Текст книги "Игра больше, чем жизнь. Рассказы"

Tibet software 2

Дорогой редактор журнала «Нобель»! Меня зовут Санек, Сашка Снежков. Я не претендую на роль интеллектуала, хотя и решил вам написать. Для меня вообще мое появление в универе было актом отчаяния и протеста против стояния в строю цвета хаки. Да я и в жизни не мечтал сидеть где-нибудь в затхлой конторе рядом с такими же умниками, как и я, и офисной плесенью проедать себе мозги! Вон Колян – это для него. Хотя Колян – вообще отдельный разговор. Простите, если что не так говорю – не умею я в журналы писать.

Я водила вообще, дальнобойщик. В Самару, Пермь обычно перегоняю новые Тойоты и Мазды из Москвы. Вот это по мне! Окошко откроешь – ветерок в лицо, и сам черт не брат! И мой синий рычащий монстр так идеально понимает мои прикосновения, как ни один в мире профессор свою любимую физику. Спрашивается, чего я вообще в универе делал.

Ребята там, конечно, классные были, пока учились. Потом разлетелись, как птицы, но только один, Вано, сейчас преподает где-то в Новосибе. А остальные – как я. Ленка Смольная вообще стоит на Пражке в ряду и продает кошельки, даже замуж не вышла. Я у нее один раз барсетку купил.

Но речь-то не об этом, а о том, что у меня один только хороший друг с универа остался – Колян. И чего мы с ним зацепились? Жили вместе, наверное поэтому.

Но Колян тоже сначала не такой упертый в науках был. Все изменил тогда, семь лет назад, этот парень с гор, Хургад. О чем они там про компьютеры болтали – один Бог ведает, но с тех пор Колян подался в философию и физику. Была у него одна идея-фикс – хотел он какой-то особенный компьютер сделать. Вроде как живой. Кажется, хотел он память у человека восстановить. Ну, не буду врать.

Пару лет назад вот что говорил – память у человека как у компьютера. Ничего не теряется, только в корзину или на винчестер уходит. Моя задача, говорит, – сделать так, чтоб, во-первых, саму оперативку расширить, чтобы туда больше входило, а во-вторых, перенести туда весь винчестер. Я говорю, ты, мол, подумал, о чем говоришь, такое даже на компах еще не изобрели. А он – нет, Санек, типа, компьютер – лишь проекция законов Бога на постоянно меняющийся материальный мир. Он это так часто говорит, что я уже и сам выучил.

Мы с ним на рыбалку ходили, жены наши дружат. Пить, правда, не пили – непьющий Колян был. Хотя почему был – он и сейчас непьющий. Знал я, что он с этим компьютером там возится, ну и не мешал – пусть парень развлекается, лишь бы по бабам не гулял. Засядет, бывало, на весь выходной, и пишет себе белыми буковками на черном экране какую-то несуразицу. Я к нему захожу, мы чайку попьем, и он снова за свое. Сижу, мне скучно становится. «Колян, – скажу, бывало, – yу, я пошел?» А он оглядывается – «А? Ну, давай, звони.»

Однажды, год назад, захожу к Коляну, а он – в слезах. Я говорю – Колян, ты что, мужики не плачут! А у него, оказывается, процессор не тянет его программу, а новый, который нужно, столько стоит, что ему и за год не заработать. Ну, я подумал, конечно, и одолжил Коляну пару тысяч баксов – хорошо, жена моя о них не знала. Он чуть от радости на стену не полез! Благодарит меня, руку жмет, чуть на колени не становится, отдать скоро обещает. В чем я сильно сомневаюсь. Надо же парню помочь было?

А месяцев шесть назад он все по-другому сделать решил. Не получалось у него расширить оперативку. Теперь, говорит, я оперативкой сам жесткий диск сделаю. Упорный он у меня, Колян.

И вот Колян звонит мне однажды и говорит взволнованно так – Санек, мы совершили открытие, нам премию за это Нобелевскую дадут! Я говорю – молодец ты, Колян! А кто это мы?

