского текста… Многие из них сегодня придерживаются своего рода «четырехязычной ереси»: к трем священным языкам они добавили четвертый, самый-самый священный, славянский, и считают невозможным молитву на русском. Так почитатели трудов Кирилла и Мефодия, по сути, выражают полную солидарность с их противниками.

Впрочем, мы отвлеклись от Остромира и его Евангелия. А каким оно, кстати, было? От Матфея, Марка, Луки, Иоанна? Да от всех понемногу. Это было Евангелие-апракос – так называли сборники евангельских текстов, читаемых за богослужением по воскресным и праздничным дням (отсюда и название «апракос», буквально «недельное», для тех дней, когда не делается никакая работа). Тексты идут не в каноническом порядке, а в соответствии с богослужебным календарем, начиная с Пасхи.

Зачем же посаднику Остромиру такой сборник богослужебных чтений? Чтобы заранее прочитывать евангельский отрывок до того, как он придет на службу? Вовсе нет. Грамотных было мало, книги были дороги, и держать дома собственную копию пусть даже самой главной библейской книги, Евангелия, не могли себе позволить и состоятельные люди… или, вернее, не считали нужным. Зачем, если этот текст и так прочитывается за богослужением? Единственное разумное назначение для такой книги – пожертвовать ее храму или монастырю, что, очевидно, и было сделано в данном случае, «на утешение многим душам христианским», как гласит та самая надпись в конце книги.

Евангелие и вообще Писание было для наших предков не книгой, стоящей на полке, а книгой, читаемой и толкуемой в церкви. Но как же научить самих проповедников и толкователей? Для них существовали еще и толковые (комментированные) тексты, где собственно библейские цитаты сопровождались пояснениями из Святых Отцов. Например, Откровение Иоанна Богослова, которое за богослужением не услышишь, наши предки читали в основном в толковании св. Андрея Кесарийского. Интересно, что при этом никто никогда не пытался привести к единообразию различные версии библейского текста: толкования переводили заново или переписывали вместе с библейскими цитатами и не проверяли при этом, так ли выглядят эти цитаты в других изданиях, тех же богослужебных. Текст существовал одновременно в разных вариантах, каждый использовался для своих целей.

Более того, изменялся со временем и сам церковнославянский текст. Можно предположить, что, если бы Кирилл и Мефодий побывали на нашем богослужении, они поняли бы далеко не всё из прочитанного, особенно в нашем произношении. Буква ять (ѣ) в России читается как Е, а на западе Украины – как И, в Южной Сербии и Черногории ее могут прочитать и вовсе как дифтонг ИЕ, в соответствии с тем, какие звуки возникли на месте этого славянского звука в соответствующих языках: у нас «девушка на речке», на Украине «дівчина на річці», в Южной Сербии, Боснии и Черногории «дjевоjка на риjеци». Некогда писалось: «дѣва на рѣцѣ», – но уже тогда разные славяне могли произносить эти слова по-разному.

Впрочем, изменения касались не только диалектов. Сегодня в славянских текстах мы видим привычное слово «церковь», но в древности оно писалось как «црькы» и соответствующим образом произносилось (буква Ь обозначала краткий гласный звук). С течением времени современное начертание и произношение вытесняло старое, традиционное, и этот процесс продолжается до сих пор.

Итак, Остромирово Евангелие – апракос, сборник богослужебных чтений, начиная с Пасхи. Стало быть, на самой первой странице мы обнаружим хорошо нам знакомые слова из первого стиха Евангелия от Иоанна: «В начале было слово…»? Не так. В Остромировом Евангелии на этом месте стоит: «Искони бѣ слово». Здесь было использовано исконное слово «искони», но следующие переписчики выбрали вариант «в начале», потому что он ближе к греческому. Редактировался текст и при сверке с греческим оригиналом, и ради исправления ошибок, и ради большей понятности.

Впрочем, и по сю пору в славянской Библии многое выглядит неясным: так, в псалме 118, стих 83 псалмопевец говорит, что он был «яко мехъ на слане», и мало кто может понять, о чем вообще идет речь. Может быть, о покрытых мехом слонах, то есть мамонтах? Русский Синодальный перевод дает здесь вариант «мех в дыму», но это не намного понятнее. Наконец, современный перевод библейского общества уточняет: «закоптившийся бурдюк». Речь идет о мехе или бурдюке, в который наливали жидкости, пока он был эластичным, но он долго висел над очагом и потому прокоптился, почернел, задубел, годится только на выброс.

Немало было в переводе и прямых ошибок. Так, в 17-й главе Деяний описывается, как апостол Павел выступал в афинском совете, носившем имя Ареопаг, буквально «холм Ареса». Переводчики или переписчики в Афинах не бывали, холма этого не видели, а греческое слово πάγος означало не только «холм», но и «стужу». В результате появился перевод: «Ариевъ ледъ». Получилось, что апостол проповедовал среди каких-то ледяных глыб, по-видимому, принадлежащих еретику Арию. В более поздних редакциях этот лед был, конечно, исправлен, и теперь мы обнаружим там «Ареопагъ». И что самое интересное – такое разнообразие текстов никого не удивляло, не заставляло рассуждать о «единственно правильном» издании, с которым должны сверяться все остальные. Ну, во-первых, в те времена, когда книги переписывались от руки, это было бы просто нереально. Но есть тут и другая причина: библейские рукописи и должны были выглядеть по-разному, потому что предназначались для разных целей. А вот полная Библия на Руси появилась четыре с половиной века спустя после Остромирова Евангелия.