А он говорит – за то, что ты мне помог тогда, я тебя в соавторы записал, так что это ты! Приезжай, отмечать будем!!!

Я обрадовался, конечно! Приехал к нему, и вот тут-то все самое интересное и началось… Лизка, жена Колькина, пробным вариантом у него была, он хотел, чтобы над непредвзятым очевидцем опыты проводились. Какой он непредвзятый, когда она жена у него.

Дальше я рассказать сам хорошо не смогу, так как опыт-то не надо мной проводился. Лизка потом записки написала, а я вот просто переписал их сюда, и Колян своего добавил по теории, чтобы вы смогли прочитать и понять – надо за это Нобелевскую премию давать или нет.

"Теория меморизации пространственно-временного континуума.

Определения.

Память – не имеющее лимита хранилище менталонов, которое следует отличать от мозга, являющегося аспектом физического отображения первичной мысли на пространственно-временной континуум.

Менталон – спектр воспринятых индивидуумом впечатлений по сенсорным каналам из окружающего бытия.

Бытие – проекция Законов Бога на постоянно изменяющийся мир, воспринимаемая индивидуумами как самореализующаяся реальность.

Прибор – 4-х-ядерный процессор с уникальной программой, а так же выносное устройство, подключенное через USB-порт, состоящее из провода и металлической пластинки размером 120 на 85 мм для накладывания руки меморизуемого.

История.

В течении многих лет существования цивилизации человечество утратило многие свои способности, изначально в индивидуумов заложенные. Одной из таких способностей является способность к памяти. Не в силах идеально управлять этим тонким инструментом, в отличие от рук или ног, Человек начал на заре своей эпохи создавать инструменты, подменяющие ему эту способность – камешки на берегу моря, абак, вычисления на бумаге, частично – письменность, а в наше время – диктофоны, стенографическая запись, видеокамера, записные книжки и миллиарды мелких кусочков бумаги, висящих в квартире. Данный Прибор позволяет прервать этот порочный круг, тренируя наблюдение людей за своей памятью и переводя ее из разряда неконтролируемого механизма в разряд полностью управляемых человеком способностей, таких, как поднесение ложки ко рту или взмах руки.

Действие.

Меморизуемый садится в удобное положение и кладет ладонь любой руки на металлическую пластинку Прибора. Прибор включают, и испытуемый начинает наблюдать свою память как сторонний наблюдатель, что провоцируется прибором и может быть контролируемо оператором на компьютере. Ожидается, что просмотрев (здесь имеются в виду и другие виды восприятий – обоняние, слух, осязание и др.) свою память, меморизируемый будет способен через некоторое время вспоминать менталоны не путем провокации окружающим Бытием или компьютером, а согласно своему самоопределению."

А теперь Лизкины записи. И чего ей записывать в голову пришло? Не писатель же.

"Коля был взволнован и немного напряжен, видимо, волновался, что со мной что-нибудь случится. Но я думала, все будет в порядке – он же сам на себе его тоже испытывал. Просто был довольно официальный момент, Сашка камеру держал, снимал все на видео.

Я села на диван, рядом со мной Коля положил пластинку и сказал, чтобы я положила на нее руку. Я положила. Коля спросил, готова ли я, я кивнула. Коля нажал на какую-то клавишу на клавиатуре.

Сначала я ничего не почувствовала. Секунд через десять я ощутила легкую вибрацию пластинки и ладони, которая медленно, но верно начала подниматься вверх по руке. Коля сказал, что я в любую секунду могу убрать руку с пластинки, и тогда все закончится.

Когда вибрация дошла до локтя, я почувствовала, словно из пластинки проклевывается маленькое деревце и начинает нежно, медленно расти, ветвясь по моим венам. Мне на мгновение стало страшно, и я автоматически отдернула руку.

Ощущение мгновенно пропало. Я растерянно посмотрела на Колю, но он покачал головой, что все в порядке, не волнуйся, и я положила руку обратно. Ощущение мгновенно выросло до прежнего уровня. Маленькое деревце внутри меня безболезненно стремилось ввысь, дошло до плеча, и мне даже показалось, что оно сейчас будет меня щекотать под мышкой!

Через несколько секунд я почувствовала его около моего рта, и вдруг… наверное, деревце добралось до глаз, потому что я мгновенно ослепла. Темнота была полной и вездесущей.

– Коля-я… – проныла я ему, и услышала его спокойный голос.

– Лизок, что ты видишь?

– Я ничего не вижу, темно только везде.

– Подожди, сейчас… – Я услышала, как тихонько застучали клавиши ноутбука.

В моей голове вдруг зажегся свет. Я, как на широкоформатном экране, увидела фотографию момента, когда Саша входил к Коле на кухню сегодня днем. Фотография была странная – она была объемная. Когда я мысленно попыталась взглянуть на ее левый край, края не оказалось, а изображение переместилось так, словно бы я повернула голову. Я рассказала обо всем Коле. Плюс к тому, как оказалось, фотография также испускала и запахи – как раз тогда я готовила курицу в духовке, и запах приятно защекотал мои внутренние ноздри.

– Теперь, Лиза, я буду настраивать изображение, а ты говори мне, когда более, а когда менее реально оно будет видеться и чувствоваться.

Фотография и правда начала меняться, а я стала комментировать. Сначала она подернулась рябью, затем исправилась, немного потемнела, утратила объем, затем я очень жестко почувствовала, как пол давит мне на ноги, потом с запахом что-то произошло…

И вдруг я очутилась прямо посреди кухни!!! Я вскрикнула.

– Что случилось? – услышала я взволнованный голос Коли под ухом. И вдруг поняла, что я не посреди кухни, я в своей собственной памяти, но как же она реальна!!!

– Коля, ты не представляешь! Я настолько все запомнила, что не могу отличить своего воспоминания от настоящей кухни! Это так здорово! Вот бы всегда так помнить!

– А ты их всегда так и помнишь, Лизок, – Ответил голос Коли. – Они лежат у тебя в памяти, не подверженные никакой эрозии, ты их просто достать не можешь оттуда. То, что ты видишь, я назвал менталоном. Это как маленькая вселенная одного мига.

И действительно, одного мига. В кухне ничего не двигалось, и я не могла перемещаться в ней. Санек, стоящий в дверях с открытым ртом и говорящий что-то, подняв палец, пламя комфорки и птица за окном – все стояло в этом воспоминании. Что же дальше? Но тут Коля словно прочитал мои мысли.

– А теперь я запущу сканирование менталонов в направлении начала жизни, Лиза, – Сказал он, – мы как бы будем быстро перебирать их один за другим, но одни будут пролетать очень быстро, так что не заметишь, а другие машина почему-то проходит долго. Скорее всего, там избыток болезненных эмоций или чего-то такого. Готова?

– Я уж не знаю, Коль, – Ухмыльнулась я, – Но все равно давай.

Перед моими глазами вселенная начала раскручиваться в обратную сторону, показывая такие же реальные картинки, как и та, с кухней. Сначала смазанные, потом все более и более четкие, они показывали мне сцены, которые показались очень родными – там были знакомые дома и лица, вещи и занятия, время от времени мелькали мои собственные ноги и руки. Я стояла в середине стремительного вихря и все боялась, чтобы не задело – но ни одна пылинка не тронула меня. У себя в голове я слышала сопутствующие картинам звуки и даже чувствовала некоторые ощущения, например, когда промелькнула собачка, которая умерла два года назад. Словно кто-то на секунду впихнул в меня ощущение горя, именно впихнул, так как я уже давно не ощущала ничего похожего в отношении ее смерти. Когда картинка сменилась, ощущение горя мгновенно ушло, оставив после себя слезинку на лице.

– Лиза, скорей иди домой! Уже…

Картинки начальной школы, старые подружки, давно переехавшие в другие районы города и школы…

– Мама, опять мама… Улыбается… – я невольно проговаривала вслух то, что видела, – ой, папа! Это ж мне два года, не больше!

Несколько глубоких вздохов, рука на пластинке сжалась в кулак, потом разжалась.

– Снова мама, белый потолок… Эй, ты что делаешь?! Ну-ка, ну-ка! (С возмущением.)

Я ощущала себя Ливингстоном, пробивающим себе путь к Замбези, Колумбом, силой своей воли ведущим корабль памяти к одному ему известной цели.

– Девочка! Держите, мамаша, – И собственный рев сладким щебетом прозвенел в моей новой памяти. Потом шлепок по заду, резкая боль в районе живота (я даже немного ощущала ее сейчас), голоса врачей, движение холодного воздуха… и огромное, огромное чувство потери, я даже прослезилась, сама не желая того… Тепло и тишина.

– Лиза, ты как? – неожиданно прозвучал Колин голос. – Я на секундочку остановил машину. Можешь продолжать?

– Да, я в порядке! – сказала я, немного храбрясь. У меня была нервная дрожь от всего пережитого. Заново родилась – как еще более точно можно об этом сказать?

– Поехали тогда!

Ну вот, тут меня еще не было, и куда теперь машина… – не успела додумать я, как меня качнуло и буквально чуть не выбросило с дивана. Вспышка сознания, и голоса… Откуда эти голоса? Почему темно?

– Петь, давай не сегодня, а? У меня…

– Могла бы и подготовиться! Всегда так, я уже прихожу, а ты… Стерва! (Удар! Я снова покачнулась от неожиданности).

– Петя, ты что делаешь, я же на восьмом месяце, как же так…

– Убью, сука!

Удар, удар, вой мамы, конечно мамы, папа… Папа, как же ты… Эти воспоминания почему-то прокатывались передо мной не в обратном направлении. Но – снова некогда думать, я была потрясена до слез, до глубины души происходящим.

И я опять почувствовала, что меня снова несет, постоянно несет, вглубь, не останавливаясь, кроме каких-то, видимо, особенных моментов моей, да, моей памяти. «Неужели родители не знали, что я все чувствую… Я была тогда уже живая. Господи, неужели они это не чувствуют?..»

Меня несло снова, немного толчками, будто машина пропихивала мое сознание сквозь не слишком широкую, но длинную извилистую нору, в которой оно в некоторых местах застревало. Жизнь до рождения! Так вот откуда начинается жизнь! Я что, прямо до… этого дойду?

Мне припомнилось из институтского учебника, что пока мозг младенца не окутается миелиновой оболочкой, памяти не будет. Ага, не будет. Автора бы на такую машинку.

Я вспоминала около десяти минут. Здесь, в периоде перед рождением, приходилось иногда чуть ли не выскакивать из кресла от волнения. Еще бы! Половина родителей, если бы они узнали, что их дети вспомнили то, что они говорили и делали во время беременности, предпочли бы умереть на месте! Изредка я прямо чувствовала, что на лице горит румянец смущения, быстро сменявшийся, однако, мертвенной бледностью. То, что я теперь слышала, – комментировать вслух не решалась. Но кто решил, что от жизненных невзгод лучше б спрятаться в живот? Очень недалекая мысль, на мой взгляд.

И когда я решила в конце десятой минуты, что меня больше никогда ничего не удивит, машина зачем-то повернула назад, и стала как бы (это мои личные ощущения, будем считать их истинными) подчищать, что ли, эту область до рождения. Я вспоминала все новые и новые подробности, вспоминала отдельные голоса и звуки, начинала вспоминать ощущения тела и отметила одну интересную особенность: хотя я и была живая, но… не могла вспомнить ни одной мысли, или разумного желания того периода перед рождением. Через две минуты память блестела, сверкала передо мной, как свеженачищеный мастикой пол. Деятельность машины поутихла. «Да, за такое некоторые отдали бы полжизни», – подумала я и собралась убрать руку с этой судьбоносной металлической пластинки…

Меня словно вжало в диван.

Машина, разгоняясь и толкая меня, создавала чуть ли не действительное ощущение инерции – настолько реальным стало движение по линии собственной памяти. «За окном» промелькнули несколько «деревьев» у дороги памяти, несколько воспоминаний за доли секунды мелькнули в уме, и машина пронесла мой взгляд от зачатия до рождения за пару секунд. Затем ударила по тормозам, оставив черный дымящийся след на асфальте, и развернулась в обратную сторону, по инерции залетев на месяц после рождения… Меня чуть не вырвало из дивана, а компьютер, направив свой капот в сторону начала жизни, ударил теперь уже по газам, выровнялся и ударил по газам снова. Меня опять вжало в диван, машина, разогнавшись до сотни за две секунды, влетела в рождение, как в стену кирпичей, и… Меня выбросило в другое измерение.

Я упала с дивана на колени, немного стукнулась, оперлась руками об пол, и меня, обессиленную, пару минут тошнило на узорчатый бордовый палас…"

Но вот какая незадача – переубедила Лизка Коляна отдавать это изобретение на премию. Говорит – какие-то прошлые жизни вспоминать начала. Бог с ней – какие прошлые жизни? Жизнь у нас одна. Может, и правда компьютер этот так плохо повлиял на нее?

А Колян и согласился – не ко времени изобретение, сказал. А я что? Я ничего. Записки-то ко мне попали, и видеозапись тоже.

Вот вы, господа хорошие, посмотрите и скажите – стоит это Нобелевской премии? Очень хочется премию, пожалуйста! Она будет очень кстати, а то я давно уже думаю – пора мне дачу в Подмосковье купить. С гаражом.

Дети из интернета

Есть небольшой городок на краю света, где свинцовые волны Баренцева Моря, представленного многочисленными узкими и извилистыми, но очень живописными заливами, накатывают на темные скалистые, кажущиеся недружелюбными скалы-великаны.

Но это только поначалу – любопытный и бесстрашный мореход, какими были угрофинны, населявшие ранее этот суровый край, найдет здесь чернично-брусничные степи под ногами, завораживающие северные сияния вполнеба вверху, под звездами, и любовь к суровой, немногословной и искренней северной природе в сердце.

Но только не Витя Семечкин. Отбывая срочную службу в городке под многозначительным названием Полярный, он нашел на Кольской земле то, что еще никто там не находил, а именно совершенно не романтичную вещь – импотенцию.

Два года в машинном отделении атомного подводного ракетного крейсера «Тамбов» не прошли даром, и в родной Тамбов Виктор вернулся похожим на зазнавшегося взьерошенного воробья дембелем. Парадная форма, самодельный аксельбант из желтой веревки и гильзы, бескозырка набекрень, только чудом не падающая с покрытой коротким ежиком головы, много внешней спеси… и затаенный страх под сердцем при виде девушки, дарящей ему приветливый взгляд.

Устроившись на работу, он обратился в клинику по интимным делам, но приветливый дворик с фонарями и внимательный врач не соответствовали своим внешним видом тому ответу, который получил Виктор. Врач устало развел руками.

– Радиация… Лечить генетические изменения у нас пока не научились.

И посоветовал подать на Министерство Обороны в суд.

Но двадцатилетнему Вите, чье будущее рисовалось ему в самых темных красках, ветры над которым затянули унылую поминальную песню, песню навсегда одинокого странника, не смогущего найти себе приюта в своей бродячей жизни, было все равно, кто виноват.

Через год Виктор женился.

Девушку, которую звали Таня, он нашел на сайте www.besplodie.ru, посвященном проблемам импотенции, где он каждый вечер после работы коротал время, отдыхал сердцем и все еще пытался, тая неясную надежду, найти ответ на свою проблему. Проблема у нее была схожая, диагноз беспощаден – «бесплодна».

Как он хотел детей!!! Лежа вечером, с полузакрытыми глазами и легкой улыбкой, он представлял себе, как держит пятикилограммового сынулю на вытянутой руке ладонью под живот, тот заливисто смеется и дергает малюсенькими ножками и ручками, а счастливый отец подносит его белокурую головку к своим губам и нежно целует в чистый белый лобик…

Оказалось, что и Таня подвержена тем же мечтам, и так же спит и видит, что качает маленького сынка в кроватке с голубым постельным бельем, а тот улыбается в полусне, сосет свой кулачок и уже пытается произносить, агукая, что-то милое, похожее на слово «мама».

Таня была на пять лет старше Виктора, но не плоть, а неистовая всеохватывающая мечта скрепила их сердца. А у Татьяны была идея-фикс, которую она вынашивала уже четыре года.

Будучи медиком, она понимала, что проблема заключается в ненарушенном ДНК. Как сисадмин, мастерски владеющий любым кодом, она понимала, что проблема не в программировании, а в объединении этих двух областей.

И решение, после года совместных усилий молодоженов, было найдено.

Можно ли спрограмировать код ДНК, так чтобы он смог конкурировать и быть не хуже, чем оригинал? Ерунда! Таня это сделала.

Можно ли перенести его в тело человека? Сложно. Хваленые медики-генетики так еще не умеют. Но смекалистым Виктором был найден подход. Как оказалось, определенные частоты, воздействуя подобно радиации на клетки тела, могут менять генетическую информацию, так же как делает это радиация. Только радиация бьет по клеткам наобум, варварски, выбивая электроны с расчетливостью отбойного молотка.

Приборчик же, сконструированный Витей в соавторстве с ребятами-электронщиками с того же сайта, делал это вежливо, галантно и микроскопически точно. Витя еще удивлялся, как его не изобрели раньше – ведь такая важная вещь! Пульт для телевизора сделали, сотовый – сделали, а Родитель?

Приборчик действительно имел корпус от телевизионного пульта, потертого, с полустершимися кнопками, с usb-выходом в задней части, микросхемой в средней и излучателем в передней. Таня же с Витей смотрели на него, как на низошедшее с небес божество, волотившееся ради спасения мира в недолговечной материальной оболочке. Того и гляди – взлетит и засветится потусторонним мерцающим светом, приглашая к спиритическому сеансу.

Таня все испробовала на себе. Взяла донорскую яйцеклетку, облучила ее своим генетическим кодом, скомбинировав его затем с Витиным генетическим кодом, и пожала плечами:

– Вот и все. Ждем!

Прошло две недели в томительном ожидании. Таня старалась быть невозмутимой, Витя уже и не старался. Несмотря на явную бесполезность, он, приходя с работы, ежечасно поглядывал на Танин живот, спрашивал, не чувствует ли Таня чего? Таня начала уже раздражаться, отвечала коротко и брюзгливо.

– Откуда живот на полутора неделях, глупый? Не нервируй меня. Что ты вертишься, как юла? Как что будет – скажу, имей же терпение!

И вот – радость! Таня в один из вечеров аж запрыгала от счастья, выбегая из ванной комнаты, и кинулась на шею Витеньке.

– Есть!!! Есть! – прокричала она ему в самое ухо, цветя румянцем на щеках, и показала ему тонкую пластинку картона, которую он так и не смог рассмотреть из-за Таниных прыжков. Наконец, он отобрал картонку, и увидел, что на ней не одна, а целых две сиреневых полосочки, одна четкая, а другая чуть размытая. Но две, две!!!

Он схватил жену и обнял ее крепко, и закружил по квартире, целуя молча в губы, в лоб, куда придется, и чувствовал на губах горячие слезы. Жизнь началась, и двое прижавшихся друг к другу тел чувствовали это всеми токами, застремившимися по их жилам, словно замороженные долгой зимой древесные соки рванули по всем порам туда, где скоро расцветут белые яблоневые цветы… Так оно и было. Весна жизни наступала.

Таня, однако, не разрешила распространяться об удаче.

– Надо дождаться, когда он родится. Надо удостовериться, что не допущено никакой ошибки! Представляешь, что будет, если сейчас забеременеют тысячи женщин, а потом у них родится из-за сбоя непонятно что, неведома зверушка?

Виктор понял и почувствовал, как похолодело внутри.

– Тогда ты будешь у нас Мария Склодовская-Кюри, – пошутил он, а я буду… Твой принц на белом коне.

– Ладно, принц, – Таня потрепала его за голову, – сходи мне лучше витаминов для беременных купи.

Девять месяцев спустя в семье Виктора и Татьяны родился ребенок – всем на загляденье и на радость!

Мальчик, рост 53, вес 3500, был абсолютно здоров, радостно сучил ножками и ручками, лежа перед умиленными родственниками на полосатом матрасике и бессмысленно обозревая пространство вокруг себя уже сформировавшимся взглядом.

Родители сводили его на специальное генетическое обследование, но… малыш и вправду был совершенно здоров.

Наступила пора выходить в общество.

Татьяна договорилась с владельцем сайта, где они с Виктором и познакомились, чтоб тот пришел к ним в гости и посмотрел на малыша.

Владелец, молодая женщина Валерия Васильевна, сама испытывала подобные проблемы. Столкнувшись с неоспоримым и неизлечимым диагнозом ее мужа, она открыла сайт, чтобы люди, кому природа отказала в великой радости отцовства и материнства, смогли посоветоваться со специалистами, обсудить проблемы, да и просто поплакаться в жилетку виртуальному собеседнику, которому эти проблемы были далеко не чужды.

И Валерия Васильевна тоже увидела свет в конце туннеля.

А потом его увидели Василий Иннокентьевич, преуспевающий юрист, оформивший юридическую базу, Станислав Викторович, бизнесмен, вложивший в предприятие по производству Родителей немалые средства, Мария Исаковна, консультант по вопросам профилактики бесплодия сайта www.besplodie.ru. И многие другие, кто совершенно бесплатно поддержал доброе начинание, с момента рождения начавшее свой победный путь.

Сайт открыл платный раздел, где можно было заказать прибор «Родитель-01» и скачать генетический код любого из десятков представленных детишек.

Здесь были девочки и мальчики, голубоглазые и чернявые, на любой вкус и цвет, для жителя Москвы, для смиренно восседающего на вершине в позе лотоса индуса, для лихого джигита Кавказских гор.

Виктор сначала посомневался, сможет ли генофонд поместиться на сайте, но Таня его огорошила, сказав, что «вес» одного ребенка, размер его ДНК в компьютерном эквиваленте – всего лищь двадцать килобайт.

– Всего двадцать килобайт?.. – огорошенно раскрыл рот Виктор, – это чудо природы – всего двадцать килобайт? – и сокрушенно покачал головой, – всего одна страница Ворда.

Если сказать, что сайт стал популярен, – значит ничего не сказать. От пятисот посетителей в день в «дореформаторский» период количество посетителей выросло за месяц до пятидесяти тысяч, и продолжало стремительно расти с каждым днем.

Проблема окупаемости не возникала – модераторы не знали, куда девать такой наплыв денег, который люди молили принять, чтобы познать запретное доселе им таинство материнства или отцовства.

Не возникало никаких проблем с общественными кругами, просто потому что бич бесплодия пустил корни зла во всех общественных, религиозных, профессиональных и иных кругах общества. Однажды лишь религиозная группа под названием «Дочери Бога» попыталась воспротивиться «извращениям Божественной сути Творения», вышла на пикет, но была взята под стражу – иначе взбесившаяся толпа на улице еще чуть-чуть, и применила бы методы небезызвестного мистера Линча.

В первые три месяца было продано около десяти тысяч приборов, скачано около пятидесяти тысяч ДНК, а через девять месяцев около девяти тысяч российских женщин родили прекрасных здоровых младенцев, ничем не отличающихся от детей, зачатых старым стандартным способом.

Казалось бы – процветание будет длиться вечно! Перед нашей группой энтузиастов лежал целый мир, жадными глазами впитывающий успехи русских медведей и протягивающий интернациональные руки матерей в мольбе о помощи…

Если бы не грянула буря.

Пираты.

Кому первому пришла в голову изменить ДНК для создания существ совсем не по образу и подобию Господню, История умалчивает. Однако первый скандал разгорелся через год после начала победного шествия www.besplodie.ru.

В 5-ю больницу города Севастополя поступила молодая беременная девушка Инна, девятнадцати лет, незамужняя, с черными обрезанными коротко волосами, килограммом пирсинга на лице, с гордым взглядом и неразговорчивым нравом.

– Не повредите ребенка… – пробурчала она, корчась от боли, и отключилась без наркоза. Главврач постановил – делаем кесарево.

И разрезав странной формы живот, врачи с отвращением достали липкое существо розоватого цвета, пахнущее серой, с маленькими ручками, небольшой юбочкой из соединительной ткани с том месте, где должны были быть ноги. Ног не было. Голова была большая, пучеглазая, рот без губ. Существо мычало и делало попытки вырваться, пока руки самого стойкого хирурга в белых латексных перчатках не опустили существо в огромный сосуд с медицинским спиртом.

Медсестра уронила поднос со стерильным инструментом, и в ту секунду хрустальный его звон был единственным звуком, заполнившим пространство с неподвижными белыми фигурами.

Ситуация прояснилась на следующее утро, когда пациентка очнулась от наркоза.

– Отдайте мне моего Покемончика! Я требую показать мне моего Покемона! – требовала она у медперсонала, с ужасом обходившего ее постель.

Раследование показало, что девушка закупила на www.besplodie.ru прибор, а затем бездумно скачала ребенка-Покемона с одного из пиратских сайтов, которые в некотором количестве появились на просторах Рунета после оглушительного успеха вышеозначенного.

Валерия Васильевна сотоварищи шумиху постаралась замять с помощью СМИ, свалив все грехи на пиратов и организовав антипиратскую кампанию, памятную нам по тем рейдам молодежи, когда тысячи людей ходили по Москве в поисках уличных точек продажи нелицензионых дисков с фильмами и софтом, требуя закрытия и угрожая префектурой. Множество пиратов прекратили тогда существование, и кампания имела некоторый успех, послужив для сайта хорошим пиаром, но и проблема, известная лишь немногим, как это бывает часто после скандалов в СМИ, стала теперь муссироваться и вызвала новую волну «творчества».

В следующем году на свет родилось десять детей, фотографии которых облетели весь свет.

Первый был Йодой. Семье Каримовых, большим поклоникам нашумевших «Звездных войн», неизвестный хакер напрограммировал малыша-волосатика, родившегося точной копией известного тезки. Родители не таились, а с большой гордостью показывали журналистам Йодочку, радостно хлопавшего круглыми чебурашкиными глазами.

Второй был черепашкой-ниндзя, снова ребенок восемнадцатилетней девочки. Прямо-таки родившись, Донателло, с мягким коричневым панцирем и светло-зеленым тельцем, не стал махать нунчаками, которых с ним, разумется, не родилось, а запищал тоненьким голоском и стал, помахивая головой на морщинистой шейке, искать грудь матери – человечьего в нем было гораздо больше, нежели черепашьего.

Родители остальных не афишировались, однако в газетах пронеслись сообщения типа «Девочка родила себе куклу Барби», «Сынуля-динозаврик», «Кинг-Конг снова жив», что позволяло обывателям судить о масштабах человеческой фантазии и без фотографий.

Виктор же с Таней и двухлетним сыном Игорем, наблюдая за масштабами развивающейся генетической катастрофы из своей новой трехкомнатной квартиры в Москве, чувствовали себя монстрами не хуже тех, что пестрили своими звучными именами со страниц газет и экранов телевизоров.

Однажды, после очередного скандала в прессе по поводу уже третьего по счету Чебурашки, Витя и Таня грустно посмотрели друг на друга, одновременно вздохнули, и вызвали по скайпу руководителей www.besplodie.ru.

Общим решением владельцев сайта и авторских прав на сопутствующую продукцию и интеллектуальную собственность работа сайта была приостановлена. Сайт был закрыт.